Текст книги "Темные пространства"

Автор книги: Владимир Горбачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Вон он! Вон стоит! – раздался придушенный возглас Алексея – самого опытного из егерей. Туман сдуло, и все увидеш огромного медведя. По позе зверя сразу стало ясно, что он готов к нападению. Руки сами сорвали карабин с плеча, глаза уже ловили в прицел лобастую голову. Инспектор нажал на спуск и услышал звук выстрела, и другие выстрелы рядом. – остальные тоже вели огонь. Медведь продолжал стоять в той же позе, и инспектор послал вторую пулю, затем третью, четвертую. Он услышал крик женщины, этот крик мешал ему делать свое дело, хотелось стукнуть ее как следует, эту ученую дуру, но тут смысл сказанного дошел до его сознания, и он опустил карабин.

– Перестаньте, там же никого нет, посмотрите же! – кричала она.

Они посмотрели и увидели, что там, куда они стреляли, и правда никого не было. Никого и ничего, кроме большого куста облепихи.

Инспектор подумал, что зря он так издевался над местными егерями и охотниками, сочинившими целый роман о превращениях, якобы происшедших со здешним зверьем, над лесорубами, бульдозеристами, геодезистами, которые подняли такую панику, свернув все работы на новой трассе. Места здесь и правда глухие, людям тут делать нечего, люди пусть живут в городах, а в тайге должны жить звери.

Тут ему почудилось, что слева за пихтой кто-то стоит, наблюдая за ним. Инспектор резко развернулся в ту сторону – нет, никого. Зато зашевелились кусты справа, и вроде кто-то окликнул его по имени. Медленно, чтобы не спугнуть шутника, он подошел поближе, долго разглядывал кусты, потом, вздохнув, повернулся к остальным – и увидел, что поляна пуста, он остался один.

Ужас сжал сознание стальными клещами, и одновременно в ноздри с необыкновенной, никогда ранее не испытанной остротой ударили запахи тайги: мерзлой листвы, гниющего дерева, старой медвежьей мочи, прошедшего недавно лося, железа, крови – много запахов. Наверное, он закричал, потому что слышал, словно издалека, чей-то крик. Он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, и увидел, что сидит на корточках, сжавшись, спрятав голову между колен, вокруг, растерянно глядя на него, стоят его спутники, а женщина сидит рядом, ловя пульс и глядя ему вглаза. Он с трудом поднялся, в горле стоял ком, ноги дрожали. Снайпер расстегнул свой декрон, вытащил плоскую фляжку и протянул инспектору. Руки тоже тряслись, однако он сумел отвинтить колпачок и сделал большой глоток. Постоял, закрыв глаза, сделал еще глоток и вернул фляжку хозяину. Все продолжали смотреть на него. Он откашлялся и сказал:

– Сердце, наверное. Давно не проверялся. – Он знал, что ему никто не верит.

– Возвращаться надо, – буркнул Николай. – А то стемнеет скоро.

Инспектор думал о том же. А еще о том, как они вернутся в поселок, и его обитатели будут спрашивать их: ну как?вы выяснили?вы застрелили?

– Тут вроде сторожка должна быть, – ни к кому не обращаясь сказал инспектор.

Николай быстро взглянул на него, сделал судорожное движение, словно глотал что-то, и нехотя ответил:

– Есть сторожка. Километра три будет.

– Вот в ней и переночуем, – заявил инспектор, стараясь говорить как можно, тверже. – А завтра видно будет. Пошли.

Он закинул карабин за спину и решительно двинулся к лесу. На ходу прилаживая ружье, поправляя лямки рюкзаков, люди потянулись за ним. Перед тем как покинуть поляну, женщина оглянулась. Она хотела рассказать руководителю о возникшем у нее неясном ощущении, но не решилась.

Дошли без особых приключений. Несколько раз кто-то начинал шумно возиться в кустах в стороне от тропинки, неясные тени мелькали впереди, они останавливались, сжимая оружие, потом шли дальше. К сторожке подошли уже в полной темноте. Войдя, Алексей тут же закрыл дверь на засов. Рядом с очагом были сложены дрова. Николай разжег огонь, и тут выяснилось, что надо бы сходить за водой. К счастью, немного воды осталось в ведре, стоявшем на плите; решили, что этого хватит.

Поужинав, стали укладываться. Инспектор объявил, что дежурить будут всю ночь, парами, и начнут он с Николаем.

Женщина смотрела, как ее спутники разворачивали спальные мешки, и думала, чувствуют ли они то же, что и она. Неясное прежде ощущение стало теперь отчетливым; она чувствовала, что кто-то зовет ее, желая сообщить что-то важное и убеждая не бояться. В глубине души она знала, что любопытство в ней окажется сильнее страха.

Глава 8
СМЕРТЕЛЬНОЕ СИЯНИЕ

В начале третьего тысячелетия мир – точнее, его процветающая часть – переживал своего рода эйфорию. Не сбылись (неизбежные при столь впечатляющем числе нулей на календаре) мрачные пророчества о конце света, природных катаклизмах и новых повальных эпидемиях. Мало того – не оправдались и прогнозы относительно эпидемий и катаклизмов общественных, казавшиеся настолько обоснованными и даже очевидными, что их принимали за аксиому. Две волны насилия, поднимавшиеся все выше по мере приближения к порогу нового тысячелетия – сепаратистский террор и панисламистский экстремизм, – перевалив через этот порог, начали стремительно спадать. Их потенциал оказался значительно меньшим, чем предполагалось, и исчерпал себя в XX столетии. Франция, живущая по законам шариата под справедливым управлением кордовского эмира, Германия, вновь распавшаяся на 360 воюющих друг с дружкой княжеств, – все эти мрачные картины, еще недавно казавшиеся готовыми к воплощению, так и остались феноменами запуганного общественного сознания. И хотя из вступившего в полосу политических потрясений Китая что ни день поступали известия о расстрелах демонстраций, переворотах и массовых казнях, хотя кровавые этнические столкновения продолжали сотрясать Индию и Африке никак не удавалось выбраться из пучины бед, в целом в мире все обстояло просто превосходно: должно же где-то что-то происходить, давая пищу для телепрограмм и газетных комментариев.

Общественная стабильность подкреплялась начавшимся новым витком хозяйственного подъема. Технология малого водородного синтеза развивалась невиданными темпами, на глазах возникали новые отрасли, котировки ценных бумаг были необычайно высокими, общее благосостояние росло.

Революция в энергетике помогла решить и казавшуюся принципиально нерешаемой проблему взаимоотношений человека с природой. Новые способы производства продуктов питания позволили резко сократить обрабатываемые площади и вернуть лесу его земли. Пространства, занятые лесами, в Европе и Америке вновь начали расти. Кроме того, под давлением экологов был принят «Всемирный кодекс защиты живого», поставивший крест не только на китобойном промысле, но и на производстве изделий из натурального меха и кожи и весьма стеснивший развитие промышленности.

Впервые за многие годы человечество вздохнуло с облегчением. Казалось, устранены препятствия для безграничного развития. Мало кто сомневался в том, что является очевидцем наступления новой эпохи. Спорили о том, как ее назвать – Эра Терпимости, Век Свободы или Новое Просвещение. Предсказывали расцвет культуры и науки, гуманизацию всех религий и их сближение. И действительно, экуменическое движение делало поразительные успехи. Папа протянул руку патриарху, суннит – шииту, раввин – имаму. В общем, все обстояло просто великолепно.

Правда, некоторые отличавшиеся оригинальностью мыслители – в частности, знаменитый Чердынцев – оценивали положение иначе и высказывали разные тревожные прогнозы, однако причин столь сильной тревоги никто так и не понял.

Скажем, философов беспокоила проявившаяся тенденция бегства части населения в леса, тяга к примитивной, отшельнической жизни, возникновение общин «лесного народа», как они сами себя называли. Как на источник угрозы указывали также на складывающиеся на глазах новые формы досуга и общежития – «культуру участия», или экшн-культуру, натур-шоу, полидромы и «открытые семьи». Однако люди благоразумные не видели во всем этом ничего пугающего. В конце концов новое время требует новых форм, и кто сказал, что человечество обречено всегда довольствоваться традиционной семьей и всем прочим, к чему мы так привыкли?

Наконец, как на главный источник угрозы Чердынцев указывал на невиданный всплеск оккультизма, магизма и возникновение в связи с этим огромного количества всевозможных сект. Действительно, новые секты возникали сотнями, религиоведы и социологи сбились с ног, регистрируя и изучая их, – какая пища для пытливой научной мысли! Можно было согласиться с тем, что учения и обряды некоторых сект носили довольно отталкивающий характер, но ведь ничего особенно нового (рассуждали просвещенные люди) во всем этом не было. Во все времена ищущий человеческий дух устремлялся не только по широким дорогам, выводящим на новые просторы, но и в тупики, где застаивался и застывал, порождая, как было когда-то сказано, чудовищ. Всегда существовали изуверские секты, доктрины, научно выводившие всеобщее счастье из всеобщей же ненависти, и люди, всей душой устремленные к злу. Даже так: каждый прорыв духа, порождавший в мире нечто подлинно новое, сопровождался оживлением этих уродливых фантомов. Однако всяческие маги, колдуны и посланцы Шамбалы представляли опасность лишь для доверчивых простаков, а кровавые оргии сатанистов и прочие эксцессы по числу жертв не шли ни в какое сравнение с преступностью или рутинным функционированием транспорта.

Поэтому благоразумные граждане лишь пожимали плечами и слегка усмехались, встречая на улицах современных городов людей, закутанных во все черное и обвешанных сушеными хвостами ящериц, или людей, одетых крайне скупо и демонстрировавших жутковатого вида магические узоры, покрывавшие их с ног до головы. Так же они пожимали плечами, скорбно качая головой, когда читали сообщения о том, что тихие любители природы требуют теперь не ограничения, а полной ликвидации промышленности, начав ее на практике с ликвидации бизнесменов, отказавшихся подчиниться их требованиям и закрыть свои предприятия; о том, что в Мексике найдены тела двенадцати католических священников, принесенных в жертву древним богам ацтеков; о нападении членов общины «Седьмая печать» на ирландский город Йол, в ходе которого пострадало свыше 150 человек. Затем почти одновременно произошли три события, заставившие взглянуть на происходящее другими глазами.

В Штатах сторонники секты «Лимб Люцифера» отравили городской коллектор, в результате чего погибло почти все население городка Вайнделл – несколько тысяч человек. В Бельгии, на перегоне между Намюром и Юи, «лесной народ», устелив своими телами путь, остановил состав сверхскоростного экспресса Париж – Берлин – Москва (состав был в буквальном смысле остановлен телами отшельников, поскольку не успел затормозить), после чего остановленный поезд был облит бензином и сожжен вместе со всеми пассажирами, в числе которых были суперзвезда Кейт Рассел и великий хирург Морис Барнав. Но самый чудовищный образец нового терроризма показала Россия, как всегда, склонная во всем доходить до конца: недалеко от Челябинска члены общины «Истинный круг», учившей о скором наступлении конца света, сумели в подпольной лаборатории изготовить небольшую атомную бомбу, которая была взорвана рядом со станцией водородного синтеза. Разработчики и строители станции не обманули: цепная термоядерная реакция, которую надеялись вызвать сектанты, не началась, однако и без того катастрофа, происшедшая в густонаселенном районе, была ужасающей.

Вот тогда, в обстановке общего шока и начавшейся паники (население, обитавшее вблизи других подобных станций, спешно покидало свои жилища, повсеместно происходили нападения на членов самых разных, зачастую совершенно невинных общин), благонамеренные граждане и вспомнили о малопонятных теориях русского философа. Чердынцев был вызван в специально созданную комиссию при Совете безопасности и внимательно выслушан.

Суть теории, названной самим Чердынцевым нуклеарной, состояла в утверждении, что с достижением желанного благосостояния и безопасности общество не объединяется на путях Разума и Свободы, а, напротив, стремительно распадается на мелкие группы. На место атомизации общества, характерной для раннеиндустриальиой эпохи, на место национального, сословного либо корпоративного коллективизма середины XX века приходит расцвет свободной личности, не новый аристократизм (как полагали иные русские мыслители), а явление, названное автором нуклезацией. Объединенные вокруг некоего ядра из энергичных фанатиков, группы с исчислимым количеством участников не стремятся сделать свое миропонимание, свой образ жизни всеобщим. Часть таких групп не имеет никакого учения – таковы члены «открытых семей» или участники бесконечных сражений полидромов. Их можно сравнить со спортивными и музыкальными фанатиками прошлого, только более обособившимися от остального общества. Другие группы, названные автором эзотерическими, имеют более или менее развитое учение. Они весьма неоднородны. Большая их часть замыкается в себе, отгородившись от остального человечества и сосредоточившись на усвоении открытой только им одним истины, – вернее, того, что они принимают за истину. Но есть и такие, само учение которых требует вмешательства в дела косного и невежественного, с их точки зрения, мира. Они-то и представляют главную опасность. Именно они прибегают к террору – но не к классическому террору прошлого века, а к новой его разновидности. «В действиях нуклеарных общин, – писал Чердынцев, – устранен разрыв между целями и средствами их осуществления. Действие содержит свою цель в себе. Собственно, новое явление нельзя назвать террором, ибо никто никого не хочет устрашить – люди просто поступают в соответствии со своими убеждениями». Он назвал описанное явление эзотеррором; забегая вперед, скажем, что термин прижился, но в измененном виде – эзокилл.

Чердынцеву же принадлежит и схема классификации общин по степени потенциальной опасности. Он считал необходимым наладить постоянное наблюдение за общинами, отнесенными к группам С и D, и разработать систему мер по коррекции их деятельности, а при необходимости предусмотреть и оперативное вмешательство. Тотальными же запретами (к чему призывали некоторые политики и деятели традиционных церквей) сделать ничего не удастся, убеждал своих слушателей Чердынцев – процесс уйдет в подполье, где будет развиваться с еще большей интенсивностью. Преодолеть охватившую мир волну магизма и расщепления человечества удастся лишь на путях преображения человека, как духовного, так и телесного, невиданного расширения его возможностей; тогда, учил философ, совершенно изменятся и отношения между людьми и возникнет общество нового коллективизма. Но в каком мире произойдет описанное преображение – в нашем, реальном, с привычным течением времени, или в каком-то ином, из теории Чердынцева, – было не вполне ясно. Поэтому эту часть выступления члены комиссии, а затем и Совета безопасности, на который Чердынцев также был приглашен, вежливо проигнорировали. Зато все остальное было принято к буквальному практическому исполнению. В структуре национальных служб безопасности были организованы специальные отделы, работу которых должно было координировать созданное при СБ Управление. Позже национальные отделы стали полностью подчиняться Управлению.

С тех пор минуло почти 50 лет. За эти годы Управление накопило огромный опыт контроля за течением болезни, все сильнее разъедавшей общество, предотвращения тех ее проявлений, которые представляли наибольшую опасность. Этот опыт был дорого оплачен. Имена 97 агентов и инспекторов, погибших при выполнении заданий, мерцают алым огнем на металлическом щите при входе в штаб-квартиру Управления в Монтрё. Начав с довольно топорных и нелепых действий, с грубых ошибок, приводивших сотрудников к гибели или побуждавших их совершать неоправданные жестокости, сотрудники Управления разработали с годами гибкую систему контроля над всеми эзогруппами и воздействия на них. Уже в 40-е годы удалось предотвратить несколько чрезвычайно опасных акций. Агенты Управления овладели не только искусством слежки за лидерами групп и их своевременной нейтрализации, но и навыками совершенно новыми, ранее не востребованными; как легенду рассказывали историю об инспекторе, в течение четырех часов ведшем диспут на самые головоломные богословские темы с обвешанным взрывчаткой сектантом, проникшим в бензохранилище в Дюссельдорфе, и сумевшем под конец его полностью переубедить, так что поклонник «Матери-Тантры» не только отказался от своего намерения, но и вступил позднее в одно из подразделений Управления.

Удалось многое, однако, как предсказывал Чердынцев, процесс развивался, возникали все новые, невиданные прежде учения, странные гибриды старых и новых систем. Человечество все больше распадалось на замкнутые общины, не нуждавшиеся друг в друге.

Одной из многочисленных групп, возникших на стыке собственно «эзо» и «эко» террора, была группа «Северное сияние», с 24 по 28 годы действовавшая на Аляске и в Канаде. Начала она с вещей достаточно безобидных: блокирования дороги Анкоридж – Фэрбенкс, подрыва телевышек, попыток помешать строительству станции синтеза в Форт-Юкон. Однако затем она перешла к более радикальным действиям. Как заметили агенты полиции, а потом и вновь созданного отделения Управления, члены группы отличались высоким интеллектом. Они сумели сломать систему компьютерной защиты крупнейшего банка Аляски, по иронии судьбы носившего то же название, что и группа, и получить наличными более трех миллионов долларов. Часть денег, как было позже установлено, была передана благотворительным организациям, действовавшим в Африке, часть пошла на нужды самой группы, а часть бесследно исчезла.

В 27-м году «Сияние» начало охоту на Джона Флетчера – миллиардера, владельца компании по производству флайеров FTC, задумавшего строительство грандиозного моста между Чукоткой и полуостровом Сьюард. Первые две попытки похищения и убийства бизнесмена не удались, нападавшие потеряли несколько человек. Тогда «Сияние», вновь использовав хорошее знание компьютерных сетей, вызвало гигантскую перегрузку в электросетях штаб-квартиры FTC в Анкоридже, отключив одновременно системы сигнализации и защиты. В пожаре, мгновенно охватившем весь небоскреб, погиб 351 человек – в том числе и владелец компании, так что акцию можно было считать удачной. После этого аляскинский центр SSA бросил на поиски смертельного «Сияния» все силы. Вскоре было установлено, что все члены группы являлись сотрудниками архитектурно-дизайнерской фирмы «Юкон». Тщательно подготовленная операция по ликвидации «Сияния» прошла в целом успешно: шестеро террористов были арестованы на своих квартирах, двое, в том числе и лидер группы эскимос Анувак Скотт, долго отстреливались, закрывшись в офисе фирмы, а когда полиция пошла на штурм, покончили с собой. Избегнуть ареста сумел лишь один из членов группы – дизайнер Максим Путинцев. Его стереофото было включено в картотеки всех полиций мира, однако дизайнер-террорист словно в воду канул. Год интенсивных поисков не дал результата. Затем, как всегда бывает, другие разыскиваемые оттеснили беглеца на периферию полицейского внимания. Этому способствовали и сведения, полученные от арестованных членов группы. Согласно им, Путинцев не принимал участия в поджоге штаб-квартиры FTC, более того, резко возражал против этой акции. Таким образом, наиболее серьезные обвинения с него были сняты. Однако данные на него продолжали храниться во всех соответствующих картотеках, в том числе в программе Управления, ведавшей всеми вновь образующимися общинами, – ведь специалисты Управления первым делом старались выяснить все о руководителе такой общины, получше узнать его прошлое. Когда в 64-м году некто Максим Путинцев зарегистрировал общину под названием «Дом Гармонии» и начал строительство поселка Новый Китеж, его биография была тщательным образом проверена. Никаких порочащих сведений в программе не обнаружилось, никаких антиобщественных деяний Путинцев – если верить той же программе – не совершал.

Путем долгих и весьма тонких изысканий, анализа файлов и внесенных в них изменений мне удалось выяснить, что сведения о М. Путинцеве, скрывающемся от правосудия террористе, существовали в памяти машины до 63-го года. Потом они исчезли. Видимо, тогда же имя Путинцева было стерто из списков группы «Северное сияние». Его биография, таким образом, приобрела безупречный вид, как и подобает руководителю крупной общины, претендующему, и не без оснований, на роль одного из духовных лидеров человечества. Лишь весьма дотошный исследователь, начни он изучать историю «Северного сияния», мог заметить несоответствия – например, между общим числом членов группы и числом задержанных и погибших, – но кто бы стал проводить такие поиски спустя почти 50 лет? Я сам узнал правду лишь потому, что целенаправленно искал конкретного человека, и потому что фамилия этого человека сохранилась в памяти компьютера полицейского управления Фэрбенкса – о чем тот, кто стирал записи в штаб-квартире Управления, очевидно, не знал.

Я в последний раз взглянул на экран, выключил компьютер и откинулся на спинку кресла. Небо на востоке приобрело нежный сиреневый оттенок, неровная полоса скал была оторочена розовым. Буря давно улеглась. Я надел комбинезон, откинул колпак и вышел. Снег скрипел под ногами, было, наверное, градусов 15 мороза. Арестованные в 28-м году соратники Путинцева давно уже отбыли сроки наказания, четверо уже скончались, двое были живы. Должен ли я встретиться с ними? Ни один из сотрудников «Юкона» не походил на Крафта – хотя возраст и пластические операции, разумеется, могут многое. Вершины ледяных великанов на западе уже пылали всеми оттенками красного, а здесь, среди камней и скал плоскогорья, еще лежала чернильная тень. Этой ночью я нашел ключ к одному из замков. Теперь я знал, о каком грехе говорил настоятель монастыря. Однако дальше была новая дверь, и к ней мой ключ не подходил: тайна двадцати спрятанных лет осталась нераскрытой.

Я вернулся в кабину и вызвал Янину. За всеми этими изысканиями я умудрился забыть о ней. Экран мигнул, сигнализируя о том, что вызов принят, абонент находится на связи, у меня сильнее забилось сердце, и я поймал себя на том, что заранее улыбаюсь. Однако в следующую минуту на экране возник наш доктор Богемиус, и я почувствовал почти детскую обиду, как ребенок, которого поманили игрушкой, но так и не купили. Но вслед за этим произошло нечто совсем удивительное: доктор, не закончив всех своих извиняющихся движений, исчез, и передо мной возник абсолютно темный экран. Такое я видел впервые и даже взглянул на панель, проверяя, не отключился ли визор. Нет, он был включен, и это означало, что на другом конце канала кто-то наблюдает за мной, не желая быть увиденным. «Янка, это ты?» – неуверенно произнес я. Экран молчал. «Что за шутки?! – потихоньку распаляясь, произнес я. – Я тебя вторые сутки вызываю! Ты меня слышишь?» Экран по-прежнему молчал, я было вновь открыл рот, чтобы высказать несколько суждений о таком поведении, но тут экран осветился, и на какую-то долю секунды я увидел Янину, а затем связь оборвалась, абонент отключился.

Я ошеломленно уставился на визор. Что все это могло значить? Такого у нас еще не было. Она не хотела со мной говорить? Она была не одна? Да, за ту долю секунды, когда я видел изображение, мне показалось, что… Жаль, что я не догадался включить запись, – но кто записывает личные переговоры? Означает ли это, что…

Мои мрачные размышления прервал протяжный зуммер и вспыхнувший на пульте огонек – мистер Сибилл сигнализировал об окончании работы. Я тряхнул головой, отгоняя отвратительные мысли, и включил прием.

– Доброе утро! – произнес приятный баритон. Боюсь, что мой ответ прозвучал довольно кисло, но в нашего оракула не был встроен эмоциональный блок, поэтому он продолжил тем же бодрым тоном: – Рад сообщить, что ваш заказ успешно выполнен. Задача оказалась довольно интересной, спасибо. Высылаю результат. Желаю удачи!

Экран осветился, и я прочел ответ нашей пифии: «Весьма перспективно и не разработано: город Альтфурт, 2062 год, происшествие на городском празднике. Проанализировать список жертв. Мотивы? Много свидетелей». Не раздумывая, я ввел в штурманскую программу новое задание и поднял флайер в воздух.