Текст книги "Ликабет. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Дом приводили в порядок целый день. Заносили мебель, проветривали комнаты, потом грели их жаровнями. Гней привел женщин, и они готовили еду, так что ближе к вечеру Буховцев уже мог принять Сотера как полноправный хозяин.

А началось все два дня назад. На виллу Диогена пришел посыльный с кожаным мешочком, набитым золотыми ауреями, и маленьким ящичком с фигурками–ларами. Лары достались ему по наследству от Луция Корвуса, а золото в подарок от Августа. Валерий пересчитал блестящие, аккуратные кругляши. Двести монет. Пять тысяч денариев, неплохо. Он сказал об этом Диогену.

– Да, неплохо – подтвердил тот – но уверен, что казна за двадцать лет заработала на этом доме много больше.

Возник вопрос – что делать с золотом? Хотя жизнь в Риме была и дороже, чем в Афинах, но Буховцев не видел, чтобы здесь где‑то платили золотом. Диоген на его рассуждения кивнул.

– Золотом на улицах не платят, но каждый состоятельный человек держит при себе запас золотых монет, для расчета с такими же, как он. Статеры или Ауреи. У меня есть, и тебе будет нужно немного. Ты все‑таки патриций, и в кругу своих придется расплатиться монетой, другой. Остальные я поменяю на серебро.

Так же Валерий узнал то, о чем даже и не подозревал. Он представлял себе Сотера как преуспевающего афинского торговца, но оказалось что Диоген ко всему прочему римский гражданин.

– Это было еще в первую войну с Карфагеном, и звали меня тогда по–другому – он улыбнулся – римляне не могли победить карфагенян без флота, а средств на флот у них не было. Тогда римские граждане, кто был еще не окончательно разорен войной, сложились на флот. На самом деле, собрали они немного, слишком уж разорила республику война, и тогда помогли мы, несколько торговцев из Эллады. Не официально конечно, а через римлян. За это сенат дал нам гражданство. Меня тогда звали Аристид Гарисп и с тех пор его потомки, то есть я сам, тоже приписаны к Коллинской трибе, только от Квиринала.

Разговор о гражданстве и трибах зашел не просто так. Диоген хотел просветить его насчет общественной жизни патриция.

– Теперь у тебя есть свой дом Марк, и жить ты будешь здесь. Как тебе Гней и Публий?

– Нормальные ребята.

– Они не одни. Я поговорил с Гнеем, и как только ты поселишься в доме, он приведет к тебе клиентов Луция Корвуса. Не всех конечно, но думаю, многие придут. Я точно знаю, что придет Секст Эспий, он был номенклатором у Луция, теперь будет твоим. Человек он хитрый и оборотистый, но верный. Дела с клиентами будешь вести через него. Твоя задача помогать им решать административные дела, в суде, например. Помочь найти работу. Возможно с деньгами. Но это не часто. Бывает, что деньгами и клиенты своему патрону помогают.

– А что еще? – спросил с интересом Валерий.

– Да все – рассмеялся Диоген – даже убить кого‑нибудь попроси – сделают. Сейчас с этим вроде проблем нет, а вот лет шестьдесят назад в Риме целые войны между клиентами шли, по вине патрициев, конечно. Кровь рекой лилась. Они будут голосовать за тебя в комициях, имея определенное число голосов, можно будет договариваться с другими кандидатами и делить должности. Это обычная римская политика Марк, но тебе остался в Риме месяц с небольшим, поэтому можешь не забивать себе голову этими делами. Достаточно принять их с утра и прогуляться по городу, ну и спортулу нужно будет выдать. Эти люди поиздержались.

Диоген организовал переезд его имущества, уборку в доме, и теперь они возлежали на небольших ложах, пили афинское вино под жареную курицу и мило беседовали. А вечером, когда Диоген ушел, Буховцев достал ящик с ларами и установил их в ларарии. Одна фигурка, была особенно потерта, видимо ей часто пользовались. Он коротко помолился богам этого дома.

На следующее утро Валерий, одетый в тогу сидел в кресле напротив сутуловатого, скуластого мужика примерно пятидесяти лет. Гней привел его первым.

– Секст Эспий господин. Гражданин, Коллинская триба – представился тот.

– Мне сказали Секст, что ты был номенклатором у моего отца, будешь ли служить мне?

Римлянин смотрел на Буховцева внимательно, оценивающе, стараясь что‑то причитать на его лице. Что прочитать – догадаться было не трудно. Гней рассказывал Валерию, что на улицах тот пользуется определенной популярностью, особенно в Виминале. История о чудесном спасении сына патриция из варварских лесов уже обросла массой «подробностей», в которых Марк Валерий Корвус представал героем равным Ахиллу и Энею, но Эспий был сделан из другого теста. Ушлый, практичный мужик вряд – ли поверил в историю с внезапным наследником, а прислуживать дикому варвару, который опять скоро уедет, особого желания у него не было. Валерий тоже смотрел на него внимательным, спокойным взглядом и постепенно сомнения римлянина улетучивались. Человек, которого видел Эспий, мало походил на варвара. Чисто выбритое лицо принадлежало эллину, или скорее венету. При желании в нем можно было увидеть и черты Корвусов. Решившись Секст кивнул, подошел к горевшему в углу светильнику, поднял руку над огнем, и произнес слова клятвы. Потом подошел к Буховцеву и встал рядом. Валерий дал ему двадцать денариев.

– Ты номенклатор Секст, зови остальных.

В тот день пришло пятнадцать человек. Каждый получил спортулу в два денария, и в принципе все остались довольны. Эспий немного рассказывал о входящих, и Буховцев с удивлением узнал, что бедняков среди них было немного. Деньги они приняли с благодарностью, но просили не денег. Просили защиту от вигилов, которые часто применяли городские законы весьма произвольно.

– Я здесь новый человек, Секст, и мало знаю о делах, поэтому поговорим позже, когда я посоветуюсь с Сотером. Ты ведь знаешь Сотера?

Эспий кивнул.

– В Коллинской трибе все знают Диогена Сотера.

– Я скоро отбуду в войско, а за меня останется Диоген, будешь вести дела с ним. У меня нет родни, и клиентами займется он.

Было видно, как по лицу Секста прошла волна облегчения. Участь временщика его обошла. Дальнейшее он слушал с возросшим вниманием.

– А пока, собери сведения и слухи о клиентах, о делах в трибе, и вообще.

Не то чтобы Буховцев хотел влезть в местные разборки, но должна же быть какая – то польза от потраченных денег. Эспий кивнул. Было видно, что его уважение к патрону резко подскочило.

Дальше была прогулка по городу. Клиенты дожидались Валерия у дверей дома, и они всей толпой отправились на Субуру, потом на Форум, а потом на Велабр. Ранее Буховцев часто встречал в городе такие шествия, но значения их не понимал. Сейчас в окружении клиентов шел он сам, и попадавшиеся горожане расступались, особенно когда впереди вырисовывались зверские лица Гнея и Публия. По дороге Буховцев беседовал с Эспием, проясняя у осведомленного человека интересные для себя вопросы.

Ежедневный прием клиентов и прогулки с ними по городу, стали основным утренним занятием Валерия на ближайшие четыре недели. После прогулки он шел на Марсово поле. Район этот недавно стал застраиваться, и производил благоприятное впечатление качеством инсул, шириной улиц и их прямой планировкой. Вдоль инсул шли сплошные ряды портиков, и можно было пройти по всем кварталам, имея крышу над головой. Однако самое главное было то, что на Марсовом поле еще остались свободные участки земли, которые можно было использовать по назначению, то есть для воинских упражнений. Ежедневно там собиралось несколько сотен человек пометать пилумы и дротики, поучиться стоять в строю и многое другое. За небольшую плату можно было нанять учителя. Ветерана легионера или бывшего центуриона. Его учителя звали Гай Субирий, небольшого роста, коренастый ветеран с легкой хромотой в левой ноге.

Начало занятий запомнилось тем, что Субирий построил в ряд десяток новых учеников с учебными щитами и мечами. Хмурясь, обошел строй, и пнул ногой в щит, пару из них, стоящих в расслабленных стойках. Те покатились на землю, а Гай разразился руганью.

– Если какой – то собачий кал не может стоять со щитом, как полагается воину, пусть встанет на колени, а я задеру вверх одежды и дам ему то, чего он достоин.

Строй загремел хохотом. Занятия шли примерно час, без особого напряжения и дали Валерию немного. Он еще раз убедился, что Нолин Тихон Викторович учил его неплохо. После первого дня занятий Субирий подошел к нему.

– Ты где‑то учился патриций. Учился, но не служил, и не воевал. Так?

– Так, но как ты узнал? – удивился Буховцев.

– Догадаться не сложно – римлянин был доволен, что попал в точку – делаешь все правильно, как будто проходил учебу в легионе, но видно, что в походы не ходил и крови не видел.

– Это так – согласился Валерий – А где ты служил, Субирий, может, посидим за кувшином вина, расскажешь об этом?

– Это можно – римлян довольно крякнул.

Они вчетвером с Гнеем и Публием устроились в ближайшей таверне, и Валерий с интересом выслушал рассказ ветерана Субирия о службе в пятом легионе на Дунае. Это было куда познавательней и полезней тренировки.

После того, как Буховцев обосновался в доме Корвусов, посланники с приглашениями появлялись через день. Валерия это нисколько не радовало, так как никакого желания проводить вечера в кругу местной золотой молодежи у него не было. К тому же пришлось бы устраивать ответные визиты, а на это времени не было вовсе. Все же несколько приглашений он принял. Причиной стали дела его клиентов, в которые все‑таки пришлось влезть. Сотер проблемы его клиентов–лавочников с вигилами уладил и посоветовал Валерию закрепить достигнутое визитом к Нониям, благо приглашение было. Нонии были богатым и влиятельным всадническим родом. Почти таким же обширным как Корвусы – Корвины, но в отличие от них были крепким семейным кланом объединенным родством, тогда как у Корвусов кроме одинаковой фамилии ничего общего не было. Да что тут говорить, один из консулов этого года был Ноний Квинтилиан.

– Их сын, Луций, постоянно собирает у себя молодых бездельников на пиры. Многие учились в Афинах, так что одень какой‑нибудь хитон по–новее и будешь там принят как брат родной. А если, после отправишь Луцию в подарок что‑нибудь из афинских одежд, можешь ждать в качестве благодарности приглашение его отца, с ним и поговоришь.

– Обещать поддержку на выборах?

– Скоро трибунатные комиции и Нонии опять захотят прибрать себе вигилов. Поддержка у них есть, но лишние голоса всегда пригодятся.

В принципе, решение было разумное. Вместе с родней клиентов он мог рассчитывать на сотню голосов в трибе. Немного, но это уже предмет для торга и разговора. Подобные темы они с Эспием обсуждали каждый вечер. Лавочники занесли благодарность, что более–менее выровняло баланс спортулы и подношений, и Валерию местная политика перестала казаться пустой тратой денег. Как‑то вечером Секст сказал Валерию, что есть несколько человек готовых решать его дела и дела его клиентов радикальным образом, то есть наемных убийц. Представляться патрону им не обязательно, это обычно не делается, а спортулу Эспий будет передавать им лично. Вопрос в том кого выбрать. Буховцев был озадачен. С этой клиентелой он и так ощущал себя боссом мафии, а теперь еще это. Решил в дела не влезать, и дал Эспию задание пока узнать об этих людях по–больше. После, когда Валерий уедет, они с Сотером как‑нибудь сами разберутся.

К Нониям он отправился через два дня. Их дом находился недалеко, на другом конце Виминальского холма. Большое, двухэтажное строение, внутри богато украшено мрамором и мозаикой. В приличных размеров комнате было двадцать человек, и как верно заметил Диоген, одеты все по афинской моде, в хитоны самых немыслимых расцветок. Валерия представили хозяину и гостям. Действительно, сплошь известные фамилии. Гостям было максимум лет двадцать с небольшим, хотя попадались и юнцы более нежного возраста. Сын хозяина дома Луций Ноний, высокий худощавый юноша, выглядел старше своих гостей. Может, просто из‑за своего статуса хозяйского сына он старался держаться серьезнее.

– Приветствую тебя, благородный Марк, судя по одеждам, ты недавно прибыл из Афин, может, расскажешь нам новости славного города?

– Я был там два месяца назад, что вы хотите узнать?

Вопросы посыпались градом. В основном их интересовали новости Ликея и похождения афинских гетер, с которыми некоторые были лично знакомы. Про Ликей рассказать что‑либо Валерий не мог, а про гетер, подруг Береники знал достаточно. Его рассказ еще долго обсуждался возбужденной молодежью. Потом пришли музыканты, сели в уголке и затянули веселую мелодию на кифарах и флейтах. Под музыку на столах внесли еду. Свинина, рыба, фаршированные птицы, овощи, фрукты. За ними последовали амфоры вина. После этого веселье стало набирать темп. К удивлению Буховцева никакой оргии не было. Обычная пьянка с девочками. Молодежи чтобы набрать градус хватило пары чаш, а потом появились танцовщицы и лупии. Танцовщицы завели странный, неспешный танец, изредка отвечая на двусмысленные выкрики пирующих, лупии же устремились к своим клиентам и занялись делом. Вскоре из соседней комнаты донеслись сладострастные крики.

Валерий беседовал с Луцием Нонием, и мелкими глотками пил вино. Предаваться разврату с проститутками его не тянуло. Хоть и были они симпатичнее, чем те, что он видел на Субуре, или на Бычьем форуме, но до афинских гетер им было далеко. Здесь вообще все было грубее, чем в Элладе. И нравы и люди.

Луций тоже не проявлял к развлечениям особого интереса. Вспоминал о своей учебе в Афинах и рассуждал о римлянах и эллинах.

– Мне понравились эллины Марк, в одном из них больше ума, чем в пяти римлянах. Говорю это тебе, хотя и сам римлянин. Божественный Август не любит, когда мы одеваем эллинские одежды, и дома говорим на их языке, но римляне делают это все чаще и чаще.

В целом Буховцев был с ним согласен, но все же возразил.

– Они умны, я не спорю, но все‑таки Риму, а не Афинам и Спарте удалось покорить мир.

– Да это так, но как ты думаешь, могут ли когда‑нибудь римляне в искусствах уподобиться афинянам?

Валерий рассмеялся.

– Пройдет время, так и будет Луций, но это не будет время расцвета Рима.

Луций посмотрел на него озадаченно, подобная мысль ему в голову не приходила.

Постепенно гости напились и даже лупии были пьяны и растянулись кто на ложах, а кто на полу. Относительно трезвыми были лишь Луций и Валерий. Буховцев решил, что с него достаточно и стал собираться домой. Луций вышел проводить его до двери.

– Марк, если тебя не утомил пир, то через три дня приходи еще. Мне было приятно беседовать с умным человеком.

Валерий улыбнулся.

– Мне тоже Луций, но я скоро отбываю в Германию и до отъезда нужно решить дела в трибе, так что не знаю, смогу ли. Прости, но я не видел, чтобы и тебе пир доставил веселье.

Луций Ноний рассмеялся.

– Это мои друзья и я знаю почти всех уже много лет. Отец настоял, чтобы я принимал много друзей. В будущем это пригодится.

– Твой отец очень умен – похвалил Валерий.

– Это так, но зачем ты идешь служить? В Риме можно получить должность и не отслужив в войске?

Валерий не хотел поднимать эту тему, но сказал то, что казалось ему очевидным.

– У тебя большая семья Луций, и тебе всегда помогут, а я один. Я хочу, чтобы мое право на достойное место не вызывало ни у кого сомнений.

Римлянин ненадолго задумался, видимо подобная мысль не приходила ему в голову, кивнул. Они простились, и Валерий досадуя на себя, отправился домой. Слишком уж всерьез он стал воспринимать этот мир.

На следующий день он отобрал пару купленных на Агоре специально для подарков хитонов, и отправил со слугой Луцию Нонию, и в тот же день получил приглашение от его отца. С ним он беседовал уже на равных. Предлагал поддержку на выборах в трибе, при необходимости ссылался на Сотера, взамен вигилы должны быть лояльны к его клиентам – торговцам, и было желательно, если бы его люди заняли пару мест в вигильской страже. Добиваться мест он решил вечером, после беседы с Эспием. Тот одобрил, но сказал, что это вряд ли возможно. Оказалось, возможно, и с Авлом Нонием они расстались друзьями.

В гостях у Нониев Буховцев был еще несколько раз, вместе с отцом и сыном посещал общественные заведения. Был на гладиаторских боях в цирке Фламиния, на скачках в Большом цирке. Посещение боев на него особого впечатления не произвело, хотя толпа римлян не на шутку возбудилась, когда один из гладиаторов получил несерьезную рану. Из пяти пар бойцов особого членовредительства никто не получил, а иногда казалось, что ребята просто друг другу подыгрывали. Валерий, после обучения у Эвмеда, такие вещи замечал. Гонки на колесницах в Большом цирке, тоже не впечатлили, тем более что он проиграл Луцию Нонию пять денариев.

Из общественных мест города больше всех Буховцеву понравились Термы Агриппы. Хотя, до полноценной бани они не дотягивали, но поплескаться в теплой водичке после занятий на Марсовом поле было приятно.

Неожиданно в начале февраля подул теплый, южный ветер. За три дня с городских улиц выдуло зимнюю сырость и стужу, а из узких переулков застоявшиеся запахи нечистот. На ярко – синем небе засияло Солнце. Это была не весна в полной мере, но хмурые римляне повесели, и высыпали на улицу. Такого столпотворения и давки Валерий не видел даже в городах двадцать первого века, казалось, население Рима резко выросло в два раза, и в город из окрестных поселений потянулись возы с едой, приближались Луперкалии. О празднике Валерий узнал во время одного из посещений дома Нониев. Молодые патриции возбужденно спорили, кому из них повезет. Он поинтересовался, о чем идет разговор, и узнал, что на Луперкалии юные девушки самого невинного состояния пишут свои имена и складывают в урну, а мужчины, в основном молодежь, достают. Те на кого падет выбор, будут жить вместе год как муж и жена. Так сказать, древний прообраз гаданий на ромашке. Такое интересное зрелище Буховцев пропустить не мог.

На Луперкалии день выдался теплый и солнечный. Около небольшого храма у грота внизу Палатинского холма полуголые мужики начали массовый забой животных. Быки, коровы, лошади, собаки предвидя свою участь ревели, ржали, лаяли, а запах нечистот и крови стоял такой, что мутило. Это зрелище Валерий смотреть не стал, а пришел через два дня, когда побоище прекратилось, и по улицам расхаживали голые мужики с плетками. Хлестали всех попадавшихся женщин, а те, смеясь, подставляли бока и спины. Постепенно народ снова собрался около храма у грота. Рядом с огромной урной в толпе выделялись две группы. Одна девочек, почти подростков, а другая взрослых мужчин всех возрастов. Римляне о чем‑то жизнерадостно смеялись и бросали двусмысленные шутки в их сторону. Потом по команде жреца мужчины стали подходить и доставать из урны кусочки ткани и кож подписанные именами. Имена зачитывались и пары отходили в сторону. Валерий не заметил, чтобы на лицах девочек были стыд или смущение, скорее радость или огорчение от удачного или неудачного выбора. Больше смущалась мужская половина этого представления, особенно юнцы. Под смех, и выкрики они уводили спутниц в сторону, но и там насмешки продолжались. Он рассмотрел девочек внимательнее. Сколько им лет? Пятнадцать, вряд ли больше. Большинство же выглядели двенадцатилетними. Худые детские плечи, под длинными облегающими туниками груди были едва заметны. Посмотрев на этот праздник педофилии, Буховцев пошел домой. До отъезда оставалось две недели, а у него была куча дел.

После Луперкалий в дом Валерия пришел посыльный, и передал написанное на пергаменте предписание. Все как они предполагали. Трибун в девятнадцатый легион. После этого события развивались по – нарастающей. Буховцев посетил несколько оружейных лавок на Аргилете и выбрал доспех. Это была кольчуга из толстых, похожих на шайбы колец. На плечах, груди и понизу кольчуга была подбита кожей. В лавке имелись несколько каменных болванов изображавших мужской торс, мастер выбрал похожий на тело Валерия, одел на него кольчугу и обстучал молотком. Тоже самое сделал и с кожаной рубашкой, которую под нее одевали. После этого они сидели на теле как влитые и в движении почти не чувствовались. Прав был Нолин, кузнецам двадцать первого века было далеко до древних, которые делали не эксклюзивные поделки, а практичные, приспособленные для использования вещи. Здесь же подобрали железный шлем с бронзовым налобником и подогнали под голову. Порадовал и щит, толстый но удобно лежащий в руке. Тут же к нему прикрепили несколько лямок для переноски и разных хватов в бою. По лавкам Аргилета, Субуры и Этрусской улицы он ходил еще два дня, прикупив все необходимое.

В конце февраля прошли выборы и консулами на новый год были избраны Гней Поппей Сабин и Квинт Сульпиций Камерин. Перед этим Буховцеву пришлось участвовать в трибунатных комициях, и они с Авлом Нонием исполнили обоюдный договор. В тот же день вечером к нему пришел Луций Ноний и принес запечатанный свинцовый цилиндр.

– Марк, ты едешь в Германию, и скорее всего попадешь туда через Могонтиак. Там командует войском наш родственник, Луций Ноний Аспренат. Мы просим тебя передать ему письма.

– Конечно, Луций, мне это будет не сложно. Может что‑то передать ему на словах?

– Нет, не надо, в письме все есть. Мы благодарны тебе Марк – попрощался Луций.

Это было два дня назад, а сейчас они с Диогеном сидели в садике около его виллы, пили вино и ели жареных карпов. Прошлой ночью прошел дождь, и сегодня сад был наполнен яркими запахами весны. Солнце стояло в зените, и было тепло. Примавера. Наступление весны повлияло на римлян самым положительным образом. Возбужденный, жизнерадостный народ до позднего вечера не покидал улиц города, а по – весеннему одетые в яркие одежды римлянки, бросали на Валерия похотливые взгляды. Но Рим был уже в прошлом. Вещи были собраны, а его корабль грузился в Остии и отплывал завтра в обед. Все основные вопросы были обсуждены, и теперь они просто беседовали.

– Сегодня я отправил римским аргентариям на твое имя две тысячи денариев. К тому моменту, когда прибудешь к месту службы, до квесторов легиона деньги дойдут, и можешь ими пользоваться по нужде. Хотя в тех краях их все равно не на что тратить – Диоген помолчал – с собой возьмешь денариев триста. Большинство сестерциями и ассами, на дорогу этого будет достаточно.

– Диоген, мне говорили, что вместо Корвуса туда отправили человека?

Сотер кивнул.

– Этого человека уже отозвали, он еще в Галлии, но скоро прибудет в Рим.

– Мне сказали, что он погиб – напомнил Валерий.

– Я понимаю, о чем ты. В тот раз он не должен идти и погиб по нашей воле. Сейчас он останется здесь, а жить ему или нет, решит судьба, ведь у него тоже свой путь.

Буховцев покачал головой, он вспомнил все, что рассказывал ему Лютаев, но никак не мог привыкнуть.

– Я думал, о той встрече с человеком со шрамом. Ведь он что‑то знал, если специально охотился за Корвусом. Что он будет делать, если узнает, что Корвус жив?

Диоген нахмурился.

– Он поедет за тобой Марк. Это точно. А узнает он скоро. Ты не замечал за своими делами, но о чудесном спасении сына патриция, плебс рассказывал друг другу всю зиму. А весной эта удивительная новость разлетится по всем городам. Люди любят такие истории. Мы не знаем, кто он, и могу тебе посоветовать только одно – будь внимательным и осторожным.

Валерий кивнул. Кто знает, какие его подстерегают опасности, а раньше времени пугаться глупо. Были у него и другие вопросы, которые диктовало обычное любопытство.

– Диоген, а почему камень можно забрать только сейчас?

– Не только, но следующего раза люди могут и не дождаться. А насчет, сейчас, то просто настало время. Там далеко – Сотер махнул рукой в небо – взорвалась звезда, и двенадцать лет назад свет от нее достиг Земли. Он будет усиливаться и скоро камень оживет. Это называется «Звездный ветер», он всегда предвещает начало великих изменений.

– Только свет звезды?

– Нет, не только, такого влияния сил, как сейчас может, сто тысяч лет придется ждать.

– Мне сказали, что как – только я возьму камень, он перенесет меня назад. Это так? Ведь ему не сложно, например, перенести меня прошлое, откуда он пришел.

Сотер потрепал бороду, посмотрел на Валерия и улыбнулся.

– Не сложно. Мы не знаем его природы точно, но то, что знаем, говорит, что в прошлое он тебя не перенесет, потому что его прошлому ты не принадлежишь, но знаешь – Диоген печально улыбнулся – я хотел бы, что – бы камень оставил тебя здесь. Мне будет жаль с тобой расставаться Марк.

Рано утром, еще до рассвета, он простился с Эспием и Клузией, старшей среди его домашней прислуги. До его приезда дом должен был содержать Эспий, под наблюдением Сотера. На Авентинской пристани его ждал Диоген, и они отправились в Остию. Был солнечный день, когда на Остийской пристани он тепло простился с магом.

– Я присмотрю за домом. Марк, помни, сейчас ты сам прядешь нить своей жизни, и никто не знает, что будет дальше. Может, ты еще вернешься.

Валерий похлопал Диогена по плечу и отправился на корабль. В горле стоял ком, а на глаза наворачивались слезы. Он не помнил, чтобы хоть когда‑то плакал там, в будущем. Этот мир потихоньку поглощал его. Корабль отшвартовался и заскользил по спокойному темно–синему морю. Впереди его ждала Германия и жизнь, где все зависело только от него.

* * *

В Массилию он прибыл через два дня. Это было самое спокойное морское путешествие, которое Буховцев совершал в этом мире. Светило солнце, корабль шел ходко, а Валерий сидел на корме и наблюдал за пассажирами. Пятнадцать бывалых центурионов и полторы сотни новобранцев с молодыми, испуганными лицами. Это были пополнения в северные войска. Массилия встретила их прохладным воздухом и легким снежком, кружащим посреди солнечного дня и тающим не долетая земли. Редкая для этих краев погода. Здесь они задержались три дня, ждали, пока прибудут другие корабли. Буховцев осмотрел очередной древний город. Ничего особенного, смесь Эллады с Римом. Старые кварталы с узкими улочками, и новые уступами поднимавшиеся от пристани на холм. Несмотря на то, что с момента его разорения войсками Цезаря прошло почти пятьдесят лет, следы разрухи кое–где остались.

Далее был долгий, в две недели переход в Лугдунум. Из шести сотен прибывших сформировали маршевую когорту. Сорок центурионов, орудуя витисами, быстро построили молодых легионеров, закинули лишние вещи в телеги, и их отряд в сопровождении обоза отправился в путь. Для перехода, Валерий одел купленную в Риме кольчугу, поверх плащ сагум, шлем на грудь, за левым плечом прицепил щит, и в таком снаряжении шел до Лугдунума. До Акв Секстиевых они добрались к вечеру, Еще три дня шли до Галльской развилки, а дальше путь лежал на север по долине Родана. Местность здесь была обжита не хуже, чем в где‑нибудь в Италии. В конце каждого дневного перехода попадался городок, или поселение. Пара Август, Валенция, Виенна, на холмах, вдоль дороги, на фоне голубого неба виднелись приземистые, похожие на замки–недоростки, форты. Здесь казалось, весна уже наступила. Погода стояла солнечная, и от свежего весеннего ветра в теле бурлила кровь. Вдоль дороги на полях и в садах трудились работники, а попадавшиеся городки и поселения были полны народа. Старшим в маршевом отряде был возвращаюшийся к месту службы в пятый легион Жаворонков, трибун–латиклавий Тит Ветурий Малл, но непосредственное руководство осуществляли центурионы. Первое время они трудились не покладая рук, но потом молодежь втянулась, и нареканий и нытья стало меньше. Большую часть пути Буховцев прошел пешком, беседуя с центурионами, но часто он садился на лошадь и присоединялся к Ветурию. Тот рассказывал Валерию о службе в германских легионах, а Валерий вспоминал Афины и Рим.

Зиму они нагнали в Лугдунуме. В день прибытия погода испортилась, и пошел сырой снег с дождем. Здесь задержались на неделю. Город представлял причудливую смесь Галлии и Рима с добавкой Эллады. Буховцева больше интересовала галльская его часть. Низкие домишки с высокими острыми крышами, стоящими над небольшим срубом, а иногда и просто над ямой в земле. Через узкие продухи в крышах постоянно шел дым. Поражал многолюдьем огромный базар внизу города на берегу Родана. Здесь прикупили еды, соли и много других, полезных в походе вещей. От реки полого вверх поднималась римская часть города, вершиной которой был строящийся амфитеатр. Отсюда можно было осмотреть окрестности, долину Родана, и уходящие за горизонт лесистые холмы Аквитании. К концу недели из Реции пришли ветеранские пополнения, и их отряд, составлявший уже тысячу человек, двинулся дальше на север в сторону городка Кабилонума.

На этот раз шли боевым построением. В авангарде и арьегарде манипулы ветеранов, а обоз и молодежь в середине колонны. Дороги все это время были хорошие. Нет, это не были мощеные дороги, как их иногда описывали в литературе будущего. Мощение камнем было лишь в городах и поселках, и то не всегда. Обычные дороги были вымощены утрамбованной щебенкой. Иногда утрамбованной до такой степени, что она напоминала асфальт. Прямые в низине, в предгорьях дороги петляли, а пересекавшие дорогу речушки часто приходилось переходить вброд из‑за отсутствия мостов, но, тем не менее, шли они споро, не заходя в изредка попадавшиеся галльские деревушки.

Кабилонум оказался небольшим городком, с хорошими укреплениями и приличным гарнизоном. Как и все города лежащие на перекрестке дорог он имел склады, где они пополнили запасы продовольствия и после небольшого совещания решили идти на восток, в сторону города Весонтио. Дорога на север через Андематуннум была обустроена хуже, и в связи с затянувшейся весной при переходе могли возникнуть проблемы. Переход до Весонтио по извилистым дорогам на холмах занял десять дней. Как ни странно, даже в такой глуши навстречу им часто попадались торговые караваны и отдельные путники. С наступлением весны местный мир оживал. В Весонтио тоже был небольшой отдых, да и сам город к нему располагал. Здесь имелись бани, лупанарий, а еда была дешева. На местном рынке копченую кабанятину можно было купить по паре ассов за фунт. К этому времени Валерий втянулся в ежедневные переходы. Первые дни к вечеру от напряжения усталость отдавалась головной болью при каждом шаге, но уже к Лугдунуму дневной переход он переносил без особого труда. Не подводила и римская обувь. Специальные калиги с ортопедическим подъемом, которые ему изготовили скорняки на Этрусской улице, разваливаться не собирались. Он похудел, и теперь среди скуластых, худощавых римлян не выглядел как залетная птица из далекой Эллады.

Переход до Аргентората был самым трудным в их пути. Городов, да и поселков здесь почти не попадалось, и часто им приходилось разбивать лагерь на еще не просохших лесных полянах недалеко от дороги. Погода снова испортилась, и целую неделю они шли через морось и туман. Поэтому когда через две с лишним недели показались укрепления и крыши Аргентората все вздохнули с облегчением. Впереди замаячил отдых, по крайней мере, дальше предстояло плыть по Ренусу на кораблях. Аргенторат был крупным по местным меркам городом, по размерам сопоставимым с Лугдунумом. Все, как и полагается в римских городах, курия, бани, множество лавок на рынке. Несколько тысяч населения и ветеранский гарнизон. Ко всему этому порт со множеством широких одновесельных кораблей. После трехдневного отдыха, началась постепенная переправка отряда по Ренусу – Рейну в Могонтиак.