Текст книги "Невеста мафии"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Разбудил меня Марцев. Я не видел, как он сел за мой стол, но услышал, как он хлопнул по нему ладонью.

– Вставай, Петрович, а то Горожанова прозеваешь! – насмешливо улыбнулся он.

– Издеваешься? – недовольно спросил я, протирая глаза.

– Ну, я думал, ты мыслями там, на Красногвардейской.

– Нет, мыслями я здесь.

Сначала я глянул в окно, за которым уже светлело утро, затем – на часы.

– Ждал, когда ты появишься.

– Считай, дождался… Не мог я тебя домой отпустить, ты парень настырный, мог бы снова за Горожановым поехать. А мы там и без того нашумели. Как бы чего не вышло, – нахмурился Марцев.

– Волков бояться – в лес не ходить.

– Плохо мы в лес сходили, плохо, дров наломали. Ну да ладно, как-нибудь расхлебаем… Ты вот что, давай сейчас домой поезжай. Выспись хорошенько, в порядок себя приведи, а после обеда давай сюда, работы у нас, сам должен понимать, много. А то, что нога больная, так я тебя с больничного не вытягивал, сам вышел… Или все-таки лучше отлежаться? – спросил Марцев, мысленно упрекнув себя за безжалостный выговор.

– Отлежусь. Но только до обеда, – кивнул я.

Ночь выдалась веселая, но четырех часов, что я провел в своем кабинете, мне вполне хватило, чтобы сносно выспаться. Я мог бы прямо сейчас приступить к работе, но мне нужно было все-таки съездить домой к Лидочке, узнать, что она там.

По пути к улице Ленинградской я позвонил ей, но ее телефон упорно не отвечал. Было уже шесть утра, когда я подъехал к дому номер сто четыре. Но сколько ни жал я на кнопку звонка, дверь в квартиру мне никто не открывал.

Ни Лидочки дома не было, ни ее родителей. Но может, она у меня дома? Мобильник ее молчал, но ведь телефон такая штука, и сломаться может, и потеряться. Его еще и украсть могли…

К себе домой я мчался на всех парах. Может, потому и не выдержал котел, то есть двигатель моей «Тойоты». Перегрелся, затрещал и в конце концов заглох. Я дождался, когда он остынет, на что ушло время. Попытался завести мотор, но стартер не подавал признаков жизни.

Заглянув под капот, я почувствовал запах сгоревших проводов и копоть на генераторе напряжения. Значит, стартер здесь ни при чем. Обмотка генератора погорела уже давно, еще до того, как я отправился домой. Напряжение перестало поступать на аккумулятор, а тот обеспечивал машину электричеством до тех пор, пока не умер. Можно было зарядить аккумулятор и доехать до дома на нем. Но где я найду подзарядку, к какому источнику подключусь? Купить новый, уже готовый к пуску аккумулятор? Но автомагазины еще не работают, да и поблизости я не увидел ни одного из них. К тому же мне откровенно жаль было денег на такую авантюру, как загубить новый аккумулятор. У меня папа не Билл Гейтс, чтобы я мог раскидываться тысячными купюрами.

Взвесив все «за» и «против», я бросил машину на обочине и отправился домой на троллейбусе. И в конце концов добрался до своей квартиры.

Горечь дорожно-транспортного поражения сменилась радостью, когда я увидел, что мой диван занят. Лидочка лежала у стены, на боку, спиной к двери, до самых ушей накрывшись одеялом… Ну вот, а я метался, искал. Хотя и не напрасно. В переживаниях за нее я вспомнил номер джипа, из-за которого, как я думал, она и могла пропасть. Но нет, владелец машины установлен, находится в розыске. А Лидочка жива и здорова, только спит зубами к стенке. И пусть себе спит, хотя ей, пожалуй, уже пора на работу…

Я не стал ее будить. Разделся, обмотал ногу пакетом, закрепил его скотчем, чтобы вода не намочила бинты, встал под душ. Еще и побрился, чтобы уж окончательно привести себя в порядок. Свеженький и крепенький, как молодой огурчик, я забрался под одеяло к Лидочке. Вот теперь можно ее разбудить и наказать за то, что она проспала час, когда пора собираться на работу. Тем более что карающий перст уже поднялся во весь свой рост и руководил моим разумом.

После душа мое тело еще не совсем согрелось, и, прислонившись к Лидочке, я мог бы заморозить ее. Но удивительно, ее тело показалось мне более холодным, чем мое. К тому же она даже не шелохнулась в моих объятиях.

Ее тело было не просто холодным, а окоченевшим. И когда я осознал причину столь вопиющего безобразия, из моей груди вырвалось нечто, похожее на панический вскрик.

Я соскочил с постели, как подстреленный, и только затем, взяв девушку за плечи, развернул лицом к себе.

– Твою Матильду!

Сначала понял, что это не моя Лидочка. А потом я вспомнил девушку с фото, с которого я делал ориентировку на Галину Свирцеву. Теперь вот она собственной неживой персоной холодила мою постель.

Черты лица красивые, но саму ее нельзя было назвать даже симпатичной. Потому что лицо ее было искажено предсмертным ужасом. И судя по характерным пятнам на кожном покрове лица и шеи, смерть наступила уже давно, как минимум на исходе вчерашних суток.

Да что ж это такое! Снова мертвая девушка, и на этот раз в моей постели. Кажется, Юрка собирался назвать меня некрофилом. Что ж, его шутка становилась моим проклятием.

Я сорвал с трупа одеяло, осмотрел полностью обнаженное тело. И даже получил от этого некоторое удовольствие. Нет, конечно же, не от созерцания прелестей покойницы, а как раз наоборот. На душе стало приятно от мысли, что именно эти прелести меня совершенно не волнуют. Маленькая такая приятность, едва заметная на фоне общей растерянности и даже страха. Труп девушки у меня в квартире, значит, я и есть убийца. И хорошо, что из живых людей, кроме меня, дома никого не было. Но не только это пугало меня. Меня терзал вопрос, как покойница могла оказаться в моем доме? Не в гробу же она прилетела, черт ее возьми!

Судя по красновато-синим пятнам и трупной окоченелости, смерть наступила довольно давно. По логике возможного следствия умереть она могла от моей руки, еще до того, как я отправился на поиски Лидочки. А это значило, что алиби у меня не было.

Вопрос, как она умерла? Можно было предположить, что вчера вечером она проникла в мою квартиру, каким-то образом выманив у Лидочки ключи, легла ко мне в постель, где и скончалась в муках – мало ли что произошло, вдруг ее хватили, например, желудочные колики? Но если ключи и страшную гримасу на лице можно было как-то объяснить, то как истолковать след от удавки на ее шее? И предсмертную гримасу на лице?.. Девушка погибла таким же образом, как Таня Зуйко, с одной только разницей, что стриптизерша приняла смерть с умиротворением на лице. Но та принимала наркотики, да и шейные позвонки ей сломали сразу. А у этой, похоже, ничего не сломано, кроме девичьей судьбы.

Да и как Свирцева могла попасть в мою квартиру, если она уехала с Горожановым, который не мог отпустить ее живой? Он отпустил девушку мертвой, и ко мне она попала по его воле.

Я еще раз осмотрел тело в поисках синяков, порезов или даже колотых ран. Может, ее жестоко избили, прежде чем убить. Но на теле ничего такого не было. Отсутствовали даже особые приметы – ни тату, ни шрамов или рубцов, даже родимых пятен и тех не было. Имелись родинки, но в среднестатистическом количестве.

Я сел в кресло, обхватив голову руками. Сейчас не так важно было выяснить, как покойница оказалась в моей квартире, мне нужен был четкий ответ на вопрос, что делать дальше. Звонить в отдел или постараться избавиться от трупа?

Больше я склонялся к последнему. Ведь неспроста же у меня в постели оказалось мертвое тело. Если кто-то его сюда доставил, значит, это кому-то нужно. Кому?.. Скорее всего, Горожанову.

Я провел ладонью по голове, будто взлохмачивал несуществующие волосы. Затем точно таким же движением причесал их, вместе с мыслями. Надо успокоиться, сосредоточиться, и тогда правильный ответ созреет сам по себе.

Я попытался выяснить, в каком виде покойную Свирцеву доставили в мою квартиру – голую или в одежде? А может, она и не была на тот момент покойной. Может, ее задушили в моей квартире, возможно, где-то валяется удавка с фрагментами кожного покрова ее шеи. И где-то, возможно, валяется ее одежда.

Я осмотрел комнату, заглянул в шкаф – ничего постороннего. Обследовал кухню, ванную, вешалку в прихожей – тот же результат.

Остался балкон. Но и там ничего не было, кроме свежего воздуха, в котором, как оказалось, я сейчас очень нуждался. Все-таки остывший труп в квартире, а здесь так легко дышится.

Не помню, сколько времени я провел на балконе, но, вернувшись в комнату, с ужасом увидел застывшего над трупом Олега Семиряднова. Будь на его месте сама Смерть в черном балахоне и с капюшоном на голове, я бы испугался не так сильно. А его появление ввергло меня в состояние прострации.

Увидев меня, он испуганно попятился к двери, вытянув руку, чтобы отгородиться от меня.

– Петрович, спокойно! Сейчас во всем разберемся!

И тут мне вдруг стало все ясно. Это же Олег все и организовал. Ну, конечно же, он, больше некому. Он подговорил Лидочку, чтобы она усыпила меня, потом подобрал ее по дороге ко мне домой, убил, забрал у нее ключи, вскрыл ими мою квартиру, но ко мне в квартиру затащил труп Свирцевой, конечно же, вместе с Горожановым. А теперь вот застал меня на месте преступления. Сейчас вызовет наряд, и все – мне крышка.

– А чего тут разбираться? Все и так ясно. Я – убийца, и меня нужно задержать. А еще лучше застрелить при попытке к бегству… – голосом, горьким от сарказма, проговорил я. – Зачем ты это сделал?

– Что я сделал?

– Свирцеву убил, – показал я взглядом на труп.

– Я убил?! – оторопело уставился на меня Семиряднов. – Ну, ты фрукт, Петрович! Она у тебя в постели, не у меня!

– Правильно, у меня! Потому что меня подставить надо, а не тебя! Тебе надо и Горожанову!.. Что ж, теперь ты можешь меня задержать на месте преступления. Ты же для этого сюда пришел?

– Мне Якушева нужна, поэтому я и пришел к тебе. Узнать, где она работает…

– Якушева?!

Взмыленное сознание не сразу подсказало мне, что речь идет о Лидочке.

– Зачем тебе Лида? Она уже сделала свое дело. Забрала у меня ключи, отдала их тебе.

– Какие ключи?

– Которыми ты открыл квартиру.

– Ключ в замочной скважине торчал. Ты не открывал, я зашел… Ты, наверное, забыл вытащить ключи, когда входил…

– Не забывал. Ключ у меня в кармане…

Я точно помнил, что положил ключ в карман после того, как открыл квартиру. Дверь закрылась сама по себе. На английский замок… Но, может, память меня подводит и я все-таки оставил ключ в двери.

Мне нужна была куртка, но проход к ней преграждал Олег. А поворачиваться к нему спиной или хотя бы боком я не хотел – мало ли что у него на уме. Поэтому я попросил его снять куртку с вешалки, бросить мне. Он пожал плечами, но просьбу мою исполнил. Я сунул руку в карман и выудил оттуда связку ключей, с недобрым торжеством во взгляде крутанул ее на пальце.

– А ты говоришь, забыл!

– Ну, может, запасные, – отстраненно пожал плечами Олег.

История с ключами его не волновала. Гораздо больше он интересовался трупом. Все правильно, для того он и пришел сюда, чтобы намертво привязать меня к мертвому телу. Возможно, даже в буквальном смысле. Китель на нем сидел, как всегда, ладно, левая пола не выпирала по сравнению с правой – значит, кобуры с пистолетом под мышкой нет. Но есть оружие скрытного ношения, с плоским корпусом. Такие стволы носятся за поясом брюк, и под пиджаком его не различишь. Впрочем, я не замечал, что его рука хотя бы интуитивно тянется под полу кителя, который, кстати говоря, был еще и застегнут.

– Нет, запасные у меня. А эти ключи у Лиды были. Ты их у нее забрал… Где Лида? Что ты с ней сделал?

– Ты еще и Лиду мне шьешь? – изумленно повел бровью Семиряднов. – Ты, Петрович, с больной головы на здоровую не вали… Мне самому Лида нужна… Была…

– Почему была?

– Да потому что мне ряд вопросов по Свирцевой задать ей было надо. Было. Уже не надо. Потому что со Свирцевой все ясно… Это же она?

– А то ты не знаешь.

– Ну, похожа… Влип ты, Петрович.

– По твоей милости.

– Опять я виноват!

– Ну а кто?.. Ключи у тебя были. А я вчера всю ночь отсутствовал. За Горожановым гонялся… Пока я за ним бегал, он здесь побывал, гостью мне привез! – клокотал я, как вулкан, готовый к извержению.

Семиряднов – враг, и я имел право убрать его со своего пути. Но голова хоть и закипала от злого возмущения, соображала пока хорошо. Я наброшусь на Олега, и тут же в квартиру ворвется группа захвата. Этот гений черных дел на все способен.

– Ну вот, теперь какой-то Горожанов, – ухмыльнулся Семиряднов. – То я, то он – ты уж определись, пожалуйста.

– Я не знаю, кто там у вас главный, ты или Горожанов, но точно знаю, что вы с ним заодно…

– И кто такой Горожанов? – спросил Олег тоном, каким психотерапевт соглашается признать в своем пациенте Наполеона.

– Только не надо ломать комедию!

Я действительно вышел из себя и, возможно, со стороны смахивал на душевнобольного, но не Семиряднову куражиться надо мной. Он-то наверняка знал, что с головой у меня все в порядке. И с совестью тоже…

– И все-таки?

– А я тебе сейчас все объясню. Горожанов был третьим в команде Шрама и Жернового. Вернее, он был основным. И он убил Юру Стеклова. А потом ему понадобилось убрать Берестова. В чем ты, майор, ему здорово помог, оставив Берестова на свободе… А потом он увез Свирцеву, и когда ты увидел его фоторобот, сразу расхотел объявлять его в розыск. И еще голову нам с Лидой морочил… Ты, покрывал его, майор, ты предупредил его, что ему угрожает опасность! – в обличительном порыве выдал я.

Семиряднов озадаченно поскреб себя за ухом.

– Из всего, что ты мне тут наговорил, я понял только одно. Горожанов и есть тот человек, которого я объявил в розыск.

– Ты вынужден был это сделать. Потому что я на тебя надавил.

– Ты и сейчас на меня давишь… – поморщился майор. – А еще больше давит на меня труп этой девушки… Что он делает в твоей постели?

– Это не просто труп, это камень мне на шею! – выпалил я. – А ты как гиря к ногам!.. Оба меня на дно тащите… Только я не совсем понимаю, чего вы этим добиваетесь? Ну, посадите меня, так ведь Марцев останется. Он доведет дело до конца…

– Какое дело? – насмешливо спросил Олег.

Этот вопрос поставил меня в тупик… Действительно, а что мы с Марцевым можем предъявить Горожанову? Убийство Стеклова? Так нет свидетелей, которые видели, как он стрелял. Связь со Шрамом и Жерновым? А кто их видел вместе? Похищение Свирцевой? Так не было никакого похищения, Свирцева сама села к нему в машину. Да и кто видел, как она к нему садилась? Лидочка? А где она?..

– Убийство сотрудника милиции! – на вздохе облегчения сказал я.

Да, никто не видел, как Горожанов стрелял в Стеклова. Но у него ранена рука – результат моего выстрела. А кровь на памятнике – очень серьезная улика…

– Горожанову не отвертеться. Не я, так Марцев его возьмет… Или вы еще Марцева собираетесь нейтрализовать?

– Значит, я – следователь, майор милиции, помогаю преступнику уйти от наказания? – со своей фирменной улыбкой на губах, но с обидой в голосе спросил Олег.

– А разве нет?

– У тебя не все дома, Петрович! – возмущенно постановил он. – Я не знаю, кто такой Горожанов! И никогда ему ни в чем не помогал… Знаешь, я даже оправдываться не собираюсь, настолько нелепо звучат твои обвинения.

– Я тебе не верю.

– А это твое право… Что с трупом собираешься делать? – неожиданно спросил Семиряднов.

– Что я с ним собираюсь делать? – опешил я. – Тебе лучше знать, что мне с ним делать. Где наряд? Почему я до сих пор не в наручниках?

– Понятно. Ты думаешь, что я пришел, чтобы тебя арестовать… Да, Петрович, я был более высокого о тебе мнения… Так что ты этой ночью, говоришь, делал? – сосредоточенно, официальным тоном спросил майор.

И тем самым, как шар в лузу, загнал меня в шкуру подозреваемого, вынужденного искать оправдания перед лицом следствия.

– Вечером Лиду искал. Пропала она. Потом с Марцевым за Горожановым ездили, к нему домой… Я номера его машины вспомнил, мы его личность установили…

– А самого взяли?

– Нет. Не было его дома… Я в засаде остался…

– С кем?

– Один.

– Значит, некому подтвердить, что ты всю ночь провел в доме Горожанова?

– Там сигнализация сработала, наряд прибыл, меня в Южный РОВД забрали, а потом в наш отвезли, я там до утра у себя в кабинете был…

– Значит, алиби у тебя есть.

– А ты уже следствие ведешь?

– Работа у меня такая… Не смотри на меня так бешено, Петрович. И в сторонку отойди, а то еще набросишься ненароком…

Олег вплотную приблизился к трупу, без всякой брезгливости осмотрел его, даже носом возле приоткрытого рта поводил, как будто по запаху мог определить причину и время смерти. Ощупал странгуляционную борозду на шее.

– И где удавка? – спросил он, с язвительной насмешкой глянув на меня.

– У меня под диваном. Там же и чистосердечное признание в двух экземплярах, только подпись осталось поставить, – мрачно пошутил я.

– Почему в двух? Достаточно и в одном… У тебя водка есть?

– Зачем? – не понял я.

– Да что-то горло сдавило, – сказал он, нервным движением пальцев ослабив резинку галстука. – Как будто самого душили…

Водка у меня нашлась. Я налил и себе, и ему. Свою стопку Олег осушил одним махом. И еще сильней ослабил галстук.

– Да, ситуация, – провел он рукой по взмокшему лбу.

И снова, более тщательно осмотрел труп.

– Лупа у тебя есть? – не разгибаясь, спросил он.

– Найдется.

Вместо увеличительного стекла я мог бы подать ему кухонный топорик, обухом по голове. Но пока что Олег не спешил обнародовать гибельный для меня факт. Да и не тот я человек, чтобы бить в спину.

– Да тут у нас порезики небольшие, – с помощью лупы обнаружил он. – И, похоже, сделаны после смерти… Я так думаю, одежду с нее срезали…

Я лишь горько усмехнулся, слушая его. И порезы он увидел, и выводы сделал – наверняка правильные. Потому как знал, что с несчастной Свирцевой сотворили.

– А зачем срезали? – у самого себя спросил Семиряднов. – Потому что труп уже окоченел, руки, ноги не гнутся, одежду снять трудно. А труп раздеть надо было. Опять же – зачем?

– Чтобы в постель мне подложить.

– Вот именно. Только зачем им было это делать? Могли бы просто труп бросить…

– Кому им? – язвительно хмыкнул я.

– Ну кто-то ж хотел тебя подставить… Или все-таки твоя работа?

– Убил девушку, чтобы одежду ее на лоскуты порезать и продать. А то жить, понимаешь, не на что…

– Ехидство нам строить и жить помогает, да? – насмешливо посмотрел на меня Олег. – А если серьезно, то дело дрянь. Труп в твоей постели… Когда ты вчера из дома вышел?

– Вечером, в начале десятого.

– И труп в это примерно время образовался… Экспертиза точное время установит. А нужна ли она, эта экспертиза?

– В смысле?

– В смысле посадят тебя, как пить дать. А, как говорили римляне, лучше оправдать сто виновных, чем осудить одного невиновного. Тем более, я хорошо тебя знаю… Так давай, колись, за что Свирцеву могли убить?

Я постарался скрыть ухмылку. Олег и сам прекрасно знал, за что ее убили и как она попала ко мне. Но раз он устроил этот водевиль, я должен был подыграть ему. Возможно, мой арест не входит в его планы. Может, он хочет подцепить меня на крючок шантажа. Тогда он поможет мне избавиться от трупа, а я взамен откажусь от давления на Горожанова. Бредовые мысли. Но ведь и ситуация им под стать. В моем положении трудно чему-либо удивляться.

– Она была в сговоре с Горожановым. Возможно, она и убила Шрама. Один укол, и все… А Горожанов ее за это мог убить. Со свидетелями он расправляется лихо. Ну, тебе это известно. Один Берестов чего стоит…

– Значит, Свирцеву Горожанов не похищал.

– Ну, буквально, нет. А фигурально можно считать, что да. Запудрил девчонке голову, посадил ее к себе в машину… И теперь я знаю, куда он ее отвез. На тот свет.

– Ага, транзитом через твою постель…

– Ты же знаешь, что я ни в чем не виноват.

– Откуда я могу это знать? Есть предположение, что тебя подставили, всего лишь предположение… Стеклов, сторожа на кладбище, Берестов, этот, который Шрам, Свирцева вот. Теперь вот и тебя выводят из игры… Твое счастье, Петрович, что я тебя хорошо знаю… Что делать будем?

– Что?

– Труп вывезти отсюда надо.

– Как?

– У тебя коробка какая-нибудь есть?

Олег многозначительно смотрел на мой телевизор с довольно внушительным на вид экраном. А ведь коробка от него до сих пор лежала на балконе.

– Поищем. А что?

– Говорю же – труп вывезти надо.

– Куда?

– За город… Мы не бандиты, закапывать не будем. В реку сбросим. Там с нее микрочастицы с твоей постели смоет и пыль бумажную от коробки…

Меня бы очень поразило поведение Олега, если бы я не знал, в какую игру он играет. Невозможно было представить, чтобы он пошел на должностное преступление ради меня, в его глазах простого смертного. Но я-то уже догадался, какую цель он преследует.

– Ну что, попробуем? – спросил он, в стартовом порыве передернув плечами.

Я достал с балкона коробку, вытряс из нее полиэтиленовую пленку, пенопластовые транспортировочные подкладки. Даже протер ее изнутри влажной тряпкой, чтобы убрать пыль.

– Больше я к тебе, Петрович, ни ногой, – сказал Олег, взглядом показав мне, что я должен взять труп за ноги.

Я лишь усмехнулся в ус. Он вообще ко мне домой ни разу не приходил, а тут его сам черт сюда занес. И разве ж я поверю, что это простое совпадение?

Мы сгрузили тело на пол, а дальше начался цирк. Покойная Свирцева никак не хотела становиться гуттаперчевой гимнасткой и лезть в коробку. То так ее в коробку сунем, то так, но всякий раз то рука наружу вылезет, то нога… Но в конце концов мы все же смогли затолкать ее в картонный ящик, запаковать его и для верности обмотать скотчем.

– Ты давай здесь пока приберись, а я к машине схожу, – сказал Олег. – Сиденья сзади разберу… Давай, давай.

Он ушел, а я побросал в стиральную машину постельное белье, включил ее. Собрал диван, протер полы. А когда открылась дверь, вздрогнул. Олег мог быть не один, за ним в квартиру могла ввалиться группа захвата. Самый лучший момент, чтобы взять меня с поличным. Вот, дескать, от трупа избавлялся…

Но Семиряднов был один. И помог мне снести тяжеленную коробку вниз, погрузить ее в салон своей машины.

– Ну, думаю, досматривать нас не станут, – натянуто, с бледным видом улыбнулся он. – Корочки у нас есть. Едем на важное и очень ответственное задание. Телевизор начальнику отвезти.

– Пропавший телевизор, – уточнил я.

– Почему пропавший?

– Потому что раздулся, как протухшая тушенка…

– Тушенка не тушенка, а завонять может. Поехали, пока не началось.

Только мы выкатились со двора, как навстречу нам проехал милицейский «уазик» с включенными проблесковыми маячками, но без сирены.

– Уж не по твою ли душу? – спросил Олег.

– Вряд ли, – сказал я, спрятав едкую ухмылку.

Если бы меня хотел подставить кто-то другой, я бы еще мог подумать, что наряд едет с обыском в мою квартиру. Так, мол, и так, в квартире такой-то слышны крики, кого-то убивают, не могли бы вы проверить… Но я-то знал, кто организовал этот спектакль с «хорошим» концом. Олег помогает мне избавиться от трупа и тем самым становится моим пособником. Мы теперь связаны с ним одной цепью, и он сможет попросить меня отстать от Горожанова…

На выезде из города нас остановили на посту милиции, но молоденький лейтенант даже не стал подходить, увидев майорские погоны водителя. Мы продолжили путь, проехали несколько километров по шоссе, свернули к реке, остановились на безлюдном берегу и под прикрытием ивовых зарослей сбросили труп в воду.

Покойница сначала утонула, но потом всплыла в нескольких метрах от места, где мы ее сбросили. Из воды выглядывали только вьющиеся волосы и спина. Неспешное течение потихоньку относило труп от берега, увлекало за собой. В том, что произошло, не было моей вины, и все равно горький спазм сжимал горло.

– Ее в город несет, – через силу выдавил я.

– Все правильно, – кивнул Олег. – Там ее найдут, похоронят как человека…

Он стоял рядом со мной, чуточку, всего на полкорпуса позади. В таком положении он мог нанести мне удар в спину, чтобы отправить вслед за Свирцевой. Но мое чутье молчало, хотя разум заставлял меня быть начеку. Периферийным зрением я отслеживал движения Семиряднова, хотя и не верил в то, что он сможет нанести удар. А ведь я знал, что он предатель… Иной версии у меня просто не было.

– Сначала уголовное дело возбудят, – предрек я.

– И следствие будет.

– Горожанова привлекут.

– Тем лучше для тебя. Будем отрабатывать эту версию, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал он.

Но это вовсе не показалось мне странным. Слова словами, а на деле, кроме Лидочки, никто не видел, что Свирцева уезжала с Горожановым. Значит, взятки с него гладки… Вот если бы Лидочку найти. Но как?

Решение созрело столь внезапно, что я не успел даже осмыслить его, прежде чем мое тело пришло в движение. Я подсечкой сбил Олега с ног, перевернул его на спину, одной рукой схватил за горло, а другую, сжатую в кулак, занес над ним.

– Где Лида, гад? Где она? Что с ней?

Семиряднов потрясенно глядел на меня и мотал головой. Говорить он не мог, потому что я крепко пережал ему горло.

Тогда я вскочил на ноги, выдернул из кобуры свой «макаров», наставил на него ствол.

– В последний раз спрашиваю, где Лида?

– Ты псих, Петрович! – возопил майор. – Я с тобой как человек!

– Ты не человек, ты клоун! Думаешь, на крючок меня взял? А дудки! Я и тебя к стенке, и Горожанова! Так ему и передашь!.. Если живой отсюда уйдешь… Где Лида?

– Да не знаю я, где твоя Лида! И Горожанова знать не знал!.. Тебе лечиться надо, Петрович!.. Ну не делай людям добра, не получишь зла!

Я уже осознал, что сильно переборщил с методами физического воздействия. И так же ясно понимал, что не смогу убить Семиряднова.

– Пошел отсюда, козел! И передай своему Горожанову, что, если с Лидочкой что-то случилось, я его своими собственными руками!.. И тебя заодно с ним!.. Пошел, я сказал!

Олег больше не пытался объяснять мне, что не знает Горожанова. Но направление на психлечение выписывал вслух на всем пути к машине.

– Идиот! – крикнул он, захлопнув за собой дверцу.

Стартовал он так лихо, что заднее колесо сдвинулось с пробуксовкой, сорвав при этом травяной дерн и оставив на открытом суглинке след протектора. А в нескольких метрах от меня лежала на боку коробка. Какие-никакие, а улики.

– Недоносок! – бросил я вслед уехавшему предателю и принялся уничтожать следы нашего с ним здесь пребывания.

Олег действительно совершил большую глупость. Он помог мне избавиться от трупа и тем самым стал соучастником преступления. Да, мы были связаны теперь с ним одной цепью, но ведь если сяду я, то и он тотчас последует за мной. Мне, конечно, от этого будет не легче. Может, он на то и рассчитывал, что я не захочу тонуть, дабы тем самым утопить его самого. Но и сам он ничего не сможет сделать, если я возьму Горожанова за горло. Не станет же он мне во вред признаваться в том, что стал соучастником преступления. Могущественный дядя, возможно, заступится за него, поможет избежать наказания, но в любом случае на успешной карьере можно будет ставить крест. Вот и скажи теперь, чего добивался Семиряднов на пару со своим сообщником Горожановым?

Домой я возвращался на попутке. Остановил «КамАЗ», но козырять удостоверением не стал. Мало ли, вдруг следствие по делу Свирцевой выйдет на водителя, спросит, кого в этот день он подбирал с этого места. В лицо он, может, меня и не запомнит, а фамилию точно не упустит: уж очень она у меня заметная.

С «КамАЗа» я пересел на троллейбус и к полудню вернулся домой. А там меня ждал неприятный сюрприз. Дверь в квартиру была взломана, вешалка в прихожей сорвана с одного из двух креплений. И на полу следы от обуви с рифленой подошвой, как у армейских ботинок. Я позвонил в соседнюю дверь и узнал, что мне нанесли визит бравые ребята в милицейской форме и с оружием.

Я вспомнил «уазик», ехавший нам с Олегом навстречу. Уж не тот ли экипаж устроил мне здесь маски-шоу со взломом? А машина из нашего РОВД, и номер я, конечно же, запомнил.

Я кое-как приладил оторванную планку к дверному косяку, отладил замок, не очень надежно, но все же закрыл квартиру и отправился в отдел.

Печально знакомую машину я нашел во внутреннем дворике, возле нее стояли трое – лейтенант и два сержанта патрульно-постовой службы. Расхлябанные, в расслабленных позах, они о чем-то бесшабашно болтали, курили. Увидев меня, они подтянулись, но беспокойства у них на лицах я не заметил.

– Ну и кто сегодня на Панфилова ездил? – спросил я.

– Мы ездили, – не стал скрывать лейтенант.

Судя по его беспечной реакции на происходящее, можно было догадаться, что ему неведомо, у кого в гостях они побывали.

– Ну и что вы там хотели найти?

– Труп! – с инфантильным восторгом на лице сообщил лейтенант.

– Ого! И что, нашли?

– Нет, не было ничего… А что?

– Да то, что вы мою квартиру взломали!

Лейтенант ахнул и закрыл глаза по принципу «голова в песок – задницы не видно».

– Ты мне тут страуса не изображай! – за грудки я его хватать не стал, но голос повысил. – Кто сообщил, что у меня труп в квартире?

– Не знаю, нам адрес дали, мы и поехали.

Ответ на этот вопрос я получил в дежурной части. Сигнал поступил от неизвестного, с телефона-автомата. Я даже смог прослушать сообщение. Так, мол, и так, в квартире такой-то по такому-то адресу находится труп молодой женщины. Судя по звучанию, голос анонимного информатора был изменен – или через носовой платок на телефонной трубке пропущен, или даже через компьютер. Так или иначе, кто-то знал, что у меня в квартире находился труп, и сообщил об этом в милицию.

Естественно, я отчитал дежурную смену и, конечно же, представил все это как злую шутку обиженных на меня уголовников. Но на душе было тошно. Какой-то гад пытался подставить меня, и мое счастье, что у него ничего не вышло: по какой-то причине сообщение поступило слишком поздно.

Я поднялся к себе, достал из сейфа бутылку водки, налил себе полный стакан и залпом выпил. В это время открылась дверь, и ко мне в кабинет вошел Марцев.

– Это что еще такое? – скорее в шутку, чем всерьез, нахмурился он. – Пьем на рабочем месте, в рабочее время? И без начальника?

Я наполнил свой стакан, молча подал ему.

– Спасибо, что уважил, но я как-нибудь в другой раз. Случилось что?

– Случилось, – кивнул я. – У меня сегодня дома искали труп.

– Кто?

– Да наши охламоны, из патрульно-постовой… Какой-то гад позвонил и сообщил, что у меня в квартире труп…

– Так это у тебя было? – развеселился Марцев. – Я как-то на адрес внимания не обратил… Не было там никакого трупа…

– Если там мог появиться труп, то только мой!

– Что за похоронные настроения?

– Кому-то я очень мешаю, Яков Леонидович. Кто-то хочет меня задвинуть…

– Кто?

– Думаю, Горожанов дурью мается… Может, это всего лишь предупреждение? Но тогда и тебя должны предупредить… И всех, кто им занимается. И будет заниматься… В общем, я ничего не понимаю.