Текст книги "Древние цивилизации"

Автор книги: Владимир Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Кир не побоялся при этом позаимствовать мидийскую систему управления. Персы взяли у Элама – культуру, у Мидии – систему управления, у Ассирии – военную технику и методу подготовки войск. В дальнейшем Кир покорил и Лидийское царство. Во главе него стоял известный своим огромным богатством царь Крез. Ему были подвластны многие греческие колонии в Малой Азии. В двух битвах с Киром, несмотря на предсказание оракула, Крез потерпел поражение. Жрец храма Аполлона, получив богатые дары, конечно же, обещал ему победу, но когда он проиграл войну, тот, ловко вывернувшись, сказал царю: мы говорили лишь то, что сокрушат великое царство, если перейдут реку Галис (у восточной границы Лидии). Так разве же он этого не добился, сокрушив собственное царство?! Покорив восточно-иранские и среднеазиатские области, Кир начал войну с Вавилонией и покорил ее (539 г. до н. э.). После этого фактически все западные страны (вплоть до границ Египта) подчинились персам.

Велика была мощь персов. Сын Кира Камбиз II, став царем Персидской державы в 530 году до н. э., предпринял поход против Египта. Тогда почти все союзники Египта его покинули. Кочевники Синайской пустыни помогли персу пройти пустыню. Командир греческих наемников Фанес изменил фараону Псамметиху III и бежал к персам. Начальник флота египтян Уджагорресент искал удобного случая перейти на сторону могущественного царя. Битву выиграли персы и, взяв столицу Мемфис, овладели Египтом. Камбиза провозгласили фараоном (525 г. до н. э.). Он основал новую, XXVII династию египетских царей и короновался по египетским обычаям, приняв титул «царь Египта, царь стран» и традиционные титулы фараонов – «потомок (богов) Ра, Осириса» и др. Захвату Египта он придал характер личной унии. Камбиз пытался привлечь симпатии покоренных народов. Он не вмешивался в их верования, не лез во внутренние дела, приказал своим воинам прекратить грабежи, предоставил египтянам полную свободу в частной жизни, носил египетские одежды, оставил многим местным вельможам их должности.

Н. Рерих. Явление мессии

Однако его ненасытный характер не давал ему покоя. После того как он принял герб и титул фараона, убив восставшего Псамметиха, он решил покорить эфиопов, а затем еще и город Карфаген, основанный финикийцами и господствовавший над всем севером Африки. Однако эти его попытки закончились неудачей. В песках пустыни погибла 50?тысячная армия Камбиза, посланная против аммониан. В тех же песках растворилась и другая армия, посланная против Эфиопии. Солдаты вынуждены были, убивая каждого десятого товарища, питаться их мясом. По свидетельству историков, эти неудачи довели Камбиза до исступления, близкого к безумию. В ярости он подвергал грабежам города, приказывая сжигать все храмы, что встречались ему на пути, сек розгами жрецов, ранил священного быка Аписа. Статуи некоторых богов по его приказу были брошены в огонь. Египет тогда преисполнился ужаса. Прибыв в Сирию, он получил известие, что его брат провозглашен царем. Камбиз в ярости готов был расправиться со всеми, но случайно поранил себя и умер, процарствовав всего 7 лет. Все вышесказанное подводит нас к теме взаимодействия Персидской империи и входящих в нее народов.

Персидское государство и народы империи

В списке Геродота говорится о 70 народах и племенах, входивших в состав Персидской державы, тогда как в Бехистунской надписи приводятся названия лишь 23 стран. Что можно сказать об отношении персов к побежденным народам? Об этом поведали ассирийские надписи IX–VII веков до н. э. Вавилонская историческая хроника говорит о захвате Месопотамии персами (Хроника Набонида-Кира). О том же повествует и Цилиндр Кира II, составленный на аккадском языке. О бурных событиях конца правления Камбиза и первых годах царствования Дария I рассказывает и знаменитая Бехистунская надпись. О войнах между Персией, Спартой и Афинами в 433–411 годах до н. э. повествуют Фукидид в его «Истории» и Ксенофонт в «Греческой истории». Для Персидской державы характерны процессы интенсивного этнического смешения, синкретизма разных культур. При этом замечу, что особенно осторожно они вели себя по отношению к религиозным центрам. В одном из текстов говорится, что, покорив Вавилонию, Кир «вернул идолы вавилонских богов в их святилища, сердца их удовлетворил… и (ежедневно) клал перед ними пищу… Настала радость (для жителей) Вавилона, он их из тюрем освободил». В Вавилонской хронике сказано, что Кир даровал жителям мир и держал свое войско вдали от святилищ. Одна из надписей подчеркивает, что царь стал заботливым попечителем вавилонских храмов. Другая надпись (из Ура) гласит: «Великие боги вручили в мои руки все страны. Я восстановил в стране благополучную жизнь». И хотя, возможно, все эти надписи носят в какой-то мере и заказной характер, а храмы Египта, Вавилонии, Малой Азии, как мы знаем, были обложены податями и должны были направлять рабов для работ в царском хозяйстве владыки персов, в целом политику Кира, Дария или Камбиза можно считать если не прогрессивной (далеко от того), то весьма сдержанной для того времени.

В Цилиндре Кира, например, сказано: «Кир обращался справедливо с черноголовыми (вавилонянами)… Все жители Вавилона и всей страны… князья и наместники склонились перед ним в поклоне и облобызали его ноги, радуясь и сияя, что царство у него. Они с радостью приветствовали его как владыку мира, с помощью которого они вернулись от смерти к жизни». Следует, конечно, опустить восторженный эпитет – «радуясь и сияя». Тем более известно, что, по рассказу вавилонского жреца Бероса, написавшего историю своей страны (290 г. до н. э.), отношение Кира к Вавилону было враждебным. Столицу он взял только после ожесточенного сопротивления и приказал разрушить грозные внешние стены города. И тем не менее историки отмечают: «…мирное и благожелательное завоевание Кира было чем-то новым в истории Месопотамии. Население не уничтожалось, не высылалось, статуи городских богов не разрушались. Вместо этого новый царь (Кир) пробудил в религиозной, политической и экономической жизни Вавилона радостные ожидания».

Древней столицей государства Кира II были Пасаргады, священный город Ахеменидов. Город известен с IV тысячелетия до н. э. и был расположен на высоте 1900 м над уровнем моря в 80 км к северу от Персеполя. К настоящему времени от дворцов Кира остался лишь один каменный рельеф, украшающий стену, а на нем надпись: «Я – Кир, царь, Ахеменид». Боги, как же скоротечна слава мирская.

Данники персов. Рельеф из Персеполя

Разумеется, политика победителей-персов в отношении покоренных стран и народов была традиционной. Страны поставляли рабов, богатства, ресурсы, контингенты войск для очередных походов, ремесленников и строителей – для создания грандиозных дворцов. О сооружении одного такого дворца в Сузах Дарий I сообщал: «Земля была вырыта глубоко, гравий засыпан, сырцовый кирпич формован – вавилонский народ (все это) сделал. Кедр доставлен с гор Ливана. Ассирийский народ доставил его до Вавилона, а в Сузы его доставили карийцы и ионийцы. Дерево доставлено из Гандхары и Кармании. Золото, которое здесь использовано, доставлено из Лидии и Бактрии. Самоцветы, лазурит и сердолик, которые использованы здесь, доставлены из Хорезма, серебро и эбоновое дерево из Египта, украшения для стен из Ионии, слоновая кость из Эфиопии, Индии и Арахосии. Каменные колонны, которые здесь использованы, доставлены из селения Абираду в Эламе. Работники, которые тесали камень, были ионийцы и лидийцы. Золотых дел мастера… были мидийцы и египтяне. Люди, которые инкрустировали дерево, были мидийцы и египтяне. Люди, которые формовали обожженный кирпич, были вавилоняне. Люди, которые украшали стену, были мидийцы и египтяне». Как видите, многие в поте лица трудились на персов.

Терраса в Персеполе, столице персов

Был среди данников персов и «избранный народ». Что делали евреи в Персидской монархии? Обслуживали персов… Евреи восторженно приветствовали войска царя Кира, когда тот вторгся в Вавилонию (539 г. до н. э.). Кир, овладев страной, тут же отменил реформы Набонида, привлек на свою сторону жрецов и разрешил изгнанникам из Иудеи возвратиться в Иерусалим и восстановить разрушенный храм. Об этом говорится и в знаменитом декрете Кира от 538 года до н. э. (своего рода «хартии иудейской свободы»). Декрет дошел до нас в двух редакциях – на еврейском и арамейском языках. В дословном переводе еврейский текст гласит: «Так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог небесный, и он повелел мне построить ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас (то есть из слушавших про это заявление), из всего народа, да будет его Бог с ним – и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа, Бога Израиля, того Бога, который в Иерусалиме». При этом в арамейском тексте даны размеры храма и содержится распоряжение оплатить расходы по его постройке из царской казны, а также вернуть в Иерусалим храмовую утварь, увезенную Навуходоносором. Обе редакции декрета считаются подлинными.

Можно себе представить охватившее евреев воодушевление. Как известно, первая группа переселенцев, насчитывавшая несколько тысяч человек, покинула Вавилонию в 538 году до н. э. Большинство возвратившихся поселилось в Северной Иудее, так как их Иерусалим был разрушен. Но все же при царе Дарии постройка храма завершилась (516 г. до н. э.). Последующие двести лет евреи Иудеи будут находиться под властью персов.

Трехъязычная золотая закладная плита Дария из Персеполя

И все-таки евреи, похоже, были единственными (разумеется, кроме персов), кто оказался в выигрышном положении после побед Кира. Источники указывают, что с падением Вавилона и с распространением персидской власти (по выражению книги Эсфирь, на 127 областей «от Индии до Эфиопии») перед иудейскими изгнанниками открылись широкие возможности и перспективы на поприще торговой деятельности. В 13–14 гл. Книги Исайи говорится о мидянах (в похвальном тоне), что они «не ценят серебра и не пристрастны к золоту». Поэтому иудеи, которые, напротив, как известно, весьма пристрастны к тому и к другому, расползаются по всей персидской монархии. Стремительно растет их влияние и значение в экономической и общественной жизни. «В персидском царстве, – пишет А. Тюменев, – они стали представлять серьезную общественную силу, порой достигая весьма влиятельного положения. Наряду со старыми иудейскими общинами в Месопотамии, сохранившимися с вавилонского плена, возникают довольно крупные поселения иудеев уже и в собственно персидских городах; и прежде всего в столичном городе Сузы, где им в короткое время удалось обрести значительное влияние и высокое положение».

Лавка на восточном базаре

В повести «Эсфирь», действие которой приурочивается ко времени царствования Ксеркса, говорится о существовании значительного еврейского поселения в Сузах. Кстати, там и выдвинулся пророк Неемия, занявший видную должность и добившийся влиятельного положения при персидском дворе. Иудеи представляли народ, широко разбросанный и рассеянный по всем областям персидского царства.

В Персии им удалось взять в свои руки немалую часть экономики, торговли и денежные операции. Преимущественно это были все же восточные области царства (территория бывшей нововавилонской монархии и собственно Персии). На побережье Малой Азии, в областях, занятых греческими колонистами, они, видимо, встречались еще относительно редко. Столь мощным и решительным было это «мирное вторжение», что персы в первое время даже растерялись. Когда же они спохватились, было уже поздно – многие ключевые посты в финансах и торговле, видимо, оказались в руках иудеев. Иначе просто невозможно объяснить указ царя об истреблении иудеев. Персы ведь отнюдь не кровожадны, но этот указ был разослан во все 127 областей персидского царства. По случаю этого указа, как говорится в повести «Эсфирь», «во всякой области и месте, куда только доходило повеление царя и указ его, было большое сетование у иудеев». И еще более велика была их радость, когда указ отменили.

Все же следует признать, что для определенного периода, когда анархия и постоянные войны раздирали эйкумену на части, а народы ввергались в распри и междуусобицы, власть единой державы могла представлять некое сдерживающее начало. Тем более выяснилось, что когда персидские войска захватывали города, они в общем и целом вели себя весьма сдержанно. Так было при взятии Вавилона, где войска охраняли храмы (особенно Эсагилу), грабежи и их осквернение не допускались. Персы вели себя если и не «образцово», то по крайней мере более цивилизованно. Это объясняется целым рядом причин. Во-первых, Кир был благодарен вавилонским жрецам за их измену Набониду. Тот подолгу не жил в Вавилоне и пренебрег обрядами (отменил жертвы Мардуку, то есть приношения жрецам).

Дж. Уотерхаус. Жрица (магический круг)

Понятно, что жрецы возненавидели его и заключили союз с врагом – персидским царем. Они даже побуждали его к нападению на Вавилон. Во-вторых, когда персы выступили в поход против Вавилона, их к победе привел не кто иной, как прежний наместник Набонида – Гобрий, который и вступил без боя в Вавилон (539 г. до н. э.). В-третьих, вавилоняне встретили Кира (как он признал и сам) как освободителя. В Цилиндре Кира говорится, что сам бог Мардук сопутствовал ему «как друг и товарищ», без боя и битвы дал вступить в Вавилон и «пощадил град от утеснения». Признав культ города, он завоевал на свою сторону симпатии многих. «Все жители Вавилона, весь Шумер и Аккад, вельможи и наместники склонились перед ним и целовали его ноги; они радовались царству его, и сияли их лица». Взятие Вавилона сделало Кира властителем над Халдейским царством… Вавилон продолжал при нем процветать. Характерно, что такой же политики следовали наиболее известные преемники Кира – Камбис и Дарий. Вавилон будет сохранять ранг столицы наряду с Экбатанами и Сузами. Персидские цари и сами подолгу жили в Вавилоне, а дворец Навуходоносора стал резиденцией персидского сатрапа. Когда случались восстания против персов, то зачинщиков казнили, но город обычно не трогали. Включение Вавилона в огромную державу Ахеменидов дало городу многочисленные экономические и торговые преимущества. Через город, как и прежде, шли важнейшие караванные пути, тут функционировали банкирские и торговые дома, велось интенсивное строительство.

Разумеется, такая политика была выгодна прежде всего самим персам. Получаемые персами с Вавилона налоги были наибольшими по сравнению с иными сатрапиями. И лишь при очередном восстании (Шамаш-ирба) взбешенный Ксеркс, тот, что «высек море», решил в назидание непокорным «высечь» и Вавилон: он разрушил Эсагилу, Этеменанки, разграбил город, приказал вновь снести его укрепления, арестовал и выслал ряд жрецов, а также приказал расплавить статую бога Мардука, перед которым совершались культы. Вавилон лишился своей самостоятельности.

Многие народы оказали мужественное сопротивление персам… Одним из таких народов были скифы. В 530 году до н. э. Кир II вознамерился покорить союз кочевых племен, живших за Амударьей. Племена именовались массагетами, а во главе их стояла царица Томирис. В отличие от обычных мирных земледельческих племен они были прекрасными воинами и имели тяжелую конницу. В бронзовые панцири облачались как воины, так и кони. Вначале Кир прибег к хитрости. Решив обмануть царицу, он предложил ей замужество. Умная Томирис заметила, что она уже немолода для брака, а если ему нужна власть, пусть царит в своей стране, а она будет царствовать на своей земле. Лучше жить в мире, но если он все же хочет узнать, какова скифская женщина в битве, она и против этого не возражает.

Кир в образе гения

Тогда коварный Кир прибегает к хитрости. Зная страсть скифов к вину (ранее и мидийцам однажды удалось, под предлогом дружеских чувств, напоить победителей-скифов и всех их перерезать поголовно, пока те спокойно почивали после пиршества), он приказал собрать всех слабых и неважных воинов и двинуть тех на скифов, наказав выполнить намеченный им план (приготовить обильную трапезу и выпивку еще перед появлением врага). Скифов возглавлял молодой сын царицы Томирис. При первой же стычке скифы легко и без труда разбили передовой отряд отданных в жертву персов, а затем сели за столы и стали бражничать, отмечая победу. Тогда, переправившись через Амударью, на них обрушилось всей своею мощью главное войско самого Кира. Он перебил большую часть скифов, многих полонил, включая сына царицы (было убито и взято в плен около 150 тысяч человек). Даже если эта цифра преувеличена, она дает представление о размерах катастрофы. Узнав о несчастье, царица попросила Кира отпустить сына, а самому убраться восвояси. Тогда она обязалась не мстить коварному персу. Но Кир и не думал выполнять ее просьбы. В плену молодой царь, сын Томирис (чья страсть к вину и глупость сгубили столько соотечественников), от позора и отчаяния наложил на себя руки. Разгневанная Томирис, пылая жаждой мести, двинула на Кира все свои войска (якобы войско насчитывало триста тысяч мужчин и двести тысяч женщин).

Гробница Кира в Пасаргадах

Грянула битва, одна из самых жестоких и кровавых в древней истории. Кир был разбит и погиб. Согласно одной из версий, предводительница скифов велела отрубить завоевателю Киру голову, погрузив ее в мешок, наполненный кровью, чтобы кровожадный враг насытился ею сполна. Обращаясь к голове Кира, царица сказала: «Хотя я осталась в живых и одержала большую победу, но не радует она меня; не искала я вражды с тобой, а ты пришел и коварством погубил моего юного сына. Ты всегда жаждал крови, так напейся же ею досыта в этом мешке, кровопийца». Таковы были наши первые знакомства с персами на поле брани. Хотя, согласно Ктезию, Кир погиб в борьбе против бербисов, народа, жившего на границе Индии, Ксенофонт утверждал, что Кир, процарствовавший двадцать девять лет (558–529 гг. до н. э.), скончался просто от старости. Ему якобы во сне явилось некое лицо, сообщившее, что пора ему уже собираться в последний путь – «к богам». Царь принес жертвы богам, простился с женами, детьми и друзьями, дал последнее напутствие сыновьям и умер. Из всех памятников в Пасаргаде, бывшей столице Персии, от него остался один, довольно скромный монумент, фактически – груда камней.

Изображение амазонок

Персы нередко прибегали к услугам дипломатии, пропагандистским и политическим уловкам. В этой связи представляет интерес надпись на гробнице Дария I. На одной из них (Накширустемской надписи b), как и в речи Дария у Геродота, царь участвует в диспуте между заговорщиками, которые убили мага Гаумату и тем самым расчистили ему путь к трону. В споре три стороны доказывают преимущества того или другого политического строя для Персии: Отана восхваляет демократию, Мегабиз – олигархию, Дарий же – монархию. Могли ли персы, приверженцы сатрапий и тирании, вдруг выступить в пользу демократии? Возможно ли такое в принципе? Вначале удивился и Геродот. Рассказывая о первом походе Мардония на Грецию (492 г. до н. э.), историк приводит мнение Отаны о преимуществах демократии: «Проезжая вдоль берега Азии, Мардоний прибыл в Ионию, и там случилось величайшее чудо, которое я хочу сообщить тем из эллинов, которые не хотят верить, что Отана высказал мнение семи персам о необходимости демократии для персов: Мардоний сместил всех тиранов ионинян и восстановил в городах демократии». За подобное утверждение Геродоту крепко досталось от современников. Его упрекали в «лживости», в «проперсидских» настроениях. Нечто похожее, как мы позже убедимся, случилось и с Ксенофонтом. Однако этим сведениям, полагаю, можно доверять. Мы же приводим их тут только потому, что не хотим, чтобы наш читатель стал жертвой присущих Западу (уже тогда, 2500 лет тому назад) и грубо насаждаемых в нынешней России стереотипов. Дескать, якобы лишь в Европе и США (у греков, римлян, европейцев, американцев) может быть настоящая, нормальная демократия.

Реконструкция жилища в Восточном Иране

После певца демократии, Отана, выступил Мегабиз. Он ратовал за олигархию, уверяя, что это самый совершенный политический строй, так как у власти оказываются «лучшие люди» (богачи). Дарий, выступавший третьим, не принял ни демократию, ни олигархов. Ему была больше по душе монархия. Чем же Дарий мотивировал свой выбор? Он считал, что монархия хороша тем, что позволяет защищать народ от насилия знати и защищать знать от насилия народа. Как заметил В. Струве, этот тезис полностью совпадает с установкой Солона, который похвалялся тем, что прикрывал своим крепким щитом и знать и народ, не давая возможности несправедливо одерживать победу ни той, ни другой стороне. Возможно, Дарий, подобно греку Солону, видел свою главную роль, свою историческую миссию в защите народа от хищнической политики олигархов и племенной знати?

В то же время, принадлежа и сам к знатному роду, он не желал отдавать и элиту на растерзание плебсу. В то же время в надписи Дарий подчеркивает свою исключительную роль как творца мира для народов своей державы. Во время восстаний и интриг, которые затевают честолюбивые правители, как всегда, особенно страдал народ. В восстаниях случалось, что «один другого побивал». Дарий же достиг, волею Ахурамазды, того, что «один другого не поражает, но на (своем) месте каждый пребывает». Законам его вынуждена была подчиняться и знать: «Что касается закона моего, (то) его они боятся, так что сильный простолюдина не поражает и не притесняет».

О ком шла речь? С одной стороны, это высшая сановная знать Персии. С другой, простой народ, включая народ-войско племен Ирана. Поэтому еще раз подчеркну: и в своей надгробной надписи, и в надписи на Бехистунской скале Дарий упорно проводит одну мысль. Он – за монархическое правление, ибо только при этом возможна демократия для народа и обуздание самоуправства олигархов. Он говорит: «Ни над простолюдином, ни над знатным я не совершал насилия». Будучи справедливым или, вернее, полагая быть справедливым (что ни одно и то же) по отношению к народу и к знати, Дарий стал называть себя «судьей» и «законодателем» («framataram»). Напротив, олигархи, утверждал Мегабиз, в равной мере хотели избежать «своеволия самодержца» и «своеволия разнузданного народа». И, разумеется, установить свое собственное «своеволие олигархов». Последнее куда хуже.

Надо бы отметить и еще одну (в целом довольно похвальную) черту персидских нравов и их законов. Дарий осторожно относился как к выявлению и наказанию «врагов», так и к приближению и осыпанию милостями «друзей». Геродот причисляет к установлениям персов, заслуживающим одобрения, обычай, согласно которому «ни царь сам не казнит никого за одну провинность, ни кто-нибудь другой из персов не предает смерти никого из своих рабов, провинившихся лишь один раз. Только после тщательного размышления и если он установит, что совершенные преступления более многочисленны и более значительны, нежели оказанные услуги, лишь тогда перс дает волю своему гневу». Далее Геродот говорит о решении, которое принял Дарий относительно правителя эолийской Кумы Сандокеса в связи с совершенным им преступлением. Сандокес, сын Фамаспы, «будучи одним из царских судей, постановил за деньги несправедливый приговор». Дарий приказал преступника распять… Ей-богу, очень даже демократично! Сандокес уже висел на кресте, когда Дарий после тщательного размышления все же пришел к выводу, что заслуги его по отношению к дому царя «более многочисленны, чем его преступления». Поняв это и осознав, что «он поступил скорее поспешно, нежели мудро», Дарий велел его помиловать. Если помните, греческие и римские судьи и чиновники (как и русские) занимались поборами совершенно спокойно, почти не подвергаясь наказанию. Их даже награждали за их «труды» орденами и медалями.

В этом смысле персидские законы и обычаи, видимо, гораздо предпочтительнее для Азии. Правда, случались и огрехи. Когда Дарий однажды решил исправить свою же ошибку и помиловать правителя Милета, Гистиэя, оказавшего ему услугу во время похода на скифов, он не успел вмешаться. Гистиэй, подняв ионян против персов, затем сдался на милость Дария, рассчитывая на благородство царя. Гистиэя казнили, а его забальзамированную голову отослали Дарию в Сузы. Правда, некоторым «утешением» мертвецу стало то, что его прах похоронили с почестями.

Дарий I (522–486 гг. до н. э.) был многогранной личностью. Основанное Киром царство он укреплял и обустраивал. По его приказу велось активное строительство на территории монархии. Сооружались дороги, соединявшие различные концы царства – от Эгейского моря до Суз, от Вавилона в Бактрию, и другие. После 518 года, по распоряжению Дария, был восстановлен канал от Нила до Суэца. Известно, что канал был прорыт еще при фараоне Нехо. Однако со временем его занесло песком и он стал несудоходен. Стратегически канал представлял собой важнейшую артерию, ибо он соединил Египет коротким путем через Красное море с Персией. Кроме того, благодаря каналу становился более удобным и доступным путь в Индию.

Персеполис – столица персов. Реконструкция

При Дарии была основана знаменитая резиденция в Персеполе. Дворец в Персеполе занимал территорию 3 600 кв. м, вмещая 10 000 человек. Потолок поддерживали 72 изящные колонны. Дворец имел лестницу. На рельефах ее изображены представители 33 народов Ахеменидской державы, несущих подарки и дань персидскому царю. Иранцы называли Персеполь «Тахтэ Джемшид» – «Трон Джемшида» (так величали легендарного персидского царя). В поэме Фирдоуси «Шахнаме» царь выведен как могущественный повелитель, якобы обладавший волшебной чашей, в которой можно было увидеть весь мир, все, что в нем происходит. Подобно Джемшиду, что мог творить чудеса, Дарий также решил возвести сказочный город – у скалистой горы Кух-и-Рахмат («Гора милостей»). По его приказу на гигантской платформе (площадью в 500 ґ 350 м, высотой в 20 м) были воздвигнуты удивительные сооружения. Тут поднялись дворцы, были проложены водопровод и система канализации. Поистине замечательным творением явилась лестница со 106 ступенями восьмиметровой ширины. Она вела к залу с резными колоннами, что был назван «Ворота всех народов». Через него шли посланцы народов к Дарию с подношениями и выражениями восторга и поклонения. Здесь же находилась Ападана – парадный дворец, построенный при Дарии I и его внуке Ксерксе. Огромный квадратный зал опирался на 72 каменные колонны и был жемчужиной древней персидской архитектуры (площадью в 1000 кв. м). Колонны украшены были рельефами, отражающими стороны из придворной жизни. Можно представить себе, сколь величественное зрелище развертывалось перед восседавшим на троне царем, к которому направлялись подданные, гости, пленники. К счастью, запечатленные в камне по обеим сторонам лестницы, на ее стенах картины и барельефы уцелели, сохранившись до наших дней.

На них предстают воины с конями и колесницами, сановники, правители, жители Вавилона и т. д. Им светит крылатое солнце, которое поддерживают два льва с головами людей. Утверждают, что во время приемов в Персеполе одновременно собиралось до 10 тысяч человек. К югу от Ападаны лежат руины зала совещаний – Трипилиона, к востоку – руины «Зала ста колонн», тронного зала царя Ксеркса. Этот зал еще более грандиозен, чем Ападана, над его сооружением трудились 10 000 мастеров. Особое внимание царь уделил созданию колоссальной сокровищницы, состоявшей из множества залов площадью в 11 000 кв. метров. Двери ее когда-то были облицованы золотыми пластинами (небольшой кусок такой пластины был найден археологами в 1941 г.). Пластины украшали различного рода орнаменты. Говорят, Александру Македонскому понадобилось 300 верблюдов и множество мулов, чтобы вывезти все сокровища персов. Персеполь создан был для празднеств и торжеств. Раскопки тут ведутся, и Музей продолжает пополняться удивительными находками.

Ручка вазы в виде козерога

Ахеменидский ритон

Представляет интерес и организация Персидского царства. В его победные годы оно представляло монархию, простиравшуюся от греческого моря до Гималаев, от африканской пустыни до степей Аральского озера. Главными скрепами империи были армия и бюрократия. Дройзен в «Истории эллинизма» подчеркивал, что мощной культуры, которая могла бы переделать побежденные народы, как это делали греки или культуры Вавилона и Ассирии, у персов не было. Религия света, составлявшая главную идейную силу персидского народа, не могла привлечь к себе большое число сторонников. Поэтому больше приходилось надеяться на военную силу и прочность дисциплины. Однако не стоит приуменьшать заслуги и таланты персов. Дарий провел реформу административной системы империи (у персов в разное время было от 20 до 31 сатрапий), создал почту, упорядочил систему налогообложения, принял монетную систему («дарики»), установил официальный государственный язык, реорганизовал армию.

Дройзен впадает в явный европоцентризм и гиперэллинизм, пренебрежительно говоря: «Эта организация была полной противоположностью тому, как развивался греческий мир: в Греции мы находим один народ, разделившийся на тысячи вполне автономных кружков, из которых каждый жил своей изолированной жизнью благодаря неисчерпаемому богатству их подвижного и оригинального ума, – в Персии множество наций, по большей части уже отживших и неспособных устроить свою собственную жизнь, были сплочены в одно силой оружия и удерживались строгим и гордым превосходством персидского народа и персидского царя, «богоподобного человека», во главе их». Вместе с тем даже он не может не признать достоинств, присущих персам как великому народу. Выясняется, что персы не отнимают у других народов «их индивидуальности и привычного им образа жизни», и даже охраняют ранее установленные самими народами порядки (то, чего требует их право) и религии.

После того как персы покорили лидийское царство (страну Креза), известное своим богатством, они многое переняли у него в нравах и особенно в одежде. Ведь лидийцы тогда занимали господствующее положение в этой области в Малой Азии. Во всем мире широкой известностью пользовались лидийские ткани, продукция их ткачих и красильщиков. Они соперничали с финикийскими изделиями. Особенно славились красильни лидян. У греков вошло в поговорку отмечать особое великолепие «сардской краски» (ярко-красный цвет получали из цветов сандалового дерева). Поэт Вергилий в «Энеиде» говорит, обращаясь к азиатам: «В яркий шафран, в пурпур блестящий окрашены ваши одежды». Среди ткацких изделий высоко ценились сардские ковры с коротко остриженным ворсом, прозрачные и тонкие ткани с островов Коса и Амаргоса. По словам Геродота, знатные мидяне во время Креза, помимо их одноцветных, пурпурных одежд, носили и разноцветные платья. Одежды обычно делались (в подражание фракийским и понтийским народам) из клетчатых материй и были похожи на пестрые одежды египтян или заимствованы у других народов Ближней Азии.