Текст книги "Хроноагент"

Автор книги: Владимир Добряков

Соавторы: Александр Калачев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11

Ты не очень-то щедр,

Всемогущий Творец,

Сколько в мире тобою разбитых сердец!

Губ рубиновых, мускусных локонов сколько

Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!

Омар Хайям

С веселым смехом Лена вытаскивает меня из нуль-Т в свою комнату. Она сразу же достает откуда-то бутылку вина, два бокала и фрукты.

– Магистр не догадался, точнее, в ярости забыл, а вот я помню: первое задание надо спрыснуть!

Она разливает золотистое вино и протягивает мне бокал.

– За твое первое задание и за то, чтобы все последующие завершались так же удачно.

– Ничего себе, удачно! Я думал, Магистр меня съест.

– Не съест. Не принимай близко к сердцу его угрозы по поводу Хозсектора. Даже если и придется отправить в ту фазу сразу пятерых хроноагентов, он это сделает, но тебя пальцем не тронет.

– Почему ты так думаешь?

– Я давно его знаю. Когда он так атакует, значит, значительная доля вины лежит на нем самом. В самом деле, он должен был тебя четко проинструктировать, что твоя задача сделать все “от” и “до”, и ничего более. А он отправил тебя, как отрока в пещь огненную. Я думала, его инфаркт хватит, когда ты в контейнер полез. Но вот что касается второй его угрозы, это серьезно.

– Ты имеешь в виду XXV век?

– Да. Потому, что говорил он это спокойно и даже холодно. Запомни, Андрей: не бойся Магистра, когда он перед тобой прыгает, рычит, брызжет слюной и на дерьмо исходит. Это все – эмоции. А вот когда он тебе будет выговаривать спокойно, вежливо, с холодком, тщательно подбирая и взвешивая слова, вот тогда можешь паковать багаж. Прощай, Монастырь, здравствуй, XXV столетие!

Лена отпивает из бокала, потом некоторое время смотрит на меня и поясняет:

– А когда я предлагала выпить за удачное завершение, я имела в виду совсем другое: удачное возвращение.

– А что, часто бывают неудачи?

– К счастью, редко. Крайне редко. Но иногда возвращение бывает осложнено. Я сама прошла через это.

Лена замолкает, уходит в себя. Выпиваю вино и, чтобы не потревожить мыслей своей подруги, снова обращаюсь к голограмме с девушкой. Где же все-таки я ее видел?

Лена встает и подходит к камину. Я говорю:

– Ты обещала мне рассказать про нее.

– Потом. Иди сюда.

Она снимает перчатки, небрежно бросает их на диван. Туда же, к дивану, летят и туфельки.

– Помоги мне расстегнуться.

Расстегиваю “молнию”, и платье падает к ногам Лены. Она опускается на густой мех, увлекая меня за собой.

– Что это за зверь? – спрашиваю я, указывая на шкуру.

– Потом, потом, – шепчет подруга и расстегивает мою рубашку.

Потом мы лежим утомленные, но довольные друг другом. Лена дышит мне в шею.

– Это леопардовый мастодонт, – неожиданно говорит она, проводя ладонью по меху. – Водится он в одной из фаз биологических цивилизаций. Там его специально вывели. Из шкуры шьют одежду, но в основном используют ее в качестве постели.

– Почему?

– А ты обратил внимание, как этот мех эротичен? О! В той фазе знают в этом толк.

– Ну а она кто такая? – спрашиваю я, указывая на голограмму.

– А, – коротко отвечает Лена и протягивает к голограмме руку ладонью вперед.

Внезапно голограмма оживает. Девушка легкой походкой идет по городской улице, движением руки останавливает микроавтобус и едет по городу.

– Это – Гелена Илек, – объясняет Лена. – Она жила в предместье Праги, центре Чешского воеводства Великой Славянской Республики.

Микроавтобус въезжает в поселок, утопающий в пышных садах, застроенный домами из разноцветного кирпича. Гелена открывает калитку и идет к дому по дорожке, вымощенной сиреневыми плитками. На крыльце ее ждет женщина, очень на нее похожая.

– Это – мама, – комментирует Лена. – Гелена приехала на пару дней. Она работает врачом в институте экспериментальной физики, в шестистах километрах от Праги. Утром она должна уехать.

Гелена целует маму и входит в дом. Она поднимается на второй этаж, в свою комнату. Там она раздевается и, оставшись в одних трусиках, накидывает такую же полупрозрачную накидку, в какой Лена приходила ко мне в первый вечер. Обувшись в белые тапочки, она спускается в столовую.

Они с мамой ужинают, о чем-то разговаривают. После ужина Гелена выходит в сад и, посидев немного у бассейна с проточной водой, уходит к себе.

Минут десять она разговаривает по видеофону с молодым человеком в военной форме.

– Это – ее жених, офицер флота, – поясняет Лена.

Закончив разговор, Гелена берет бумагу, пишет письмо, запечатывает конверт. Она садится у раскрытого окна и смотрит на вечерний поселок. На коленях у нее устраивается белая с черным кошка. Голограмма останавливается.

– Все, – говорит Лена, – на этом Гелена Илек кончается.

– То есть? Как это – кончается?

Лена рассказывает.

Ночью произошло внедрение, и на работу в институт в образе Гелены Илек поехала хроноагент. Задача у нее была довольно простая, но очень ответственная.

В институте готовился эксперимент по свертыванию пространства. Такой же эксперимент готовился и в Новосибирске. Эксперимент в институте, где работала Гелена, должен был закончиться катастрофой. В расчеты вкралась ошибка, и генераторы, формирующие поле, выдавали не ту частоту. В результате жертвы и разрушения.

Руководитель проекта, пятнадцать лет трудившийся над этой проблемой, настаивал на скорейшей экспериментальной проверке. Но директор института был осторожным, умудренным опытом человеком. Он решил узнать, как обстоят дела в Новосибирске. Сравнив расчеты, он обнаружил несоответствие. Директор занялся проверкой расчетов и передал в свой институт распоряжение: отложить эксперимент до его возвращения. Но он опоздал.

Руководитель проекта самовольно начал эксперимент, и произошло непоправимое. В нуль-фазе решили, что проще всего будет уложить его на больничную койку до возвращения директора. Это и сделала хроноагент в образе Гелены Илек. Она “накачала” ученому высокую температуру, спровоцировала сильный кашель и одышку и уложила его в институтскую больницу. Так как ученый порывался нарушить предписанный ему больничный режим и заняться тем, чем ему заниматься было никак нельзя, хроноагент на ночь дала ему сильнодействующее успокоительное. Это была ее ошибка. Она просто не знала, что много лет назад ученый получил черепно-мозговую травму, и в результате ее успокоительное подействовало на него, наоборот, как мощное тонизирующее средство.

Под действием этого средства ученый не спал всю ночь, а на рассвете оставил больничную койку и пошел в лабораторный корпус, готовить эксперимент. Хроноагент, увидев на пульте сигнал, что палата пустая, все поняла и бросилась следом, намереваясь остановить ученого. Но было уже поздно. Первое, что он сделал, это включил генераторы на пятнадцать процентов мощности и попытался посмотреть, как будет формироваться поле. Этого было достаточно. Взрыв уничтожил лабораторный корпус вместе с ученым и хроноагентом, которая как раз вошла в лабораторию.

Так безуспешно закончилась операция, а в нуль-фазе появился новый сотрудник.

– Это ты? – спрашиваю я.

– Ты удивительно догадлив, – подтверждает Елена. – Сначала, когда мою матрицу внедрили в тело-носитель, я была в шоке. Вспомни, как возмущался ты. А теперь представь, как психовала двадцатидвухлетняя девчонка… Но Время – лучший лекарь, особенно в юности. Скоро я успокоилась, прошла курс обучения и стала хроноагентом. Работала я много и с интересом, но однажды…

Лену внедрили в молодую ведьму, которую только что схватила инквизиция. Задача была довольно трудной. В споре с инквизиторами надо было доказать абсурдность обвинений, выдвинутых не только против нее, но и против целой группы ведьм, схваченных в этом городе. Среди обвиняемых была женщина, беременная мальчиком, который через сорок лет должен был стать кардиналом и полностью упразднить инквизицию.

Лена уже почти добилась успеха, когда нелепая случайность погубила все и всех. Верховный Инквизитор, совершая поездку по стране, неожиданно решил заглянуть и в этот город. Инквизиторы засуетились. Верховный Инквизитор в эти дни отмечал свое сорокапятилетие, и местная инквизиция не нашла для него лучшего подарка, чем сорок пять костров с осужденными еретиками и ведьмами. Осужденных на такое число костров не хватало, и на костры пошли подследственные, в том числе и Лена, и та женщина, ради которой была задумана операция.

Инквизитор мог и не принять такой “подарок”. Осужденные ждали на кострах, возле которых стояли палачи с горящими факелами. Наконец появился кортеж. Верховный Инквизитор увидел готовые костры, выслушал объяснения, улыбнулся и махнул ручкой. Костры запылали…

Но в Монастыре злоключения Лены не кончились. Поскольку ее возврат не планировался, тело ее находилось в “запаснике”, в глубокой консервации, а в пункте переброса женских тел не было. Ее матрицу внедрили в мужское тело. Четыре дня, пока ее собственное тело выводили из консервации, Лена прожила мужчиной.

– Ты не можешь себе представить, что я пережила при этом! Сейчас, когда я вспоминаю, меня всю трясет. Это был шок, ни с чем не сравнимый. Сам представь свое сознание в женском теле.

Я представил во всех подробностях и содрогнулся.

– От психологической несовместимости я чуть рассудка не лишилась. Нэнси потом лечила меня целый месяц. Уже думала, что со мной все кончено. Но постепенно я вошла в норму и вернулась к работе.

– И никаких последствий?

– Ну как же! Такое бесследно не проходит. Остались два осложнения. Первое: я испытываю ужас при мысли о переносе моей матрицы в другое тело. Правда, Нэнси старательно меня лечит и не теряет надежды на мое полное выздоровление.

– А второе?

– Второе? – Лена замолкает и какое-то время смотрит на голограмму, где Гелена сидит у окна. – Второе – это отношение к мужскому полу вообще и к половой жизни в особенности. Вот от этого Нэнси вылечить меня никак не могла. Все, что она ни пробовала, не помогало. Вылечить меня могли бы только в одной из биологических фаз, где царит культ секса и эротики. Но туда я могу попасть только в виде матрицы, а фобию переноса я пока никак не могу преодолеть.

– И как же ты вылечилась? Я имею в виду мужебоязнь.

– А ты меня вылечил, – шепчет Лена. – В ту ночь вылечил. Неожиданно, раз и навсегда.

Лена обнимает меня и припадает к моим губам в поцелуе. Я крепко прижимаю ее к себе за плечи и талию, а Лена охватывает мои ноги своими, и со стороны, наверное, уже не разобрать, где – я, а где – моя подруга.

Глава 12

Затем Гаргантюа отправлялся в одно место, дабы извергнуть из себя экскременты. Там наставник повторял с ним прочитанное и разъяснял все, что было ему непонятно и трудно.

Франсуа Рабле

Проснувшись утром, обнаруживаю, что Лены рядом нет. Дверь в соседнее помещение открыта. Интересно, что там? Любопытство пересиливает во мне чувство деликатности, которое говорит мне, что не совсем удобно, будучи здесь всего второй раз, беззастенчиво шарить по всем углам.

В конце концов, я же для нее не чужой человек, говорю я себе и прохожу в эту дверь. За дверью оказывается обширное цилиндрическое помещение с широкой винтовой лестницей без перил. На дне этого “колодца”, на более чем десятиметровой глубине – большой бассейн, заполненный прозрачной, до голубизны, водой. Лена лежит на спине и мечтательно глядит в прозрачный свод над моей головой.

– Иди сюда! – зовет она меня. – Прыгай! Или боишься?

Лучше бы она этого не говорила. Я с подросткового возраста не прыгал в воду с высоты, а уж с такой тем более. Но нельзя же перед Леной показать свою нерешительность. Собираю в кулак все свое мужество, заталкиваю внутренний голос, который кричит: “Идиот! Разобьешься!”, куда-то поглубже и с мыслью: “Только бы не плашмя…” – сигаю вниз. Кажется, я остался жив. Вынырнув, слышу смех Лены.

– Здорово! Я такого давно не видела. – Она невинно интересуется: – Ты, наверное, давно не прыгал?

– Это было в первый раз, – честно сознаюсь я.

– Для первого раза – неплохо, – одобряет Лена. – Ничего, здесь тебя и этому научат. А что ты умеешь водить помимо самолета?

– Автомобиль, мотоцикл, велосипед… самокат.

– А танк? Вертолет? Глайдер? Космический корабль? Звездный крейсер? Подводную лодку? Авианосец? Ничего, и их освоишь! На коне скакать умеешь?

– Мальчишкой пробовал…

– Здесь научишься скакать, как кентавр. Единоборства какие знаешь?

– Бокс, самбо, карате…

– Фи! Карате… – Лена ныряет, всплывает в десяти метрах от меня и, отфыркиваясь, говорит: – Тебя здесь научат таким видам борьбы, о которых ты и не подозреваешь. Фехтовать умеешь?

– Не пробовал.

– Научишься. Саблей будешь владеть, как пан Володыевский, а шпагой, как Атос. Стрелять-то хоть умеешь?

– Кандидат в мастера спорта, – отвечаю я с гордостью, хоть здесь не пришлось краснеть.

– Значит, сумеешь в падении поразить из автомата подброшенный спичечный коробок?

Погружаюсь в воду, чтобы Лена не видела моего лица. Но она вытаскивает меня за волосы.

– Не унывай! Здесь из тебя сделают настоящего мужчину. Даже больше – хроноагента!

– Ты хочешь сказать, что я еще не настоящий мужчина?

– В каком-то плане да. Ты не обижайся, но вот я, слабая женщина, хроноагент всего-то второго класса, во многом дам тебе сто очков форы. Не веришь? А ну-ка, вырвись!

Лена обездвиживает меня каким-то хитроумным захватом и утаскивает на глубину. Пытаюсь освободиться – бесполезно. Захват стальной. Самое смешное, что я не могу даже применить болевой прием. Хрупкие на вид руки моей подруги и ее длинные ноги приобрели свойства стальных канатов. Начинаю задыхаться. Теперь речь уже не о том, чтобы вырваться из захвата, а как бы выплыть. Словно почувствовав мое состояние, Лена выпускает меня. Всплываю, шумно вдыхаю полной грудью. А Лена, оставшись под водой, внимательно следит за мною.

Дав мне возможность вдохнуть пару раз, она хватает меня за ноги, резко поворачивает и снова увлекает в глубину. На этот раз руки мои прижаты к телу ее ногой. Прижаты – не то слово, прикованы. Наконец Лена отпускает меня на милость и через полминуты всплывает рядом. По ее состоянию незаметно, чтобы она задыхалась. А ведь она пробыла под водой более трех минут!

– Ну как, убедился?

Я молча киваю.

– То-то! – Лена плывет к гранитным ступенькам. Мы поднимаемся наверх. Лена открывает еще одну дверь, уходит туда и кидает мне полотенце. – Займись завтраком, я – сейчас!

Пока я вызываю по линии доставки завтрак, Лена завершает утренний туалет и выходит ко мне. Она в голубом обтягивающем комбинезоне из тонкой мягкой ткани. Кончики широкого отложного белого воротника кокетливо лежат у нее на плечах. Волосы захвачены белой лентой, на ногах мягкие тапочки из белой кожи.

– Так чем ты меня порадуешь? – подходит она к столу. – Понятно, линия доставки. Ну, ничего, не боги горшки обжигают, освоишь и синтезатор.

Позавтракав, Лена подходит к компьютеру и просматривает перечень поступившей информации.

– А вот это интересно, – говорит она.

На дисплее высвечивается надпись: “Программа подготовки Андрея Коршунова – Школяра Дельта-2 по курсу Хроноагента, класс – Экстра”.

– Почему “школяр”? – спрашиваю я.

– А это твой официальный ранг на сегодняшний день, – объясняет Лена, – освоишь программу, сдашь зачеты, пройдешь курс морально-психологической подготовки и защитишь степень бакалавра. Дельта – твой статус, на этом уровне ты общаешься с техникой, а два – это значит, что ты уже выполнил два задания. Но давай посмотрим программу.

На дисплее начинают мелькать таблицы, графики. Я ничего не успеваю прочитать, но Лене этого достаточно. Лицо ее вытягивается, она качает головой и решительно набирает код Магистра.

– Элен! Чем могу быть полезен?

– Скорее вреден! Магистр, у тебя все в порядке? – Лена крутит пальцем у виска.

– А что? Я что-то не так сделал? – встревоженно спрашивает Магистр.

– Он еще спрашивает! Что за программу ты сбросил мне на компьютер?

– Программу вот его, – Магистр кивает в мою сторону, – подготовки. А что?

– Да ничего, кроме того, что нормальный человек не в состоянии в такие сроки управиться с таким объемом.

– Так то нормальный! Здесь я с тобой согласен. Но сейчас-то речь идет о нем, – Магистр снова кивает в мою сторону.

– Магистр! Побойся Времени! Он не справится…

– Справится! – жестко отвечает Магистр. – А если не справится, тем хуже для него. Значит, я в нем ошибся. Все, Элен! Дискуссия окончена, решение принято. Кстати, через пятнадцать минут он должен быть на занятиях по технической подготовке, а одет он для этого, мягко говоря, легкомысленно. Позаботься.

Экран гаснет. Лена садится в кресло и печально смотрит на меня.

– Андрей, то, что нагрузил на тебя Магистр, выше человеческих сил. Ты не справишься, – качает она головой.

– Ты слышала, что он сказал? Он считает, что я справлюсь, а я не хочу его разочаровывать. Если не справлюсь, тем хуже для меня.

Лена вздыхает и безнадежно машет рукой.

– Все вы одинаковые. Я пыталась облегчить твою участь. Что ж, умываю руки.

– Леночка, что же ты заранее меня отпеваешь?

– Ты просто не понимаешь, что тебя ждет. Ну, да что сейчас говорить, отступать поздно. Иди работай. У себя в шкафу найдешь несколько комплектов одежды, в том числе и такой, как на мне, костюм. Это повседневная, рабочая одежда. Можешь одевать ее на технические и спортивные тренинга. Только не вздумай являться в ней к посторонним. Это признак дурного тона. Ко мне можно.

Я целую подругу и отправляюсь к себе. В шкафу действительно нахожу целый гардероб. Выбираю светло-синий комбинезон. Ткань мягкая, тонкая и легкая, но чрезвычайно эластичная и прочная. Комбинезон плотно облегает мое тело, при этом совершенно не стесняет движений. Ткань слегка отливает серебром. Такой же белый отложной воротник, правда, не такой щегольской, как у Лены. Но куда уж мне до нее в этом плане! На ноги обуваю синие не то туфли без каблуков, не то тапочки на тонкой подошве, куда удобнее наших кроссовок.

Подхожу к компьютеру и вывожу на дисплей программу своей подготовки. Она уже разбита по дням и часам. Через пять минут я уже должен быть на техническом полигоне. Ну что ж, Андрей Николаевич, в борозду! Я шагаю к нуль-Т, и с этого момента для меня начинается новая жизнь.

Жизнь эта наполнена до краев и даже сверх края. Ем и сплю между делом. Все сутки разбиты по часам твердым графиком. Денно и нощно меня накачивают разными полезными и на первый взгляд бесполезными сведениями и познаниями. Интенсивно используется компьютерное обучение и гипнопедия. Кроме того, ежедневные многочасовые тренировки в спортзалах, на манежах, полигонах и в медицинском центре.

Я осваиваю верховую езду на конях, ослах, верблюдах, слонах и других невообразимых животных, чуть ли не динозаврах. Учусь управлять всеми мыслимыми и немыслимыми транспортными средствами: от самоката до межзвездного крейсера. Попутно изучаю навигацию: как морскую, так и межзвездную.

Учусь стрелять из всех видов оружия: от первобытной пращи и примитивной рогатки до лазеров с термоядерной накачкой и жутких дезинтеграторов. Причем инструкторы добиваются, чтобы цель поражалась из любого положения и только с первого выстрела.

Фехтую на всех видах холодного оружия начиная с первобытных дубин. Осваиваю различные виды рукопашного боя, в том числе и довольно экзотические.

Часто из спортзалов и манежей еле приношу домой ноги. Тренеры и спарринг-партнеры промахов и ошибок не прощают и не щадят. Хорошо еще, что мечи, секиры и сабли не заточены по-боевому, но следы на теле они оставляют все равно чувствительные. Такая же беда и с рукопашным боем.

Хорошо, что Лена умеет удивительно быстро заживлять ушибы, растяжения и прочие травмы. Без ее помощи мне пришлось бы намного тяжелее.

Впрочем, я и сам постепенно начинаю осваивать это искусство. В медицинском центре меня учат в совершенстве владеть своим телом. Я могу надолго останавливать дыхание. Регулировать ритм сердца, вплоть до полной его остановки. Учусь управлять теплообменом, ускорять и замедлять собственный ритм времени и многое другое. Сначала я усмотрел в этом искусстве аналогию с йогой, но мне объяснили, что с йогой это ничего общего не имеет.

“Йога – тупиковый путь, – объяснил мне начальник Медцентра. – Она подразумевает, что, овладевая ею, человек должен отрешиться от всего земного и посвятить этому делу всю свою жизнь. Только тогда он может добиться существенных результатов. Нам это не подходит. И вообще, все, что в вашей фазе было по этому поводу – все эти учения о карме, ауре и прочая дребедень, – гроша ломаного не стоит. Все это жалкие попытки постичь тайны человеческого организма, грубо извращенные религиозными наслоениями и националистической шелухой”.

Но самое тяжелое – это теоретическая подготовка. Я изучаю хронофизику (в разумных, понятно, пределах). Темпоральную математику я изучаю тоже в прикладном виде, но и этого достаточно, чтобы почувствовать, как “пухнут” мои мозги.

Кроме того, в программу входят: история – общая и частная, правоведение, биология, философия времени и параллельных пространств и миров, эстетика и этика поведения – для всех времен и народов, лингвистика и много еще чего другого.

Постепенно я втягиваюсь в ритм, дела идут хоть и с большим напряжением, но все же успешно. По некоторым разделам начинаю сдавать зачеты и экзамены. Требование одно: только “отлично”!

– Пойми, Андрэ, – внушал мне Магистр. – Четверка – это вроде бы тоже неплохо, но не для хроноагента. Четверка оставляет сомнение, что в сложной ситуации ты сможешь справиться самостоятельно. А посылать человека в реальную фазу, сомневаясь в нем, я не могу. Поэтому не возмущайся, а готовься и пересдавай. Только “отлично”, другого тебе не дано!

Все вроде входит в свою колею. С трудом, с напряжением, кряхтя и сопя, двигаюсь к финишу. Но на фоне всех успехов одна мысль не дает мне спокойно спать. Все меньше и меньше времени остается до зачета по темпоральной математике.

Эта дисциплина стала для меня настоящим камнем преткновения. Я более-менее усвоил основные понятия этой области математики. Но вот составлять в уме системы темпоральных уравнений, да еще и решать их…. На это меня уже не хватало. Все свободное время я отдаю этим уравнениям, но воз, то есть мои математические способности, остается на месте.