355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Колычев » Невеста мафии » Текст книги (страница 5)
Невеста мафии
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 01:30

Текст книги "Невеста мафии"


Автор книги: Владимир Колычев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Каменный ангел взмахнул крыльями, но взлететь не смог. Зато разбудил меня, так сладко спавшего в обнимку с памятником.

Я сразу понял, что нахожусь на кладбище. На пару с Юркой я выслеживал гробокопателей, но, увы, впустую. С рассветом Стеклов махнул рукой и ушел домой, а я остался здесь, потому что сильно хотелось спать.

Но спал я, видно, недолго. Небо как было чуть светлым, таким и осталось. Ночь уже закончилась, но утро еще не началось. Время, когда покойники возвращаются из самоволки…

Ветер шумно зашуршал в кустах сирени, пышно раскинувшихся справа от меня. Но странно, над головой ни дуновения, на осиновом дереве, что стояло рядом со мной, ни единый листик не шелохнется. Или не ветер это вовсе?

Я посмотрел вправо и физически ощутил, как душа уходит в пятки. Потяжелели ступни ног, онемели – не поднять мне тела с надгробья, не убежать. А Шрам со своим дружком Жерновым шли прямо на меня. У одного кровавая рана в боку и зияющая дыра в том месте, где была коленка, у другого на тонком сосуде, свисая к подбородку, болтается выбитый глаз. Они шли, как зомби, ничего не замечая перед собой. И прошли в каких-то нескольких сантиметрах от меня, едва не задев носилками, на которых танцевала стриптизерша Таня Зуйко. Она крутилась на никелированном шесте, на верху которого, на Г-образной перекладине была закреплена веревка с петлей на хрупкой девичьей шее. Увидев меня, она беззвучно засмеялась и, спрыгнув с шеста, повисла на веревке.

Первым под землю провалился Шрам, за ним исчезли и все остальные. Но тут же на это место с высоты птичьего полета шлепнулось обезображенное тело Коли Берестова. Непонятно откуда появился вдруг майор Семиряднов в отутюженной форме, со своей неизменной папкой в руках. Он сел на корточки рядом с трупом, положил папку себе на колени и принялся что-то записывать карандашом. Увидев меня, он удивленно спросил, какого черта я здесь делаю.

«Я думал, ты с Лидочкой, – сказал он дребезжащим голосом, каким говорят актеры в кино с аномально плохой озвучкой. – Ты бы шел к ней, а то ведь и она здесь будет».

Я не хотел, чтобы Лидочка оказалась обитателем кладбища, поэтому дернулся. И проснулся.

Это был всего лишь кошмарный сон, и тем не менее на лбу от пережитого выступила испарина. И дыхание тяжелое, сбитое, как будто три километра пробежал.

Первым делом я попытался обнаружить Лидочку, но ее половина дивана была пуста, а в квартире угнетающе тикала тишина. Стрелки на часах указывали половину седьмого. Уже утро, а у Лидочки работа. Как же она, бедная, без сна?

Я протянул руку к телефону, лежавшему на журнальном столике за изголовьем, выудил из памяти ее номер, связался с ней. И облегченно вздохнул, услышав «алло» в ее исполнении.

– Ты где? – за строгостью в голосе я попытался скрыть нахлынувшую радость.

– Уже возвращаюсь. К тебе… Если ты хочешь, – спохватилась она.

– Хочу, конечно… А почему возвращаешься? Что, на работу не надо?

– Как это не надо. Я уже отработала…

– Так утро же!

– Здрасьте, ваше величество! Вечер уже… Ах, да! Извини, забыла предупредить. Я тебе снотворное вколола. И вместо обезболивающего, и чтобы спал крепко. А то знаю я тебя!

– Что ты знаешь?

– Что тебе на месте не сидится. А у тебя нога, между прочим…

Надо сказать, снотворное подействовало на меня благотворно: я чувствовал, что хорошо выспался, и нога совершенно не болела.

– Ты заслуживаешь прощения, – великодушно изрек я. – Так что давай быстрей, буду отпускать тебе грехи.

– У тебя хорошее настроение, – весело заметила она.

– Потому что я выспался.

– Олег так и сказал, что тебе нужно хорошо выспаться, – ошарашила меня Лидочка.

– Олег?!

– Ну да… То есть майор… э-э… забыла фамилию.

– Семиряднов?

– Да не важно…

– Он сказал тебе, чтобы ты мне снотворное вколола? – в недобром предчувствии спросил я.

– Ну, он, да, говорил. Но у меня своя голова на плечах. Если бы я не знала, что тебе надо…

– Ты сейчас где? – всполошенно спросил я.

– На остановке. Минут через сорок буду у тебя.

– Приедешь, жди меня на остановке, я тебя встречу, – решил я.

– Не надо, у тебя нога.

– Натура у меня такая, не могу без трудностей.

– Но у тебя ключей от квартиры нет. Я их забрала.

– Зачем? Семиряднов сказал?

От такого предположения тревога в моей душе усилилась.

– Нет, он здесь точно ни при чем. Просто тебя жаль стало…

– А то, что у меня запасные ключи есть, ничего?

– Иван, ну не надо! – просительно воззвала ко мне Лидочка. – Ну, хотя бы денек дома полежи. Тебе очень это надо. А я скоро…

Я внял ее уговорам и остался дома. Но прошло сорок минут, час, а Лидочка все не появлялась. Я позвонил ей на телефон, но компьютерный голос бездушно сообщил мне, что аппарат абонента отключен.

Я поднялся с постели, отправился в ванную, долго брился, чтобы хоть как-то отвлечься от страшных мыслей. А Лидочки все не было. И позвонив ей в очередной раз, я снова выяснил, что с ее телефоном не все ладно. И хорошо, если она находится при нем. А если мобильник уничтожен? Что, если вместе с ней?

Ключи от сейфа и рабочего кабинета лежали на специальной полочке в прихожей. Но на этой связке не было двух ключей от квартиры. Значит, Лидочка не вводила меня в заблуждение, когда говорила о них. Но я и не обманывал ее, когда сказал, что у меня есть запасной комплект.

Я закрыл квартиру, спустился к своей машине. И сегодня она меня не подвела, но я почему-то не воспринял это как добрый знак: слишком муторно было на душе. Вчера пропала Галина Свирцева, сегодня – Лидочка. Что, если это события одной цепи? Той самой цепи, которая тянется от танцовщицы Тани Зуйко…

Я доехал до остановки, на которой она должна была сойти, снова набрал номер ее телефона. Она не отвечала, но я все же пытался отгонять от себя траурные мысли. Я утешал себя тем, что Лидочка могла вдруг взять и разочароваться в моей скромной персоне. Ехала ко мне домой и вдруг решила, что я ей не пара, поэтому и отправилась к себе.

Человек я увлекающийся, но не влюбчивый. И при всем при том, что с Лидочкой мне было хорошо, я с легкостью мог расстаться с ней. Пусть она бросила меня, пусть уехала домой, но лишь бы с ней ничего не произошло страшного.

Я мог бы отправиться к ней домой, чтобы подтвердить свою версию, но у меня не было адреса. Но я мог выяснить его в отделе, ведь ее данные были записаны в заявлении, которое вчера подали родители ее пропавшей подруги. Поэтому я взял курс на РОВД Центрального округа.

Нога сегодня побаливала лишь слегка, и я относительно легко проделал путь от припаркованной машины до дежурной части, возле которой нос к носу столкнулся со своим непосредственным начальником. Похоже, он собирался уже уходить.

– Что, Петрович, соскучился без работы? – подначил меня Марцев.

– Хуже, Яков Леонидович, работа соскучилась по мне. Покоя не дает.

– Ну, ну, говорят, ты вчера тут покоя людям не давал, – увлекая меня за собой к выходу, сказал майор.

– Каким людям? – настороженно повел я бровью. – Семиряднову?

– И ему тоже.

– Жаловался?

– Нет, напротив, он сказал, что ты заслуживаешь только похвалы.

– Ну да, бойся данайцев, хвалу приносящих…

– Чего?

– Да так…

– С девушкой, говорят, приходил.

– Вчера с ней, – кивнул я. – А сегодня за ней… Пропала она. Вчера ее подруга пропала, сегодня она…

– Ну да, подругу похитили.

– В том-то и дело, что ее никто не похищал, – набравшись смелости, признался я.

Похоже, ситуация складывалась настолько серьезная, что своими силами я обойтись не мог. А Марцев человек и, несмотря ни на что, поймет меня. Да и не к кому мне было больше обратиться за помощью.

– То есть как это не похищал! – опешил начальник. – Мы тут весь город на уши поставили!

– И что, есть результат?

– Нет, результата нет. И потерпевшей нигде нет…

– Нет и, возможно, никогда уже не будет.

Я сел в машину к Марцеву и, не торопясь, рассказал ему все, что знал о свинорылом. Показал и копию доверенности на имя Жернового Виктора Астафьевича.

– Посмотреть на него, так лох лохом, а на деле – лютый зверь, – сделал я вывод. – И хитрый вдобавок…

– Что ж ты раньше молчал? – нахмурился Марцев. – Надо бы труп Шрама еще раз осмотреть…

– Так сам же сказал, что дело закрыто.

– Еще не закрыто, но все к этому идет… Не нравится мне толстяк, о котором ты говоришь. Девчонку подговорил, затем она пропала. Все правильно, шакал заметает следы… Но твоя-то девчонка здесь при чем? Какое она имеет отношение к этому делу?

– Она видела, как Свирцева садилась в машину к толстяку.

– А он-то как мог узнать, что она это видела?

– Семиряднов мог ему об этом сообщить!

– Кому ему? Толстяку?! Семиряднов?! – оторопело посмотрел на меня Марцев. – Ты хоть понял, что сказал?

В ответ я призвал начальника набраться терпения и поведал ему о своих подозрениях относительно Семиряднова.

– Ты об этом кому-нибудь говорил? – недоуменно посмотрел на меня майор.

– Нет, ты первый.

– И лучше всего, если я буду последним…

– А если Семиряднов и толстяк заодно?

– Быть этого не может.

– Почему?

– Да потому… Ты хоть знаешь, кто у Семиряднова лапа? Почему он уже майор? Почему его уже начальником отдела назначают?

– Да как-то не задавался это выяснить, – пожал я плечами.

Можно было строить догадки, предположения вокруг чужой и в общем-то стремительной карьеры. Но у меня в роду не было базарных бабок, и я сам не жалую сплетни, чтобы перемывать кому-то косточки. Хотя, конечно же, иногда подумывал о том, что Семиряднова подталкивают вверх по служебной лестнице. Впрочем, он и сам по себе определенно чего-то стоил…

– Да это тебе и не нужно. И мне тоже. Но я-то знаю… В общем, за ним сам городской глава стоит. Олег – племянник его… И родители у него хорошо живут, если ты не заметил…

– Ну, была мысль.

Семиряднов не носил золотых часов, не щеголял мобильным телефоном из платины, и машина у него была не самой дорогой – слегка подержаный «Фольксваген Бора». Но при этом чувствовалось, что парень в этой жизни никогда ни в чем не нуждался. А еще я знал, что у него своя квартира в центре города, жена-красавица и отдыхать он ездит с ней на заграничные курорты. Баловень судьбы, одним словом.

– Вот и скажи, зачем ему с преступниками связываться, если он и без этого как сыр в масле? – ткнув указательным пальцем в крышу над головой, спросил Марцев.

– Ну, а если его дядя вдруг преступником окажется, он что, не станет ему помогать? – осенило меня.

– Кто, дядя?! Преступником?!. Хочешь сказать, что это наш мэр Юрку Стеклова убил?

– Ну, может, у него еще один дядя есть, родной там или двоюродный…

– Ерунду ты, Петрович, городишь. Но, как опытный сыскарь, я тебе скажу, что ерунда – тоже овощ, из нее тоже борщ сварить можно… Ты прав, надо бы родственников Семиряднова пробить. Или знакомых… Только ему ничего пока не говори…

– Ну, это понятное дело.

– Да уж, дело понятное, но со многими неизвестными… Ты мне вот что скажи, а то я не понял, зачем толстяку твоя Лида?

– Может, она запомнила номера его джипа?

– Да, но ведь в заявлении ясно указано, что номера машины неизвестны…

– Она могла вспомнить.

– Трудно вспомнить то, чего не знаешь.

– Ну, может, заметила, да в памяти не отложилось. Я же тоже номера эти видел. «Ка» «два ноля три» «ю»… Твою Матильду! – обрадованно хлопнул я себя по лбу.

Все-таки случилось то, на что я так надеялся. Все-таки выудила память механически втиснутую в нее информацию. Две буквы и три цифры – отличный, надо сказать, результат. Пять угаданных номеров из шести возможных, в «Спортлото» при таком соотношении озолотиться можно.

– А последняя буква? – встрепенулся Марцев.

– Не вижу я последнюю букву. Да и черт с ней!

– Так, ты оставайся здесь, а я сейчас…

Марцев отправился к себе в кабинет, чтобы по номеру машины установить данные на владельца.

Я мысленно поблагодарил Лидочку за то, что она позволила мне хорошенько выспаться. Теперь я готов был к бессонной ночи, которая, судя по реакции начальника, меня ожидала.

Вспомнив о Лидочке, я отправился вслед за Марцевым. Нужно было узнать, у кого находится заявление Свирцевых. Плохо, если у Семиряднова, ведь после ночного дежурства он должен был сейчас находиться дома. Но, может, кто-то из следственного отдела позволит мне покопаться в его бумагах. Глядишь, что-нибудь интересное найду.

На рабочем месте я застал следователя Табачкова, моего ровесника и такого же капитана по званию. Я знал, что Леша недолюбливает Семиряднова, и решил на этом сыграть. Но, как выяснилось, нужное мне заявление находилось у моего начальника.

Дверь в кабинет Марцева была приоткрыта, и я услышал, как он разговаривает по телефону. Голос его звучал тихо, и к тому же он положил трубку к тому времени, как я открыл дверь.

– Петрович? Я же сказал, в машине меня жди, – сказал Марцев и сунул трубку мобильника в карман.

– Да мне заявление Свирцевых нужно, там адрес моей Лиды.

– Ну, есть такое.

Он вынул из-под папки на столе лист бумаги, пробежал взглядом текст.

– Записывай или запоминай. Улица Ленинградская, дом сто четыре, квартира шестнадцать. Номер телефона не указан…

– Да ладно, сам съезжу.

– Съездишь. Потом. А сейчас нам на Красногвардейскую надо ехать. Частный сектор, частный дом… Не люблю частные дома, собаки там… В общем, вычислили твоего толстяка. Горожанов его фамилия, Георгий Бориславович, шестьдесят четвертого года рождения… Адрес я тебе сказал…

– А место рождения?

– Это обязательно? – озадаченно спросил Марцев.

– Ну, интересно…

– Московская область, город Электроугли… В общем, считай, из Москвы. М-да…

– Что так?

– Да вся зараза к нам из Москвы идет. Ну, во всяком случае, так принято считать… Но мы же не будем вдаваться в эти досужие домыслы. Нам ехать надо… Группу надо брать. Мало ли, вдруг у него там пулемет на крыше… Шучу. Хотя какие уж тут шутки. Юрку Стеклова он из автомата приговорил… Кстати, оружие достаточно серьезное, пистолет-пулемет «Бизон», на базе «калашникова», шнековый магазин на шестьдесят четыре патрона… Может, этот ствол сейчас при нем. Так что с кондачка лучше не наскакивать. Группу морально подготовить надо, проинструктировать. Красногвардейская тут недалеко, я пока группой займусь, а ты, так уж и быть, к своей Лиде сгонять можешь…

– Да нет, я как-нибудь потом.

Что, если моя старушка заглохнет где-нибудь в пути? Что, если мама Лидочки обрушит на меня град вопросов, похоронит под ними отпущенное мне время? Опоздаю я, и Марцев сам возьмет свинорылого. Честь ему и хвала будет за это, но уж очень хотелось мне лично поучаствовать в столь важном для всех нас событии. Все-таки Юркин убийца на прицеле.

Марцеву и самому не терпелось взять в оборот Горожанова. Нервничал он, торопился, но тем не менее группу немедленного реагирования подготовил к выезду основательно. Лично проверил экипировку и вооружение, проинструктировал всех вместе и в отдельности – командира и водителя. Мне тоже пришлось надеть бронежилет, каску, вооружиться автоматом. Все правильно, разгильдяйство в столь серьезном деле недопустимо. И все-таки жаль, что на подготовке к выезду мы потеряли столько времени.

Красногвардейская улица началась от центра города и шла вдоль берега реки, сначала по второй, а затем и по третьей линии тянулась почти до самой окраины. Нужный нам дом находился в конце этой самой длинной в городе улицы. Это был двухэтажный особняк с фигурной черепичной крышей. Высокий из желтого кирпича забор с горящими фонариками на опорных столбах, кованые ворота с острыми пиками наверху. Двор тоже был хорошо освещен, но в окнах самого дома свет не горел. И это мне очень не нравилось.

Мы с Марцевым вышли из машины, подошли к воротам и услышали, как навстречу нам с грозным лаем бежит собака. А чуть погодя увидели ее оскаленное рыло, которое она пыталась просунуть в пространство между брусчаткой и нижним срезом ворот. К счастью, она не смогла прорваться к нам сквозь узкую щель, но я все же наставил на нее ствол автомата… Мне нравятся бойцовские собаки, мне импонирует их сила и мощь, но в таких случаях, как сейчас, я рад видеть их только в намордниках. А зубастых и клыкастых могу и наказать. Хотя, конечно, лучше обойтись без этого.

Марцев был единственным из всех нас, кого можно было принять за нормального человека, то есть в штатском и без всякой экипировки. Мне он велел отойти от глазка видеокамеры, установленной на входной панели домофона, сам нажал на клавишу звонка. И даже прокашлялся, чтобы разговор с хозяином не начался с хриплой ноты.

Но напрасно готовил он себя к общению с Горожановым. Свет не зажегся ни в одном окне, и динамик домофона мертво молчал.

– Или нет его дома, или прячется, – сожалеющим тоном изрек Марцев. – А санкции у нас нет.

– Может, без санкции?

– Заметь, это была твоя идея, – шутливо улыбнулся он.

Идея, может, и моя, но всю ответственность Марцев брал на себя. И мы оба это понимали.

Яков Леонидович отдал распоряжение, и группа захвата пошла на штурм дома. Два бойца перескочили через забор, и тут же исчезли нацеленные в меня собачьи клыки. Пес активно переключился на новую цель, которая, к счастью, оказалась ему не по зубам. Собака была гуманно усмирена усыпляющим выстрелом, и группа уже в полном составе через забор смогла проникнуть во двор дома.

Калитка изнутри никак не хотела открываться, поэтому и Марцеву пришлось лезть через забор. Мне он велел оставаться возле машины, сославшись на мое ранение. Можно подумать, что я именно больной ногой должен был цепляться за верхний срез забора, на ней подтягиваться… Но приказ начальника – закон для подчиненного, и я не мог его не исполнить.

А со двора дома послышался треск ломаемых дверей. Осматриваясь по сторонам, я озадаченно почесал затылок. Что, если Горожанов – вовсе не тот человек, который нам нужен? Может, как и его пособник Жерновой, свинорылый ездил на джипе по доверенности. Или под таким же номером, не считая последнего буквенного обозначения, в нашей области существовал еще один «икс-пятый» «БМВ» серебристого цвета… Словом, Яков Леонидович очень рисковал, без санкции взламывая дом по улице Красногвардейской. И даже если здесь в самом деле жил свинорылый, все равно Марцев мог получить по шапке. Даже если вина подозреваемого будет установлена, все равно вторжение в его владения признают незаконным. А прокуратура в таких случаях очень любит выносить на суд победителей…

Да, Марцев понимал, что может нарваться на прокурорскую грубость, и все же щепки летели во все стороны. А ведь ему должность в ГУВД предлагали, и он очень хотел ее занять. Чего ж тогда он так неосторожно себя ведет?.. Может, потому и не поднялся выше угрозыска районного масштаба, что в такие вот ответственные моменты азарт настоящего сыщика пересиливал в нем писклявый голос осторожности… Если так, то я должен был осудить себя за то, что разуверился было в своем начальнике.

Группа ворвалась в дом, я видел, как зажигается свет в окнах. Но в общем все было тихо – ни выстрелов, ни криков. Верный признак того, что размах на рубль закончится пшиком на копейку.

Так оно и оказалось. Единственно, чего добился Марцев с группой, были ключи, которыми он смог открыть калитку со двора. И еще он принес фотопортрет, заключенный в рамку красного дерева. На снимке был запечатлен свинорылый, и на меня он смотрел с насмешкой и даже с издевкой. Козел!

– Он? – уныло спросил Марцев.

– Он самый.

– Ну, хоть что-то.

– На еврея он вроде бы не похож, – сочувствующим взглядом посмотрел я на майора.

– При чем здесь это?

– Для евреев погромы – обычное дело.

Еврейские погромы давно уже ушли в прошлое, во всяком случае, у нас в России, но Марцев понял мой намек.

– Ну да, – еще больше загрустил он. – А за русского спрос… Но ведь он, падла, Юрку застрелил.

Марцев забрал у меня портрет Горожанова, в сердцах плюнул на него без слюны.

– Сволочь!

– И где-то ж носит его земля, – заметил я.

– Земля носит, а машина возит, – кивнул он. – Гараж пуст – уехал Горожанов.

– Надо бы людей оставить, может, еще будет…

– Людей оставить? После того, как мы дров наломали?.. Да, переборщили мы… И кто останется? Из группы я никого не оставлю, тут опера нужны…

– Я останусь.

– А как же твоя нога?

– Что ж я, по-твоему, на костях Горожанова танцевать собираюсь?.. Хотя и не отказался бы…

– Ничего, мы еще вместе станцуем… Значит, остаешься?

– Да, – с окончательной решимостью сказал я.

– Знаешь, я бы и сам с тобой остался, но не могу, жене обещал дома быть. И без того, видишь, задержался…

– Ничего, я один здесь побуду.

– Зачем же одному? Я к тебе Агранова пришлю.

– Он же вчера со смены…

– Да? Тогда Кузему…

– Так ему завтра вроде бы дежурить… Я уж сам как-нибудь, ладно?

Марцев кивнул, соглашаясь. Затем спросил, нужна ли мне каска. Я сказал, что нет, и отдал ее вместе с бронежилетом и автоматом. Оставил себе только пистолет – грозное оружие в руках бывалого опера.

Начальник пожелал мне удачи, забрал группу и уехал. А я, закрыв калитку изнутри, осмотрел лежащую на земле собаку. Мощный мастиф, у такого зверя кость голыми зубами не отберешь. Он еще крепко спал, но уже подавал признаки жизни. Закрытые веки подрагивали, кончик носа шевелился, подергивался хвост. Но мне бояться нечего: сейчас закроюсь в доме, и плевать на пса со второго этажа.

Прежде чем зайти в дом, я осмотрел дверь, которую так беспардонно взломали дюжие хлопцы из группы захвата. Если Горожанов увидит ее, он сразу поймет, что в доме побывали гости. В лучшем случае вызовет милицию, в худшем – сбежит. Поэтому второй этаж для меня заказан. Хозяина нужно поджидать в холле первого этажа, чтобы как можно быстрей среагировать на его появление.

И все же мне пришлось подняться на второй этаж. Нужно было погасить свет в доме. Попутно я обследовал все пять комнат, расходящихся от холла, размеры которого превосходили мою квартиру вместе с нежилой площадью. Об отделке и обстановке и говорить нечего – евростиль, евромебель, и дорого, и сердито.

Небольшой диван в холле, плазменная панель на стене. И по комнатам расходиться не надо – погрузился в кожаную мякоть, включил телевизор и отдыхай себе. Очень удобно, особенно если жена копуша. Ты уже готов к выходу, а она все еще собирается, лоск на красоту наводит. Опять же сел перед плазмой и ждешь. А если нервы вдруг зудеть начнут, так тут «чесалка» под рукой – бар с холодильником, за стеклянной дверцей которого я разглядел целую уйму разнокалиберных бутылок с заграничными этикетками… Да, неплохо продумал все Горожанов. Только вот вопрос, была у него жена или нет?

Я заглянул в комнату, которую смело можно было назвать главной спальней. Кровать из красного дерева под балдахином, размером с аэродром – целую женскую эскадрилью разместить можно, если без самолетов. Стерильная чистота и порядок, если не считать скомканного на углу паласа – но это кто-то из группы захвата постарался. На тумбочках ни единого постороннего предмета – только ночные лампы под красными абажурами, и все. Ни расчесок, ни фотографий. Хотя, возможно, именно отсюда Марцев забрал портрет Горожанова. Но если так, то не на себя же, любимого, любовался свинорылый. Хотя кто его знает… И на комоде тоже ничего лишнего я не обнаружил. Ни книг, ни журналов, ни dvd-дисков, только массивная хрустальная ваза, правда, без цветов.

Я не стал задерживаться, чтобы обнюхать вазу – может, цветы стояли здесь еще совсем недавно. Потушил свет и отправился в другую комнату. Здесь тоже горела люстра, и дверь была нараспашку, на полу валялась обезглавленная статуэтка балерины в танце умирающей бабочки. Опять же кто-то из группы захвата спел ей арию из оперы «Слон в посудной лавке». От страха бедняжка потеряла голову и упала с мраморного постамента. Вернее, сначала упала, а потом уже осталась без головы, которая, скорее всего, закатилась куда-то под кровать-полуторку с идеально застеленным на ней покрывалом. Это тоже была спальня, но гостевая. И здесь я тоже не увидел побрякушек, которые выдают присутствие женщины, – зеркальца там с амурными сердечками, финтифлюшки с завитушками, насадки для фена, косметички, пузырьки, баночки.

И в другой спальне, большего размера, я также ничего подобного не обнаружил. Нежилая, начисто убранная комната. Если в этом будуаре и обитал кто-нибудь помимо хозяина дома, то его следы были тщательно изведены. Я повел носом в попытке учуять аромат дамского парфюма, но смог уловить лишь послевкусие мебельной полироли, которой не так давно натирали роскошный дубовый шкаф.

Я неспроста пытался найти здесь следы женского присутствия. На ум пришла Таня Зуйко. Что, если она какое-то время жила здесь, возможно, даже на правах хозяйки? Кто знает, может, она даже рассчитывала выйти замуж за Горожанова. Возможно, он потому и решил избавиться от нее… Но тогда где-то здесь должны были обитать и его пособники – Шрам и Жерновой. Но их следов я также не обнаруживал. Равно как не улавливал присутствия самого хозяина. Даже в ванной, в шкафу над умывальником я не обнаружил бывших в употреблении зубных щеток, бритвенного набора, баллончика с мыльной пеной и всего такого прочего. Возможно, рыльно-мыльные принадлежности Горожанов забрал с собой. Но это значило, что он покинул свой дом от греха подальше, сбежал, точнее говоря. И судя по тому, что после себя он оставил едва ли не стерильную чистоту, то делал он это не спеша, как будто знал, что у него еще есть время в запасе. Вернее, было…

Если так, то не было смысла искать здесь следы Тани Зуйко и тем более Галины Свирцевой, которую Горожанов мог и не довезти до своего дома. Убил ее в машине, вывез в лес, там и закопал…

Четвертую по счету комнату занимал хозяйский кабинет. Книжный шкаф во всю стену, массивный стол с компьютером, ксероксом и телефаксом, дорогое массажное кресло… Хотелось бы знать, что за информация хранится в системном блоке, изучить содержимое шкафа и ящиков стола, но я решил оставить это на будущее. Сначала нужно было по-быстрому осмотреть дом, потушить свет, а потом уже шаг за шагом, с фонариком в руке более тщательно изучить содержимое помещений.

Я выключил свет в кабинете и перешел в последнюю по счету комнату, большую по размерам и богатую по содержанию. Это был самый настоящий спортзал – столько здесь было дорогих тренажеров, заниматься на которых казалось мне чистым удовольствием. Возможно, эту кузницу здоровья Горожанов оборудовал для себя, но так и не успел заняться спортом – во всяком случае, именно эта мысль пришла мне в голову, когда я вспомнил, сколько жира он в себе носил. А может, здесь качали свои мышцы Шрам и его дружок Жерновой.

Второй этаж занимали каминный зал, огромная кухня с просторной обеденной зоной, ванная комната с роскошным spa-бассейном, котельная с кладовкой, две спаленки – видимо, для прислуги. Осмотр помещений я закончил в прихожей, где вдруг и неожиданно для себя увидел мигающую панель охранной системы. Ну и ну!

Оказывается, дом стоял на охране, в системе которой не хватало звуковой сигнализации. Сигнал о несанкционированном проникновении ушел на диспетчерский пульт вневедомственной охраны тихо, незаметно для нас. Это значило, что к дому направлен наряд милиции. Почему он замешкался, можно только гадать, но факт, что рано или поздно здесь будет охрана. И что мне теперь делать?

Можно было спрятаться во дворе, но там уже оживает собака, и как бы не стать мне жертвой зубасто-клыкастого насилия.

Пока я соображал, как мне поступить, к дому подъехала машина. Я слышал только шум мотора и скрип тормозов, но не видел мерцания, с которым крутились на крыше проблесковые маячки. Значит, это не милиция. Может, сам Горожанов? Существуют же варианты, когда хозяин дома выводит сигнализацию исключительно на себя. Но тогда при нем должна быть личная охрана.

Возможно, его охраной были Шрам и Жерновой, но эти жеребятки канули в Лету, как Чапаев на дно Урал-реки. А судя по тому, что ему лично приходилось подчищать за ними следы, то больше никого на подхвате у него не было.

Но в калитку один за другим входили крепкие парни в черной униформе. Горожанов не мог похудеть за столь короткое время, что прошло с нашей первой и единственной встречи. И уж тем более раздвоиться… нет, растроиться… даже расчетвериться…

Сопротивляться в моем положении было нелепо, а прятаться, тем более. Поэтому я попытался отбиться от грозного квартета тяжестью служебного удостоверения. Увы, но мои корочки не произвели на грозных ребят никакого впечатления. А все они были при боевом оружии. И лица у них непроницаемы, как танковая броня с прослойкой из обогащенного урана. Если агрессия бывает бесстрастной, то с таким случаем я как раз сейчас и столкнулся. Так же, как носом с полом, правда, не очень больно. Потому как у ребят не было особого желания измываться над моей покладистой, в общем-то, персоной.

Я не видел Горожанова, не слышал его. Да и судя по их униформе, эти парни не были его бодигардами. Но и к вневедомственной охране я бы не стал их причислять. Скорее всего, это были представители частной охранной структуры.

– Вы что, не понимаете, я из уголовного розыска! Капитан Петрович, РОВД Центрального округа! – взывал я с пола настолько грозно, насколько позволяло мое положение. – Владелец этого дома – особо опасный преступник!

К сожалению, дальняя часть Красногвардейской улицы территориально входила в Южный округ нашего города, из соответствующего РОВД за мной и приехали.

Прибывший на место патрульно-постовой наряд проявил бóльшую любезность по отношению ко мне. Командир экипажа, молодой лейтенант, разобрался с моим удостоверением, велел чоповцам снять с меня наручники. Но в доме оставлять не стал. Более того, меня посадили в машину и доставили в отделение. Незнакомый следователь составил протокол и даже хотел отправить меня в камеру для временно задержанных, но вовремя вмешался дежуривший в эту ночь Игорь Тюрин, который когда-то служил в нашем уголовном розыске под началом Марцева, а потом перешел сюда, на более высокую должность. Он позвонил Якову Леонидовичу, и тот объяснил ему, что я действительно ждал в охраняемом доме Горожанова, правда, назвал его просто подозреваемым, а не особо опасным преступником. Все правильно, суд еще не признал вину свинорылого и признанным рецидивистом он вроде бы тоже не был…

Марцев попросил Тюрина проявить снисходительность к нашему случаю, а мне велел ехать в отделение и там дожидаться его. Мой бывший сослуживец позаботился, чтобы меня не только отпустили, но еще и подвезли до РОВД Центрального округа. Там я закрылся в своем кабинете и, не дождавшись начальника, заснул.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю