Текст книги "Искатель. 1964. Выпуск №4"

Автор книги: Владимир Михайлов

Соавторы: Александр Насибов,Валентин Иванов-Леонов,Валентин Аккуратов,Владимир Саксонов,Фрэнк Ричард Стоктон,Юрий Котляр,Роберт Закс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 16

За дверью шаги. Тяжелая, шаркающая походка.

Карцов прислушивается.

– Глюк? – он вопросительно смотрит на Ришар.

– Другой. Его зовут Вальтер.

– Знаю. Радист?

– Он и радист, и управляет краном, и обслуживает электростанцию.

– Кстати, о станции. Энергии расходуется много: освещение, камбуз, зарядка респираторов, подводных буксировщиков… Что это за станция? Мотор крутит динамо? Но его не слышно. И откуда берется горючее?

– Мотора нет. Прилив и отлив вращают турбину, та заряжает аккумуляторы… Так мне объяснил Абст.

– Где расположена станция?

– Аккумуляторы – в дальней пещере. Она заперта. Ключ у Вальтера. Остальное под водой. Где, не знаю: тайна.

Задавая вопросы, Карцов не прекращает работы – готовит больной смесь витаминов.

Последние полчаса он со скрупулезной точностью восстанавливал в сознании все то, что знает о своей пациентке, заново оценивая ее поведение, каждое ее слово, анализируя отношение к ней Абста. И все это для того, чтобы убедить себя заговорить с ней в открытую. Надо, наконец, выяснить, с кем он имеет дело. У него нет времени ждать – события разворачиваются стремительно. Но это риск – он отдаст себя в ее руки. Пусть даже она честный человек – достаточно одного ее неосторожного слова, душевной слабости, если Абст, заподозрив неладное, учинит ей допрос… В который раз напрягает Карцов всю свою волю, чтобы начать разговор, и не может.

Снова шаги за дверью, на этот раз – группы людей. Вероятно, те самые пленные. Их ведут назад. Значит, свершилось?

Чашка с питьем, выскользнув из рук Карцова, падает на пол и разбивается.

Он опускается на табурет, долго глядит на осколки.

Шаги в коридоре стихают.

– Послушайте, Ришар, – говорит он, не поднимая головы, – как вы сюда попали? Я не могу поверить, что вы заодно с ними. Вы здесь по принуждению?

– Нет.

– Нет? – Он с усилием выпрямляется, оглядывает больную. – Стало быть, добровольно?

Ришар молчит.

– Тогда мне остается предположить одно, – медленно говорит Карцов, – мне остается предположить, что вы посланы к Абсту с каким-то особым поручением, о котором он и не догадывается. Я не ошибся? Кто вы такая?

– А вы? – вдруг спрашивает Ришар.

– Я ненавижу нацистов, – говорит Карцов. – Я здесь, чтобы бороться с ними. Я не тот, за кого меня принял Абст. Знаю, он все равно мне не доверяет. Вот все, что я могу сообщить о себе. Вам достаточно?

Ришар молчит.

Что знает она об этом человеке? Перед тем как привести его в первый раз, Абст сказал: «Судьба благосклонна к нам, Марта, новый врач прибыл раньше, чем мы могли предположить. Кажется, ему можно доверить группу. Объясните ему только то, что необходимо для обслуживания людей. Никаких экскурсов в прошлое, никаких имен. Он посторонний, он здесь временно. Надеюсь, вы понимаете меня?» Она была озадачена: каким образом Абст ухитрился так быстро заполучить врача? Единственное объяснение состояло в том, что новичка доставила та самая подводная лодка, которой предстояло увезти на материк ее, Марту. Но если прибыл врач, почему Абст не позволил ей уехать? Почему он задержал ее? С какой целью? В чем-то она допустила промах, у Абста появились сомнения, и он не хочет ее выпустить? Да, скорее всего что так.

Кто же он такой, Ханс Рейнхельт? Поначалу она была убеждена, что подчеркнутое недоверие к новичку со стороны Абста и его помощников – это маневр, рассчитанный на то, чтобы усыпить ее бдительность. Подозрения укрепились, когда Валыер обронил несколько слов о Рейнхельте: он-де попал в грот случайно, приплыв с какого-то торпедированного транспорта.

Итак, Рейнхельт – провокатор. Она поверит ему, раскроется, и тогда…

Но вот этот человек вынул руку из кармана, и на ладони у него лежала пленка. Значит, видел, как она снимала пловца. Шарил в ее тайнике, извлек оттуда другие кассеты и, конечно, записи, хранившиеся на дне расщелины. Извлек и не показал Абсту… А может, Абст уже знает о них?

Ришар смотрит в глаза Карцову. Он выдерживает ее взгляд. Он сидит, положив руки на колени. У него открытое лицо, высокий лоб. Вьющиеся волосы будто присыпаны пудрой. Лицо молодое, а волосы с сединой… Неужели это единомышленник Абста и провокатор?

Но какую цель преследует Абст, если ее тайник обнаружен, пленка проявлена, записи изучены? Зачем ее лечат? Почему оставили на свободе, не уничтожили? Ведь им уже все ясно!.. Что, если Вальтер не солгал – Рейнхельт действительно случайный человек, которого Абст использует, пока она болеет?..

Карцов понимает состояние Ришар.

– Конечно, – говорит он, – по всем законам конспирации нам надо приглядываться друг к другу в течение многих недель, быть может, месяцев. Только потом можно рискнуть на откровенность. Я это знаю. Но у нас нет времени. Я сделал первый шаг. Теперь ваша очередь… Кто вы такая? Вы разведчица?

Ришар чуть качнула головой.

– Нет? – Карцов растерянно трет ладонью лоб. – А как же камера? Ведь вы производили съемку, и я убежден – тайную! Вы делали это на собственный страх и риск? Зачем? Кому может понадобиться ваша пленка?

– Немцам.

– Немцам, сказали вы? Каким немцам? Погодите, погодите, уж не хотите ли вы уверить меня…

Ришар поднимает руку.

– Запомните, – медленно говорит она, – запомните, Рейнхельт: я ни в чем не хочу вас уверить.

Карцов смолкает.

– Дайте мне сигарету, – просит Ришар. – Спасибо… Скажите, Рейнхельт, вы давно из Германии?

Они встречаются взглядами. Карцов чувствует, что не сможет солгать.

Он рассказывает о себе.

Закончив, глядит ка лежащую в кровати больную, беспомощную женщину, пытается улыбнуться ей.

А у нее капельки пота на лбу.

Он берет ее руку, подносит к губам и, поцеловав, бережно опускает на одеяло.

– Будто сбросил тяжелый груз, – говорит он, вздохнув. – Мы будем бороться, Марта. Но для этого надо, чтобы вы выздоровели. Верьте, вы поправитесь, и очень скоро. Только соберите все свое мужество. Все мужество, всю волю, без остатка. Вы же сильная, Марта!

– Нет, – шепчет Ришар, – нет, не могу…

– Неправда! В тот раз я солгал Абсту о появившихся рефлексах у вас в ногах. А сегодня я их нащупал! Они еще очень слабы, и я не хотел говорить… Но клянусь вам, еще немного, и я буду учить вас ходить!

Ришар рывком садится в кровати.

– Да поймите же, – шепчет она, – поймите: я встану на ноги, и он убьет вас!

Снова, в третий раз, шаги в туннеле. Ключ поворачивается в замке. Дверь отворяется. Входит Абст.

Он видит: больная неподвижно лежит в кровати, у столика с медикаментами возится врач.

– Закончили, Рейнхельт?

– Давно, шеф.

– Отправляйтесь к себе.

Узкая длинная пещера. Слева вдоль стены – сплошные нары, на которых спят люди. Над головой каждого – табличка с его именем. Двадцать два человека на нарах, двадцать две таблички над ними. Фамилий нет, только имена. Каждый, кто живет здесь, должен лежать на своем месте.

В дальнем конце пещеры наискосок от нар вделана в пол металлическая койка, на которой сейчас лежит Карцов. Между койкой и выходом из помещения – люди, порученные его надзору. Случись неладное, и ему отсюда не выбраться. Вцементировать койку именно здесь распорядился Абст.

По пещере беспокойно прохаживается Вальтер. Он только что вошел, перекинулся с Карцовым десятком ничего не значащих слов и ходит из угла в угол.

Карцов наблюдает за ним. Вот Вальтер останавливается у нар, оглядел спящих, привычным движением лезет за сигаретами.

– Нельзя курить. Приказ шефа.

Радист выдергивает руку из кармана, секунду колеблется, потом решительно присаживается на койку.

– Шел из радиорубки, дай, думаю, загляну: как там чувствует себя доктор?

– Спасибо, Вальтер. Здесь все в порядке… У вас был сеанс связи?

– Как обычно.

– И, конечно, ничего нового?

Больше двух месяцев прошло со дня побега Карцова с борта линкора, а он ни на минуту не забывает слов Джабба о начале контрнаступления Красной Армии в центре России. Что происходит на Родине? Развивается ли наступление, или враг нашел в себе силы остановить советские войска и сейчас теснит их, рвется к Москве…

– Ладно уж, курите, – говорит Карцов, видя, что немец все еще мнет в руках сигарету. – Курите, Вальтер. Одну сигарету, я думаю, можно. Гостю надо сделать приятное, не так ли?

– Спасибо, доктор. – Щелкнув зажигалкой, радист прикуривает. – Гость, сказали вы? Что ж, гость так гость.

– Пока гость, – многозначительно подчеркивает Карцов. – Думаю, мы с вами еще похозяйничаем здесь, а?

Радист широко ухмыляется.

– Так что нового в мире? – снова спрашивает Карцов.

– Да как вам сказать, доктор. – Вальтер мнется. – Нам другие станции слушать нельзя. Разве что перехватишь десяток фраз, пока настраиваешься… А в общем хорошего мало.

– Опять, наверное, затоптались в Африке?

– Не в Африке дело. Россия, вот что главное, доктор! А там мы, видать, промахнулись. Э, да что говорить!..

Вальтер вздыхает и, швырнув окурок, встает.

Подымается и Карцов. Едва сдерживая бушующую в груди радость, он провожает немца до двери.

«Промахнулись!» – повторяет он про себя. «Промахнулись» может означать только одно: фашистов гонят с советской земли, бьют, бьют!..

Нары тонут в полумраке. Оттуда доносится тяжелое дыхание спящих. Кажется, кто-то ворочается.

Карцов включает свет. Он видит: один из пловцов поднялся, трет кулаком глаза.

– Ложись, – негромко командует Карцов, – сейчас же ложись, Оскар. Спать, Оскар, спать!

Человек покорно ложится.

Медленна открывается тяжелая дверь. Входит Абст. За ним в сумраке туннеля темнеет чей-то силуэт.

– Все в порядке, Рейнхельт?

– Да, шеф. – Карцов идет навстречу. – Только Оскар ведет себя неспокойно.

– Что именно? Симптомы?

Карцов объясняет.

Абст подходит к нарам, долго глядит на пловца.

– Утром доставите его ко мне. Очень хорошо, что не упускаете ни единой мелочи, Рейнхельт. Я доволен вами.

Кого же привел Абст? Человек за дверью едва виден. Это не Глюк и не Вальтер.

Между тем Абст опускается на койку, жестом показывает врачу на место в ногах постели.

Карцов садится. Впервые он видит Абста небритым. И волосы, которые у него всегда тщательно расчесаны на пробор, сейчас всклокочены. Странно выглядит Абст.

– Устал, – говорит он, перехватив взгляд Карцова. – Очень устал, Рейнхельт. И это не только физическая усталость. Боже, как ненавижу я триумвират, из-за которого миллионы немцев оторваны от семей, терпят лишения, ежесекундно глядят в глаза смерти!..

– Триумвират? Вы подразумеваете…

– Русских, британцев и янки! Я так мечтаю о часе, когда, наконец, они будут раздавлены. Я закрываю глаза и вижу: фюрер поднимается из-за стола. Скомкав военные карты, швыряет их в мусорную корзину. Торжественно провозглашает: «Quod erat faciendum!» Это латынь, Рейнхельт: «Что и требовалось доказать!»

Карцов наклоняет голову в знак того, что понял.

– Ну, а если случится невероятное и битва будет проиграна? – продолжает Абст. – Что тогда?

Карцов пожимает плечами.

– Вероятно: «Honesta mors turpi vita potior»[13]13
  Почетная смерть лучше позорной жизни (пат.).


[Закрыть]

– Да вы клад, Рейнхельт! – восклицает Абст. – Подумать только, росли среди варваров, а латынь знаете, как родной язык!.. Так вот, – продолжает он, – цитату вы привели великолепную, но она не подходит. Конечно, мы победим. В Германии куется новое оружие победы. Сказанное относится и к нам с вами, Рейнхельт. Мы делаем большое дело. И, смею уверить, скоро как следует потреплем нервы нашим врагам. Что бы вы сказали о некоем оружии, которое поражает в воздухе, на воде, под водой, поражает без промаха?

– Это очень интересно, шеф, – говорит Карцов. – Вы, я вижу, не только врач, но и талантливый техник.

– Так вот, – прерывает его Абст, – я пришел, чтобы сказать: предстоит напряженная работа. В ближайшее время я жду гостей. Это мои коллеги и кое-кто из тех, кому я подчинен. Они прибудут сюда, и я помогу им спланировать важную операцию. Хочу просить вас удвоить старания по лечению фройлейн Ришар. К их приезду она должна быть на ногах… Кстати, тогда вы и уедете.

– Какой срок, шеф? – спрашивает Карцов.

– Не более недели. Семь-восемь дней. Каково ее состояние?

– Она чувствует себя лучше.

– Очень хорошо. Спешите, Рейнхельт. Вас ждут в Германии.

– Спасибо, шеф. Один вопрос: я отправлюсь вместе с фройлейн Ришар?

– Фройлейн останется. Вы встретитесь с ней позже. Некоторое время она побудет здесь. Вы встретитесь, и у вас будет о чем поговорить, не так ли?

Абст смеется и дружески хлопает Карцова по колену.

– Спасибо, шеф. Вы очень добры. Хотел бы я отплатить вам той же монетой.

– Вы и так делаете достаточно, Рейнхельт… Теперь о том, что касается лично вас. В хрупкой скорлупе вы преодолели десятки миль бурного моря – от места гибели вашего судна до района базы. Выдержав это испытание, вы показали себя сильным и волевым человеком.

– Я только пытался спастись.

– Ну, ну, не скромничайте!.. Потом вы рискнули – оставили шлюпку и пустились вплавь, чтобы добраться до скалы. Вы были истощены, в море ревел шторм, но вы выдержали. Вы доплыли, а тот, другой, не смог… И я делаю вывод: вы не только волевой человек, но и отличный пловец. Вот я и подумал: а что, если наш молодой энергичный врач обучится работе под водой? Чем он хуже Глюка или, скажем, меня самого? Надо только предоставить ему время, чтобы попрактиковаться.

– Конечно, шеф.

– И у вас есть такое желание?

– Я согласен, – отвечает Карцов. – Больше того, ваше предложение я расцениваю как большое доверие ко мне. Мои акции идут в гору, шеф!

– Вот и отлично. – Абст встает. – К тренировкам приступите завтра. Я дам указания Глюку. Он будет вашим инструктором.

– Глюк – славный парень, шеф.

– Отлично, – повторяет Абст. – А теперь примите еще одного в вашу группу… Входи! – говорит он тому, кто все это время стоял в коридоре.

Человек переступает порог. Карцов всматривается в его бурое от загара лицо, обрамленное курчавыми черными волосами, и узнает одного из встреченных недавно в туннеле.

– Его зовут Бруно, – говорит Абст. – Ложись, Бруно, – он рукой показывает человеку на нары. – Ложись и спи.

Человек направляется к нарам. Карцов и Абст наблюдают, как он укладывается – лицом вверх, разбросав руки.

– Спать, Бруно, – повторяет Абст.

Человек покорно закрывает глаза.

Абст уходит.

Новичок спит, ровно и глубоко дыша.

Помедлив, Карцов лезет на нары, наклоняется к его лицу, исследует взглядом лоб, глазные яблоки, плотно прикрытые красноватыми веками, скулы, виски.

Никаких следов операции.

Он вновь, еще тщательней изучает лицо человека. Правое веко чисто. А на левом, почти под самой бровью, – небольшая темная корочка. Будто присох комок бурой грязи.

– Кровь! – шепчет Карцов.

Теперь ясно, откуда проник в мозг тонкий режущий инструмент. Итак, Абст расправился с очередной своей жертвой. А в подземелье ждут очереди еще четыре. Завтра, нет – может, уже сегодня, их постигнет та же участь!..

Карцов все еще лежит на нарах.

Странное имя – Бруно. Среди обитателей этой пещеры есть и Зигмунд, и Марко, и даже Рэне. И вот теперь будет и Бруно…

У новичка обнажена часть груди. На смуглой коже – фиолетовые полосы. Татуировка? Карцов расстегивает воротник его рубахи. Да, татуировка. В центре груди изображены скрещенные весла и водолазный шлем с круглым иллюминатором. А под рисунком текст:

«Матерь божья, оберегай славного парня Бруно Гарриту. Специя, 1938 год».

Надпись на итальянском языке!

Карцов медленно сползает с нар, проходит в конец пещеры и останавливается там, где спит человек под табличкой «Марко».

У Марко круглое лицо с мягким профилем, полные губы, русая борода. А глаза, как помнит Карцов, голубые, большие. Когда-то в них жила, наверное, этакая хитроватая смешинка…

Кто он – серб, болгарин? Быть может, украинец?

Ну, а Зигмунд, вероятно, поляк. Рэне – француз или бельгиец. А сюда могут доставить и русских, и американцев, и англичан. Перед глазами встают фашистские лагеря, в которых томятся обреченные на уничтожение люди. Агенты Абста ворошат картотеки, опрашивают узников, щупают им мускулы. «Человеческий материал» отобран. Это специалисты, которых не нужно учить работе под водой. Их увозят, грузят на подводные лодки, доставляют сюда. Пленные не хотят служить врагу? Да Абсту и не требуется их согласие. Короткая безошибочная операция, и отряд безропотных смертников-торпедистов готов…

Карцов поворачивается и бредет в свой угол. Присев на краешек койки, достает книгу, в которой записываются результаты ежедневной проверки пловцов. Но книга остается нераскрытой. Внезапно становится ясен замысел Абста, предложившего ему изучить ремесло водолаза. Он, Карцов, будет уничтожен – не сразу, нет. Сперва он подвергнется операции и займет место на этих же нарах!..

ГЛАВА 17

Карцов зашнуровывает на ноге длинный, широкий ласт.

– Не слишком туго, – предупреждает рыжебородый.

– Знаю, – Карцов стремится выглядеть этаким самоуверенным дилетантом, – знаю, дорогой Глюк. Главное, чтобы эта штука не свалилась с ноги. Поэтому я и привязываю ее покрепче.

И он делает вид, что изо всех сил стягивает шнурок.

– Ну-ка, оставьте! – Глюк решительно распускает шнуровку. – Плотнее не надо. Иначе судорога скрючит стопу, а то и всю ногу. Будете болтаться, как падаль в проруби. Хорошо, если рядом окажется товарищ и вытащит из воды. Ну, а вдруг вы один-одинешенек и далеко от берега, а в респираторе кончается кислород? Что тогда? Камнем отправитесь на дно. Запомните, доктор: под водой не шутят.

Смакуя подробности, он рассказывает о случаях, когда водолазы погибали от кислородного опьянения или отравления углекислотой, от баротравмы легких, кессонной болезни, от акульих зубов или попросту в результате переохлаждения.

Глюк видит: его ученик, еще минуту назад такой самоуверенный, теперь явно трусит.

– Проняло! – злорадно восклицает он.

– Еще бы! – Карцов с опаской глядит на расстилающуюся у ног лагуну. – Ведь, говоря по совести, я и плавать как следует не умею. Так – держусь на воде, гребу помаленьку… Вот что! – Он решительно встает, сбрасывает с ног ласты, отыскивает и надевает свои войлочные туфли. – Сейчас отправлюсь к шефу и все ему выложу. Я сам, добровольно пожелал обучиться вашему ремеслу. Значит, могу и отказаться. Сошлюсь на вас: «Глюк рассказал об опасностях, о которых я и не подозревал». Ведь вы подтвердите мои слова?

– Что вы, что вы, – бормочет рыжий. – Садитесь-ка, доктор, на место. Экий вы, право! Все приняли за чистую монету. И я хорош – наврал с три короба, а вы и поверили. Ну-ка давайте ногу, я зашнурую ласт. Да не бойтесь, иной раз в воде, среди рыб, безопасней, чем здесь, в компании нам подобных.

Карцов приподымает ногу, делает короткий резкий взмах. Литой каучуковый ласт пружинит.

– Вот и отлично. Спускайтесь в воду. Поплавайте с четверть часа. Для ластов годится лишь медленный кроль. Глядите, доктор, вот так.

Наставник показывает, как работают ноги при плавании кролем.

– Поняли, доктор?

– Ясно. Можно в воду?

– Давайте. И не мешкайте, сегодня вам предстоит узнать кучу других вещей.

Карцов стаскивает свитер.

– Ого, – восклицает Глюк, разглядывая его сильное, мускулистое тело, – да вы, доктор, красавчик! К любой девушке сунетесь – помрет от счастья.

Вместо ответа Карцов неуклюже валится в воду.

Теплая ласковая вода… Вот бы на полной скорости пересечь из конца в конец лагуну! Но Карцов вертится возле трапа, старательно имитируя страх, боязнь глубины.

– Не так! – кричит Глюк, перегнувшись через поручни трапа. – Не молотите руками, ноги расслабьте, действуйте ими мягче, будто ленитесь или очень устали.

Карцов продолжает возню, поднимая пену и брызги.

Сильный всплеск. Шлепнувшись в воду, Глюк бесцеремонно оттаскивает его от скалы, показывает приемы плавания.

Минут через десять Карцов позволяет себе чуточку «освоить» кроль. И вот уже, мягко двигая ластами, он скользит прочь от трапа.

– Вот, вот, – довольно бормочет Глюк, – подходяще, доктор. О, что это вы? – тревожно кричит он, видя, что Карцов вдруг зачастил руками, закашлялся, торопится к трапу.

– Устал, – тяжело дышит Карцов, – устал и… сердце.

– Что вы почувствовали? – допытывается наставник. – Сбили дыхание, глотнули воды?

– Не знаю. – Карцов берет его за руку. – Внезапно помутилось в глазах. Только ни слова шефу. А то запретит… у меня это с детства – вдруг падаю в обморок… Но ничего, я обязательно выучусь работе под водой. Ни слова шефу, Глюк. Обещаете?

После разговора с Абстом Карцов не спал ночь, обдумывая положение, в котором вдруг оказался. Он решил: немцев следует убедить, что ученик проявляет рвение, но у него неважно со здоровьем, нет способностей, и пройдет много дней, прежде чем он будет готов к самостоятельным спускам под воду. Нужно выиграть время, чтобы Марта выздоровела, стала ходить…

Между тем Глюк, поддерживая ученика, помогает ему подплыть к трапу, ухватиться за поручень.

– Подняться сможете? – спрашивает он.

Карцов медленно взбирается по трапу, временами всей тяжестью повисая на спутнике.

– Легче, – бормочет рыжебородый, – легче, доктор, а то свалимся вместе. Крепче держитесь, тверже ставьте ногу… – Наконец они на площадке. Глюк полотенцем насухо вытирает ученика.

– Мне понравились ласты, – заявляет Карцов.

– Понравились… Струсили!

– Чепуха. – Карцов самоуверенно улыбается. – Думаете, скис? Вот отдохну – и снова в воду!

– В воду я вас сегодня не пущу, – заявляет немец. – Хватит, наплавались. Возьметесь за изучение респиратора, привыкнете к шлему и баллонам на суше, а там уже будет видно.

Он пододвигает к себе сумку прорезиненного брезента, вынимает из нее дыхательный аппарат, подробно объясняет устройство прибора, назначение отдельных частей.

Карцов слушает рассеянно. В свое время он изучил советский респиратор. Все кислородные дыхательные аппараты действуют по одному принципу. Он во всем уже разобрался и с респиратором Глюка может нырнуть хоть сейчас.

– Ну, – говорит наставник, – ознакомились, поняли, в чем суть? Глядите!

Коротким точным движением он натягивает шлем на голову, берется за клапан баллона. Резиновый мешок вспухает – туда ворвался кислород.

– Внимание, – глухо доносится до Карцова.

Глюк делает несколько глубоких вдохов, высасывая кислород из мешка, вновь наполняет его. Затем он показывает, как перекрыть вентиль баллона, и стаскивает шлем.

– Вот и все.

– Можно мне? – спрашивает Карцов. – Валяйте.

Карцов хватает аппарат, силится надеть шлем.

– Да не так поспешно, доктор! Право, вы как ребенок. Успеете и поплавать и надышаться. Сперва разберитесь, что к чему… Ну, давайте!

Аппарат пристегнут на груди Карцова, шлем надет. Немец с любопытством наблюдает, как ученик делает первые вдохи. Чудак, он частит, торопится, расходует втрое больше кислорода, чем необходимо. Внезапно шея у Карцова багровеет. Он сдергивает шлем.

– Едва не задохся, – бормочет он.

Глюк хохочет, тычет пальцем в то место, где гофрированный шланг соединяется с маской. Здесь металлический патрубок с клапанами и краном, который он незаметно перекрыл.

Карцов шутливо грозит ему, открывает кран, пробует, хорошо ли поступает кислород.

– В порядке, – удовлетворенно говорит он. – А теперь подышим в воде!

– Не сегодня. – Глюк движением руки останавливает ученика. – Вы устали, следует отдохнуть. Да и у меня дела: надо встречать шефа.

– Как это встречать? Где же он? Я недавно разговаривал с ним. Он просил…

– Шеф уплыл. Скоро должен вернуться.

– Ну, хоть полчаса у нас есть? – капризно тянет Карцов. – Пустите меня в воду на полчасика, Глюк!..

– Ладно, доктор, – решает наставник, – ладно, надевайте шлем. Вон какой вы настырный. Любого уговорите. Глубоко не ходить – метров на пять, не больше. Да я и не пущу вас глубже – работать будете на сигнальном конце.

Он надевает Карцову пояс со свинцовыми грузами, обвязывает талию пловца плетеным тросом, еще раз проверяет подгонку и исправность респиратора. Попутно дает советы – как «промывать» дыхательный аппарат, удаляя из него негодный воздух, как регулировать свою плавучесть и мгновенно освобождаться от поясных грузов, если в этом возникает нужда.

Карцов улыбается, кивает. Он с трудом скрывает волнение; если все пройдет хорошо, он завладеет респиратором.

– В воду! – командует рыжий.

Карцов сходит по трапу.

Вот ноги его коснулись воды, ушли в нее по колена, по бедра. Еще немного, и он погружается до подбородка. Теперь перед глазами колышется вода лагуны, будто он приник к стенке аквариума… Еще чуточку ниже, и вода наполовину закрыла стекла очков.

– Вперед, – ободряюще кричит Глюк, – не трусьте!

Карцов приподымает руку, машет Глюку. Затем голова его скрывается в лагуне.

Некоторое время он неподвижно висит в толще воды. В ярких лучах прожектора она кажется голубой светящейся дымкой. Постепенно свечение слабеет – под влиянием поясных грузов Карцов медленно опускается. Видимость ухудшается: его опущенные ноги едва различимы – будто вплавлены в стеклянный сумрак.

Повиснув на сигнальном конце, Карцов отдыхает: нелегко разыгрывать увлекающегося простачка, смеяться, шутить, когда знаешь, что находишься под угрозой гибели.

Тишина, покой. При каждом вдохе и выдохе отчетливо пощелкивают клапаны респиратора, будто метроном отсчитывает подводное время.

Итак, сделано все, чтобы Глюк (а значит, и Абст) поверил, что врач увлечен новым делом, охотно идет под воду и ни о чем не догадывается.

Но это самое легкое. Теперь предстоит главное – затянуть процесс обучения, пока не оправится от недуга Марта. Кроме того, сейчас Карцов похитит респиратор.

Некоторое время он продвигается вдоль стены площадки, испещренной углублениями и расщелинами. Ага, вот, кажется, подходящая щель!

Неожиданно сигнальный трос приходит в движение. Частые рывки – требование водолазу немедленно выходить на поверхность.

Что еще случилось на площадке? Неужели придется отложить задуманное? Нет! Неизвестно, представится ли другой удобный случай!

Вяло работая ластами, Карцов медленно поднимается. Одновременно он развязывает узел сигнального троса. Так, хорошо. Трос едва держится. Теперь рывок посильнее, и все будет в порядке.

Он на поверхности.

– Возитесь! – кричит рыжебородый, широкими кольцами выбирая трос. – Лезьте скорее!

Карцов, наполовину выбравшись из воды, задерживается на трапе.

Глюк видит: ученик тяжело дышит, движением руки просит помощи. Крепче упершись ногами, он тянет за трос. Карцов карабкается и вдруг, резко откинувшись назад, валится в воду.

Глюк с тросом в руках летит к центру площадки. Вальтер, только что подогнавший кран к лагуне, спрыгивает с сиденья, помогает ему подняться на ноги.

Немцы в страхе: врач, за которого они головой отвечают перед Абстом, ушел под воду – один, без страховки!

Глюк сбрасывает свитер и ныряет.

Через полминуты он на поверхности.

– Плохо видно, – кричит он, – беги за респиратором!

И он вновь погружается.

Карцов, устроившись под водой в расщелине, наблюдает за поверхностью лагуны. Он видел, как дважды нырял Глюк, как потом исчез, взобравшись по трапу. Через минуту-другую немец спустится уже с дыхательным аппаратом. Тогда от него не скроешься. Пора всплывать!

Не снимая шлема, он отстегивает лямки респиратора. Раскрыт аварийный замок пояса со свинцовыми пластинами. Теперь следует выпустить кислород из резинового мешка, иначе респиратор всплывет. Так, хорошо. Аппарат с опавшим воздушным мешком уложен в расщелине под грузами. Но Карцов еще в шлеме. Последний вдох. Из мешка высосаны остатки кислорода. Перекрыты вентили и краны респиратора. Карцов оглядывает расщелину, фотографируя в памяти свой тайник, и сдергивает шлем.

Сильный толчок ногами выносит его далеко в сторону. Дальше, еще дальше от расщелины, где запрятан драгоценный дыхательный аппарат с почти нетронутым запасом кислорода!..

Немцы с тревогой вглядываются в безжизненное лицо врача. Он всплыл, когда его уже не ждали, – на мгновенье показался на поверхности, что-то крикнул, вновь погрузился. Глюк кинулся за ним, настиг на глубине, захлебнувшегося, схватил за волосы… Пострадавший лежит без движения. Глюк подставляет ему под живот свое колено: разумеется, врач наглотался воды, надо очистить ему легкие, желудок… Но тот вздрагивает, открывает глаза.

– Пронесло, – облегченно бормочет рыжебородый. – А ну, уложи его поудобней.

Вальтер опускает Карцова на скалу.

– Выкладывайте, что с вами стряслось? – требует Глюк.

– Не знаю… Упал с трапа, погрузился. Видимо, глубоко; сильно сдавило уши. Тут-то и началось. От страха потерял мундштук. Ищу его ртом, задыхаюсь и не могу нащупать. Наконец стиснул зубами. Вот он, кислород!.. Глотнул разок-другой – и стоп.

– Прекратилась подача? – допытывается Глюк.

– Тяну изо всех сил, всей грудью – и ничего…

– Минуту. Воздух при выдохе носом травили?

– Не помню. Кажется, да… В маску попала вода, я и хотел…

– Хотели, хотели! – Глюк нервно потрясает кулаками. – Черт бы вас побрал, дурака! Высосали из мешка весь кислород и ничего не добавили из баллона. А клапан на что? Зачем на баллоне клапан, я спрашиваю? Пальцем его надави – и полный мешок! Учишь вас, учишь…

– Спаниковали, доктор. Решили, что погибаете, – вставляет Вальтер. – Сорвали шлем, сбросили аппарат, пояс с грузами – и наверх, как заяц. Так?

– Да… Мне очень жаль…

– Жаль! – Глюк качает головой. – Утопили респиратор, а нам отвечать. Что мы скажем шефу?

– Лагуна мелководна, и если позволите, я сам…

– Опять «сам»? – кричит Глюк.

– С вашей помощью…

– Послушайте, доктор, не мелите чепухи. – Рыжебородый со злостью швыряет окурок. – Какая, по-вашему, здесь глубина?

– Ну, метров пятнадцать.

– Пятнадцать! – передразнивает Вальтер. – А четыреста футов не хотите?

– Да, ровно сто двадцать метров, будьте вы прокляты! – Глюк полон презрения. – Ну, не раздумали еще идти на грунт?

Карцов смущенно молчит.

– Ладно. – Рыжий едва сдерживается. – Отправляйтесь к себе. И не сболтните шефу о респираторе: будет и вам и мне.

Карцов встает и направляется в туннель.

– Держите! – Глюк швыряет ему вдогонку брюки и свитер.

Войдя в туннель, Карцов одевается. По времени пора идти к Ришар. Но он остается: вот-вот вернется Абст.

Минут через двадцать в центре лагуны всплывает буксировщик. За его кормой – две головы в шлемах.

Буксировщик причалил. Прибывшие взбираются по трапу.

Первый из них – Абст.

Вальтер хлопочет возле второго, помогая ему отстегнуть грузы, снять респиратор, стащить с головы шлем.

Спутник Абста очень похож на лейтенанта, который первым допрашивал Карцова на берегу линкора (и помешал схватить Абста), затем секретарствовал на суде.

Карцов пятится. Неужели возможно такое?

Проходят секунды, и он начинает успокаиваться. Пожалуй, лейтенант был выше ростом, грузнее, иначе держал голову.

Сердце бьется ровнее. Он почти убежден, что страхи были напрасны. Но вот Глюк предлагает гостю закурить. Тот берет сигарету, дважды проводит по ней языком…. Привычка облизывать сигарету, прежде чем закурить, была и у лейтенанта!