Текст книги "Опер против «святых отцов»"

Автор книги: Владимир Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Как только за Ракитой хлопнула дверь, Мариша набрала номер сотового телефона Вована. Бригадир рулил в это время по Москве на своей «БМВ».

– Вован! – заговорила Маришка. – Крутые у меня дела! Сначала Сверчок приперся, стал права качать о наших с тобой делах. А потом мужик, бывший белокрыловский боец, заваливается. Этот давай требовать наколку на Белокрыла: тот со своей хаты слинял. А Сверчок возник, стали они палить. Сверчок теперь дохлый у меня валяется, а белокрыловский, пуля в ногу его задела, перевязался и отъехал.

– Что за мужик?

– Ловкач, не из блатных. По ухватке видно, из военных, должно быть.

– Кэгэбэшник?

– Наверное. Спортивный такой, брови сросшиеся.

– Что, что?! – заинтересованно воскликнул Вован. – Про такого мне Автандил говорил. Был такой в бою на «Покрове», причем у белокрыловских, думаю, за главного. Чего ж он на генерала поднялся?

– Не знаю. Подслушал наш базар со Сверчком, стал наводку на Белокрыла добиваться.

– А ты?

– Что я? Я еще этим вопросом не занималась. Тем более генерал-то ныне в бегах. Но нормальный этот боец. Сверчка положил, лишь тот дернулся. Меня не тронул, ушел вежливо. Вованчик, мне-то что кроить? Вдруг Феоген сейчас домой завалится?

– Он когда обычно возвращается?

– Да должен часа через три-четыре.

– Так, Маришка. Линяй оттуда немедленно. Правь в тот кабак, где вы со Сверчком встречались. Заберу тебя вечером. По Феогеновой хате я разберусь. Это уже не твоего ума дело.

– Вещи брать?

– Бери что хочешь. Больше туда не вернешься.

– Ох, Вованчик, не вовремя соскакиваю. Я Феогена уж сговорила, чтоб он мне иномарку купил.

– Вот бикса! – рассмеялся Вован. – У нее мертвяк под ногами, а она за навар базарит. Да ты чего? Я тебе две иномарки справлю.

* * *

Вован закончил разговор с Маришей и набрал номер епископа Артемия Екиманова. Когда тот взял трубку, бригадир произнес:

– Вас беспокоит Вован от востряковских.

– Владимир? – поправил епископ, предпочитающий называть людей не кличками, а именами.

– Ну да. Надо срочно поговорить.

– Понял вас. Где бы вы хотели?

– Я сейчас на машине, еду в ваши края. Давайте вас прихвачу, заскочим куда-нибудь, пообедаем.

– Хорошо, Владимир. Жду.

Вован выехал из Москвы на кольцевую автодорогу. Через некоторое время он подрулил к подмосковной резиденции епископа и трижды посигналил.

Вскоре на крыльце появился элегантный, чернобородый Артемий. Он прошел к «БМВ», сел рядом с Вованом на переднее сиденье.

Машина тронулась.

– Пообедаем в «Долине»? – сказал Вован, называя ближайший загородный ресторан, над которым «шефствовали» востряковские.

– Подойдет, – кивнул Артемий.

– О стычке с людьми Белокрылова в «Покрове», счетчике на генерала вы иноформированы. Но сейчас выяснил, что Белокрылов исчез. Точнее – бросил свою квартиру и куда-то скрылся.

– А Феоген? – цепко взглянул Артемий.

– Что – Феоген? Этот с утра поехал в офис, должен быть вечером дома.

– Вы в этом уверены?

– А сейчас проверим.

Они как раз подъехали к «Долине». Вован остановился около крыльца ресторана, выстроенного в стиле старорусской избы. Набрал офисный номер телефона архимандрита и поинтересовался, можно ли сегодня застать Феогена. Ему ответили, что батюшка принимает как всегда.

Бригадир с епископом поднялись на крыльцо. Завидев их, ко входной двери кинулся метрдотель. Он распахнул ее и пригласил с поклоном в дальний конец зала, где был уютный кабинет для особо избранных гостей.

Вован с Артемием прошествовали туда, уселись за стол, который начали мгновенно накрывать официанты.

– Феоген-то, видно, пока никуда не денется, – продолжил беседу Вован, закуривая свой «Беломор», – но дома у него труп.

Артемий блеснул на него глазами и перекрестился.

– Малость неловко вышло, – стал объяснять бригадир. – Наш Сверчок там внезапно появился. Стал приставать к Марише, а тут вдруг парень Белокрылова вваливается. Он успел кое-что подслушать из разговора Сверчка и Мариши, а потом схлестнулся со Сверчком и его застрелил. Неприятность.

– Да, это ЧП! Что белокрыловскому было нужно?

– А он против генерала сам повернул. Что-то с ним не уладил. А парень крутой, в заварухе на «Покрове» старшим был. Добивался от Мариши нового заныра генерала.

– Что же получается? – крутнул маслинами глаз Артемий. – У Белокрылова целая бригада? Причем смотрите, какие у них сложные взаимоотношения. Простой наемник дома у Феогена не появился бы. А этот адресом располагал, а значит, и сведениями, что Феоген – шеф Белокрылова. Как же вы группу боевиков у Белокрылова проглядели?

Вован молча начал есть салат, предпочитая не отвечать на неприятный вопрос. Артемий недовольно поглядел, перекрестился перед едой и тоже взялся за вилку с ножом.

Наконец Вован прервал паузу:

– Маришу пришлось с квартиры Феогена снять. А по Феогену вам решать.

Епископ настойчиво продолжил по белокрыловским боевикам:

– Владимир, согласитесь: если бы вы просчитали силы генерала, то таких последствий не было бы.

– Ну и чего?

– Давайте сначала закроем этот вопрос. У вас есть какие-то идеи по разгрому бригады Белокрылова?

– Сначала нужно ее вычислить. А после ухода Мариши это будет трудно.

– Может быть, невозможно?

Вован положил вилку, снова закурил.

– Почему?

– А представьте, если Белокрылов совсем вышел из игры? Что у вас есть, кроме примет парня, который сегодня за своим бывшим начальником охотился?

– Приметы фартовые – сросшиеся брови, рана в ноге, его Сверчок зацепил.

– Но этот парень наверняка профессионал. Возможно, из «конторы», раньше служил с генералом.

– Похоже на то. Лихо он крутого Сверчка уделал.

– Так какие у вас шансы, чтобы разобраться с целой бригадой таких? А разбираться надо: если Белокрылов уйдет, Феоген другого начальника им найдет.

Вован помрачнел.

– Это уж мое дело. Я с белокрыловскими воюю и воевать буду. Хоть на дне моря их достану. Не надо, батюшка, вторгаться в мою епархию.

– Когда вы сможете мне что-то сообщить по Белокрылову или его бригаде? – требовательно спросил епископ.

Раздражился бригадир на прыткость Екиманова. Тот разговаривал с ним, как барин с холопом. Вован понимал – на равных епископ общается лишь с паханами востряковских. Но знал Вован и то, что паханы не очень зависимы от этого епископа, заправляющего своими делами на их «территории». Поэтому решил Вован поставить его на место.

– Вы меня с каким-нибудь дъячком не спутали? – осведомился он.

– Что?

– Я говорю: не все фрайерам знать надо.

Артемий опустил глаза и стал есть, с усилием глотая пищу. На него вдруг смертно пахнуло от клинков глаз горбоносого бандита. А тот подкрутил усы и насмешливо спросил:

– Водочки вам заказать? Но я не в компании – на завязке.

– Спасибо, не надо, – вежливо ответил епископ.

– Так чего с мертвяком у Феогена делать?

Прекратив есть, задумался Артемий. Потом осведомился:

– Вас Феоген Шкуркин не раздражает?

– А чего мне Шкуркин? Он и есть шкура. Меня Белокрылов больше волнует. Феоген-то – вашего роду-племени.

Епископ понял Вованово ехидство, но не подал виду, продолжил:

– Белокрылов лишь исполняет указания Феогена. – Он постарался не обидеть бригадира, уточнив:

– Вы мне по дружбе помогаете, а генерал у Феогена – пес, да еще выходит, со сворой легавых. Не будет Феогена, перестанет и эта свора кусаться.

– Ну-ну, – внимательно посмотрел на него Вован, следя за ходом Артемьевой мысли.

– Во многом мешал и мешает нам Шкуркин. Осатанел совсем. Вы перенесите свой взгляд с наемника Белокрылова на его хозяина.

– Перенес, – усмехнулся Вован. – Сильно Шкуркин и меня раздражает.

Артемий широко улыбнулся.

– Ну и хорошо. Теперь мы с вами вместе эту шкуру не перевариваем. И что бы вы, Владимир, сказали, если бы на квартире Феогена оказался не один труп, а два?

– Работы больше, но и толку больше.

– И я к такому мнению пришел. Вы подумайте и о впечатлении милицейских, которые трупы Сверчка и хозяина у него дома обнаружат. Ведь могло же сложиться так, что наглый Сверчок наехал, так сказать, на Феогена, а у того вдруг оружие оказалось. Выстрелили друг в друга – оба мертвые.

Прожженный мошенник Вован с восхищением поглядел на епископа и с удовольствием продолжил его разработку:

– Тем более что Сверчок – из востряковских, которые поддерживали новых хозяев «Покрова», каким Феоген должен.

– Плюс к тому, Владимир, – посмеивался Артемий, – Сверчок – это тот человек, который с другом Феогена Ячменевым расправился. У этой парочки много между собой счетов было, а?

– Совершенно пряники! С обеих сторон – концы в воду. А то наша братва не знала, что со Сверчком после его проколов делать. А так мы и Феогена, и засвеченного Сверчка друг на дружке замкнем.

Артемий сверкнул широко расставленными глазами.

– Вот по случаю такого вензеля в наших тяготах не грех бы нам и выпить. Да вы не станете?

– Спасибочки, батюшка. Завязал.

– Добро, Владимир.

Они стали со вкусом поглощать поданные им горячие блюда.

Вован проговорил:

– Если так завершим, разойдутся, наверное, наши дороги, батюшка.

– Это почему же? Всегда надо помогать нормальным людям.

– Вам виднее.

Покачал головой Артемий.

– Сейчас уж вижу, что и с уходом Феогена воевать нам с вами против той стороны еще ох как придется.

– Людишки и за Феогеном стоят?

– А как вы думали? Архимандрит с его Белокрыловым – лишь среднее, ударное звено. Не станет Шкуркина, так сам митрополит проявится.

– Митрополи-ит? – уважительно протянул Вован.

– Совершенно верно. У него Феоген только подручным состоит.

– Так чего ж нам по середнякам этим валандаться? – спросил лихой бригадир. – По митрополиту и нацелить.

Пристально посмотрел на него епископ.

– Владимир, вы вот намекнули: мол, фрайер, как вы называете людей не своего круга, в ваших делах плохо разбирается. Немного резко это у вас прозвучало, но по сути правильно. Так же и в наших церковных делах. В них вы тоже вряд ли до дна разберетесь. Поэтому давайте не будем пока туда дальше Феогена лезть.

– Лады, – немного смущенно произнес Вован. – Я лично займусь Феогеном.

– Не забудьте его допросить по интересующим нас вопросам.

Перебрасываясь уже незначительными замечаниями, бригадир востряковских бандит Вован и викарный епископ патриархии Артемий Екиманов, не торопясь, дообедали. Потом шикарная иномарка Вована домчала епископа до резиденции. А сам он порулил на Арбат ставить жирную точку в кровавой волоките, которой, оказывается, и не видно конца.

* * *

На Арбате, прежде чем отправиться в квартиру, ставшую моргом, Вован прихватил из машины к своему пистолету еще и запасную пушку, чтобы инсценировать взаимный расстрел в архимандритовом пристанище.

Бригадир, не спеша, обошел дом, убеждаясь, что стрельба Сверчка и Ракиты не привлекла ничьего внимания. Потом поднялся по лестнице и вошел в квартиру, по которой мамаем прошлась отъехавшая Мариша. Он посмотрел на вывернутые закрома, усмехнулся, подумав:

«Бабы с говном не расстанутся».

На прежнем месте, в проходе к спальне, лежал Сверчок. Его чубчик запекся в крови, вытекшей из дырок в голове.

«Еще один кент, ложанувшийся на мокрохвостой, – с презрением подумал бригадир. – Крым и рым прошел, а на свиданке с „трещиной“ пулю словил».

Вован был увлечен прелестями Маришки, но никогда бы не поменял своего дела на этакое безделье с «биксой», выяснение отношений и прочее. Он уже давно убедился в женской «бивневости» – слабоумии, продажности – и окрашивал воровские заповеди собственным цинизмом.

Присев над Сверчком, Вован рассмотрел две раны в его башке. Подобрал пистолет с глушителем убитого и проверил обойму: как раз нужные для расстрела Феогена две пули остались. Достал пистолет, захваченный им из «бардачка» машины. Из него якобы должен был отстреливаться архимандрит.

Но проблема была в том, что в голове Сверчка сидели две пули из пушки Ракиты, систему которой Вован не мог знать. Милицейская экспертиза могла установить принадлежность пуль другому типу оружия, нежели тот, что хотел вложить в руку мертвому Феогену Вован. Изменить эту ситуацию бригадир уже не мог, он понадеялся, что менты в такие дебри не полезут:

«Навалом у них ныне трупов. А тут сразу два солидняка-мертвяка: разыскиваемый убийца и поп из патриархии. Да станут ли доискиваться? Фартовей скинуть на очевидность – взаимно перестрелялись. А я им еще немножко помогу».

Он навинтил глушитель на ствол пистолета из «бардачка» «БМВ», предназначенного Феогену. Выстрелил из него в грудь Сверчку с расчетом на то, что одной этой пули на видном месте хватит экспертам при идентификации оружия. Потом выщелкнул из обоймы еще два патрона – по числу пуль, оставшихся в пустой и при жизни Сверчковой голове.

Вован вернулся в прихожую, поставил рядом с дверью стул, с которого удобно было бы вскочить при появлении хозяина, и стал ждать.

* * *

Как и все участники этих событий, архимандрит Феоген Шкуркин в тот день пережил много волнений.

С утра ему позвонил Белокрылов, сообщив, что в офисе не появится, потому как исчезает из Москвы на неопределенное время. Предупредил, что только Феоген будет знать – он отсиживается на своей даче в кооперативе «Роща» по Рублевке, где был коттедж и архимандрита. Генерал ядовито изложил, как Ракита, которого собирался пожалеть Феоген, расправился с Ониксом. Заключил же, что никаких денег Автандилу, Харчо, востряковским платить не собирается.

Из всех этих неприятностей Шкуркин извлек полезное. Раз выплата за «Покров» отпала, можно без напряжения приобрести для Мариши машину. С этой новостью Феоген вечером подъехал к своей арбатской квартире.

Когда архимандрит открыл дверь и шагнул в прихожую, складывая губы, чтобы весело поприветствовать возлюбленную, Вован ударил его рукояткой пистолета в голову. Феоген, теряя сознание, рухнул. Бригадир втащил обмякшее тело в гостиную.

Придя в себя, Шкуркин увидел сидевшего в кресле над ним человека с пистолетом, удлиненным глушителем, с весьма внушительным носом-клювом и лихими усами.

– Лежи как лежишь, – сказал Вован, прицелившись Феогену в бороду. – Привет тебе от епископа Артемия Екиманова. А я Вован из востряковской братвы.

Феоген оглянулся, разглядел труп Сверчка и судорожно сглотнул – к горлу подкатила рвота.

– Там кто? – переведя дыхание, спросил он.

– С востряковских паренек. Разборка тут была. Вишь, я и своего не пожалел. И тебя кончу, если не будешь мне отвечать как в школе.

– Можно мне немного приподняться? – робко произнес архимандрит.

– Только без дерготни.

Подволок свою тушу Феоген, оперся на локоть, лихорадочно соображая, и осведомился:

– Вы упомянули Артемия?

– Ага, я ему помогаю. Но не будем сразу во многие дела вдаваться. Где Белокрылов?

Почуял Феоген, что, ответив на вопрос, может быть больше не нужным усатому палачу.

«Как этот Вован потом себя поведет? Неужели Артемий мог приказать меня убить?»

Деланно вздохнул Шкуркин.

– Сам от генерала известий жду. Странное дело: сегодня он не вышел на работу. Звонил ему домой, никто не отвечает.

– Да? – смерил его испытывающим взглядом Вован. – Твой пес, и тебе не отзвонился?

– Почему вы, Вован, считаете будто Леонтий Александрович у меня на ошейнике? Ну, помогал мне, вот как вы Артемию помогаете.

– Другие у вас с ним дела. Что за команду Белокрыл сколотил?

Феоген понял: хоть на этот вопрос надо отвечать.

– Действительно, есть у генерала знакомые из бывших офицеров спецслужб.

– Например, мужик со сросшимися бровями, который на «Покров» старшим ходил, – подсказал Вован.

– Его зовут Ракита.

– Сколько всего бойцов?

– Человек десять, я думаю.

Бригадир достал папиросы, закурил.

– Ты поменьше думай. О счетчике, что я на вас с Белокрылом за «Покров» включил, он тебе базарил?

– Да.

– Манда! – крикнул Вован. – Где бабки?

При упоминании о деньгах сразу вспотел Феоген, выдавил:

– Заплатим, все заплатим. Не беспокойтесь.

Перекатил во рту дымящуюся папиросу Вован, привстал и с размаху ударил ботинком Феогена между ног.

– А-а-а! – взвыл тот, хватаясь за изувеченную мошонку.

– Платить немедля будешь, – процедил бригадир.

В квартире у Феогена было два тайника, набитых долларами и драгоценностями. Дрыгаясь от адской боли между ног, он решил отдать один из них.

– Отодвиньте в спальне кровать, – пробормотал Шкуркин, – под ней три паркетины у изголовья. Снимите их, возьмите сколько надо.

Вован снова оглушил его по голове и пошел в спальню. Там он увидел кровать, уже отодвинутую Маришей. Заветные паркетины были вытащены, пустотой зиял тайник.

Бригадир вернулся, пнул Феогена ногой в бок. Тот разлепил глаза.

– Хана тому тайничку, – сказал Вован. – Маришка его прибрала.

– Что-о!

– То самое. Подставили мы тебе Маришку. Она о всех твоих делах нам докладывала. А сегодня съехала. Конец вашей семейной жизни.

Феоген схватился лапами за голову и стал кататься по полу.

– Слышь, ты, – окликнул Вован. – Платить надо.

– Что? Да ведь эта тварь все забрала! У вас все мои деньги.

– Не, те деньги Маришке на булавки. А ты сейчас должен мне за «Покров» и по счетчику отдать.

Кряхтя, присел Феоген, изображая крайнюю муку.

– Больше ничего нет.

– Будто бы? – прищурился Вован, разгладив усы.

Он разбежался и страшным ударом ноги врезал архимандриту в лицо. Кровь хлынула у того из сломанного носа, Феоген упал, растянувшись во всю длину.

Вован сходил в ванную, набрал там в тазик холодной воды, вернулся и облил ею Феогена. Мокрый Шкуркин, отплевываясь, приподнялся и сел.

– Могучий ты поп, – одобрил его востряковский.

– Господи, помилуй мя! – закричал архимандрит, стал плакать и креститься.

Зажигая новую папироску, Вован заметил:

– Ты по сану должен терпеть. Но вот когда за бабки мученичество принимают, не уважаю. Чего ты за мошну как за мошонку держишься, козел в рясе? На том свете этого не поймут.

– Богом клянусь, нет у меня больше сбережений, – пролепетал архимандрит.

– Клясться, козел, тебе тоже не положено. – Бригадир навел пистолет ему в лоб. – Тогда прощай. Я тебя кончаю, а потом квартирку твою все равно подробно проверю. Раз был один тайник, то должен быть и другой.

– Есть! Есть! – вскинул руки Феоген.

– Где?

Архимандрит поднял дрожащие пальцы и указал на ковер, висящий на стене.

– Приподнимите его, снимите плинтус, за ним впадина.

Вован прошагал туда, сорвал ковер. Достал нож, стал отдирать плинтус. Наконец увидел за ним узкий проем. Ударил по нему каблуком – алебастровый порожек рассыпался. Внутри лежали пачки долларов и драгоценности, обернутые в целлофан.

Полюбовался ими бригадир и вернулся к скрюченному Феогену.

– Добро, как говорит твой лучший друг епископ Артемий. Вижу я, что в полное соображение ты вошел. Теперь уж чего тебе терять? Бабок и цацек, которые обожаешь, ты лишился. Сдавай мне Белокрыла и разойдемся.

– Да пропади он пропадом! – воскликнул архимандрит. – Найдете эту вонючку чекистскую по Рублевскому шоссе, кооператив «Роща», дача номер семнадцать.

– Лады, – торжественно произнес Вован.

Он прицелился Феогену в сердце и выстрелил. Шкуркин откинулся растрепанной гривой волос к стене. Востряковский подошел ближе и всадил ему в грудь вторую пулю.

Вован посмотрел на свои наручные часы и начал споро устраивать трупы, вкладывая пистолеты в их руки. Трудясь, он весело скалился, поглядывая на стену, под которой его ждали «вечнозеленые» бумажки и «брюлики».

ЧАСТЬ III. МИТРОПОЛИТ

Глава 1

Капитан Сергей Кострецов и лейтенант Геннадий Топков в своем оперском кабинете озадаченно анализировали очередные убийства в их расследовании по церковной мафии.

Гена, протестовавший, когда Кость дал зеленый свет обострению ситуации по универсаму «Покров», не преминул об этом напомнить:

– Ну что? Побаловали мы, как ты говорил, бандитов «разборкой по-русски»? «Хитровански» – то собирался их достать.

Капитан добродушно улыбнулся и сплюнул будто бы от попавшей в рот табачинки из дымящейся сигареты.

– Да, крутовато они взялись. Сколько же у нас теперь трупов-свежаков? Трое у «Покрова»: двое востряковских бойцов и один белокрыловский. Потом – еще один около Банковского переулка, белокрыловский спецбригадовец, участвовавший в нападении на магазин, его Автандил и Харчо опознали. Наконец – архимандрит Феоген и Сверчок. Итого – шесть, причем по трое с обеих сторон. Ноздря в ноздрю банды идут.

Нервно поправил очки Топков.

– К этому добавь исчезновение Мариши и Белокрылова. Возможно, и они уже трупы.

– Все в такой раскрутке бывает, – оживленно произнес Кострецов, потирая руки. – Если и эти на том свете, все равно мертвяков у востряковских и белокрыловских одинаково.

– Ты вроде бы даже восхищен?

– А чего? Слезы оперу лить? Падалью все они были, а после смерти – форменно ею стали. Хорош, Ген, тебе с лирикой, не на студенческой тусовке. В то, что белокрыловский спецбригадовец, обнаруженный около Банковского, сам застрелился, верить не будем? – продолжил Кость насчет Оникса, самоубийство которого пытался инсценировать Ракита.

– Естественно. Иначе придется поверить, что тихоструйный стервец Феоген Шкуркин вступил в мастерский бой с бандюком Сверчком и ухлопал того двумя точными выстрелами в голову.

– Бывший спецура никогда не будет кончать с собой на улице. Головорезы вообще редко когда с собой расправляются, больше привыкли других кончать. Причем на улице не свихнется не только профессионал. Все самоубийцы уважают замкнутые помещения. Исключение – прыжок с балкона или залет под поезд. Но на балкон суицидник вышагивает опять же из комнаты, а поезд припечатывает его той же замкнутостью.

– Тебе бы в морге работать, – усмехнулся Топков.

– Любое могем. А пока мы – оперы Чистых прудов, как совершенно правильно ты указывал при нашем обсуждении «покровского» дела. Вот наши прудики очередной раз и вычистились, как я и предполагал. Мочиловка-то переместилась пока на Арбат. Попомни мой прогноз: и далее биться будут наши подшефные не в здешних местах. Нашему ОВД полегче, что я и имел в виду, как бы ты, Гена, не возникал.

Топков саркастически поглядел на него.

– Теперь всего-навсего осталось нам «хитровански» бандитов достать. Замысловатый вопрос: как? О фигуранте Раките ни слуху ни духу. И вряд ли он снова здесь появится, раз Черча отпустил. Белокрылов исчез в неизвестном направлении, а значит, снова не засечем мы Ракиту и по генеральскому профилю. Даже Мариши, с которой ты нашел общий язык, не просматривается.

Взглянул на него отечески Кость.

– Знаешь, чем пессимист от оптимиста отличается? Пессимист по поводу стакана, налитого до середины, всегда говорит, что он наполовину пуст. А оптимист – что стаканчик-то наполовину полон. Ну что о покойничках и исчезнувших думать? Прикинем, как выражаются матерые, хер к носу: откуда бы снова ниточку клубка потянуть.

– Да-да, прикинем, товарищ капитан, это самое к самому носу, – ехидно подхватил Топков.

– И упремся, товарищ лейтенант, в Вована, – невозмутимо заключил Кострецов. – Зря, что ли, ты его логово выследил?

– А это мысль! – блеснул стеклами очков Гена.

– Навалом как действий, так и мыслей, сынок, – самодовольно прищурился Сергей и закурил новую сигарету. – На «хвост» Вовану теперь сяду я. Он за авторитета у востряковских? На шикарной «БМВ» ездит? Так должно же что-то вокруг него происходить.

– Причем с Маришей он встречался.

– И это – на моем прикинутом носяре, Гена. А ты займешься Белокрыловым.

– Ну, ты хватил, – снова недоверчиво произнес лейтенант. – Займешься! Ищи теперь такую рыбину в московском омуте. Или что-то ты на заметку взял, когда квартиру генерала отслеживал? Или чего-то в ней раскопал, когда после исчезновения хозяина осматривал?

– Нет, господин студент, идеи плещут из твоих же исследований. Я свои наколки всегда сразу стараюсь до дна вычерпать. Помню, что, вникая в убийство Ячменева, ты мне много бумаг приносил. И было в них что-то по официальному сотрудничеству генерала с Феогеном. Вот и пошарь в этих сведениях. Глядишь, и выплывет направление, по которому Белокрылова снова можно шукать.

– Попробую.

– Требуется не спускать с крючка две воюющие стороны. Я теперь налягу на востряковских, ты – на бывших Феогеновых. Прицелимся свежими глазами на новые для каждого площадки. Сейчас самый накал нашего розыска. У банд потери, с учетом первых трупов Пинюхина и Ячменева, – по четверо. И та, и другая рать с цепи спустились. Скоро подойдет время оставшихся у них в живых подсекать. А пока промерим создавшиеся глубины.

– Потери-то у свор численно равные, но неравноценные, Сергей. Убийство Феогена – крупнейший урон церковному клану, на который тот работал вместе с Ячменевым, Белокрыловым. В этом ключе связка епископ Артемий Екиманов – востряковские команду Феогена, возможно, напрочь вырубила. Раз архимандрита нет, может отойти от дел и Белокрылов.

– Это почему же?

– Хозяин Феоген приказал долго жить.

Кость сплюнул.

– Эх, Гена, если бы мафиозные структуры только такими середнячками, как архимандрит да Вован, заканчивались. Бах! бах! – пулей конкурентов, щелк! щелк! – милицейскими наручниками: и конец структуре. Увы, всегда над промежуточными звеньями верхние царят. Те всегда в тени, их зацепить – наше оперское счастье. Можешь не сомневаться: пал гнилой смертью архимандрит Шкуркин, новый церковный пахан его работу продолжит. И опять понадобится спецбригада генерала, иначе его клану востряковские житья не дадут. Вот почему я приказываю тебе кротом рыть по Белокрылову.

– Вовремя мы востряковских с епископом Артемием вычислили, – задумчиво проговорил Топков. – Хоть в этом направлении более или менее ясно.

– Скажи спасибо Марише, – сказал капитан, все же скрывая от лейтенанта-гуманиста, что он ее на «наркоту поставил». – В той стороне действительно четко проглядывается. Думаю, что Артемий – высшая шишка в церковном клане, дальше шупать не придется. Так что сейчас же еду заниматься Вованом, только зайду в морг, проведаю Сверчка.

– Любишь ты это заведение.

– Эхма, и не нужна нам денег тьма! – Кость подмигнул. – Для истинного опера, сынок, это и зоопарк, и лаборатория. Учись, пока меня не застрелили. Я наказал обязательно все три пули из Сверчка извлечь и экспертам их показать.

– Уважаешь баллистику?

– Очень. А в данном случае – потому, что хочу успехи ворошиловского стрелка, попа Феогена, изучить. Все завидую ему: как хладнокровно такого бандюгу припечатал. Я ж со Сверчком сталкивался, но сам в него не сумел попасть.

* * *

Результаты баллистической экспертизы Кострецова горячо порадовали: пули в голове Сверчка оказались из одного ствола, свинец в груди – из другого. А главное, пули, извлеченные из черепа, определили уже фигурировавшее в этом розыске оружие. Это был пистолет «Беретта», из которого убили Пинюхина. Капитан торжествовал: Ракита пристрелил и Сверчка!

Странным было только то, что такой опытный диверсант, как Ракита, продолжал палить из пушки, с которой охотился на Пинюхина. Но зато это давало все основания для его ареста. Свидетелем по пинюхинскому убийству был Черч, а пули, выпущенные около Мясницкой и на Арбате в Сверчка, закольцовывали два убийства, прямо указывая на их исполнителя.

Еще раз в этот день потер свои железные клешни Кость, сел на «жигуль» и отправился к жилищу Вована. Опер уже знал, что во двор выходят два окна большой бригадирской квартиры. Опер припарковал машину, достал из «бардачка» бинокль и двинулся в дом напротив Вованова поискать точку для наблюдения.

Войдя туда, капитан пристроился у окна на лестничной площадке и нацелил бинокль в стекла Вовановой квартиры. Темнело, и там зажегся свет.

«Вот катит, так катит!» – воскликнул про себя Кость, когда разглядел Маришку, хлопочущую на кухне.

Он еще понаблюдал, чтобы убедиться: нет ли дома хозяина или еще кого-нибудь. Потом быстро сбежал вниз, чтобы преподнести сюрпризик своей стукачке.

Кострецов перебежал двор и поднялся к квартире. Резко позвонил в нее трижды.

Глазка в дверях не было, и Мариша спросила изнутри:

– Кто?

– Дед Пихто и бабка с автоматом! – гаркнул опер. – Открывай пошустрее, Мариша, а то хозяин может появиться.

Мариша распахнула дверь и обессиленно привалилась к ее косяку.

– Узнала меня по голосу? – весело осведомился Кострецов. – Похвально. Где поговорим? Может, без напряга во дворе? У меня там «жигуленок».

– Сейчас выйду, – едва ли не плачущим голосом произнесла девушка.

Опер спустился вниз, сел в машину. Вскоре прибежала и села рядом Мариша.

– Удивляешься, что и здесь я тебя вычислил? – осведомился Кость.

– Чего на легавость легавого удивляться? – хмуро парировала она.

– Ну, тогда к делу. Что на Феогеновой хате произошло?

Стала излагать Мариша, не подозревая, какую инсценировку разыграл после ее ухода из квартиры Вован:

– Сверчок ко мне туда завалился. А потом стрелок генерала Белокрылова заскакивает. Начали они друг в дружку пулять. Сверчок – трупом, а тот рану в ноге перевязал и слинял.

– Опиши мне подробно белокрыловского человека.

Мариша описала приметы Ракиты, на что капитан с удовлетворением покивал головой. Теперь этому спецбригадовцу была полная хана – появился свидетель и по второму его убийству. Опер спросил:

– Что за проблемы у этого Сросшегося?

– Не уладил он что-то с Белокрылом. Новый заныр генерала пытал.

– Зачем?

– А зачем ребята с пушками чужие адреса ищут?

– Это твое соображение или он так заявил?

Мариша усмехнулась.

– Такой, как он, лишнего не скажет.

– Дала ты ему адрес генерала?

– Да что вы все ко мне с этим Белокрылом привязались? – полыхнула глазищами Маришка. – Откуда у меня может быть его новый адрес? Его, наверное, не знал и Феоген, царствие ему небесное.

– Жалеешь друга сердечного?

Ухмыльнулась Маришка.

– Скажешь тоже. Ты ж при нашей первой встрече смикитил, что подсадная я архимандриту от востряковских.

– Ну да, чего о Шкуркине сожалеть, когда ты после его завала сразу богатой стала.

– На что намекаешь?

– Тайник-то в квартире Феогена на много потянул? – пока не упоминая о втором тайнике, спросил капитан.

– Не знаю ни о каком тайнике.

– Да? – прищурился опер, закуривая. – Кто ж его выгреб?

– А тот, видать, кто Феогена мочканул.

– О том стрелке ты, конечно, тоже не знаешь?

Мариша постаралась как можно простосердечнее распахнуть очи, потому что Вована сдать была неспособна.

– Капитан, верь слову. Только тот Сросшийся соскочил, и я моментально намылилась. Похватала свои шмотки и вмиг с хаты вылетела.

Кострецов пристально посмотрел на нее. Это было похоже на правду. Но то, что Мариша оказалась вдруг у Вована, указывало на непростые ее взаимоотношения с этим бандитом. Он проговорил:

– Что Вован за фигура у востряковских?

Такие данные, которые мент мог собрать и оперативно, Марише скрывать было глупо, она сообщила:

– Бригадир на их грядке. Сверчок в его команду входил. Пашет Вован на епископа Артемия Екиманова.

– А у тебя с Вованом любовь?

Мариша смутилась. Кострецов, впервые увидев деваху в таком состоянии, сочувственно произнес: