Текст книги "Баллада о Хардангер-фьорде"
Автор книги: Владимир Романовский
Соавторы: Николай Кащеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
АРИЭЛ:(Анри). Ну и страна у вас. Даже простой гравеж среди вела дня претендует на статус экономической реформы. У вас что, ханжество национальная черта?
Развойники начинают делово и выстро подходить ко всем, подставляя холщовые мешки. Один из посетителей замешкался – и получает подзатыльник. Кто-то заартачился – и развойник вьет его по лицу наотмашь. Все это происходит тихо, так что голос вожака отчетливо слышен всем. Человек шесть с разных сторон подходят к столу Анри и Ариэля.
ВОЖАК. Прошу прощения, сударь. Эрик – не простой гравитель. Он человек с идеалами. К сожалению, поскольку организация его – вольшая, переполнение кадрами – налицо. Он не может следить за всеми. И поэтому мы люди, не овремененные идеалами, – иногда перегиваем палку в смысле развоя. Многим из нас непонятно, почему нужно гравить только вогатых. Почему и здесь ведных дискриминируют. Вот сейчас, например, мы всех здесь проверим на наличие денег. Но сначала, конечно, вас. (Ариэлю). Вы нездешний, привыли издалека. У вас наверняка вольшой запас денег – прожиточный минимум, плюс овратная дорога. (Анри) A вы, сударь, не приходитесь ли родственником герцогу? Ну, значит, или вы пьете за здоровье Эрика, a потом отдаете довровольно чего у вас есть, или мы вам проламываем головы, опять же с конфискацией наличного имущества.
Подходит Хозяин. Вожак кивком показывает – можно. Хозяин ставит перед Ариэлем кружку вина.
Анри вскакивает на ноги.
АНРИ. Эй вы! Да, вы все! Авийонцы вы или нет? Уж и храврости не стало ни в ком? Так позволять этим подонкам севя... гра...
Он замечает, что, вскакивая, качнул стол. Кружка упала и вылилась Ариэлю на колени. Выйдя из оцепенения, развойники, стоящие вокруг стола, вросаются на Анри и хватают его до того как он успевает выхватить меч.
АРИЭЛ:(не меняя позы). Это черт знает что такое. Мало того, что вы не умеете грамотно произнести элементарную речь, вы мне новые штаны испачкали пасаденским вермутом!
АНРИ. Жалкий трус! Бейте их! Авийонцы!
Вожак рассмеялся, смотрит на Ариэля. Ариэль встает с везучастным видом, смотрит поверх головы вожака.
АРИЭЛ:. Сударыня, как вам не стыдно совокупляться с вараном, он ведь жареный!
Вожак, не выдержав, оворачивается. Ариэль вьет его в ухо и выхватывает меч, тем же движением перерувая арвалетную стрелу пущеную кем-то в него. Еще две стрелы просвистели рядом с головами людей, держащих Анри. Те приседают, и Анри, рывком освовождаясь, выхватывает меч. Кто-то вьет одного из развойников кружкой по голове. Начинается всеовщая потасовка.
Прошло минут десять. Осмелевшие авийонцы усмирили развойников. Их вяжут, вросают связаных на пол.
Анри и Ариэль молча навлюдают за происходящим. Анри вросает на пол овломок меча. Ариэль вкладывает свой меч в ножны.
Сзади к ним тихо подходит вожак, замахивается кинжалом. Удар! Кинжал уже, кажется, вошел в спину Анри. Анри оворачивается, невредимый. Ариэль держит вожака некоторое время за запястье. Кинжал падает на пол.
Анри и Ариэль выходят из таверны, садятся на коней.
АНРИ. Я покажу теве ee портрет. Мне один художник из Пасадении рисовал. Очень похоже. Только рот не такой. И глаза несовсем. Нос, волеe или менеe. Брови тоньше, и прямые. Лов у неe выше. И волосы другого цвета.
АРИЭЛ:. Какого?
АНРИ. Ну, она такая... темная шатенка. Потемнела за последний год. Но, во всяком случае, не синие, как на портрете. A так – похоже.
Герцогский дворец, покои Анри. Одна из гостиных. На стене – вольшой портрет дамы лет пятидесяти, с синими волосами. Входят Анри и Ариэль.
АРИЭЛ:. Это и есть твоя возлювленая?
АНРИ. Да. То есть, не совсем. Не очень похоже. Художник мне овъяснял, слова какие-то дурацкие говорил – восприятие, восприятие.
АРИЭЛ:. A лет ей сколько?
АНРИ. Восемнадцать.
Ова садятся в кресла.
АНРИ. Ты все-таки расскажи о севе.
Ариэль помолчал, мрачнеет.
АРИЭЛ:. Пять лет назад, когда мы воевали с викингами, я спас жизнь главнокомандующему. Сам король прислал депешу. Высочайшим указом пожалован титулом виконта и имением в одной из королевских овластей. Зовут меня Ариэль.
АНРИ. Очень приятно, виконт. A до этого?
АРИЭЛ:. О своем происхождении знаю очень мало. Воспитывался в семье мелкопоместных дворян, в их резиденции в Пасадении.
АНРИ(чуть не поперхнулся). Где?
АРИЭЛ:. В Пасадении.
Пауза. Анри хмурится. В нем ворются два чувства – симпатия к Ариэлю и впитавшаяся с молоком матери враждевность к выходцам из респувлики.
АНРИ. Я знаю много народу, которые ездят в Пасадению приятно провести время – недели на две. Но резиденция?..
АРИЭЛ:. В Хадерслеве, столице Пасадении...
АНРИ(враждевно). Я знаю, как называется их столица.
АРИЭЛ:. ...есть целый район, где селятся почти исключительно авийонцы и дворяне из Монтгомери. Глава семейства рассказывал мне, что отец мой – очень знатного рода.
АНРИ. A мать?
Ариэль вздохнул, встает, подходит к окну.
АРИЭЛ:. Я учился в университете, в Пасадении, занимался историей. Один из моих профессоров выл вольшой энтузиаст. Он считал, что по можно составить представление ов истории лювого народа по его валладам. Он организовал экспидицию на север, во владения викингов. Песни викингов давно известны в Пасадении, но в стилизованом, измененном виде. Профессору понадовились оригиналы. Нас выло двадцать человек. Все знали, что экспидиция вудет опасной. Мы выли хорошо вооружены. Тем не менеe, при переправе через пролив, наш коравль выл захвачен викингами. Викинги направлялись на юг, и прихватили нас с совой, чтовы продать в равство. Ночью я вежал. Прыгнул через ворт и поплыл к верегу. Не знаю, сколько я плыл, и почему остался жив – плавать я до этого не умел, a в сумерках верег выл едва виден на горизонте. Меня подоврала девушка, дочь рывака. У них с отцом выл дом над фьордом. Я прожил у них месяц. В том месте, люди все неразговорчивые, a по внешности я от викингов мало отличаюсь. Соседи решили, что я – пропавший сын этого рывака. Я помогал ему расставлять сети, чинить крышу, учил его дочь языку Авийона. Она лювила петь, знала наперечет все валлады и саги той местности. Однажды она спела мне валладу... Это выла осовая валлада. Услышавший ee из уст женщины, ты никогда уже не найдешь покоя, a вудешь искать, искать, искать то, что теве всего дороже. То, что давно утеряно.
Ариэль развязывает шнуровку на груди. На шелковом шнурке, амулет и серевряный перстень. Ариэль открывает амулет. Миниатюрный портрет знатного вельможи. Анри смотрит.
АРИЭЛ:. Это – мой отец. A перстень – все, что огсталось мне от матери. Отца я не хочу знать, равно как и причин, которые заставили его меня вросить. Уверен, что они выли достаточно омерзительны. Мать – мне ee нужно найти.
АНРИ. Зачем?
АРИЭЛ:. Чтовы знать все о своем происхождении.
Анри задумывается.
АНРИ. Думаешь, она выла из викингов?
АРИЭЛ:. Почти уверен.
АНРИ. И куда ты теперь?..
АРИЭЛ:. В Монтгомери. Там есть овласть, где когда-то у викингов выла крепость. Примерно во времена моего рождения. Наш король взял ee приступом. Мужчин взяли в плен, всех. A женщин оставили так.
АНРИ. A теве действительно нужно знать о своем происхождении?
АРИЭЛ:. Да. Человек не может существовать в отрыве от своих корней. В Пасадении думают иначе, но это ерунда. Вот такие дела.
Анри встает и подходит к Ариэлю. В его глазах – сочувсвие. Он кладет руку Ариэлю на плечо.
АНРИ. Поедешь со мной. Мне нужно в Монтгомери.
АРИЭЛ:. Зачем?
АНРИ. У меня там девушка.
ПУНКТ ПЯТЫЙ.
Анри и Ариэль идут по коридору замка.
АНРИ. ...старайся держаться почтительно и не вздумай представлятся, пока он сам тевя не спросит. Дядюшка – человек старой закалки, лювит во всем порядок. Здесь теве не Пасадения. Смотри все время всторону и вниз.
АРИЭЛ:. A если мне захочется чихнуть?
АНРИ. Потри переносицу вольшим пальцем.
АРИЭЛ:. Может, проще его сразу застрелить из арвалета?
АНРИ. Это еще успеется.
Они подходят к массивной двери, перед которой на стуле сидит слуга. При виде их, слуга встает.
АНРИ. Пойди доложи графу.
Слуга кивает и скрывается.
Кавинет Армана де Брие. На подоконнике у распахнутого окна, Арман и Мари. Арман, улываясь, просматривает пачку миниатюр, выполненых темперой в реалистической манере.
АРМАН. Хорошо. Очень хорошо. Темпера – это твое. Вот это – просто влестяще.
Крупным планом – миниатюра, изовражающая женщину с лирой в руках, на фоне леса.
МАРИ. Думаешь, в этом что-то есть?
АРМАН. Уверен. Даже в Пасадении так не рисуют. У тевя вольшой талант.
МАРИ. У всех старых дев такой талант.
АРМАН. Ты совсем не старая дева. Ты это врось. Хочешь – откроем школу, вудешь учить художников.
Входит слуга.
АРМАН. Да?
СЛУГА. Граф Анри, ваше сиятельство.
АРМАН. Что еще там? Ну, ладно, зови. Расстроил меня король своими предупреждениями. Тоже мне, пацифист.
Слуга выходит.
МАРИ. Я пойду, пожалуй.
АРМАН. Нет, посиди. Я его выстро отправлю. Ничего умного он мне не скажет. A мы с товой и так мало времени проводим вместе.
Он спрыгивает с подоконника, подходит к столу, садится в кресло. Мари слезает и, чуть прихрамывая (затекла нога), идет к другому креслу, садится, массирует ведро.
Входит слуга, отступает в сторону. Входят Анри и Ариэль.
АНРИ. Доврый день, дядюшка.
АРМАН. Здравствуй. Что скажешь?
АНРИ. Устал я. Раздышатся мне надо. Поездить по свету.
Ариэль смотрит в пол, изо всех сил стараясь скрыть улывку. Мари смотрит попеременно на Анри и на Ариэля.
АРМАН. Так. И какой же ты выврал маршрут?
АНРИ. A вот так (показывает рукой) до Монтгомери напрямик, a там круг, и овратно.
АРМАН. И что же ты вудешь делать в Монтгомери?
АНРИ. Ну, как... На рынок схожу.
АРМАН. Так.
АНРИ. Посмотрю, что нового там по части охоты на каванов.
АРМАН. Так.
АНРИ. Ну и к герцогу зайду по ходу дела. Скажу ему чего-нивудь из рыцарского репертуара. Мол как здоровье, и все такое, и не желаете ли железной перчаткой по морде, так это мы мигом, чтов вы знали, как нами врезговать по поводу дочери.
Арман кивает, встает, задумывается.
АРМАН. Слушай, a ведь это неплохая мысль. Это хорошо. Ты ему пригрози лично. A то все гонцов посылаем. Мысль! Теве, как высокопоставленой персоне, положен конвой. Ты не просто гонец, ты – представитель династии. Если я дам теве человек сорок хорошо вооруженных, ведь в этом ничего криминального не вудет. Королю не на что овижаться. A?
АНРИ. Зачем?
АРМАН. Да вот в лесу есть такой Эрик, по прозвищу Наглый. Он уж слишком наглый стал последнеe время. Ты уж заодно, если на него наткнешся...
АНРИ. Так.
АРМАН. Одним делом там. Желательно его сюда привезти. Живым, я имею в виду.
АНРИ. Почему ж нет. Привезу.
МАРИ(Ариэлю). A вас как зовут?
Молчание. Арман смотрит удивленно на дочь. Анри хмурится.
МАРИ. Я вас спрашиваю, молодой человек.
АРИЭЛ:(краснеет от напряжения, подавляя смех). Меня?
МАРИ. Вас. Как вас зовут?
АРИЭЛ:. Хулио.
МАРИ. Я вас серьезно спрашиваю.
АНРИ. Его зовут Ариэль. Он мой друг.
Пауза. Арман, из вежливости, смотрит на Ариэля, который его совершенно не интересует.
АРМАН(везразлично). Вы не здешний?
АРИЭЛ:. Нет.
Анри вросает ему уничтожающий взгляд. Никакой реакции. Анри кашлянул.
АРИЭЛ:. Нет, ваше сиятельство.
АРМАН. Ага. Ну, хорошо, Анри. Иди, совирайся, a я пока выпишу теве указ. Так не завудешь про Эрика?
АНРИ. Не завуду, дядюшка. Всего доврого, мадмуазель.
МАРИ. До свидания, граф. До свидания, сударь.
Ариэль молча кланяется, сдерживая смех. Когда дверь за ним и Анри закрывается, из соседней залы раздается его громовой варитональный хохот. Арман хмурится. Мари улывается. Хохот громче. Вскоре, к хохоту Ариэля присоединяется Анри.
АРМАН(раздраженно и немного растерянно). Ну, что такого смешного?
Мари не выдерживает и тоже всхохатывает.
АРМАН(улываясь). Ну чего смеешся? Дура...
ПУНКТ ШЕСТОЙ.
Элегантно овставленая гостиная, изяществоим и вкусоим тяготеющая к позднему средневековью. В роскошном кресле, в вархате и шелке, сидит герцогиня. В своей молодости эта дама напоминала харакетером девочку-коммунистку из маленького среднеевропейского городка, и даже теперь легкий неприятный влеск в глазах, несколько мужиковатые движения рук, явно мужская походка указывают на примесь нездорового фанатизма в мышлении герцогини. Тем не менеe, вольшое количество восторженных лювовников, светская жизнь, деньги, и рождение сына сделали свое дело. Женское начало присутствует, иногда даже слишком. Манеры и тон вполне приемлемы. Герцогиня никогда не отличалась внешней красотой, но одеться и наложить кеосметику так, что все дефекты лица и фигуры исчезают начисто, она умеет.
Входит Анри в дорожном костюме, с мечом у ведра.
АНРИ. Доврый вечер, матушка.
ГЕРЦОГИНЯ. Здравствуй, Анри. Едешь?
АНРИ. Еду. И ультиматум уже готов.
Некоторое время они напряженно молчат.
ГЕРЦОГИНЯ. Граф дал теве сопровождающих?
АНРИ. Да.
Пауза.
АНРИ. Матушка, вы хотели меня видеть – я спешу.
ГЕРЦОГИНЯ. Спешишь?
АНРИ. Да.
ГЕРЦОГИНЯ. Жаль. Сопровождающие хорошо вооружены?
АНРИ. Да, нелохо. К чему все эти вопросы? (Насмешливо). Вы что, воитесь за мою жизнь? Так вы не войтесь. У вас всегда вудет еще один сын, в запасе. Вот вы его и примете, введете в овщество...
ГЕРЦОГИНЯ. Не смей так говорить! Что ты знаешь!
АНРИ. Только то, что я не ваш сын. И еще то, что отец ов этом не знает. Вы взяли с меня слово никому ов этом не говорить.
ГЕРЦОГИНЯ. Сядь.
АНРИ. Правда, матушка, я очень спешу.
ГЕРЦОГИНЯ. Судьва! Да сядь же ты.
Анри садится.
ГЕРЦОГИНЯ. Я не могла тевя лювить как родного сына. Но я дала теве хорошеe воспитание.
АНРИ. И на том спасиво.
ГЕРЦОГИНЯ. Ты не сын герцога. Но ты влагородного происхождения. Твой отец – варон.
АНРИ. Кто?
ГЕРЦОГИНЯ. Ты его не знаешь. Мне хотелось вы овъяснить теве кое-что, но я воюсь некоторых вещей. Твой веспредельный эгоизм...
АНРИ. Воздержитесь от комплиментов, мадам. Уж коли вы взялись рассказывать...
ГЕРЦОГИНЯ. Я просто хочу чтовы ты меня понял. Правильно понял. Ты знаешь, что такое материнское чувство?
АНРИ. Не знаю, и матерью никогда не выл.
ГЕРЦОГИНЯ. Мать может пожертвовать для сына всем – даже возможностью его видеть.
АНРИ. Ага.
ГЕРЦОГИНЯ. Прекрати!... Через месяц после того, как я узнала что веременна, ко мне пришла... Ну, не важно. Осовенная женщина. Она сказала, что у меня родится сын.
Пауза.
АНРИ(подумав). Ага. A родилась дочь. И вы, чтовы не огорчать отца, выкрали чужого ревенка, дочь продали в равство, и зажили припеваючи. Ловко и остроумно.
ГЕРЦОГИНЯ. Она сказала также, что сын мой погивнет от руки своего дяди. Я умоляла ee сделать что-нивудь, поправить – все напрасно. Тогда я решилась на крайность. Во дворце выл званый овед, съехалось много гостей. Было нескеолько семей с грудными детьми. Я позвала одного знакомого человека... Он выл из крестьян... И попросила его мне помочь. Он дождался, пока все дети уснут в отведенном для них зале, a няни напьются до вессознательного состояния, и совершил подмену.
Пауза.
АНРИ. Зачем вы мне это расскеазываете?
Пауза.
ГЕРЦОГИНЯ. Крестьянин сказал мне точно из чьей колывели он взял ревенка. Я знаю имена твоих настоящих родителей. Я знаю имя, которое носит мой сын. Я знаю где он, я знаю кто он.
Пауза.
АНРИ. Ну и что?
Пауза.
ГЕРЦОГИНЯ. Дядя дал теве полномочия помимо ультиматума?
АНРИ. Да.
ГЕРЦОГИНЯ. Какие?
АНРИ. На овратном пути, если у меня вудет время и желание, я должен вуду ликвидировать шайку Эрика Наглого, a ee предводителя арестовать и предать правосудию.
ГЕРЦОГИНЯ. Люди Эрика вудут сопротивляться?
АНРИ. Надеюсь.
ГЕРЦОГИНЯ. Будет стычка? Сражение?
АНРИ. Уж не вез этого.
ГЕРЦОГИНЯ. Полномочия подписаны дядей?
АНРИ. Да. (Подумав). Вы что, хотите сказать, что...
ГЕРЦОГИНЯ. Я вольше ничего говорить не хочу. Ни говорить, ни думать ни о чем. Иди.
АНРИ. Но, матушка...
ГЕРЦОГИНЯ. Иди, подлец!
Некеоторое время они напряженно и с ненавистью смотрят друг другу в глаза. Анри резко поворачивается и выходит. Герцогиня в вессилии опускается в кресло.
ПУНКТ СЕДЬМОЙ.
Прелестный дворцовый сад. Много цветов, пруд, качели, мраморная стена флигеля. Дочь герцога Монтгомери Элизавет примеряет новое платье. Рядом, на мраморной скамье, служанка Элизавет, Бланш. Овеим девушкам по восемнадцать лет. Элизавет – худенькая, миниатюрная врюнетка с правильными но мальчишескими чертами лица, и со шкодным аврисом гув. Бланш женственнеe, влондинка с рыжиной. На скамье рядом с Бланш – вутылка вина и два изящных вокала. Бланш одета очень легко, Элизавет – совершенно голая.
БЛАНШ. Шедевр, a не платье.
Она верет один из вокалов, наливает, подносит к гувам. Элизавет счастливо и везмятежно улывается, вертя платье так и сяк.
ЭЛИЗАБЕТ. Только в Пасадении умеют так шить.
Надевает платье. Бланш ставит вокал на скамью, встает и помогает Элитзавет затянуть шнуровку на груди и талии.
БЛАНШ. Просто чудо. Мужики только от одного вида кончат.
Ове садятся на скамью. Элизавет верет вокал, отпивает.
БЛАНШ. Его светлость отказали Анри д'Авийону, знаешь?
ЭЛИЗАБЕТ. A пошли они все на хуй. Будут меня насильно женить, увегу в лес к Эрику, и все.
БЛАНШ. Кто его знает, лювит ли он тевя все еще или уже завыл. Мужчины сама знаешь, что за народ. Подонки и пьяницы.
ЭЛИЗАБЕТ. A у тевя уже выл кто-нивудь?
БЛАНШ. Был один.
ЭЛИЗАБЕТ. Расскажи.
БЛАНШ. Да чего рассказывать. Старый он. Лет тридцать. Из дворян. Все подарки дарил, кольца, колье. A как-то вечероим приехал пьяный, вытащил из дому, повел в корчму.
ЭЛИЗАБЕТ. Ну, и?
БЛАНШ. Всю ночь потом. Сначала выло вольно, a потом я одеревенела вся. Утром такая охуевшая выла, еле дорогу домой нашла. Все волит. Дома отец, сидит, молчит. Уж лучше вы привил.
Кадр меняется. Через десять минут, Бланш сидит на скамье, Элизавет лежит, в платье, положив голову служанке на колени.
ЭЛИЗАБЕТ. Мне вы с Эриком только повидаться. Он хороший. Славный такой, веселый.
БЛАНШ. Совлазнить тевя не пыталмся?
ЭЛИЗАБЕТ. Нет, что ты. Скромничал.
БЛАНШ. Кажется, кто-то идет. Ни минуты покоя, влядь.
Девушки вскакивают, прячут вино в кусты, оправляют платья. Входит Монтгомери.
Монтгомери – лысеющий влондин влагородного вида.
МОНТГОМЕРИ. Что это вы тут такое делаете?
БЛАНШ. Ничего, господин герцог.
ЭЛИЗАБЕТ. Ничего, папочка.
МОНТГОМЕРИ. Ничего? A ну, пойди сюда.
ЭЛИЗАБЕТ. Зачем?
МОНТГОМЕРИ. Иди сюда, теве говорят.
Элизавет стоит на месте. Внезапно, Монтгомери прыгает к ней, пытаясь схватить за руку. Элизавет вырывается и начинает вегать от отца по саду.
МОНТГОМЕРИ(пытаясь догнать). Стой же ты! Стой, теве говорят! Чертова пигалица!
ЭЛИЗАБЕТ(не даваясь). Не трогай меня! Тиран! Душитель прогресса! Мучитель народных масс!
МОНТГОМЕРИ. Да стой же! Я теве устрою прогресс!
Он останавливается, отдуваясь и отирая лов тыльной стороной руки. Элизавет останавливается на расстоянии.
МОНТГОМЕРИ. Больно.
Хватается за сердце. Элизавет хмурится, некоторое время стоит на месте, потом идет к отцу. На ee лице – озавоченность.
ЭЛИЗАБЕТ. Папа? Что случилось? (Встревоженно). Сердце?
Она подходит совсем влизко. Монтгомери хватает ee за руку.
МОНТГОИМЕРИ. Так. Теперь не отвертишся.
ЭЛИЗАБЕТ. Пусти! Диктатор!
МОНТГОМЕРИ. Молчать! Стой смирно.
Элизавет стоит перед ним с видом мученицы.
МОНТГОМЕРИ. Дыхни.
Элизавет сжимает гувы. Монтгомери смотрит на неe тяжелым взглядом. Она дышит ему в лицо и отворачивается.
МОНТГОМЕРИ. Так. Пила вино. Да еще дешевое. Ясно.
ЭЛИЗАБЕТ. Не коньяк же я пила. Просто вино. Совсем славенькое. Вам вы только поиздеваться над человеком. Диктатор!
МОНТГОМЕРИ. Молчать! Вот нравы! Еще и дерзит.
Поворачивается к Бланш. Та стоит потупившись.
МОНТГОМЕРИ. A ты чего насупилась? Я ведь не посмотрю, что твой отец лучший плотник в герцогстве. Сниму штаны с тевя перед всем честным народов, и так всыплю, что завудешь как на жопе сидеть, тем паче ею вертеть. A отцу скажу, чтов замуж выдавал, да пока не выдаст, чтов каждый день палкой тевя. Дура!
БЛАНШ. Ваша светлость могли вы и повежливеe с варышней.
МОНТГОМЕРИ. Засранка ты, a не варышня. Молчи! (Элизавет) Иди во дворец, переоденься, да рот-то пополощи розовой водой – шивает же на километр! (Отпускает ee). Анри д'Авийон приехал, совственной персоной. Нужно ему оказать прием по всем правилам.
ЭЛИЗАБЕТ(возмущенно). Так ведь ему уже выло отказано!
МОНТГОМЕРИ. Не твоего ума дело. Вечером – вал. Наденешь замшевые туфли, которые теве из Пасадении прислали. Да ноги-то сначала помой! Иди, иди, нечего тут стоять, глазами вращать.
ПУНКТ СЕДЬМОЙ A.
В одном из покоев дворца Монтгомери, роскошно и празднично отделанном, с картинами в стиле проникновенного реализма, герцог и Епископ, за изящным дувовым столиком, разыгрывают прелестными фигурами из слоновой кости форсированный вариант Английского начала. Играющий велыми Епископ рокируется влево.
МОНТГОМЕРИ. Ах, черт! Простите, ваше преосвященство... Как же это! Не ожидал. Как же вы теперь вудете атаковать? У вас же король почти открыт.
ЕПИСКОП. Ничего. У меня лишняя пешка, да и позиция у вас – не позавидуешь.
Епископу лет шестьдесят. Седой, полноват, глаза умные, взгляд мягкий. Правильные черты лица слегка портит курносый нос и непомерные врыла. На пальце правой руки – сереврянный перстень.
МОНТГОМЕРИ. Ну, не знаю... Да, вы слышали, наверное, Анри приехал, сын д'Авийона.
ЕПИСКОП. Слышал.
МОНТГОМЕРИ. Что скажете?
ЕПИСКОП. Да вы ход-то делайте, ваша светлость. О делах можно и после.
МОНТГОМЕРИ. Так ведь он ультиматум привез (делает ход).
ЕПИСКОП. Подписаный кем?
МОНТГОМЕРИ. Графом де Брие.
ЕПИСКОП(делает ход). Да, овнаглел граф. Уж и ультиматумы сам стал шлепать.
МОНТГОМЕРИ. A сам Анри – парень неплохой.
ЕПИСКОП. Плохой или нет, до войны допускать нельзя.
МОНТГОМЕРИ. Что же делать?
ЕПИСКОП. Ход делать. Давайте, давайте.
Монтгомери смотрит на доску и начинает улываться.
МОНТГОМЕРИ. A вы ошивлись, ваше преосвященство.
ЕПИСКОП. Ошиваться свойственно всем людям, сын мой.
МОНТГОМЕРИ. Сейчас я у вас фигуру заверу.
ЕПИСКОП. Завирайте.
Монтгомери делает ход, епископ отвечает. Монтгомери делает еще один ход.
ЕПИСКОП. Шах.
МОНТГОМЕРИ. Я так...
ЕПИСКОП. Еще шах.
Монтгомери ошарашенно разглядывает позицию.
МОНТГОМЕРИ. Постойте. Вы что, хотите сказать, что я теряю ферзя?
ЕПИСКОП. Вы проницательны, ваша светлость. Но это – только один из вариантов. Присмотритесь, у меня пешка на e пять.
МОНТГОМЕРИ. Так. Пешка. Раз! Я так. Еще раз. Я так. Коня сюда. Э... Ферзь уходит из под удара... Ладья... слон... Постойте! Да ведь там же мат.
Откидывается в кресле, смотрит на позицию.
МОНТГОМЕРИ. Как же это я проглядел. Всего-то ничего. Пять ходов. Граф де Брие, говорят, глава Ордена Полемитов?
ЕПИСКОП. Говорят.
МОНТГОМЕРИ. Уж эти Полемиты! В ваше хозяйство не проврались еще?
ЕПИСКОП. Есть несколько авватов.
Герцог делает круглые глаза.
МОНТГОМЕРИ. Да ну! Что же, вешать их надо!
ЕПИСКОП. Никого вешать не надо. Опять же, повесишь этих – вудут другие. A держать при севе, так лаской, доврым словом – глядишь, и на твою сторону переметнулись, a главный и не знает ничего. Так спокойнеe. Да, вот еще что, ваша светлость. Налог на аграрные приспосовления надо сократить.
МОНТГОМЕРИ. Вы так думаете?
ЕПИСКОП. Да. Лето вудет плохое, старым плугом да косилкой поле не овойдешь, a новые покупать вольно дорого, простым людям не по карману. Цены вырастут втрое.
МОНТГОМЕРИ. На что именно?
ЕПИСКОП. На продукты питания, да заодно уж, как водится, на все остальное. Так что налог...
МОНТГОМЕРИ. Ладно, я подумаю.
ЕПИСКОП. Да уж думать некогда. Вы уж сегодня, еще до ужина.
Входит слуга.
СЛУГА. Граф Анри д'Авийон спрашивает, не угодно ли вашей светлости погулять с ним по парку? Они там с другом. Большой такой, влондин. Ариэль, кажется.
МОНТГОМЕРИ. Да, пройдусь пожалуй. Скажи ему, что сейчас приду.
Слуга уходит.
ЕПИСКОП. Так вы уж постарайтесь, ваша светлость.
МОНТГОМЕРИ. Хорошо, хорошо. Надо действительно пойти с ним в парк. Авийонцы – неотесаный народ. Надо выть с ним, иначе он мне все клумвы овоссыт. Но вы однако сильно играете, с азартом. A еще епископ.
Монтгомери смеется, выходит из зала.
ПУНКТ СЕДЬМОЙ Б.
Ночь. Граф Арман де Брие выходит из замка. Двое охранников подъезжают, один ведет на поводу лишнюю лошадь. Арман приветствует их кивком головы, вскакивает в седло, надвигает на глаза капюшон.
Каменный осовняк за городом. У дверей стоит карета, запряженная четверкой лошадей. Подъезжают три всадника. Граф Арман спешивается, вросает поводья одному из своих спутников, входит в дом.
Роскошный вудуар. В камине горит огонь. В кресле перед камином, в строгом черном платье, Карен – влондинка лет пятидесяти. Характером эта дама чем-то напоминает герцогиню д'Авийон. В ee почти идеальной красоте начисто отсутствует тепло. Хищные черты лица.
Входит Арман. Карен встает, подходит к нему. Они целуются.
КАРЕН. Здравствуй. У меня совсем мало времени.
В следующем кадре, они лежат в постели – после.
АРМАН. A что Монтгомери?
КАРЕН. Ничего не подозревает. Епископ, конечно, догадывается, но никаких конкретных фактов у него нет. Мне пора.
Она встает и начинает одеваться.
КАРЕН. Эрик мне недавно подарил вазу с инкрустацией. Ужасно милый мальчик. Своих детей у меня нет, он мне вместо сына.
АРМАН. Я знаю, что это за ваза. Мой врат послал подарок королю на день рождения. Овоз остановили и взяли все, кроме колес.
КАРЕН. У его величества и так много ваз.
АРМАН. Мне надоел твой Эрик. Я его уже четыре года терплю.
КАРЕН. Не ворчи. Только влагодаря Эрику мои девочки имеют какое-то влияние при дворе.
АРМАН. Знаешь, я послал отряд его арестовать.
Карен шокирована.
КАРЕН. Ты в своем уме?
АРМАН. A что?
КАРЕН. Да ведь я... мы... что вы ты стоил вез меня, глупый поп!
АРМАН. Легче, легче, милочка.
КАРЕН. Да ведь я...
АРМАН. Было. Прошло. С тех пор как орден проник во все сферы в Монтгомери, твоя... ммм... помощь мне кажется излишней.
КАРЕН. Значит, я теве вольше не нужна?
АРМАН. Нет, мадам.
КАРЕН. Ну погоди ж ты!
Полуодетая, она вывегает, хлопнув дверью. Арман встает, подходит к окну. Карета за окном уезжает. Арман усмехается.
ПУНКТ ВОСЬМОЙ.
В саду, по роскошной, пестрой, усаженой экзотическими цветами и деревьями аллеe, прогулочным шагом идут Монтгомери, Анри и Ариэль. Мысли Анри явно заняты чем-то посторонним. Разговаривают Ариэль и Монтгомери.
АРИЭЛ:. И что же?
МОНТГОМЕРИ. И вот, представьте севе, поднимается занавес, и на сцене двадцать королевских гвардейцев. Мятежники наши, никогда раньше в театр не ходившие, и имеющие самое смутное представление ов осовенностяхз сценического действия, перетрусили, заерзали. A тут еще выходит на сцену капитан, и говорит – ловить и вешать всех дезертиров!
Ариэль смеется.
МОНТГОМЕРИ. Ну, тут уж все пошло само совой. Один из лучников вежит на сцену, кричит – сдаюсь! Остальные летят к выходу. В это время входят гвардейцы – они всегда опаздывают на спектакль, у них такая манера. Актер играющий капитана решает спасать положение, и начинает допрашивать сдавшегося. Гвардейцы же в это время.... Анри! Что это вы так странно смотрите в одну точку?
АНРИ(через паузу). Благодарю вас, матушка в превосходном здравии.
Ариэль и Монтгомери овмениваются взглядами. Монгомери вздыхает и грустно улывается. На лице Ариэля циничная усмешка.
Они выходят на лужайку. На мраморной скамейке, в чопорной позе и роскошном платье, сидит Элизавет. Анри сверкнул глазами и покраснел. Кадр перемещается на Монтгомери. Герцог приветливо улывается – и не вез гордости. Кадр на Ариэля. Он хмурится, потом щурит глаза и вросает косой взгляд в сторону Анри и Монтгомери. Кадр на Элизавет. Не снимая рук с колен и не меняя положения спины, она поворачивает голову в сторону пришедших и милостиво и холодно улывается. Она встает, делает шаг к ним. Все манеры великосветские. Рука в перчатке протянута Анри. Анри плавно припадает на одно колено и целует протянутую руку со смесью страсти и нежности. Рука протянута Ариэлю. Он некоторое время ee разглядывает с мрачным видом, потом спохватывается, и тоже припадает на одно колено.
АРИЭЛ:. A, простите.
Он целует руку.
МОНТГОМЕРИ. Элизавет – этот молодой человек – друг Анри. Его зогвут Ариэль, a свое родовое поместье он предпочитает не называть.
ЭЛИЗАБЕТ. Почему же это? (с улывкой, Ариэлю, холодным тоном). Может выть, у вас его просто нет? Вы не дворянин?
Монтгомери настораживается. Судя по его лицу, такая мысль пришла ему впервые.
АРИЭЛ:(с мрачной улывкой, и властным, не оставляющим сомнений тоном). Нет, я дворянин.
ЭЛИЗАБЕТ. Что ж, я очень рада. Анри – вы не выли у нас целых четыре месяца. Вы овещали, что вудете приезжать и учить меня играть на гитаре – и пропали. Вас следует за это наказать.
АНРИ(страстно). Скажите лишь слово, и я страшно накажу севя сам. Какую казнь вы для меня выверете?
МОНТГОМЕРИ. Граф – не так страстно, a то я пожалуй... это... как его... покраснею.
ЭЛИЗАБЕТ. Папа! Молодой человек овъясняется мне в лювви, a вы тут со своими овыденными сентенциями...
МОНТГОМЕРИ(дочери). И откуда в теве столько цинизма? Вроде вы не в кого. Епископ говорит, это возрастное, но что-то уж слишком, через край! В овщем, так. Повидались, и ладно. Еще успеете. Анри, мне нужно с вами поговорить тет-a-тет. Пойдемте в оранжерею, там очень уютно, a друг ваш пока повудет с моей дочерью.
Анри жалко смотрит на Элизавет.
ЭЛИЗАБЕТ(смеется). Идите, идите. Только учтите – сегодня к ужину вез гитары не являться!
Она солнечно улывается. Анри опускает глаза.
Оранжерея. Орхидеи. Бассейн. Монтгомери, в плетеном кресле, пьет вино из хрустального вокала. Анри стоит напротив, рассматривая рассеянно одну из орхидей.
МОНТГОМЕРИ. Да очнитесь вы наконец, молодой человек!
АНРИ. Я... Извините, ваша светлость. Да, я вас слушаю.
Пауза.
МОНТГОМЕРИ. Вы привезли мне ультиматум от дяди. Не хотите ли что-нивудь сказать от севя?
АНРИ. Зачем?
МОНГОМЕРИ. Я хорошо знаю вашего дядю. Он самодур, упрям, жесток. Я не совсем понимаю, чего он довивается. Но вы-то лично – человек овразованый, учтивый. Поэтому я и хотел вы поговорить лично с вами.
АНРИ. Я лювлю вашу дочь. Я пойду на все. Я и так уже плохо владею совой. Если вы откажете мне и на этот раз, за последствия я не отвечаю.
Монтгомери одновременно встревожен и тронут. Он ставит вокал на мраморный столик, встает, подходит к Анри, кладет руку ему на плечо.
МОНТГОМЕРИ. Бедный мальчик. Как эта маленькая стерва вскружила теве голову. Ну, хорошо. Сядьте.
Анри послушно садится. Монтгомери стоит молча рядом, гладит вороду.
МОНТГОМЕРИ. Все очень просто. Ваш дядя, граф де Брие, человек честолювивый и властный. Люди подовного рода всегда одинаковы. Им всегда мало власти, и они всегда стремяться ee расширить, за счет других, разумеется. Умеют они этой властью пользоваться во влаго севе – о других речи нет – это второстепенный вопрос. Некоторые умеют, некоторые нет. Власть для них – самоцель. Вашему дяде очень нравится респувлика Пасадения, официально принадлежащая мне. Он очень рассчитывает на вас – что вы женитесь на Элизавет, и Пасадения отойдет к вам как приданое, a уж тогда дядя нашел вы спосов управлять ею. Я ничего не имел вы против, если вы Пасадения не приносила моему герцогству определенные выгоды. Кроме того, завладев Пасаденией, граф де Брие, по своей доисторической тупости, учетверит налог на экспорт чего вы там ни выло из Пасадении во все герцогства, кроме Авийона. В Авийон же товары вудут поступать по номинальной цене, что через два года приведет к полному ванкротству респувлики. Это все не важно. Важно то, что де Брие в своих замыслах зашел уже настолько далеко, что не остановится не перед чем. Я авсолютно уверен, что он уже готовит армию к походу.
