Текст книги "Круг Девятирога"

Автор книги: Владимир Городов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– А если это будет Авер?

– Если не будешь уверен в этом точно – стреляй. Убить ты его всё равно не убьёшь, так что уж лучше перестраховаться.

Мои спутники немного повозились, устраиваясь на ночь, и вскоре всё стихло. Я остался наедине с собой и вдруг осознал, что ночь нежна и прекрасна. Негромко стрекотали насекомые. Изредка пролетали большущие светлячки, неоновое мигание которых напомнило мне бортовые огни самолётов. Лёгкий ветер сдувал дневные заботы: казалось невероятным, что в это самое время шесть человек спят и видят, как моя голова – самый ценный трофей предстоящей охоты – летит на землю после залихватского удара меча.

– Скажи, Джой, почему ты пошёл вместе с нами? Ведь это опасно, это смертельно опасно! – услышал я тихий шёпот Ил и от неожиданности даже вздрогнул. Ночная тишина и каменные стены создавали удивительный эффект: казалось, губы девушки произносят эти слова прямо возле моего уха.

– Я пошёл не с вами, я пошёл с тобой, – также шёпотом ответил солдат.

– Но ведь ты мог этого не делать. Был бы сейчас в безопасности…

– Хочу быть рядом с тобой. Ты мне нужна.

– Почему именно я? Ведь не такая уж я и раскрасавица. Вокруг столько красивых девушек и женщин… Такому видному парню, как ты, стоит только лишь прищёлкнуть пальцами, как их набежит столько, что придётся отбиваться.

– Я солдат, а солдаты предпочитают завоёвывать, а не отбиваться, – пошутил Джой.

– А если серьёзно?

– Если серьёзно… Если серьёзно, то других я просто не вижу. Все эти долгие месяцы я всё время вспоминал о тебе. И каждый раз сердце сжималось. Мучительно-мучительно. А вчера, когда я увидел тебя здесь, оно чуть не выпрыгнуло наружу.

Сообразив, что я сейчас могу стать невольным и, возможно, нежелательным свидетелем любовного признания, я пошевелился, произведя лёгкий шум, и слегка кашлянул. Однако эти двое по-прежнему не обращали на меня и малейшего внимания. Что ж, их дело. По крайней мере, они знают, что я их слышу.

– И что это означает? – преувеличенно наивно спросила Ил.

– Это означает, что я очень заволновался, увидев тебя.

– А почему?

– Почему? Потому что правы фигляры и стихотворцы: есть на свете Любовь, чувство, когда жизнь и счастье другого человека становятся тебе дороже собственных. Ил, я люблю тебя. Тебя и только тебя. И не нужны мне те другие тысячи женщин, которые бегут на щёлканье пальцев.

– И я, Джой… и я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Рядом. Близко. Близко-близко. Всегда, сколько бы жизни нам ни отмерили Тот либо Другой.

– Сколько бы ни отмерили… – эхом повторил Джой. – Может быть, эта ночь – последняя в нашей…

– Тс-с-с! Не говори ничего. Просто обними меня и люби, как в последний раз. И сколько бы ни было отпущено нам мгновений любви, мы будем чувствовать каждое из них как последнее… Да?

– Да, любимая.

Шёпот стал неразборчивым, сбивчивым, понятным лишь для двоих, прерывающимся судорожными вздохами и тихими постанываниями.

Я думал, что эти двое вообще сегодня спать не будут. Но нет, очень скоро они утихли, заснув, вероятно, в объятиях друг друга. Говорю «вероятно», потому что видеть этого не мог: стемнело так, что огоньки светлячков стали резать взгляд. Если сначала сквозь тихо плывущие облака хоть изредка проглядывал туманный абрис ночного светила, то сейчас наползла огромная чёрная туча, погрузив всё в полнейший мрак. И мне вдруг очень захотелось увидеть луну. Как в детстве, представив себя волшебником, я вытянул вперёд руки ладонями в стороны (всё равно никто не видит!) и стал мысленно раздвигать тучи…

…Этого не могло быть, но это происходило: тучи расходились туда, куда я сдвигал их руками! Те, что по ветру – чуть быстрее, против ветра – чуть медленнее. Совпадение? Или… Я опустил руки. Разрыв в туче быстро затянулся. Я вновь попробовал расчистить небо. И вновь получилось!

«Рог Воды дает тебе свое имя и покровительство. Отныне имя тебе – Водорог», – всплыло в сознании. Вот это да! Так значит, это не пустые слова! Вода дала мне имя, вода оказывает мне покровительство, вода повинуется мне! Я закрыл глаза и расслабился. Мне показалось, что я сейчас должен что-то ощутить. И не ошибся. Каким-то внутренним взором я увидел всю окружающую меня живую воду. Легко проплывали надо мной облака и тучи. Колокольчиками звенели капли росы на камнях. Невдалеке облегчённо вырывался из недр горы маленький ручеёк, чтобы, покрутившись в крошечном озерце, тут же ринуться в непроглядную бездну пещеры. А вдали что-то незлобиво ворчал старик Океан. И от всего этого ко мне устремлялась добрая, подпитывающая меня энергия.

А потом я развлекался. Сначала сделал дырку в облаках в виде круга, потом в виде квадрата. Квадрата мне показалось мало, и я превратил его в «пифагоровы штаны». После я разогнал все тучи, оставив лишь небольшое облачко, которому и стал придавать всевозможные формы: бегемота, самолёта, жирафа. Лучше всего у меня получился пыхтящий паровозик, у которого даже крутились колёса, а из трубы шёл дым колечками.

И тут грянул гром. Естественно, вместе с молнией, подобной которой я не видел: от горизонта до горизонта небо покрылось циклопическим неводом невероятной яркости, треск раздался такой, будто разом порвали несколько тысяч железных листов. Все мои спутники тут же вскочили как подброшенные, сжимая в руках оружие. Разряд, казалось, ещё большей силы, повторился вновь. Все, как по команде, осенили себя Святым Косым Крестом в Круге. Последующие три разряда, не столь масштабные, как предыдущие, имели чёткие очертания. Они просверкали в абсолютно чистом небе, на расчищенном мною пространстве.

– Руны. У меня нет слов, – потрясённо произнёс Марк. И я с ним мысленно согласился. Руны из молний на фоне звёздного неба, как оказалось, производят неизгладимое впечатление. Но что они означали, никто не знал: грамотных среди нас не оказалось. Я попенял себе за то, что не удосужился этим заняться, хотя возможность для этого была: Асий был грамотным, а провели мы с ним вместе немало времени.

Хотя все отдыхали менее двух часов, сна более ни у кого не осталось ни в одном глазу. Рани, увидев, что облака разошлись и луна сияет вовсю (я скромно умолчал о том, чья это заслуга) предложил двигаться дальше.

Я решил освежиться и принялся умываться, щедро поливая себе из фляжки. За моей спиной наступила напряжённая тишина. Я оглянулся и увидел, что вся наша команда смотрит на меня с таким ужасом, словно я осквернил святыню.

– Ты, это… того… буря мала… ты что… – только и мог произнести Рани.

– Не бойтесь, – понял я их страхи и улыбнулся. – Вода скоро будет. Много, сколько угодно. Не верите? Тогда можете умыться из моей фляжки.

Мне никто не поверил, кроме А-Ту, которое тоже умылось из своей фляги, но и то очень экономно. И как же все изумились, когда метров через пятьсот мы действительно вышли к источнику! Всё здесь оказалось именно так, как мне привиделось недавно: маленький водопадик выбивался из скалы, впадал в крошечное озерцо, а затем низвергался в бездонное отверстие каменного колодца, и шум падающей воды слышался оттуда едва-едва.

– Ты что, буря мала, вахту покинул? Оставил нас без охраны? – сурово спросил Рани.

– Никак нет, сэр! Не отходил ни на шаг!

– Откуда ж ты узнал про этот ручей? Услышать ты его не мог…

– Почувствовал.

– Что-то не нравится мне всё то, что вокруг нас происходит. Ты, часом, не колдун?

Я хотел ответить отрицательно, но уже не был уверен, что скажу правду.

– А если колдун? – ответил я вопросом на вопрос. – Чем плохо, если колдун за тебя?

– За меня? Знать бы это точно, Четыреста Двадцать Первый… – Рани пристально всматривался мне в глаза.

– Это долгая история, Рани. Однако поверь: я в отряде Неутомимых никогда не служил, а имя, которое ты назвал – не моё. – Я легко выдержал его испытующий взгляд.

– А Камень Ол?

– И о камне я ничего не знаю. Но очень хотел бы узнать.

– Не знаю, почему, но я тебе верю, – сказал Рани после некоторой паузы, а затем скомандовал: – Привал. Всем сменить воду в фляжках.

– Какая замечательная глина! – Марк нежно разминал в руках поднятую со дна озерца массу. – Из такой получаются прекрасные бокалы для вина: тонкие и прочные, лёгкие и звонкие! Уж поверьте мне, потомственному гончару!

Пока все плескались в ручье и наполняли фляги свежей водой, Рани отвёл меня в сторонку и спросил:

– Слышь, колдун, а что такое «туфта»?

Я объяснил как мог и спросил:

– Что, словечко понравилось?

– Ну да. Уж больно… ядрёное. Надо запомнить. Может, ещё парочку-другую подбросишь? Есть в запасе?

Плато Синих Псов, 21 кумината 8855 года

Солнце уже взошло и даже начинало припекать. Я освободил свой ранец, раздав его содержимое своим товарищам, и по пути собирал в него нечасто встречающиеся палочки, щепочки, веточки – всё, что случайно забросил сюда бродяга-ветер, всё, что могло служить топливом для костра. В одном месте я наткнулся на непонятно откуда здесь взявшуюся россыпь каменного угля и набрал его под самую завязку ранца.

– Зачем тебе костёр? – недоумённо спросил Марк. – Ночью не холодно, готовить горячую пищу всё равно не в чем… Только тяжесть лишняя.

– А вдруг опять под ливень попадём? – ответил я. – Да и вообще, мало ли…

Мы шли уже часа три, когда вдали раздался гулкий рёв. Все остановились и прислушались.

– Что это? – спросил Рани.

– Пусть не допустят Оба, чтобы это были императорские огнедышащие драконы, – с дрожью в голосе сказало А-Ту.

– Тебе приходилось их видеть?

– Да. Они огромные, с длинным хвостом, страшно ревут и изрыгают пламя, от которого нет спасения.

– Что будем делать? – спросил Марк.

– А что остаётся? Только уходить. Как можно быстрее и как можно дальше, – ответил Рани. И мы продолжили свой путь к горам, которые еле виднелись на горизонте и, казалось, не приблизились ни на йоту за всё это время.

К полудню солнце взошло настолько высоко, что почти исчезли все тени. Немилосердно пекло. Если до этого мы пытались идти под сенью скал, то теперь спрятаться было негде. Мне было жарко – и от ходьбы, и от солнца, добросовестно прогревшего мою кирасу. Однако усталости я не чувствовал, чего нельзя было сказать об остальных. Особенно измотались А-Ту и Ил, которых уже шатало, когда они взбирались на очередной валун. Шедший впереди Рани этого не видел. Пришлось его окликнуть.

– Нет, надо идти, – упрямо ответил он мне, когда я предложил сделать привал.

– Они скоро рухнут, и ты не сможешь их поднять! – возразил я. – Нужен хотя бы небольшой отдых. К тому же последний раз мы ели в «зверинце».

С трудом удалось его уговорить. Ил опустилась на камни прямо там, где её застала команда сделать привал. Все остальные собрались вокруг неё. Никто не жаловался, однако было видно, что все безмерно устали.

Мы сидели и с трудом жевали сушёное мясо и не менее сухие галеты, запивая успевшей нагреться водой, когда невдалеке раздалась автоматная очередь. Все замерли, держа руки на оружии.

– Схожу на разведку? – вопросительно посмотрел я на Рани. Тот молча кивнул. Я сбросил сковывающую движения кирасу, взял автомат и полез на скалу. Наверху долго стоял, прислушиваясь, и наконец услышал треск ещё одной очереди, а следом – громкий одиночный выстрел. «Карабин», – понял я и, отметив направление, поспешил к месту перестрелки. Продвигался в основном поверху, но пару раз пришлось спуститься в расщелину и подняться вновь. Неожиданно выстрел раздался прямо у меня под ногами. Я лёг, подкрался к краю скалы, осторожно выглянул и понял, что успел к одной из финальных сцен охоты. Так, по крайней мере, думал обляпанный красной краской атак-редер, которого я увидел внизу прямо под собой. Держа карабин на изготовку, он осторожно приближался к камню, за которым укрылся Авер. Метрах в четырёх за охотником, держа камень под прицелом, двигались два автоматчика. На их мундирах тоже виднелись следы краски. Сверху мне было хорошо видно, как Авер пытается левой рукой вставить в автомат новый магазин. Правую, пробитую пулей выше запястья, он прижимал к груди, отчего по куртке расползалось большое кровавое пятно.

– Та-ак, ребятки… Правила нарушаем? Ну что ж: свисток и красная карточка! – тихонько проворчал я и, сняв свой автомат с предохранителя, прыгнул «солдатиком» на предводителя. Успев на лету дать несколько выстрелов по одному из сопровождающих, я ударил ногами атак-редера и, изменив тем самым угол падения, мощным сальто ушёл в сторону. Автоматчики держали пальцы на спуске, поэтому в ответ сразу же прозвучали две длинные очереди. Однако одна из них просвистела высоко над моей головой, а вторая вообще ушла в никуда, так как Неутомимый, поражённый пластиковыми пулями, нажал на курок конвульсивно, от болевого шока. По второму автоматчику я уже стрелял из положения лёжа, но автомат сделал два выстрела, после чего его заклинило. Впрочем, и этого хватило: обе пули попали в цель. Со стороны сопровождающих опасности ждать не приходилось – оба лежали без сознания. Я обернулся к атак-редеру.

Если бы я попал ногами туда, куда намеревался – в основание шеи, – то имперский маршал уже бы никогда не встал. Однако автоматная очередь чуть изменила траекторию моего прыжка, и я немного промахнулся. Атак-редер, морщась от боли и держась за ушибленное правое плечо, поднимался с земли, оглядываясь в поисках своего карабина. Но тот отлетел далеко в сторону, и добраться до него я бы не позволил. Поняв это, атак-редер перевёл взгляд на меня.

– А-а, так вот кто это, – произнёс он хрипло, но вполне по-ланельски. – Как говорится, на хорошего охотника и зверь сам выбегает.

– Кто здесь зверь, это ещё вопрос, – возразил я. – Это только звери не признают ни договорённостей, ни правил!

– Правила отменены. Впрочем, одно осталось: пост главнокомандующего за твою голову. – С этими словами он вытащил из ножен Меч, обоюдоострое лезвие которого, ярко блеснувшее на солнце, оказалось необычайно плоским, и что-то нажал на рукояти. Тотчас всё лезвие по периметру загорелось ярким сиянием, хорошо видимым даже при полуденном солнце. Он двинулся на меня, так быстро вращая Мечом, что клинка не стало видно: казалось, перед атак-редером порхает огромная огненная бабочка.

Я схватил заклинивший автомат за дуло и попытался воспользоваться им как дубинкой. Однако после первого же соприкосновения с огненным Мечом моё оружие распалось на две части, хотя удара я почти не почувствовал. «Бабочка» крутилась уже почти рядом с моим лицом и казалась непробиваемой, когда у меня включилось состояние боевого транса и время замедлилось. «Бабочка» пропала. Остался Меч, который вращался хотя и быстро, но не настолько, чтобы не найти бреши в обороне. И в это время я увидел, как к голове атак-редера приближается пуля и разбивается об неё, растекаясь большим красным пятном. Голова маршала медленно наклонилась вперёд, затем также медленно откинулась назад (в реальном времени – просто мотнулась), а движение Меча ещё более затормозилось. После дошёл и звук выстрела, очень протяжный, вибрирующий и медленно затухающий. Улучив момент, я рванулся вперёд, схватил атак-редера одной рукой за плечо, другой – за предплечье и крутанул, намереваясь вывернуть его руку за спину. Не учёл я только одного: необычности его оружия. Меч в выворачиваемой руке, легко чиркнув, перерезал атак-редера пополам. Нижняя половина, постояв ещё несколько мгновений, рухнула на землю. Верхнюю половину я растерянно держал перед собой, а из неё потоками лилась кровь, заливая мне штаны и сапоги. Атак-редер недоумённо посмотрел на меня, затем перевёл взгляд вниз. Его брови удивлённо дёрнулись, а затем глаза закрылись, голова упала на грудь. Меч выпал из мёртвой руки и, легко разрубив в падении крупный валун, всё так же сияя, остался лежать на земле.

* * *

Неутомимые, уверенные в том, что самое тяжёлое последствие охоты – испачканный мундир, боевых кирас на охоту не одевали: зачем таскать лишнюю тяжесть? В нашей короткой схватке это обстоятельство сыграло против них. Сейчас, кряхтя, охая, то и дело потирая ушибленные пулями места, они таскали камни, возводя из них последнее пристанище для своего бывшего командира. Я сидел на валуне и методом научного тыка пытался разобраться с тем, как включается и выключается Меч: на рукояти располагались всего три кнопки, но нажимать их, по-видимому, следовало в определённой последовательности. Карабин и автоматы пленных лежали рядом. Авер, уже перевязанный, бледный от большой потери крови, сидел неподалёку в тени скалы. Я вёл допрос Неутомимых, не прерывая их трудовой деятельности. Скрывать им было нечего, так что отвечали они охотно, хотя и через силу: ушибленная грудь давала о себе знать.

– Хочется мне знать, браво-ребятушки, – я произвёл очередную серию тыканий в кнопки, – что ж вы это так безобразничать стали, не по правилам биться? Ваш атак-редер, густо измазанный краской, должен бы уже идти с повинной к императору, повесив буйную головушку, а он продолжал на людей кидаться?

– Так ить, приказ! Император всех поднял посередь ночи, какой-то бешеный весь. Орёт: «Чтобы к вечеру все шесть голов здесь лежали!» Холера его знает, что на него нашло! Видать, припекло шибко, раз по-нашему орать стал. Три раза верхнюю, один раз нижнюю.

– Что? – не понял я.

– Три раза, говорю, верхнюю кнопочку нажать требуется, один раз нижнюю. Тогда Меч погаснет, – повторил Неутомимый.

Я произвёл подсказанные действия, и ореол вокруг лезвия исчез.

– Ага! Благодарю. А обратно как?

– Обратно – наоборот. Один раз нижнюю, три раза верхнюю.

– Замечательно! – Я несколько раз включил-выключил Меч, потом вложил в ножны и прицепил к поясу. – Следующий вопрос: как вы здесь так быстро оказались?

– Дык, это… На «ледрах» нас привезли.

– «Ледры» – это что?

– «Летающие драконы», а меж нами – «ледры». Такие штуковины железные: громадные, тяжёлые, но по воздуху летают – куда тем птицам! А реву-ут!

– А на месте в воздухе висеть могут? – задал я уточняющий вопрос.

– А то! И вперёд, и назад, и на месте – куда угодно!

Так вот они какие, местные драконы! Ещё боевых вертолётов нам тут не хватало!

– Все охотники ходят группами по три человека? – продолжил я допрос. Неутомимый кивнул. – А где остальные?

– Все остальные тебя и других почему-то далеко на полночь ищут. А ты – вот он-нате!

– Какие-то условные знаки есть?

– Зачем?

– Ну, к примеру, как бы вы смогли узнать, что все «тушканчики» убиты и охота закончена?

– Дык, на то у господина атак-редера дальноговорник имеется.

– Вот, чёрт! А ну, живо разгребайте кучу обратно! Мне нужен этот дальноговорник!

– Так ты что, даже не обыскал его? – подал слабый голос Авер. – Вот теперь я верю, что ты никогда не был Неутомимым! Эй, вы там! Подать сюда не только дальноговорник, но и всё, что у него есть!

Спустя некоторое время перед нами лежали: переговорное устройство, похожее на мобильный телефон без дисплея, карта местности, золотая медаль в форме крепостной башни, серебряный накладной ноготь и пакетик с зубочистками.

– Что-то налегке ваш начальник путешествовать отправился! – сказал Авер.

– «Налегке»! Скажешь тоже, – переглянулись Неутомимые. – Мы нашу поклажу недалече оставили, когда тебя заметили. То есть поклажа-то, конечно, евойная, но тащить-то нам приходилось. Не каждый, скажу тебе, подымет!

– Как эта штука включается? – спросил я, вертя в руке переговорное устройство.

– Так ведь смотря для какой нужды включать. Ежели кирасу потребно искать, то красную кнопочку ткнуть надо.

Я нажал на красную кнопку, и в устройстве тихо заработал бипер. Едва я повернул руку с прибором на восток, сигнал зазвучал громче.

– Где твоя кираса? – спросил я Авера.

– Бросил. Там где-то. – Он махнул здоровой рукой в том же направлении.

– А если между собой необходимо разговаривать? – продолжал я расспрашивать Неутомимого.

– Эвон, зелёная кнопочка. Да только сейчас тыкать без толку. Надобно подождать, покуда дальноговорник не задребезжит. Вот тогда всех и услышишь. Скажи, командир, – замялся он, – как ты с нами собираешься… Что с нами-то будет?

– Да пристрелю сейчас, как крысобак, и все дела! – зло просипел Авер. – Припомню, как вы меня по ущелью гнали! Как…

– Вот когда гнали, тогда и надо было пристреливать! – оборвал я его. – А сейчас нечего кулаками после драки размахивать.

– Ага! Пристрелишь их… красочкой… – буркнул он.

Я обернулся к насупленно стоящим Неутомимым и сказал:

– Знаю, солдатушки, что жизнь ваша подневольная – выполняй что прикажут, что смерти ни моей, ни товарищей моих вы не желаете. Так что похороните своего начальника – и ступайте себе с Бо… с Обоими на все четыре стороны. Только «вот что, ребята: пулемёта я вам не дам», – вспомнилась фраза из известного кинофильма.

– Это ты про скорострелы, что ль? – догадался один.

– Про них. Впрочем, вон тот можете забрать. – Я показал на свой располовиненный автомат. – А про второй какую-нибудь сказку придумаете.

– Нет, командир, ты не понимаешь… Со скорострелами ли, без них ли – нету нам обратного пути. Мы ж самого атак-редера не уберегли! После такого – либо в «зверинец», либо на копи, кайлом махать. Это в лучшем случае. А то и просто пристрелят на месте. Взял бы ты нас с собой! А, командир? – Солдат смотрел на меня с надеждой, а его товарищ согласно кивал головой. Их просьба оказалась для меня неожиданной и поставила в тупик.

– Вы, наверное, сами не понимаете, о чём просите. Опасаетесь попасть в «зверинец» и тут же напрашиваетесь на роль дичи. За нами охотятся, а за вами ещё нет. Вам будет легче уйти одним.

– Да куда уходить-то? – В голосе солдата прозвучала полнейшая безнадёжность. – Даже если мы сумеем спуститься с этого проклятого плато… Мы же, кроме казармы, ничего не видели.

– Поверите ли, – я посмотрел по очереди в глаза обоим, – если я скажу, что мне тоже некуда идти?

– Ну вот! Я же знал, что нам по пути! – пошутил Неутомимый, и мы невесело рассмеялись.

* * *

Под жарким солнцем кровь на одежде очень быстро высохла и заскорузла, приведя в плачевное состояние и куртку Авера, и мои штаны. Впрочем, кое-что из одежды нашлось в багаже маршала, за которым мы не поленились вернуться, хотя идти пришлось довольно далеко, по моим прикидкам, километров восемь—девять. Авер ни за что не хотел надевать ничего из того, что принадлежало атак-редеру, поэтому пришлось отдать ему свою курточку, а самому полностью сменить гардероб. И вот теперь я, облачённый в парадный сине-золотой маршальский мундир, при Мече и карабине, с тремя автоматами за спиной, возглавлял нашу небольшую процессию. За мною шли Неутомимые. Звали их, как я выяснил, Четыреста Девяносто Седьмой и Пятьсот Третий. Однако я категорически отказался их так называть и переименовал в Шуру и Петю, чему те несказанно обрадовались. Помимо огромных рюкзаков мои крестники несли раскладной шезлонг, который этот пижон атак-редер всегда таскал за собой. Шезлонг мы трансформировали в носилки, на которых теперь возлежал бледный Авер и беспрестанно ворчал: «Полегче, увальни, все мозги мне вытрясете!»

Подходя к месту, где оставался наш отряд, я остановил Неутомимых, а сам пошёл вперёд. Предвидя, что мундир атак-редера может сыграть со мной злую шутку, я поднял карабин высоко над головой и, держа его обеими руками, непрестанно громко повторял:

– Рани! Марк! Джой! Не стрелять! Это я, Ланс! Рани! Марк! Джой!

– Ланс! Вернулся! – раздался голос Ил, – Хвала Обоим, а то мы уж… – Она выбежала из-за поворота скальной «улочки» и замерла на полуслове. Затем появились остальные. Представьте себе немую сцену из «Ревизора», где артисты по очереди выходят и застывают в позе немого изумления. Мне показалось это чрезвычайно смешным. Я не выдержал и расхохотался. Мой смех снял всеобщее оцепенение, все бросились ко мне, принялись тормошить и расспрашивать.

– Да ты, никак, атак-редера завалил? Ну, Ланс, ангидрид твой перманганат, ты… можешь! – восхищённо пробасил Рани, щегольнув одним из подброшенных мною студенческих ругательств.

– Ух ты! Вот это да! Дальнобой! – восхитился Джой.

– Нравится? Дарю! – Я щедрым жестом бросил карабин в руки пареньку, и тот поймал его аккуратно и нежно, как живое существо. – И вот ещё: подсумок со всяческими принадлежностями для него.

– А ты знаешь, мундир тебе идёт, – оценила Ил. – Ты в нём такой… такой… В общем, такой!

– А может быть, ты променял голову Авера на должность при императоре? – неудачно пошутил Марк.

– Что ж, пусть тебе голова Авера сама об этом расскажет! – усмехнулся я и крикнул: – Шура, Петя! Идите сюда!

После того, как из-за ближайшей скалы показались Неутомимые с носилками, последовала вторая немая сцена.

* * *

Я собрал в кружок Марка, Ил и А-Ту.

– Есть у меня, братцы, одна идея, – сказал я им. – Ещё один сюрпризик императору и его прихвостням.

– А ну-ка, ну-ка! – мигом заинтересовались они. – Давай, выкладывай: что ты там придумал?

– Для этого необходимо развести костёр.

– Так за чем же дело стало? – удивилась Ил. – Топлива ты целый рюкзак насобирал, зажигалка у Джоя есть. На растопку – карты…

– Проблема в том, что дым от костра могут заметить.

– Когда я был привольным, – усмехнулся Марк, – меня это тоже заботило. Не беспокойся, жечь костры без дыма я умею. А дальше-то что?

Я вытащил из рюкзака большой пакет, обёрнутый в несколько слоёв пергамента от использованных сухпайков, и протянул его Марку.

– В этом пакете находится та самая замечательная глина из ручья. Думаю, из неё можно сделать не только бокалы, но и формы для литья. А вот кираса, напичканная свинцом. Ваша задача: сделать свинцовые пули и заменить их во всех патронах. Вопросы есть?

– В чём свинец плавить? – поинтересовался Марк.

Я вытащил из кирасы железную пластинку и, чуть попотев, изогнул её в форме лотка с носиком для разливки.

– Пойдёт? – спросил я Марка.

– Вполне, – ответил тот, и вновь сформированная трудовая бригада с энтузиазмом принялась за работу: Марк изготавливал из глины формы для отливки. Ил, придерживаясь инструкций, данных ей Марком, поддерживала огонь. А‑Ту разбирало патроны и аккуратно расставляло гильзы с порохом на плоском камне.

В это время Джой с карабином сидел дозорным в каменной нише на вершине утёса. Авер отлёживался в шезлонге. Состояние его улучшалось, чему способствовал и сытный обед, который мы устроили из запасов атак-редера. Рани, разложив перед собой трофейную точную карту, сосредоточенно рассматривал её, хмуря брови. Мы с Петей и Шурой проводили ревизию двух огромных рюкзаков, безжалостно выбрасывая всё, что считали лишним. «За борт» полетели раскладные стол и стул, подушка, два набора фаянсовой посуды (один запасной), коробка с серебряным столовым прибором, какой-то музыкальный инструмент вроде гитары, большая записная книжка в тиснёном кожаном переплёте (прочитать мы не могли ни слова, но на всякий случай я её пролистал и запомнил). Всё, что могло гореть, тут же уходило в «фонд обороны», на костёр.

– А вот это надо держать наготове! – Я держал в руках полотнище большой палатки, окрашенное в жёлто-коричневый камуфляж. Меня поразило качество ткани: плотная, прочная и практически невесомая.

– От дождя закрываться? – поинтересовался Рани.

– И от дождя, и от «ледров».

– А это ещё что такое?

– Драконы. Летающие, – услужливо пояснил Петя.

– И что: пролетят и не заметят? – усомнился Рани.

– Очень может быть, – ответил я.

– Что ж, будем надеяться.

– Петя, а что это за хренотень? – раздался сверху голос Джоя. – В подсумке нашёл.

Джой крутил в руках толстый металлический цилиндр.

– Тихострел называется, – пояснил тот. – Наворачиваешь его на ствол, и выстрела почти не слышно. Это для охоты на зверей: чтобы после первого выстрела стадо не разбежалось.

– Послушайте меня. Я тут внимательно просмотрел всё, – громко сказал Рани, ткнув пальцем в карту. – Очень похоже, что вход и выход на плато только один: тот самый подъёмник, на котором нас сюда доставили. Есть ли какой-то спуск на полночь – неизвестно. Карта до тех мест не распространяется. А даже если бы он там и был – дойти дотуда мы не сможем по причине скудности запасов продовольствия и воды. По всему получается, остаётся нам одно: идти к горам. Похоже, их почти не исследовали – на карте очень много белых пятен. Надежды не много…

В это время в моём кармане раздался звонок.

– Что это? – насторожился Рани.

– Тихо! Всем – ни звука! – Я предостерегающе поднял палец. – Марк, подойди сюда, будешь переводить!

Ещё раз приложив палец к губам, я нажал зелёную кнопку. Однако перевода не потребовалось, совещание в эфире шло на понятном языке.

– …мне ещё ждать? Где они? – раздался из динамика голос.

– Император… – одними губами произнёс Петя, тыча пальцем в сторону прибора.

– Судя по сигналам дальнометок, пятеро идут к Башне, мой император. Они находятся в квадрате двести семь, – ответил один из атак-редеров. – Один, видимо, самый хитрый, двинулся на день-закат и находится сейчас где-то в квадрате четыреста три. Его преследует Эдон.

Петя молча зажестикулировал, показывая одной рукой в ту сторону, откуда мы пришли, а второй делая вид, будто делает себе харакири. Я понял, что речь идёт о его бывшем командире.

– Эдон! Где ты? Что у тебя?

– Всё отлично, мой император! – прохрипел я. – Четыре звезды я заработал!

– Ну хвала Обоим! Хотя бы один умелый воин в моём окружении есть. Своей волей и благорасположением добавляю тебе ещё одну звезду!

– Рад служить моему императору! – брякнул я наобум, но, судя по частым одобрительным кивкам Пети, именно то, что и полагалось в этом случае.

– Что у тебя с голосом?

– Сорвал с этими тупыми балбесами. – После этой моей фразы Петя скорчил обиженную мину.

– Мой император! Говорит атак-редер Рапо. Я только что подстрелил крысобаку…

– Крысобаку?! И ты считаешь, что мне об этом надо непременно сообщить?! А на тараканов ты там случайно не охотишься?

– Нет, мой император, я подстрелил только эту крысобаку. И я бы не стал беспокоить таким пустяком своего императора, если бы не одно необычное обстоятельство. У неё ремень на шее…

– И что?

– Это ремень от кирасы. К нему привязан мешочек, в котором лежат пять дальнометок. Весь день мы гонялись не за «тушканчиками», а за этой тварью. Обидно, но это так…

– Где они могут быть? – после продолжительного молчания спокойно, но с металлом в голосе задал вопрос император.

– Где угодно в радиусе шести квадратов от базы, – ответил Рапо.

– Каждому высылаю «дракона» с отделением Неутомимых. Охота продолжается с воздуха до тех пор, пока оставшиеся пять голов не будут лежать у подножия моего трона! – После этих слов раздался щелчок: император отключился от связи.

– Что, Эдон, выслужился? – раздался из динамика голос Рапо. – Только не разевай широко пасть: пока я жив, главнокомандующим тебе не быть!