Текст книги "Нирвана"

Автор книги: Владимир Безымянный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Наутро вы, спустившись к вахте, передаете Обреутову приглашение от Марии Сигизмундовны на чашку кофе. Обреутов торопится, потому что Скалдина в девять непременно выведет на прогулку собаку, и страж должен оказаться к этому времени на месте, иначе его отлучка получит огласку. Не дожидаясь, пока вы покинете подъезд, он скорым шагом поднимается наверх, вы же, выждав минуту, взбегаете на второй этаж и заходите в квартиру, хозяева которой оставили вам ключи, уезжая в отпуск.

Обреутов отсутствовал совсем недолго, причем дверь вашей квартиры была приоткрыта так, что часть площадки просматривалась. Квартира Турчиных – первая от лестницы, и когда Светлана выпустила своего кавалера, Обреутов его не видел, занятый кофе и беседой. Зато вы с Жигаревым едва не столкнулись.

– Это еще кто такой?

– Парень, который ночевал у Турчиной. Это он спускался по лестнице, когда вы нырнули в квартиру на втором этаже. Он даже видел, как захлопнулась дверь, но вас не заметил, это верно. Однако ключ от этой двери был только у вас, и распорядиться им могли только два человека – вы и ваша мать.

– Оставьте маму в покое, при чем тут она!

– А Марию Сигизмундовну никто и не обвиняет, хотя, если посмотреть на события в целом, складывается впечатление, что она действовала так, будто бы ей был заранее известен весь план. Обреутова она спровадила быстро, и теперь наступил ваш черед действовать. Едва он вернулся на вахту, вы бросились наверх, к двери Минской, и едва она отперла, узнав ваш голос, нанесли удар ножом. Затем, убедившись, что девушка не дышит, вы позвонили Усольцеву и сообщили ему адрес, куда следует незамедлительно приехать. Парень торопился, его грел солидный аванс. Через пятнадцать минут он был на месте и сразу же за дверью получил свою пулю. Затем вы разместили трупы так, чтобы сложилась картина, свидетельствующая о двойном убийстве – тут вам помогли кое-какие медицинские навыки, которые вы еще не успели окончательно растерять. Ну, и разумеется, каждому вы подбросили по обандероленной пачке сотенных.

– Ну, спасибо, майор...

– Не за что. Я излагаю факты. После всего этого вы вновь спустились на второй этаж, по пути открыв шпингалет окна на лестничной клетке между вторым и третьим этажом. Через десять минут вахтер, обеспокоенный тем, что визит Усольцева затянулся, позвонил по телефону Минской. Трубку никто не снял, и Обреутов решил подняться в квартиру. Дверь оказалась не запертой, а на звонок никто не вышел, и тогда он решился войти – и, естественно, увидел картину во всей красе... Н-да-с... а вы тем временем преспокойно вышли на улицу, прихватив с собою из холодильника полкило сливочного масла...

– Позвольте, но ведь Октябрина Владленовна отлично видела, что я не из дома вышел, а проходил мимо по улице! У вас же есть ее показания!

– Вы, Дмитрий Дмитриевич, себя несколько переоценили. Гипнотизер вы и впрямь неплохой – работали вы со Скалдиной загодя, и вам действительно удалось внушить ей, что она видела вас, когда вы заглянули во двор с улицы, а так же и то, что ей почудилась некая тень, покинувшая подъезд через окно – то самое, где уже был открыт шпингалет. Но со мной у вас как-то неважно выходит – сказывается, видно, разница темпераментов. Так. Дальше – все просто. Вы зашли в магазин, купили масло вместо того, которое отдали Октябрине Владленовне, и проследовали к участковому, который уже вас ждал, как вы и договаривались. Самохвалов отлично понимает, что проиграл вчистую, и запираться не собирается. Между прочим, он показал, что и не подозревал о том, с какой целью вы попросили его засвидетельствовать ваше алиби, а также то, что вы провели у него тридцать пять минут перед тем, как зайти в магазин.

Лицо Хотынцева-Ланды исказилось, голос сорвался на визг:

– Да знал он, мусор этот, все от начала и до конца! Сам же меня и подбил, а теперь, ясное дело, выкарабкается, ну, может, погоны снимет. Как же – корпоративная солидарность! Куда его девать – в тюрьму, что ли? Так он же там не жилец...

– Сволочь, однако, этот Самохвалов, – Родюков скомкал какие-то свои записи и в сердцах швырнул в корзину. – Такие за бабки мать родную продадут.

– Не все, Игорь. – Строкач покачал головой. – Хотынцев-Ланда начал колоться только после того, как получил сообщение, что мать его трогать не станут. А основания для этого были. Их собака лает всякий раз, когда кто-то поднимается по лестнице, и практически всегда любопытная старуха выглядывает в глазок – кто пришел к соседям. Не могла она и не заметить, что ее сын брал с собой ключи от нижней квартиры. То есть, так или иначе Мария Сигизмундовна была задействована. Но это нам доказать не удастся. Ну, а Дмитрий Дмитриевич руководствуется не только сыновней любовью. Он рассчитывает, что от расстрела он отвертится, а значит – срок и конфискация имущества. Когда-то придется и на волю выходить, так не на пустое же место – конфискуют только половину, да и ту мать выкупит по госцене... Вот ты говоришь – Самохвалов. А о Самохвалове, между прочим, мне уже трижды звонили. И не кто-нибудь, а прокурор по надзору за ГАИ, тот самый парень, которого называют "Запросто". Вот у кого не бывает проблем! Довольно прозрачно намекал, что сор не следовало бы из избы выносить... ну и прочее... В общем, начал угрожать неприятностями. Я его попросил поконкретнее изложить, в чем они будут заключаться, но тут он что-то сообразил и отвалил в сторону. Все-таки не захотел подставляться из-за дружка... Ох, хватит об этом, что-то я сыт этой грязью... Знаешь, Игорь, чем старше я становлюсь, тем чаще убеждаюсь, что прав был тот, кто сказал: "Многое знание умножает скорбь". Иной раз хочется отключиться, как на сеансе у этого шарлатана, и уплыть куда-то – без чувств, без мыслей, без желаний. В нирвану – знаешь? Это словечко Засохин любит, он мне и объяснил, что оно значит. Там тишина и свет, и достичь этого состояния высшее счастье. Ты что-то сказал?

– Ага. Жалко, говорю, все-таки.

– Чего – жалко, Игорь?

– Не чего, а кого. Девушку жалко. Валерию эту. Как это вы сейчас сказали? Без чувств, без мыслей, без желаний?