Текст книги "Частная жизнь вождей - Ленин, Сталин, Троцкий"
Автор книги: Владимир Ткаченко
Соавторы: Константин Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
...Суд приговорил Троцкого к четырем годам ссылки в Восточную Сибирь. В это время Троцкий окончательно сошелся с симпатизировавшей ему А. Соколовской. И хотя его родители категорически возражали против этого брака, он настоял на своем. Их брак в "Бутырках" скрепил раввин. К этому времени невеста была беременна.
К осени 1900 г. молодая семья – у них к тому времени родилась дочь Зина – обосновалась в сельце Усть-Кут Иркутской губернии. Поселились в одной избе с польским ссыльным, сапожником Микшей. В ссылке время делилось между хозяйственной работой (рубкой дров, мойкой посуды, уборкой) и чтением.
В ссылке он читал художественную литературу. Среди иностранных писателей выделяет Г. Ибсена, Г. Гауптмана, Ф. Ницше, Г. Мопассана, среди русских – М. Горького, В. Короленко, А. Чехова, В. Вересаева, Л. Толстого, Л. Андреева. Но особенно почитаем им был Г. Успенский.
Когда у Троцкого появилась возможность сотрудничать в иркутской газете "Восточное обозрение", основанной ссыльными-народниками, он пишет "под Успенского". После нескольких публикаций ему повышают гонорар с 2 до 4 копеек за строку. Это был хороший приварок к семейному бюджету, если учесть, что в месяц Троцкий писал по 3-5 статей, объемом в 2-2,5 авторских листа.
В одном из его лучших очерков "Почтальоны и почтовые "чины" по Лене" в мельчайших деталях изображаются быт, условия работы, нравы почтово-телеграфных служащих. В результате получается картина, проникнутая неподдельным сочувствием и уважением к этим людям.
К тому времени Троцкий с семьей – у них родилась ещё дочь Нина переехал в Верхоленск. Отсюда в августе 1902 г. он решился на побег. Тогда это не было чем-то сверхъестественным. "Бегали" многие. Жена, несмотря на то, что оставалась с двумя маленькими дочерьми – младшей шел четвертый месяц, – поддержала его.
Сильное половое влечение Лев и Саша испытывали друг к другу в течение нескольких лет. У них родились двое детей, но через несколько лет, в ссылке они расстались. По этому поводу Александра писала своей подруге:
"Дорогая Люси! Мы разошлись со Львом и, похоже, навсегда. Я не стала противиться его побегу из ссылки. Я поняла, что для меня это и конец нашим с ним отношениям. Мы друг к другу хорошо относимся, но быть мужем и женой нам нелегко. Представь себе, каждую свободную минуту я мою "ручки – ножики" и в "постель – постель...". Разница у нас в возрасте большая и дальше все будет гораздо сложнее. Быстротечны часы любви, но примирится с действительностью трудно, когда ему "надо", мне "не хочется", а ведь он так молод, а я так "стара"! Трудно мне с ним, очень трудно! Мы были счастливы, я в дальнейшем буду счастлива воспоминаниями и нашими детьми, я благодарна ему за все, он благороднейший для нас человек, мы никогда с ним не ругались, вернее он со мной, ну а я... ты же знаешь, но я его любила и буду любить... У него ещё все впереди, у меня остались дети и они прекрасны. Я с ним не совершала ошибку, но судьба жестоко напомнила о реальностях в нашей жизни... Вот почему я не возражала против его побега из ссылки, хотя дети у нас ещё маленькие... Так распорядилась неумолимая и строгая судьба наша с Левой...".
В дальнейшем Троцкий и Соколовская встречались эпизодически. Жизнь развела их, но они сохранили идейную связь и дружбу.
Дата побега – 22 августа 1902 г. В этот день исправник Лебедев послал из Верхоленска в Иркутск телеграмму, в которой сообщалось: "Вчера самовольно отлучился Лейба Бронштейн... Заявлению жены Бронштейн выехал Иркутск".
Знакомый крестьянин доставил Троцкого к железной дороге. "Я без приключений сел в вагон, куда иркутские друзья доставили мне чемодан с крахмальным бельем, галстуком и прочими атрибутами цивилизации, – вспоминал Троцкий. – В руках у меня был Гомер в русских гекзаметрах Гнедича. В кармане – паспорт на имя Троцкого, которое я сам наудачу вписал, не предвидя, что оно станет моим именем на всю жизнь. Я ехал по сибирской линии на запад".
Троцкий остановился в Самаре, где размещался тогда российский штаб "Искры". Его возглавлял Г. М. Кржижановский. Он-то и сообщил Ленину о Троцком, дав ему новый псевдоним Перо. По поручению самарского бюро Перо выезжал в Харьков, Полтаву и Киев для связи с местными "искровцами".
В Самаре Троцкий получил приглашение Ленина приехать в Лондон. Кржижановский снабдил его деньгами, и вскоре он оказался на русско-австрийской границе, которую нелегально перешел. Через Вену, Цюрих и Париж добрался до Лондона. Пора юности закончилась. Троцкий стал на путь профессионального революционера.
Ранним ненастным утром в октябре 1902 г. в дверь квартиры, где проживали Ленин и Крупская, раздался стук. Открыла сама Надежда Константиновна. Троцкий позже самокритично заметил, что "всякий более опытный и, так сказать, более привычный к культурному общежитию человек посидел бы спокойно на вокзале час-два вместо того, чтобы ни свет ни заря стучаться в чужие двери. Но я ещё был полон зарядом своего побега из Верхоленска".
Подобная бесцеремонность в общении с товарищами не только в быту, но и в политике, на мой взгляд, была отражением не "заряда побега" Троцкого из ссылки, а существенной чертой его личности. "Сухой и надменный тон Троцкого", "небрежная манера свысока говорить с кем бы то ни было" неприятно поразили при первой встрече А. В. Луначарского. За эти тон и манеру его сразу же невзлюбил Г. В. Плеханов. Совсем иначе ко всем странностям Троцкого отнесся В. И. Ленин.
Несмотря на неурочный час, он приветливо встретил беглеца. Его напоили чаем. Он рассказал о побеге и пожаловался на плохое состояние "искровской" границы: она оказалась в руках гимназиста-эсера, который к "искровцам", ввиду разгоревшейся жестокой полемики, относился без большой симпатии; к тому же контрабандисты жестоко обобрали Троцкого, превысив всякие тарифы и нормы.
Ленин был старше Троцкого на 9 лет – срок, может быть, и не столь большой, но не следует забывать, что в революции год нередко идет за два, а то и за три. В свои тридцать два года Ленин наряду с Плехановым уже считался признанным лидером российской социал-демократии. Он быстро сумел оценить задор Троцкого, стремление отстаивать собственное мнение.
Троцкий выступал с докладами, участвовал в митингах в рабочих предместьях Лондона. Здесь он не раз выигрывал идейные споры у патриарха российской эмиграции эсера Н. В. Чайковского, анархиста Черкезова и других менее именитых соперников.
ВТОРАЯ ЖЕНА
Некоторое представление о реакции на выступления Троцкого в начальный период его революционной деятельности дают воспоминания Н. И. Седовой. Ей суждено было стать второй женой Троцкого, от их брака было двое сыновей, Лев и Сергей. Она была моложе Троцкого на три года (родилась в 1882 г. и почти на 20 лет пережила его, умерла в 1962 г. в предместье Парижа). Отцом Седовой был выбившийся в купцы донской казак, а матерью – полька из захудалого шляхетского рода.
Знакомство их произошло осенью 1902 г. в Париже, на квартире у бывшей народоволки В. М. Александровой. По её просьбе Седова определила Троцкого на временное местожительство в небольшой комнатенке за 12 франков в месяц. Начались их встречи. Н. Седова знакомила Троцкого с Парижем, который для него был "похож на Одессу, но Одесса лучше".
Из воспоминаний Натальи Седовой:
"Наши отношения со Львом складывались не только, как чисто чувственные, нас связывал вместе его интеллект. В отношениях с людьми Лев всегда высказывал жестокое и горькое презрение к недостатку у человека интеллектуальности. То, что он энергичен и напорист мне нравилось, наша семейная и духовная связь была прочна, несмотря ни на что. Для меня он был человеком чести и никогда не был по отношению ко мне ни вероломен, ни жесток... Его грехи я прощала и поэтому мы никогда друг к другу злобно не относились, конфликты разрешали по-хорошему.
Со Львом я впервые в жизни испытала счастье; и в дальнейшем моей обязанностью было искать и находить это счастье в наших отношениях и Лева мне в этом помогал... После первой встречи с ним, я почувствовала себя, как путник, долго бродивший по пустыне с пересохшим от жажды горлом, и вдруг напившийся свежей родниковой воды...".
С ноября 1902 г. началось и сотрудничество Троцкого в "Искре", которое продолжалось до марта 1905 г. За это время Троцкий опубликовал тридцать одну статью. "Искра" выходила два раза в месяц, и его статьи появлялись фактически в каждом номере. Первая заметка была посвящена 200-летнему юбилею Шлиссельбургской крепости. По словам Троцкого, она весьма понравилась Ленину.
Нетерпимый, вызывающий на ответную грубость характер выступлений Троцкого особенно наглядно проявился в первой его большой книге "Наши политические задачи", увидевшей свет в 1904 г. в – Женеве.
В работе Троцкий подверг резкой критике ленинскую платформу по организационным вопросам. Свою главную цель он видел в необходимости оспорить значение принципиальных положений книг Ленина "Что делать?" и "Шаг вперед, два шага назад". В своей работе он заявил, что Ленин в РСДРП представлял "реакционное крыло", назвал его и большевиков "фанатиками раскола", "копающимися в организационных мелочах", и что представители "меньшинства" обязаны бороться против известного партийного режима.
Он не только отверг принцип демократического централизма как основу строительства партии, но и пытался вообще оспорить необходимость наличия организованной политической партии у пролетариата.
Во время революции 1905 года Троцкий принимал активное участие в событиях в Петербурге.
Своей деятельностью в Петербургском Совете Троцкий заслужил признание и авторитет в глазах многих рабочих, демократической интеллигенции. Троцкий из всех социал-демократических вождей показал себя, несмотря на свою молодость, наиболее подготовленным, меньше всего на нем было печати эмигрантской узости, которая мешала в то время даже Ленину; он больше других чувствовал, что такое широкая политическая борьба. И вышел из революции с наибольшими приобретениями в смысле популярности; ни Ленин, ни Мартов не выиграли в сущности ничего.
Троцкий, как и другие активные участники революции 1905 года, был арестован. Процесс над ними замышлялся с размахом. Он велся открыто, в присутствии журналистов, широкой публики. Было привлечено свыше четырехсот свидетелей, представлявших все слои российского общества: рабочие, фабриканты, жандармы, инженеры, прислуга, обыватели, журналисты, почтово-телеграфные работники, полицмейстеры, гимназисты, гласные Думы, сенаторы, депутаты, профессора, солдаты. В течение месяца перед судебным заседанием, по сведениям Троцкого, прошло более трехсот человек. Стенографический отчет следствия составил 33 тома.
На суде присутствовали мать и отец Троцкого. Им импонировала популярность сына. "Мать была уверена, что меня не только оправдают, но как-нибудь ещё и отличат... – вспоминал Троцкий. – Отец был бледен, молчалив, счастлив и убит в одно и то же время".
Троцкий вел себя картинно и героически. Он произнес пламенную речь на тему "Совет рабочих депутатов и вооруженное восстание".
Обвиняемым ставилось в вину участие в "преступном сообществе с целью изменения установленного в России основными законами образа правления на демократическую республику". Троцкого в числе 14 других обвиняемых приговорили к ссылке в Восточную Сибирь на вечное поселение с лишением всех гражданских прав. Это был сравнительно легкий приговор. Ждали каторги.
После суда Хрусталева и Троцкого поместили в Петропавловскую крепость, Сверчкова – в Дом предварительного заключения, Злыднева и Зборовского – в одиночную тюрьму. Перед отправкой в Сибирь всех свезли в "Предварилку". Новый, 1907 г. четырнадцать приговоренных к ссылке встречали вместе. Освещение процесса в печати сделало свое дело: в тюрьму потоком шли любопытствующие "посмотреть на Троцкого". Приходили даже офицеры Семеновского полка, среди которых оказались и те, кто командовал расстрелом рабочих 9 января (например, Риман). Иногда в смотринах участвовало и высокое тюремное начальство. "Это – Хрусталев. А вот это – Троцкий, говорил начальник, услужливо изгибаясь перед какими-то господами, вспоминал Сверчков. – Мы чувствовали себя в положении редкостных чудовищ. Я до сих пор не уверен, что за просмотр нас не брали денег".
Однако этот "просмотр" имел свои выгоды и для заключенных. Ссыльных хотя и переодели в арестантскую робу, но оставили собственную обувь. Воспользовавшись этим, Троцкий сумел в подметку ботинок припрятать паспорт, а в высокие каблуки – золотые червонцы, которые ему принесли родные.
10 января глубокой ночью группу ссыльных доставили на Николаевский вокзал, загнали в тюремный вагон с решетками и отправили в сибирский городишко Обдорск. Находился он далеко за Полярным кругом. До железной дороги – полторы тысячи километров, до ближайшего телеграфа – 800. Почта приходила раз в две недели, а в весенне-осеннюю распутицу она не доставлялась по два-три месяца. До Тюмени добирались по железной дороге, а после на санях. Четырнадцать ссыльных сопровождали пятьдесят два конвойных солдата, командир отряда, пристав и урядник. Выехали обозом в 40 саней. На тридцать пятый день пути – 12 февраля – добрались до городка Березова, известного по месту ссылки соратника Петра I, светлейшего князя А. Д. Меншикова. Оставалось проехать ещё 500 верст. Во время передышки Троцкий, посоветовавшись с бывшим офицером Ф. Н. Рошковским, отбывавшим ссылку в Березове, решился на побег. Надо сказать, что на этот раз риск был нешуточный: побег вечнопоселенца карался каторжными работами. Но Троцкий пренебрег суровостью наказания, что, естественно, свидетельствовало о мужестве. Например, Хрусталев долго сопротивлялся побегу, подыскивал всякие отговорки, прежде чем согласился.
Имея червонцы и запас спирта, Троцкий привлек для организации побега местного крестьянина Бонифатия Батмашева по прозвищу Козья Ножка. Тот в свою очередь подобрал оленевода, зырянина по национальности, запойного пьяницу, но отчаянного человека. Именно он выдал властям Батмашева, которого сурово наказали. После Октября Батмашев узнал, что благодаря ему Троцкий сумел бежать. В 1923 г. он приезжал к Троцкому в Москву, был им обласкан и чрезвычайно довольный, в новом красноармейском обмундировании вернулся домой.
С зырянином по лютому февральскому морозу на оленях Троцкий проехал за неделю свыше 700 километров до Урала, там сел на поезд и вскоре оказался в Петербурге. Сохранился документ Березовского полицейского управления Тобольской губернии, в котором сообщалось: "Февраля 21 дня 1907 г. В ночь с 19 на 20-е сего февраля скрылся находившийся на излечении в Березовской инородческой больнице важный государственный преступник ссыльнопоселенец Лейба Давидов Бронштейн (он же Троцкий). По полученным сведениям означенный ссыльный выбыл из города Березова с крестьянином Бонифатием Батмашевым".
Если до Березова ссыльные добирались в течение месяца, то обратный путь Троцкий проделал за 11 дней. Именно в стремительности предприятия и заключался его благополучный исход. Из Петербурга Троцкий сразу выехал в Финляндию – ближнюю эмиграцию, там уже находились Ленин и Мартов. Ленин проживал в Куоккале на известной для многих партийцев даче "Ваза", ставшей своего рода большевистским штабом. Беглец посетил Ленина и Мартова. Имел с ними продолжительные беседы. Владимир Ильич дал ему явки в Гельсингфорс (Хельсинки), которые очень помогли Троцкому в устройстве в небольшом местечке Огльбю. Троцкий описал свой побег в книжке "Туда и обратно". На полученный гонорар через Стокгольм выехал в Западную Европу. 30 апреля уже присутствовал на V лондонском съезде РСДРП.
Популярность его быстро росла. Некоторые делегаты, в особенности из провинции, так же как и "публика" в Петербурге зимой 1907 г., шли "смотреть Троцкого".
В период революционной деятельности появилось обвинения в адрес Троцкого о его сотрудничестве с царской охранкой. Об этом говорилось в статье Бурцева в журнале "Общее дело" № 370 за 1921 г. Бурцев писал: "Троцкий, в особенности в начале своей предательской карьеры, был совсем мелким полицейским агентом... В Вену Троцкий прибыл в феврале 1911 года. Дела его в то время были совершенно плохи. Он занимал с женою маленькую комнатку и жил впроголодь. В то время Троцкий через немца Брандта, владельца книжного магазина "Либрэри де Пепль", агента австрийской политической полиции, сошелся с заведовавшим в то время полицией неким Шлеймером. Этот Шлеймер ангажировал нынешнего Главковерха Красной Армии к себе на службу за 300 крон в месяц".
Имеются и другие письменные свидетельства сотрудничества Троцкого с охранными службами. В одном из них говорится: "Справка 19 октября 1916 года. Бронштейн-Троцкий был агентом Австрии под руководством Раковского, начальника австрийского шпионажа на Балканах". И еще: "Лозанна. Подлинным письмом венской полиции лейтенант Элейшкери подтверждает, что Лев Давидов Бронштейн, известный как Троцкий, служил в австрийской политической полиции. Представлено было начальником внешнего наблюдения заграничной агентуры Департамента полиции Анри Багио директору Департамента полиции в Петрограде и освещено в делопроизводстве Департамента за 1916 год".
Знала ли жена Троцкого Седова о его связях с охранкой? Вероятно, да. Она очень редко писала своим подругам, но в одном из её писем можно было прочесть:
"Случается у нас в жизни всякое... Но я за своим Левой иду в огонь и в воду, люблю его безоглядно. Да, и куда огладываться? Жизнь одна, и я хочу всю её прожить вместе с ним...".
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ
После посещения Троцким русского консула в Нью-Йорке с заявлением об отъезде в Россию он и члены его семьи получили необходимые документы. Отъезд был согласован и с британским консулом. 27 марта 1917 г. Троцкий и Седова с сыновьями, а также ещё пятеро подданных России – Чудновский, Мельничанский, Фишелов, Мухин и Романченко – отбыли из Нью-Йорка на норвежском пароходе. Однако поездка их затянулась.
Как писал Троцкий в письме на имя министра иностранных дел Российской Республики П. Н. Милюкова (5 мая, Петроград), по прибытии в канадский порт Галифакс на борт парохода, подвергшегося досмотру английскими военно-морскими властями, поднялась группа офицеров в сопровождении вооруженных матросов. От имени местного адмирала они потребовали, чтобы Троцкий с семьей и пятеро русских пассажиров покинули пароход. Троцкий воспротивился. Тогда матросы под крики возмущенных пассажиров "Позор!" снесли всех на руках на военный катер и доставили пленных в Галифакс. "Когда матросы держали меня на руках, мой старший мальчик Лев, подбежал ко мне на помощь и крикнул: "Ударить его, папа?", – писал Троцкий в письме Милюкову. – Ему 11 лет, господин министр, и я думаю, что у него на всю жизнь сохранится яркое представление о некоторых особенностях правящей английской демократии и англо-русского союза".
В Галифаксе без объяснения мотивов задержки всю группу по железной дороге доставили в местечко Амхерст и поместили в лагерь для немецких военнопленных. После протеста Троцкого и Седову с детьми удалось из лагеря переместить на квартиру местного жителя. Все попытки связаться с Россией оказались тщетными. Правда, удалось дать знать об аресте в редакцию "Нового мира". Газета 10 апреля сообщила об этом факте. В социал-демократической печати, в том числе и в России, началась кампания по освобождению Троцкого.
В ответ британское посольство в Петрограде разослало редакциям всех влиятельных в России газет официальное уведомление, что подвергнутые в Канаде аресту российские подданные ехали "с субсидией от германского посольства для низвержения Временного правительства". Ряд газет и в их числе большевистская "Правда" выступили с опровержением этой клеветы.
К кампании подключился Петербургский Совет. Исполком принял обращение-протест против действий английского правительства. Его содержание сообщили британским властям, английским газетам, а также Милюкову. Он обратился к британскому послу Бьюкенену, тот снесся со своим правительством и 27 апреля сообщил, что британские власти задержали Троцкого и других исключительно по "необходимости обменяться телеграммами с правительством Ее Величества" по данному вопросу".
29 апреля Троцкий и его компаньоны были освобождены. На датском пароходе "Гелиг Олаф" они продолжили свой путь в Россию через Швецию, Финляндию – на Петроград.
* * *
После октябрьского переворота его руководители разместились в Смольном дворце в Петербурге.
В Смольном кабинеты Троцкого и Ленина находились на противоположных концах длинного коридора, но это не мешало их тесному сотрудничеству.
Само название Советского правительства – Совет Народных Комиссаров принадлежит Троцкому.
В своей книге "Моя жизни" он вспоминал о первых шагах после захвата власти: "Надо формировать правительство. Нас несколько членов центрального комитета. Летучее заседание в углу комнаты.
– Как назвать? – рассуждает вслух Ленин. – Только не министрами: гнусное, истрепанное название.
– Можно бы комиссарами, – предлагал я, – но только теперь слишком много комиссаров. Может быть, верховные комиссары?.. Нет, "верховные" звучит плохо. Нельзя ли "народные"?
– Народные комиссары? Что ж, это, пожалуй, подойдет, – соглашается Ленин. – А правительство в целом?
– Совет, конечно, совет... Совет народных комиссаров, а?
– Совет народных комиссаров? – подхватывает Ленин, – это превосходно: ужасно пахнет революцией!.."
В "Моей жизни" Троцкий утверждал, что Ленин предложил ему возглавить Совнарком: "Я привскочил с места с протестом – до такой степени это предложение показалось мне неожиданным и неуместным. "Почему же?" настаивал Ленин. – Вы стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть". Я предложил отвергнуть предложение без прений. Так и сделали".
Далее Ленин потребовал от него стать во главе комиссариата внутренних дел, так как главной задачей дня была борьба с контрреволюцией, что, по мнению Ленина, у Троцкого получалось лучше всех. "Я возражал, – писал Троцкий, – и, в числе других доводов, выдвинул национальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое дополнительное оружие, как мое еврейство? Ленин был почти возмущен: "У нас великая международная революция, – какое значение могут иметь такие пустяки?" На эту тему возникло у нас полушутливое препирательство. "Революция-то великая, отвечал я, – но и дураков осталось ещё не мало". – "Да разве ж мы по дуракам равняемся?" – "Равняться не равняемся, а маленькую скидку на глупость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах лишнее осложнение?.."
В 1917 г., отказываясь от поста наркома внутренних дел, Троцкий просил направить его на руководство большевистской печатью. Однако этой просьбе решительно воспротивился Ленин. Был также против Свердлов. Если верить Троцкому, Свердлов заметил: "Льва Давидовича надо противопоставить Европе, пусть берет иностранные дела". "Какие у нас теперь иностранные дела?" возражал Ленин. Но скрепя сердце он согласился. Так, по инициативе Свердлова Троцкий оказался на четверть года во главе советской дипломатии.
6 апреля Троцкий стал одновременно наркомом по морским делам, сменив на этом посту П. Дыбенко. Назначение он расценил как политический акт в цепи мер мобилизации "всех необходимых сил, которые в настоящих тяжелых условиях могли бы сделать все, что возможно, для спасения и реорганизации наших морских сил".
2 сентября в связи с превращением страны в военный лагерь решением ВЦИК был создан Революционный Военный Совет Республики (РВСР). По предложению Свердлова председателем РВСР был назначен Троцкий. Вот что по этому поводу зафиксировал протокол третьего заседания ВЦИК пятого созыва: "Позвольте предложить вам назначить председателем Революц. Военного Совета т. Троцкого, – заявил под аплодисменты членов ВЦИК Свердлов. – Других кандидатов не имеется... Принято единогласно".
После ратификации Брестского мира IV съездом Советов ситуация в стране была весьма тревожной.
Наркомвоенмор включился в пропаганду политики мира. На открывшемся в начале июля V съезде Советов он выступил с критикой саботажа левыми эсерами Брестского договора. Троцкий просил санкцию съезда для утверждения приказа по Красной Армии, по которому все, кто агитировал против мира, привлекались к суду чрезвычайного трибунала, а кто оказывал сопротивление властям и призывал к наступлению на Германию – расстреливались на месте.
В ходе левоэсеровского мятежа Троцкий оказал Ленину решительную поддержку. 7 июля за своей подписью в "Известиях" он опубликовал приказ: "Убийство графа Мирбаха" (германский посол граф Мирбах был убит 6 июля 1918 г.). В нем давалась политическая оценка этой акции как желание контрреволюционных элементов вовлечь Россию в войну с Германией, сорвать решение съезда Советов и попытаться ликвидировать Советскую власть. В приказе следственным органам военного комиссариата предписывалось принять меры против контрреволюционных заговорщиков и исполнителей покушения.
Вызванные из Подмосковья два батальона латышских стрелков окружили штаб повстанцев во главе с Поповым. Одновременно верные большевикам части отбили у эсеров Центральный телеграф. 8 июля "Известия" опубликовали официальное сообщение Троцкого о "ликвидации мятежа". На следующий день в докладе на V съезде он изложил фактическую канву событий.
Проявленные Троцким в ходе подавления левоэсеровского мятежа решительность и бескомпромиссность, готовность идти до конца в отстаивании завоеваний Октябрьской революции, быстрота, четкость в принятии необходимых мер оказали большое впечатление на Ленина, ЦК и партию в целом. С этого момента, можно сказать, от "брестских" разногласий между Лениным и Троцким почти не осталось следа.
Укреплению взаимного доверия в немалой степени способствовало включение Троцкого в широкую организаторскую работу по формированию частей регулярной Красной Армии.
В конце марта 1918 г. появилось сообщение наркомвоена и Высшего Военного Совета о привлечении в армию военных специалистов под контролем военных комиссаров. Троцкий стремился следовать этому правилу, но бывали случаи, особенно на первых порах, когда он проявлял либерализм: принимал в армию военспецов, не изучив их прошлого и мотивов, которыми они руководствовались.
Военный руководитель Высшего Военного Совета М. Д. Бонч-Бруевич отмечал безразличие Троцкого к делам ВВС и военной работе, редкие посещения заседаний высшего органа армии, отсутствие интереса к изучению приказов и директив.
Здесь проявилась та же, что и в Наркоминделе, "звездная болезнь" Троцкого, неумение и нежелание заниматься мелочами, стремление определять стратегию нередко за счет и в ущерб тактике. Фактически всю повседневную работу по наркомату за Троцкого выполнял его заместитель Э. М. Склянский.
По докладу Троцкого 26 июня 1918 г. Совнарком утвердил обязательную воинскую повинность для трудящихся классов и слоев. Одновременно признавалась необходимость привлечения "буржуазных элементов к работе на оборону".
19 августа после обсуждения предложенного Троцким проекта Совнарком принял декрет "Об объединении всех Вооруженных Сил республики в ведение Народного Комиссариата по военным делам". В сентябре, как уже говорилось, был создан Революционный Военный Совет Республики (РВСР). В него, наряду с Троцким (председателем), вошли видные партийные работники с военным опытом. РВСР предоставили всю полноту военной власти.
В боевые действия Троцкий вынужден был вступить уже в августе 1918 г. В результате спровоцированного державами Антанты наступления 40 тысячного чехословацкого корпуса Советскую власть свергли в ряде городов. В Омске образовалось Сибирское правительство, в Самаре – эсеро-меньшевистский Комуч. В Оренбурге появился атаман Дутов, на Дальнем Востоке – Семенов. 10 июля пал Симбирск, и мятежные чехословацкие части двинулись на Казань, которую захватили 6 августа. Открывался путь на Нижний Новгород и Москву. Ситуация сложилась чрезвычайная. 1 августа в письме членам Реввоенсовета Восточного фронта Ленин отметил: "Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте, быстрая победа над чехословаками на фронте Казань – Урал Самара. Все зависит от этого".
"ДОПРОСЫ" ЖЕНЩИН
Известие о захвате Казани застигло Троцкого в пути. 7 августа он выехал из Москвы на Восточный фронт в специально сформированном, как его окрестили позднее, "поезде Предреввоенсовета". Об этом поезде в гражданскую войну и долгое время спустя ходило немало легенд. Их созданию во многом способствовал и сам Троцкий. Как-то так получалось, что поезд появлялся в самые критические моменты военных действий, причем неожиданно как для врагов, так и для своих. Как правило, присутствие команды поезда и Троцкого способствовало немедленному выравниванию положения дел.
Поезд состоял из вагонов, защищенных мешками с землей, был вооружен пушками и пулеметами. Позднее за ним стал следовать другой поезд, в котором находилось: отряд кавалеристов, аэроплан, вагон-гараж для пяти автомобилей, телеграф, типография, библиотека, баня.
Склонность Троцкого к внешним эффектам и здесь дала о себе знать. Поездная команда была одета в кожу и имела отличительный знак на левом рукаве, пониже плеча, выделялся крупный металлический значок, специально сделанный на монетном дворе. Знаки, как известно, носили представители специальных команд, наделенных особыми полномочиями.
По своим функциям поездная команда Троцкого мало чем отличалась от карательного отряда, наводившего ужас не столько на врагов, сколько на своих. "Каждый раз появление кожаной сотни в опасном месте производило неотразимое действие, – вспоминал Троцкий. – Чувствуя поезд в немногих километрах от линии огня, даже наиболее нервно настроенные части, и прежде всего их командный состав, тянулись изо всех сил".
За всю гражданскую войну "поезд Предреввоенсовета" потерял убитыми и ранеными всего 15 человек. Во время войны поезд совершил 36 рейдов, покрыв расстояние в 97 629 верст. За "боевые заслуги" команда была награждена орденом Красного Знамени.
Стремясь придать большую значимость поезду, Троцкий писал о попытках "покушений" на него эсеров и других противников Советской власти. Двигаясь на юг, поезд потерпел на станции Горки крушение. Причиной стала неверно переведенная стрелка. Никто не пострадал, но даже по прошествии почти десяти лет чувствовалось, какой страх пришлось пережить Троцкому в ту ночь, когда, выбравшись из вагона на волю, он метался впотьмах с револьвером в руке, боясь признаться в охватившем его предчувствии беды.
