Текст книги "Круг Девятирога"

Автор книги: Владимир Городов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Очень хорошая мысль, лэд, – сказал хозяин, но взгляд его стал задумчивым. – Только вот, извини, не спросил сразу: а где они, твои владения?..

Божья Столешница, 35 вивината 8855 года

Дождь шёл всю ночь и прекратился только к утру. Дорогу развезло, и ковчег, в котором ехали Та и три её сестры, волы тащили медленно, с большим трудом. Сестрички Та весело щебетали в предвкушении грядущих в их жизни перемен, но сама она оставалась грустной и задумчивой.

– О чём грустишь, юная лэд-ди? – поинтересовался я у неё. – Мне казалось, что ты, напротив, будешь радоваться. Скоро ты увидишь море, услышишь его шум и крики чаек, вдохнёшь свежий солёный воздух…

– Море – это ещё не всё, что нужно для счастья.

– А что бы ты хотела? Вот представь, что встретился тебе добрый волшебник, который пообещал выполнить любое твоё желание. Что бы ты попросила?

– Я бы попросила его отыскать то сердце, которое с моим в единое сольётся.

– А чем же я парень не хороший? Статен да румян, рик подо мной вороной, рога серебром сверкают… у рика, конечно же. Копыта… Вот с копытами неувязочка: из-под грязи блеск не пробивается.

– Так я и знала! – ещё больше нахмурилась Та. – Не надо быть ясновидящим, чтобы догадаться, что ты встретил того уродливого фигляра и он тебе всё рассказал под кружку пива… Нельзя никому открывать свои мечты: обязательно над ними кто-нибудь посмеётся! Но ты меня купил, и я не вправе сердиться…

Я ехал и молча смотрел на раскачивающиеся передо мною рога Буцефала в дурацких, совершенно ненужных навершиях. А ведь она права! С её точки зрения всё выглядит именно так. Ничего другого она и не могла подумать. Я нагнулся и, сняв с рика нарожники, раздражённо выбросил их в придорожную траву.

– Прошу, юная лэд-ди, не считай себя купленной. И не таи обиды ни на меня, ни на фигляра: ни он, ни я не желали тебе ничего плохого. Не получилось из меня Грея. Непросто совместить сказку и жизнь: для этого, видимо, кроме желания, ещё и дар особый нужен. Так что прости меня, и вместе с сёстрами будьте моими гостьями! А захотите вернуться домой – неволить не буду.

Глава 5
Ланела в огне

Одесса – Долгая Грива, 12 сопоната 8855 года

Ранним утром я открыл портал, чтобы впустить отряд, ушедший накануне в рейд на дорогу Нитуг – Амис. Первым в открывшийся проём вошёл лейтенант Арус (в пику имперской армии я ввёл в своей новые звания и более привычные мне названия подразделений) и направился ко мне с докладом. За ним потянулась цепочка освобождённых людей, которые удивлённо указывали друг другу на два солнца: одно, закатное, виднелось в рамке портала, а другое только-только начинало всходить над Одессой. Лишь только последний из них зашёл, в проём устремились пришедшие со мной рабочие и принялись разбирать груз.

– Операция прошла успешно, генерал, – отрапортовал Арус. – Освобождено семьдесят четыре человека. Из них сорок два выразили готовность присоединиться к нам: двадцать девять мужчин, три женщины, десять бепо. Кроме того, захвачено четыре телеги с грузом. Конвой сдался без боя, а потому мы его отпустили, как ты и приказывал.

– Молодцы. Благодарю за службу. Вновь прибывших отведите к старшему герасиму, пусть он их распределит.

– И ещё, Светлый: конвой-лэд передал для тебя вот это. – Лейтенант протянул мне дальноговорник. – Он сказал, что это послание от императора и что ты знаешь, как с этой штуковиной обращаться. А ещё он сказал, что действует она на сто силей.

Вот как! Император приглашает меня на переговоры. Ну что ж, надо сходить на Долгую Гриву, поинтересоваться, что он хочет мне сообщить.

Когда грузчики перенесли всю военную добычу в Одессу, лейтенант произвёл перекличку и увёл своих солдат. Убедившись, что на Априю вернулись все, я перенастроил портал на Долгую Гриву, и вскоре передо мною открылось бывшее убежище Аррутара. Я шагнул в холодный сумрак пещеры, и вновь, как и в прошлый раз, от перепада давлений заложило уши.

С большой площадки перед пещерой открывался знакомый вид на Плато Синих Псов, вновь подсвеченный бордовыми лучами заходящего светила. Интересно, почему здесь все закаты красные?

Я нажал кнопку вызова.

– Это ты, Апри? – раздался голос императора.

– Ты хотел говорить со мной?

– Ты Предназначенный, я это понял. Настоящий Олин Апри, он же Четыреста Двадцать Первый, сын моего врага, вырос у меня на глазах туповатым солдафоном, не способным на какие бы то ни было решительные самостоятельные действия. Скажи, Водорог, тебе ничего не говорит вот эта фраза? – Тут он произнёс что-то на совершенно незнакомом языке. Даже со своими придворными он говорил на другом.

– Абсолютно ничего.

– Значит, мы с тобой из разных миров: в моём это довольно расхожая поговорка.

– Ты только для этого вызвал меня на разговор? Узнать, не земляки ли мы?

– И для этого тоже. Ностальгия, знаешь ли… Но основное не это. До меня дошла информация о твоих геройствах в Суродиле. Появление на Ланеле второго Мечпредержащего – это событие.

– Первый, я догадываюсь, ты сам?

– Естественно.

– А твои атак-редеры и иже с ними?

– Чванливые балбесы, придворные лизоблюды и интриганы с накладными ногтями.

– Как тебе удалось стать настоящим Мечпредержащим? – поинтересовался я.

– Одного из Иных Людей мне удалось захватить живым. Кое-что интересное он успел рассказать на «пытальнике», но слишком быстро ушёл по Светлому Пути. Ты, я догадываюсь, уже знаешь об их наследии больше меня.

– Так это ты уничтожил Иных?

– И я тоже. Хотя в основном в этом были заинтересованы инхи. Но чего стоит цивилизация, которая не может за себя постоять? К тому же это была всего лишь небольшая колония.

– Как вы их уничтожили?

– Это было достаточно просто. Они сами поселились в ловушке. Хватило всего лишь двух бесшумных углекислотных бомб, чтобы они уснули раз и навсегда. После этого оставалось только проветрить каньон. Кстати, это я придумал. Остроумно, да?

– Кто такие инхи?

– Цивилизация, которая облюбовала эту планету. Если ты говоришь со мной, значит, находишься где-то недалеко. Взгляни на небо. То, что вращается вокруг луны – не спутник, а космический корабль на стационарной орбите. До него полмиллиона силей. Можешь представить его размеры? Можешь представить себе мощь цивилизации инхов, способной создать такое? И они захватят эту планету рано или поздно. Спешить им некуда: десяти миллиардам инхов, находящимся в глубоком анабиозе, сто-двести лет – не срок.

– Если все в анабиозе – с кем же ты тогда контактируешь?

– Не все. Есть дежурные группы, состав которых меняется через год. То есть и для них время – не проблема.

– И поэтому они с восторгом приняли твой план с эпидемией бесполия?

– Ты и об этом узнал? Ты становишься серьёзным противником. Я предлагаю объединиться и создать альянс против инхов.

– Хочешь укусить руку, которая тебя кормит? Вся военная техника, на которой держится твоя власть, надо думать, именно с этого космического корабля?

– Они отдали мне всё своё самое примитивное вооружение. Можно сказать, музейные экспонаты. И в этот же музей постараются запихнуть меня, как только я перестану быть им нужным. Апри! Открой мне двери Подземного Города! Мы вместе найдём оружие, которым Иные не воспользовались из-за каких-то дурацких этических принципов! Я разнесу ко всем таркам этот корабль, который уже столетие висит надо мной как каменная глыба на краю обрыва! Полпланеты за открытые двери!

– Десять миллиардов жизней за твоё спокойствие? Ты жесток. Удивляюсь: как ты попал в Предназначенные?

– Столетие назад я был, так же как и ты сейчас, соплив и наивен. И тоже стремился преобразить мир. Однако очень быстро понял: настоящий мир один – тот, что внутри меня. Внешний исчезнет вместе с моей смертью, так что не стоит о нём особенно заботиться.

– «После нас хоть потоп»? Идеология типичного эгоиста. А меня вот почему-то заботит судьба этого мира, хотя моим он стал совсем недавно. Поэтому я не только не открою тебе Подземный Город, но и сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты туда не попал.

– Вот как? Ты меня разочаровал. К тому же ты теперь слишком много знаешь. Изыди…

Лишь только император произнёс эти слова, раздался довольно мощный взрыв: вздрогнули горы, поползли лавины. Взорвался дальноговорник. Хорошо, что он находился в нескольких десятках метров от меня: сам-то я пользовался прибором, который ранее принадлежал атак-редеру Эдону.

Одесса, 16 сопоната 8855 года

Утром мы с Петей вновь встречали отряд, со вчерашнего вечера ушедший в очередной рейд: от разведки поступил сигнал, что из Амиса в Суонар следует небольшой конвой с каторжниками. Портал я открыл в условленное время. С того момента прошло уже около часа, но никто не появлялся. Наконец на тропинке показался бегущий одинокий боец. Стало понятно, что произошло что-то непредвиденное.

– Что случилось? – бросился к солдату Петя, едва тот пересёк порог портала.

– Это… там… ну… это…

– Перестань мямлить, сержант! Докладывай, как надлежит военному!

– Есть докладывать, как надлежит военному, господин полковник! – подобрался тот. – Докладываю. Вчера, пятнадцатого сопоната, перед заходом солнца лейтенант Рови с отделением в двенадцать бойцов-скорострельщиков отправился в рейд по захвату конвоя.

– Это я знаю! Что случилось?

– Мы устроили засаду на дороге и, как только конвой приблизился, напали на него. Но вместо каторжников в колонне оказались переодетые Неутомимые, которые встретили нас плотным огнём из скорострелов. Отряд захвачен в плен. Есть потери. Мне удалось… спастись.

– Сколько было Неутомимых?

– Около трёх дюжин.

– Лейтенант жив?

– Кажется, да. Не уверен.

– Понятно… Свободен, – отпустил солдата Петя и, обернувшись ко мне, хмуро спросил: – Что думаешь, Светлый?

– Сможем мы их догнать? – спросил я.

– Вряд ли. Засаду мы сделали очень близко от Суонара. А если и догоним – вряд ли справимся. Три дюжины Неутомимых – серьёзная сила.

– Наше положение может очень осложниться. Если Рови посадят на «пытальник», то он расскажет о порталах, и вскоре у каждого из известных ему будет стоять по блокпосту. Координат Априи Рови не знает, но тем не менее имперские галеры будут искать нас по всем морям. Думаю, что пора переходить к более активным действиям. Готовь диверсионную группу: наведаемся в логово врага. Пять человек, не больше, но самых надёжных.

– Наведаемся? Уж не хочешь ли ты сказать, что сам собираешься возглавить группу?

– Да.

– Но я как начальник гвардии отвечаю за твою безопасность и не могу позволить…

– Это приказ, полковник!

– Но ты же не можешь…

– Отвечай, как надлежит военному!

– Есть подготовить разведывательно-диверсионную группу, генерал!

В группу Петя включил себя и четверых капитанов гвардии – своих бывших сослуживцев по отряду Неутомимых. Вопреки всем армейским доктринам получилось, что в тыл врага отправлялся почти весь Генштаб.

– Почему такой состав? – возмутился я. – Случись что – и армия обезглавлена!

– А случись что с тобой – и армия вообще не нужна, – резонно возразил Петя. – К тому же сам приказал: самых надёжных.

Мойилет – Суонар, 17 сопоната 8855 года

Когда мы подошли к задворкам трактира «Дует ветер», близилась полночь. Пробираться приходилось скрытно, прячась от патрулей, которые во множестве ходили по улицам Мойилета: император объявил военное положение. С того места, где меня взяли в плен, я, отсчитывая шаги, повёл группу по памяти тем же маршрутом, которым ранее вели меня Неутомимые. Вскоре мы подошли к маленькому кособокому домишке, в дверь которого я постучал условным стуком.

– Кого Оба послали? – раздался знакомый равнодушный голос.

– Тех, кто бережёт вместе с ними, – ответил я, одновременно готовясь вырезать дверь, если, паче чаяния, окажется, что пароль изменился. Однако всё прошло гладко. Загремели засовы, и человек совершенно неприметной наружности пустил нас внутрь дома. Не задавая вопросов, он распахнул дверь чуланчика, за которой начиналась металлическая винтовая лестница. Спустившись по ней, мы оказались в узком подземном ходе с осклизлыми стенами, который скудно освещался маленькими электрическими светильниками. Длинный, без ответвлений ход заканчивался ведущей вверх лестницей с несколькими пролётами каменных ступеней. Поднявшись по ним, мы прошли ещё немного и остановились перед мощной железной дверью, которая, как я помнил, вела в тюрьму.

Петя осторожно потянул дверь за ручку. Заперто. Он занёс кулак, намереваясь стучать, но я остановил его. Приложил ухо к щели и прислушался. Из-за дверей доносился разговор:

– …значится, назначили ему пятьсот плетей. Дык я себе всю руку отмахал, плечо болит! – жаловался один голос.

– Всему тебя учить надо! – ответил другой. – Ты вот как делай: первые полсотни ударов бей усердно, с оттяжкой. А уж потом, когда кожа полопается и вся спина окровавится, можно хлестать и в четверть силы, только вид создавая: никто уж ничего и не заметит, а ты силы сбережёшь!

Я провёл невидимым лучом Меча сквозь дверь. Засовы с той стороны, гулко сбрякав, упали на каменный пол.

– Что за тарковы выходки? – раздалось оттуда, и я услышал, как кто-то подошёл к двери. – Силк, ты посмотри, что творится!

Больше ждать мы не стали. Петя распахнул дверь, а Дима буквально влетел внутрь, сбив тюремщика ударом ноги. Остальные вломились следом. На мою долю драки не досталось: когда я вошёл, на полу без движения уже лежали шесть человек в серой форме тюремщиков. Этой тюрьмы я не помнил: в камеру меня вели с завязанными глазами, а на допрос несли на носилках уже ничего не соображающего, накачанного наркотиками. «Зверинец» же находился где-то в другом месте.

Полтора десятка камер, расположенных по обе стороны длинного коридора, запирались на толстые засовы с большими навесными замками. Лишь одна дверь оказалась приоткрытой. Петя сделал знак Гене, и они ворвались в камеру. Послышался звук удара, за ним – тонкий вскрик и шум упавшего тела.

– Дима, найди ключи и отопри все камеры, – распорядился я и следом за гвардейцами вошёл в камеру. Здесь стоял смрад, издаваемый деревянной бадейкой, приспособленной под отхожее место. У стены стоял топчан из толстых, грубо оструганных досок, на котором, опутанный верёвками, лежал с закрытыми глазами лейтенант Рови. Тут же стоял поднос. На нём тускло блестели различные склянки, между которыми я заметил шприц с остатками розоватой жидкости. На полу лежал седой человек в зелёном балахоне. Он пошевелился и сел на голом каменном полу, держась руками за лицо.

«Странно, что он вообще шевелится, – подумал я. – Те, в коридоре, хоть и здоровее намного, а „отдыхают“ в полном нокауте».

– Чёй-то пожалел я его, – словно отвечая на мои мысли, сказал Гена. – Старенький, да без оружия…

– Как это жестоко! Как это жестоко – бить человека по лицу! – произнёс лежащий старческим дребезжащим тенорком, медленно опуская руки. И я узнал его. Именно этот старик поставил мне инъекцию наркотика перед допросом. Судя по пустому шприцу на подносе, Рови тоже уже успел получить дозу.

– А это не жестоко? – Я покрутил шприц перед носом старика.

– Это… Да, это, конечно… Очень, очень… Но это же по приказу императора! Сам я не желаю ничего плохого этому человеку.

– Да ведь и я, лейб-лекарь, тоже на тебя зла не держу, – ответил ему Гена. – Будь по-другому, ты, может быть, и не встал бы уже.

– Так это сам лейб-лекарь? – удивился я.

– Он, – кивнул гвардеец.

– Вот именно! – гордо задрал старичок свою бородёнку. – Я лейб-лекарь императора лэд Тико Тони и требую уважения к моему званию, к моим знаниям и, в конце концов, к моему возрасту. Я пожалуюсь императору, и вас примерно накажут. Кто здесь старший? Как звать? Чин?

– Старший здесь я, лад-лэд Олин Апри. Генерал.

У старичка мигом отвалилась челюсть и пропала спесь.

– Апри? Здесь? Ты меня убьёшь?

– Нет. Объявляю тебя военнопленным, а потому отвечай на вопросы. Его пытали? – кивнул я в сторону Рови.

– Н-нет. Я ещё только лишь подготовил его для допроса.

Я про себя облегчённо вздохнул и продолжил:

– Когда за ним придут?

– Скоро. Вот-вот должны…

– Ещё вопрос. Куда выходят двери тюрьмы?

– Одна – в подземный ход, по нему, догадываюсь, вы и проникли сюда. Вторая – в караульное помещение подземной части дворца. Там Неутомимые, отдыхающая смена.

– Понятно. Гена, отвечаешь за лейб-лекаря. Доставить его в Одессу.

В камеру заглянул Коля:

– Готово, Светлый, всех отомкнули!

– Наших сколько?

– Шестеро. С лейтенантом – семь. И, кроме них, ещё дюжины две острожников. Что с ними делать?

– Потом разберёмся. Забирайте всех и отходите. Лейтенанта придётся нести на руках, сам он дня два ходить не сможет. Со мной в группе прикрытия остаются Петя и Дима.

За ведущими в караулку дверями никакой тревоги не чувствовалось. Видимо, там привыкли к раздающимся отсюда ударам и крикам, а потому и беспокойства не проявляли. Однако, по словам лейб-лекаря, сюда вскоре придут, чтобы доставить лейтенанта на «пытальник» и, увидев разгром, кинутся вслед, а с нами – усталые, измождённые люди. Надо задержать погоню.

Пока я аккуратно по всему периметру заваривал Мечом ведущие в караулку двери, Петя и Дима растащили до сих пор валяющихся кулями тюремщиков по камерам и заперли их там. Пока-то до них доберутся, пока те расскажут, что произошло! Выйдя через заднюю дверь в потайной ход, я также добросовестно заварил и её.

Я отходил последним и, уже подходя к концу подземного хода, к железной винтовой лестнице, подумал:

«Жаль, Аррутара нет. Завалить бы эту нору к чёртовой бабушке! А может, и без Аррутара справлюсь?»

Я подождал до тех пор, пока последний человек поднимется по лестнице, а потом представил, как из потолка подземелья вываливается огромный кусок базальта. И монолит рухнул, сотрясая всё вокруг. Заискрили передавленные провода, погас тусклый электрический свет, поднялась пыль. Я включил Меч в режиме светового луча и увидел гладкую стену на том месте, где только что проходил подземный ход.

– Светлый, что случилось? Ты цел? – послышался сверху встревоженный голос Пети.

– Всё нормально, сейчас вылезу. Ещё только одно дело сделаю, – бодро ответил я. Внутри меня опять взыграл живущий в душе пацан, и, подталкиваемый им, я вырезал на стене большими буквами: «Здесь был Олин Апри. Горячий привет императору. 17 сопоната 8855 года» и только после этого поднялся наверх.

На полу домика валялся без чувств его хозяин: видимо, проявил излишнее любопытство. Прикрыв дверь домика, я оглянулся и увидел здоровенный прямоугольный провал прямо посередине улицы: изрядный кусок грунта рухнул вниз вместе с тем куском скалы, который перекрыл подземный ход. Ай-яй-яй, что ж это я так неосторожно! Хорошо ещё, что ночь на дворе, по улицам никто не ходит!

Одесса, 18 сопоната 8855 года

Тико Тони временно поместили в караульном помещении – лёгкой летней времянке, у которой даже пола не было. Дверь караулки запоров не имела, и гвардейцы, поместив сюда лейб-лекаря, просто подпёрли её снаружи палкой. Когда я зашёл внутрь, Тико степенно сидел на кровати, сложив на коленях руки. На столике стоял поднос с нетронутой пищей.

– Отчего не кушаешь, лэд? – спросил я его. – Или боишься, что еда отравлена?

– С такого разбойника, как ты, станется. Я узнал тебя. Месяца два назад я готовил тебя к допросу, и сейчас ты хочешь мне отомстить.

– Я не воюю со стариками. Снимаю с тебя статус военнопленного. Ты свободен. Правда, пока не окончится война, только в пределах Априи. Так что ты совершенно напрасно утруждал себя, делая подкоп.

– Откуда ты узнал про подкоп? Твои люди подглядывали за мной?

– Посмотри на свои руки, лэд. Вчера они были чистыми и ухоженными…

Лейб-лекарь бросил взгляд на свои ногти – обломанные, с чёрной «траурной каймой» – и спрятал пальцы в кулаках.

– Будешь меня допрашивать?

– Допрашивать? Вовсе нет. Допрашивают узников, ты же, повторяю, свободен. Я просто хочу поговорить с тобой как приличествует благородным лэдам.

– А если я не пожелаю с тобой разговаривать?

– Мне останется только сожалеть об этом.

– Так я что… я могу идти?

– Изволь.

Старик поднялся и, расправив складки своего балахона, гордо вышел наружу. Впрочем, уже к вечеру этого же дня А‑Ту доложило мне, что лейб-лекарь попросит аудиенции.

Одесса произвела на лэда Тико такое же впечатление, как и на техников.

– Светлый лад-лэд, я удивлён! Я никогда не видел так много счастливых лиц, – возбуждённо заговорил он прямо с порога. – Дозволь мне жить в твоём ладстве!

– Счастливых лиц могло бы быть ещё больше, не будь многие озабочены тем, что в их семьях постоянно рождаются бепо. Изобретённое тобой средство, вызывающее бесполие, просто ужасно, – сказал я почти наугад.

– Любое новое знание – это прогресс, движение вперёд, – обидчиво возразил лэд Тико. – Нет ужасных изобретений и открытий, а есть люди, которые используют открытия в своих ужасных целях. Император – это по его приказу я заражал монеты. Не надо ничего говорить, лад-лэд: я заранее знаю, что ты можешь мне сказать. Конечно, я мог отказаться, мог пожертвовать своей жизнью ради спасения человечества. Но я слаб, я не смог этого сделать. К тому же долгая жизнь без болезней – это такое искушение… И я не сумел устоять. Да, я такой же преступник, как и император. Мне сто сорок два года, и многие Неутомимые отдали свою жизнь, чтобы мы с ним продолжали… существовать.

Лейб-лекарь побарабанил пальцами по коленям и, глядя на меня исподлобья, спросил:

– Должен ли я сделать вывод, что моё присутствие здесь только терпится и не слишком желательно?

– Совсем наоборот, – возразил я. – Мне крайне необходим человек с такими глубокими знаниями, как у тебя. Кстати: это правда, что ты, кроме самого средства, изобрёл и противоядие?

– Да, это так, – ответил Тико. При этих словах лицо А‑Ту озарилось надеждой.

– Правда, бесполым она уже не поможет, – продолжил учёный, и А-Ту, услышав это, помрачнело, – но мужчина или женщина, принявшие противоядие, получают иммунитет к бесполию, который передаётся и их потомству. Всех это средство, конечно, не спасёт: доза препарата, необходимая для излечения только лишь одного человека, готовится более трёх месяцев и стоит неимоверно дорого. Однако же ещё можно вылечить лучших людей, которые станут основой другого, более лучшего человечества.

– Как это до боли знакомо! – невесело усмехнулся я. – Кто будет выбирать этих лучших, лэд? И по какому принципу? Теория «чистой расы» несостоятельна. И не будем об этом спорить. Ответь лучше, возможно ли изготовить хотя бы одну дозу здесь, на острове?

– Если бы ты, лад-лэд, видел мою лабораторию в Суонаре, то даже не стал бы задавать этот вопрос. Конечно же, без необходимых ингредиентов, без оборудования и приборов здесь это сделать невозможно.

– В твоей лаборатории в Суонаре есть готовая вакцина?

– Да, но всего две дозы.

– Это хорошо, – удовлетворённо сказал я.

– Разумеется, хорошо! – кивнул лейб-лекарь. – Как только ты победишь императора, они будут твоими. У тебя и одной из твоих жён не будет проблем с потомством.

Я не стал посвящать Тико в свои планы. Просто продолжил расспросы.

– Когда ты изобретал своё средство, смог ли ты выделить вещества, наличие которых в организме делают мужчину мужчиной, а женщину – женщиной?

– Да, я нашёл такие вещества. Я назвал их мужиум и жениум. Но откуда ты об этом знаешь? Я не говорил об этом никому! Вообще никому, даже императору!

– Мне много чего известно. И я могу поделиться с тобой своими знаниями, но при одном условии.

– При каком? – подозрительно спросил лейб-лекарь.

– Все силы, всю оставшуюся жизнь ты должен положить на то, чтобы исправить сделанное тобой, вернуть несчастным бепо радость отцовства и материнства.

– Не знаю, как и быть, Светлый… – Лэд Тико развёл руками. – Конечно, в принципе такое возможно: мои исследования это подтверждают. Но сделать это без лаборатории, без помощников…

– Лаборатория у тебя будет. Помощников найдём. Кстати, вот первый. – Я указал на А-Ту.

– Бепо? – удивился лейб-лекарь. – Но бепо запрещено…

– Выброси из головы: в Одессе этот запрет не действует. К тому же кто более рьяно может взяться за решение этой проблемы, как не бепо?

– Утверждение не лишено здравого смысла. Что ж, задача поставлена…

– И ещё один вопрос меня интересует. Нейроперекоммутацией Неутомимых тоже ты занимался?

– Было бы глупо отрицать, потому что делается это на омолаживателе, а управляться с ним умел только я.

– Скажи, а обратную операцию ты бы смог сделать? В моей армии служат несколько человек из бывших Неутомимых, которые приближаются к критическому возрасту. Я бы очень не хотел их потерять.

– Да, я бы смог это сделать. Мало того, я единственный человек на Ланеле, который бы смог это сделать, хотя это и потребовало бы неимоверных усилий. Безусловно, я бы помог тебе, лад-лэд, но – увы! Омолаживатель, существовавший в единственном экземпляре, вместе со всем Подземным Городом погребён внутри скалы при землетрясении.

– Подземный Город цел, и я имею туда доступ, – сообщил я лейб-лекарю и увидел, как побледнело его лицо. – Так ты поможешь мне?

– Нет… – с трудом выдавил он из себя.

– Однако ж, лэд! Обещать что-либо, зная при этом, что выполнения обещанного с тебя не потребуют – это как-то неблагородно!

– Я больше не хочу этого делать! На одну операцию по нейроперекоммутации требуется энергия двух человек. Вся! – слабым охрипшим голосом произнёс лейб-лекарь. – Ты готов к этому, Светлый? Готов пожертвовать жизнью двоих, чтобы излечить одного?

Я в задумчивости прошёлся по каморке:

– Двоих… То есть ты подключал их к омолаживателю по очереди?

– Да. И только иногда, очень редко, второй оставался в живых.

– А если в качестве доноров для операции взять не двоих человек, а двадцать? Двести? И от каждого взять лишь понемногу энергии, жизненной силы?

– Ну конечно же! – Его лицо прояснилось. – Это так просто! Почему же я сам не пришёл к этому выводу?!

– У тебя не было такой цели.

* * *

Итак, это не вымысел и не слухи: вакцина от бесполия действительно существует. То, что её мало – не проблема: на «ксероксе» препарат можно будет размножить в любом количестве. Главное – раздобыть образец, который находится в Суонаре, в лаборатории лейб-лекаря. Проникновение на территорию имперской столицы стало насущной необходимостью. Но как это сделать? Именно этот вопрос со всех сторон рассматривался на заседании Генштаба. Первый путь – тайный подземный ход – более недоступен. Дима предложил применить уловку врага и попасть в Суонар под видом конвоя. Однако, вспомнив простреливаемый со всех сторон коридор за воротами Большой Стены, я напрочь отверг этот план. Оставался ещё лифт, но он бдительно охранялся. Спуститься по нему, не устроив переполоха, невозможно. К тому же управлялся лифт снизу. А ну как остановят нас на середине? Что тогда делать?

– Так ведь спускаться – это тебе не подниматься! – высказал своё мнение Петя. – Проще простого: по верёвочке!

– И ты сможешь найти надёжную верёвку длиной в полтора силя? – спросил я. – Даже если бы мы нашли такую, то спускаться в целях безопасности пришлось бы поодиночке. Сколько времени это займёт? И будет ли уверенность в том, что внизу не поджидает дюжина-другая арбалетчиков, которая превращает в дикобраза каждого, кто спустится? Нет, вариант с верёвкой нам не подходит. Проникнуть в Суонар необходимо быстро и всем сразу. Но в одном ты прав: спускаться – не подниматься. Твои слова натолкнули меня на одну идею.

* * *

На «изобретение» парашюта ушло несколько дней, в течение которых на большом пляже мы организовали целое небольшое производство. Я раскраивал Мечом лежащие на песке полотнища впрок наштампованных палаток, а два десятка мобилизованных для этого женщин сшивали куски воедино.

Вся моя идея чуть не накрылась большим медным тазом, когда встал вопрос: из чего делать стропы? Пеньковые верёвки, которые использовались в крестьянском хозяйстве, решительно не годились, а капроновых, естественно, взять негде. Я в задумчивости расхаживал взад-вперёд по берегу моря (на ходу мне всегда лучше думается), а женщины отдыхали, ожидая дальнейших моих указаний. Они о чём-то болтали между собой, а одна из них, молоденькая симпатичная девушка по имени Ду, пользуясь свободной минуткой, принялась расчёсывать костяным гребнем свои роскошные, волнами ниспадающие ниже колен огненно-рыжие волосы. Я невольно залюбовался ею. Чем-то она мне показалась похожей на эллинку из Древней Греции. Наверное, точно так же много веков назад юная гречанка расчёсывала свои роскошные локоны на берегу Средиземного моря, а потом, в минуты грозной опасности для своей Родины, вместе со своими соотечественницами без колебания остригла их и отдала мужчинам, чтобы те свили из них верёвки и починили снасти боевых галер.

Стоп! Верёвки! А ведь это выход! Если из волос сплести шнур, – именно сплести, а не свить! – получится как раз то, что требуется. И при этом совершенно не обязательно стричь всех женщин Одессы: достаточно нескольких волосков.

Моя просьба несколько озадачила Ду, но, конечно, отказать в таком пустяке она не могла.

– Я буду рада, если это чем-то поможет Светлому лад-лэду, – пролепетала она.

Я аккуратно, стараясь, чтобы ущерб оказался незаметен, срезал прядь волос с её головы, а затем отпустил женщин. Хихикая и перешёптываясь, они ушли в Одессу, а я отправился в Подземный Город, и через несколько часов у меня уже имелся огромный ворох рыжих шелковистых локонов.

На следующий день работы по изготовлению парашюта пошли гораздо медленнее. Мне нужен был всего лишь один прочный шнур, который потом можно будет «растиражировать». Но ведь не посадишь же двадцать человек плести одну верёвку! Единственно, как можно ускорить процесс – плести с двух сторон. Поэтому, выбрав из женщин тех, у кого плетение получалось наиболее удачно и сноровисто, я оставил четверых, чтобы работали попеременно: всё-таки работа тонкая и утомительная. К концу дня работницы успели изготовить полуметровый кусок золотистого шнура толщиной с бельевую верёвку. Я попробовал его на прочность и остался доволен. В дальнейшем женщины приноровились к работе и шнур стал нарастать по метру в день. Муму, заглянувший поинтересоваться, для какой надобности я затребовал у него работниц, долго восхищённо цокал языком, а потом сказал:

– Хороша верёвочка! Ох, хороша! В любом хозяйстве сгодится! Вот тока бы подлиньше, локтей в двадцать хотя бы…

– Мне нужно только на десять локтей и очень срочно, – сказал я.

– Да ништо! Забирай свою, мне девки ещё сплетут! Так, девки? – подмигнул он им неумело.

Одесса, 24 сопоната 8855 года

Испытание прошло успешно. Тяжёлый большой мешок с песком, сброшенный на парашюте с высоченной отвесной скалы, мягко шлёпнулся у её подножия.