Текст книги "Сыщик и вор - братья навек"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Эй, ты чо, Скрипач? Это же я, Голландец!

И точно, перед ним вырисовывалась озабоченная физиономия кента по пересылке.

– Ты?!. Но меня же к «петухам» вроде как бросили...

– И «петухи» у нас есть, – рассмеялся Голландец, тыкая пальцем в дальний угол просторной камеры. – Хочешь?

– Уж как-нибудь...

Он и представить себе не мог, что с мужиком можно как с женщиной.

– Это ты пока так говоришь. А когда «хочу» к стенке приставит, и на свинью полезешь...

– Это не по теме... Где я?

– У своих... Слыхали мы о твоей канители. Круто тебя в оборот взяли. К «дырявым» на съедение хотели бросить. Козлы! А ты, я смотрю, пацан зубастый. Будет из тебя толк...

Оказалось, что не зря он пер буром на надзирателей. Избили они его, промариновали в карцере, а затем сжалились, потому и бросили в обычную камеру. А там и воровская прослойка была. И Голландец туда днем раньше залетел.

– Слабину дал Хозяин, – рассказывал ему Голландец, когда он с пола перебрался на нары. – Прижали его таки «законные». На бунт зону подымут, если он воров ссучивать не перестанет. А ему «полкана» на погоны навесить должны. Вот он и ссытся. Наши здесь теперь законы. Только один второй отряд, мать его так, и держится... А вот тебя «кум» в оборот крепко взял. Но это ему вожжа под хвост попала. Уже успокоился... Только «отрицаловку» он давить все одно будет. Это его хлеб. Так что сладкой жизни не жди...

– Только к «петухам» пусть не бросает...

– А с Хозяином уже Король базарил, «смотрящий» наш. Шибко возмутило его, что воров к «опущенным» на съедение кидают. А слово Короля большой вес и для Хозяина имеет. Отвязались от тебя. Но все одно от «парилок» вроде этой никуда не денешься... Ну и в «кастрюле» тебя попарить могут. Ты там уже побывал...

Женя невольно вздрогнул, вспомнив ужасы карцера. Но лучше уж это, чем «петушня».

* * *

Как и предупреждал Голландец, ШИЗО для него стал домом родным. Отказался работать – в штрафной изолятор. Нагрубил начальству – туда же. И карцер иногда навещал. Но бить его больше не били.

Года через четыре в зоне окончательно установилась воровская власть. На «отрицаловку» администрация смотрела уже сквозь пальцы. За невыход на работы в ШИЗО еще сажали. А если на работу вышел, но ни хрена не делаешь, тогда живи спокойно.

Женя огрубел, заматерел. Из мальчика превратился в мужчину. На зоне он чувствовал себя вольно, как будто здесь родился, вырос и собирался прожить всю оставшуюся жизнь. За «стукачами» он не охотился, для него они как бы вовсе и не существовали. Хотя все же одного пришлось собственноручно насадить на заточку. И, конечно же, никто ничего не видел. Он не любил чуханов, тех, кто не следит ни за собой, ни за своей одеждой. С его подачи продырявили трех грязнуль. Правда, сам он о них не марался. Он вообще избегал мужеложства. Не по нем сии забавы. Мерзко уж больно.

Издеваясь над чуханами, себя он держал в полном порядке. Роба на нем всегда чистая, выглаженная, сапоги блестят. Нательное белье стирал себе сам, и каждый день. Можно было, конечно, шнырей припрячь, но ему западло было, чтобы к его белью прикасались чужие руки.

Времени в неволе он зря не терял. Упражнял свое тело. Вычислил одного мужика, который чуть ли не в совершенстве владел карате. Брал у него уроки. И о фехтовании не забывал. Частенько устраивал поединки на ножах. Дрался и с мужиками, и с ворами. Вместо ножей в ход шли заточенные черенки алюминиевых ложек. Бились до первой крови. Но все же смертельных исходов избежать удавалось не всегда. Но тут уж винить некого. На поединок выходили добровольно.

И в карты он наловчился играть. Да не просто в «стиры шпилить», а «лохов катать». Его ловкие, быстрые пальцы творили с картами чудеса. Из него мог бы выйти отменный шулер-профессионал. Но он к этому не стремился.

Еще он довел до совершенства искусство вора-карманника. Он мог вытащить «лопатник» практически из любого положения. Впрочем, он не знал, пригодится ли ему все это в дальнейшем. Как это ни странно, зона вытравила из него вирус клептомании. И ему уже не очень-то хотелось шнырять по чужим карманам. Не царское это дело. Хотя Цирюльник, а он вор в законе, считал по-другому. Но каждому, как говорится, свое. Его тянуло на более серьезные дела. Хотя он еще и сам толком не знал, на какие именно. Да ничего, выйдет на свободу, разберется. Но одно он знал точно. У него только одна дорога – воровать. И он с нее не свернет.

Пролетели годы. Отматывались последние месяцы срока. Скоро «звонок». Женя не особенно стремился к власти, но к этому времени дорос до правой руки «смотрящего» зоны. К двадцати девяти годам он окончательно сформировался как полноценный вор. Ни одного косяка он не упорол за все это время. Его совесть перед «молитвой» была чиста.

Глава 2

«Уазик» с затемненными стеклами свернул с Ленинского проспекта. Впереди замаячили мрачные корпуса Тригорского металлургического комбината. Индустриальный гигант тяжелой промышленности, «кормилец» четырех тысяч рабочих и служащих.

Два инкассатора хмуро смотрели вперед. Они везли зарплату рабочим завода. В объемистых сумках покоилось в общей сложности полмиллиона рублей. Огромаднейшие деньги. Такие суммы перевозить смертельно опасно. Особенно сейчас, когда в городе появилась банда Соловья. Она уже успела прославиться дерзкими налетами на инкассаторов. И никто ничего с бандитами этими поделать не может.

У Соловья, поговаривают, на вооружении даже автоматы есть. И головорезов не меньше десятка. А их всего двое, и у каждого по пистолету. Что сделаешь с этими «пукалками»?

Но ничего, на этот раз все обойдется. Завод уже совсем близко. А к следующему разу, возможно, с бандитами будет покончено. Ведь доблестная советская милиция не даром свой хлеб ест...

«Уазик» выехал на перекресток. Он шел по главной дороге. Поэтому водитель даже не взглянул влево. У него преимущество, так почему он должен кого-то бояться? А когда он все же соизволил бросить ленивый взгляд в сторону, было уже поздно. Красномордый «МАЗ» на огромной скорости врезался в машину. Раздался оглушительный удар и скрежет раздираемого металла. Но водитель этого уже не слышал. По лобовому стеклу расплылись его окровавленные мозги.

Инкассаторы остались живы. Но поделать они ничего не могли. Контуженные, зажатые смятым металлом, в перевернутой машине они с ужасом наблюдали, как к ним подходят люди в черных масках и с пистолетами в руках. Автоматов видно не было. Впрочем, в данном случае без них можно было вполне обойтись. Что и подтвердили два выстрела – по одному в голову каждого из инкассаторов. Девятимиллиметровые пули, выпущенные из пистолетов Макарова с начальной скоростью в триста пятнадцать метров в секунду, оборвали их жизни.

В этот день рабочие двух цехов металлургического завода остались без зарплаты.

* * *

...Высокий, сухощавый мужчина лет тридцати, полный жизненной энергии, бодро подрулил на новенькой «шестерке» к подъезду своего дома.

Герман Николаевич спешил обрадовать свою жену. Сегодня в его жизни случилось знаменательное событие. Еще месяц назад его назначили исполняющим обязанности заведующего универмагом в самом центре Тригорска. И все это время его терзал страх: а вдруг его кандидатуру на должность заведующего не утвердят вверху? Но сегодня все страхи позади. Приказ о назначении в министерстве подписан.

А все-таки ловко он обскакал Савелия Игнатовича, этого пройдоху, уже лет десять ходившего в замах. Когда прежний заведующий ушел на заслуженный отдых, этот старый хрыч уже пристраивал свою толстую задницу на его место. Но сейчас не те времена. Объявлен курс на ускорение. «Новое мышление» в моде. Что это такое, никто толком не знал. Но, как бы то ни было, молодым сейчас дан зеленый свет. И его, молодого, а не старого, специалиста, назначили на перспективнейшую должность. Заведовать универмагом он будет недолго. Это всего лишь трамплин для дальнейшей блестящей карьеры. Лет пять, ну максимум десять, и он займет высокий пост в самом министерстве...

Он поднимался по ступенькам на третий этаж. Навстречу ему шел мужчина в засаленном пиджаке. Лицо помятое, отекшее, небритое. Ну и рожа!

Герман Николаевич невольно улыбнулся, поравнявшись с неряхой. И тут же почувствовал острую боль в правом боку. И свет померк перед его глазами.

На ступени он падал уже мертвым. Из его брюха торчала трехгранная заточка, разворотившая ему печень...

* * *

Сибирь оттянул у Хозяина в общей сложности четырнадцать лет, Пешка немногим меньше. Жизнь в неволе закалила их, научила убивать и рисковать своей жизнью. Вместе они составляли крутую пару. Один высокий и худой, другой низкорослый и коренастый. И тот и другой всегда готовы были пустить в ход «перо». Сутенеры, которые выгуливали своих «бабочек» под «Тригорьем» и «Большим Уралом», боялись их – страшное дело! И всегда исправно отстегивали им. Только в этот раз они что-то заартачились.

– С нас теперь Соловей дерет, – пряча взгляд, с дрожью в голосе сказал один сутик, когда они подошли к нему.

Сибирь и Пешка в ответ не сказали ничего. Один ударил сутика в солнечное сплетение, другой локтем угодил в челюсть. Бедняга осел на землю. Добивать его не стали.

Они слышали о Соловье. Крутые «разгоны» дает. Инкассаторы, сбербанки, ювелирные... И все проходит без сучка без задоринки. А теперь вот до путан добрался.

Пешка выловил еще одного сутенера.

– И тебя Соловей на карман поставил? – спросил он.

– Да...

В воздухе замелькали кулаки.

– Будешь, как всегда, отстегивать нам, – Сибирь пнул ногой распростертое на земле тело.

От «Тригорья» они направились к «Уралу». Подошли к дороге, и тут же перед ними остановилось такси. С хозяйским видом они заняли места на заднем сиденье.

– К «Большому Уралу»...

Таксист кивнул и тронулся с места. Не доезжая до «Урала» метров сто, он свернул вдруг в боковую темную улочку.

– Эй, ты чо это, чертила, творишь? – первым заподозрил неладное Сибирь.

Но было уже поздно. «Волга» остановилась, и с двух сторон к ней подошли люди со «шпалерами» в руках. Сибирь и Пешка были убиты выстрелами через стекла-боковики машины.

Такси снова тронулось с места и вырулило на Кутузовский проспект. Его путь лежал за город.

Тела Сибири и Пешки возврату не подлежали.

* * *

Рабочий день в сто сорок втором отделении сбербанка был в самом разгаре. Сегодня клиенты больше клали деньги на сберегательные книжки, чем снимали с них. Касса ломилась от денег. Шутка ли – триста тысяч рублей. Но волноваться нечего. Сейф крепкий, сигнализация исправна, связь с милицией надежная.

Только все это не помогло, когда в помещение сберкассы ворвались четверо в темных капроновых чулках, натянутых на голову. У одного был пистолет, у троих автоматы.

Одному посетителю прямо с ходу прострелили ногу. Он упал, корчась от боли. Рядом с ним залегли и другие. Бандиты не кричали, не ругались. Один автоматчик остался в зале – он взял на прицел посетителей. Трое зашли за стойку. Один из них навел автомат на кассиров. Двое прошли дальше, добрались до заведующего. Приставили ему к голове пистолет, вежливо попросили открыть сейф. Тот отказался. И тут же получил пулю в лоб. За него остался главный бухгалтер. Этот бандитам перечить не стал. Быстро выполнил их требование. Все заняло считанные секунды. Деньги из кассы сгрузили в мешок и понесли его к выходу.

Работники сберкассы пребывали в шоке с самой первой секунды вооруженного вторжения. Слишком уж всерьез и быстро развивались события. Но один кассир все же не растерялся. Нажал на кнопку вызова милиции. Когда бандиты уже были на улице, со стороны Кутузовского проспекта с завыванием сирены к ним уже мчался милицейский патруль. Его встретили автоматными очередями.

Белая с синими полосами «семерка» превратилась в решето. С визгом тормозов развернулась на месте, остановилась. Одна пуля попала в бензобак. Грохот взрыва оборвал грозный вой сирены.

Такого в Тригорске еще не случалось.

* * *

Полковник Калугин сидел в своем кресле мрачнее тучи. И хмуро смотрел на своих подчиненных, собравшихся за длинным полированным столом. Зазвонил телефон. Не глядя на аппарат, он двумя пальцами взял трубку, чуть приподнял и положил на место.

– Час назад я был в обкоме, – наконец начал он. – Получил нагоняй... Этого попрошу не записывать, – раздраженно добавил он. И продолжал: – Партия объявила курс на перестройку... Впрочем, херня все это, – как всегда, он терпеть не мог политизацию милицейской работы. – Но факт остается фактом. В городе орудует банда Соловья. Соловей-разбойник, мать его так. Только он не из сказки. Он из реальности. И десятки трупов ни на какую детскую хрестоматию не спишешь... Алексей, сообрази-ка нам информацию об этом ублюдке...

Он посмотрел на своего друга, подполковника Осипова.

Одиннадцать лет назад вместе с ним они задержали Евгения Лагунина, ныне известного среди «деловых» как Скрипач. А ведь он и вправду когда-то на скрипке играл. За решетку его спровадили. До сих пор он на зоне парится. Но, если он не ошибается, срок его выходит. Может, он уже и «откинулся». За всем же не уследишь...

Тогда Игнат капитаном был. А Леха уже майором. Но у друга что-то не сложилось. До подполковника только и смог дорасти за это время. Зато он сам шагнул до полковника, до начальника городского уголовного розыска. Его уже в область тянут. Только пока с Соловьем не справятся, продвижение ему не светит. А продвигаться по служебной лестнице надо. Лехе пора место свое освобождать. Засиделся он в замах.

А на его место есть уже достойная кандидатура. Капитан Горбунов. Молодой еще совсем. Двадцать девять лет недавно исполнилось. Но волкодав еще тот. Самый лучший опер в городе. Это говорил он, полковник Калугин. А он словами разбрасываться не привык.

Ни жены нет у Никиты, ни детей. Его семья – это служба. И днюет и ночует при исполнении. Но в управлении его редко когда застанешь. Только на совещаниях и бывает. У него «на земле» дел выше крыши. Все за уголовниками охотится. Если попал ему на прицел, все, лучше сам протягивай руки к наручникам. От него редко кто уходит. У него дар раскрывать даже самые гиблые «висяки». Впрочем, это не только талант сыскаря, а еще и незаурядные организаторские способности. В уголовном мире у него агентов как ракушек среди камней на берегу моря. Без устали их вербует. Кого-то на оклад ментовской умудряется посадить. А чаще всего за мелочь какую-нибудь прищучит, от уголовной ответственности отмажет, а потом из него кровушку вместе с интереснейшей информацией пить начинает. И все вежливо так, культурно.

Вот ограбили, например, магазин. Товаров на энную сумму унесли. И никаких следов. Все, «глухарь». Ан нет, за дело берется Горбунов. Он всех скупщиков краденого наперечет знает. И половина из них у него на крючке сидит. И пошел сбор информации. Семена отделяются от плевел, в итоге преступники оказываются у него на прицеле. Правда, доказательств ноль целых хрен десятых. Барыгу, который воров засветил, Никита ни в жизнь в свидетели не отдаст. Это же все одно что подписать ему смертный приговор. А на подлость он не способен. Поэтому приходится брать на пушку. А допрашивать Горбунов умеет. Факт преступления налицо. Пусть он и недоказанный. Но подозреваемый об этому узнает, когда ему явку с повинной оформят и он в чистосердечном признании распишется. Тут уж заднюю скорость включать поздно. Мастерски Никита умеет в угол загонять...

И Осипов не лыком шит. Не даром хлеб свой сыскарский ест. Но и он сам, и Горбунов бессильны перед бандой Соловья...

– А что информация? – невесело отозвался со своего места Леша. – Информация только оперативная. Семь инкассаторов застрелили, пять служащих сберегательного банка, продавцу из ювелирного магазина пулю в сердце пустили. А еще, падлы, трех сотрудников милиции из автоматов расстреляли. Неслыханное дело...

– Неслыханное... – согласился Калугин. – Что у тебя, Никита?

Он обращался к своим подчиненным только по именам. И со всеми у него были дружеские отношения. Не допускал он в свой коллектив рутины закостенелого чинопочитания. Уважение к начальству должно быть. И повиноваться подчиненный обязан. Но при этом необязательно вытягиваться перед начальником по стойке «смирно», записывать каждое его слово, поддакивать, прикидываться дураком. А некоторые начальники от этого аж балдеют. Для них это как наркотик. Но подобные отношения сковывают инициативу, отвлекают от самого важного в работе, ведут к очковтирательству. А в уголовном розыске это недопустимо.

– За последние два месяца в городе убито пять человек, – напомнил Горбунов. – Убийства вроде бы как не связаны между собой. Но есть основания подозревать, что это заказные убийства. Двоих убили заточкой, одного – ножом, двоих – выстрелами из пистолетов. Судя по всему, в городе действует хорошо организованная банда наемных убийц. Мы, конечно, знаем, что у нас в Советском Союзе банд и бандитов уже давно нет, – Никита криво улыбнулся. Наверное, вспомнил беседу с замполитом. – Но тем не менее в нашем случае мы имеем дело с бандой. Но главное, заказными убийствами, возможно, и занимаются бандиты Соловья. Для них же человека убить, что высморкаться...

– Все понятно, – остановил его Калугин. – Ты, Алексей, и ты, Никита, доложите обо всем этом «важнякам» из Москвы... Может, для вас это новость, но столица командировала к нам специальную группу из следователей по особо важным делам. Вот как достал всех Соловей... Оперативное обеспечение наше. Так что скучать нам не придется.

* * *

«Скучать нам не придется...» А можно подумать, до этого дня банда Соловья не приносила им особых хлопот.

Уже три месяца прошло с тех пор, как Никита пытается выйти на след Соловья. Но все безуспешно. Да, в криминальном мире о Соловье слышали, но лишь кое-что и поверхностно. Топтал он зону или же нет – этого не знает никто. Если чалился за колючкой, то скорее всего под другой кличкой. Соловьем он объявился здесь, в Тригорске, полгода назад. И заявил о себе громкими делами, о которых просто невозможно было не услышать. Состав его банды неизвестен. Только клички, и то не все. Цапля, Воробей, Чиж, Ворона, Ястреб. Прямо птичник какой-то. Наверняка эти погоняла своим людям дал сам Соловей, для порядка, что ли. А по милицейской картотеке, если они там есть, эти бандиты проходили под другими прозвищами.

Шифруются Соловей и иже с ним безукоризненно. Если у банды и есть «ямы» и «малины», то только свои собственные. Даже из уголовного мира Тригорска никто не ведает о местах их обитания. Никита напряг всех своих агентов. Но результат остался нулевым. Не видели, не слышали. А если вдруг кто и слышал, то предпочитает молчать. Уж больно крут Соловей. Чуть что не так, «перо» в бок или пулю в лоб. И руки у него, поговаривают, длиннющие. Его боятся.

Нападения на инкассаторов и ограбления сберкасс продуманы до мелочей. Наверняка у них в арсенале есть информаторы не из уголовной среды. Но и тут мертвая тишина. Пока никаких зацепок. Грамотно работают подонки, никаких следов не оставляют. В масках и перчатках на дело идут – ни свидетелей нет, ни отпечатков пальцев. Если вдруг какая «рыба» попадется в сети, как идентификацию проводить, где улики брать? На «пушку» не возьмешь. Разве что только ствол засвеченный обнаружишь. Но так это еще неизвестно, существуют ли в природе эти стволы, или их уже давно уничтожили. Ведь бандиты не дураки. Они прекрасно знают, что такое баллистическая экспертиза.

Никита утверждал, что заказными убийствами занимается Соловей. Интуиция подсказывала. Но логика с ней не совсем соглашалась. Тринадцать удачных ограблений на счету его налетчиков, а это огромные деньги. В общей сложности не меньше пяти миллионов. Даже страшно подумать, какие деньги. До конца жизни каждому хватит, даже если в банде два десятка головорезов – а уже есть основания так предполагать. Так зачем еще заказные убийства на себя взваливать? Слишком уж это хлопотное дело. А какой навар? В далеком семьдесят втором накрыли банду печально известного Монгола. Он также практиковал заказные убийства. За человеческую душу его головорезы брали пятьсот рублей. Ну, Соловей, допустим, берет в десять раз дороже. Ну пусть пять тысяч рублей. А за один налет на инкассаторов у металлургического комбината он положил себе в карман полмиллиона. Так безопасней совершить одно крупное ограбление, чем убить сто человек...

И все равно он грешил на Соловья. Больше было не на кого. До его выхода на криминальную сцену в Тригорске еще не было прецедентов заказных убийств. И вообще, от этого беспредельного ублюдка можно ожидать всего.

Пусть приезжают «важняки» из столицы. Может, у них и по семи пядей во лбу. Может, они и вычислят Соловья. Но и Никита будет продолжать из кожи вон лезть. Он найдет этого уголовного урода.

По его инициативе все пять заказных, как он предполагал, убийств выделили в одно производство. Он обеспечивал оперативную поддержку как раз тому следователю, который вел это дело. И уже кое-что накопал.

Все пятеро убитых принадлежали к элитной прослойке влиятельных торговых работников. Заведующий универмагом, заместитель, а вместе с ним и сам заведующий торговой базой, два аппаратчика из областного управления торговли. А ведь Соловей, насколько известно, не интересовался магазинами, разве что ювелирными. И склады не бомбил. И в аферах с дефицитом замечен не был. Значит, кто-то заказал ему этих торгашей. И искать этого «кого-то» нужно в их среде. Но зацепка эта слишком уж скользкая, чтобы за нее браться. Но вычислять все же надо. Ухватишься за заказчика, возможно, вытащишь и цепь, которая за ним тянется. Надо бы между делом навести кое-какие справки...

* * *

Таня Малахова с детства хотела красиво одеваться, вкусно есть, сладко спать. Но желания, как это часто бывает, не совпадали с возможностями. Ее родители имели по два высших образования, оба защитили кандидатские диссертации. Но все это, кроме уважения коллег по работе, им ничего не дало. Оба трудились в каком-то зачуханном НИИ рядовыми научными сотрудниками с окладами в сто двадцать рублей в месяц. Хорошо, еще квартиру однокомнатную умудрились получить.

Конечно, Таня не голодала, в обносках не ходила. Она ничем не отличалась от большинства своих сверстниц. Но это и плохо, что она ничем не отличалась. А она хотела отличаться. Бутерброд с «Докторской» колбасой на завтрак, тарелка борща и вермишель с гарниром на обед, манная каша на ужин – все это не то. Ей подавай красную икорку, лангусты, ананасы в шампанском. И одеваться в тон серой массе советских трудящихся ой как неохота. Вот джинсы «Райфл», фирменные водолазки, соболиные шубы – вот это самое то. И машину свою собственную хорошо бы заиметь.

Но где взять на все это денег? Ответ простой. Закончить институт, устроиться на работу и зарабатывать... Как бы не так. Много ли заработаешь? Много ли ее предки за двадцать лет трудового стажа нажили? А ни хрена!

Внешностью Таню природа не обидела. Красивая девка вышла, ладная. Личико смазливое, натуральная блондинка, роскошное тело. Мужики от нее балдеют. Да и она от них тоже. Девятнадцать лет ей всего. А переспала она уже не с одним десятком красавчиков. Может быть, в Советском Союзе и нет секса, как утверждают некоторые. Но в ее постели секса хоть отбавляй. Любит она это дело до безобразия.

А ведь кто не знал, тот даже и не догадывался о ее страстном влечении к мужчинам. В обычной обстановке она держалась с ними холодно – не строила им глазки, не обжигала плотоядным взглядом. К ней подбирались как к неприступной крепости и удивлялись, когда она падала к ногам завоевателя при первом же орудийном залпе.

– Дура ты, – как-то раз сказала ей Лялька, подружка. – За бесплатно передком работаешь. А я вот нет. Я своим телом зарабатываю.

Одевалась Лялька круто. Фирма сплошь и рядом. А косметика у нее – закачаешься. Дорогая, французская. И в кошельке купюры хрустят.

– А еще в кабак каждый день таскают. Балдеж!.. Хочешь, с человеком сведу?

Еще бы не хотеть! Отдаваться мужикам и еще получать за это приличные деньги? Да она же чуть ли не с детства об этом мечтала...

В тот же день вместе с Лялькой они поймали такси и поехали куда-то за город.

– Куда мы?

– К боссу. Сауну он для клиентов заказал. До утра развращать их будет. Но прежде чем в дело тебя пустить, он оценить тебя должен. Через себя пропустит. Ты в рот умеешь? – как о чем-то будничном спросила Лялька.

– Не поняла...

– Французской любовью, или минетом, это дело называется. Короче говоря, берешь член в рот и сосешь...

– Понятно... – Таню это нисколько не покоробило. – Только я не пробовала...

– А ты попробуй! – рассмеялся вдруг таксист, внимательно слушавший их разговор.

Тертый мужик. Грубый, нахальный. Лялька от таких тащилась.

– Сколько там на счетчике? – лениво спросила она у него.

– Да червонец уже настучал... Чо, натурой хочешь?

– Как ты угадал?.. Давай, подставляй...

Мужик не растерялся, быстро съехал с трассы и остановился. Лялька в мгновение ока оказалась на переднем сиденье, расстегнула ему брюки и вывалила наружу его достоинство. Таня смотрела на это затаив дыхание.

– Учись, пока я жива! – весело посмотрела на нее Лялька и заглотила его толстую сардельку целиком.

Танюха не сводила с нее глаз.

Все, теперь она знала, как произвести впечатление на своего будущего босса. Она предстанет перед ним древнегреческой богиней, познавшей все прелести вселенской любви.

* * *

Гена Колодин закончил техникум советской торговли на одни трояки. Ну, не блистал он знаниями и усидчивостью. Тут уж ничего не поделаешь. Потом в армии, как положено, отслужил. А после мама устроила его на какую-то захудалую торговую базу товароведом. То партию каких-то калош принять надо, то кирзовые сапоги в сельмаг отвезти, под отчет сдать. Лопаты, грабли, ведра, керосиновые лампы и всякое только в деревне и нужное дерьмо – все это маячило перед глазами. А первые три месяца сельхозтовары снились ему в кошмарных снах.

Да, торгаши живут неплохо. Это не секрет. В эпоху тотального дефицита неофициальные накрутки на ходовой товар складываются в солидный «левый» доход. Умей крутиться, будь осмотрительным и сильно не зарывайся – и будешь жить безбедно до конца своих дней. Но, помимо всего этого, нужен еще и доступ к дефициту. А у Гены его как раз не было. Да и развернуться на своем месте он не мог.

Но у него была деловая хватка. Он был откровенно слаб в теории. Зато с ходу осваивался с практикой. А скоро он научился и приспосабливаться к обстоятельствам.

Однажды Павел Лукьянович, заведующий базой, принимал какую-то инспекцию из области. Комиссия есть комиссия. Ее нужно встретить, приветить, накормить, обогреть, желательно пятизвездочным коньяком. С этим сравнительно молодой заведующий справился на пять баллов. А потом одному сластолюбцу вдруг девку захотелось. А с этим вот вышла осечка. Как-то не подумали.

А тут вдруг Гена под руку попался. Девки нужны? Сколько? Три! Один момент!..

Этот один момент на два часа растянулся. Но важно не время, а результат. А результат налицо. На «тройке», которую ему мама в прокат сдала, домой смотался. Друга своего взял. С ним подкатили к ПТУ, где девки швейному делу обучались, сняли троих без комплексов. Чуть подпоили, обещаниями накормили и вперед, к гостинице, где их Лукьяныч ждал. Девки злющими оказались. С таким энтузиазмом набросились на ревизоров, что у них затем по три дня на баб не вставало. Комиссия осталась довольной. Обещали вскорости еще наведаться. И наведались. Только проверяли они уже не бухгалтерию, а качество поставляемого женского товара. И Гена снова оказался на высоте положения.

Скоро и вовсе житья от комиссий не стало. Только приезжали уже не просто ревизоры, а чиновники из областного управления. Гостиницы и коньяк – это само собой. Но девок подавай уже обязательно. Не зря же они к ним ездят. И Гена старался. У него уже была своя женская спецбригада «скорой помощи». «Больных» она обслуживала без всяких записей в жалобную книгу. От неудовлетворения не умер никто.

Как-то не задумывался Гена о женской сущности. А теперь задумался. Целок из себя бабы, оказывается, только из понта корчат. А пообщаются веселой ночью с мужчинами, выпьют хорошо под сочную закусь, и все, ноги сами идут врастопырку. Трахаются за милую душу. А утром снова недотрог из себя строить начинают.

Лукьяныч, было время, волком на Гену смотрел. Устроил, мол, притон. А когда выгода от комиссий вдруг пошла, когда его в пример остальным ставить начали, успокоился. Первым помощником для него он стал. И суетиться начал, чтобы баньку с финской сауной на территории базы построить. На это Гена его подбил.

Правда, попариться в этой баньке Лукьянычу пришлось уже в качестве заведующего другой, более крупной базой. Но он этому был только рад.

Чиновники из областного управления баньку жаловали. Еще бы! И обустроена она со вкусом, и пивко там всегда холодное, свежее, а какие девочки там банщицами прислуживают... Эх, красота, эх, лепота... Только новый заведующий базы уже был вроде как и ни при чем. И неудивительно. Ведь сауной и девочками Гена заведовал. А расходы на стол с обязательными пивом и красной икоркой списывались на счет специальной статьи в бюджете областного управления. Вот, оказывается, как высоко взлетел Гена вместе со своей банькой.

Важным человеком стал Гена, незаменимым. Только недолго он собой гордился. Гостей ведь встретить надо, ублажить, на стол красиво подать, девочками покладистыми обеспечить. То, что унижаться приходится, это одно. А проблема с девочками – это другое. Он прекрасно понимал, что ходит по лезвию бритвы. Каких он девочек поставлял? В основном несовершеннолетних потаскушек. Если триппером кого из гостей наградят, кто за это в ответе? Он, Гена. Но тут он отделается устным порицанием. А вот если кого по пьяни изнасилуют? Или малолетка заяву накатает в милицию, мол, совратили ее? На кого шишки посыплются? Опять же на него. Но тут уже не выговор, а приговор суда ждет. И тогда добро пожаловать к нам на Колыму! Можно, конечно, совершеннолетний «товар» поставлять. Но что от этого изменится? Ведь статью за сводничество в Уголовном кодексе никто не отменял.

Он никогда не был трусом. Не боялся риска. Но ведь у всего своя цена. Надо просто знать, ради чего он рискует. Ради голого оклада рядового товароведа, на котором его держат? Но это же смешно!

Нужно что-то делать. А что? Прежде всего приспособиться к обстоятельствам.

У него особенные связи с нужными людьми. А он их, дурак, не использует. Что ж, исправим минус на плюс. Для начала он достал по госцене два десятка пар джинсов «Левис», страшнейший дефицит. И загнал их по спекулятивной цене. Потом то же самое проделал с мелкой партией импортной обуви. Появились «левые» деньги. Он расширил дело. У него появились постоянные клиенты. Он был нужен всем. Еще бы! Ведь он мог достать все! Холодильник нужен?.. Нет проблем. Спальный гарнитур чешский?.. Обождите пару деньков. Видеомагнитофон?.. Что ж, попробуем. И у него все получалось. Деньги сами шли к нему. Сильно он не зарывался. Знал, ОБХСС всегда на страже. Если пронюхает, берегись. Если следователь сговорчивый попадется – деньги все до копейки на откупные отдашь. Если честный окажется – суши сухари.