Текст книги "Любовь в законе"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 2

Протяжный стон, раздавшийся из спальни, словно зазубренным ножом полоснул Полину по нервам, заставив ее проснуться. Она знала, как бабушке плохо, как страдает она от предсмертных болей. У нее снова приступ, и ей необходимо сделать обезболивающий укол.

За окном уже предрассветные сумерки, в спальне достаточно светло, чтобы увидеть лежащую в кровати бабушку. Только почему на ней лежит какой-то мужчина? Почему он голый? Что он с ней делает? Да и стоны какие-то странные. Не боль в них, а удовольствие…

– Ой!

Только сейчас Полина окончательно проснулась. И вспомнила, что нет больше бабушки, съела ее болезнь, свела в могилу. А в ее постели с высоко задранными ногами лежит мама и стонет под натиском Макара.

Стыдно! Как же стыдно!.. Уходить надо, убегать. Только ноги ее почему-то вросли в пол и глаза прилипли к Макару. А тот уже остановился, заметив ее присутствие; вот он, обнаженный, поднимается во весь свой рост…

– Что, интересно? – задорно усмехнулся Макар.

Сгорая от стыда, Полина закрыла лицо ладонями, резко развернулась к нему спиной и выбежала из комнаты.

Как же так, почему она не убралась из спальни сразу, едва только поняла, что там происходит? Почему она так завороженно смотрела на Макара? Нельзя же так. Нельзя! Какой позор!

Полина с головой забралась под одеяло, словно грех как нечто материальное находился где-то рядом с ее кроватью и от него можно было спрятаться… Но постепенно девушка стала успокаиваться.

Ну и что, собственно, произошло? Подумаешь, померещилось спросонья, что больная бабушка зовет на помощь. Полина должна была откликнуться на этот зов, поэтому и зашла в спальню. А то, что мама со своим сожителем занимались любовью за открытой дверью, это их вина. И то, что Макар полностью обнажился в ее присутствии, целиком на его совести. Она всего лишь растерялась и оцепенела от неожиданности. А то, что у людей бывает секс, так это ей давно уже известно. Да и самой ей уже давно было пора попробовать. У Зойки это уже было, у Райки, у Катьки… Тем более Севастьян из армии вернулся, а он парень красивый, сильный… Только почему-то нет у нее никакого чувства к нему. Да, она ждала его из армии и дождалась. Но, может, ей были просто неинтересны другие парни, которые крутились возле нее. Не замирала от них душа, не бурлила кровь в жилах, как весенний сок в древесном стволе. Севастьян тоже не волновал ее. Но ведь когда-нибудь ей придется делать то же самое, что и мама с Макаром. Все женщины делают это. Зойка говорила, что ей было приятно…

Полина услышала чьи-то шаги. Неужели Макар? Неужели это он сейчас направляется к ней? Он не такой красивый, как Севастьян, но в нем гораздо больше внутренней силы, мощной, подавляющей энергетики в сочетании с бесшабашностью уверенного в себе человека… Признаться, такое сочетание завораживало. И если вдруг Макар заберется к ней под одеяло… Конечно, она будет кричать и сопротивляться, поскольку она девушка порядочная. Но ведь мир не рухнет, если вдруг этосейчас произойдет…

Кто-то взялся рукой за верхний краешек одеяла. Полина вдруг почувствовала, как внизу живота разлилась горячая тяжесть. Такая сильная рука могла быть только у Макара. Сейчас он сорвет с нее одеяло. Хорошо, что на ней ночная рубашка. Но ведь он может задрать подол… Надо ли сопротивляться? Да, конечно, надо. Но ведь ей уже восемнадцать лет, а Макар такой сильный… И еще она видела… Нет, она будет отбиваться! Она не позволит себе пасть в своих же собственных глазах. Но ее пальцы почему-то предательски расслабились, когда чья-то рука потянула одеяло на себя. Какой ужас!

Полина ожидала увидеть Макара, но это была мама. Волосы растрепаны, глаза горят, халат запахнут кое-как. И еще от нее разило перегаром так, что хоть нос затыкай. Они с Макаром вчера на кухне сидели допоздна. Севастьян ушел домой, Полина легла спать, а они продолжали пить водку, а затем легли в постель. Права была бабушка: беспутная у Полины мать. Да и без этого уже можно было составить о ней представление: грубая, пьющая, да еще и стонет в постели без всякого зазрения совести.

– Ну и зачем ты к нам приходила? – озлобленно спросила она, подпирая кулаками бока.

– Я думала, это бабушке плохо, – ответила Полина, недовольная тем, что ей приходится оправдываться.

– Какая бабушка? Бабушка уже на том свете.

– Это сейчас. А еще совсем недавно она была жива, – резко поднявшись с кровати, сказала Полина. – И мучилась от болей. Я уколы по ночам ей делала, чтобы больно не было. Ее стоны до сих пор у меня в ушах стоят! В чем ты меня упрекаешь? В том, что я за бабушкой ухаживала? А где ты была, когда она умирала? Ты что, не дочь ей?

– Тихо, тихо! – растерянно замахала руками мама. – Успокойся.

Она села в кресло, забросив ногу за ногу, достала из кармана халата пачку сигарет, взглядом поискала пепельницу на столе.

– Ты уже всю кухню прокурила, – поморщилась Полина. – А здесь курить не надо.

– Какая ты у меня грозная!

– И взрослая. Мне восемнадцать лет уже. Восемнадцать! А тебя я впервые в жизни вижу. Где ты пропадала?

– Где-где… Куда твоя бабушка меня выгнала, там и пропадала. Думаешь, у меня сладкая жизнь была?

– Ты водку зачем пьешь?

– Зачем водку пью? – склонив набок голову, будто прислушиваясь к каждому своему слову, сказала она. – А потому что жизнь черная, а водка белая. Надо же чем-то жизнь эту темную разбавлять.

– Слышала я, как ты свою жизнь разбавляла.

– Не только слышала, но и видела… Не стыдно за голым мужиком подглядывать?

– Я не подглядывала, – стушевалась Полина. – Просто я думала, что там бабушка…

– Ага, бабушка, – хихикнула мама. – Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой большой хвост? А это не хвост, детка… Что, может, самой с Макаром захотелось, а?

– Тебе лечиться надо, поняла? – залилась краской Полина.

– Чего?!

– От слабоумия лечиться. И от алкоголизма!

– Это ты родной матери говоришь?

– Где ты была все это время, родная мать? Приехала тут водку жрать!

– Ну ты! Говори, да не заговаривайся! Я к себе домой приехала, поняла? Мы эту квартиру получали! Мы – я, мать, отец. А тебя тогда еще в проекте не было!

– В проекте, – съязвила Полина. – От какого проекта я родилась? Где мой отец?

– Макар будет твоим отцом… Макар! – позвала Антонина.

Полина в смятении нырнула под одеяло, натянув его до самого подбородка, но Макар не стал входить в комнату, а застрял в дверях, высунув голову из проема.

– Чего?

– Полинка дочкой твоей стать хочет.

– Удочерим, не вопрос, – в свойственной ему бесшабашной манере отозвался он.

– Ты сначала на маме женись!

– Так я разве не говорил, что мы – муж и жена?

– Говорил. Только я тебе не верю.

– Может, тебе печать в паспорте показать?

– Видела она уже твою печать, – скабрезно хихикнула Антонина.

Но Макар лишь махнул на нее рукой. Дескать, давай без глупостей. Он хоть большой и грубый, но похабщины в нем не было. Может, потому он и нравился Полине… Да, нравился. И надо набраться смелости самой себе в этом признаться.

– Нет у нас печати в паспорте. И не будет, – покачал он головой. – Нельзя мне жениться. Это раз. А потом, сейчас у нас в моде гражданские браки, если ты не знала.

– Да ты не оправдывайся, не надо, – не глядя ему в глаза, отрезала Полина. – Я к тебе в дочери не набиваюсь. Да и молодой ты для папочки!

Он был взрослым мужчиной, даже матерым, но все-таки выглядел моложе мамы.

– Почему молодой? Мне тридцать четыре года. Мне шестнадцать было, когда ты родилась. А в пятнадцать я уже девчонок вовсю рисовал… Жаль, маманьку твою раньше не встретил. Красивая она у тебя баба. Мы с ней здесь жить будем, ты же не против?

– Ну куда от вас денешься, – пожала плечами Полина. – Только водку не пейте.

– Ух ты какая умная, – пренебрежительно хмыкнула мать.

– Тонь, а она правду говорит. Нельзя так часто закладывать. – Макар смотрел на нее с юморком, но его голос звучал вполне серьезно.

– Как часто? Сегодня у меня, между прочим, знакомство с дочерью было. Пивка бы чуть-чуть – и все, баста…

– Без пива обойдешься. Ты не переживай, Полинка, мы из твоей маманьки образцово-показательную женщину сделаем. Она у нас хорошая, не смотри, что зубы показывает. Просто ей с мужиками не везло. Не по тем рукам ходила. Ничего, теперь она со мной, а я ей расслабляться не дам.

– Кто тебя спрашивать будет? – с фальшивым пренебрежением отмахнулась от него Антонина.

Но Макар так на нее посмотрел, что у Тони тут же пропала всякая охота дерзить. И ногу с ноги она убрала, и в кресле выпрямилась, как прилежная школьница за партой. Его подавляющую энергию почувствовала и Полина. Ей вдруг захотелось повиноваться ему, хотя видеть своим отцом она его не желала…

– Сегодня никакого пива, ты меня поняла? – жестко сказал он.

– Поняла, – покорно кивнула Антонина.

– И давай в постель. Пусть Полина спит. Ей утром в школу.

– Не в школу, – мотнула та головой, – в техникум. И то у нас только консультации сейчас. Перед экзаменом… Да я могу и не ходить. Я и так на пятерки все сдам.

– Слышь, Тонь, дочь у тебя отличница, – весело подмигнув Полине, сказал Макар.

– Ага, и бабушкам дорогу помогает переходить… Ты мне, дочка, вот что скажи. Какие ты бабушке уколы делала?

– Обезболивающие.

– И что там – димедрол, реланиум?

– Ну, реланиум…

– И что-нибудь осталось?

– Ну, пара ампул. А что?

– Где? – заинтригованно спросил Макар.

– Да там, в спальне, у бабушки в тумбочке. А зачем вам?

– А затем, что выбросить все это нужно, – улыбнулся он. – На свалку истории. Болезнью здесь, в этой хате… в квартире, пахнет. Нехороший, скажу я тебе, запах.

– Да я уже привыкла.

– Ну я тоже не из пугливых. Но все равно, надо бы здесь все освежить… Ничего, я этим займусь. Ты спи давай, а мы лекарства пойдем выбрасывать.

– Да-да, пойдем, – поднимаясь с кресла, закивала мать.

Неужели ее вдохновила идея произвести уборку в квартире? Верилось в это с трудом…

Несмотря на праздную и шумную ночь, Полина проснулась, как обычно, рано, в половине восьмого. В квартире никто не убирался, на кухне беспорядок: грязная посуда на столе, пустые бутылки из-под водки. Полина к такому не привыкла, поэтому ей пришлось надеть фартук и встать к мойке…

Она навела порядок на кухне, приготовила завтрак, пожарила картошку на сале и уже накрывала на стол, когда появилась мама, все такая же растрепанная, в небрежно запахнутом халате. Она взяла с мойки чистый стакан, набрала воды из-под крана и жадно выпила.

– Я вас завтракать хотела звать, – сказала Полина.

– Зачем? – колюче посмотрела на нее мать.

Зрачки у нее были расширены, взгляд отчужденный, блуждающий.

– Ну как зачем? Время уже завтракать.

– А я не хочу. И Макар тоже.

– Ну, может, он хочет? Ты у него спроси.

– А ты что, прикормить его собираешься? Он мой, поняла?

Она ушла. С Макаром они провалялись в постели до самого полудня, и только к обеду им захотелось есть. Но Полина больше не собиралась для них готовить. Впрочем, они не привередничали и налегли на утренний завтрак. Макар даже похвалил Полину, чем, надо сказать, сделал ей приятное. И она даже не возмутилась, когда он, сунув в руку мятую десятитысячную купюру, отправил ее в магазин за водкой и продуктами.

Она уже возвращалась домой, когда ее нагнал Севастьян. Высокий, широкоплечий, темные волосы, светло-карие глаза, белозубая улыбка… Но слишком уж нежная у него кожа лица. Не сказать, что Полине это не нравилось, но у мужчины, в ее понимании, должна быть матерость, как у взрослого волка…

– Что это у тебя? – забрав у нее авоську, спросил он.

– Ужин, – равнодушно глянула на него Полина.

– А две бутылки водки – не много для одного ужина?

– Ну ты же пил вчера, ничего? – парировала она.

– А что, надо было отказаться?

– Я не знаю. Мне все равно.

– Что тебе все равно? – насупился он.

– Можешь пить, можешь не пить.

– Да? А то я уже подумал, что тебе уже безразличен…

– Думай. На то у тебя и голова, чтобы думать…

– А я сегодня в техникуме был. Девчонок твоих видел.

– И что? – безмятежно посмотрела на него Полина.

– Ну, тебя там не было.

– Некогда мне было.

– Завтраки готовишь, обеды, ужины, да? Для этих? – кивком показал он в сторону ее дома.

– А чем они тебе не нравятся?

– Откуда они вообще взялись?

– Кто они? Одна из них – моя мать, между прочим.

– Вот именно, что между прочим. Слышал я про твою мать, – завелся Севастьян.

– Что ты слышал? – косо глянула на него Полина.

– Ну, что бросила она тебя. Теперь вот объявилась. И с кем? Мутный этот Макар, не нравится он мне.

– Не нравится… А водку с ним пил. И в рот ему заглядывал.

– Я в рот ему заглядывал?

– Да, ты. И знаешь почему? Потому что ты его уважаешь. Потому что он взрослый. И крутой. А ты еще молодой.

– Молодой?! Да я воевал, если ты не знаешь! У меня медаль «За боевые заслуги»! «Духи» нашу заставу два дня штурмовали! Знаешь, сколько пацанов наших полегло? И мне осколок в каску попал. Я своими руками двух «духов» положил, – разгорячился Севастьян. – А ты говоришь – молодой!

– Ты не говорил мне про осколок, – внимательно посмотрела на него Полина.

Он мог погибнуть в том бою, о котором рассказывал. И она бы очень не хотела, чтобы это случилось. Но если бы вдруг он погиб, плакала бы она недолго. Ну недотягивал он при всех своих достоинствах до Макара…

Полина поняла вдруг, что краснеет. Это мысли о Макаре вгоняют ее в краску. А нужен ли ей этот грубый балагур?

– В сердце у меня осколок. Потому что я люблю тебя!

– Не шуми, здесь люди. – Полина выразительно покрутила головой.

Они шли по улице. Справа их обгонял бородатый мужчина в роговых очках; навстречу, переваливаясь, как утка, с ноги на ногу, шла грузная женщина с полной авоськой, из которой выглядывали зеленые стрелки молодого лука. Им совсем не обязательно было знать, кого любит Севастьян. Да и ей самой не хотелось бы этого слышать. Хоть он и хороший парень, но….

– А я не вижу никого, – разгорячился Севастьян. – Только тебя вижу.

– Ну пожалуйста, не шуми, – чуть ли не умоляюще посмотрела на него девушка.

Он посмотрел на нее с грустной досадой и уныло вздохнул.

– Не любишь ты меня.

– Да?! Кто-то говорил, что мы сегодня в ЗАГС должны идти, – вдруг вспомнила она.

– Ну а я зачем к тебе шел? – воодушевился Севастьян.

– Да, но сначала ты в техникум сходил. Зойку давно не видел? – язвительно спросила Полина.

– При чем здесь Зойка? Я в ЗАГС ходил, узнать, что там да как. А в техникум по пути заглянул. У нас еще три часа времени, пойдем?

– Но ты же видишь, я занята, – кивком головы показала она на свою сумку, которую держал в руке Севастьян. – Мне ужин приготовить надо.

– Почему ты? У тебя же мать есть.

– Ну, она сейчас не может.

– Может, у вас кооперация? Ты ужин готовишь, а она водку пьет?

Полина остановилась и резко посмотрела на него.

– Не надо так про мою мать, понял!

– Извини.

– А ужин они сами приготовят, – неожиданно для себя смягчилась Полина.

В конце концов, она не нанималась в прислуги. Да и какой там ужин, если в сумке только хлеб, колбаса, три банки консервированных сардин и две бутылки водки…

Севастьян собрался зайти в дом вместе с ней, но Полина оставила его во дворе. Почему? Наверное, она не хотела, чтобы он встречался с Макаром. И снова – почему?

Мама выбежала в прихожую, едва Полина переступила порог.

– Чего так долго? – раздраженно спросила она, нервно выдернув сумку из ее рук.

– Там очередь.

– Между прочим, нехорошо посылать ребенка за водкой, – попенял ей Макар.

По-хозяйски расслабленной походкой он вышел из спальни, вплотную приблизившись к Полине. Он был гладко выбрит и благоухал одеколоном. И еще от него пахло крепким мужским духом. Мягким движением руки он провел рукой по ее волосам. Девушка шарахнулась от него так, будто он прикоснулся к ней оголенным электрическим проводом. Но ведь ей совсем не противно было его прикосновение. И такая вдруг истома вязкой патокой растеклась по телу, с жарким тягучим щекотаньем заполняя низ живота. И спина почему-то покрылась гусиной кожей…

– Я уже не ребенок, – мотнула головой Полина.

Чувствуя, как запылали ее щеки, она постаралась убежать от Макара в гостиную, но тот последовал за ней.

– Ну, может, и не ребенок, но тебе еще рано стоять в очереди за водкой.

– Как будто не ты меня послал, – огрызнулась Полина, пряча от него лицо.

– Ну ты же была согласна. А если бы отказалась, я бы настаивать не стал.

– Эй, ты идешь? – донеслось из кухни.

Мама звала своего сожителя в свою компанию, хотя вряд ли бы она отказалась выпить в одиночестве. Впрочем, Полине сейчас было не до нее. Весь мир вдруг сузился в ее глазах до размеров Макара. Сейчас она могла думать только о нем. И мысли эти, увы, были порочны по своей сути. Она это осознавала, поэтому и злилась, и краснела.

Если Макар и услышал, что его зовут, то виду не подал. Его и самого, казалось, сейчас интересовала только Полина.

– Ты говорил, что никакого пива, – напомнила ему девушка.

Как могло показаться, его искренне удивил этот упрек.

– Так нет же пива… Только водка.

– Тем более.

– Понимаешь, мы к новому месту привыкаем. Нравится нам здесь. И то, что у нас такая дочь, тоже нравится, – с самым серьезным видом сказал он. – Отсюда и эмоции. А я не люблю, когда меня захлестывают эмоции. И мама твоя этого не любит. Поэтому нам надо их как-то заглушить… Но поверь, сегодня – в последний раз. Завтра возьмемся за ум. И на работу будем устраиваться. Как нормальные люди.

– Куда?

– Что-нибудь придумаем.

– Макар, ну ты долго? – снова донеслось из кухни.

Но тот и ухом не повел.

– А какая у тебя профессия? – спросила она.

– Проводник я. Проводник в пассажирском вагоне. И мама твоя тоже… Мы с ней в поезде и познакомились. Но буду с тобой честен, мы уже полгода не работаем. Обстоятельства, так сказать, – с сожалением развел руками Макар.

– Водка? – первое, что пришло на ум, спросила Полина.

– Ну, не совсем. Просто решили сделать небольшой перерыв. Вагончик жизни, так сказать, покатился под уклончик. Но ничего, теперь мы потянем его наверх в гору. Ведь у нас теперь есть полноценная семья. Мы с твоей матерью и ты, наша дочь. Или нет?

Полина растерянно пожала плечами. В принципе, она рада была тому, что вдруг обрела семью. Но почему-то очень не хотелось, чтобы Макар был ее отцом. Молод он для этого. И вообще…

– Выпьешь с нами? – вдруг спросил он.

– Я не пью! – возмущенно сказала Полина.

Вчера у нее не было никакого желания составить компанию маме, Макару и Севастьяну. Да никто ей и не предлагал. А сегодня вдруг такое предложение……

– И правильно, – одобрительно и без всякого юмора посмотрела на нее Макар. – Именно это я и ожидал услышать. Рано тебе еще пить.

– Почему рано? Мне уже восемнадцать! – в который уже раз напомнила Полина.

– Все равно ты еще маленькая, – не согласился с ней Макар.

– А вот и нет! – Дух упрямства, казалось, схватил ее за шкирку и приподнял над полом. – Я уже не маленькая! И выхожу замуж!

– За Севу? – ничуть не удивился Макар.

И это почему-то задело ее за живое.

– Да, за него! Мы сейчас идем в ЗАГС заявление подавать!

– Ну что ж, это твой выбор.

Ей почему-то казалось, что Макар должен был ревновать. Или хотя бы просто возражать. Но ведь он только рад тому, что у нее будет муж.

– А тебе что, все равно? – негодующе спросила она. – Может, Сева плохой…

– Да нет, нормальный парень. Ответственный. Дом строить собирается.

– Ага, и дерево посадить…

– Ну а как без этого? Ладно, не буду тебе мешать. Ты, главное, на мать свою не обижайся, ну и на меня. Мы сегодня выпьем немного, а завтра – все, никаких больше загулов!

Задорно подмигнув девушке, Макар повернулся к ней спиной. Вот оно что. Ему все равно, что у нее будет муж, – главное, чтобы Полину не возмущало их очередное с мамой застолье. Да пошел он к черту!

Из дома Полина вышла на взводе. Едва глянув на Севастьяна, кивком головы велела ему следовать за собой. Ну не любит она его. Не любит. Но все равно выйдет за него замуж. Хотя бы назло Макару.

В ЗАГСе они подали заявление, а затем пошли в кино. В пустующем зале, пользуясь случаем, Севастьян обнял Полину за плечи, нежно и с трепетом поцеловал в щеку, потом попытался ртом нащупать ее губы, но она пресекла это поползновение. Но когда его рука легла ей на коленку, неожиданно для себя раздвинула ноги. Она вдруг представила, что рядом с ней сидит Макар и это он дает волю рукам… Но фантазии хватило ненадолго. Севастьян не обладал той волнующей энергетикой, которая заставляет женщин терять голову, и его возня под юбкой очень скоро надоела ей. Никакой он не Макар. Да и Макару бы она не позволила распускать руки. Наверное…

Домой она вернулась поздно, но ни мама, ни ее сожитель не обратили на нее никакого внимания. Они сидели на кухне, пили водку, курили. Полину мутило от табачного дыма, но возмущаться она не стала. Ее тянуло к Макару, и как бы она на него ни злилась, хотелось быть рядом с ним.

– Ну как, стала невестой? – с хмельным задором спросил он, не выпуская из губ сигарету.

– Тили-тили тесто… – пьяно хихикнула мама.

Полина раздраженно глянула на нее. Дура дурой, да еще и затасканная, как дама пик в старой карточной колоде. Но какого мужика отхватила!..

– Да, представь себе! Жених и невеста!

– А жить вы где будете? – спросила мама.

– А тебя только это волнует? – с вызовом спросила Полина.

– Ну, жилищный вопрос – не последнее дело, – сказал Макар.

Мама хотела кивнуть, но всего лишь уронила голову на грудь, не в силах поднять ее обратно.

– Да? А я разве не говорила тебе, что бабушка приватизировала эту квартиру?

– Приватизировала?! – встрепенулась мама.

У нее вдруг появились силы, чтобы поднять голову. И желание, чтобы посмотреть дочери в глаза.

– Да, приватизировала! – злорадно усмехнулась Полина. – И наследство на меня оформила.

– Но я же здесь прописана, – осоловело смотрела на нее мама.

– Прописка у тебя только в паспорте.

– Она не могла… Она не могла притева… приватизировать без моего согласия.

– А вот смогла!

– Я буду жаловаться…!

– Остынь! – жестко глянул на маму Макар.

И она усмиренно затихла, снова уронив голову на грудь.

– Ты, дочка, не обращай на нее внимания, – махнув на нее рукой, в примирительном тоне сказал он.

– Какая я тебе дочка? – с досадой спросила Полина.

– Ну как это какая? Такая, что замуж тебя отдаю. Дочку замуж отдаю, слышишь? Выпить за это надо!

Он потянулся к стоящей на столе бутылке, но спохватился и отдернул руку.

– Ты же не пьешь. Но себе налью, если не возражаешь.

– И мне тоже! – решительно посмотрела на него Полина.

– Ну, если ты решила взрослеть…

Он налил ей полную рюмку, и себя не обделил, и маму, которая ожила, услышав звук льющейся жидкости.

Полина выпила, сморщившись от горечи, а Макар протянул ей нанизанный на вилку колбасный кружочек. И тут же ей в голову пришла мысль, что ей нравится есть из его рук. Она даже зажмурилась от удовольствия, снимая губами этот кружок.

Водки в рюмке было немного, граммов пятьдесят, не больше, но Полина сразу же захмелела. А Макар предложил добавить, и она не стала отказываться. Ведь пили за то, что она стала невестой.

А потом водка вдруг закончилась, и Макар увел маму в спальню, пожелав Полине спокойной ночи. А ведь она и сама покачивалась после трех рюмок, ей тоже нужна была помощь. И еще она хотела бы оказаться в объятиях Макара. Ведь неспроста же он наливал ей водку. Значит, хотел от нее чего-нибудь такого непотребного.

Но Макар и не думал выходить из спальни, чтобы помочь Полине добраться до дивана, который, ко всему прочему, нужно было разобрать. Пришлось ей делать все самой.

Раздеваясь, она представила, как разойдутся сейчас дверные занавески и в комнату тихонько войдет Макар. Она, конечно, будет сопротивляться, но его ничто не остановит. Ведь он же чертовски сильный. Она уступит ему. Потому что хочет этого…

Она легла, свернувшись калачиком, под одеяло. Страшно. Что, если вдруг Макар все-таки решится на запретный шаг? И грустно. Что, если он и не думает совращать свою «дочь»?..

Время шло, а он все не появлялся. В конце концов Полину сморил сон.

Проснулась она утром в полном одиночестве. Макар, оказывается, и не думал покушаться на ее девичью невинность. И Полина мысленно поблагодарила его за это. Но вместе с тем и упрекнула его в неподконтрольной разуму глубине души.