Текст книги "Хроноагент"

Автор книги: Владимир Добряков

Соавторы: Александр Калачев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Минут пять мы молча сидим на льду, предусмотрительно отойдя подальше от края. Край льдины тает. Кипяток борется со льдом. Кстати…

– Как это ты умудрился не свариться?

– Да ничего страшного. Было очень горячо, но терпимо. Видимо, граната здорово охладила воду. А знаешь, какая мысль пришла мне в голову, когда я там барахтался?

– Тебе там еще и мысли в голову приходили?

– Можно было и не рисковать с этим прыжком, и не оставлять снаряжение. Бросить в полынью еще одну гранату, и дело с концом.

Я какое-то время осмысливаю его слова.

– Представляю, как сейчас вся эта команда балдеет, глядя на наши умные лица!

– Думаю, мы просто почуяли конец путешествия и расслабились. Ну и чуть не поплатились за это.

– Ну что? Заморозим полынью и вернемся за снаряжением? – предлагаю я.

– Сначала ты без снаряжения открой эту заслонку. Из бластера стрелять в нее что-то не хочется. Того и гляди лед растает вместе с ней, и мы опять окажемся в кипятке.

– Действительно. Пошли-ка лучше к выходу.

Нам приходится израсходовать еще четыре гранаты. На этот раз кидаю их с таким расчетом, чтобы полоса льда была сплошной.

Наконец мы ступаем по твердому каменному полу. До выхода из Лабиринта остается не более ста метров. Мы сворачиваем в нужный туннель и оказываемся в замкнутом с трех сторон помещении. Осматриваемся и выясняем, что выход закрывает стальная плита. Открыть выход, не имея снаряжения, нет никакой возможности. Отчаяние быстро сменяется яростью. Наплевать, что или кто там, за этой плитой! Мы отходим на безопасное расстояние и расстреливаем плиту из бластера.

За испарившейся плитой мы видим туннель, ведущий с небольшим уклоном вверх. В конце туннеля поворот в небольшое освещенное помещение, где нет ничего, кроме кабины нуль-Т. Мы озадаченно переглядываемся, затем входим в кабину. Я набираю код, и мы выходим в кабинете нашего Магистра.

Он, как обычно, сидит за компьютером. Когда мы входим, он недовольно отрывается от экрана и, увидев нас, раскрывает от удивления рот.

– Вы откуда?

– Из Лабиринта.

– Не может быть! Вы же блокированы на выходе! Смотрите сами.

На дисплее видны две светящиеся точки: синяя и желтая, которые застыли перед черной чертой, преграждающей выход из Лабиринта.

– Если это вы, то кто здесь в таком случае? – спрашивает Магистр, показывая на дисплей. – Объясните, по крайней мере, что все это значит?

Андрей делает вид, будто продувает ствол бластера.

– Видимо, от взрыва вышла из строя контрольная аппаратура. А перемычки этой уже нет. Мы поступили по принципу: если препятствие невозможно преодолеть, его уничтожают.

– Ну, вы даете! Вы знаете, что вы совершили? Пройти Лабиринт с таким заданием не удавалось еще никому. Да, впрочем, никто и не пытался. Считалось, что эта задача невыполнимая. Ай да вы! Утерли, сукины дети, нос сектору Z!

Магистр быстро набирает код. На экране возникает лицо Магистра из сектора Z.

– Хуан! Вы все еще ждете, когда ребята начнут преодолевать последнюю заслонку? Не ждите, а лучше пошлите в Лабиринт ремонтников, пусть проверят контрольную аппаратуру. Ребята у меня, а с тебя три бутылки коньяка!

– Ты шутишь… – В этот момент хозяин Лабиринта замечает нас, и его глаза лезут на лоб. – Как вы сумели пройти?

Я молча показываю ему бластер.

– Варвары! Дай вам волю, вы весь Лабиринт разнесете! Вооружили мы вас на свою голову, супермены чертовы! Ну, ребята, поздравляю, – неожиданно меняет он тон, – вы совершили невозможное!

– Кстати, на какую оценку мы выполнили задание? То есть за какой срок мы прошли Лабиринт?

– На “отлично”! А сроков никаких не было. Вам надо было просто его пройти, и все. Срок в десять суток – это срок существования ваших дубликаторов. А прошли вы чуть больше чем за восемь суток. Давайте срочно сюда! Мы снимем с вас характеристики. Нам это необычайно интересно. Вернетесь в собственные тела, приведете себя в порядок и будете отдыхать.

– Да уж, – ворчит Магистр, – в порядок привести вас надо. Ну и видок у вас! А уж смердит!

– Магистр, – невинно спрашиваю я, – ты когда-нибудь путешествовал по выгребной яме?

– Не приходилось, слава Времени!

– А зачем же нас в нее загнали?

– Это уже их изобретение. Я чуть не обалдел, когда увидел, куда вы попали.

– Изобретение их, а программу-то составлял ты, – язвительно говорит Андрей. – Может быть, пойдем прогуляемся по нашему маршруту вместе с тобой?

– Сочту за честь, но вынужден отклонить ваше в высшей степени интересное предложение. Вряд ли я смогу пройти этот маршрут, особенно упомянутое вами препятствие, с такой грацией и достоинством, как вы. Рядом с вами я буду выглядеть весьма жалко и вряд ли доставлю удовольствие наблюдающим.

– Самокритика и скромность всегда были лучшими чертами твоего характера, – кротко замечаю я. – Лучше освободи место у компьютера.

Магистр поспешно отходит от пульта, завидев, как решительно я шагаю к компьютеру. Несмотря на горячую ванну, наша одежда, вернее – ее остатки, все еще хранит на себе следы путешествия по клоаке.

Я набираю код Лены и, когда ее лицо появляется на экране, представляюсь:

– Аве, цезарь! Вернувшийся из преисподней приветствует тебя!

Сначала на ее лице появляется выражение несказанной радости, потом оно сменяется удивлением и наконец жалостью.

– О Времечко! Что они с тобой сделали?

– Лена, речь не об этом. Мы вернулись. Сейчас мы снова идем в сектор Z, на обследование. А ты тем часом подумай, где бы нам можно было организовать хорошую баньку.

– Сложный вопрос, но я организую.

– Я ей в этом помогу, – вступает в разговор Магистр. – А тебе, Андрэ, прежде чем связываться с женщиной, не мешало бы посмотреть на себя в зеркало. Все, все! Двигайте в сектор Z. Освободитесь и сразу – ко мне. Андрэ, – обращается он к моему другу, – не вздумай, как этот оболтус, шокировать Катрин своим видом. Когда вы вернетесь, я вызову ее сам. Давайте, не задерживайте людей, вас ждут.

Нам приходится покориться.

В секторе Z нас встречают как героев, быстро освобождают от остатков одежды и отправляют в душ. Затем нас разгоняют по разным помещениям и укладывают на стол. Мной занимается мой знакомый, Виктор.

Пока он клеит на меня датчики, подключает их к своей аппаратуре, не переставая при этом восхищаться моими подвигами в Лабиринте, а главное – тем, что мы с Андреем сумели все-таки преодолеть его, выполнив задание, я замечаю, как из соседней комнаты на каталке, опутанной проводами, вывозят… меня. Я даже вскакиваю на своем ложе.

– Лежи, лежи, – ворчит Виктор. – Неужели ты думаешь, что мы позволили бы тебе гулять по Лабиринту в собственном теле? То, где ты сейчас находишься, это экспресс-дубликатор, срок жизни его не более двух недель.

Только теперь я вспоминаю слова Магистра Хуана о сроке жизни дубликатора. Я тогда пропустил их мимо ушей. А Виктор продолжает:

– Когда тебе раздавило ноги, это были ноги не твои, а дубликатора. Разумеется, ты все чувствовал и на самом деле потерял сознание, а очнулся уже в новом дубликаторе. Сейчас мы перешлем твою матрицу “домой”, и ты пойдешь на заслуженный отдых. Я бы после таких нагрузок давал отдохнуть не менее месяца. К сожалению, начальство мою точку зрения не разделяет.

Рассуждая таким образом, Виктор готовит аппаратуру для переноса матрицы.

Глава 24

You must not think,

That we are made of stuff so flat and dull,

That we can let our beard be shook with danger

And think it pastime.

W.Shakespeare

Мы не настолько тупы,

Чтобы, когда опасность нас хватает за бороду,

Считать, что это вздор.

В.Шекспир (англ.).

Просыпаюсь я уже в своем “родном” теле.

– Ну, хроноагент класса “экстра”, с рождением вас! – приветствует меня Виктор, не забывая при этом проверить мои двигательные рефлексы.

Я сношу это молча, не возмущаюсь. Мне уже понятно, что это привычка всех, кто занимается переносом матриц. Они делают это механически, забывая всякий раз о том, что это довольно неприятная процедура, если ее проделывать без предупреждения.

Мы заходим в зал, из которого мы с Андреем начинали свое путешествие по Лабиринту. Андрей уже там. Магистр Хуан ждет меня с нетерпением.

– Ну, наконец-то! Нас уже звали к торжественному ужину. Давайте не будем мешкать. Виктор, оставляю хозяйство на тебя.

Хуан широким жестом показывает нам на дверь нуль-Т. Мы входим. “Интересно, куда мы сейчас двинемся?” – думаю я и неожиданно для самого себя выхожу в свой дом.

Нас ждут Магистр, Маг Жиль, Лена и Катрин. Женщины – в своих лучших нарядах, они хлопочут возле синтезатора. Магистр и Жиль сервируют стол. Лица у них подозрительно румяные, а глаза блестят. Как только мы выходим из нуль-Т, эта компания дружно заслоняет от нас наполовину накрытый стол, а Лена заявляет:

– Сначала, как ты просил, – в баню!

– А где она?

– Тоже мне, хозяин дома! – ехидничает Магистр. – Живет здесь уже полгода и не знает своих владений. Мы и дамы ее уже опробовали. Кстати, дон Хуан, не желаете ли попариться в русской баньке? Клянусь Временем, это восхитительно!

– С удовольствием, – отвечает Хуан. – Много слышал о русской бане, но ни разу в ней не был.

Лена, стуча каблучками серебряных туфелек, провожает нас в баню, которая оказывается во дворе моего дома. В эту часть своего хозяйства я никогда не заглядывал. Магистр просто не давал мне на это времени.

Баня жарко натоплена и находится в полной боевой готовности, вплоть до жбанов с пивом и квасом и веников. Магистр Хуан смотрит на все эти атрибуты с недоумением, мы же с Андреем – с восторгом. Лена и Магистр предусмотрели все!

Мы с Андреем поддаем пару и затаскиваем Хуана на полок. Но долго он там с нами не выдерживает. Сидя на лавке, он с широко открытыми глазами наблюдает, как мы от души паримся. Больше всего его поражает, как мы, спрыгнув полка, окатываемся ледяной водой и вновь возвращаемся пекло.

Сидя с нами в предбаннике и потягивая прохладное пиво, он рассуждает:

– Мы с ребятами зря старались. Если для вас такой способ мыться – в порядке вещей, то как мы можем удивить вас своим игрушечным Лабиринтом?

– Магистр, есть вопрос, – говорю я. – Мы, конечно, догадываемся, что нашими противниками в Лабиринте были биороботы, да и сами-то мы были в телах таких же роботов. Но вот все эти монстры: это что? Игра воображения или…

– Или. Все это взято из реальных фаз. Там можно еще и не такое встретить.

– Еще бы! – отзывается Андрей. – Никакая фантазия не сможет выдумать эту помесь дьявола, летучей мыши и ежа, которая мечет в тебя иглы размером с лом!

– Ну, Андрей! Тебе грех жаловаться, ты довольно успешно с ним справился.

– После почти трехчасового боя! Единственное его уязвимое место оказалось на копчике! Представляешь, сколько я на него патронов извел. Ну, довольно, нас ждут.

Мы не возражаем, одеваемся и возвращаемся в дом. Компания уже сидит за накрытым столом. Чего там только не было! Коньяк, водка, шампанское, все самых лучших сортов: соления, тертая редька, вареная картошка, семга, осетрина и раки. Икра черная и красная. Большие куски горячего запеченного мяса, обложенные зеленью и истекающие соком. Индейка, тушенная с яблоками и маслинами, и много чего другого. На соседнем столе стоят вазы с фруктами, торт, печенье и другие сладости. У окна пыхтит самовар.

Нас с Андреем как героев дня усаживают на почетном месте. Рядом со мной садится Лена, рядом с Андреем – Кэт. Маг Жиль как старейший из присутствующих с громким выстрелом открывает бутылку шампанского и произносит тост. Говорит он много, не переставая восхищаться нашими с Андреем подвигами, рассыпается в комплиментах и выражает надежду, что мы справимся с задачами, которые стоят перед группой Магистра, так же успешно, как справились с программой подготовки и курсом МПП. В заключение он говорит:

– Ребята, я склоняю перед вами свою седую голову. Я поздравляю вас, вы стали полноправными членами нашего сообщества. Вас ждет очень интересная, но очень трудная и опасная работа. Я предлагаю выпить за то, чтобы в этой работе удача сопутствовала вам так же, как и до сегодняшнего дня. Счастья вам!

В ответ мы произносим два тоста: Андрей предлагает выпить за наших учителей и наставников, а я – за наших женщин. И без тех, и без других мы бы никогда не справились с программой.

Мужчины встают, и Магистр, в знак поддержки тоста, от души целует Лену и Кэт.

– А теперь отдадим должное столу, – предлагает Андрей. – Не знаю, как у вас, но у нас с Андреем после прогулки по вашему Лабиринту аппетит разыгрался такой, что я при виде этого изобилия рискую захлебнуться в собственной слюне. Конечно, если есть возражения, я потерплю, но только учтите: смерть моя будет на вашей совести.

Вместо возражений все тянутся к тарелкам с ломтиками лимона, семги и осетрины. Когда первый голод утоляется, слово берет Магистр:

– Друзья мои, Андреи, я хочу еще раз выпить за вас. Как только вы появились здесь, я, с первого разговора с вами, поверил в вас и не ошибся. Вы даже сами пока не понимаете, как это здорово, что вы успешно прошли курс обучения и сдали экзамены на хроноагентов. Жиль правильно сказал: Работа нам предстоит очень интересная, очень трудная и очень опасная. Я скажу больше: от успеха этой работы во многом зависит само существование нуль-фазы и благополучие почти всех реальных фаз. И для такой работы мы вас специально готовили. Пью за вас и за успех нашей работы!

Тихо спрашиваю у Лены:

– Что же это все-таки за работа такая?

– Потом. Давай не будем омрачать праздник. Лучше отведай мяса, мы с Катрин готовили его сами, без помощи синтезатора.

С этими словами Лена кладет мне на тарелку толстый ломоть горячего мяса и поливает его соусом.

– А соус готовил Магистр, – замечает Кэт, – здесь ему в этом нет равных, он достойно поддерживает честь своей национальной кухни.

Я отрешаюсь от забот и отдаю должное кулинарному искусству. Все великолепно! Вечер удался на славу. Коньяк и водка исчезают с умеренной скоростью, стол опустошается несколько быстрее. Наконец мы оставляем его и переходим к столу, сервированному десертом. Туда же перекочевывает и оставшаяся бутылка коньяку.

Лена и Кэт наливают из самовара крепкого чая. Жиль разливает по рюмкам коньяк. Удобно устроившись в кресле, он размешивает в чашке сахар, делает большой глоток чая и закусывает пирожным. После этого он берет в руки рюмку коньяку и, согревая ее в ладонях, говорит:

– Ну, друзья мои, для того чтобы стать полноправными хроноагентами, вам надо получить степень бакалавра. Степень будет утверждаться завтра на Совете Магов. Особенно не переживайте и не дрожите. Относительно вас уже все практически решено. То, что вы в заданные сроки сумели одолеть такую программу, говорит само за себя. Да плюс к этому отзывы мои, Филиппа и Хуана. Так что завтрашнее собеседование – это формальность. Я бы хотел сейчас немного поговорить о дальнейшем. Точнее, не о вашей работе, об этом поговорим позже. Я хочу поговорить о работе хроноагентов вообще. Какой мы ее видим? Ее цели, методы, которыми она должна осуществляться. Какими качествами должен обладать хроноагент? Пределы, в которых ему должно ставиться задание, и границы, в рамках которых он может действовать по собственному усмотрению…

– Хватит, Маг, хватит! – останавливает его с улыбкой Магистр. – Мы с Хуаном и Элен прекрасно знаем эту вашу больную мозоль. Тех вопросов, которые вы сейчас подняли, вполне хватит для обсуждения не на одном десятке заседаний Совета Магов. Мы знаем, что многие Маги считают, что все эти вопросы надуманные. Что надо работать и дальше так, как работали раньше. Что все ваши усилия поднять эти вопросы – не более чем попытка увести Совет в сторону от решения важнейших задач. Но вы также знаете, что у вас много сторонников, особенно в нашем секторе. Мы, те, кто непосредственно работает в реальных фазах, планирует задания по воздействию и выполняет их, давно уже поняли, что работать без глобальной корректировки нашей деятельности дальше нельзя. Я имею в виду те аномалии, которые мы обнаружили. Есть и достаточно других факторов, влияющих на нашу дальнейшую работу. Здесь надо разбираться очень и очень серьезно. А вы хотите, чтобы мы вот в таком составе, в подпитии, за чайным столом, решали такие жизненно важные для нуль-фазы вопросы!

– А почему бы и нет, Магистр? – неожиданно подает голос Лена. – Почему бы и не в таком составе, почему бы и не сейчас? Сейчас, когда у нас свободный вечер, когда у нас расторможенное после выпитого воображение! Ведь в другие дни у нас просто не будет для этого времени. Все съедают текущие дела. Давайте включим запись, и пусть каждый желающий выскажет то, что он думает по поводу проблем, поставленных Жилем. А он потом использует это в своей работе. Да и для нас это полезно. Согласны?

Не дожидаясь ответов, подхожу к компьютеру и включаю внешнюю звукозапись.

– Кто первый возьмет слово? – спрашиваю я.

Все задумчиво молчат, потом говорит Хуан:

– Над этими вопросами я задумываюсь уже давно, пожалуй, с самого начала самостоятельной работы. Мне кажется, скорее я убежден, что границы вмешательства в реальные фазы можно определить весьма просто и с довольно большой степенью точности. Согласитесь, вопрос точности границ вмешательства жизненно важен для той фазы, куда мы посылаем хроноагента.

Он делает глоток коньяку и продолжает:

– Идея моя весьма простая. Проглядывая будущее какой-либо фазы, мы с вами чем дальше, тем больше наблюдаем неоднозначности в существовании отдельных реальных субъектов. Эти неоднозначности, как мы знаем, вызваны гармониками, порождаемыми случайными, непредсказуемыми процессами. Вот мы с вами засекаем время появления первой гармоники. Засекли. Затем моделируем наше воздействие и опять наблюдаем рождение гармоник. Если гармоники, суть неоднозначности существования реальных субъектов, начинают появляться раньше, значит, наше воздействие слишком грубое, примитивное. Надо что-то корректировать. Если время проявления гармоник совпадет – воздействие оптимальное. Если же гармоники начнут появляться позже, то на первый взгляд это превосходный результат. Но только на первый. Здесь надо анализировать все вновь образующиеся (без нашего воздействия) гармоники, все без исключения. Что, если мы, ликвидировав гармонику, ликвидируем вместе с ней и нечто ценное для мировой цивилизации? Таким образом, я резюмирую. Мы должны стремиться к оптимуму. И достигнуть этого, я полагаю, можно, используя предложенный мной метод. Уважаемый Маг мог бы со своими работниками создать соответствующий математический аппарат для такой работы, чтобы она отнимала минимум времени. Dixi! [2]2
  Я сказал! (лат.)


[Закрыть]

Маг Жиль, допив коньяк, внимательно слушая Хуана, доит по ягодке большую виноградную кисть. Когда Хуан заканчивает, Жиль обращается к Лене:

– Елена, будь добра, налей мне кофейку покрепче. Ваша идея, Хуан, весьма интересна. Я тоже часто думал, как определить границы нашего вмешательства исходя из вековечного принципа: “Не навреди!” Но никогда я не придавал особого значения гармоникам, считая их неизбежным злом. Злом в том смысле, что они усложняют работу. А вот то, что это зло можно использовать во благо, мне и в голову не приходило.

Лена разливает кофе всем желающим, и слово берет Андрей:

– Я работаю здесь без году неделя, но мысли о некоторых аспектах нашей работы не оставляют и меня. Главная из них – это мысль о границах, точнее, о рамках, в которых хроноагент может действовать в реальной фазе. Я имею в виду моральные рамки допустимости применения тех или иных воздействий. Не далее как этой ночью мы с Андреем столкнулись с безвыходной ситуацией. Полагаю, что вы все видели и оценили ее. Это толпа измученных, голодных людей, заполнившая туннель и не дававшая нам пройти через него. Нашей целью, считайте заданием, было пройти именно через этот туннель. Как мы прошли, вы тоже видели. Я, конечно, понимаю, что это были всего-навсего биороботы, но… Неужели в реальных фазах нам придется столкнуться с такими ситуациями: уничтожать своими руками массу беззащитных людей, для того чтобы задание было выполнено? Я понимаю, что могут возникнуть и еще более тяжелые варианты, то есть развязывание войны или глобальные катастрофы. Но если для того, чтобы предотвратить это, надо, чтобы хроноагент сделал то, что сегодня сделали мы… надо искать другие варианты. Посылать человека в реальную фазу с таким заданием – преступление! Ведь тем самым будут убиты не только жители реальной фазы, но и наш хроноагент. Убит морально. Вряд ли он сможет после того, что совершил, считать себя нормальным человеком.

Магистр прерывает Андрея:

– Андрэ, извини, но у нас был большой спор с Хуаном по поводу этого препятствия в Лабиринте. Хуан колебался, но я настоял, чтобы вы прошли через такое препятствие.

– Ты! Настоял?

– Да. А почему – это тема не для сегодняшнего разговора. Как сказал Маг, мы поговорим об этом попозже.

В разговор вступает Лена:

– Магистр, ты не до конца прав. Андрей имел в виду, наверное, не только данный конкретный случай. Выполнение заданий в реальных фазах сопряжено подчас с такими мощными стрессами, что это не может не отражаться на психике хроноагента. Не будем далеко ходить. – Лена кивает в мою сторону. – Вот Андрей. При выполнении задания во время Второй мировой войны он погиб в воздушном бою страшной, пусть геройской, но страшной смертью. Вы думаете, это не оставило шрама в его психике? А ведь в той работе, какая его ждет, ему, может быть, придется пережить такое не один раз… Да взять хотя бы последнее задание: он сначала расстрелял своего товарища, а потом взорвал крейсер вместе с собой и остатками экипажа. Кто знает, сколько таких потрясений сможет выдержать его психика? По статистике, около шести процентов внедрений в реальные фазы у нас заканчивается гибелью носителя. А четыре года назад было один и две десятых процента. Мы прогрессируем, только вот в каком направлении? Как медиколог, я встречаю многих хроноагентов при их возвращении в Монастырь. Если вас заинтересует, я могу передать вам записи своих наблюдений за изменениями в их психике после различных ситуаций в реальных фазах. Я веду эти наблюдения уже более трех лет.

– Заинтересует! – живо откликается Жиль. – Завтра же эти записи – ко мне!

– Я слегка прокомментирую их, – продолжает Лена. – Любое пребывание в реальной фазе, даже с элементарным заданием, типа пройти по бульвару, сорвать цветок, понюхать его, замечтаться и опоздать на трамвай, уже оставляет след в психике хроноагента. Если же надо сделать что-либо посерьезнее – физическое воздействие или, еще хлеще, убийство, собственное увечье или даже смерть… Я только диву даюсь, насколько крепка оказалась психика наших заслуженных хроноагентов, годами работающих на пределе возможностей. Обычные люди давно бы уже свихнулись от всего этого. Мои предложения: или настолько тщательно разрабатывать задания, чтобы свести к минимуму отрицательные воздействия переходов, или разработать такую программу адаптации хроноагента, чтобы она полностью снимала последствия стрессов. Сразу скажу: такая программа мною уже разработана, но она требует от трех дней до двух недель отдыха хроноагента после возвращения.

– Предложение интересное, но труднореализуемое, – говорит Магистр. – Особенно второй вариант. Ты, Элен, знаешь, какой плотный у нас график работы. Если каждому хроноагенту после задания давать такой длительный срок восстановления, нам придется увеличить количество агентов в три-четыре раза. А где их взять? Ты же сама знаешь, что хроноагент – это один из тысячи! Для этой работы нужны особые данные. Вот, к примеру, как у них, – Магистр кивает в нашу сторону.

– Позволю себе не согласиться, Магистр, – реагирую я. – Я был обыкновенным летчиком, пока волей случая не оказался вовлеченным в сферу вашей деятельности. Разумеется, я и не подозревал, что являюсь хроноагентом экстракласса, как вы выразились. Скорее всего вы здесь сделали меня таким. Думаю, что Андрей полностью солидарен со мной.

Андрей кивает, а Магистр хмыкает скептически.

– Хватит прибедняться, Андрэ. Ну а тебе, Элен, я могу ответить и по первому твоему варианту. Ну как можно тщательно спланировать задание, имея дело вот с такими рубаками? Ты присутствовала при обсуждении последнего задания и все помнишь. Кто из нас мог предположить, что под словами “любые действия” они подразумевают такое? Я не удивлюсь, если их стараниями не шесть, а шестьдесят процентов внедрений будет завершаться гибелью. Так что…

Он безнадежно машет рукой. А я, раз уж взял слово, продолжаю:

– Ну а по существу сегодняшнего разговора мне хотелось бы сказать следующее. Мы с Магистром уже не раз спорили на эту тему. Вопрос стоит о правомерности нашего вмешательства в естественное историческое развитие реальной фазы. Да, иной раз вмешательство необходимо, чтобы предотвратить многочисленные жертвы войн, экологических и других катастроф. Во всех этих случаях наше вмешательство оправдано. Но имеем ли мы право вторгаться в реальную фазу и вмешиваться в ее дела всякий раз, когда нам покажется, что научно-технический прогресс или социальное развитие там идут по неправильному пути? Кто определил: правильно или нет? Почему нельзя дать человечеству самому в этом разобраться? Кто дал нам право быть наставниками и опекунами многочисленных семей человечества? Мы сами присвоили себе такое право! Хорошо-хорошо! Я предвижу ваши возражения относительно Координационного Совета. Я понимаю, что слишком уж это дорого обойдется: позволять человеческим семьям ставить эксперименты на самих себе и оплачивать ошибки в своем развитии многочисленными жертвами. Здесь можно спорить…

– Вопрос: нужно ли? – бросает реплику Кэт.

– Может быть, и не нужно, – соглашаюсь я. – Но есть еще одна сторона медали, – я киваю на компьютер. – Вот подойдем и наберем случайный код. Мы увидим фазу, которую мы еще никогда не наблюдали. В каждой точке пространства-времени сосуществует бесчисленное множество реальных фаз. Это – аксиома. Мы даже наблюдать их все не в состоянии. А уж реально работать с ними тем более. Вот еще одна проблема. Как определить, кому помогать в первую очередь? Может быть, мы размениваемся на мелочи в то время, когда какая-нибудь фаза действительно нуждается в нашей помощи? Помощи, которая потребует всей нашей мощи, всего нашего потенциала.

– Да, вот вторая проблема, поднятая тобой, действительно весьма серьезная. Но, увы, практически неразрешимая. Еще у Козьмы Пруткова было изречение: “Не пытайся объять необъятное!”, – говорит после паузы Жиль. – А ведь это – двуединая задача, я сразу и не заметил. Мы занимаемся коррекцией научно-технического прогресса и социального развития, а в это время в других фазах происходят катастрофы, о которых мы даже не подозреваем. Как решить эту проблему, вот задача из задач!

Маг возбужденно вскакивает, закуривает сигарету и начинает быстро ходить по комнате. Тем временем Катрин, налив себе свежую порцию кофе и глотнув коньяку, говорит своим низким, звучным голосом:

– Мне кажется, что эта проблема вовсе не так уж неразрешима. Вот уже полгода моя группа работает над программой поиска наиболее опасных участков в реальных фазах. Правда, при экспериментах мы столкнулись с непредвиденными трудностями… Наш поиск все время, – Катрин делает паузу, еще раз отпивает из рюмки и запивает коньяк остатками кофе, – все время показывает наличие очень, очень больших и опасных аномалий в областях ультра– и инфравременных частот. Причем… градиент опасности все время увеличивается в сторону нормальных частот… и он явно стремится к нуль-фазе.

При этих словах Магистр вздрагивает и внимательно смотрит на Кэт. А Жиль удивленно спрашивает:

– Извини, Катрин, раз уж ты говоришь о программе и таких результатах, как градиент опасности, о его направленности… значит, математический аппарат решения этой проблемы уже готов? Почему я об этом ничего не знаю?

– Мы не стали трубить об этом раньше времени. Хотели сначала проверить. Мне кажется, что те результаты эксперимента, о которых я говорила, показывают, что разработанное нами матобеспечение еще несовершенно или неверно…

– К сожалению, Кэт, твои опасения напрасны, – мрачно прерывает ее Магистр. – Твои данные совпадают с моими. У меня, правда, не было твоего математического аппарата, но анализ донесений хроноагентов и мои наблюдения дают основания считать, что твоя программа работает верно. Я не хочу заканчивать наш вечер на столь мрачной ноте, поэтому, – Магистр разливает по рюмкам остатки коньяка, – выскажу свое мнение по поводу того, что мне видится основным качеством хроноагента. И мы выпьем за это. Хроноагент, по моему глубочайшему убеждению, должен быть очень и очень неравнодушным человеком. Человек с холодным сердцем просто не сможет изо дня в день, находясь в чужом теле, живя чужой жизнью и подчас рискуя ей, беречь эту жизнь как свою собственную, зная, что ему самому в конечном счете ничто не угрожает. Более того, человек с холодным сердцем не сможет, находясь в чужом для него обществе, воспринимать проблемы этого общества как свои собственные и, следовательно, не может отдавать решению этих проблем всего себя. А иначе эти проблемы не решить. Только неравнодушный человек может добровольно взяться за дело, которое, как весьма справедливо отметила Элен, грозит ему нервным истощением, психическими срывами да и, будем откровенны до конца, такими потрясениями, которые могут закончиться весьма и весьма плачевно. Я рад, что в лице двух Андреев я нашел именно таких вот неравнодушных людей. Проверка их характеров в ходе МПП, да и при выполнении немногих пока еще заданий, подтвердила, что это так и есть. А та целеустремленность и взаимовыручка на грани самопожертвования, которые они продемонстрировали, проходя Лабиринт, говорят, что они будут идеальной парой хроноагентов. Выпьем же за главное качество хроноагентов – неравнодушие!

Такой тост грех не поддержать, и мы дружно допиваем коньяк.

Поговорив еще немного на отвлеченные темы и выпив по чашке чая. Жиль с Хуаном откланиваются. На прощание Жиль высказывает пожелание, чтобы такие “посиделки на среднем уровне” происходили регулярно, хотя бы раз в два-три месяца.

Когда они оставляют нас, Магистр, заговорщицки подмигнув, направляется к синтезатору. Через несколько минут он возвращается с бутылкой холодной “Столичной”. Бутылка даже запотевшая.

– Ну, Магистр, ты даешь! – восхищается Лена. – Вот это я понимаю, яркость воображения! Нет, Андрюша, мы с тобой до этого никогда не дойдем!

– Особенно я, – мрачно соглашаюсь я, вспоминая свои вдохновенные опыты с рыжиками и пельменями.

Магистр утешает нас:

– Ничего, это дело опыта, а опыт – дело наживное. Думаете, я сразу научился “творить” водку? Как бы не так! Однажды я чуть не отравился бензолом с непревзойденным водочным ароматом. Хорошо, вовремя догадался сделать анализ. А то ведь на радостях, что наконец получилось, уже и соответствующую закуску “сотворил”.