Текст книги "Московский процесс (Часть 1)"

Автор книги: Владимир Буковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

6. Болельщики и попутчики

Вряд ли, однако, мы когда-нибудь узнаем все это. У нынешних сильных мира сего нет интереса докапываться до правды. Кто ж его знает, что можешь откопать? Начнешь с коммунистов, а кончишь самим собой. В самом деле, как говорят англичане, если живешь в стеклянном доме, то не стоит бросаться камнями. Эту пословицу здесь хорошо помнят. Да, конечно, коммунисты получали подачки Москвы, и это нехорошо. Но разве они одни? Вот передо мной постановление секретариата ЦК КПСС «Об удовлетворении просьбы американского общественного деятеля и финансиста Сайруса Итона о передаче ему в дар от имени советского правительства новой тройки лошадей». И ведь человек был не бедный, мог бы и купить тройку – чай, не разорился бы. Но зато почет какой: само советское правительство уважило! Вот и выпросил подарок для поднятия своего престижа. Дело, заметьте, было в сентябре 1968 года: аккурат под «триумф» советского вторжения в Чехословакию он эту тройку получил и важно катался по Америке, пока советские танки катались по Праге. У вас еще есть вопросы к коммунистам по поводу подачек?

Да, безусловно, коммунисты были агентами зла, за деньги распространявшими советскую ложь в свободном мире. Но разве только они? Вот передо мной целая куча документов о том, как тем же занимались ведущие телекомпании мира, притом еще и платили за это СССР в твердой валюте!

В Агентство печати Новости обратились представители американской телевизионной компании «Эй-Би-Си» с просьбой о создании совместного телерепортажа о жизни семьи рабочего завода «Ростсельмаш» г. Ростов-на-Дону. В фильме должны быть показаны различные аспекты жизни рабочей семьи, а также через эту семью показаны достижения советской власти за прошедшие 50 лет.

Перед демонстрацией этого телерепортажа он будет просмотрен и утвержден Агентством печати Новости. Комитет по радиовещанию и телевидению (т. Месяцев) возражений против съемок не имеет.

Считаем целесообразным принять предложение компании.

Просим согласия.

23 августа 1966 г.

Заведующий корреспондентским пунктом АПН в США тов. Боровик Г.А. провел предварительный зондаж о возможности передачи по сети одной из крупнейших американских телекомпаний программы по Вьетнаму, созданной на основе советских документальных киноматериалов с комментариями тов. Боровика Г.А. Программа будет оплачена телекомпанией в размере от 9 до 27 тыс. долларов.

Отдел США МИДа СССР (тов. Корниенко Г.М.) предложение тов. Боровика поддерживает и считает необходимым, чтобы комментарии к программе были согласованы с МИДом СССР.

Согласие «Совэкспортфильма» (тов. Махов А.Б.) о включении в программу советских документальных киноматериалов по Вьетнаму имеется.

Правление АПН считает целесообразным:

1. Принять предложение тов. Боровика Г.А. о подготовке телепрограммы по Вьетнаму для американского телевидения, имея в виду, что комментарии к программе будут согласованы с МИДом СССР.

2. Разрешить тов. Боровику Г.А. провести переговоры с американскими телекомпаниями о передаче программы по Вьетнаму на выгодных для нас пропагандистских и экономических условиях.

Просим согласия.

4 марта 1967 г.

Представьте: американские солдаты воюют во Вьетнаме с советскими «друзьями», а ведущая телекомпания покупает советский пропагандистский фильм об этой стране. И так из года в год – да и не только США. И Япония, и Финляндия, и Англия, и Франция. Темы разнообразны, как и суммы в твердой валюте, не меняется только основное условие, «принять к сведению, что по условиям соглашения фильм может быть показан по американскому (английскому, японскому и т. д.) телевидению только после одобрения его АПН». Этих материалов столько, что я в конце концов перестал их выписывать. Вот только беглое перечисление того, что я не поленился выписать:

6 января 1969. О проведении АПН переговоров с «Нью-Йорк таймс» о подготовке в 1969–1970 гг. совместных материалов об СССР.

30 июля 1970. О совместной телепередаче АПН и американского продюсера Дж. Флиминга «По стране Советов».

20 мая 1971. Совместная телепрограмма АПН и «Гранады» (Англия) «Советская женщина».

26 мал 1971. Совместная телепрограмма АПН и Би-Би-Си «Культура и искусство Грузии».

28 декабря 1971. О переговорах ТАСС с агентством Рейтер.

22 августа 1972. О совместных съемках АПН и «Гранадой» телефильма «Система образования в СССР».

13 марта 1973. О совместных съемках АПН и Би-Би-Си фильма о Новгороде.

28 июня 1973. О совместном производстве АПН и Би-Би-Си фильма «Киев город, события, люди».

10 июля 1973. О совместном производстве АПН и «Темза-телевижен» четырех серий о роли СССР во Второй Мировой войне.

24 октября 1973. О совместных съемках АПН и Би-Би-Си документального фильма о Шостаковиче.

27 мая 1974. О съемках Би-Би-Си телепрограммы по вопросам европейской безопасности под контролем Государственного комитета радио и телевидения.

18 июня 1974. О совместных съемках АПН и Би-Би-Си телефильма «Озеро Байкал».

14 февраля 1975. Об оказании производственно-творческих услуг английской телекомпании Би-Би-Си в съемках художественного фильма о советском режиссере Александрове.

9 апреля 1976. О подготовке АПН совместно с компанией «Уикенд телевижен» телевизионной программы «Советский Союз после XXV съезда КПСС».

26 мая 1976. О съемках АПН совместно с кампанией «Йоркшир телевижен» телефильма «Советская семья»

10 июля 1979. Об оказании производственно-творческих услуг американской телевизионной компании «Пи-Ти-Ви Продакшн Инк.» в съемках многосерийного документального фильма о музеях, архитектурных и исторических памятниках СССР.

3 апреля 1980. Об оказании производственно-творческих услуг американской компании «Форин трансэкшнз корпорейшн» в создании серии документальных фильмов, посвященных культурной программе Олимпийских Игр 1980 года и Москве.

1 июля 1980. Об оказании производственно-творческих услуг английской телекомпании «Гранада» в съемках документального телевизионного фильма об истории советского кинематографа. (Вы скажете: «Ну и что? Это вполне невинная тема». И ошибетесь. Вот что считало советское посольство: «…создание серии фильмов об истории советского кино может иметь положительный пропагандистский эффект. Особенно с учетом нынешней обстановки в Англии»).

Печально, но факт: даже западные телекомпании, так кичащиеся своей независимостью, систематически производили свою продукцию под идейным контролем ЦК КПСС да еще платили за это. То есть служили каналом советской пропаганды. И мы ждем, что они осудят теперь коммунистов, делавших то же самое по долгу партийной принадлежности?

Безусловно, деятельность коммунистов подрывала безопасность Запада, угрожала его существованию. Но и в этой опасной игре не они одни подыгрывали Москве. Вспомним хотя бы массовое «движение за мир» и даже за одностороннее ядерное разоружение. Ведь это безумство охватило тогда миллионы людей, включая значительную часть интеллигенции. Разве кто-нибудь из них захочет теперь раскапывать в архиве неоспоримые подтверждения своей глупости? Я даже книжку написал тогда о том, как Москва цинично манипулирует этим движением, ставшим практически инструментом советской внешней политики. Смешно теперь вспоминать, как набросилась на меня за эту книжку либеральная интеллигенция. Но вот они, документы, подтверждающие каждое слово моей книжки, да только никто их не хочет печатать.

Есть и такие, кого даже я не ожидал увидеть. Например, документы о создании и работе так называемой «комиссии Пальме». Созданная по инициативе тогдашнего премьер-министра Швеции Улафа Пальме, комиссия эта быстро сделалась самым авторитетным форумом Запада по проблемам разоружения и безопасности. Этому не в последнюю очередь способствовала ее репутация независимой от «блоков», «объективной» внегосударственной структуры, а также высокий уровень ее участников. Кроме самого Пальме, в нее входили такие видные политики различной партийной принадлежности, как бывший госсекретарь США Сайрус Вэнс, бывший министр иностранных дел Великобритании Дэвид Оуэн, федеральный секретарь Социал-демократической партии Германии Эгон Бар, бывший глава правительства Нигерии генерал О. Обасанджо, бывший премьер-министр Нидерландов Й. ден Ойл и т. п. Словом, политический Олимп того времени, с мнением которого приходилось считаться всем правительствам Запада. И что же? Этот Олимп тоже оказался советским инструментом:

…для продвижения во влиятельных политических кругах несоциалистической части мира советских предложений, направленных на прекращение гонки вооружений, и для разоблачения милитаристского курса правящих кругов США и НАТО.

Уж настолько успешный инструмент, что, кажется, даже перестарались комиссию стали обвинять в предвзятости:

Многие предложения и рекомендации, уже одобренные и принятые комиссией для включения в заключительный документ, в прямой или косвенной форме отражают советскую позицию по стержневым вопросам разоружения и безопасности, – докладывал в ЦК советский «делегат» комиссии Георгий Арбатов. – Вместе с тем, в целом соглашаясь с советской точкой зрения по многим вопросам, такие участники комиссии, как С. Вэнс, Д. Оуэн, Э. Бар и некоторые другие, стремились избегать формулировок, которые бы буквально повторяли советские, в частных беседах поясняли, что вынуждены остерегаться обвинений, что они следуют «политике Москвы» (в этой связи указывалось на то, что на Западе, и особенно в США, опубликован ряд статей, в которых против «Комиссии Пальме» выдвинуто именно такое «обвинение»).

Ей-Богу, при всей своей «паранойе» даже я никак не ожидал такого цинизма, особенно от д-ра Оуэна. Да ведь и не только он, но и многие другие выдающиеся люди, к которым я испытывал уважение, оказались небезупречны. Даже мне хотелось бы «пощадить» их, как-нибудь обойти их имена молчанием. Но разве я имею на это право! Вот, скажем, адресованный в ЦК документ, который сильно меня расстроил.

В период пребывания делегации Госкино СССР на 32-м Международном кинофестивале в г. Канн (Франция) в мае с.г. состоялась встреча с видным американским продюсером и кинорежиссером Франсисом Фордом Копполой.

Ф. Коппола сообщил председателю Госкино СССР о том, что он имел беседу с президентом США Дж. Картером, который высказал заинтересованность в создании совместного советско-американского фильма, посвященного проблемам разоружения. По словам Ф. Копполы, президент связывал этот проект с предстоящей встречей на высшем уровне в Вене, подписанием и ратификацией договора об ограничении стратегических наступательных вооружении (ОСВ-2). По мнению американской стороны, такой фильм мог бы способствовать развитию взаимного доверия между советским и американским народами, формированию благоприятного отношения мировой общественности к договору, а также дальнейшему расширению советско-американского сотрудничества в области культуры.

От имени своей фирмы «Зоотроп филм» Ф. Коппола изъявил готовность принять на себя финансовое и организационное обеспечение проекта с американской стороны. Учитывая, что Ф. Коппола принадлежит к числу наиболее влиятельных американских кинематографистов в среде как промышленников, так и творческих работников, его участие может служить известной гарантией высокого художественного уровня и широты распространения картины в дальнейшем.

В случае положительного решения этого вопроса советская сторона сохранит за собой право контроля за идейно-художественным решением фильма на всех этапах его создания. К написанию сценария и съемкам фильма могут быть привлечены крупнейшие советские и американские кинематографисты. На этих условиях представляется целесообразным осуществление советско-американской постановки указанного фильма.

В целях ее практической реализации на данном этапе необходимо провести переговоры и подписать предварительное соглашение с Ф. Копполой, что можно осуществить в период его пребывания на 9-м Международном кинофестивале в Москве в августе с.г.

Прошу рассмотреть.

Председатель Госкино СССР Ф Г.Ермаш

Я не выяснял, сделал ли Ф. Коппола этот фильм, но искренне надеюсь, что не сделал, что какое-нибудь обстоятельство этому помешало. Горько представлять себе этого замечательного режиссера создающим фильм о разоружении под «идейно-художественным» контролем кремлевских «крестных отцов». Но остается бесспорным: ни пресса, ни бизнес, ни общественные деятели, ни деятели культуры западного мира не уберегли свою невинность. И, хотя коммунизм рухнул, они-то остались столпами общества, его истеблишментом. Это они кричат теперь громче всех о том, что «холодная война» кончилась, но никак не хотят назвать проигравших. Как раз когда я пишу эти строчки, Би-Би-Си передает серию программ о «холодной войне», а я слушаю и поражаюсь их цинизму все те же имена, те же клише об «антикоммунистической паранойе», о «маккартизме», о бедной интеллигенции (западной, конечно), столь пострадавшей от преследований. Ни тени раскаяния, ни малейшей попытки переосмыслить свое прошлое, ни крупицы честности. И невольно вспоминаются строчки Галича: «А над гробом встали мародеры И несут почетный караул».

При всем своем цинизме удивительно наивен тот, кто полагает, что можно перешагнуть через горы трупов и реки крови да и пойти себе дальше, не оглядываясь, как ни в чем не бывало.

7. Так кто же победил?

Так завершается эта война, из всех войн в нашей истории, наверное, самая странная. Она началась без деклараций, а кончилась без фейерверка. Мы даже не знаем точных дат ее начала и конца и, хотя она, возможно, унесла больше жизней, чем Вторая Мировая, не хотим подсчитывать, сколько. Ей не воздвигнут монументов, не зажгут вечного огня на могиле ее неизвестного солдата. Хотя в ней решалась судьба всего человечества, ее солдат не провожали с оркестром и не встречали с цветами. Видимо, это была самая непопулярная война из всех, что мы знаем. По крайней мере, с той стороны, которая вроде бы победила. Но нет ликования даже по поводу ее конца. Побежденные не подписывали капитуляцию, победители не получали наград. Напротив, именно те, кто вроде бы проиграл, диктуют теперь условия мира, именно они пишут историю, а те, кто вроде бы победил, смущенно молчат. Да и знаем ли мы, кто победитель и кто побежденный?

Любое, даже не слишком значительное происшествие в нашей жизни непременно расследует какая-нибудь комиссия. Тем более, если погибли люди. Разбился ли самолет, произошло ли крушение поезда или авария на предприятии – и вот уже спорят эксперты, проводятся анализы, выясняется степень виновности конструкторов, строителей, обслуживающего персонала, контролеров и инспекторов, а то и правительства, если оно имело к этому хоть малейшее отношение. И непременно расследуется всякий вооруженный конфликт между государствами. Но конфликт, продолжавшийся самое меньшее 45 лет (а возможно, и все 75), затронувший практически все страны мира, стоивший десятки миллионов жизней и сотни миллиардов долларов, да к тому же, как утверждалось, чуть не приведший к гибели земного шара, не расследуется ни одним государством, ни одной межгосударственной организацией.

Любое, даже мелкое преступление подлежит в нашем мире расследованию, суду и наказанию. Военные преступления исключения не составляют. Я уж не говорю о трибунале в Нюрнберге и о всех последовавших за ним судах, вплоть до наших дней обязанных рассматривать преступления пятидесятилетней давности. Но вот пример более свежий: война в Боснии еще и не кончилась, а уже создан международный суд для расследования преступлений, совершенных в этой войне. И опять исключение составляет лишь наша странная война, которая – не поймешь, то ли кончилась, то ли нет еще, то ли мы победили, то ли проиграли!

Между тем, во многих случаях нет даже нужды создавать специальный суд скажем, расстрел польских пленных офицеров в Катыни был уже в Нюрнберге признан преступлением против человечества. Но тот, кто подписал приказ о расстреле, – бывший начальник одного из управлений НКВД Петр Сопруненко преспокойно доживает свой век в Москве, получая хорошую пенсию. Об этом все прекрасно знают, москвичи охотно покажут вам дом на Садовом кольце и окна квартиры, где он живет. Жив и следователь МГБ Даниил Копелянский, допрашивавший Рауля Валленберга, и организатор убийства Троцкого генерал Павел Судоплатов, но ни Польша, ни Швеция, ни Мексика не требуют выдачи этих преступников. Более свежий пример – бывший генерал КГБ Олег Калугин, который, по его собственному признанию, организовал в Лондоне убийство болгарского политэмигранта Георгия Маркова в 1978 году, знаменитое убийство отравленным зонтиком. В апреле 1993 г. Калугин даже написал об этом в массовой английской газете «Мейл он санди» в статье под броским заголовком «Я организовал казнь Маркова». Сообщает увлекательные подробности: оказывается, благодарные болгарские братья подарили ему в награду охотничье ружье. Он часто теперь ездит за границу, рекламирует свою книгу, дает интервью прессе, но никому и в голову не приходит его арестовать или допросить, хотя дело об убийстве Маркова еще не закрыто. (В 1994 году генерал Калугин приехал в Англию, был задержан в лондонском аэропорту Хитроу, допрошен и на следующий день отпущен.)

Да ведь и тысячи «спецподготовленных» КГБ головорезов тоже никуда не делись, живут по соседству с нами, так же, как и нелегально получавшие деньги, как и «коммерческие» друзья, как и миллионы сочувствовавших и соучаствовавших, оправдывавших и покрывавших, миллионы создавших интеллектуальную моду, благодаря которой все животные равны, но коммунисты равнее. Их тоже не трудно отыскать, было бы желание. Во всяком случае, гораздо легче, чем разыскивать бывших нацистов в Парагвае. Но этого никто не станет делать по очень простой причине: чтобы устраивать международный трибунал типа Нюрнбергского, надо сначала победить. Рудольф Гесс умер в тюрьме Шпандау, а, скажем, Борис Пономарев живет на пенсии в Москве, потому что национал-социализм был побежден, а интернационал-социализм – не был.

С нацизмом было проще. Он откровеннее полагался на грубую силу и меньше маскировался гуманизмом. Он просто вынудил соседей сопротивляться, и те, хоть вначале и неохотно, но все же приняли вызов. Однако представим себе, что «странная война», начавшаяся в 1939 году, затянулась бы лет на сорок-пятьдесят без дальнейшего развития военных действий. Жизнь шла бы своим чередом, несмотря на некоторый холод отношений с Германией. Со временем режим бы «помягчал»: некого было бы сажать в концлагеря и жечь в крематориях. Появились бы свои «реформаторы» (особенно после смерти Гитлера), свои сторонники «мирного сосуществования» (особенно после создания Германией ядерного оружия). Наладилась бы торговля, общие интересы. Словом, нацистский режим стал бы вполне респектабельным, ни чуточки не изменив своей сути, оброс бы связями и доброжелателями, попутчиками и апологетами. А лет эдак через пятьдесят рухнул бы, истощив свою экономику и терпение своего народа. Ручаюсь, что при таком развитии сюжета мир никогда не увидел бы Нюрнбергского процесса.

Произошло иначе. Найдя в себе мужество противостоять злу, человечество нашло в себе достаточно честности, чтобы потом заглянуть себе в душу и, сколь бы болезненным ни был этот процесс, осудить любые проявления коллаборантства. Конечно, им было легче: они победили, им было чем гордиться, у них было моральное право судить капитулировавших. Нюрнбергский процесс не бесспорен, его есть за что критиковать, но он сделал великое дело: восстановил абсолютные нравственные нормы поведения человека, напомнив растерявшемуся миру основной принцип нашей христианской цивилизации – о том, что нам дана свобода выбора и что, следовательно, мы лично ответственны за этот выбор. В эпоху массового безумия и тотального террора он подтвердил простую истину, известную с библейских времен и утерянную в кровавом месиве XX века: ни мнение окружающего большинства, ни приказ начальства, ни даже угроза собственной жизни не снимает с нас этой ответственности.

Происходящее сегодня – прямая противоположность Нюрнбергу. Сегодняшнему миру нечем гордиться: он не нашел в себе ни мужества противостоять злу, ни честности, чтобы в этом признаться. Наше несчастье в том и состоит, что мы не победили: коммунизм рухнул сам, вопреки всеобщим усилиям его спасти. Это, если хотите, самый большой секрет документов ЦК, лежащих передо мной. Стоит ли удивляться, что их не хотят публиковать?

Удивляться ли, что, расследуя любую аварию, мы отказываемся расследовать величайшую катастрофу нашего столетия? Да ведь в глубине души мы уже знаем выводы, к которым такое расследование неизбежно придет, ибо любой психически здоровый человек знает, когда он вступил со злом в сговор. Даже если услужливый разум подскажет безупречно-логичные и внешне благородные оправдания, голос совести буди твердить свое: наше грехопадение началось тогда, когда мы согласились «мирно сосуществовать» со злом.

Это проявилось и до Нюрнберга, когда Сталин оказался великим защитником демократии, и в Нюрнберге, где Советский Союз оказался в числе обвинителей, а не в числе обвиняемых, и в конце 50-х – начале 60-х при Хрущеве, когда термин «мирное сосуществование» вошел в политический словарь. И каждый раз расплачивались кровью невинных, как и полагается при сделке с дьяволом: кровью выданных Сталину казаков, кровью преданных в Ялте народов Восточной Европы, кровью венгров, кубинцев, конголезцев…

Но окончательно мир со злом был установлен уже в наше время, при Брежневе. Не надо теперь разыгрывать невинность и оправдываться нашим незнанием того, как со злом бороться: все мы отлично знали. Там, где мы отказались «добрососедствовать» со злом, где зло было отвергнуто как неприемлемое, мы отлично знали, что делать. И если таким злом был, например, объявлен расизм, то никому и в голову не приходило бороться с ним путем расширения торговли или культурного обмена с Южной Африкой. Напротив, бойкот считался единственным адекватным решением, и проводился он настолько свирепо, что ни один спортсмен не мог поехать в Южную Африку на соревнования, не загубив этим свою карьеру. В Москве же считалось вполне допустимым даже Олимпийские Игры провести, и притом в разгар массовых арестов и агрессии в Афганистане. Хотел бы я посмотреть на того, кто решился бы предложить провести Олимпийские Игры в Йоханнесбурге или Претории! Что бы от него осталось? И уж коли расизм был объявлен злом, ни одна газета не печатала статей сторонников апартеида, невзирая на все декларации о свободе слова и печати. Расистски настроенные группки вполне откровенно преследовались полицией, а человек, подозревавшийся в симпатии к расизму, никогда и ни в какой области не мог сделать карьеру. И никому, заметьте, не пришло в голову говорить об «охоте на ведьм». Расизм был окружен санитарным кордоном нетерпимости и оттого не распространялся, не становился обыденным явлением.

Коммунизм же был сделан респектабельным, приемлемым. С ним нельзя было бороться, это считалось неприличным, – с ним рекомендовалось «расширять контакты». Он и расцвел пышным цветом, и захватил полмира. Разве это не очевидно? Разве был на земле человек, который бы этого не понимал?

Разве не знали политики, что, поощряя расширение торговых отношений с советским блоком, они плодят хаммеров, максвеллов и боболасов? Разве, торжественно принимая делегации советских деятелей и «депутатов», они не понимали, что принимают не государственных мужей и парламентариев, а головорезов и их марионеток? Разве, подписывая договоры о «культурных обменах», «научном сотрудничестве», «человеческих контактах», не понимали, что укрепляют этим власть КГБ над обществом, так как именно КГБ будет отбирать «достойных кандидатов» для этих контактов?

Все и всё понимали, знали, догадывались, но не хотели даже говорить об этом, ибо стремились не бороться с коммунизмом, а выжить. Выжить любой ценой, пожертвовав совестью и здравым смыслом, невинными людьми и целыми странами. В конечном итоге – своим будущим, ибо логика выживания зиждется на принципе лагерника: ты умри сегодня, а я – завтра.

Нашему миру безмерно повезло: это завтра не наступило. Чудовище сдохло, не доползши до его горла. Теперь, когда коммунизм наконец рухнул, когда упал железный занавес и открыл взорам картину убожества и разрухи, когда преступлений коммунизма не замолчать, столь же убогим и никчемным выглядит это «сосуществование». И столь же преступным, ибо развеялся миф, исчез страх, и стало очевидно, что оно было всего лишь моральной капитуляцией перед злом, формой соучастия в преступлении.

Что сказать теперь в свое оправдание? Как ответить будущим поколением на их недоуменные вопросы? Что нам, дескать, было надо выжить? Так ведь и немцам надо было выжить после Первой Мировой войны, вот они и пошли за Гитлером. За что же их судили в Нюрнберге? Они пожертвовали евреями, цыганами, славянами так же, как мы – десятками других народов, чтобы выжить самим.

И так же, как немцы в 45-м году, мы не хотим заглянуть себе в душу, не хотим «копаться в прошлом», не хотим скандалов. Как и они, мы закрываем глаза и твердим, что «ничего не знали», «не интересовались политикой», а если бы и знали, то: «Что мы могли сделать?»

Да разве только немцы? До сих пор помню, в каком смущении пребывало поколение наших родителей лет тридцать пять назад, когда впервые вскрылись так называемые «преступления культа личности». Ну, конечно же, они ничего об этом не знали. А если и знали чуть-чуть, так верили, что это все необходимо для блага человечества. И только прижатые к стенке неопровержимыми фактами (разве можно не заметить убийства 60 миллионов?) в качестве последнего самооправдания признавали, что дело все-таки было не в вере, а в страхе. И так вот, в вечном страхе, маршировали они под красными флагами на парадах, со страху пели революционные песни, в страхе поднимали руки на митингах, голосуя в поддержку политики партии, в страхе получали награды и повышения за хорошую работу. Как те три вечно счастливые мартышки, которые ничего не видят, ничего не слышат и ничего не говорят, они «верили» в коммунизм, потому что «не знали», и «не знали», потому что боялись открыть глаза. Ведь надо же как-то жить, выжить…

…И еще я помню фильм, который посмотрел подростком в послесталинской Москве и в котором каждый кадр, каждая фраза были для нас как глоток воздуха. Фильм о старом мудром судье, приехавшем из американской глубинки в разрушенную войной Германию и пытавшемся разобраться, как же могли вроде бы нормальные, честные, работящие люди с древней культурой дойти до безобразий Освенцима. Я помню заключительные сцены, как если бы видел их вчера, и слова его приговора:

– Настоящий истец перед этим судом – цивилизация. Но суд утверждает, что люди на скамье подсудимых ответственны за свои поступки. Принцип уголовного права в любом цивилизованном обществе одинаков: каждый человек, поставляющий смертоносное орудие преступления, – виновен!

Тогда, как и теперь, эти простые слова было сказать не просто. И политические интересы, и опять же необходимость выжить, и моральная слепота человека, не дающая ему увидеть долю своей вины в преступлении против человечества. Он, конкретный маленький человек, что он мог сделать? Он поступался совестью так же, как все, но он же не мог знать, что это кончится горами трупов и реками крови!

Да и к чему стараться?

– Держу пари, через пять лет осужденных вами освободят, – язвил умный адвокат.

– Что ж, – сказал мудрый судья, – то, о чем вы говорите, вполне может случиться. Это логично, если принять во внимание, в какие времена мы живем. Но тот факт, что это логично, не означает, что это правильно. И ничего нет на всем Божьем свете, что могло бы сделать такой ход событий правильным.

Прошло более 35 лет, но этот фильм сохранился в моей памяти, несмотря на долгие годы неволи и изгнания, жестокости и горьких разочарований. Иногда мне кажется, что иначе я не выдержал бы, ибо логика была всегда против нас. Но я помнил: ничего нет на всем Божьем свете, что могло бы сделать такой ход событий правильным.