Текст книги "Везунчик (СИ)"

Автор книги: Владимир Андрейченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РЕШИТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР

Глава 1.ТРАГИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ

Прошлой ночью над деревней бушевала летняя гроза. Сверкание множества молний и оглушительные раскаты близкого грома сотрясали небольшой домишко, словно пытались всей мощью сравнять его с поверхностью земли. Заполненный нехитрой посудной утварью сервант дребезжал внутренним содержимым на всю комнату. Ставни окон, слегка прикрытые бабушкой Анной при наступлении сумерек, стучали по рамам со страшной силой. Казалось, ещё немного и помутневшие от времени стёкла, плохо закреплённые растрескавшимися штапиками, вылетят из основания мелкими брызгами. И тогда буйство стихии ворвётся в комнату. Но ближе к утру всё успокоилось, раскаты грома, затихая, вскоре перестали быть слышны. Гроза удалилась в сторону юго – запада, решив проверить на прочность другие места. А может, и просто угомонилась, растеряв силы в борьбе со стойкой деревенькой, видевшей на своем веку катаклизмы и более сурового характера…

О событиях прошедшей ночи напоминали теперь только ударяющиеся о жестяные карнизы окон капли дождевой воды, стекающие по фасаду дома, да остаточные порывы ветра, время от времени ещё шумящего в кронах тополей и клёнов. Чернота, скрывающая небесную даль, вскоре рассеялась окончательно. Небосклон начал медленно разгораться на востоке, а воздух наполнился свежестью и приятным запахом озона. Наступала долгожданная тишина. Лишь негромко тикали на стене старые ходики, которые при жизни дед Семён старательно и подолгу чистил, смазывал и заводил позеленевшим от окисления ключиком, доставая его из недр массивного деревянного корпуса. В своё время часы были оборудованы механизмом боя. И каждые полчаса в нём срабатывала заводная пружина, слышался нарастающий хруст, а вслед за этим, на весь дом раздавался приглушённый звон. 'Бом – бом! Бом – бом!' И снова воцарялось безмолвие, погружая ночную действительность в таинственность происходящего. Теперь ходики уже не будоражили жильцов. Деда Семёна давно не было в живых, а время не пощадило механизм боя. Только в положенный момент хрустело что‑то внутри, да так и не звучали 'куранты', словно устали под тяжестью лет или не хотели больше досаждать громкими звуками спящим людям.

Здоровье старика окончательно подорвали события, произошедшие в 1986 году, когда на недалёкой атомной электростанции произошёл взрыв. Не торопясь списывать себя со счетов, дед Семён, имеющий большой водительский опыт и сохраняющий в своих руках право на управление автомобилем, поехал на устранение последствий аварии добровольцем. А через пять лет тщетных попыток по восстановлению здоровья отмучился окончательно и бесповоротно и был похоронен односельчанами на деревенском кладбище. Внукам не удалось попрощаться с любимым дедом. Только в следующем году вместе с родителями смогли они, наконец, посетить его последнее пристанище.

Но жизнь не стояла на месте. Кипела и бурлила молодая кровь, наполнялась весельем улица, собирающая по вечерам детвору из окрестных домов на посиделки и увлекательные игры. Завораживало всё. Мычание коров, блеяние овец, визг свиней, крики растревоженных в курятнике птиц и запахи сельской местности, вперемешку с дурманящим ароматом цветущей сирени. Вспомнилось ещё, как срывали они соцветия с этих кустов, состоящие из пяти лепестков. Загадать желание и обязательно съесть, а иначе ни за что не сбудется! Бурно делились радостью с друзьями, найдя искомое, и пытались 'насытиться счастьем до отвала'. А оно ждало каждого где‑то там, за горизонтом времени, в недалёком, но светлом будущем…

Наступившее затишье вернуло Артёма в состояние покоя, и дремота вновь начала одолевать измученное грозовым кошмаром тело. Дом бабушки Анны был для него чем‑то святым, навевающим воспоминания и грусть по прошедшему времени. Знакомый скрип половиц и загадочные вздохи надуманных детских страшилок в тёмных углах чулана. Шуршание многочисленного мышиного племени в неглубоком подполе и изобилие солнечного света на застеклённой веранде с висящими пучками сохнущих трав и старыми женскими чулками, плотно набитыми головками репчатого лука. Здесь прошло его счастливое детство, ребячьи забавы и первые шаги в понимание сущности окружающего мира.

С наслаждением лёг Артём на стареньком диване, который бабушка Анна заботливыми руками заправила постельным бельём, сшитым вручную из пёстрых лоскутков, оставшихся от старых вещей.

Уже засыпая основательно, вспомнил он вдруг, как по вечерам рассказывала бабушка о том, что каждый дом имеет своего 'хозяина', которого в народе именуют 'домовым'. О сверхъестественном существе, смотрящем за тем, чтобы жильцы не нарушали привычного уклада жизни, и по своему понятию расставляющем брошенные без присмотра вещи, которые люди находили иногда в самых неожиданных местах. И о том, что живет 'домовой' в тёмных углах, прячась от посторонних взглядов. А по ночам, выходя из своего укрытия, начинает осмотр вверенной ему постройки и в картинках навевает детям сны. Послушным – красивые и радостные, а безобразникам – скучные и нравоучительные. Внуки, съехавшиеся летом в гости к любимой бабушке, вздрагивали потом от каждого подозрительного звука. Будь то стук или шорох. И всё боялись ненароком разозлить мистического хозяина своим шаловливым поведением. Опасались, но набирались смелости и гурьбой подкрадывались к чулану, словно нечаянно пытаясь заглянуть в полумрачное помещение предбанника дома. Вдруг, да и посчастливится увидеть воочию сурового, но справедливого Нафаню.

Во сне Артем печально улыбнулся. Как же это было давно. Правильно говорили старики, что детство пройдет быстро и бесповоротно. А им казалось, что игры не закончатся никогда. Теперь остались они в прошлом, канувшем в безвозвратной круговерти жизни. С годами дом становился всё более ветхим. Заметно просел конёк крыши. Окна, ранее весело смотрящие на пробегающую мимо жизнь, выглядели теперь лишь печальными глазами. Да и время, кажется, сильно застопорило ход, словно не желало ускорять неизбежное, унося вслед за своими мгновениями последние искры жизни оставшихся в деревне стариков. Нахлынувшие воспоминания плавно перешли в сон, навеянный предрассветными звуками дома. А возможно, и мистическим 'хозяином' его, если верить давним рассказам бабушки Анны. Веселое, беззаботное время, где же ты?..

Внезапно спокойствие дремоты нарушил нарастающий гул, а вслед за этим содрогнулся весь домишко. Артём подскочил, выведенный из забытья непонятным явлением. Поначалу подумалось вдруг, что ночная гроза решила‑таки вернуться и довершить начатое. Но при грозе земля не уходила из‑под ног и не возвращалась обратно, больно ударяя по ступням. Это было что‑то новое. Успевшее заметно посветлеть на востоке небо приобрело вдруг кровавый оттенок, в глазах зарябило мелкой крапинкой, и запахло перегревшимся металлом. Знакомое ощущение. Артём, проходящий практику на металлургическом заводе, мог без ошибок отличить его от множества других. В голове мгновенно промелькнула мысль: 'Откуда этот запах? Ведь на дворе лето, и печь, находящаяся на кухне, не топилась бабушкой уже несколько дней'. И странные колебания почвы. Землетрясение? Откуда? Насколько было известно Артёму, такое случается только в горных местах, где пласты земной коры, вследствие процессов, происходящих в недрах планеты, беспрестанно подвергаются подвижке. На его памяти подобного в этих краях ещё не происходило. И тут, словно обухом по голове: 'Зона!' Красочно описанная вездесущими корреспондентами со всех сторон, закрытая для доступа территория. Говорили много и подолгу, рассказывали даже о попытках Зоны расширить поле своей деятельности. Но лишь на небольшие расстояния. А тут до Неё – сотня с лишним километров. Немыслимо! Но факт налицо.

Артём схватил одежду в охапку и метнулся к выходу. Пробежал по коридору, выходящему на три стороны: в кухню, в комнату бабушки Анны и в сени. Хотел позвать её, но позади вдруг полыхнуло жаром. Футболка на спине вспыхнула, как спичка. Отскочил к сеням, рванул горящую материю через голову, скинув на пол остатки ткани и опалив себе руки и волосы. А посреди коридора буйствовала стихия огня. Вверх, к почерневшему разом потолку, вырывалось из дыры в полу адское пламя. Выдержать сильный жар было практически невозможно. Пришлось отступать, перескочив через порог двери, ведущей в сени. Артём, решивший поспешить на выручку бабушке Анне с улицы, через окно её спальни, стрелой метнулся к выходу. Только оббежав вокруг, понял вдруг весь трагизм ситуации и остановился поодаль с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни звука и опустив от безысходности обожжённые руки. Помочь бабушке внук уже ничем не мог. Строение полностью было охвачено пламенем. Старенький дом скрипел и стонал, прощаясь со своим прошлым, словно живое существо. А Артём взирал на произошедшее, застыв на месте и онемев от горя. Лишь начавший взрываться разлетающимися в разные стороны осколками шифер на крыше вывел его из ступора. И жар с каждым мгновением становился всё сильнее, поэтому пришлось отбежать ещё на десяток метров. Но отвернуться от былого, канувшего в адском пламени, он не мог. И потому не видел страшной картины, которую рисовал сейчас катаклизм в гибнущей деревеньке. Крики людей и животных, зарево пожарищ по всей округе и смрадный дым, заволакивающий собой окрестность. Подобие Хатыни, когда в садистском припадке фашисты сожгли деревню вместе с её жителями. Только в этот раз над поселением зверски издевалась Зона. Страшное порождение неизвестных сил, появившееся на территории бывшей Чернобыльской АЭС. Гулким отголоском прошлась Она в один миг по мирно спящим домам, находящимся от привычных границ аномальной действительности более чем за сотню километров.

* * *

И тут покосившийся заборчик, огораживающий придомный участок, в одном месте разлетелся на множество частей. Составляющий его штакетник брызгами щепы метнулся в стороны. А из образовавшейся дыры на Артёма с визгом понеслось страшного вида существо. Он же, не вышедший ещё из ступора, молча взирал на невиданного монстра. Маленькие глазки твари горели ненавистью и злобой. Силуэт его с каждым мгновением вырастал на глазах, по мере приближения к человеку. Ничем хорошим подобная сцена закончиться не обещала. Артём растерялся и, не в силах сдвинуться с места, зажмурился, смирившись с неизбежным. Но в этот момент раздался едва слышный хлопок, а затем звук электрического разряда. Воздух наполнился запахом озона, как после прошедшей грозы. В лицо ударила плотная ветреная струя. Вздрогнув, Артём, успевший попрощаться с жизнью, открыл глаза. Несколько секунд назад мчавшаяся на него громадина монстра лежала сейчас в полуметре без каких‑либо признаков движения. Кабан, словно споткнувшись о невидимую преграду, упал и, по инерции двигаясь в сторону человека, ещё какое‑то время пропахивал своим рылом землю. Только сейчас увидел Артём, что произошло. Создалось впечатление, что тело мутанта длительное время поджаривали на костре. От него поднимался пар, и изрядно смердело.

Конвульсивно содрогнувшись, Артём оторвал взгляд от туши мёртвого монстра и посмотрел вперёд. Рядом стоял сморщенного вида старичок в стёганой телогрейке и улыбался. Вдруг фигура деда начала размываться и вскоре растворилась в воздухе. Вновь зажмурившись на мгновение, Артём помотал головой из стороны в сторону, а затем опять открыл глаза. Старичка не было. Что за наваждение? Впрочем, ломать голову над произошедшим не хватило времени. Недалеко послышался собачий лай, и гулко прогремело два выстрела. Раздался визг, а в пролом забора ввалился преклонных лет мужик с охотничьим ружьём в руках. Увидев парня, он остановился на мгновение и прокричал:

– Ну, что стоишь?! Уходить надо отсель быстрее! Волна монстров катит! Не поторопимся – можно петь за упокой!

– А куда надо идти? – смог, наконец, удручённо выдавить из себя Артём.

– Давай за мной! Только держись ближе, передвигаться будем бегом. Я этих тварей знаю! Промедление – смерти подобно!

Мужик ломанулся в сторону огородов, и парень спешно последовал за ним. А за спинами бегущих людей прогоревший уже окончательно дом бабушки Анны с грохотом и тучей взвившихся к небу искр обрушился вниз. Но яростное пламя продолжало вырываться из того места, где его впервые увидел Артём.

– Ты чё, никогда 'Жарки' не видел? – мужик привычным движением перезаряжал двустволку. – Это ж надо, прямо посреди дома появилась, зараза! Твой дом был‑то?

– Н – нет! Бабушки Анны, – чувство невосполнимой утраты докатилось, наконец, до Артёма, и из глаз его брызнули слёзы. – Я в г – гости п – приехал.

– А бабка твоя?.. – мужик осёкся, угадав причину истеричного состояния парня. – Ясно… Царство ей небесное, твоей бабушке. Чтоб земля ей была пухом, но не Жгучим.

– Что? – последние слова неожиданного спутника Артём совершенно не понял.

– Земля, говорю, пухом, но не Жгучим, – вновь повторил мужик странную фразу, справившись, наконец, с замком ружья. Стволы со щелчком встали на свои места. – А! Да ты же, наверное, не знаешь, что такое 'Жгучий пух'. Впрочем, не важно, главное, что бабушку ты потерял навсегда. Ну, давай, шевелись, вон, псы уже недалеко. Нам до леса сейчас требуется быстрее добраться. Тут, почитай, почти всё село сегодня полегло. Так что скорбеть по усопшим будем позже, а сейчас свои жизни спасать надо. Вперёд!

Дальнейшее Артём вспоминал потом, как страшный сон. При стремительном беге он потерял одетые на ноги шлёпанцы, отчего ступни немилосердно болели при каждом неловком попадании на валяющиеся повсюду камни. Но животный инстинкт самосохранения притупил боль. Лишь скрипели зубы, плотно сжатые от ужаса того, что окружало их в пути. Передвижение было настолько быстрым, что дороги выбирать не приходилось. Всё вращалось вокруг, как в кино. Когда механик увеличивает скорость воспроизведения на аппарате, и кадры хроники начинают мелькать перед глазами, не успевающими отслеживать, о чём идёт речь. Время от времени появляющиеся с разных сторон мутанты, яростно бросающиеся на людей. Стреляющий по ним напарник, полуразрушенные деревенские постройки и оставшиеся за спиной огороды, находящиеся на окраине села. Поле с колосящейся рожью, стелющийся по земле лён и, наконец, опушка долгожданного леса, где им встретились двое суровых мужиков. Артём, уже собирающийся пробежать мимо них, внезапно был остановлен окриком:

– Стой, дурила, куда прёшь?! Не видишь, что ли, аномалии кругом?

Напарники остановились, как вкопанные. Попутчик Артёма, внимательно вглядевшись, произнёс:

– Опа! Блин, мужики, спасибо! Чуть не вляпались впопыхах.

Только теперь Артём, переводящий дух после долгого бега, заметил вдруг, что в нескольких местах воздух дрожит, словно нагретая солнцем земля отторгает излишнее тепло, поднимающееся вверх. А внутри воздушного колыхания крутятся по часовой стрелке опавшие с деревьев листья и сор.

– Что это? – голос Артёма ещё сбивался от напряжения.

– Что, что! 'Воронка', итить её налево! – напарник, озираясь, осматривал окрестность. – А та, вон, – он указал влево, – 'Карусель'. Надо же, как быстро они сформировались! Вот, что творит, Зараза! Что делать будем?

Попутчик зло сплюнул на землю, а один из стоящих встрепенулся вдруг и спросил:

– Ты, что ли, Квашня?

– Я, кто же ещё? А! Да никак Сиплый с Веником собственной персоной

– Ну, мы…

– Смотрю, уже до схрона добраться успели? Снарядились далеко и надолго.

– Дак сам видишь, что творится. Куда без оружия и снаряги нынче?

Говоривший развёл руки в стороны. Только теперь с удивлением Артём заметил, что оба стоящих одеты в странного вида комбинезоны и держат оружие. Да не какие‑нибудь охотничьи двустволки, а самое, что ни на есть, боевое. Автоматы Калашникова.

– Ладно, – Квашня снова сплюнул и, посмотрев исподлобья на парня, обратился к собеседникам. – Зря, что ли, сталкерами кличут? Сиплый! Доставай болты, пойдёшь первым, за тобой – Веник, после – ты, Везунчик, а я замыкать буду. Стёпа, левее забирай, в аккурат ближе к 'Карусели'. Чую я – проход там.

И тут до Артёма дошло, что сказал Квашня. Сталкеры! Да эти мужики являются теми самыми легендарными личностями, о которых все говорят и везде пишут! Люди, которые, рискуя жизнями, бродят по Зоне в поисках эксклюзива. Точнее – артефактов, имеющих порой баснословную ценность! До этого момента о тех, кто называет себя гордо: S. T.A. L.K. E.R., Артёму только приходилось слышать, а сейчас удалось увидеть воочию, причём сразу троих. Завороженно глядя на попутчиков, он замер на мгновение, но времени на раздумья ему не дал Квашня.

– Ну, что встал, Везунчик? Давай, иди за мужиками. Но только след в след и ни шагу в сторону, иначе – смерть!

Артём кивнул и двинулся за Веником.

– А почему Везунчик?

– Дак сам посуди, – Квашня хохотнул, – почитай вся деревня полегла, а ты жив. Как ещё тебя назвать? Я вот только одного понять не могу: как тебе того кабаняру завалить удалось?

– Это не я. Сам не знаю, как всё произошло. Зажмурился, думал: всё, конец мне. А когда глаза открыл, смотрю, а он передо мной лежит мёртвый…

– Ну вот, а спрашиваешь, зачем так называю. Везунчик ты и есть, не иначе! – Квашня заразительно засмеялся. Идущие впереди сталкеры загоготали во весь голос.

Сиплый достал из кармана странного вида прибор, посмотрел на дисплей и указал направление.

– Правее забираем, там вроде уже чисто всё.

– Ты, Стёпа, не забудь, мне ещё до схрона добраться надо. А то видок неподходящий, да и Везунчика малость снарядить требуется. – Квашня повелительно махнул рукой куда‑то левее, по направлению движения.

Через пару километров компания оказалась перед небольшой природной возвышенностью. Груды каменных глыб сплошь усеивали западную сторону косогора, словно в давние времена могучий былинный богатырь столкнул их сюда с вершины. Оставив группу у подножия холма, Квашня, пробираясь между валунами, скрылся в небольшой расщелине, но пробыл там недолго. Вскоре появился вновь, неся в руках тяжёлую плетёную сумку. Подойдя к попутчикам, не стал мешкать, а сразу приступил к разбору содержимого баула. Выудив на свет комбинезон, подобный тем, в которые были одеты Сиплый и Веник, Квашня протянул его Артёму. Для себя же вытащил другой, схожий по виду со скафандром. После этого сразу же начал переодеваться. Через десять минут, благодаря помощи Веника в экипировании, новоиспечённый Везунчик стоял перед мужиками, критически оглядывающими его с разных сторон.

– Ну вот, теперь видно, что на сталкера похож. Лицо только попроще сделай, а то надулся, как индюк. Слыхал рекламу по телеку? 'Смотри на жизнь веселей!' Вот ты и смотри бодрее. А что? Чем, мужики, не сталкер? Комбез хороший, погоняла пристала легко и просто. Теперь с оружием вопрос решим, и гуляй, бродяга! Хе – хе! – с этими словами Квашня протянул Артёму свою двустволку. – На, держи! Не бог весть, но зверя валит на раз! Да ты сам видел. Стрелял хоть?

– Только в тире из 'воздушки' да в институте на кафедре, во время месячных сборов, два раза из автомата…

– Понятно. Всё запущенно. Но на учёбу времени нет, скоро опять от монстров отбиваться придётся. Они сейчас волной вперёд нас ушли. По пути их мало будет попадаться. А вот у границы толпами шлындать начнут. Она, желая расширить территорию, их специально на края гонит. Чтобы, значит, закрепиться. Подобное уже сколь раз было. Правда, не в таком масштабе. Когда несколько километров, а когда и десятков. В основном, потом всё обратно возвращалось. Но случалось и так, что отвоевать свои бывшие земли человек с природой больше не могли. Воякам приходилось отступать и занимать оборону на новом месте. Вот сегодня и отойти, наверное, никому не пришлось… Не успели. При таком сильном гоне зверья, в живых, поди, мало кто остался, разве что единицы. Жалко вояк, они, конечно, пользы приносят много, сдерживают Её малость, да только зря всё это. Она потом с лихвой берёт, вот как сегодня…

Квашня достал из баула два рюкзака, автомат, немного провианта и боеприпасы к обоим видам оружия. После этого равномерно распределил вещи по сидорам и протянул один из них Артёму. – Вот, держи, Везунчик. Теперь ты вроде как равноправный член нашей команды. Запомни одно: при любом раскладе в своих стрелять нельзя! Внимательно смотри за тем, куда стволами тычешь. На стрельбище‑то, поди, инструктаж проходил: 'В людей не направлять'? Вот так и поступай. Если что, не боись, мы прикроем. Но и сам старайся посматривать за нашими задницами, вдруг, какая оказия, – оглядев всех присутствующих, Квашня продолжил: – Всё, братцы, пора! Идём по старой схеме, только сейчас головным – я. Теперь во всеоружии, а экипировочка моя получше вашей будет, так что первым встречать врага – моя доля. Айда!