Текст книги "Пельмени по протоколу"

Автор книги: Владимир Шумейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Аэропорт столицы Венесуэлы города Каракаса очень неудобен для взлетов и посадок. Он расположен в ложбине, с трех сторон окруженной горами. Совершенно естественно во время встречи после приземления нашего огромного Ила зашел разговор об искусстве летчиков и их непростой работе. И совершенно неожиданно мы получили приглашение посетить базу военно-морской авиации Венесуэлы, расположенную на одном из островков в Карибском море. На другой день, прилетев на базу, мы познакомились с жизнью морских летчиков и даже поели в солдатской столовой. Блюдо, приготовленное их поваром, походило на наши армейские макароны по-флотски с той только разницей, что вместо мясного фарша была разнообразная морская "живность" – от креветок до маленьких каракатиц. В Каракас мы улетали почти через два часа. Очень хотелось искупаться, но нас предупредили, чтобы более пяти минут мы не оставались без одежды – "очень злое солнце". И вдруг, в течение каких то десяти – пятнадцати минут, небо сплошь затянуло тучами, солнце исчезло, пошел дождь, переходящий в настоящий ливень. Какое наслаждение купаться в теплом море под дождем! И каково было удивление, когда вечером мы все были красными как вареные раки. Сгорели-таки.

Столица Эквадора – Кито располагается на высоте около трех тысяч метров над уровнем моря. По программе визита сразу после встречи в аэропорту наша делегация направилась на церемонию возложения венка к Вечному огню у Могилы неизвестного солдата. К мемориалу в самой высокой точке города вела длинная и крутая лестница. Иду и чувствую, как сердце колотится аж в горле и дышать становится все тяжелее. "Что же мне так плохо?" – думаю я, абсолютно забыв про высокогорье.

На обеде в нашем российском посольстве все разъяснил посол.

– А вы знаете, Владимир Филиппович, что в этом году исполняется ровно пятьдесят лет с момента установления дипломатических отношений между Эквадором и Советским Союзом, а теперь Россией, и что ваша делегация является первой делегацией на высоком уровне?

– Да что вы?! А чем это объясняется? Пятьдесят лет – большой срок.

– Вы подзабыли, что все наше прошлое руководство, и члены, и кандидаты в члены Политбюро, были, мягко говоря, людьми пожилыми и нездоровыми. Ни один врач кремлевской больницы не мог дать гарантию, что любой из них вернется из поездки не то что здоровым, а просто живым. Климат здесь особый, не просто высокогорный, а высокогорный экваториальный. Не каждый выдержит!

Кубинцы – это не китайцы

В программе рабочего визита на Кубу у меня была запланирована встреча с Фиделем Кастро. Наша беседа вместо установленного протоколом получаса продлилась более трех часов. Фидель, как посчитали работники службы протокола, задал мне 98 вопросов. Разговор шел о проблемах экономических реформ в России, о социально-политических аспектах приватизации, о частной собственности. В конце разговора, когда речь зашла о различиях между реформами по-польски, по-чилийски и по-китайски, comandante (так называют своего лидера кубинцы) очень простыми словами выразил глубокую мысль о том, что каждое государство обречено проходить свой, только ему присущий, путь экономических и политических реформ.

– Меня как первого секретаря нашей компартии некоторые товарищи критикуют за то, что я не провожу реформы по-китайски. В Китае очень сильная коммунистическая партия, которая имеет жесткую властную вертикаль сверху донизу. Именно эта жесткая партийная власть и проводит реформы. У нас на Кубе тоже вся власть принадлежит коммунистической партии. Так почему же мы не проводим реформы по-китайски? И знаете, что я на это отвечаю своим критикам? "В Китае живут китайцы, а у нас – кубинцы!"

"А у нас – русские и с ними еще 142 народа", – мысленно добавил я...

Еще раз мы встретились с Фиделем Кастро через пару лет в Претории на инаугурации президента Южно-Африканской Республики Нельсона Манделы. По поручению нашего Президента, я, в единственном числе, представлял Россию. Приехавшие со всех концов света делегации (их было на одну меньше, чем на похоронах Джона Кеннеди) до начала торжества "накапливались" в огромном, наподобие авиационного ангара помещении, с широко распахнутыми входами со всех четырех сторон, и рядом с ним на зеленых газонах. Поздоровавшись и немного поговорив с главой делегации США вице-президентом Альбертом Гором, я вошел в ангар и начал продвигаться в толпе мировых лидеров, останавливаясь для приветствий и коротких бесед со знакомыми. Где-то в середине зала я увидел госпожу Хилари Клинтон, которая почему-то стояла совершенно одна. Естественно, я подошел к ней и, мобилизовав весь свой, честно признаюсь, не бесконечный словарный запас в английском, стал занимать ее светской беседой. На мое счастье, появились члены американской делегации, и я со спокойной совестью (первая леди Америки была уже не одна) отбыл. В это время в зал вошел сопровождаемый огромной толпой Фидель Кастро. Он медленно двигался в центре изогнутой полумесяцем многорядной шеренги южноамериканских и африканских лидеров, впереди которой как бы само собой образовывалось пустое пространство. Невольно я оказался в этом пространстве. Фидель увидел меня. Мы обнялись. Потом он жестом Тараса Бульбы отстранил меня от себя и сказал:

– Владимир, по-моему, с тех пор как мы виделись, ты потолстел.

– Да, сomandante, есть немного.

И мы (хоть и очень коротко) продолжили разговор об экономических реформах.

А за рулем принц

В Иорданию у меня было несколько рабочих поездок. Сложились даже очень тесные отношения с братом короля Хусейна наследным принцем Иорданского Хашимитского королевства Хасаном. Практически он исполнял в своем государстве функции премьер-министра. Я как-то пошутил, что он при почти каждодневном пятнадцати-шестнадцатичасовом рабочем дне очень мало похож на принцев из "Тысячи и одной ночи", которые только и делают, что наслаждаются жизнью с луноликими красавицами. Во время официального визита делегации Совета Федерации мы встретились с принцем Хасаном в здании иорданского сената. В конце встречи речь зашла об арабо-израильском конфликте и о положении палестинских беженцев на территории Иордании. Мы вышли из здания и остановились у входа, продолжая начатый разговор. Вдоль тротуара выстроились несколько автомашин с номерами нашего посольства и кортеж принца – "мерседес" и автомобили сопровождения и охраны. Вдруг принц Хасан, обращаясь ко мне, говорит:

– Пойдемте! Как говорят у вас в России, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я покажу вам, что беженцы – уже никакие не беженцы, а полноправные граждане нашего государства.

И мы направились к "мерседесу". Принц сел за руль на место пулей вылетевшего водителя, я – рядом. На заднее сиденье успел вскочить переводчик, и мы помчались по улицам белокаменного Аммана. Выяснилось, что Хасан прекрасный водитель. Мы передвигались очень быстро, но правил не нарушали. Когда останавливались у светофоров, все сидевшие в соседних автомобилях узнавали его и приветствовали улыбками и жестами. Вскоре мы въехали в очень узкую улочку и остановились в тупике. Только мы вышли из машины, нас сразу окружила на глазах увеличивавшаяся толпа ликующего народа. Многие падали перед принцем на колени, стараясь коснуться его одежды. Хасан сделал жест, толпа отступила, но продолжала громко приветствовать его. Еще один жест, и все затихли. Когда принц представил меня как своего друга из России, не меньшая доля приветствий досталась и на мою долю. Мы проговорили о житье-бытье с палестинскими беженцами около получаса. За это время к нам присоединились члены российской делегации и сопровождающие принца. Мне напомнили, что пора ехать во дворец, чтобы не опоздать на встречу с королем Хусейном, и мы под крики толпы, двинулись к автомобилю. За нашим "мерседесом", забив весь тупик, стояли двенадцать или пятнадцать автомобилей – машины российского посольства и весь кортеж принца. Выехать было невозможно.

– Следуйте за мной, – сказал принц. И мы пошли вдоль стоявших вплотную друг к другу автомобилей. Последним был видавший виды пятнистый "форд" королевской охраны, из которого, как только мы приблизились, выскочили солдаты, оставив укрепленные на дверцах автоматы Калашникова. Уселись мы в том же порядке (я с Хасаном впереди, переводчик сзади), и управляемый принцем старенький "форд", тарахтя и пофыркивая, помчался по направлению к королевскому дворцу. Прибыли вовремя, строго по протоколу. В конце встречи, прощаясь с королем Хусейном, я сказал:

– Ваше величество, у меня сегодня очень интересный день. Сегодня я встретился с вами и на эту встречу меня, сидя за рулем, привез ваш брат.

И рассказал ему о наших приключениях.

– Он и меня однажды так провез, – засмеялся король. – Можете себе представить, какой переполох был в службе моей охраны. Начальник охраны чуть не умер от инфаркта!

Две библиотеки

Две российские пары (посол, я и наши жены) были приглашены в дом принца Хасана на ужин. Усаживаясь за стол, я обратил внимание на чучело огромной рыбы-меч, укрепленное на деревянном щите над дверью в столовой. Проследив мой взгляд, супруга принца с гордостью сообщила:

– Эту рыбу поймал мой муж в Красном море.

– У нас в доме две достопримечательности – эта моя рыба, которая живьем весила более пятидесяти килограммов, и библиотека, -добавил Хасан. Рыбу вы уже увидели, а библиотеку я вам покажу после ужина.

За ужином я все время посматривал на рыбу, тайно завидуя рыбацкой удаче принца. (Но все-таки я выиграл наше необъявленное заочное соревнование. В том же году недалеко от Кейптауна, в сорока милях от берега я поймал тунца весом около семидесяти килограммов.) После трапезы по пути в библиотеку я зашел в то место, куда и короли ходят пешком. В этом довольно просторном помещении, кроме привычной сантехники и аксессуаров, на стенах были укреплены полки с книгами. Я принялся снимать их по одной и рассматривать. Это были старинные и современные книги на английском, французском, немецком, итальянском и других языках, посвященные устройству туалетов, канализации, сантехнике и туалетному юмору. Я так увлекся изучением этой необычной библиотеки, что не заметил, как пролетело время. Отвлек меня от книг стук в дверь, за мной пришли. Когда я присоединился к остальным, сидящим в удобных креслах за круглым столом в личной библиотеке хозяина дома, он сказал:

– Вас так долго не было, что мы подумали – может быть, вам стало плохо, и я послал за вами.

– Со мной все в порядке, но у вас там книги!

– Да, я совсем забыл об этом увлечении моей молодости, но те книги не стоят внимания, – засмеялся принц. – Давайте лучше я познакомлю вас со своей настоящей библиотекой.

Анекдоты по-иордански

От предложения короля Хусейна – провести выходные дни в его личном бунгало на берегу Красного моря недалеко от Акабы – мог отказаться только ненормальный. Город Акаба на "острие" одноименного залива – очень интересное место. Стоя на возвышении, можно невооруженным взглядом увидеть сразу четыре государства: Египет, Израиль, саму Иорданию и Саудовскую Аравию. Утром в субботу, прилетев на двух вертолетах иорданских ВВС, мы расположились в достойных отдельного описания королевских апартаментах, позавтракали и вышли в море на катере его величества половить рыбу. В тот день нам не повезло. Не поймав ни одной стоящей внимания рыбины и пооборвав все припасенные на катере снасти, остановились на мелководье понырять с маской. Нашим взорам открылась невероятная красота – бесчисленное количество кораллов, водорослей, морских звезд, ежей и рыб всевозможных форм и расцветок. Красное море одно из самых соленых в мире, поэтому нырять было очень тяжело. Мне стоило больших усилий достать со дна веточку розового коралла. Гордый своей добычей, я выбрался из воды на катер. Каково же было мое удивление, когда безукоризненно одетый во все белое капитан-англичанин ровным тоном, но очень настойчиво попросил выбросить коралл обратно в море.

– Король Хусейн не разрешает ничего брать из воды, кроме рыбы. Если каждый, кто ныряет, возьмет хотя бы по одной веточке коралла, вскоре может исчезнуть вся красота!

Я согласился с королем и вернул свою веточку морю.

Вечером местное руководство пригласило нас на ужин в переделанный под ресторан старинный корабль, стоящий на "мертвом" якоре недалеко от порта. Расселись вдоль борта за двумя столами. За одним, лицом к морю, расположилась наша "команда", напротив – руководители губернии. За другим по той же стороне, что и их мужья, сидели начальственные жены. Женщины в Иордании паранджу не носят, но одеты они были достаточно строго. Длинные юбки, длинные жакеты и плотно повязанные вокруг лица шелковые косынки. Среди сидящих напротив нас пятерых мужчин не было ни одного араба. Как говорится, все "наши": осетин, черкес, адыгеец и два чеченца. Наверное, поэтому, кроме разрешенной в ресторанах ракии, на столе появились две бутылки виски. Вечер проходил "в теплой дружеской обстановке", и вскоре застольная беседа переросла в обмен анекдотами. Жены наших хозяев участия в беседе не принимали, но внимательно слушали все, о чем говорилось за нашим столом. Когда начались анекдоты, они, чтобы лучше слышать, высвободили из-под косынок левое ухо. И как только вступал очередной рассказчик, дружно, как по команде, словно камыш под ветром, левым ухом вперед, склонялись в сторону нашего стола и, уловив "соль" анекдота, резко выпрямлялись и весело и громко хохотали, откинув голову назад. Анекдотов в тот вечер прозвучало много, и женщины нахохотались вдоволь. Я приведу здесь только два. Первый, рассказанный руководителем службы безопасности высоким красавцем осетином – в ответ на мою "кавказскую" серию, показывает грань "дозволенного", за которую мы в тот вечер не заходили, и запомнился нелепостью ситуации. А второй принадлежал одному из чеченцев. Анекдот из серии "про тещу".

Однажды в России жила праведная монашка. Она с раннего детства находилась в монастыре и совершенно не знала мужчин. Ей было уже почти сорок лет и очень хотелось иметь мужчину. Она решила, что заберется на высокую колокольню, закроет глаза, прыгнет вниз и, разбившись, попадет на небеса. Там Господь, простив грехи, даст ей мужчину. Как задумала, так и сделала. Зажмурила глаза, прыгнула, а в это время внизу проезжал грузовик с бананами. Она упала прямо в кузов и, подумав, что она уже на том свете, боясь открыть глаза, стала ощупывать вокруг себя. Вдруг она покраснела и говорит:

– Мужики, мужики! Не все сразу. В очередь!

Абсурд. Если бы это было про Россию, не о бананах бы шла речь. А про "ихнюю тещу" все было правильно.

Один брат звонит по телефону другому брату:

– Мама умерла.

– Как, наша мама умерла?

– Да не наша мама, а та, что от моей жены мама.

– И что с ней случилось?

– Она с балкона упала,

– И о землю убилась?

– Нет, она упала на высоковольтные провода.

– И там ее током убило?

– Нет, эти провода спружинили и отбросили ее на дерево.

– И она умерла, напоровшись на ветви?

– Нет, она оттолкнулась от веток и снова упала на провода.

– И там наконец умерла?

– Нет, она так полчаса туда-сюда летала.

– Так как же она умерла?

– Как, как! Жалко мне ее стало. Я взял ружье и сбил маму. Тогда она и умерла.

Кипа

Узнав, что, в отличие от обычаев многих других народов, на церемонии возложения венка к Вечному огню в мемориальном комплексе Яд-Вашем в Тель-Авиве нужно быть обязательно в головном уборе, я впервые задумался, как держится эта самая кипа (шапочка размером с кофейное блюдце) на еврейских макушках.

– Не волнуйтесь, Владимир Филиппович, – говорит один из "прикрепленных" сотрудников Федеральной службы охраны, – мы проверяли. Этих шапочек у входа в мемориал целая корзина. И у служителя есть заколки-невидимки, чтобы их крепить к волосам.

– Нет, Слава, не в этом дело. Хоть я никогда не страдал антисемитизмом и у меня полно друзей евреев, но я не могу надеть на свою казачью голову еврейскую кипу. Идите покупайте мне красивую, элегантную черную шляпу.

Когда я примерял принесенную вскоре шляпу, один из членов нашей делегации со смехом сказал:

– Владимир Филиппович, ты откуда уходил, туда и пришел. Если по бокам прикрепить пейсы, будешь вылитый ортодоксальный еврей.

– А так вылитый американский мафиозо тридцатых годов, – добавил другой.

Предрассудки они и есть предрассудки, что называется, логики не ищи!

Ставка на русских

Во время официального визита делегации Совета Федерации в Израиль представители принимающей стороны настойчиво добивались, чтобы я включил в программу незапланированную встречу с лидером оппозиционного блока "Ликуд". И сотрудники израильского МИДа, и работники аппарата кнессета, недавние выходцы из России, твердили одно и то же:

– Вы должны встретиться с нашим Биби!

– Во-первых, кто такой Биби? А, во-вторых, почему я должен с ним встречаться?

– Биби – это лидер нашей оппозиции – Биньямин Нетаньяху, и вы должны с ним встретиться потому, что он будет следующим премьер-министром Израиля.

Пошел советоваться с нашим послом Александром Бовиным. В отличие от российских послов в других государствах мира, он никуда меня не сопровождал, а сидел в посольстве в кресле, опираясь на массивную трость и, как мудрый гуру, давал советы. Он тоже порекомендовал встретиться с Биби. Уплотнив программу, поздно вечером мы встретились с лидером оппозиции Биньямином Нетаньяху в довольно тесной комнатке в здании парламента. (Это вам не апартаменты КПРФ в здании нашей Госдумы.) После обмена приветствиями я без всяких дипломатических экивоков начал с главного:

– Господин Нетаньяху, ваши сторонники говорят, что вы обязательно победите на предстоящих выборах и станете премьер-министром. Вы так же уверены в успехе, как и они?

– Да!

– И на чем, простите, основана эта уверенность?

– На том, что я сделал ставку на русских.

– ??

– Я не совсем верно выразился. Под русскими в данном случае надо понимать приехавших из России. Они совсем не похожи на "коренных" израильтян. Они более решительные, более жизнестойкие, более прагматичные. Они так привыкли "крутиться" при социализме, что находят выход из любой ситуации. Сегодня мы объединили свои усилия, и это нас обязательно приведет к победе!

Как показала история, господин Нетаньяху оказался прав. В мае 1996 года он стал премьер-министром Израиля.

Не надо стрелять без предупреждения

Как выяснилось, обычай моряков – не брать на борт военного корабля женщин – во многом оправдан. Выход в море одного из лучших кораблей Балтийского флота – эсминца "Настойчивый" для проведения коротких учений с боевыми стрельбами, с главным военным инспектором Российской Федерации Константином Кобецем и Председателем Совета Федерации Владимиром Шумейко на борту, привлек повышенное внимание журналистов. После настойчивых просьб на "Настойчивом" (прошу прощения за невольный каламбур), по личному разрешению командующего Балтийским флотом Владимира Егорова, среди других представителей средств массовой информации оказались две женщины, оператор одного из каналов Калининградского телевидения и корреспондент НТВ Марианна Максимовская. Отвалили от причальной стенки славного города-порта Балтийска и вышли в море. Примерно через час прибыли в заданный район. Всех гостей пригласили на правый борт. По плану учений, выстрелами одновременно из двух (носовой и бортовой) скорострельных пушек необходимо было поразить плавающую мину, которая качалась на волнах в нескольких кабельтовых от нашего корабля. Внимание всех присутствующих было сосредоточено на этой мине, когда вдруг со страшным грохотом и воем "заговорили" обе пушки. Шесть бешено вращающихся стволов каждой из них прочертили над морской поверхностью две огненные трассы, которые сошлись в одной точке на мине. Взметнулся столб воды, и стрельба закончилась. Все принялись оживленно обсуждать происшедшее и тут заметили, что не видно Марианны Максимовской. Она сидела под бортовой стенкой на стальной палубе, низко пригнувшись и охватив голову руками. Помогли ей подняться.

– Надо же предупреждать, когда стрелять собираетесь. Нельзя же так! У меня сердце остановилось, – с мягкой укоризной сказала она, обращаясь к морякам.

Эмансипация эмансипацией, но лучше, когда милый голос Марианны звучит из студии в теленовостях, а не из какой-нибудь "горячей точки". Война и женщины несовместимы.

Разрешите получить замечания

По Конституции, Совет Федерации утверждает указы Президента о введении военного и чрезвычайного положения и решает вопросы использования Вооруженных сил России за пределами ее территории. Председатель Совета Федерации обязан знать реальное положение дел в войсках.

В расположение гвардейской ордена Кутузова дивизии ракетных войск стратегического назначения мы вылетали вместе с командующим РВСН генералом Игорем Сергеевым из аэропорта города Жуковского на его самолете. Расположились в салоне командующего, пристегнули ремни. После короткого разбега наш Ту-134 так резко взмыл вверх, что мы заняли в креслах почти горизонтальное положение. За разговорами незаметно пролетело время, самолет стал снижаться над аэропортом Иваново. Вдруг он начал стремительно терять высоту и, как мне показалось, плашмя, всеми колесами сразу шлепнулся на бетонную полосу. Секунду постояв, как бы отдышавшись, нехотя покатил вперед и через некоторое время остановился. Из кабины появился бравый полковник в летной кожаной куртке, лихо вскинул руку к козырьку фуражки и отчеканил:

– Товарищ Председатель Совета Федерации, разрешите получить замечания!

– Да уж какие тут замечания... Есть только один вопрос. Что ж вы, полковник, так плохо летаете? Грубо говоря, чуть все кишки из нас не вытряхнули. Ну мы-то ладно, вы самолет командующему разобьете. На чем он летать будет?

– Извините, но я только три дня как перешел на новую службу из истребительной авиации. Не привык еще к гражданскому самолету. Исправлюсь.

– Ну, исправляйтесь. – Я пожал ему руку.

Спустившись по трапу, мы пересели в ожидавший нас вертолет и полетели дальше. Целый день мы провели в расположении дивизии. Знакомились с техникой, с характером несения службы и воинским бытом обслуживающих "главный инструмент современной международной политики". Я узнал "страшную военную тайну", ахиллесову пяту гордости РВСН – подвижного ракетного комплекса "Тополь". Оказывается, его боеготовность и надежность зависят не от системы электронного управления, а от регулярности выплаты заработной платы служащим по контракту водителям семиосных ракетных тягачей. Стоит им забастовать, устав от трех-четырехмесячных задержек с выплатой денежного содержания, – и все, кончилась подвижность!

Поздно вечером мы вернулись в Иваново и снова заняли места в своем Ту-134. Плавно взлетели, плавно приземлились в Москве. Замечаний по полету не было.

Глава 7

Таланты и поклонники

В момент трансформации правительства Гайдара в правительство Черномырдина я из первого вице-премьера, отвечающего за промышленность, транспорт, связь и энергетику, "превратился" в первого вице-премьера, отвечающего за идеологию. Выражаясь партийно-советским языком, я курировал деятельность Минпечати и информации, Минобразования, Минкультуры, Миннауки, Госкомвуза, ВАКа, Комитета по делам молодежи, Комитета по физической культуре и спорту, Комитета по кинематографии, Российского агентства интеллектуальной собственности, Госархива и Роскадров. В мои обязанности входило также осуществление от имени Правительства РФ контактов с политическими партиями, общественными движениями, религиозными конфессиями, с организациями малого и среднего бизнеса. Объем работы был огромный, но я благодарен судьбе за то, что именно эта работа дала мне возможность познакомиться с видными учеными, деятелями науки и культуры, а главное, с очень хорошими людьми.

Как рождаются анекдоты

С Юрием Владимировичем Никулиным я впервые близко сошелся в конце 1992 года на торжественном собрании по случаю пятидесятилетия Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ) при Президенте РФ. Мне было поручено прочитать поздравление Президента Ельцина, а Юрия Владимировича пригласили, естественно, на неформальную половину собрания.

Когда генерал А.В.Старовойтов – руководитель ФАПСИ предоставил мне слово, я поднялся на сцену и оглядел зал. Мне кажется, что ни до, ни после я не видел такого серьезного зала. Дело в том, что ФАПСИ в прошлом – одно из управлений Комитета госбезопасности СССР, поэтому в зале сидели ветераны КГБ (я тогда впервые увидел двух– и трехзвездочных генералов еще в той, знаменитой форме). В зале были одни мужчины и, несмотря на праздник, атмосфера была тяжелой, я бы сказал, свинцовой. Я произнес несколько приличествующих моменту слов, прочитал поздравление Бориса Николаевича и после жидких аплодисментов вернулся на свое место рядом с Никулиным. Пока выступали другие участники "торжественной части", я поделился с Юрием Владимировичем своими впечатлениями о тягостной неподвижности зала и абсолютно уверенно добавил:

– Ну, вы-то их развеселите.

И вот, наконец, Старовойтов громко объявляет:

– Нас пришел поприветствовать Юрий Владимирович Никулин!

И... тишина. Обычно, сколько я помню, при объявлении выхода Юрия Никулина всегда раздавался гром аплодисментов, а здесь – тишина! Юрий Владимирович с трудом поднялся со стула и, повернувшись ко мне, тихо сказал:

– Да, вы правы, свинцовый зал. Надо что-то придумать.

Поднявшись на сцену, в абсолютной тишине он подошел к микрофону и после некоторой паузы произнес:

– У "Армянского радио" спросили: "Был ли у Ленина сифилис?" Тишина стала прямо-таки гробовой. Напомню, дело происходило зимой 1992 года. После "горбачевской гласности" уже установилась "ельцинская свобода слова" и, устав за 70 лет от восхваления, почти все СМИ ударились в очернение образа "вождя мирового пролетариата". А тут еще и Никулин задает такой вопрос в такой зал! Юрий Владимирович выдержал очень долгую паузу и говорит:

– "Армянское радио" отвечает: "Мы не знаем, был ли у Ленина сифилис, но мы точно знаем, что у Ельцина был бурбулис!"

И зал просто взорвался аплодисментами и смехом. А Никулин выдержал еще одну долгую паузу и, когда все успокоились, добавил:

– Хорошо только, что бурбулис через поцелуй не передается!

И снова смех, и долгие нескончаемые аплодисменты. Дальше все происходило, как обычно бывало, когда выступал Юрий Никулин. Это был уже его зал и его зрители.

Вернувшись после выступления на место, Юрий Владимирович сказал мне:

– Ну вот, хотите – верьте, хотите – нет. Этот анекдот про сифилис и бурбулис я придумал на ходу, поднимаясь на сцену.

Покажи слона

От раза к разу наши встречи с Юрием Владимировичем Никулиным (а встречались мы чаще всего на различных официальных и артистических "тусовках") стали носить "профессиональный" характер – мы обменивались анекдотами, как говорится, рыбак рыбаку. Конечно, он знал их намного больше, но и мне удавалось иногда заставить этого великого анекдотчика достать блокнот и записать новый для него анекдот. Кстати, Юрий Владимирович учил всегда дослушивать их до конца, так как "даже если ты этот анекдот знаешь, слушай – может быть другой вариант концовки".

Как-то на одном из фуршетов по случаю (не помню теперь какой) премьеры, когда вечер подходил к концу и за столом уже сидя, а не стоя осталась довольно тесная компания, Юрий Владимирович задал вопрос:

– На какую тему мы еще не рассказывали сегодня анекдоты?

В ответ я предложил вспомнить серию о цирке.

– Ну, о цирке я, наверное, знаю все, и старые, и новые, – сказал он. Но я все-таки рискнул и рассказал один из старых.

К директору цирка приходит человек и говорит:

– Я – дрессировщик, и у меня есть для вас сногсшибательный номер!

– И что это за номер?

– Дрессированные блохи!

– Нет, нам такой номер не нужен. Его министерство культуры не утвердит.

– Мой номер уже утвержден райкомом партии. Вот свидетельство.

– Тогда показывай.

Пришедший расстегнул свой пиджак, под которым, кроме голой безволосой груди, ничего не было, раздвинул полы пиджака в стороны и, обращаясь поочередно к правому и левому внутренним карманам, громко сказал:

– Девочки! Приготовились! Ап!!!

Блохи быстро построились в буквы, и на груди зачернело – "Слава КПСС!".

Отсмеявшись, Юрий Владимирович говорит:

– Я этот анекдот не знал, признаюсь, но отвечу на него не менее старым.

Ситуация та же. К директору цирка приходит маленький тщедушный человек и говорит:

– Я могу изобразить любого зверя.

– Любого? – с сомнением спросил директор, глядя на его неказистую фигуру.

– Да, любого!

Рассказывая, Никулин поднялся со стула и с непроницаемым лицом стал медленно выкладывать на стол содержимое карманов своих брюк. На столе появились платок, расческа и еще какие-то мелочи. Внимание всех было приковано не только к его рассказу, но и к этим совершенно непонятным манипуляциям.

– Покажи слона.

– Пожалуйста вам слон!

С этими словами Юрий Владимирович вывернул пустые карманы брюк наизнанку и растянул их в стороны

– Вот уши! Хобот показывать?

Это надо было видеть. Смеялись в буквальном смысле до слез.

МЯГКИЙ АНЕКДОТ

Совет Федерации первого созыва был очень разнородным по своему составу. С одной стороны, все мы были депутатами, избранными в своих избирательных округах как независимые кандидаты по мажоритарной системе, то есть, с одной стороны, все равны, а с другой – в составе нашей палаты были и министры, и главы администраций краев и областей, и президенты входящих в Россию республик. Мне, руководителю, необходимо было поближе всех узнать не по должности и политическим пристрастиям, а глубже: кто чем дышит, почувствовать коллектив. Давно известно, что узнать людей легче всего можно в приятной неформальной обстановке, и лучше всего за столом.

Вскоре после начала работы Совета Федерации первого созыва была организована встреча депутатов с московскими артистами, но не в концертном зале, а именно за накрытыми столами. Среди приглашенных были Валентина Толкунова, Лев Лещенко, ансамбль "Русская песня" Надежды Бабкиной и, конечно же, Юрий Никулин.

Когда подошла его очередь, он вышел к микрофону, оглядел зал и сказал:

– Я вижу, что в нашем зале уже очень весело, но, несмотря на это, и мне хочется внести свою лепту в это веселье. Начну с простенького анекдота.

Муж и жена лежат в постели. Жена говорит:

– А у меня завтра день рождения.

– Ну и что? – спрашивает муж.

– А какой подарок ты мне собираешься подарить?

– Могу трахнуть!

Жена обиделась и отвернулась к стене. Муж полежал, полежал и говорит:

– Ну, если обиделась, тогда и лежи, дура, без подарка.

Засмеялись не все. Особенно смущена была женская половина зала. Тогда Юрий Владимирович озабоченно говорит: