Текст книги "Бортжурнал КСП"

Автор книги: Владимир Журавлёв-Даманский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Макс улыбнулся. Добрая у него улыбка.

– Хитрый ты, Вольдемар... Хорошо, сейчас с Ганс говорить...

Они переговорили с Гансом.

– Гут, Вольдемар. Полезь в машина. Склад знаю где...

Всё вышло лучше и не надо. Всё получилось так похоже на правду, что заспанный полицейский даже не заподозрил ничего. Ганс в кузове складывал ящики, а Макс подгонял нас, как заправский фашист:

– Шнелль! Шнелль! У-у, шайзе!

А мы старались изо всех сил. Пот катил градом. Я замешкался – Макс дал мне настоящего пинка под зад: я чуть не запахал носом. Получил затрещину Костька, не миновала оплеуха и Кузьку, как ни старался он пробегать мимо Макса стрелой, рискуя уронить ящик.

Я понимал – так нужно... Возникнет у полицая малейшее подозрение – и мы пропали. Все. И Макс с Гансом. Значит, нужно терпеть.

И Макс отдавал себе отчёт, насколько опасна игра, но помогал грузить ящики в машину. И полицейского заставил. Сначала тот взялся неохотно за работу, а потом разошёлся, даже мундир снял.

Сделали четыре рейса. Для машины это немногим больше четырёх часов.

– Хватит, – сказал Макс хрипло, вытирая пот с лица. – Генуг. С порох шутить опасно. Передай ваш командир, отряд карательный есть в Васильевке. На операций пойти будет. Сюда, в горы, понятно?

Макс улыбнулся:

– Будешь прийти в Васильевка, к Макс в гости иди. Наш команда, где церква – там...

И они уехали. Макс открыл дверку, высунулся из кабины и помахал на прощанье пилоткой.

Сегодня мы идём на новое задание, снова в Васильевну. Костька и Кузьма ушли вперёд: всё-таки мы не доверяем Кузьке. Он какой-то непонятный. Всё про Макса да Ганса расспрашивал: кто, да что, да как? Я отделывался общими фразами.

Дядя Вася очень огорчился, когда узнал, о чём Макс говорил:

– Эх, мелюзга! Недогады! Всё нужно было разузнать у Макса...

Вот теперь и идём разузнавать. Максу проще разведать, какие силы у карателей: он – немецкий солдат.

А день сегодня такой тёплый и хороший! Поют цикады, синички щебечут, где-то курлычет горлинка. Лес зелёный и приветливый. Стоит такая тишина, будто и войны нет. Как хорошо было в мирное время. Как хорошо было ходить в школу...

Тревожно почему-то на сердце. Скорей бы война кончилась. Будем идти обратно, снова заскочу в Малый грот, чтобы записать, как справились с заданием. Может, последняя это встреча с Максом...»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ПЛЕННИКИ МАЛОГО ГРОТА

На этом бортжурнал обрывался.

Безмолвно сидели на старых фашистских газетах четверо злополучных путешественников, всё ещё под впечатлением прочитанного.

– И всё, – шепнула Танька. – Они больше не вернулись. Как хорошо, что тайник не открыли Кузьке. Он всё бы уничтожил...

– Не верили, – вздохнул Андрей. – А я-то с Яхой носился...

– Яха отца себе не выбирал, – возразил Вовка.

И снова тишина в Малом гроте Пиратов. Потрескивает чуть слышно фитиль догорающей свечи. Колеблющееся пламя при свете дня почти невидимо. Светлые солнечные зайчики дрожат на бугристой стене.

– Вот гад! – сказал Андрей негромко, но достаточно выразительно. – Всё-таки предал отряд... И Костьку с Вадимом... Нужно скорее деда Аникея в Москву посылать с бортжурналом...

Вовка глядел вдаль, на зелёные волны Джунглей, виднеющиеся из грота, на ясное безоблачное небо и молчал. «Кузьму бортжурналом не припрёшь к стенке, – думал он. – Нужны другие доказательства. Где взять их?»

– Да-а... – протянул он, думая о своём. – О предательстве Кузьмы нет ни слова в бортжурнале. Он всё повернёт в свою пользу...

Танька неожиданно рассердилась:

– Дудки! Как повернёт, скажи? Всё ясно – он предатель!

Димка горячо поддержал девочку:

– Или, думаешь, Кузьма и вправду убежал? Врёт! Отпустили!..

– Ничего я не думаю, – вздохнул Вовка. – Нужны прямые доказательства. С Зоей Петровной посоветоваться надо, с дедом Аникеем.

Свеча на выступе догорела, фитиль качнулся, коротко зашипел и погас. Белая струйка дыма потекла вдоль стены к выходу, постепенно рассеиваясь. Андрей проследил за ней взглядом.

– Нужно могилу искать, – сказал твёрдо. – Они оставили нам тайный знак. Даже сама могила – доказательство...

– Кузьма знает, где могила, – сказал Вовка тихо. – Только как у него выпытать?

Танька сидела неподвижно, слушала мальчишек и морщила лоб.

– Вовочка, – сказала она, привстав, и глаза её заблестели. – Я, кажется, знаю, где могила... Точно, кажется, знаю...

Мальчишки с удивлением уставились на девочку.

– Под старым дубом. Там куча листьев ветками привалена. Захаба в тот раз приходил, разглядывал... Теперь я понимаю, зачем он приходил... Там могила...

– Вот гад фашистский! – зло сказал Андрей. – Дай подзорку, Вовка, на лагерь гляну. На берегу что-то виднеется. Может, Кузьма?

Андрей долго осматривал пустынные берега бухты Спокойствия, полуострова Таинственного, Скалистого острова, затем стал смотреть на полуостров Гостеприимства. Нашёл под грабом приютившийся дедов шалаш и засмеялся:

– Дед сидит у шалаша. Уху хлебает. Сюда поглядывает.

– И я ушицы похлебал бы, – вздохнул Димка.

– Твой лук, Вовка, добьёт до шалаша, как думаешь? – спросил Андрей, хмуря широкие чёрные брови.

– Не знаю. А что?

– Весточку послать бы. Так и так, дед Аникей, выручай.

– Попробовать нужно. – Вовка вынул из колчана стрелу, соскоблил перочинным ножичком чёрную краску с одного бока и протянул стрелу Таньке. – У тебя почерк разборчивый.

Карандаш нашёлся у Андрея. Вовка стал диктовать:

– Нас в скалах отрезал обвал. Выручай, дед Аникей. Нужна верёвка... Написала? Тащи лук, Димка. Он на той площадке.

Димка принёс лук, Вовка вышел на площадку и стал целиться.

– Деда не зацепи, – предупредила Танька.

– Не задену. Ты в подзорку гляди, где стрела ляжет...

Девочка приложилась к окуляру и замерла.

Зазвенела тугая тетива, и стрела стремительно понеслась к цели. Танька видела, как дед Аникей поднял голову и стал слушать. Потом встал, пристально вглядываясь в обрывистые берега, и сделал несколько шагов по направлению к озеру.

Стрела не долетела до полуострова Гостеприимства, беззвучно ушла под воду.

– Жаль, зря пропала, – вздохнул Вовка и отложил лук.

Димка лёг на краю площадки и стал смотреть на холодные воды озера. Площадка обрывалась круто: береговой линии не было видно.

– А если ласточкой – в воду? – предложил он неуверенно.

Андрей почесал в затылке:

– Я умею прыгать с вышки, но тут высоковато. На пляже несколько ниже...

Таня скривила в усмешке губы:

– Ска-за-ал... «Несколько ниже...» Там я запросто прыгала, а здесь побоюсь...

Димка отполз от края площадки и встал:

– Я вот о чем думаю: как бы поступили на нашем месте ОНИ?

Все задумались. Вовка встал, расправляя плечи.

– У нас верёвка есть. Можем одного кого-то спустить вниз. Не сидеть же сложа руки. Андрей, ты как?

– Андрей тяжёлый, спускайте меня, – сказал Димка.

Не согласилась Танька:

– Есть легче, чем ты, если на то пошло. Меня спускайте!

– Тобой рисковать не будем, – вмешался Андрей. – Какие мы... мужчины после этого?

Девочка весело рассмеялась:

– Уморили! Ой, уморили! Мужчи-ины! – и запротестовала ещё энергичней. – У нас равноправие! Спущусь только я!

– А если там змеи, или мыши летучие? – заметил Вовка.

– Хоть драконы! Не забоюсь!

Вовка смотрел на девочку и улыбался.

– Нет, Таня, – сказал он. – Это дело мальчишек, а не девчонок... Пускай Димка лезет...

– Ах, так!—вызывающе произнесла девочка.– Тогда вот! Я умею прыгать с вышки не хуже вас! Хвастунишки!

И не успели мальчишки сообразить что-либо, как её пионерская форма уже лежала у ног, и девочка ступила на край отвесной площадки.

– До свидания, мальчики!..

– Ты с ума сошла, Танька! – Вовка кинулся к девочке, сообразив, наконец, что Танька совсем не шутит. Но было поздно.

Легко оттолкнувшись от скалы, Танька стремительно ушла вниз, выбросив вперёд руки.

Андрей рванул на себе рубаху – затрещали швы на плечах, брызнули во все стороны пуговицы и отбросил в сторону. Таким же образом стащил брюки и, не говоря ни слова, кинулся с обрыва вслед за Таней.

Димка распластался на краю площадки, свешиваясь вполтела над водой, и тревожно смотрел вниз на хмурые волны.

– Вовка... – голос его дрогнул. – Вовка, нигде их не видно. Понимаешь, нигде... Они утонули... Что делать будем?

Он отполз от опасного края, сел на холодные камни и заплакал. Вовка впервые увидел своего друга плачущим.

– Это ты всё, Вовка. Любишь командовать... Вот и докомандовался. Кого мышами да змеями запугать хотел? Таньку? Сам скорее испугаешься...

– Ладно тебе... Нюни распустил... – рассердился Вовка – Не может того быть, чтобы они утонули!.. Понял?

Он ступил на самый край площадки, едва удерживая равновесие, и глянул вниз. Озеро было пустым и спокойным. Совсем пустым, совершенно спокойным. Даже волн больших не было. Даже кругов, где сомкнулась вода над ними. Сцепив зубы, еле удерживая подступающие к глазам слезы, он сел на самом краю обрыва.

– Вода-то, что лёд, холодная, – сказал Димка, присаживаясь рядом с другом. – Судорога враз схватит под коленками...

– Перестань, – отмахнулся Вовка. – Без тебя тошно...

– Не нужно было спорить с ней, – упрямо продолжал Димка. А Андрей тоже, как сумасшедший...

– Кто ж знал, вздохнул Вовка. – Вот что делает с человеком любовь.

– При чём тут любовь? Глупость одна, – возразил Димка, пристально глядя вниз.

– Любовь, – убеждённо повторил Вовка. – Танька– то и кинулась оттого, что влюбилась в Андрея.

– Ну да, – не поверил Димка. – А Андрей?

– И Андрей. Ты же не кинулся Таньку спасать. А он кинулся. Почему? Потому что тоже влюбился. В Таньку...

Они помолчали. Димка повернулся к другу. Лицо его было бледным, на щеках следы от слез.

– Что делать будем, Вовка?

Тот перегнулся через край площадки и крикнул:

– Андрей!

– Э-эй! – повторило эхо.

– Чего? – отозвались обрывы.

– Ты слыхал? – шёпотом спросил Димка, чувствуя, как мороз забирается под рубаху.

– Слыхал, – прошептал Вовка. – Что это?

– Н-не знаю... Наверное, эхо... Крикни ещё...

Вовка крикнул чуть громче:

– Андрюша-а!

– А-а! – откликнулось эхо.

– Чего тебе, Вовка? – чётко донеслось снизу.

– Андрей! – радостно крикнул Димка. – Ты живой? Слышишь?

– Конечно слышу! Не глухой! – ответил Андрей. – Раскричались на всё озеро, конспираторы...

– Где Танька?

Несколько секунд длилось молчание. Потом Андрей отозвался:

– Здесь. Где же ей быть?

– Пусть откликнется...

Снова короткое молчание.

– Она не может...

– Что с ней? – не выдержал Вовка. – Отвечай! Слышишь?

– Чуть не утопла Танька, – ответил после короткой паузы Андрей. – Посинела вся. Дрожит... Воды нахлебалась... Еле дышит...

И тут же раздался заливистый девчоночий смех.

Друзья облегчённо вздохнули.

Из-за скалистого мыска полуострова Гостеприимства выплывала знакомая голубая плоскодонка, держа курс к безымянному острову.

– Корабль на горизонте! – крикнул радостно Вовка. – Разводи костёр из фашистских газет, Димка! Слышишь, Андрей? Дед Аникей идёт на помощь на «Арабелле»... Понял?

– Слышу, – откликнулся Андреи. – Понял. Вижу корабль...

На площадке вспыхнул яркий костёр, пожирая старые фашистские газеты. Дед Аникей заметил дымок и перестал грести. Димка схватил голубую рубаху Андрея, нацепил на Вовкин лук и стал размахивать этим флагом.

Через несколько минут «Арабелла» подплывала к обрывам в том месте, где под скалой нашли приют незадачливые прыгуны.

– Бери бортжурнал, Димыч. Сейчас нас выручат, – сказал Вовка и сунул в карман маленький блестящий пистолет.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОД СТАРЫМ ДУБОМ

Впереди, с боевым автоматом на груди и двумя запасными рожками у пояса, шёл Андрей. За ним – налегке – Таня. Димка нёс на плече лопату деда Аникея, а за поясом у него торчал маленький Вовкин топор. Шествие замыкал Вовка с неразлучным луком в руках и колчаном у пояса.

Изредка Вовка останавливался и прислушивался, держа руку на тетиве. Всё казалось – кто-то крадётся за ними. Вовка отставал и подолгу стоял наготове, сжимая оперение стрелы и вслушиваясь в настороженную тишину леса.

Не выходя на поляну Тюльпанов, отряд остановился.

– Мы у цели, – сказал Вовка. – Нужно выслать на всякий случай разведку, чтоб на Кузьму не напороться.

Андрей погладил ствол автомата.

– Что разведывать? С нами автомат. Кузьма не посмеет сунуться.

Вовка нахмурился:

– В разведку пойдём мы с Димкой. Дисциплина в отряде будет железной! Шутки кончились, Гроза. Ты должен был это понять на площадке, когда летели камни. Тогда нам повезло: козырёк спас. В лесу козырьков не будет... Ждите нас здесь. Никуда ни шагу.

– И не мыркайте! – добавил Димка, передавая Таньке лопату.

Неслышно ступая, мальчишки исчезли в густых кустах.

Танька положила лопату на землю и села на скользкий черенок. Андрей присел на траву.

– Любит командовать Вовка. Пойдём и мы... Будем ждать, что ли?

– Тише! – зашептала Танька. – Будем ждать. Кто-то идёт... Замри! Схоронись за куст!

Внизу на тропе раздались осторожные шаги.

– Двое, – сказала девочка. – Идут сюда...

– Конечно, двое, – усмехнулся Андрей. – Вовка и Димка...

Танька недовольно посмотрела на него:

– Их не услышишь. Кто-то чужой идёт...

По другую сторону поляны кустарник раздвинулся и показалась вихрастая голова в голубой, как у Андрея, испанке.

– Яха! – выдохнула Танька. – Что ему тут надо?

– И Витёк, – добавил Андрей, заметив рядом с Яшкой другого мальчишку.—Нас, видно, ищут...

Не выходя из кустов, Яшка Захаба долго стоял на опушке, прислушиваясь к шорохам, потом вышел на поляну. За ним следом плёлся Витёк. Они пересекли поляну и нырнули в кусты шагах в десяти от наблюдателей. А спустя минуту рядом с Андреем бесшумно появился Вовка Буркун.

– Пойдёмте, – сказал негромко. – Димка ждёт внизу...

По знакомой тропе вышли к старому дубу.

Как и говорила Танька, под дубом оказалась куча прошлогодних листьев, придавленных валежником. Завал оказался свежим, это насторожило Вовку. Быстро раскидали ветки, разгребли листья. Под ними оказалась продолговатая выемка: земля будто просела.

– Могила... Точно... – хрипло сказал Вовка. – Дай автомат, Андрей. Начинайте копать – я сегодня в карауле буду...

Он взял автомат, щёлкнул предохранителем и, держа палец на спускном крючке, двинулся в глубь лесной чащи.

День прошёл спокойно.

Сняли верхний слой земли на расстоянии десяти шагов вокруг впадины, размяли в пальцах каждый комок перегноя, прощупали каждую веточку, каждый жёлудь. Никаких признаков тайного знака, на который так рассчитывали друзья, не оказалось. Кроме проржавевших гильз от немецкого автомата день ничего не принёс.

– Мы на верном пути, – сказал Вовка, когда вечером друзья отдали ему старые автоматные гильзы.

Не принёс ничего и второй день. Когда углубили выемку, ясно обозначился жёлтый глинистый прямоугольник засыпанной когда-то ямы.

– Могила... Точно... – сказал Вовка и снял пилотку.

Прошёл ещё день, не принесший ничего нового. Не попадались больше даже автоматные гильзы. Вовка копал медленно. Таня с беспокойством следила за лопатой. Чем глубже становилась яма, тем было тревожнее.

На четвёртый день Андрей отказался идти на дежурство.

– Зачем? – спросил мягко. – Кому мы нужны? Захаба водит пионеров по лесу, рассказывает байки, а ты стой, как дурак...

– Стой, как умный, – сказала Танька и улыбнулась.

Вовка слушал Андрея молча, внешне спокойно, только в сероватых глазах вспыхнули холодные искорки:

– Всё? Отдай автомат Таньке. Она за тебя подежурит...

Танька по настоянию Андрея была освобождена от этой обязанности. Андрей ничего не сказал в ответ, круто повернулся и скрылся в густом кустарнике.

Начало этого дня принесло неожиданность. Разминая первую же лопату глины, Танька ощутила в пальцах жёсткий упругий ободок. Аккуратно счистила с него прилипшую глину и чуть не вскрикнула. На ладони заблестело серебряное колечко. Боясь дышать, она протёрла утолщённую часть кольца, напряжённо вглядываясь, прочла надпись, и в её зеленоватых глазах зажглось изумление.

– Вовка, – еле выговорила она. – Гляди сюда...

Мальчик взял колечко и поднёс к глазам.

– Любава?! – сказал, обводя друзей ничего не понимающим взглядом. – Почему Любава?

– Как ты не понимаешь, Вовка, – тихо сказала девочка. – Её колечко Костька носил...

Из кустов вышел Андрей.

– Что нашли? – спросил издали.

Вовка встретил Андрея сурово:

– Почему ушёл с поста? Сейчас бдительность особенно важна...

– Посмотреть нельзя! – обиделся Андрей. – Командир нашёлся!

Лицо Вовки потемнело, брови сдвинулись:

– Нельзя! Командир! Танька, возьми автомат! Мы не можем доверять ротозеям...

– Что ты носишься с Танькой?! – Андрей круто повернулся и скрылся, только зашумели ветки.

И никто, даже Вовка, не услышал шороха в ближних кустах.

Кольцо не было главной находкой. Ещё большей неожиданностью оказался серебряный кружок, обнаруженный Димкой в плотном комке глины. Это была расклёпанная и потому увеличившаяся в размерах старинная серебряная монета. На плоскостях не сохранилось ни царского орла, ни знаков её достоинства. Только по окружности остались зубцы да на одной стороне – чёткая надпись: «Вадим Буркун. Светлые Ключи. 1942 год». Отполированную поверхность другой стороны беспорядочно бороздили линии, чёрточки, царапины.

«Неужели знак тайный?» – чувствуя, как замирает сердце, думал Вовка, оттирая кружок о штанину.

Танька и Димка не сводили глаз с командира. Вовка, затаив дыхание, поворачивал кружок, пытаясь разобраться в сплетении чёрточек и царапин.

И вдруг из них сложились буквы, сложились слова. Вовка закрыл глаза, вытер ладонью вспотевший лоб и снова впился взглядом в блестящую поверхность кружка. Это не был обман зрения. На расклёпанной монете проступала прыгающая, неровная надпись:

«С нами Макс и Ганс. Кузьма нас предал. Отомстите».

– Что там, Вовка? – нетерпеливо спросила девочка. – Дай гляну...

– Тут написано! Руками не хватай... Видишь?.. Вот что нужно было деду в Москву захватить вместе с бортжурналом... Гляди!..

– Ага, вижу... – выдохнула Танька, читая надпись.– Значит, и Макс с Гансом в этой могиле?

– Значит, здесь, – сказал Димка, заглядывая через Танькино плечо.—Ну и фашист Захаба!.. Ну и гад!.. Сам предал, а на других свалил... Ещё и деда называет предателем...

Друзья не заметили, как из-за куста вышел Андрей, осторожно положил автомат на землю и на цыпочках подкрался к ним сзади.

– Дай-ка я гляну, что написано, – сказал Андрей, кладя руки на плечи Димке и Вовке.

Но глянуть ему не пришлось. Зашуршали листья, и совсем рядом раздался негромкий голос Захабы:

– Ну-ка, покажите, ребятки, что там у вас?..

Вовка резко обернулся на голос.

Захаба стоял шагах в пяти от ямы, держа наготове их автомат. Усмешка, похожая на гримасу, кривила его тонкие губы.

Первой мыслью и первым движением Вовки было схватить свой верный лук, и он сделал шаг в сторону дуба. Димка сжал черен лопаты, подавшись вперёд. Танька отшатнулась.

– Ни с места! – прохрипел Захаба, уловив движение мальчишек. – Застрелю, кто бежать вздумает! Ишь, бандиты! С автоматами по лесу шляются...

Немецкий автомат вздрагивал в его руках.

– Эх, Андрей, а всё ты... – тихо проговорил Вовка.

– Молчать, бандиты! – грозно вскрикнул Захаба.

А рядом в кустах лежал Яшка и, ничего не понимая, глядел на отца. Когда они с Витьком час назад набрели на Вовкин отряд и увидели настоящий автомат у Андрея, решили немедленно сообщить о своем открытии следопытам. Витёк кинулся к лагерю, а Яшка остался в засаде.

Теперь всё изменилось. Отец нарушил их планы.

Яшка увидел, как в руке у Андрея сверкнул нож. Отец успел увернуться от удара, и лезвие глубоко вошло в ствол дуба. Тогда Андрей рванулся прямо на автомат, крикнул, задыхаясь:

– Предатель! Гад фашистский!

Яшке стало страшно. Он вжался в землю, затаил дыхание. Отец поднял автомат навстречу Андрею.

– Стой! Застрелю! – крикнул приглушенно.

Андрей не остановился. Он схватил автомат за ствол и рванул к себе. Коротко забилось пламя, рыкнула автоматная очередь – Андрей упал. Голосисто закричала Танька, бросаясь к товарищу.

Дрожа всем телом, Яшка смотрел на отца: никогда он не видел его таким страшным.

– Руки вверх, Захаба! Бросай автомат! – раздался звенящий голос, и Яшка увидел в руке у Вовки маленький блестящий пистолет.

Отец не бросил автомат, рывком повернулся к Вовке.

– Папка! – закричал Яшка, срывая голос. – Что ты делаешь?!

Он кинулся к отцу и вцепился в горячий ствол автомата.

– Щенок! – прохрипел отец.

Сильный удар швырнул Яшку на землю. Падая, он услышал сухой короткий щелчок, увидел, как отец, нелепо взмахнув руками, стал оседать и упал. Яшка кинулся к нему. На него смотрели помутившиеся чужие глаза, наполненные ненавистью и болью.

– Щенок! – повторил отец, напрягая последние силы, и поднял автомат.

Выстрелов Яшка не слышал. Почувствовал только, как что-то обожгло бок и руку, а огромный дуб, что стоял над ним, вдруг наклонился и стал стремительно падать. Потом завертелись перед глазами, как крылья огромной мельницы, его могучие ветки, и всё исчезло.

Вовка Буркун сжимал в руке влажную рукоять пистолета и смотрел, как Захаба, теряя сознание и силы, всё пытается освободить ствол автомата из-под навалившегося на него тела сына. Рядом с Вовкой, стиснув пальцами дрожащий черенок лопаты, стоял Димка. Танька плакала над телом Андрея.

А на поляну уже выскакивали, запыхавшись от быстрого бега, мальчишки и девчонки в голубых краснозвёздных испанках и пионерских галстуках на груди.