Текст книги "Теоретик (СИ)"

Автор книги: Владимир Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

– Ты-то как здесь оказалась? – нетрудно себе представить степень моего удивления.

Сам видел, как два телохранителя еще в самом начале атаки бартров буквально на руках потащили ее к входу в "Кафе-Шантан". И не смог не удержаться от улыбки, услышав в ответ.

– Приличные мужчины вначале представляются, и только затем уже начинают лапать за грудь.

Не слишком-то я ее и лапал. Так, нечаянно ткнул. Хотя и не прочь.

– И все-таки?

Пользуясь наконец-то полученной передышкой, я торопливо снаряжал барабан револьвера. Чертыхаясь каждый раз, когда ронял на пол очередной патрон – руки почему-то тряслись мелкой дрожью.

– Тихо! – испуганным шепотом сказал она, хотя я и не думал шуметь. – Слышишь?!

Еще бы нет! Если выживу, мне это цоканье когтей по металлу в ночных кошмарах будет сниться.

– Не стреляй! – снова попросил я девушку, лихорадочно вставляя в барабан последний, седьмой патрон. Сейчас как начнет палить на звук, и точно нас обнаружат. А так есть шанс остаться незамеченными. – А еще лучше, отдай мне свой пистолет, – подумав при этом, что вряд ли она на это пойдет.

– Возьми, – легко согласилась Элеонора. – Все равно толку от моей стрельбы будет мало: стрелок из меня еще тот, – и не совсем к месту поинтересовалась. – Ты ведь тоже в "Кафе-Шантане" был, когда все началось?

– Был.

– Значит, не ошиблась. Еще подумала тогда: с виду такой милый мальчик, он-то как в этот мир угодил? За какие грехи?

"Внимание на меня обратила! И даже запомнила!", – непонятно чему обрадовался я, чувствуя, как мне в руку вкладывают пистолет. Судя по ощущениям, Вальтер.

– Сколько в нем патронов?

– Не знаю. Все, наверное.

– Патрон в патронник дослан? – мы разговаривали едва слышным шепотом, и не хотелось издавать лишний шум, лязгая затвором.

– Что-нибудь попроще спроси!

– Тихо!

Цоканье когтей по кровле приблизилось настолько, что вот-вот, и морда этой твари покажется в образованном мною проломе. Дальше будет вот что. Бартр, не раздумывая, прыгнет вниз, и тогда мы окажемся в незавидном положении. В темноте ничего разглядеть не удастся, и угодить в Элеонору будет куда проще, чем попасть в стремительного хищника. А у него наверняка есть нюх. Кроме того, возможно, бартры отлично видят в темноте. Недаром же они напали ночью.

И тогда я рывком подскочил к пролому в крыше. Чтобы встретить бартра, как только он в нем покажется, заслоняя собой звездное небо. Времени у меня будет немного, от силы на единственный выстрел.

"Одной пули ему должно хватить. Только ты уж очень постарайся, Игорь – угоди ему точно в голову! Иначе беда: его прыжок вниз, и все".

Пролом находился от меня на расстоянии протянутой руки, так что выстрел получался практически в упор. Бартр показался так внезапно, что на спуск я нажал больше от неожиданности. К счастью, эта тварь высунула голову именно там, куда и был направлен мой револьвер. С другой стороны, куда еще мне оставалось его направить, если не на звук от когтей?

Мне действительно удалось выстрелить всего лишь раз. Потому что в следующий миг меня сбило с ног его тушей. Уже мертвой тушей, которая продолжала дергать конечностями в агонии. До того, как до меня, наконец, дошло, что бартр мертв, я успел выстрелить еще пару раз, прижимая ствол нагана к его боку. Затем судорожным движением ног освободился от тяжести бартра, вскочил на ноги, и застыл.

– Как будто бы больше нет, – шепотом произнес я, после минуты напряженного вслушивания. – По крайней мере, поблизости.

На улицах Фартового, стрельба по-прежнему не прекращалась. Но стала куда более редкой. Что и понятно: кто смог найти укрытие – тот ожидает рассвета, когда справиться с ними станет куда проще. Ну а у кого не получилось... у того уже не получится никогда.

Наступило самое время позаботиться о надежном укрытии и нам самим. Ждать здесь следующего визита бартра, совсем не хотелось. А вдруг их на этот раз окажется парочка? А если еще больше?

– Эля, – позвал я девушку, здраво рассудив, что сейчас не самое подходящее время для расшаркиваний. – Ты не знаешь, отсюда можно попасть куда-нибудь еще?

Где стены будут толще, желательно из бревен в обхват, а крыша не провалится под весом человека или твари.

– Наверное, можно. Только я сама плохо себе представляю, где сейчас нахожусь, – тут же откликнулась она. – Одно могу сказать: сразу за моей спиной какая-то дверь. Вопрос только в том: куда она ведет? А если сразу на улицу?

– Точно дверь?

– Точно! Даже здесь, в этом больном на всю голову мире, никто не приколачивает дверные ручки к стене. А она есть, и я за нее держусь.

Пытаясь нащупать ручку, я в очередной раз умудрился пятерней угодить Элеоноре в грудь. Вздрогнув при этом не меньше, чем в тот самый миг, когда в проломе показался хищник.

– Может, все-таки скажешь, как тебя зовут? – клянусь чем угодно, она улыбалась. И в той ситуации, в которой мы оба оказались, ее самообладанию можно было только позавидовать.

– Игорь.

После чего почувствовал, как она взяла меня за руку, и положила ее на дверную ручку. Затем довольно ехидно добавила.

– Игорь, это на тот случай, если ты снова вдруг промахнешься.

– Больше не промахнусь, – пообещал я.

Хотя и не против. Несмотря на ситуацию. Дверь не поддавалась. Ну, может, едва-едва. Образовывая узкую щель, в которую даже ствол револьвера не проходит. Я дернул ее раз, другой... Тщетно. Тогда ко мне пришла новая идея: ухватиться за ручку обеими руками и рвануть на себя изо всех сил. При этом еще и упереться в стену ногой.

– Эля, присмотри за дырой.

Небо как будто бы немного уже посветлело, но ведь могло случиться и так, что глаза начали привыкать к темноте.

– Как скажешь, Игорь.

Голосок у нее был что надо! Благодаря только одному ему, в голову упрямо лезли всякие блудные мысли, и мне никак не удавалось их отогнать. Упершись ногой в стену, я и рванул дверь на себя. На этот раз она пошла легко. Причем настолько, что мне едва удалось остаться на ногах, И только лишь потому, что одну руку от дверной ручки я так и не отпустил. Но куда, думаете, угодила моя вторая рука, которой непроизвольно махнул, пытаясь за что-нибудь уцепиться? Правильно, все туда же.

– Не так давно у тебя куда ласковей получалось, – по голосу было понятно, что если ей и не больно, тем не менее, толчок получился довольно чувствительным.

– Извини.

– Да я что? Я ничего! Потерплю уж как-нибудь: ты же, как-никак, меня спасти пытаешься.

Пытаюсь. Из распахнутой двери пахнуло запахом жилья. Каким-то варевом, немного табачным дымом, сохнувшим бельем, недавно вымытым полом, чем-то еще. Несильно пахнуло, но как-то уютно. А еще там было темно. Полнейшая темнота, что отчасти успокаивало. Значит, ничто нигде не открыто. Дверь или окно. И не проломлено. К тому же кровью непременно пахнуло бы. Эти существа рвут человеческую плоть на части, и потому крови должно быть настолько много, что мы непременно учуяли бы ее запах.

– Есть кто? – громким шепотом поинтересовался я, заходя в помещение, и держа револьвер наготове. Ответом была тишина.

– Может, зажигалкой посветить?

– Заходи сюда. Дверь прикроем, и уже тогда.

– Прикрыла. Можно зажигать?

– Зажигай. Хотя погоди немного, – ситуация показалась мне вполне подходящей для того чтобы дозарядить наган. И разобраться, наконец, с пистолетом.

Как я и предполагал, тот оказался Вальтером, поскольку патрон в патронник мне удалось дослать только после того, как перевел флажок предохранителя вверх. В его нижнем положении сдвинуть затвор не получилось. Магазин был полон, жаль, что запасного у Элеоноры не нашлось.

– Все, зажигай.

Дрожащий огонек зажигалки высветил недлинный и неширокий коридор. И все же он был достаточен для того чтобы в нем поместилось сразу три двери. Та, в которую мы в него и попали, и еще парочка в самом конце, друг напротив друга.

– В какую из них зайдем? Или здесь рассвета дожидаться будем? Наступит день и этих гадов быстренько перебьют.

В коридоре не останемся точно. Все-таки целых три двери, которые придется контролировать, к тому же в темноте.

– Левая дверь в кухню ведет, – сообщила мне Элеонора.

– Почему ты так решила?

Мы по-прежнему разговаривали шепотом.

– Через нее чем-то вкусным пахнет, – запах печеного теста я унюхал тоже, но так и не смог определить, откуда он именно. – Думала, в "Шантане" поужинаю, но не вышло.

Ну да: на голодный желудок нюх на съестное обостряется. Она не ошиблась. За левой от нас дверью скрывалась крохотная кухонька. Я заглянул туда, и быстро прикрыл дверь.

– Что там? Мертвые хозяева?

– Нет. Окно почти настежь открыто. Да и места совсем мало. Давай в последнюю дверь заглянем.

– Давай.

Перед тем, как в нее заглянуть, я приготовил оба ствола, Вальтер и Наган. Умение стрелять с обеих рук сразу – искусство особое. Но если сцепить между собой большие пальцы, а кулаки с зажатыми в них рукоятками крепко прижать друг к другу, то вполне можно палить и такому дилетанту как я.

– Эля, встань сбоку и попробуй ее открыть. Только осторожно. Если услышишь любой подозрительный звук, тут же ее захлопывай.

– Хорошо, командир!

Дверь открывалась вовнутрь, и это давало надежду, что, если вовремя ее захлопнуть, бартрам придется ее выбивать вместе с косяками. Если она не разлетится в мелкие щепки при малейшем ударе.

– Хватит?

Щель получилась узкая, в нее только боком и протискиваться. Тихо. И не пахнет ничем. Я постоял еще немного, и решительно шагнул вперед.

***

– Никогда бы не подумала, что обычный пирог с рыбой – это так вкусно!

Я кивнул, соглашаясь – пирог действительно замечательный. Мы, в относительной безопасности, сидели на широченной кровати, придвинутой вплотную к дверям, и уплетали рыбный пирог, за которым мне пришлось прокрасться на кухню. Дверь оказалась изготовленной на совесть – из толстых плах, которые не каждая пуля возьмет.

За единственное окно тоже можно было особенно не беспокоиться. Две металлические полоски, расположенные крест-накрест, не позволят проникнуть внутрь нежеланному визитеру, даже разбив стекло. И плотные занавески, способные не пропустить наружу ни малейшего отблеска света. Несомненно, тот, кто все это устроил, и подразумевал нечто подобное, случившемуся в Фартовом.

Сама комната размерами не поражала. Кровать, занимавшая практически половину помещения, вешалка для одежды, нечто вроде тумбочки – вот и все ее убранство. Теперь только и оставалось, что дождаться рассвета, когда на улицах наведут порядок. И есть пирог.

– Интересно, где сейчас хозяева? Или хозяин?

– Не знаю, – пожал плечами я. – Возможно, его здесь и не было. А может, зачем-то окошко выпрыгнул, оно практически настежь распахнуто, – и поинтересовался сам. – Эля, а как ты там оказалась?

– Там – это где? В "Кафе-Шантане"? Так я в нем практически каждый вечер бываю.

– Нет. Там, где я тебя обнаружил, – вернее, куда провалился, геройски спасаясь бегством от бартров. – Тебя же как будто эти два мужика, которые постоянно возле тебя были, успели внутрь занести, когда все началось.

– Хотели, да не смогли. Петя с Асланом, наверное, мертвые уже. Я бы тоже наверняка погибла, если бы не они. Сама не помню, как там оказалась. Никогда так быстро не бегала, еще и на каблучищах. Заскочила куда-то и сижу, трясусь вся. Страшно было – жуть! Крики, пальба, бартры по крыше носятся! Пистолет у меня в сумочке, но толку-то! Затем грохот – и ты. А ты, значит, успел обратить на меня внимание? – Не обратишь тут! Близость этой девушки волновала меня так, что в дрожь бросало. – И даже имя узнал. Наверное, и все остальное знаешь?

Это о местном короле Шахе, и о том, что ты его подруга?

– Знаю.

– Я тоже тебя заметила. Сидит себе такой... забавный. Игорь, у тебя сигарет нет?

– Не курю. Хочешь, поищу здесь. Может, и найдутся.

– Ладно, перебьюсь. А чего это ты тогда в курилку пошел, если не куришь? Сидел бы внутри, и не пришлось бы по крышам прыгать.

– За компанию. Чтобы одному за столом не оставаться.

И еще потому, что ты вышла. Надеялся увидеть.

– Давно здесь?

– Третий день пошел.

– Два главных правила этого мира успели уже рассказать?

– Нет.

Вообще-то мне многое чего успели поведать. Возможно, и главные правила. Но пусть говорит. Голос у нее приятный. Из тех, что называют сексуальным.

– Тогда слушай. Первое, и самое главное правило – никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывай, из-за чего ты сюда попал. И у других не выпытывай.

– Запомнил. А второе правило какое?

– Второе тоже важное. Наверное, оно еще и поважнее первого будет. В общем, живи сегодняшним днем, потому что завтрашнего дня может и не быть. Сам видишь, что тут творится.

Не знаю, насколько это правило действительно было важным, но именно оно и помогло мне решиться.

***

– Скоро рассвет.

За окном действительно посветлело, и край отдернутой занавески позволял мне увидеть то, о чем я мечтал несколько последних часов подряд: обнаженная Эля удобно пристроила голову на моем плече.

– Ты очень красивая, – сказал я.

– Я знаю, – грустно сказала девушка. – Да что толку-то? Разве счастье заключается именно в этом?

Затем рывком перевернулась на живот.

– Игорь, мне с тобой было очень, ну очень хорошо. Не стану лгать, что на меня нашло затмение, что окружающая обстановка так повлияла, и так далее... Я сама этого хотела, причем давно. Чуть ли не навязчивой идей стало. Чтобы с нормальным симпатичным парнем. У которого вот тут твердо, вот тут упруго, и никаких морщин. Нигде, вообще нигде.

Судя по Гришиному рассказу, Шаху хорошо за сорок, и потому слова Эли были мне понятны. Мечтала девушка, чтобы с молодым, к тому же – по ее словам, симпатичным, и вдруг такая возможность подвернулась. И еще обидны. И даже после следующих ее слов часть обиды во мне все же остались.

– Ты только не обижайся – ты действительно мне понравился, еще там, в "Шантане". Так что с кем-нибудь другим – вряд ли бы случилось то, что случилось. Но всё это лирика. Теперь о главном. Как только рассветет, мы расстанемся. Чтобы забыть друг о друге навсегда. И ты должен мне пообещать: никогда, ни словом, ни даже намеком никому не расскажешь о том, что у нас было. Обещаешь?!

– Обещаю!

– Ты даже представить себе не можешь, насколько Шах зверь! Он же убьет нас обоих! Убьет сразу же, как только узнает! И сбежать здесь некуда. Поселений по пальцам перечесть, а в лесу не выжить. Так что и в твоих интересах язык за зубами держать. Ты, кстати, к Греку прибился? Ты вместе с ним и с его людьми за столом сидел, – наконец, сменила она тему.

– К нему. Послезавтра выходим. Пару недель нас здесь не будет точно, – не знаю зачем, добавил я. Наверное, чтобы хоть немного ее успокоить, слишком Эля выглядела взволнованной после своей речи.

– Я плохого о нем не слышала. Один из немногих здесь нормальных людей. Хотя откуда они возьмутся, нормальные люди в этом мире? А куда именно идете?

– На какой-то Вокзал.

Эля вздрогнула.

– Ты чего?

– Да слишком много страшного о тех местах рассказывают.

– Чего именно?

– Всякое. Говорят, по пути туда и временные аномалии попадаются, и пространственные, и всякие видения людей мучают, и многое другое. Помимо того, что зверья полно. И Чертово кладбище где-то рядом с Вокзалом расположено. Про него тоже всякие жуткие вещи рассказывают. А если на Вокзал, значит, к Отшельнику Федору.

И я уже было открыл рот, чтобы узнать: кто он, Отшельник Федор? когда она заговорила снова.

– Игорь, а ты смог бы вместе со мной сбежать?

– Смог бы, – ни секунды не колеблясь, кивнул я. – Ты вся такая... необыкновенная. Совсем не такая, как другие девушки.

– Самая обычная я, – вздохнула она. – И как все здесь, со своими тараканами, – затем вздохнула опять. – И я смогла бы. Наверное. Ты – хороший. Только некуда здесь бежать, так что сразу нужно выкинуть всю эту дурь из головы. Надо принимать жизнь такой, какая она есть.

– И жить сегодняшним днем, – добавил я в перерывах между поцелуями.

Скоро наступит рассвет, моя сказка закончится, и потому следовало не растрачивать остаток времени на разговоры.

***

Скажу банальность, но когда отчаянно желаешь, чтобы время застыло, оно начинает бежать вскачь. И наоборот. Словом, утро наступило быстро. Это можно было понять и не отдергивая занавески, которые во время войны вполне бы могло сгодиться для светомаскировки. Хотя бы по той простой причине, что стрельбы на улице резко прибавилось. И криков людей. И предсмертного визга этих существ. И даже, к моему бескрайнему удивлению, тарахтение автомобильных моторов. Ни одной здесь еще не видел.

– Что, здесь и машины есть? – поинтересовался я у Элеоноры.

Которая успела одеться, причесаться, и теперь скромно сидела на самом краешке постели. Скрестив лодыжки, плотно сжав колени и положив на них руки. Как будто бы совсем не она каких-то там пятнадцать-двадцать минут назад являлась олицетворением страсти и раскрепощенности. Подумав заодно, что, если сейчас домой вернуться хозяева, нашей тайне наступит конец.

– Есть. А чему ты удивляешься? Дорог нет, это точно. Не так давно там, – неопределенно махнула она рукой, – прямо посреди леса автовоз нашли. Такой, знаешь, двухэтажный. Так вот, он был полон дорогих марок. Всякие там Бентли, Ламборгини, Порше... Только куда тут на них?

– И что с ними стало?

– Разобрали на хозяйственные нужды. Металл, стекло, внутренности салонов, двигателям тоже применение нашлось.

– А водитель?

– Водителя не нашли. Возможно, причин у него не было, чтобы сюда угодить. А может, вышел из кабины, и его какая-нибудь эмбара схрумкала. Их в том лесу хватает. Не всем же везет сразу в каком-нибудь поселении оказаться.

Эмбару по альбому Грека я помнил. Подумав еще, что любят же здесь всему свои названия давать. Она представляет собой нечто вроде шестилапого варана. Этакий сухопутный крокодил. Вараном бы и назвали. Так нет же, нужно что-то свое.

– Здесь совсем другие машины ценятся. Джипы какие-нибудь. А еще больше квадроциклы. Но даже на них далеко не уедешь: кругом чащобы, непроходимые болота, густющие заросли колючих кустарников. И гор тоже хватает. Что-то я разговорилась не на шутку, волнуюсь, наверное, – призналась она.

– Все будет хорошо, Эля, – как мог, успокоил ее я, заодно поцеловав, чтобы тут же броситься к окну: какая-то машина остановилась практически у самых окон.

– Очень на это надеюсь.

Машиной оказался обычный УАЗ, со снятым тентом. В нем, помимо водителя, сидели еще три человека при автоматах Калашникова, судя по длине газоотводной трубки, сотой серии. Все они, крутя головами, напряженно всматривались по сторонам.

"Уж не нас ли разыскивают? – мелькнула тревожная мысль. Основания для нее имелись: одним из трех пассажиров был тот, который постоянно находился рядом Элеонорой в "Кафе-Шантане". Вероятно, Аслан, поскольку внешность восточная. Тут же отогнанная другой мыслью, куда более логичной. – Бред. Кто мог увидеть нас вместе? А вот саму Элеонору, вполне может быть".

– Эля, – тихо позвал я девушку, – сдается мне, они тебя ищут. Взгляни сама, только осторожно.

Машина тем временем проехала чуть дальше, чтобы остановиться вновь. Девушке было достаточно одного взгляда, чтобы сказать.

– Действительно, меня! Все, я пошла, пока они не уехали. Ты здесь побудь еще какое-то время, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что мы могли быть вместе. Хорошо? – после чего торопливо поцеловала. – Приятно, что иногда мечты сбываются. И помни о нашем договоре.

– Держи, – сунул я в руки Элеоноре пистолет. Ее собственный, который все это время находился у меня. – Вдруг откуда-нибудь недобиток выскочит. Вот этот флажок вверх сдвинешь, и все, можно стрелять, – твердо решив проконтролировать ее до тех пор, пока она не сядет в машину. И плевать, какая и у кого возникнет мысль, главное, чтобы она осталась целой.

***

«Эля не только танцовщица, но еще и актриса. Причем, талантливая», – наблюдая в щель между шторок, думал я.

Слов слышно не было, но определенно Элеонора выговаривала людям Шаха за то, что они так долго не могли ее отыскать. Выглядела Эля насмерть перепуганной, и то и дело нервно оглядывалась по сторонам. Как будто совсем не она сказала мне: жаль, что ночь пролетела так быстро!

Затем УАЗик дал ход, и скрылся из виду за поворотом улицы. Пора было выбираться и мне.

Глава 6

Перед тем, как выйти из дому, я положил на кухонный стол несколько пикселей – плату за пирог. Не забыв при этом усмехнуться: вот же придумали название для местной валюты! Затем проверил наличие патронов в барабане револьвера: точно их семь? Пустых гнезд нет? Снаряжал барабан впопыхах, в темноте, а затем мне стало ни до чего. Кроме девушки, горячей как огонь, и сладкой как мед. Постоял еще немного, глядя на постель и вспоминая подробности ночи, тяжело вздохнул – вряд ли нам предстоит еще встретиться, и пошел на выход.

Теперь света в коридоре было достаточно для того чтобы толком рассмотреть одну из тех тварей, которые устроили ночной переполох в Фартовом.

Больше всего бартр походил на гиену. Такая же мощная шея и несуразно большая по отношению ко всему остальному телу голова. Разве что шкура не пятнистая, а однотонно бурая. И лапы как будто приделаны от обезьяны. Так и хотелось назвать их руками. Но каждый палец оканчивался длиннющим когтем, таких у приматов нет.

"Интересно, есть у него нечто вроде той железы, которую извлек из птера Гриша Воробей? Денег мы неплохо на этом заработали. Понятно, что после такого нападения железа обязательно упадет в цене, но хоть что-то",– размышлял я, глядя на труп с окровавленной мордой. Затем плюнул на него в прямом и переносном смысле. Копаться во внутренностях не хотелось. Особенно в связи с тем – понятия не имел, что именно и где следует искать.

***

Первым, что увидел, выбравшись на улицу, был Леха Воробей. Он и сейчас напоминал эту птицу. Наверное, даже больше, чем при жизни. Только птицу помятую, со слипшимися от крови перьями, которая побывала в пасти кошки. Мы должны были сегодня встретиться, и мне следовало его отблагодарить. Все-таки именно благодаря ему я и попал к Греку. Не знаю, что будет дальше, но пока меня устраивало все. И люди у него подобрались хорошие. Тот же Гриша, который весь вчерашний вечер внушал мне, что никому верить нельзя, и что каждый заботится только о собственный заднице, когда пришла опасность, сделал все, чтобы меня спасти. Между прочим, рискуя собственной жизнью.

Леху грузили в переполненную телами телегу с впряженной в нее лошадью. Низкорослой, мохноногой и гривастой, и с большой мордой. Чем-то похожей на якутскую породу. "Их-то сюда за что?! Или они местные?".

– Но! – тряхнул возчик вожжами, заставляю лошадь тронуться с места. Та всхрапнула, покосилась на меня грустным глазом, и пошла.

***

Почему-то мне казалось, первым, что будет после моего возвращения на базу Грека, станут вопросы: так ты живой?! Как удалось уцелеть?! Где прятался?!

И даже придумал на скорую руку легенду, в которой ни слова не упоминалось действительное местонахождение этой ночью. Но нет, встретили меня так, как будто мое спасение никого не обрадовало. Наоборот – на меня смотрели так, как будто я совершил нечто крайне предосудительное.

– Что пялитесь? – не выдержал я.

– Он еще спрашивает! Ты зачем это сделал?!– Гудрон глядел на меня с неожиданной злобой.

– Что именно?

Никакой вины за собой я не чувствовал. Не смог пробиться в "Шантан"? Так уж получилось. Что-то еще? Но что именно? Неужели вместо твари я попал в кого-то из людей? По крайней мере, не в своих точно – они все здесь. В том числе и Грек, с которым мы разминулись в коридоре.

– Ты хоть частично себе представляешь, как всех нас подставил! Как нам теперь выкручиваться?! Ты же один из нас! А значит, мы за тебя в ответе.

– Да что случилось-то?

– Теоретик, ты зачем бабу Шаха трахнул?!

Я сел там, где стоял. Благо, сразу за мной находилась лавка. Откуда они узнали?!

– С чего ты взял?

А что мне еще оставалось, кроме того, что категорически все отвергать?

– С чего?! Да с того, что вас видели голыми и в постели! Вот с чего! Только не говори, что вы так от бартров спасались, не поверит никто!

Как?! Ну как нас могли увидеть?! Не было там никого! Или все-таки были? Где-нибудь за стеной в соседнем помещении? И подглядывали через какую-нибудь щелочку?

А тот продолжал.

– Вопрос времени, и весь Фартовый узнает. А там и до самого Шаха дойдет. После чего заявится он со своими людьми сюда и потребует твою голову. Если уже не в пути. Ну и что нам тогда делать? Мы отдавать тебя не должны. Но и проблемы с Шахом нужны нам в самую последнюю очередь. Дилемма. Короче, все идет к тому, что придется тобой пожертвовать. Но такие вопросы принято решать коллегиально, и потому мы сейчас проголосуем: отдавать тебя, нет?

– Не надо голосовать, – выдавил из себя я.

Если они большинством голосов проголосуют за выдачу, меня сразу же схватят, свяжут, и примутся ждать, когда пожалует Шах. И когда тот заявится, отдадут ему в руки. "Нате, мол, Сергей Вениаминович, нам с вами ссориться не с руки!". Судя по словам Эли, он – тот еще зверь. Затем Шах устроит мне с ней очную ставку. Если Эля к тому времени будет еще жива. Попытаться вырваться отсюда с боем? Народ тут тертый, и мне даже наган не дадуи выхватить. Может, и получится, и даже пальнуть пару раз, но что дальше?

– А что надо? – живо поинтересовался Гудрон.

– Две просьбы выполнить.

– Какие именно? Спрятать тебя понадежней – это понятно. А вторая?

– Не надо меня никуда прятать. Дайте нормальный ствол. Такой как у Яниса вполне бы меня устроил. Ну и пару магазинов к нему.

У Яниса в наплечной кобуре Стечкин. И если мне не хватит шестидесяти патронов на то, чтобы исполнить свой замысел, не хватит и шестисот. И шести тысяч.

– А вторая?

– Толком объяснить, где этот ваш Шах обитает. Желательно с подробностями.

– А дальше что?

А дальше мне придется его убить. Причем сделать это как можно скорее, пока он еще ничего не узнал. И тогда Эля останется живой. Что делать потом, будет видно, но именно это сейчас самое главное. Возможно, у меня не получится, и тогда он сам или его люди убьют меня. Что ж, может произойти и так. По крайней мере, не придется скрываться непонятно где, в надежде, что произойдет чудо и Шах отправится на небеса без моей помощи. Или случится совсем невероятное – он про все забудет. Лучше так, чем вздрагивать от каждого шороха. В страхе, что Шах выяснил мое местонахождение, и пришел убивать.

– Пацан, да он тебя одним пальцем раздавит! Убить самого Шаха вздумал?! Знаешь, сколько у него за душой? И не таких сопляков как ты.

– Это мои проблемы. Ну как, Янис, дашь свой пистолет? Или что-нибудь другое, АКСУ, например, – посмотрел я на Гришу.

АКСУ – короткий, в помещении с ним будет удобно, патрон куда мощнее, и в магазине их больше. Можно, конечно, попросить и ФАЛ. Как будто бы он теперь мой, но тот со своими габаритами точно не для подобных дел.

– Ну так что?

Тут ведь какая подоплека. Если мне не удастся убить Шаха, и все случится наоборот, а затем он узнает, что ствол для его убийства я получил от Яниса, Гриши или любого другого, проблемы у них будут огромнейшие.

Мне непонятна была реакция Славы. Он выглядел так, как будто участвует в чем-то для него постыдном. Хотя, возможно, вся его мимика выражала сочувствие, и я всего лишь неправильно ее истолковал.

– Ну, парень, ты меня рассмешил! – заявил Гудрон, хотя вид у него оставался быть совершенно серьезным.

– Так дадите или нет? А там сидите и дальше смейтесь, сколько вам влезет.

Именно тогда Слава и сказал.

– Борис, может, хватит уже? А то ведь он и вправду пойдет и Шаха убьет. Судя по его виду, с него станется!

– Может, и хватит, – легко согласился Гудрон. После чего добавил. – Теоретик, расслабься! Тебя же на понт взяли, а ты взял и раскололся. И не беспокойся: мы – могила! Иди, поспи часок-другой, ведь точно ночью было не до сна, – и неожиданно подмигнул. – А нам, как однажды выразился сам Иосиф Виссарионович, только и остается, что молча тебе завидовать.

Грек появился бесшумно. Я вздрогнул от неожиданности, когда за спиной раздался его голос.

– Ну что, наигрались? Теперь давайте о деле поговорим. Мне хотелось бы еще раз маршрут обсудить.

– Суки! Суки!!! – шептал я им всем в спину, когда они сгрудились вокруг стола с лежащей на нем картой. Рисованной от руки, и рука эта – сто к одному, принадлежала Греку.

***

– Ну и как? – поинтересовался Гриша после моего знакомства с новым оружием.

– Нормально! И даже более того.

Отстреляв с полсотни патронов, я убедился в мысли, что ФАЛ сделан как будто бы под меня.

Отдача чувствительная, и стрелять из него очередями, попадая при этом на дистанции в цель – это надо умудриться. Ни какой отсечки на два или три патрона в механизме не предусмотрено. Хотя и после очереди из трех выстрелов ствол унесет вверх – мама не горюй! Правда, из моего экземпляра очередями не постреляешь, и остается только хорошенько к нему привыкнуть. К тому же Гриша оказался прав: бой на редкость точный.

– Сможешь попасть? – движением головы он указал на пролетающую над нами птицу.

– Смогу, – и летит она невысоко, и полет у нее ровный, не то, что у какого-нибудь там вальдшнепа или стрепета. – Но стрелять не буду.

Ладно бы птер – в него без всякого сомнения и жалости. Летит какая-то птаха и, возможно, птенцам в клювике корм несет. А те, желторотики, сидят себе в гнезде, и мамку свою в небе высматривают. И тут я свое искусство стрельбы демонстрирую. Нет, не буду.

– Ну не будешь, так не будешь. Точно ФАЛ тебе подойдет?

– Точно.

–Теоретик, я вот что подумал. Про сверловку Ланкастера слышал?

– Слышал.

Про нее все, кто хоть сколько-нибудь интересуется оружием, слышали. При ней в стволе вместо четырех или больше борозд нарезов, делается всего две. В итоге получается ствол с пусть и не с теми же характеристиками, как и у нормального нарезного, но куда лучше чем у гладкоствольного. А что самое приятное, разрешение для такого оружия, что и для последнего.

– Так вот, есть у меня один экземплярчик именно с такой сверловкой, "Вепрь". Парень ты вроде хороший, вот я и подумал: а почему бы мне тебе его не дать? Калибр у него серьезный, да и магазин той же вместимости, что и у тебя сейчас – на двадцать патронов. Приклад регулируемый, эргономика на уровне и так далее. Ну так что?

– Спасибо, Григорий, я уже определился, – не надо мне регулируемого приклада. Взяли моду на всякие там полимеры. У ФАЛа приклад из дерева. И пусть вес больше, зато к нему щекой куда приятней прикладываться. – Ты мне лучше флягу дай.

Из человеческих потребностей вода стоит на первом месте. Затем идут сон, еда, секс. В этом мире воды хватает, но далеко не везде ее можно пить.

– Это тебе к Сан Санычу.

– И ремень бы неплохо. Портупею.