Текст книги "Под солнцем цвета киновари (СИ)"

Автор книги: Владимир Софиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Отдав распоряжение стать лагерем, Тутуль-Шив, прихватив с собой лишь кожаную сумку с черепом из горного хрусталя, скрылся в одной из расщелин. Память многих поколений желтых магов, скрытая в Священном черепе, привела его к скрытому от глаз непосвященного человека отверстию в пещеру. Протиснувшись в узкий проход, Тутуль-Шив в кромешной темноте стал спускаться вниз. Странно, но сырая, словно тяжелое облако тумана, тьма почему-то не пугала его.

По мере продвижения вперед перед ним выплывали хранимые в памяти образы многих коридоров и залов, виденные здесь служителями желтого ордена несколько двадцатилетий назад. Время от времени из их проемов до него доносились приглушенные голоса, указывающие ему дорогу. Покрытые липкой грязью, вытесанные в камне ступени уводили халач-виника все дальше в глубь пещеры. Вдоль лестницы росли из пола обоюдоострые, будто увенчанные обсидиановыми наконечниками дротики, конусы известняковых сосулек. Каждый раз, когда он случайно натыкался на них, сосульки звенели, оставляя на его теле кровавый след. Иногда, касаясь крылом его головы, пролетали встревоженные появлением чужака летучие мыши. Откуда-то сверху на халач-виника срывались увесистые теплые капли. Они были настолько тяжелы, что сначала показались ему осколками битого камня. Когда они падали слишком часто, ему казалось, будто идет дождь. То и дело теряя равновесие, Тутуль-Шив, спотыкаясь, падал на скользкие ступеньки, и, поднявшись на ноги, вновь продолжал спуск в недра пещеры. Были мгновения, когда Тутуль-Шиву чудилось, будто он снова спускается в мир теней. Но даже перед угрозой встречи с ее грозными владыками он теперь не испытывал ни ужаса, ни даже страха. Ведомый чьейто рукой, великий человек Ушмаля спускался все ниже и ниже в чрево пещеры навстречу своей судьбе. Наконец он добрался до алтаря святилища. Все та же Воля, приведшая его сюда, указывала ему дальнейшие шаги.

Тутуль-Шив знал, что ниже, в ста шагах от него, находился второй алтарь над маленьким озерцом. К нему он спустится позже. Достав из сумки череп, излучающий мягкий голубоватый свет, он осторожно, чтобы не споткнуться, сошел с лестницы. Несколько шагов в сторону, и он наткнулся на алтарь. Еще около минуты ушло у халач-виника на то, чтобы на ощупь найти нужную маску.

Он осторожно поставил на нее череп из горного хрусталя. Через мгновенье череп вспыхнул ярким светом.

Будто холодное острое лезвие в твердой руке накома полоснуло по глазам Тутуль-Шива. Он отскочил, инстинктивно закрывая глаза, и, оступившись, упал навзничь.

Проваливаясь в страну грез, остатками своего сознания, еще пребывавшего под сводами пещеры, он услышал, как зала наполнилась жалобным пением детских голосов. Как будто отвечая их мольбам, вторили басы жрецов бога… Как же зовут этого бога? Тлалок?! Такой же бог воды и грозы, как и Чаак, только из легендарного Толлана, столицы тольтеков. Так вот откуда он прибыл вместе с орденом желтых магов в Землю фазана и оленя!

Вот почему Кукульцин, потомок одного из самых древних и знатных родов майя, настаивал на строительстве храмов и поклонении богу Чааку. Тлалок, он же Чаак, он же Ильяпа, покровитель желтых магов, должен был помочь ему в борьбе с черным орденом.

Пребывая в стране грез, Тутуль-Шив словно наяву наблюдал за обрядом, которого не видел никто вот уже многие двадцатилетия. У алтаря, уставленного масками бога Тлалока, тринадцать ниоткуда появившихся жрецов распевали религиозные гимны, прося тольтекского бога дождя прощения для него, Тутуль-Шива, что нарушил его покой, и суровой кары для черного мага Ошгуля. Они призывали выйти из пещеры священного ягуара, только он мог покарать злого волшебника. Со всех сторон на халач-виника смотрело грозное, окрашенное в синий цвет, лицо Тлалока. Среди отчаянно молящихся жрецов Тутуль-Шив заметил Кукульцина. И вновь мир поплыл перед его глазами: властители Шибальбы, Ошгуль, царственный отец, восседающий на вершине пирамиды на троне Ушмаля, сам он, играющий в «кулум» с такими же мальчишками. И снова Ош-гуль. В поисках его, Тутуль-Шива, он рыщет по всем слоям небес, пронзенных Мировым Древом. Злой маг – всего лишь оружие в руках темных сил. Властителям теней нужен Кукульцин, его уай, укрытый в амулете халач-виника. В день акбаль они помогают Ош-гулю найти беглеца, спрятанного Соколом, где-то в далеком будущем. Опять маски Тлалока. Пения не слышно. Зато грохочущим камнепадом прокатился грозный рык. Мимо Тутуль-Шива царственно прошел священный ягуар. Оскалив белые клыки, он мгновенно полоснул его взглядом нефритовых глаз и скрылся в лабиринте.

История повторяется. Об этом знал любой жрец. Это было известно и Ош-гулю. Первые люди, созданные богами, были из земли и глины. Но вышли они неудачно.

Плоть их была мягкой и расплывалась. Они были неразумны, хоть и умели говорить. Такие люди не могли ни кормить, ни почитать богов и были ими уничтожены.

Так закончилась эпоха Первого Солнца. Во второй раз

«…были созданы фигуры из дерева. Они имели лица подобно людям, говорили подобно людям и населили поверхность земли».[34]34
  Из книги «Пополь-Вух».


[Закрыть] Но, как и в первый раз, люди не имели ни души, ни разума. Они не помнили своих создателей.

Потоп уничтожил их. Те же, кто выжил, превратились в обезьян. Потомки пары, спасшейся во второй эпохе, питались плодами дерева цинокоакок. Мир был разрушен огнем. Эта эпоха получила имя Красная голова, и главным богом был бог огня. Наконец боги пришли к правильному решению и «…только из желтой кукурузы и из белой кукурузы они создали плоть; из кукурузного теста они создали руки и ноги человека. Только тесто из кукурузной муки пошло на плоть наших первых отцов, четырех людей»[35]35
  Из книги «Пополь-Вух».


[Закрыть]… Эти новые люди стали почитать богов, снабжать их пищей, отдавая им собственную кровь или кровь принесенных в жертву. Они беспрекословно подчинялись представителям богов на земле – жрецам. Так началась эпоха Четвертого Солнца. Пройдет всего четыре бактуна, и эту эру людей боги заменят следующей.

Обо всем этом было известно изгнаннику из гордого Ушмаля. Но никак он не мог предположить, что боги, коих он чтил и чью волю неуклонно исполнял, так коварно поступят с ним сейчас. Не успели отгреметь жертвенные тункули у святилищ Ушмаля, не успел он как следует насладиться по праву принадлежащей теперь ему властью, как сам чуть было не отправился на жертвенный алтарь. История повторяется. Так же бежал из столицы тольтеков города Толлана его дальний предок легендарный Се Акатль Топильцин Кецалькоатль.

Когда-то предок тоже сумел избежать смерти и не только остался жить в Диких землях, но и, объединив местные племена, захватил всю Землю фазана и оленя! Может быть, боги указывают ему на путь, достойный его легендарного предка? Но и без потери трона Страны низких холмов он мог воплотить этот замысел в жизнь. Ведь он прошел тот же нелегкий путь, что и Топильцин. Хотя его знаменитому предку не довелось быть заваленным горой трупов. А потом, выждав удобный случай, он, не в пример своему пращуру, что скрылся с отрядом верных воинов, бежал абсолютно один в окружении диких зверей и страха, гнавшего его все дальше от столь близкого трона Ушмаля. Ош-гуль помнил, как его, полумертвого, какая-то старуха, сборщица сладких кореньев, принесла в деревню. Как смеялись над ним, недвижимым, мальчишки, подкидывая змей в его ложе. Не знали они и не могли знать, как жестоко отомстит им та змея, что в облике человека лежала перед ними. Вспомнилось ему и то, как староста этой захудалой деревушки заставлял его, еще не окрепшего, выполнять оскорбительную работу старух. Даже они посмеивались над ним. Старушка, нашедшая его, истекающего от ран тапира, с помощью лечебных трав быстро поставила на ноги. И в эту же ночь прилетевшая из джунглей сова ослепила старосту деревни. Каждое утро один из жителей деревни уже не мог видеть восхода солнца. Слишком поздно люди поняли, кто виной их бедам. А скоро от одного поселения к другому стала ходить безумная старуха, рассказывая всем, как нашла она в лесу карлика с головой совы и как он ослепил всю их деревню, пощадив лишь ее. Правдами и неправдами Ош-гуль объединил все племена Диких земель. Нелегким был его путь. Эта извечная борьба с желтым магом Кукульцином! Сердце небес позволил ему принимать облик орла. Скольких его товарищей сгубила эта проклятая птица, прежде чем он наконец нашел заклинание против ее вездесущих крыльев. История повторяется. Неужели он не прошел путь Топильцина?

Ош-гулю не хотелось верить в то, что боги оставили его.

Теперь, изгнанный из Ушмаля, карлик с отрядом своих преданных воинов направлялся к своему союзнику Хунак Кеелю. Что ж, если это необходимо для воплощения его цели, он станет халач-виника Майяпана.

Ош-гуль открыл глаза. В шалаше из пальмовых листьев, собранном для него воинами, было невообразимо душно. Вчера перед заходом солнца вернулись его преданные ах-шак-катун. Разведчики доложили, что Майяпан находится в одном дне пути. Скоро он окажется в гостеприимном дворце великого человека этого города и постепенно из именитого гостя и союзника, взяв власть в свои руки, станет его халач-виником. Он был уверен в успехе, и все же что-то не давало покоя карлику. Казалось, сам воздух был пропитан удушливыми парами надвигающегося несчастья. «Здесь просто душно, – отгонял от себя дурные мысли черный колдун, – надо выйти на свежий воздух». И все-таки он не двинулся с места. Ош-гуль привык доверять своей интуиции и, еще не зная, с какой стороны исходит угроза, решил сам проверить данные разведчиков. Он снял с груди жреческий амулет в виде двуглавой змеи и, отвернув одной из них голову, высыпал в ладонь желтое снадобье. Он вызовет духа Совы и сам убедится в том, что ему ничто не угрожает. Его глиняный светильник давно погас, и в поисках огня, необходимого для заклинаний, Ош-гуль, откинув импровизированный полог из пальмовой ветви, был вынужден выйти наружу.

Со всех сторон его обступило непроглядное молоко тумана. Он позвал охрану, но на его зов никто не откликнулся. Могильным холодом вдруг повеяло на карлика.

Он присел. В предчувствии опасности его мышцы напряглись, словно тетива лука. Осторожно, будто учуявший добычу хищный зверь, он, дабы не выдать своего присутствия хрустом валежника, сделал несколько шагов вперед. Его нога коснулась чего-то мягкого, липкого и упругого. Это был его преданный батаб. Вернее, только верхняя часть его истерзанного тела. Ош-гуль поднял копье из неподвижной руки верного слуги. Измазанное еще теплой кровью, прилипающее к рукам древко напоминало бывшему накому ритуальный нож палача.

– Пришло время жертвы! Отдай богам свою кровь! – послышался чей-то зловещий шепот по ту сторону тумана. Карлика прошиб холодный пот. Этот голос он узнал бы из тысячи других.

– Где ты, Кукульцин? Выходи! – в бессильной злобе взревел Ош-гуль, словно затравленный зверь, оглядываясь по сторонам. Он все еще не утратил присутствия духа. Ош-гуль был готов к схватке. Мужество оставило черного колдуна, лишь когда в белом облаке окутавшего его тумана он увидел два немигающих зеленых огонька.

Такой свет мог исходить только из глаз священного ягуара. Он манил, околдовывал, звал, порабощал, лишал воли. Карлик понял, что боги оставили его. Каким-то невероятным образом Кукульцину все-таки удалось одержать над ним верх. Ош-гулю хотелось кричать:

– Проклятые боги, властители мира! Чем вы лучше людей? Вам стоит только увидеть призрачную выгоду, как вы бросаете даже самых преданных, но уже ненужных, неинтересных вам слуг.

Но вместо этого он, беспомощно хрипя, шагнул навстречу нефритовому зову глаз священного животного.

Точно так ощетинившийся тапир, пронзительно визжа, ползет в разверзнутую пасть удава.

В эту ночь грозный рык ягуара слышали в самых отдаленных уголках Земли фазана и оленя. Это было дурное знамение.

– Плохое время придет для людей ица, – повсюду говорили жрецы. – Кто-то растревожил ягуаров, теперь, разъяренные, они выйдут из леса и начнут убивать людей.

Глава 4

Даже мертвому Гурковскому, его духу, никогда не было так страшно, как в пещере перед тайным алтарем.

Казалось, все самое кошмарное с ним уже случилось. Ан нет! Не пребывай он в теле Тутуль-Шива, то быть ему, Гурковскому, всю жизнь поседевшим испуганным привидением. Нет, не будь он уже мертв, он бы точно умер от потрясения. Все началось после того, как Священный череп, наполненный образами людей, животных и даже когда-то происшедших событий, будто магическая сфера графа Калиостро, вдруг вспыхнул ярким светом, обнажив убранство пещеры. Словно причудливые гирлянды, заискрились арабесками сталактиты, нависшие над алтарем ягуара, уставленного масками бога Тлалока.

Последующие события Гурковскому помнились смутно, но и то, что он успел запомнить, наводило на него неописуемый ужас. Из черепа, как из рога изобилия, стали выпрастываться твари, о существовании которых он даже не подозревал. Самыми симпатичными в этой армии уродливых полусгнивших рож и тел были, пожалуй, гидры и сатиры. С гиканьем, чваканьем, ревом они разбегались, расползались, разлетались по лабиринтам пещеры. Гурковского вернуло в чувство пение детского хора и поддерживающие его тяжелые мужские голоса.

Это пели тринадцать мальчиков и тринадцать жрецов, со слезами на глазах умолявшие пощадить того, кто нарушил покой этой пещеры. Под занавес этой странной мессы они отрывали головы птицам и поливали их кровью алтарь, после чего армия вырвавшейся на свободу нечистой силы со свистом реактивного самолета устремилась обратно в лоно черепа, освободив дорогу огромному ягуару, величаво ступаемому вверх по лестнице.

Гурковский устремился за ним и, вырвавшись из кошмарных оков пещеры, взмыл ввысь и, словно птица, полетел над землей, издревле населенной народом майя, его народом. Он пролетал над деревнями, городами, храмами и пирамидами. Видел рыбацкие лодки, охотников, крестьян, воинов, великих правителей и жрецов. И все они с удивлением и благоговейным страхом смотрели на него, Посланника богов – Священную птицу Кацаль. И всюду и всякому говорил он:

Пророчество прорицателя Балама, певца из Кабаль Чен в Мани.

В день 13 Ахава закончится двадцатилетие.

Это время придет для людей ица, это время придет для пригородов, о отцы!

Знак небесного единого Бога, появится Вахом че, покажется живущим, осветится мир, о отцы!

Начнутся распри, появится зависть, когда придут несущие знак жрецы, о отцы!

Они уже в одном переходе от вас, вы увидите вещую птицу, сидящую на Вахом че, будет рассвет на севере и на западе.

Проснется Ицамна Кавиль.

Идут наши господа, о люди ица!

Идут наши старшие братья, люди Тантун!

Принимайте ваших гостей, бородатых людей восточных стран, несущих знак Бога, о отцы!

Хорошо слово Бога, который пришел к нам, который пришел оживить нас, чтобы вы никого не боялись, о отцы!

Ты единый Бог, создавший нас.

Во благо его могущество, о отцы!

Он охраняет наши души.

Тот, кто будет иметь настоящую веру, попадет в небо вслед за ним.

Вот начало новых дней для людей.

Воздвигните же небесный знак, воздвигните и смотрите ныне, воздвигните Вахом че.

Будьте верны господину, получившему теперь власть, получившему власть после создания мира, ныне он покажется всему свету.

Это знак небесного Хунаб Ку.

Его следует почитать, о люди ица!

Теперь почитайте небесный знак, почтите его настоящим служением.

О отцы! Ныне почтите истинного Бога.

О отцы! Поймите слова Хунаб Ку, он пришел с неба просветить вас.

Оживите же ваши сердца, о люди ица!

Наступит рассвет для тех, кто откроет сердца во время следующего двадцатилетия, о отцы!

Горестны мои слова, [слова] прорицателя Балама, когда я объясняю речи истинного Бога для всего мира.

О отцы! услышат все страны слово Бога, владыки неба и земли.

Будет благим его небесное слово.

Истинный Бог владыка наших душ.

О отцы! Откройте же их для него.

Очень тяжела ваша доля, подданные, младшие братья.

Падший их дух, их сердце омертвело в разврате, они бормочут в ответ, они вносят грех, Накшит Шучит их спутник в разврате, по два дня они владычествуют, они узурпаторы на тронах, они бесчестны в разврате, они люди двухдневного могущества, на два дня их сидения, их сосуды, их шляпы, буйство днем, буйство ночью, они – зло мира, они крутят шеями, они озираются, они плюют на владык стран, о отцы!

Вот они идут; нет правды в их словах, они чужеземцы.

Они скажут, что всех превосходят, что они сыновья Семи Пустых Домов, дети Семи Пустых Домов, о отцы!

Кто тот пророк, кто тот жрец, который правильно истолкует эти письмена? [36]36
  Пророчество о конкистадорах из книги «Чилам Балам».


[Закрыть]

– Смотрите на то, что я написал… – Снова и снова крутилось в голове у Гурковского. – Смотри на то, что я написал…

Он открыл глаза. Сергей сидел на берегу маленького озерца, над которым высился алтарь. На алтаре была маска все того же бога Тлалока. «Я еще в этой ужасной пещере», – с содроганием подумал он.

– Ош-гуль мертв, – услышал он за своей спиной и резко обернулся. Рядом с ним стоял сокол Вок. Сергей знал, кто он такой. Он вообще теперь многое знал.

– Что же теперь будет с моим народом, со мной? – спросил он у мудрого учителя.

– Теперь, когда ордена черных магов не существует, боги смогут защитить сотворенных ими людей от нашествия дзулов[37]37
  Дзулы – люди с белой кожей.


[Закрыть]. Все майя, услышавшие голос богов, переместились по Мировому Древу на другой уровень небес. Смотри.

Чилам поставил на маску Тлалока Священный череп.

Он вновь озарился, но теперь перед взором Гурковского, словно эпитафия по великой цивилизации, проплывали картины брошенных опустевших городов Земли фазана и оленя. Бонампак, Йашчилан, Толлан, чьи каменные пирамиды, казалось, закрывают собой небо, священный Чичен-Ица, город его любви величественный Ушмаль, Чакмультун, Мульчик, Вашактун… Сколько проплывало мимо него осиротевших городов былого величия майя!

– Что будет со мной? – Гурковский вдруг остро ощутил судьбоносность решений в этом месте.

– Майяпан сожжен воинами Ушмаля, все твои враги или погибли в сражении, или принесены в жертву богам. Ах-Суйток-Тутуль-Шив в этом мире выполнил свою миссию. Он спас свой народ. Здесь он больше не нужен.

Если Сергей Гурковский нужен в своем мире, то стоит подумать, может, ему опуститься в это озеро?

«Опять нырять?» – подумал Сергей. Он нехотя наклонился, чтобы взглянуть на зеркальную гладь воды. На него смотрело отмеченное шрамами и разукрашенное татуировками косоглазое лицо. На яйцеобразной голове возвышалась прическа, отдаленно напоминающая переплетенные между собой дреды. У него был горбатый нос, а за тонкой складкой губ виднелись по-акульи заточенные зубы, инкрустированные нефритовыми пластинками.

– Ёпэрэсэтэ, – вздрогнул он.

– Смотри на то, что я написал.

Гурковский открыл глаза. У него в изголовье сидела Лена.

– Ты что-то сказала? – спросил Сергей как-то очень громко. Лена вздрогнула.

– Так ты не спишь? – ее голос дрожал от волнения. – Сегодня ночью ты кричал во сне, тебе снились кошмары.

И еще мне приснилось, будто ты… – она замолчала, не решаясь говорить, о чем был ее сон.

– Будто я умер?

– Да, откуда ты знаешь?

– Видимо, у нас с тобой был один и тот же сон. Выбрось из головы. Это всего лишь сон. Значит, я буду жить долго.

Гурковский вскочил с кровати и отправился на кухню.

Там в выдвижном ящике стола у него хранились дневник и шариковая ручка. Он открыл последнюю страницу с единственной целью – написать то, что так давно пребывало в нем, а теперь рвалось наружу – неровными строками на белую простыню страниц его дневника. Дописав последнее слово, Сергей отложил ручку и прочел написанное:

«Смотрите на то, что я написал. Первое прибытие Дзулов с Востока произошло в 1541 году в Экабе, так называется то место. Год, в котором они прибыли в «дверь воды» Экаб, город Наком Балам, был началом дней и лет Катуна, 11 Ахав Катун. Упадок Ицев случился пятнадцатью-двадцатью годами ранее прибытия Дзулов. Город Сак-лах-тун был покинут, и город Кинчил стал руинами. И Чичен-Ица стала руинами. И город, что рядом с Ушмалью, к югу от Ушмаля, именующийся Киб, и также Кабах, были покинуты. И Сейе был покинут, так же как и Пакам, и Хомтун, и город Тиш-калом-кин, и Аке, тот, что с каменными дверьми, и городом Этсемаль, где дождь – это падающая роса, были покинуты».[38]38
  Из книги «Чилам Балам».


[Закрыть]

СЛОВАРЬ

Ак – плетеные корзины для кукурузных зерен.

Ал холпоп – офицер местного ополчения.

Альмехенооб (те, у кого есть мать и отец) – класс знати на верхней социальной пирамиде общества майя, к которому относились сановники и жрецы.

Атл-атл – машина, позволяющая быстро метать копья.

Ах-кин-маи – верховный жрец.

Ах-куч-цуб-лаль – театральный «директор».

Ахмен – «тот, кто знает», жрец, принимающий участие в обязательных земледельческих обрядах, севе и сборе урожая. Также играл роль колдуна и знахаря.

Ах пполок ёки – купец, возглавляющий караван рабов-носильщиков.

Ах-хольпоп – один из чиновников общины, управляющий пополь-на – общинным домом, который обучал музыке и пению.

Ах-шак-катун – отряд разведки.

Бактун – около 400 лет.

Баланканче – «Алтарь ягуаров».

Балче – напиток аналогичный браге в состав, которого входил мед.

Батабы – сановники, наделенные огромной властью, пожизненные военные вожди, сборщики налогов, также исполняли судебную функцию.

Болон-Тику – «9 богов», живуших на 9 уровнях, составлявших подземный мир.

Валапохи – листья этого растения жевали для утоления жажды.

Вок, посланник Сердца небес Хуракана – сокол, посланник богов, властителей неба и подземного царства. Хуракан – небесный владыка.

Дзулы – люди с белой кожей (в данном случае испанцы).

Земли фазана и оленя – так народ майя называл свою страну.

Ильяпа – древнеперуанский бог грозы и дождя.

Инти Уауан Акус – гипотетическое название древнего города Теоуакана близ озера Титикака.

Иштаб – «хозяйка веревки», богиня самоубийц.

Какулха-Хуракан, Чипи-Какулха и Раша-Какулха – киче представляли Хуракана как триединое божество.

Кецалькоатль – бог-творец, занимающий одно из главных мест в пантеоне народов древней Мексики и Юкатана.

Кин – день.

Копал – смола дерева, используемая майя в качестве ладана.

Куйубы – панцири из стеганного хлопка.

Маштлатль – набедренная повязка.

Моан – сова.

Наком – жрец, отвечающий за совершение человеческих жертвоприношений.

Нито и Нако – торговые центры в Гватемале и Гондурасе.

Ошлахун Тику – группа богов, живших на 13 уровнях, составлявших небесный мир.

Пати – подобие плаща.

Пок-а-ток – распространенная у майя ритуальная игра в мяч.

Пполом – профессиональный торговец.

«Пополь-Вух» – «Книга Советов».

Пополь-на – общинный дом.

Потончана, Чахуака и Бакалара – главные порты торговли на побережье Мексиканского залива, а также северном и восточном побережье.

Потомки первых людей – т. е. обезьяны, древние майя верили, что обезьяны произошли от первых людей, неугодных богам.

«Рабиналь-Ачи» – сценическое представление, драма-балет, в которой повествуется о подвигах одного воина, его племени, суде над ним и принесении в жертву.

Сакбеооб – мощеная дорога.

Седьмой круг ада – древние майя верили, что существует 13 уровней (кругов) небесной сферы и 9 уровней подземного мира.

Страна Оз – предположительное название древнеперуанской империи Инков.

Теночтетлан – столица ацтеков (современный город Мехико).

Тлачтли – стадион для ритуальной игры в мяч.

Тортиллья – пресная маисовая лепешка плоской формы.

Тун – год 365 дней.

Тункуль – горизонтальный барабан из полого дерева, мембрана для которого была сделана из кожи обезьян.

Уай – «второе я». У-какиль-катун – самые сильные передовые воины.

Утренняя звезда – Венера. Свои военные походы ацтеки осуществляли по направлению движений на небе этой планеты.

Халач-виника – «великий человек», правитель, царь.

Хел-бен-цил-ил Иц-ам-кит-нга ум-па-ум – «Благой правитель Ицамна, владыка мира». Из рукописи, обнаруженной в дрезденской библиотеке, так называемый Дрезденский кодекс.

Холь-поп – судья.

Хунаб Ку – верховный бог майя.

Хун-Ахпу и Шбаланке – друзья, состязавшихся в игре в мяч с коварными правителями подземного мира («Пополь-Вух»).

Цаб – «погремушка», звездное скопление Плеяд.

Цолькин – привнесенный тольтеками в астрономический календарь майя год Венеры. 73 цолькина равны 52 годам (по 365 дней) – высшему календарному циклу тольтеков и связанному с ним празднику Нового огня.

Чаак – Бог дождя.

Чаакообы – помощники накома.

Чаки, павахтуны, и бакабы – боги дождя, боги ветра и «носители или держатели неба».

Чак Митун Ахава – «великое адское гниение», один из богов сложного пантеона подземного мира.

Чамиабак – «тот, кто носит костяной жезл», Чамиахолом – «тот, кто носит жезл с черепом», то есть символ смерти.

Чикле – один из видов смол, применяемый как жевательная резинка.

Чилам – пророк или предсказатель, после верховного жреца самая высокая и почитаемая народом ступень в иерархии жрецов древних майя.

Чинампа – так на языке ацтеков назывались земляные сооружения, напоминающие «плавучие сады».

Чуканаль – разновидность желтухи.

Чуэн – около 6600 лет до н. э.

Шаман Эк – Полярная звезда.

Школьи – одежда, сотканная в виде жилета.

Эк Чуах – Бог торговли.

4 Ахав 8 Кумху – начало летосчисления майя.