Текст книги "Всё как в жизни"

Автор книги: Владимир Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

СВЕРХЗАДАЧА

Здравствуй, дорогой племянник! Пишет тебе твой родной дядя Михаил Петухов. Очень рад, что поступил ты в литературный институт, правда, этим самым нарушил нашу семейную традицию. Можно сказать, на тебе закончилась профессиональная династия Петуховых. Ты ведь знаешь, что все Петуховы, начиная с пра – в пятой степени – дедушки были завбазами, что являлось предметом нашей фамильной гордости. Еще основатель нашей фамилии Федор Иванович Петухов отличился в войне с турками, успешно руководя базой по снабжению войск провиантом. Благодаря ему, а также генералам, турки были разбиты.

Один из Петуховых даже лично познакомился с Петром Первым, когда тот бил его тростью за упущение в работе базы. Ну, это я немного увлекся историей и отошел от главного. Так вот, дорогой племянник, коль уж ты всерьез решил заняться литературой, то послушай хотя бы моих советов. Ведь и я в молодости баловался писательством, когда меня однажды временно перевели с базы разнорабочим на пивзавод. Тогда в районной газете была опубликована моя заметка под названием «За большое пиво!» Так что способности к сочинительству передались тебе, очевидно, от меня.

Главное, ты должен стать самобытным писателем. Никому не подражай. Поэтому не читай Толстого, иначе станешь писать как Лев Толстой. Если что и читал у Тургенева, то выбрось из головы, иначе будешь сочинять как Тургенев. В общем лучше ничего не читай.

Если случится, что изберешь жанр юмора, то не вздумай писать смешно. Смешное уже было. Кропай только серьезно. Трагедии же придумывай веселые. Такого еще не было в мировой литературе. Тебя, конечно, сразу заметят. Неважно, кто…

Да, у меня к тебе есть вопросы. Сколько, например, платят писателю, когда он не пишет? Если прилично, то, может быть, не писать совсем? А коль уж будешь царапать пером, не выражай мысли коротко. Если наш бухгалтер Семенов, очень умный человек, сказал, что краткость – сестра таланта, то я бы добавил: а для гонорара – мачеха. И еще: можно ли обменивать рукописи своих сочинений на что-нибудь, допустим, рассказ – на пыжиковую шапку, повесть – на японский магнитофон, роман – на «Волгу»? В общем действуй, ставь перед собой сверхзадачи. С редакторами постарайся установить прочные связи. В случае чего обещай им что-нибудь. Моя же сверхзадача на это время – создать дефицит, которым я тебя морально поддержу.

Остаюсь почитателем твоего таланта, твой навек дядя Миша.

Постскриптум: узнай там, в Москве, приравнивается ли заведующий крупной базой к писателю или генерал-лейтенанту!

ДИССЕРТАЦИЯ

Защищался инженер Усенко – племянник известного профессора Ткаченко. Ученый секретарь объявил тему диссертации: «Принципиальные основы модернизации двигателя внутреннего сгорания».

Затем предоставил слово для доклада диссертанту. Усенко долго и путано говорил о конструктивных особенностях двигателя, приводил расчеты и закончил доклад демонстрацией чертежей. Вопросов было мало.

– Назовите марку двигателя, – попросил старый профессор Нигролов, вынимая из ушей вату.

Усенко прочитал по шпаргалке.

– Как здоровье дяди? – спросил доцент Балкин.

– Дядя жив, здоров.

Краткие и ясные ответы диссертанта понравились членам Ученого совета. Выступали оппоненты.

– Двигатель поражает габаритами. Однако автор не вышел за пределы здравого смысла и технической реальности, – сказал первый оппонент.

– Оригинально решена проблема ремня вентилятора. Автор заменил его обыкновенным брючным ремнем. При дефиците запчастей это даст большой экономический эффект. Итак, двигатель продуман до мелочей, – заключил второй оппонент.

Был зачитан отзыв с производства, в котором говорилось, что Усенко аккуратно платит профсоюзные взносы, является дружинником. При его содействии был задержан мелкий хулиган.

Диссертант поблагодарил членов совета и оппонентов, взглянул на чертежи и обомлел: он не предусмотрел коленчатый вал, без которого двигатель работать не может. Ему стало плохо.

– Доктора бы! – слабым голосом сказал диссертант.

– Доктора? – удивился председатель. – Это ты, братец, загнул, для доктора тема мелковата.

Усенко присвоили степень кандидата технических наук.

КАК ПОКУПАЮТ КОСТЮМЫ

Василий Титов зашел в ближайший универмаг купить себе новый костюм.

– Размер пятидесятый, рост третий, – доверительно сообщил он продавщице.

– Угораздило же вас родиться таким, – заметила она. – В наше время, чтобы прилично одеться, нужно иметь хотя бы пятьдесят четвертый размер. И потом ноги у вас как у кавалериста.

– Позвольте, – рассердился покупатель, – но моя фигура нравится жене.

– Любовь слепа.

Титов примерил несколько костюмов, но все они оказались увеличенной полноты. В пиджаке он напоминал какого-то жука.

– Неужто, у нас в городе одни только толстяки? – полюбопытствовал Василий.

– Тощие включены в план будущего года.

– Ну тогда дайте мне хотя бы брюки, – попросил Василий.

– Брюк нет, возьмите шорты, они вам к лицу.

– Позвольте, но шорты носят только летом, а сейчас на носу зима. А потом я очень люблю брюки. Это моя слабость. Я буду носить их только по праздникам.

Убедившись, что клиент подавлен, девица смягчилась и дала совет:

– Вы ужасно старомодны. В наше время подбирают не костюм к фигуре, а наоборот – фигуру к костюму.

– Действительно, – обрадовался Василий, – надо попробовать.

И он задался целью приспособить свою фигуру к наличным костюмам. Три месяца ел только мучные блюда, начисто забросил утреннюю гимнастику, в свободное время старался лежать неподвижно.

Когда Василий поправился на двадцать килограммов, он снова пришел в универмаг. Теперь висели костюмы только на тонких. Расстроенный Титов тут же на месте похудел на пару килограммов. Но, увы, этого оказалось мало.

– Вася, – сказала ему жена, – тебя нужно еще раз перешить. Как видишь, мы переборщили.

Василий сел на диету, почти совсем перестал есть…

Костюмы, к сожалению, исчезли совсем, а брюки были только шестого роста.

Ему посоветовали пить дрожжи. Титов отращивал себя два года. Наконец снова предстал перед своей мучительницей.

– Экая дубина вымахал! – откровенно удивилась продавщица. – Но в этом квартале одеваем только невысоких.

Титов махнул на все рукой. Да и жена согласилась:

– Никаких тебе, Вася, костюмов и штанов не нужно. Ты теперь и так вон какой видный мужчина…

СТИМУЛ

Мой знакомый Ерохин взял у меня в долг двести рублей, как объяснял, на ремонт «Запорожца».

– Вкладываешь надежно, – заверил он, – как в банк. Здоровье у меня еще отменное: двое начальников, которые имели со мной дело, – уволились, третий – перешел на инвалидность, а мне хоть бы что… Так что не беспокойся, со мной ничего не случится, в общем, отдам через месяц.

Прошел месяц, потом год, еще два… Денег как не бывало. При встрече Ерохин свой профиль показывает, а я стесняюсь спросить, боюсь зря обидеть человека недоверием.

На третий год решил отметить как-то неуплату долга. Пригласил однокашника по институту. Поговорили о жизни. Тост подняли за здоровье, за то, чтобы мечты каждого сбылись.

– А какая мечта у тебя? – интересуюсь.

– Хочу в космос слетать, – отвечает.

– Это, – говорю, – вполне возможно в наше время. Может быть, даже двухкомнатный корабль с раздельным санузлом выделит профсоюз. Учтут, что ветеран труда и прочее.

– Ну, а у тебя есть мечта? – в свою очередь спрашивает однокашник.

– Есть. Хочу вот долг получить обратно. Двести рублей.

Однокашник посмотрел на меня как на инопланетянина.

– Ну и фантазер же ты. Надо же додуматься. Вот и в институте посещали тебя всякие бредни. Все витаешь в облаках? Спустись, друг, на землю!

Я спустился и уже спокойно прожил еще несколько лет. На десятый – обзвонил друзей и любимого родственника не забыл.

– Что у тебя там стряслось, старик, – встревожился он. – Не звонил столько и вдруг позвонил. Заболел, что ли?

– Не заболел, круглая дата у меня.

– Как, – удивляется он, – тебе вроде, насколько я помню, сорок три.

– К возрасту это не имеет отношения, – говорю. – Представляешь, уже десять лет не возвращают долг.

– Тогда другое дело, с удовольствием разделю твою радость.

Конечно, развернулся я. Пели и плясали три дня. Я с книжки снял последние триста рублей.

А дальше жизнь пошла своим чередом. Родственник сменил место жительства, друзья как-то порастерялись, и когда исполнилось двадцать пять лет со дня неотдачи долга, то приглашать на торжество уже было некого. Думал я, думал и решил пригласить самого должника. Все-таки, какой-никакой, а живой человек.

– Приходи, – говорю, – Ерохин. У меня вроде как серебряный юбилей. Прожил я с неотданным долгом, как говорится, душа в душу четверть века.

К моему удивлению, Ерохин пришел. Оставил следы от грязных сапог на ковре и уселся глубоко в кресло. Первым поднял тост:

– Пью за то, чтобы у того мерзавца, который тебе задолжал, совесть пробудилась.

Я тут не выдержал:

– Так ведь, это ты у меня, друг любезный, брал в долг.

Поморщился он слегка и говорит:

– Вспоминаю, вспоминаю. Верно. Все собирался отдать, да не решался. Понимаешь, это было бы несправедливо. У тебя вон «Волга», а у меня только «Запорожец» и тот после ремонта. Да и денег у меня сейчас лишних нет: дачу строю. Но ты не беспокойся, я внуку оставил завещание, где указал долг.

– Так кто кому будет должен? – не понял я, – внук мне или я ему?

– Он тебе, – уточнил Ерохин.

Во мне затеплилась слабая надежда.

– Позволь, а сколько лет твоему внуку?

– Считай уже неполных три года.

– Так это сколько же мне надо еще прожить, сто лет?

– А сколько тебе стукнуло? – прищурился он.

– Пятьдесят восемь.

– Ну сто не сто, – успокоил он, – а лет двадцать еще протянешь. Чудак! Я же о тебе пекусь. Если бы не долг, так ты, может быть, давно уже загнулся. А так стимул у тебя есть.

«В самом деле, – думаю, – все легче, когда чего-нибудь ждешь. Да и пожить подольше хочется».

КРУГ

– Нейлонов?

– Слушаю, Николай Николаевич.

– Вот что, Нейлонов, срочно выясни, почему завод «Авралец» не выполнил план по выпуску бензопил новейшей конструкции и кто в этом виноват? Понятно?

– Понятно.

– В общем, разберись с бензопилами и доложи.

– Я уже разбирался, Николай Николаевич.

– Ну и что?

– Позвонил директору завода «Авралец». Могу сказать, энергичный и деловой руководитель. Так вот у него претензии к мебельной фабрике. Недополучил двести ручек к пилам. Обратился к мебельщикам. Бобров там главный. Очень принципиальный товарищ. В каждом цехе поставил динамики. Теперь токари повышают производительность труда под музыку. Бобров говорит, что лесокомбинат недодал лесоматериалов.

Разматываю клубок дальше. Звоню директору комбината Панову. Человек исключительный. Трудится с полной отдачей сил. Внедряет эстетику на производстве. Покрасил цеха комбината под цвет своей «Волги». Обедают все в одно время за пятнадцать минут. Зубы выдергивают прямо на работе. Роды скоро будут принимать в цехах… Спрашиваю Панова, почему задержал лесоматериалы? А он божится, что вины его в этом нет, леспромхоз подвел. До сих пор ждет от него лес-кругляк.

Ну, думаю, ниточка подходит к концу. Еду к директору леспромхоза. Требую от него лес-кругляк. А он чуть не плачет. Оказывается, от того самого завода «Авралец» недополучил двести бензопил. В общем, дело ясное, Николай Николаевич, причины объективные. Виновных нет…

ВТОРОЙ ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ

Прочитал я в журнале, что у мужчин после сорока наступает как бы второй переходный возраст. И чтобы жить не хуже людей, нужно преодолеть какой-то психологический барьер.

Прикинул я в уме кое-чего, оценил всю свою семейную жизнь, вспомнил, что каждую субботу нужно ходить в магазин за картошкой, и понял, что не смогу перепрыгнуть через этот проклятый барьер.

Тут, кстати, и наткнулся на объявление, что в городе открылось бюро по обмену жен. Но раз оно открылось, должны же быть у него клиенты. А если я не пойду, другой не пойдет, как же они будут выполнять план? Ладно, пошел я в это бюро. Смотрю, у дверей – жиденькая толпа мужчин. Из окошечка подают мне бланк-анкету. С левой стороны нужно писать, что я предлагаю, а справа – что мне нужно. Начал слева. Легко, без затруднений написал имя, возраст, цвет волос, образование.

А на графе «площадь» – споткнулся. Какая площадь, чего площадь? Мысленно окинул взглядом фигуру жены. Написал ориентировочно – два квадратных метра. Дальше стоит графа «отопление». Плюнул я и бросил авторучку. Тут один в шляпе трогает меня за плечо:

– Бросьте, – говорит, – вы это. Тут с квартирным обменом напутали. Идите лучше к живым людям.

Я вышел на улицу, прислушался, что говорят.

– Меняю жену, кандидата наук, – на жену, умеющую мыть пол и стирать белье, – выкрикивал мужчина с грустными глазами.

– Ищу жену, чтобы любила, но не требовала приносить зарплату, – бубнил мужчина с красным носом. Какой-то гурман называл любимые блюда и искал жену, умеющую их готовить. Взамен предлагал жену, знающую много анекдотов.

– Что у вас? – спросил меня один тип с гусиной шеей.

– Брюнетка, – осмелел я, – не старая и не молодая, в бальзаковском возрасте. Со всеми удобствами: любит, когда выпьешь…

– Шутишь? – усомнился с гусиной шеей. – А какие у нее габариты и вес?

– Полнометражная, – занервничал я, – вес восемьдесят шесть кило.

– Ого! – воскликнул тот, – небось, потребует на руках носить, да еще на шею сядет?

– На твоей шее и блоха не удержится! – вскипел я. – А моя Тося самостоятельная. Передовик производства. Общественница. А красавица какая. Не хуже Софи Лорен! И храбрая. Коня на скаку остановит!

– Дура, – говорит, – твоя Тося, что с таким охломоном жила!

Я тут не сдержался и прямо ему по характеристике врезал. Прихожу домой, нажимаю звонок. Тося не сразу открыла, раскрасневшаяся какая-то вышла. Глянул я, а в кресле незнакомый тип сидит и на ногах мои шлепанцы.

– Не сердись, – говорит жена, – я тебя обменяла. Представь себе, он просто находка: не пьет, не курит, согласен мыть пол, ходить в магазин за картошкой. А ты иди к Маше Никулиной, соседке. Она душевная. Правда, у нее уже третий муж сбежал.

Замахал я в отчаянии руками… и тут проснулся на полу, рядом с кроватью.

– У, паразит! – кричит жена, – еще и руки распускать вздумал.

И знаете, эти самые слова у меня в ушах музыкой прозвучали.

– Тресни, – говорю, – меня, Тося, по кибернетике, а то где-то лампочку замкнуло.

Хватаю ее в охапку и крепко целую.

– Ты, кажется, просила меня купить картошку. Где сумка?

– Ты что, ошалел? На дворе же ночь. Спи, утром сходишь, – говорит жена.

И я засыпаю со счастливой улыбкой и мыслью, что мы с Тосей будем жить не хуже людей.