Текст книги "Ликабет. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Они подошли ближе к полуночи. К этому времени Буховцев был готов заснуть. Он успел к месту перемещения уже затемно, и с тех пор пытался наладить быт в ночной степи. Как только Солнце окончательно скрылось за горизонтом, степь быстро остыла, и Валерию без одежды пришлось туго. Было холодно, голодно и он никак не мог найти место для наблюдения, пока не наткнулся на небольшую ложбинку на склоне кургана. Около речки наломал ветвей ивы, часть которых постелил под себя, а остальными укрылся. Лежанка получилась удобной и теплой, степь внизу до самой реки хорошо просматривалась, и под бледным светом Луны было видно, как по ней бегало какое‑то зверье. Постепенно его начало клонить в сон.

Троица шла с юга. В лунном свете было видно как они в зависимости от того, как петляла тропа, то выстраивались друг другу в спину, то рассыпались по трое. До них было где‑то с полкилометра. Валерий не стал ждать, встал и пошел наперерез. Они его заметили, когда он был уже близко, остановились и молча ждали. Да все так и было. Старик с посохом, верх которого украшало искусно вырезанное изображение запряженной четверкой лошадей колесницы, управляемой обнаженным юношей в шлеме. Хотя лунный свет всегда искажает цвета, было видно, что изображение позолочено. Старик, как и говорил Нолин, был лыс, примерно полтора метра ростом. Лицо грубое, волевое, смотрел на Валерия внимательным настороженным взглядом. Двое спутников были, скорее всего, его родственниками, возможно сыновьями. Общее в чертах лица можно было заметить сразу. Ростом они были примерно с Валерия, все длинных хитонах, поверх них гиматии, на плечах узлы.

– Хайрэ. Леонидос? – обратился Буховцев к старику.

Тот кивнул, но остался стоять и ждал. Буховцев поднял правую руку и представился.

– Маркус Валериус Корвус – сказал он на латыни – мне нужен Диоген Сотер.

Старик подошел и внимательно осмотрел родимое пятно, кивнул.

– Александрос, Клеонос – сыновья – представил спутников Леонид.

Сыновья, угадал – Валерий порадовался своей догадливости и тому, что дед заговорил на латыни. Язык Эллады он изучал лишь в познавательном виде. Достигнутое нужно было закрепить.

– Мне нужны – одежда, оружие и еда – сказал он по–латыни.

– У нас для вас все есть, господин – Леонид ответил тоже на латыни, на неплохой латыни. Грамматически правильной, но несколько отрывистой и сухой.

У Буховцева полегчало на душе. Его понимали, и ему не придется объясняться с ними на пальцах. Тем временем встречающие развязали узлы, передали Валерию одежду, сандалии.

– Почему вы не одеты, господин? – спросил один из сыновей, Клеомен

– Купался там – он указал на север – проезжали кочевники, меня не нашли, одежду забрали.

– Их было много?

– Два десятка.

Клеомен кивнул, и они о чем‑то заговорили по–гречески. Валерий тем временем одевался. Кусок ткани из мягкой шерсти, называемый хитоном он одел на тело, закрепив на правом плече бронзовой фибулой, и поверх всего этого шерстяной плащ гиматий. С сандалиями он разобрался также быстро. Они были из сочетания грубой и мягкой кожи, довольно удобные. Подали сверток с едой. Там была пара лепешек, кусок вяленого мяса и нечто похожее на сыр. Кроме всего прочего там был короткий нож в кожаных ножнах. Валерий нарезал мясо и сыр на куски, и уже приготовился есть, но тут Клеомен тронул его за плечо и передал бурдюк.

– Ойнос – сказал он, потом поправился – вино.

Валерий кивнул. Это был царский пир. Недаром говорят, что голод лучший кулинар, но кулинарные особенности еды Буховцев даже не запомнил. Ему было просто хорошо. Набив желудок, он немного посидел, продлил удовольствие. Тепло, сытно, кругом природа, в реке квакают лягушки, жалко, что пора было идти. Перед тем как отправиться в путь Леонид передал ему короткий меч в деревянных ножнах. Валерий осмотрел его, повертел в руке. Меч был больше похож на тесак, сделан грубовато, но хорошо центрован и с удобной рукоятью. Махайра – он вспомнил название. В отличие от тесака колоть им тоже было удобно. Что же, по меркам этого мира, у него почти все есть, пора исполнять задание. Буховцев встал третьим в ряд, и они отправились на юг в Пситирию.

Идти ночью по степи не самое большое удовольствие. К темноте постепенно привыкаешь, но под ноги смотреть все равно бесполезно – ничего не видно. Хорошо, что проводники ему попались толковые. Буховцев шел за ними следом, и кочки с ямами ему почти не попадались. Создавалось впечатление, что степь ночью жила активнее, чем днем. Кто‑то, где‑то бегал, взлетали ночные птицы. Крики, дикий смех, уханье часто разносились вокруг. Они не обращали на это никакого внимания. Пару раз останавливались перекусить, справить нужду. Когда начало светать, их небольшой отряд прошел уже, наверное, километров тридцать, или больше. Леонид сделал небольшой привал. Он указал на холм на горизонте.

– Когда солнце поднимется на уровень того холма, мы должны быть за ним. Там нас будут ждать.

– Это далеко? – спросил Валерий

– Половина того, что мы прошли ночью. Днем пойдем быстрее.

Они продолжили путь. На этот раз шли скорым шагом. У греков это получалось так ловко, что Валерий за ними едва поспевал. Он приспособился к сандалиям и к необычной одежде. Травяной бандаж он выкинул еще ночью. Носить его было можно, но при интенсивной ходьбе он натирал ноги. Клеомен передал ему шерстяную тряпку, чтобы обмотать вокруг причиндалов. Так что теперь он шел в полную силу. Их утреннее путешествие напоминало марш–бросок с легкой выкладкой. Солнце уже начинало припекать, а холм был далеко за спиной, когда он увидел несколько человек с лошадьми, в километре от них. Леонид обернулся.

– Осталось немного. Нас ждут.

Только сейчас Буховцев увидел, что старик тоже устал. Все они, в том числе и его сыновья сильно устали. Со времен службы в легионе для Валерия это было самое продолжительное пешее путешествие.

Их ждали около небольшой березовой рощицы. Пять человек в хитонах пасли десять лошадей. Леонид с сыновьями сразу завели с ними разговор на повышенных тонах, и те быстро занялись приготовлением еды. На этот раз нормальной горячей еды, потому, что вскоре около берез занялся костерок. Буховцев присел недалеко от костра., он чувствовал себя совершенно разбитым и хотелось спать. А вообще здесь было хорошо, утро было ранее, часов девять, десять в исчислениях будущего. Над степью поднимался свежий ветерок, трава еще окончательно не просохла, и было свежо. Слуги или рабы – подумал Валерий, глядя на суетящихся около костра работников. К нему подошел Леонид. Старик держался молодцом, а ведь перед тем как его встретить, они прошли не один десяток километров. Да, здешний народ крепче, чем он думал. Ему придется серьезно поработать над своей физической формой.

– Устал, господин – спросил Леонид.

– Да, есть немного, но спать хочется больше.

– Давно не спал? – спросил грек сочувственно.

– Две ночи – ответил Буховцев – господин, если у вас были лошади, почему вы шли ко мне пешком?

Леонид устало присел рядом с ним.

– Здесь наша земля, там – он указал в сторону холма – земли варваров, людей поля. Мы договорились с ними, что здесь мы можем пасти свой скот и ездить на лошадях, а дальше нет.

– Граница? – переспросил Валерий.

Старик не сразу понял. Видимо, это было для него непонятное, незнакомое слово, потом, поняв, кивнул.

– Да, граница. Торговцы часто ездят через поле в леса, но мы всегда договариваемся с людьми поля заранее, также и они, когда едут к нам. Мы не могли этого сделать, Сотер сказал – нужно сходить тайно.

До Буховцева начал доходить смысл местной политики.

– А на вас они не могли напасть?

– Пешком ходить можно, если тебя знают. Меня там все знают. Люди поля не боятся пеших людей, и не сильно их уважают.

Какие люди поля Валерий спрашивать не стал, чтобы своей неосведомленностью не пугать греков.

– Сейчас будет готов козленок, поедим, отдохнем немного и поедем. До Пситирии здесь ехать совсем недолго. Там можете спать сколько угодно.

Козленка действительно, приготовили быстро. Пшеничные лепешки, куски жаренного мяса, вино, немного оливкового масла из поклажи. Таков был завтрак. Буховцев набил желудок и слегка осоловел, заснул. Вскоре его разбудили. Поклажа была уже собрана, и все садились на лошадей. Ему подвели вороную лошадку, и Валерий пытался понять, как ему на ней ехать. Нет, он знал, с какой стороны подходить к лошади, конная практика у него была, но обычной сбруи здесь не было. Не было и обычного седла, и обычных стремян. Вместо седла кожаная попона, закрепленная снизу двумя широкими, кожанами полосами. Буховцев уцепился за попону покрепче, и ругнувшись в сердцах, запрыгнул на верх. Пришпорил лошадку пятками и поскакал вместе с отрядом. Постепенно он приноровился и понял, что до Пситирии доберется нормально, тем более, что скорость их отряда была небольшая.

Дорогу он помнил плохо. Постоянно клонило в сон, и больше всего Валерий заботился о том, как не заснуть, и не свалиться наземь. Вскоре он почувствовал, что в воздухе витает явный морской запах. Через некоторое время их уже сопровождали чайки, а вскоре показалась и Пситирия. Перед городком были сады и поля, в которых усердно работали люди, далее пыльная дорога вела в сам городок. Крепостной стены здесь не было, её роль выполняли массивные высокие стены домов, выложенные из тесаного камня. Стены примыкали вплотную друг к другу, образуя своеобразную крепостную стену. В самом городке стены домов были в основном из глины с камнем. Они проехали почти через всю Пситирию до дома Леонида. Там его проводили в комнату, уложили на ложе, укрыли шерстяным одеялом, и Валерий провалился в сон.

Это был солнечный, осенний день. Или, скорее всего конец лета. Листья хоть и поредели, и уже опадали, но были все еще зеленые, а с полей и из леса шли явные осенние запахи и по ветру летели клочья паутины. Валерий собирался за грибами. Плетеная корзина, пара плетеных пластиковых пакетов, этого вполне достаточно чтобы заниматься грибной охотой целый день. В этот раз он был не один, с ним собиралась какая‑то девушка. Длинные волосы, подвязанные снизу в пучок, стройная фигура в легком платье. Он пытался заглянуть ей в лицо, но никак не мог. Почему‑то не получалось. Тем не менее, он понимал, что чувствовал по отношению к ней. Это было сложно передать, но когда он смотрел на нее, сердце его наполнялось теплом и нежностью. Потом они собирали грибы. Была чудесная, теплая, но не жаркая, осенняя погода. Они были вместе целый день до вечера, но Валерий ни разу не видел её лица. Странно, а вообще все было замечательно. Они пришли домой. Теперь отдохнуть, поесть, посидеть у телевизора, а там…

В этот момент он повернулся и открыл глаза. Перед ним лежащий на двух деревянных балках, деревянный потолок. Каменные стены, кое–где покрытые цветной штукатуркой. Буховцев сел, и сразу все вспомнил. Прислонился к стене и заскрежетал зубами. Можно пройти сколько угодно психологических подготовок, и быть психически непробиваемым, но на душе все равно будет погано, когда тебя в прошлое тянет такой сон. Что там вообще было, и кто она? Сон показывал ему то, чего у него никогда не было в жизни. Да, ему никогда не было так хорошо.

На низком деревянном столе стояло два кувшина. Буховцев подошел, проверил содержимое. В одном было вино, в другом вода. Он выпил воды, плеснул на руки, умылся. Чувствовал себя выспавшимся, совершенно здоровым, и полным сил. Ну, здравствуй новый мир, где нет телевизоров, милых девушек и прочего. Потолок был низкий, около двух с половиной метров высотой, и под самым потолком два окна, естественно без рам, стекол и прочего. Через них в комнату поступал свежий морской воздух, слышались крики чаек и были видны какие‑то строения. Валерий осмотрел через них местность и пошел в дом. Пора было встретиться с Диогеном Сотером.

Перед ним открылся залитый Солнцем двор, окаймленный одноэтажными строениями. Никаких колоннад, портиков и прочего. Всего того, что он ожидал увидеть. Просто одноэтажные постройки. Стены – камень с глиной, по краям деревянные двери. В углу двора несколько женщин над чем‑то трудились около чана. Увидев Валерия, одна из них быстро исчезла в проеме двери. Через несколько мгновений показался Леонид. На этот раз он был одет в хитон апельсинового цвета, видимо, по–домашнему. Старик улыбался.

– Проснулись, господин.

– Да. Я долго спал?

– О да. Полдня, ночь, утро. Ты действительно, устал. Пошли, тебе нужно поесть. Я послал за Сотером, он тоже скоро подойдет.

Они прошли в узкую дверь, из которой только что вышел Леонид. За ней был коридор, в левой стороне коридора отделанный мрамором вход в какое‑то помещение. Валерий хотел туда свернуть, но старик вежливо ухватил его за край хитона.

– Туда нельзя. Там гинекой.

Гинекой – женская половина дома – вспомнил Буховцев, и рассмеялся. Леонид засмеялся тоже. Они прошли еще один двор. На этот раз двор был с колодцем, вымощен мрамором, обрамлен мраморным портиком и украшен мозаикой. Но здесь они тоже не задержались, прошли дальше, и вышли, как показалось Валерию на улицу, но это тоже был дом. Дом Леонида, если можно было так назвать эту усадьбу, продолжался вниз почти до самого моря. Все строения плотно примыкали друг к другу образуя единую стену. Внизу, внутри этого пространства работали каменотесы, красильщики шерсти, и большое количество других рабочих, о занятиях которых Валерий не имел ни малейшего представления. За стеной жила своей жизнью Пситирия. Такие же усадьбы, большие и маленькие. Во дворах там тоже трудились люди. Справа за стеной была ухоженная площадь, посреди которой стояло два храма. Один больше, другой поменьше. Далее торговые ряды, и южнее небольшая пристань с кораблями и лодками. Все это куда более соответствовало тому, как в представлении Буховцева должен выглядеть древний мир, чем все до этого увиденное. Старик смотрел на него довольный, сияя гордостью за свое богатое хозяйство. Валерий уважительно кивнул.

– У вас богатое хозяйство, уважаемый.

– Ну, здесь конечно, не Рим, не Антиохия, и не Афины, но жизнь рядом с варварами тоже имеет свои преимущества.

– Не всякий имеет смелость и ум ими воспользоваться.

Старик расплылся в улыбке, однако в его глазах промелькнула настороженность. Интересно, что они о нем думают. Юноша, пришедший из варварских лесов, выглядящий не как варвар, говорящий учтивые речи на латыни. Наверное, ребята теряются в догадках.

К ним подошел мужчина за сорок в голубом хитоне, вышитом по краю витиеватым орнаментом красного цвета. Он был чуть ниже Валерия ростом, кряжистый, с плотным телом. По лицу было видно, что это сын Леонида, старший, поскольку борода и волосы у него были тронуты сединой, и это был первый встреченный им эллин, черты лица которого были похожи на изображения греческих статуй.

– Деметрий – мой старший сын – представил его старик.

Они о чем‑то заговорили по–гречески.

– Господин, Диоген Сотер пришел, нам пора на обед. Тебе нужно переодеться, эта одежда для дороги – сказал Леонид.

Через некоторое время они сидели за низким столиком в просторной комнате, стены которой были расписаны цветочными орнаментами и сценами из жизни толи богов, толи местных жителей. Пол покрыт геометрическим рисунком из аккуратно подогнанных плиток мрамора. В стене два окна с видом на храм и пристань. В общем, комната по местным меркам была украшена богато. Нечто вроде кабинета для приемов. Они сидели втроем. Леонид, Сотер, Валерий и под крики летающих над пристанью чаек не спеша поглощали обед. На столе был жареный поросенок, лепешки хлеба, оливки в чашах, козий сыр и несколько амфор вина. Из столовых приборов ножи. Причем совершенно обычные, не столовые. Это была первая пища прошлого, которую Буховцев ел как «белый человек» за столом, и мог оценить ее на вкус.

Первое что он заметил, вся пища была малосоленая, при этом имела какой‑то непонятный специфический привкус, даже козий сыр. Тоже почти несоленый, вонючий и кислый. Но это уж дело привычки. В целом все было съедобное и если принять за данность, что майонеза, соевого соуса и кетчупа ему не видать, то все было очень даже неплохо. Хотя насчет майонеза вопрос решаемый. Яйца, уксус, соль, оливковое масло здесь точно имеются. Валерий наблюдал за тем как едят Сотер и Леонид и поступал также.

Они отхватывали куски мяса от поросенка, клали его на кусок лепешки, и ели, закусывая оливками и запивая вином. Иногда вместо оливок брали сыр. Разговор шел о путешествии Валерия из леса до Пситирии. Рассказывал Леонид, а Буховцев поправлял, или добавлял что‑то, когда его спрашивали. Разговор шел неспешно, и можно было подумать, что главное здесь еда, а важная, в общем‑то, беседа, была просто любезным фоном. Периодически Валерий поглядывал на Сотера, а тот на него.

После того как Буховцев переоделся и сбрил щетину принесенной ему бритвой, которая к его удивлению оказалась острее и удобнее тех, что им выдавали на сборах, он отправился в сопровождении Леонида на обед и в темном проходе встретил полноватого мужика неопределенного возраста.

– Господин Диоген Сотер – представил его Леонид.

– Марк Валерий Корвус – представился Валерий и внимательно присмотрелся к Сотеру.

Он был выше его ростом, добродушное лицо, в аккуратно подстриженной бороде пряталась вежливая улыбка. Взгляд немного отстраненный. Что было, в общем‑то, понятно. Скорее всего, маг проверял его своим магическим зрением, отсюда и случайная встреча в темном проходе.

– Как здоровье достойного Дулепа и его сыновей Авила и Божа? – спросил он.

– Они здоровы – коротко ответил Валерий.

Сотер удовлетворенно кивнул, и они отправились в трапезную.

И вот сейчас Валерий посматривал в его сторону и гадал, когда лучше рассказать ему как все обстоит на самом деле. Вопрос о том, нужно ли посвящать Диогена Сотера во все тайны его перемещения из будущего был на усмотрении самого Валерия. По обстоятельствам – сказал тогда Лютаев. А после того, что он увидел в степи, рассказать было совершенно необходимо. Вопрос был в том, рассказать это на корабле или сегодня. Он отвлекся от разговора, в котором Сотер описывал свою поездку в Херсонес, для закупки там партии воска.

– Марк, расскажи нам, много ли меда и воска запасли у Дулепа? – обратился он к Буховцеву и при этом бросил на него выразительный взгляд.

– Запасли достаточно, но я не знаю, сколько на продажу. Я не торговец, господин – Валерий развел руками, Сотер кивнул соглашаясь.

Пожалуй, рассказать нужно сегодня. Есть такая особенность у магов по выражению лица мысли читать. То‑то Сотер на него посматривал. Наверное, уже весь извелся. Они беседовали и обедали уже достаточно долго, так, что Валерий набив желудок, уже ничего не ел, просто сидел и слушал разговор. Из ненавязчивой, продолжительной беседы он узнал, что заказов на обработанный камень в этом году очень много, много собрано шерсти и кож. Много хороших кож привезли борги. То есть ремесло и торговля идут нормально. Узнал, что большинство работающих в доме Леонида, наемные работники, а работорговля в Пситирии малоразвита.

– Что ты господин, какие рабы – удивленно отвечал он на вопрос Валерия – я купил десять человек, и то в основном для дома. Это теперь мои люди, я их кормлю, одеваю. Ты посмотри на тех, кто свободен и работает за еду и деньги. Они оборваны и часто голодны, но это не моя забота, ведь они свободные люди. Кто знает, может и им повезет. Но что здесь скажут про меня, если мои рабы будут голодными и без одежды. Нет, нам здесь не надо много рабов. Нельзя чтобы их было больше, чем свободных людей. У нас здесь нет войска, чтобы поддерживать порядок.

– Да, это разумно – кивал головой Валерий, соглашаясь.

– Диоген, как ты нашел в варварских лесах такого юношу. Мои дети и в половину не так рассудительны как он.

– О, ты бы знал, сколько у него в роду знатных предков. Мальчиком он пропал в варварских лесах. Столько лет прошло, а благородную кровь никуда не денешь. Божественный Август будет доволен, когда я представлю ему сына его старого друга.

– О! Я надеюсь, ты получишь награду за твои труды.

– Мы все получим.

– Не говори так, я и так тебе многим обязан.

В таком обмене любезностями и проходила их беседа за трапезой. Они встали из‑за стола, когда Солнце уже садилось.

– Марк, хочешь посмотреть корабль, на котором мы утром поплывем? – спросил Сотер, глядя на Буховцева с дружелюбным любопытством.

– Да, было бы интересно.

– Дать тебе провожатых? – предложил Леонид.

– Ну что ты. Кого мне здесь бояться, а на корабле у меня свои люди – ответил Диоген, и они вышли на улицу.

Дошли до площади, прошли мимо двух храмов. Один из них, по виду новый, был храмом Феба, второй старый, поменьше – храмом Посейдона. Так объяснил ему Сотер. Проходя мимо Валерий подивился насколько аккуратно и точно подогнаны детали кладки. Создавалось впечатление, что делали современными ему инструментами, или вообще на станках. Они прошли до пристани, или точнее маленького порта. Ибо у пристани наличествовал мол, за которым могло укрыться несколько кораблей. Сейчас там было полтора десятка рыбацких лодок, небольшой кораблик и корабль Сотера, который смотрелся на их фоне как океанский лайнер. Пристань была пуста, и они остановились осмотреть окрестности, постепенно пламенеющие в ярком солнечном закате. Пахло свежим ветром, морем и тиной.

– Там еще один храм. Храм Гермеса – Диоген Сотер указал на постройку посреди окаймленных портиком торговых рядов. Это действительно был храм, совсем небольшой, на четыре колонны по фронтону – это настоящее место служения нашего уважаемого Леонида.

Он смотрел на Буховцева внимательным, любопытным взглядом, похожим на тот, который Валерий наблюдал у Лютаева. Но с Лютаевым было проще. Они жили в одно время, и он знал, как с ним разговаривать. Правил общения, принятых в этой эпохе и принятых здесь политесов Валерий не знал, и он решил разговаривать с Диогеном Сотером так, будто тот его современник. Так будет понятней, а после того, что он расскажет, терять ему все равно будет нечего.

– Диоген, я не Корвус – начал Буховцев.

Тот посмотрел на него еще более внимательно. Однако больше ничем не выдал своего удивления.

– Странно, а так похож

– Ты видел Корвуса?

– Я, нет. Но мой человек был у Дулепа, и описал его точно. К тому же есть другие особенности.

– Ты имеешь в виду пацер? Да, во мне тоже течет кровь невройцев.

Тот удивился.

– Ты даже это знаешь. Тогда скажи кто ты такой? Как тебя зовут?

– Меня зовут Валерий – и, увидев ухмылку в бороде Сотера, поправился – Валерий Александрович Буховцев.

Диоген рассмеялся.

– Никогда не слышал имени нелепее. Звучит так, будто Дулеп, усыновил римского патриция, воспитанного эллином и исковеркал имена согласно своему вкусу.

– Тем не менее, там, откуда я пришел это вполне обычное имя.

– И как далеко это место находится?

– Очень далеко. За две тысячи лет отсюда.

На этот раз Сотер был действительно удивлен, хотя старался не показывать вида.

– Так айлоберон все‑таки взяли?

– Нет, меня послали за ним.

– Тогда как ….?

– Как я сюда попал – прервал Сотера Валерий – в будущем есть такие технологии, которые в сочетании с магией, могут перемещать человека во времени.

– Технологии – он осмысливал слово – знания – определил он значение. Знания людей, которые могут перемещать тела во времени. Если, это, правда, то люди далеко ушли вперед. Даже я могу отправить в странствие во времени душу, но тело…

– Здесь, скорее не знания, а случайная находка, на которую никто не обратил бы внимания, если бы не маги. Так что, людям еще далеко до того, чтобы перемещать тела во времени – успокоил его Буховцев.

Диоген еще раз как‑то отстраненно взглянул на Валерия. Что он там мог видеть, было непонятно. Насколько было известно Буховцеву, пацер на свету видно плохо.

– Что же, может, ты говоришь правду. Я еще в доме заметил странности, но не мог понять, в чем дело. Рассказывай все по порядку.

И Валерий начал рассказ. Он старался рассказать самую суть, упуская ненужные детали, подробности и обстоятельства ситуации двадцать первого века, хотя, как он заметил, эти вещи Сотера тоже интересовали. Неизвестно сколько продолжался рассказ, но когда он закончил, было уже темно. Диоген Сотер стоял, смотрел куда‑то вдаль, видимо переваривал информацию, что‑то обдумывал.

– Странные вещи я сегодня услышал, хорошо, что ты мне все рассказал. А те, кто послал тебя, поступили умно. Как ты говоришь, выглядел тот человек с людьми поля?

– Ростом с тебя, иссиня черные волосы, лицо благородное, но не понятно какое. За бородой не видно, и шрам по правой части лица, от лба до скулы. Он точно необычный человек, я это сразу почувствовал.

– Да уж, точно необычный. Корвус был нашей последней надеждой, но не единственной. Мы и тысячу лет назад знали, когда должен наступить момент, чтобы можно было забрать камень. У нас было подготовлено несколько человек. Многие к тому времени жили в Галлии, и один имел доступ к херускам. Мы им подкинули ребенка. Представляешь, как мы были расстроены и озадачены, когда наши люди один за другим стали умирать. Тот ребенок стал юношей и однажды его нашли в лесу, где его доедали звери. Решили что неудачный случай на охоте. Еще несколько человек один за другим умерли, или были убиты в других странах. Последний, умер год назад в Египте. Пару раз я слышал упоминания о человеке со шрамом. Думали, просто случайность, не знаю как у вас, а здесь шрамы на лице носит каждый четвертый, а где и третий.

– Но все равно, гибель такого количества специально отобранных вами людей вряд ли могла быть случайной, вы должны были обратить на это внимание – удивился Буховцев.

– Внимание мы конечно обратили, но слишком много необычного связано со всем этим делом, что мы могли думать, да и сейчас думаем насчет чего угодно.

– Вы подумали, что вам мешает камень? – высказал Валерий внезапно пришедшую ему в голову мысль.

Сотер хмыкнул.

– Да, Корвусу до тебя далеко. Я думаю, камень не стал бы убивать невройцев, иначе как он сможет войти в мир, но он мог бы создать помехи, например, чтобы попасть в руки определенного невройца. А там …. Ты не представляешь, как сложно выпутаться из таких искусственно организованных, обстоятельств.

– Так камень может организовывать обстоятельства?

Сотер кивнул.

– Ему это по силам.

– А что такого в невройцах? Мне говорили, что камень чувствует их кровь.

– Я не знаю, что он чувствует. Думаю, вряд ли кровь, у вас что‑то есть в пацере, в вашем общении с миром, возможно, ему нужно это.

– Ты не знаешь, кто этот человек со шрамом?

– Нет, не знаю. Шрам все‑таки примета. Любой из нас может их навести, или свести. Если он оставил шрам, то только по какой‑то веской причине. Или этот шрам из тех, которые свести нельзя и они будут проявляться, какое бы ты обличие не принимал. Я знал лишь одного такого, но точно известно, что он погиб, много лет назад – помолчал немного, продолжил – да, Марк. Запомни Валерий, не могу выговорить твоего имени, теперь тебя зовут Марком. Запомни это. Ты мне задал задачу. Но это ничего – он толи улыбнулся, толи ухмыльнулся – если говорить честно, когда я плыл сюда, у меня на душе было темнее, чем в царстве Аида. Корвус был нашей последней надеждой, а у нас никто не понимал, что происходит. Теперь мы начинаем кое‑что понимать, и кое‑что знаем, а значит, не все так плохо. Божественная Фортуна открывает нам свое светлое лицо. А теперь, я думаю, нам нужно, скорее убираться отсюда, поэтому, пойдем спать. Корабль отправиться завтра, рано утром. Обо всем остальном поговорим в дороге.

Они не спеша шли к дому Леонида. Было уже почти темно, но на площади гулял какой‑то народ. Люди в хитонах и плащах зажигали по углам площади и около пирса своеобразные факелы из чанов наполненных пропитанной маслом паклей. Рядом ходили толи стражники, толи воины. Выглядели они так, как их изображали в будущем. Гривастые шлемы с наланитниками и легкий кожаный доспех поверх короткого хитона. Когда подошли к дому, то увидели, что Леонид ждет их у порога.

Корабль отплыл рано утром, часов в восемь, девять судя потому как высоко стояло Солнце. Пока Валерий спал, а потом завтракал, Сотер успел принести жертвы в храме Посейдона, загрузить свой кораблик и пришел к Буховцеву, когда тот еще одевался. Валерий укладывал свое нехитрое имущество, состоящее в основном из вещей, переданных ему Леонидом.

– Собрался? Нам нужно торопиться. Я хочу отплыть, пока сюда не подошли другие суда, чтобы о тебе знало как можно меньше людей.

Потом мельком осмотрел Буховцева, его вещи.

– Пошли, простимся с Леонидом. Все остальное ждет тебя на корабле.

С Леонидом они простились коротко. Сотер что‑то говорил по–гречески, Леонид кивал.

– Доброго вам пути. Пусть Посейдон и Гермес помогают вам, а Борей надувает ваш парус – пожелал он с вежливой улыбкой. Они кивнули, и отправились в порт.