Текст книги "Оставайтесь на нашем канале"

Автор книги: Владимир Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 1

Лёшка отодвинул мышь и дотянулся до телефона.

– Прочитал? – без всяких «здравствуйте вам» раздался из трубки вопрос.

– Только начал. У нас же разница во времени, а почта ночью пришла. Ну и в школу надо было. Страниц двадцать успел. Артём Николаевич, а зачем вы мне эту книжку прислали?

– Зачем книги присылают? Чтобы их читали. Ладно, дочитаете, не горит. Я вам сейчас ещё одно чтение перешлю. Вот с ним надо побыстрее управиться. Инструкции прилагаются, главное – изучите каждое слово и обсудите всей семьёй. Подтверждение, что получил и всё открывается, отправить не забудь. И Серёге передай, проконтролируй, с него станется забыть. Всё!

– Подождите! А что вы пришлёте?

– Получишь – увидишь.

В трубке зазвучали короткие гудки, а Лёшка снова полез в свой почтовый ящик. Новых писем пока не было.

То, что вся эта троица – Арон, Валентин и Артём Николаевич, – что-то затевает, ребята поняли ещё в Москве, когда премию получали. Да и после были свидетелями разных разговоров, из которых становилось понятно – да, точно, намечается что-то необычное. Но что? Ни прямые вопросы, ни попытки применить дедуктивный метод Шерлока Холмса ни к чему не привели. Туману студия «Троица» нагнала небывалого.

И указаний надавали таких, что пойди их выполни. Тем более что жизнь Лёшки и Серёги после показа передачи по Центральному телевидению стала невыносимой. Вроде и плакаты с их физиономиями везде поубирали, и в разных шоу они стали реже светиться, и на интервью их не так часто звали, но популярность всё нарастала и нарастала.

Прагматичный Серёга видел в этой ситуации одно положительное свойство – цены на их выступления в концертных программах и на корпоративных вечеринках выросли почти пятикратно. Но Лёшку это мало радовало. Во-первых, таких приглашений стало меньше, так что, если говорить про деньги, то они прибывали не в пять раз быстрее, а раза в два. Опять же расходы возросли: на городском транспорте ездить стало совершенно невозможно, а такси – дорогое удовольствие.

Но куда хуже то, что нельзя было шагу ступить, чтобы в тебя не ткнули пальцем и не заорали «Ой, смотрите! Это же Толик!», не полезли с глупыми разговорами, с ещё более глупыми вопросами или за автографами. Полине Лёшка категорически заявил, что никаких посиделок в кафе больше не будет. Разве что рай в неделю в «Андеграунде», где собиралась публика, по большей части настрадавшаяся от излишков славы. Или ждущая таких страданий. Так что там к ним лезли хотя бы не в массовом порядке.

В родной гимназии, к счастью, к популярности ребят привыкли быстро. Пришлось провести пару «творческих встреч», подробно рассказать о церемонии вручения премии, о знаменитостях, с которыми довелось встретиться, о посещении телецентра в Останкино и умолчать о «дальнейших творческих планах». И соучеников, и учителей это удовлетворило и к ним снова стали относиться, как к обычным людям. Лишь изредка кто-нибудь обращался за автографом.

– Серёга, Лёшка, вы уж извините, знаю, что вас задолбали, – смущённо подкрадывалась на перемене очередная просительница, – но ко мне сестра двоюродная приехала и сразу заладила «Ах, ты с ними в одной школе! Ах, покажи, ах, познакомь. Чё, дура, что ли, даже познакомить не можешь?! Ладно, раз нельзя познакомиться, хоть автограф для меня возьми!»

Лёшка втайне надеялся, что в следующий раз сниматься их позовут в Москву. Нет, он в столицу нисколько не стремился. Просто считал, что там-то они затеряются в толпе. Да и за звёзд их в Москве никто считать не станет, там знаменитостей без них навалом. Серёга эту тайную надежду разделял и даже разжигал. Но тут же впадал в уныние, говорил, что не факт, что их вообще позовут. А если и позовут, то сниматься новый проект будет не в Москве, а снова здесь, дома, а в Москве они никому не нужны, среди миллионов школьников всегда можно двоих отыскать.

Свой пессимизм, приправленный скромностью, то есть качеством ему не свойственным, Серёга чаще всего выражал в присутствии девчонок – Полины и Светки. Или Полины и Илоны. Светка с Илоной чередовались у него по точному графику. Понятно, что ни Лёшка, ни Полина на эту тему не распространялись. Но Лёшке казалось, что девчонки друг про друга знают. Знают, но терпят. Лёшка даже немного завидовал Серёге. Сам он вряд ли захотел бы встречаться сразу с двумя, но если теоретически предположить… Так вот выходило по такой теории, что его подружки точно устроили бы грандиозный скандал, едва узнав о существовании друг друга.

Жизнь в общем и целом шла своим чередом. Скучной назвать её было нельзя, всяческих приятных и неприятных событий в ней хватало. Но Лёшку никак не отпускало ощущение неполноты, что ли, такой жизни. Чего-то ему всё время недоставало, казалось – вот прямо сейчас это недостающее должно случиться. Но, как только оно случилось, он растерялся. Растерялся куда больше, чем обрадовался. Лёшка даже опешил, что это долгожданное нечто окажется таким… огромным… нет, тут больше подошли бы высокопарные слова. Жизнеопределяющее событие, например. Понятно, что вслух такие определения он произносить не стал, хотя с их сутью внутренне согласился. Догадался, что перемены в жизни ждут его значительные.

Обещанное Артёмом Николаевичем электронное послание пришло вечером. Режиссёр подробно написал, на что следует обратить особое внимание, но ещё раз напомнил, что изучить нужно каждое слово и каждую букву. Слов и букв было много. Почти пятьдесят страниц не самым крупным шрифтом.

Лёшка пробежал глазами начало, потом ещё раз и ещё. Потом запрыгал со страницы на страницу. Затем обратился к отцу. Тот тоже несколько раз прочёл самое начало и тоже стал прыгать через страницу, лишь изредка останавливаясь.

– Угу! Вот даже как? Занятно! – комментарии отца, произносимые довольно громко, привлекли внимание мамы. Она постояла за их спинами, скорее всего, поняла ещё меньше, чем они, и уж, конечно, не удержалась, чтобы не спросить:

– Это что за документ?

– Это – контракт! – хором ответили оба Кузнецовы.

– Теперь мне всё понятно! – кивнула мама. – Очень подробно объяснили.

– Читай, – предложил ей Кузнецов-старший и вновь открыл первую страницу. – Вслух, пожалуйста. А то мы, может, видим что-то не то.

– Контракт, – прочла мама слово, набранное заглавными буквами, – на исполнение главной роли в фильме «Корона для принцессы». А зачем вам это? Ой! Лёша! Там твоя фамилия!

– Значит, нам не померещилось! – с удовольствием констатировал папа. – Теперь можно и подробности изучить. Но лучше отложим это до утра.

– Зачем?

– Так утро же вечера мудренее.

– Ну, если ты так считаешь…

Короче говоря, семейство Кузнецовых дружно согласилось с предложением главы семьи лечь спать, а изучением контракта заняться на свежую голову. Благо, предстоял выходной день. Но сам же глава семьи всё испортил: он решил посмотреть что-то из того, что его особо заинтересовало, что-то переспросил у сына, в разговор вмешалась мама, началось обсуждение, которое заставило заглянуть ещё в один пункт контракта, и дискуссия затянулась далеко за полночь.

– Ой, Володя, а это что такое?

– «Условия бытового райдера»? Это, Ира, условия, которые должны быть созданы для твоего сына в период подготовки к съёмкам фильма и в ходе самих съёмок.

– Почему моего сына? Он и твой тоже.

– Моему такие условия вряд ли предложили бы.

– Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты всё шутишь.

– Хорошо, нашего сына.

– Я не про это. Я про райдер тебя спрашиваю. Это что, нужно выбрать сорт минеральной воды, которую ему станут подавать на съёмках?

– Нужно.

– И что они там предлагают?

– Ира, да какая разница?

– Если в официальном документе написано, значит, есть разница. Лёша, ты что выберешь?

– Я поставлю галочку напротив варианта «Любой сорт из вышеназванных».

– А вот здесь, про горячие напитки?

– Горячий шоколад.

– Лёш, а не боишься, что тебя забалуют? И минералка, и шоколад, и преподаватели, и учёба в интернате – тут мама наконец поняла, о чём идёт речь, и осеклась, – а где это ваше кино снимать будут?

– Тут написано, что некоторые места ещё не выбраны, но в основном в Москве.

– Долго?

– Полгода. Или немного больше.

Мама ничего не сказала, только стала очень грустной. А Лёшка с отцом продолжили обсуждение, но уже не так весело. Лёшка и сам до этой минуты не задумывался над тем, что в приятной в целом новости есть такой грустный момент, как долгая разлука.

Мама стояла за их спинами и некоторое время в разговор не вмешивалась.

– Я правильно прочитала вот эти цифры? – наконец спросила она. – Это Лёшкина зарплата?

– Гонорар, – поправил её отец.

– Что-то слишком уж много!

– Раздели на почти год работы, и много не покажется, – посоветовал Кузнецов-старший. – Но ты не туда смотришь. Вот сюда посмотри.

– Ну «ноль целых пять десятых процента от кассовых сборов и всех иных видов доходов»…

– Вот! Сейчас, сейчас… – отец что-то набрал в поисковике. – Вот оно. Помнишь, какой фильм мы смотрели в последний раз? Так вот этот самый фильм собрал почти пятьдесят миллионов долларов. Полпроцента от этой суммы будет двести пятьдесят тысяч. Не наших рублей.

– Ты так уверенно считаешь, будто знаешь, что у фильма будет такой же успех…

– Так там же мой сын будет сниматься. Причём в одной из главных ролей.

– Почему это твой сын? Володя, перестань меня сбивать с мысли.

– Ты знаешь, Тёмный, то есть Артём Зимин, если за что-то берётся, то делает на все сто. Я думаю, что он этот пунктик про проценты вставил без усилий, потому как мало кто верит в успех. А он верит.

Лёшка отправлялся спать, когда услышал мамины слова:

– Боюсь я этого, Володя. Ну как он там без нас будет? И денег этих боюсь.

– Это ты про человека, который свои первые заработки тратил больше на нас, чем на себя? Кстати, где моя трубка?

Лёшка улыбнулся, потому что трубку отцу подарил он, и тот нянчился с ней, как с любимой игрушкой.

Контракт обсуждали целую неделю. Раз сто созванивались с Серёгой и его родителями, сравнивали, кто как понял некоторые сложные моменты или места, требующие знания юридических тонкостей. Но даже Лёшка с его памятью не мог запомнить всё досконально, потому что каждый пункт имел множество подпунктов и ещё больше всяких оговорок.

Он, к примеру, вспомнил короткий пункт в своём первом контракте (то есть в трудовом соглашении, конечно), где оговаривались всякие запреты. Здесь запретам отводилось несколько страниц.

– Подумаешь, нельзя волосы стричь, – говорил по этому поводу отец. – Это направо и налево делается. Помню, читал где-то, что одной актрисе было запрещено полнеть и выходить замуж. Другой запрещалось худеть, разговаривать с журналистами и носить брюки. И выходить замуж тоже запрещалось.

– Ну я замуж не собираюсь.

– Так я и говорю, тебе легче.

Лёшка пытался разобраться в правах, которые ему предоставлялись. Им места было отведено тоже немало, но меньше, чем обязанностям и запретам. Много было написано о том, в каких случаях нарушения контракта он имеет право требовать исполнения условий, в каких – компенсации за неисполнение, в каких – может вовсе отказаться от участия в работе. При этом отличить один случай от другого было практически невозможно.

В итоге он плюнул на все тонкости, решив, если что, просто заглянуть в эту бумагу и тогда уже разбираться, а в голове оставил только то, что им с Серёгой через месяц, сразу после Нового года, предстоит переезжать в столицу. Надолго. Лёшка очень надеялся, что скучать ему там не придётся. Хотя, конечно, скучать по дому, по родителям, может даже по школе, он всё равно будет.

Новый год был хорошим. Было тепло, и валил крупный красивый снег. Было весело и шумно. Мама, конечно, немного поплакала, но на следующий день успокоилась и целую неделю занималась сборами Лёшки в дальнюю дорогу.

В аэропорту их встретил не Арон, а какая-то девушка. Представилась Сашей и тут же затрещала по мобильному. И не прекращала трещать, пока они получали багаж, шли к машине и ехали до Москвы. Перерывы у неё случались, но настолько краткие, что она сказать ребятам ничего не успевала, к машине дорогу показывала жестами, не слишком заботясь, чтобы они не отстали.

Водитель оказался куда разговорчивее, целую тираду произнёс:

– Привет, пацаны. Меня все зовут Иваныч. А полностью Андрей Иванович. Всю жизнь артистов возил. Знаменитых и очень знаменитых. Так что вы меня не подводите и тоже становитесь знаменитыми.

Потом он уставился на дорогу и молчал, пока не подъехали к странному сооружению. Как позже выяснилось, это была пристройка к гостинице. На первом этаже её располагались магазины, на втором, куда вела наружная крутая лестница в два пролёта, – многочисленные офисы.

Девушка Саша, не отрывая от уха телефон, проводила их к невыразительной двери без всяких табличек или вывесок. За дверью оказалось светлое и просторное помещение, откуда направо и налево вели ещё две двери. Одна из них была распахнута. Саша заглянула туда, помахала кому-то рукой, указала мальчишкам на вешалку и стулья у стены и прикрыла дверь. Сама вышла в коридор продолжать своё суперэнергичное телефонное общение.

Судя по всему, их привели в приёмную. Напротив входа за столом сидела немолодая женщина и с невероятной скоростью стучала по клавиатуре. Мышью при этом она почти не пользовалась, а периодически изгибала пальцы самым невероятным образом, нажимая по две-три клавиши сразу.

– Здравствуйте, – сказала она, закончив печатать. – С приездом! Артём Николаевич через минутку освободится. Чаю хотите?

От чая они отказались. Женщина взяла распечатанные листы и скрылась за дверью. Вернувшись, затворять её за собой не стала. От этого пахнуло чем-то родным: дома, на ГТРК и на любом другом телевидении большинство дверей были вечно распахнуты. А здесь, в Москве, в том же Останкино, такого не водилось. Из-за двери послышались голоса.

– Если там, на заводе, ставить всё оборудование, то это обойдётся нам… – сказал неизвестный мужчина с оттенком раздражения в голосе.

– Ещё раз доступным языком повторяю, – перебил его Артём Николаевич. – Арендованный тобой павильон на киностудии обходится в очень кругленькие суммы. Нам же нужна будет почти неделя, чтобы сменить декорации. Так ты умножь стоимость часа на восемь, ещё раз на семь и получишь сумму заметно меньшую, чем аренда этого заводского корпуса вместе со всеми прочими затратами. Раза в два меньшую. Твоя задача проследить, чтобы обещанные силовые кабели были реально запитаны. Чтобы не заниматься этими вопросами, когда съёмки начнутся.

– Но, Тёмный…

– Не зови меня Тёмным.

– Но Валька же тебя так зовёт.

– Вальке можно. Кстати, ты его Валькой не называй.

– Вы ж его так сами с Арой зовёте!

– Про Арона говорить или сам дойдёшь?

– И как же мне к вам обращаться? На «вы» и с пришёптыванием?

– Можно на «ты». Мне можешь говорить просто Артём. Всё, вали отсюдова. Да не запирай ты двери!

В приёмную вышел мужчина приятной в целом наружности. Но было в нём что-то такое, что сразу портило впечатление. Может, бесцветные глаза, скользнувшие по Лёшке, как по пустому месту?

Не обратив на мальчишек внимания, он кивнул секретарше:

– Я на завод. Сегодня меня не будет.

И вышел.

– Людмила Васильевна, – крикнул из кабинета Артём Николаевич, – кого там Саша привезла?

– Нас! – крикнул в ответ Серёга.

– Так что вы здесь рассиживаетесь? – спросил режиссёр, появляясь на пороге. – Дайте хоть обниму вас, а то прям даже соскучился, хотя скучать мне не давали. Пойдём переговорим. Как долетели? Чаю хотите? А за компанию? Людмила Васильевна…

– Да уже готов чай, – ответила секретарша. – Несу.

– Вот спасибо.

– Артём Николаевич, а это что за тип у вас был? – спросил Серёга, усаживаясь на диване.

– Что, не понравился?

– Противный какой-то!

– Это, брат Гранаткин, господин Тихонов. И никак иначе. Должность у него красиво называется, на самом же деле приставлен он к нам блюсти интересы заказчика, – То есть фирмы, которая финансирует съёмки фильма. Чтобы мы в своих творческих стремлениях не зарвались в тратах. Но пока не слишком понятно, чьи интересы он блюдёт. Ладно, не люблю сплетничать. Рассказывайте, как дома, что нового?

Новости и приветы закончились очень быстро.

– А что у вас тут творится? – спросил Серёга.

– Подготовительный период! Готовимся к началу съёмок. Будет время, расскажу подробнее. А сейчас вот какой вопрос – сильно удивились, когда пришло приглашение?

– Честно сказать, до сих пор не верится, – ответил за двоих Лёшка.

– Мне тоже до сих пор не верится. Книгу я прочитал ещё до того, как в наш город на съёмки приехал. Пробовали мы с Валькой и Арой сразу пробить деньги на экранизацию, а нам сказали – вы докажите сначала, что хоть на что-то способны. Пришлось доказывать. Вроде получилось, вроде доказали.

– Так вот зачем вы такие сложные заставки делали и всё прочее! – протянул Лёшка.

– Справедливое замечание, формальные изыски могли бы быть и попроще, соответствующими содержанию. Но цель оправдывает средства. Мы не только премию отхватили, но и спонсора дожали.

Артём Николаевич довольно потёр руки.

– Могли бы с вами этими новостями поделиться и пораньше, – продолжил он. – Но не хотелось прежде времени что-либо обещать. Решили дождаться, пока всё окончательно не утрясётся. Это первое. Второе… По-честному и без обид. Арон, когда ещё с вами знаком не был, набросал, как он видит главных героев. Если не потерял, попросите его показать ваши портреты с натуры. И по характерам вы очень точно на главные мужские роли попадали. Но тем не менее решили мы кастинг до конца довести, вдруг попадётся кто-то ещё более соответствующий нашему и конкретно моему режиссёрскому видению. Не попались, хотя более или менее подходящие были. Это я к тому, что незаменимых людей не бывает. И есть призрачный шанс, что всё изменится не в вашу пользу. Да вы носы не вешайте! Главное – мы в вас верим, вот и вы в себя верьте. Конечно, ещё и попахать надо будет.

Серёга с Лёшкой переглянулись, но ни один так и не нашёлся, что сказать. Да и что тут скажешь?

Артём Николаевич подмигнул в ответ.

– Саша вас сейчас отвезёт к месту проживания и учёбы. Место шикарное, бывший санаторий какого-то министерства. Сейчас там дети всяких деятелей и предпринимателей, которым дома не сидится, учатся и живут. Родители всё больше по заграницам капиталы зарабатывают, так что детишки непростые. Учителя тоже из себя корчат чёрт-те что, на самом деле программа, как в обычной школе. Зато сервис – загляденье. Ну да сами всё увидите. А мы с Валентином и Ароном, может, к вечеру к вам нагрянем, о планах побеседуем.

До нового пристанища, несмотря на пробки, доехали быстрее, чем из аэропорта. Место и впрямь оказалось чудесным: сосновый лес, сугробы выше головы, а главное – полное отсутствие зимней московской слякоти.

Два трёхэтажных корпуса стояли под углом друг к другу, на уровне второго этажа их соединяла крытая галерея.

К некоторому удивлению Лёшки и Серёги, их ждали. Женщина в дорогом строгом костюме, со строгой причёской и строгим взглядом встретила их у самых дверей.

– Здравствуйте, я мастер-педагог Степанова Мария Фёдоровна. Сейчас я вас провожу в вашу комнату, а затем покажу наш интернат. Прошу следовать за мной.

– Серёг, а мастер-педагог – это как? – шёпотом спросил Лёшка.

– Типа завуч, – ответил тот не слишком уверенно.

Лёшка поёжился.

– Девушки проживают на втором этаже, третий этаж для юношей. На первом находятся столовая, медицинский кабинет, спортивный зал и бассейн. В подвальном помещении имеется прачечная. Для самостоятельных занятий разрешено пользоваться учебными классами и кабинетами, расположенными в учебном корпусе. Ну вот дошли. Прошу, располагайтесь, это ваша комната.

Лестница и коридоры особой роскошью воображение не поражали, но выглядели добротно. Картины на стенах, ковровые дорожки… Всё напоминало дорогой отель, а комната это ощущение только усилила – хороший двухместный номер с крохотной спальней на две кровати, просторной гостиной, ванной, оборудованной по последнему слову сантехники, и балконом. Огромный телевизор, микроволновка, настольный куллер, кофеварка и удобная стильная мебель превращали номер из хорошего в люксовый.

– Я зайду за вами через пятнадцать минут.

Ровно через четверть часа послышался стук в дверь.

– Пройдёмте в столовую. Ваш обед готов.

Лёшка с Серёгой переглянулись и дружно кивнули – такой сервис им нравился.

– Каникулы заканчиваются послезавтра, большинство учеников приедут завтра. Сейчас интернат почти пуст и в столовой все места свободны. Но у нас принято закреплять места за учениками. Обед для вас заказал ваш… э-э-э… опекун. Заказ на ужин из предлагаемого меню можете сделать самостоятельно.

– А если в меню нет того, что хочется? – зачем-то влез с неуместным вопросом Серёга.

– Тогда с вас возьмут дополнительную плату. Но как правило, наше меню всех устраивает, и дополнительные заказы делают лишь по случаю дней рождения или других событий.

Обед привезла на тележке официантка в белом передничке. Опекун (видимо, Артём Николаевич) заказал для них салат с креветками, рыбную солянку, стейки и пирожные. Напитки им предложили выбрать самостоятельно.

Любезная Мария Фёдоровна тактично исчезла, предоставляя возможность отобедать без её надзора, и объявилась аккурат в тот момент, когда Лёшка отложил салфетку в сторону. Она кратко ознакомила их со всем, что стоило узнать сразу, в заключение предложив отдохнуть с дороги.

Всё было очень здорово: и новое жильё, и обед. Вот только всякий раз оставалось ощущение, что им всё это дозволяют. Дозволяют умыться, дозволяют пообедать, дозволяют отдохнуть. Оставалось непонятным, нужно ли на все эти мелочи, не говоря о чём-то серьёзном, всякий раз испрашивать разрешения или можно проявлять инициативу? И возможно ли нарваться на отказ?

Обсудить эту животрепещущую тему не удалось: накануне оба поздно легли, встали ни свет ни заря, пролетели четыре тысячи километров. Так что обед произвёл на ребят действие снотворного.

Подремав минут триста, Лёшка с Серёгой в полусонном состоянии самостоятельно отужинали. За ужином в столовой наблюдалось некоторое оживление, но их стол по-прежнему пустовал, а другие ученики интерната на них никакого внимания не обращали.

Вскоре прибыли Арон Арнольдович, Артём Николаевич и Валентин Валентинович. Привезли две сумки со спортивной одеждой, сценарии, индивидуальные планы работы для каждого. Валентин подёргал их за отросшие волосы, пообещал на днях устроить первую стрижку.

– Ну как вам здесь? – спросил Арон.

– Неплохо. Но ещё не до конца разобрались, – ответил Серёга.

– Разберётесь, какие ваши годы.

– А во что это удовольствие обходится?

– Ты не поверишь, но всё на халяву, – развёл руками, будто сам в это не верил, Артём Николаевич. – Учреждение это принадлежит нашему спонсору. Он его когда-то создал, чтобы отпрыска своего без надзора не оставлять, так как сам, уже будучи вдовцом, по всей планете мотался. Ну и талант его на всём делать деньги сработал по полной программе – заведение процветает. Кстати, отпрыск этот, парень вполне ничего. Напросился к нам в съёмочную группу. Не в артисты, в ассистенты оператора. И пашет без оглядки на папочкины миллионы.

– Тёмка, пора нам уже! – прервал его Арон.

– Ладно, мужики! Давайте прощаться, и вправду пора нам. Завтра машина за вами в десять заедет, так что обед не заказывайте, но про ужин не забудьте. Рекомендую отоспаться. А то вон как носами клюёте, а с завтрашнего дня покой вам будет только сниться. Если поспать время найдётся.

Ребята решили воспользоваться советом. Но не успели на сон грядущий сходить в душ, как к ним в комнату бесцеремонно ввалились. То есть стукнули для приличия и, не дожидаясь ответа, вошли. Они не сразу поняли, парень это или девчонка, уж больно панковский вид имел посетитель в штанах-лохмотьях и с ярко-зелёным гребнем на голове.

– Новенькие, – обратились к ним слегка хриплым, но приятным девичьим голосом. По комнате прошла волна винного духа. – Новенькие, травкой не поделитесь?

Лёшка опешил от такого вопроса. Более шустрый Серёга подавил смущение в одну секунду:

– Не балуемся, мадмуазель. Пивка не желаете?

– Не-а. Градус понижать неохота. И так завтра головка бо-бо будет – я все семь часов из Нью-Йорка не просыхала. Отходила от общения с предками. Вы-то сами откуда?

– Ну нам всего четыре часа лёта досталось, – уклончиво сообщил Серёга.

– Вам легче. Ладно, пользуйтесь свободой, пока никого из надзирателей нет.

– Что, и почтенной Марии Фёдоровны?

– А то! Свинтила куда-то. Я специально звонила узнать, а то поехала бы в отель отсыпаться.

Гостья ушла, шаркая по коврам тапочками-зайцами, контрастирующими с драными джинсами, пирсингом в бровях и ушах и всклоченной двухцветной причёской.

– Лёш, а Лёш? Куда мы попали?

– Элитная частная школа-интернат!

– Умеешь ты сформулировать.

За завтраком Лёшка разглядел вчерашнюю гостью. Он едва узнал её: от прежнего прикида не осталось и следа. Все колечки поснимала и перекрасилась или, скорее всего, смыла с волос цветной гель. Серьёзная умненькая девушка. Симпатичная. Все прочие ранние пташки (правда, в воскресенье завтрак был на час позже обычного) тоже выглядели цивилизованно. Вот только многие налегали на напитки и совсем не касались закусок. Что заставляло этих отпрысков, как выразился Артём Николаевич, соблюдать видимость приличий, оставалось непонятным. Лёшка предпочёл бы нечто среднее между вчерашней расхристанностью и сегодняшним деланием хорошей мины при плохом самочувствии, но выбирать не приходилось, а три-четыре месяца они переживут здесь при любом раскладе.

Начало индивидуальных планов Лёшки и Серёги совпадало. Первым пунктом в них значилось «Собеседование артистической группы с режиссёром». Вёз их на эту встречу Андрей Иванович, а на входе встретила Саша. Без телефона возле уха. Они её даже сразу не узнали.

– Здравствуйте. Как устроились? – дежурным тоном поинтересовалась она. – Почти все в сборе, начальство с минуты на минуту будет. Пойдём с остальными познакомитесь.

Тут у неё зазвонил телефон.

– Да? Иду! Мальчики, вам туда, – указала она на зеркальные двери. – Не заблудитесь!

Они на секунду в нерешительности замерли перед дверями и шагнули в просторный полукруглый зал с розовыми стенами и почти красным потолком. Вдоль стены стояло больше дюжины кресел, ещё три располагались в центре перед низким столиком с микрофоном. Ясное дело, эти места в центре были не про их честь.

Большинство мест возле стены было занято. Пять мальчишек, семь девчонок примерно их возраста. Девчонки были разные, симпатичные и не очень. Большинство парней с длинными волосами. Один из мальчишек, щупленький и худенький, похоже, не был в парикмахерской уже несколько лет: волосы у него отросли до лопаток и были стянуты резинкой в жиденький рыжеватый узел.

Среди пустых кресел не было двух свободных подряд. Это вызвало ещё одну заминку.

– О! Прибытие особо важных и приближённых к императору персон было встречено бурными аплодисментами! – воскликнул один из парней, самый упитанный и, видимо, самый рослый. Его попытку зааплодировать никто не поддержал, и он с неожиданной злостью процедил: – Понаехали, блин!

– Сёма, по какому поводу истерика в этот раз? – небрежно спросила его одна из девчонок, очевидно, и не без основания, претендующая в этой компании на роль первой красавицы.

– А чего? – вскинулся Семён. – Мы тут два месяца на пробах корячились, а эти любимчики хреновы на всё готовенькое из своей Сибири приехали. Так какого хрена мне с ними любезничать?

– Семён, давно по губам не получал? – спокойно спросила его другая девчонка.

– Ах, пардон муа, принцесса! Забылся в присутствии особ королевской крови.

– Уважаемый, Семён! Уважаемые дамы и господа! – Серёга шагнул вперёд и поклонился. – Во избежание дальнейших недоразумений, позвольте прояснить ситуацию. Мы с уважаемым Лёшкой тоже прошли суровый отбор. Среди тысяч других претендентов Алексей был выбран исключительно за свой неподражаемый талант шевелить ушами. Алексей!

Лёшка хмыкнул, но решил, что поиграть в клоунов бывает полезно, тоже шагнул вперёд и задвигал ушами. Раздались хлопки и не слишком убедительные возгласы «Браво!»

– Вот. А вы, уважаемый Семён, обладаете подобным даром?

– А ты сам чем шевелить умеешь? – всё так же зло откликнулся Семён.

– Я, в отличие от вас, умею шевелить извилинами. Впрочем, это умение обретается лишь при их наличии, а потому полагаю, вам не за что корить себя.

Шутка получилась тяжеловесной, но большинству понравилась, народ захихикал, видимо, Семён успел всех порядком достать. До него самого смысл издевательства дошёл позже, чем до других. Вряд ли он был настолько глупым, просто не ожидал от новичков отпора, а потому растерялся, и парировать стало поздно, оставалось скрипнуть зубами и промолчать. Серёга тем временем сел рядом с той красивой девочкой и, само собой, тут же завёл с ней светскую беседу.

Лёшка в центр не полез, сел с левого края возле той девчонки, которую Семён обозвал принцессой. Впрочем, до него тут же дошло, что это не обзывательство, а именно она будет играть принцессу Афину. Держалась она уж точно с королевским достоинством. Лёшка был уверен, что он сам и любой другой стерпел бы от неё любое нелицеприятное замечание. Семён, правда, огрызнулся, но тут же и умолк.

Лёшка чуть скосил взгляд на соседку. Скорее, симпатичная, чем красивая. Глаза голубые, ресницы длинные, волосы такого оттенка, для которого у Лёшки названия не нашлось. Но на языке завертелось «цвета ржаной соломы», хотя какого цвета солома ржи и чем она отличается, к примеру, от пшеничной, он не знал.

– Как я поняла, вас Лёшей зовут? – спросила девочка, тряхнув своей ржаной копной, и Лёшка вдруг почувствовал, что краснеет.

– Совершенно верно, – ответил он как можно небрежнее. – А вас? Или мне необходимо дождаться официального знакомства?

Девчонка фыркнула, но не рассмеялась.

– Лена.

– Красивое имя…

– Главное – редкое.

На этот раз фыркнул Лёшка.

– Здравствуйте! – прозвучало от дверей.

В зал вошли четверо мужчин и одна женщина.

– Тёма… Кхм… Артём Николаевич, мы с Валентином вон там устроимся, – скромно сказал Арон и направился к свободным креслам у стены.

– Так, – сказал Артём Николаевич, усаживаясь по центру, взял в руки микрофон и постучал по нему пальцем. – Поставили никому не нужную вещь, да ещё и не включили!

Он широко улыбнулся и сверкнул глазами. Лёшка знал, что из-за таких улыбок большинство девчонок начинали вздыхать по режиссёру. Вот и сейчас все присутствующие здесь представительницы прекрасного пола отчаянно заулыбались в ответ, а Серёгина соседка ещё и кокетливо стрельнула глазками из-под чёрной чёлки.