Текст книги "Лена (СИ)"

Автор книги: Влад Митрич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Выглядела она великолепно. Строгая юбке чуть ниже колен и жакет от итальянских производителей, деловая прическа, мягкий макияж, но главное – возраст. В симпатичной уверенной в себе женщине лет около сорока невозможно было узнать злую обрюзглую тетку далеко за полтинник. Не худая и не толстая, чуть полнее, чем принято называть «стройная». Почти идеальную для ее видимого возраста фигуру немного портили непропорционально крупные груди, но это дело вкуса. Тем более, что увеличенный бюст виртуозно скрывался в специально продуманном для таких размеров жакете.

Черты лица безусловно ее, рабыни. Оно оказалось действительно округлым, славянским, с выраженными скулами и мягкой челюстью. Наплывы жира сейчас его не портили. Двойной подбородок исчез бесследно, словно его не бывало. Крупные мимические морщины только угадывались, мелких не было вовсе.

– Это ты, шлюха? – невольно вырвалось из ошеломлённой хозяйки.

– Я, Госпожа. Я на свой вкус Вам одежду принесла. Не судите строго…

В большом санузле платной палаты Лена перемерила все, слушая оценки рабыни, которой приказала сей момент говорить честно. В конце концов, остановилась на джинсах неизвестной ей фирмы, кроссовках Рибок и бежевой блузе из шелка с длинными рукавами. Куртка оказалась одна, без возможности выбора. Но довольная своим видом Лена не попеняла «забывчивую» рабыню.

– А ты молодец, шлюшка. – Похвалила Лена. – А все равно ты – сучка.

– Что не так, Госпожа? – заволновалась рабыня. – Я старалась больше, чем для себя…

– Ты виновата в том, что хочется мне кушать, – продекламировала Лена. – Я, сучка ты позорная, когда переодевалась в твои драные шмотки, нагляделась на себя голую в зеркало. Сама себе, блин, понравилась! Не будучи онанисткой и лесбиянкой, возбудилась. Только не говори, что виновато мое двухнедельное воздержание! Без тебя, сука, знаю. Свет мой зеркальце скажи, я ль на свете всех милее?..

– Вы прекрасны, спору нет, – невольно вырвалось изо рта Надежды Александровны, принужденной сейчас говорить правду. – Но на свете есть милее, и румяней, и белее…

– Ах ты тварь позорная! – остановила ее Лена, почувствовав, что возбуждение растет в геометрической прогрессии. Снижать ее искусственно, касанием правой руки, или заставить себя испытать оргазм от себя же, родной, не желалось категорически. Захотелось банально кончить от чужого воздействия. Пол не важен. – Отвечай, шлюха, за базар! Лижи давай!

Рабыня опустилась на колени, расстегнула и стянула с хозяйки джинсы. Следом спустились колготки и трусики. Лена специально широко не расставляла ноги и невольнице пришлось стараться, вытягивая язык и сверх меры напрягать шею.

– А-ах, хорошо-о… – прокомментировала Лена, за несколько секунд до этого, напряженно затаив дыхание, дергала задницей и вяло приседала, будто бы пытаясь увернуться от языка рабыни. Та не поддавалась. – Хватит… – блаженно прошептала Лена и отодвинула голову Надежды Александровны от себя. – Умеешь, сучка… – после этих слов, на ходу натягивая спущенные трусики и все остальное, открыла защелку туалета и, подбредя к кровати, завалилась на нее.

– Я еще покайфую, может, усну. А ты иди. Если возбудилась, разрешаю кончить… любым способом… шмотки все оставь… – и, уже отключаюсь, вспомнила, – не говори мне больше чистую правду, отвечай, как пожелаешь… обидно, блин, не ожидала… – последние слова сказала сама себе, засыпая.

Глава 9. Преступление и наказание

Дома первым делом устроила с мужем праздник секса. Потом от бабушки прискакали дети с самой бабулей и теткой и не слазили с матери, галдя, как она красива. Мама снова всплакнула, теперь уже не взаимно с дочерью, и так же отметила ее «хорошесть». Валька открыто обзавидовалась, на что Лена ей ответила.

– На себя глянь, дурочка. Ты на килограмм шестьдесят выглядишь при твоих стасемидесятитрех. Красотка! Ну, чуточку с боков прибери и смело в фитнесс, мужиков цеплять.

– Да иди ты! Я из-за тебя ночи не спала…

– Из-за козлов мужицких надо ночами бодрствовать, когда они рядом, а не из-за сеструхи, которая, подумаешь, в больничке прохлаждается…

– Дура ты, Ленка! Нам сказали, что ты в коме, что умереть со дня на день намерена… знаешь, как я боялась!

Сестры обнялись и всласть поревели.

На следующий день подтянулись подруги и жгуче воскликнули «Вау!» и наперебой стали выпытать секреты молодости. Лена хохотала, купалась в лучах внимания, питаясь черной завистью, и вешала лапшу на уши обеим оставшимся закадычным приятельницам из десятка некогда клявшихся в вечной дружбе девчонок.

Лев Андреевич, увидев Лену, онемел. Язык пришел в норму спустя нескольких десятков секунд, на протяжении которых Лена откровенно кокетничала, поворачиваясь и так, и эдак.

– Ну, Гуляева, ты даешь…

– Исключительно мужу. Лев Андреевич, – игривое настроение не устаканивалась.

– Твои женские прелести меня не интересуют, не надейся. Но красава! Блин, слов нет. Ты можешь что угодно врать, но лежала ты в косметологии… или в пластической хирургии… или черт вас, баб, знает где, где вас рихтуют. Помолодела… прими восхищение. К-х-м, – протяжно откашлялся. – Теперь к делу. Больничный, как ты понимаешь, тебе, ИПэшнице на контракте, оплатят половину средневзвешенного заработка. В курсе?

– Знаю, – беззаботно ответила Лена. – Вам файл вернуть? Просрочен уже, наверное, но я не виновата – бюллетень случился.

– Какой файл? А! Ты про расторжение договора аренды? Что ты, что ты, в силе! Там арендатор год не платит, две недели уже незаметны. Договор еще помнишь? Наш с тобой тоже в силе, я своих не бросаю. Я в армии служил, знаю о чем говорю.

– Вот-вот, Лев Андреевич, почему я? За столько дней могли бы другого… – в голове Лены трещали шестеренки, понять ничего не могла. Договор расторжения договора аренды, оказывается, в том файле, который так и не удосужилась открыть. Не совсем прямая задача риэлтеров, скорее прерогатива юристов вплоть до суда… – В суд бы подал, раз год съемщик не платит.

– Кхм, – снова кашлянул шеф. – Ну-у, раз пошла такая пьянка… не хочет арендатор подавать в суд, привлекать коллекторов и, тем более, братков. Желает мирно договориться и убедить арендатора поставить две закорючки в договоре расторжения. Там при составлении косяк вышел – не предусмотрен автомат, как обычно. Арендатор нанял меня, ушлого, понадеялся… я, честно признаюсь, обломался. Но там такие бабки, такой процент! Терять жалко, как моей бабушке любимые тапочки. И тут ты вся такая белая и успешная. Чем черт не шутит? Так что все в силе. Ты – выгоняешь арендатора, я – хоть к юрикам тебя определяю, хоть на месте оставляю, хоть добро даю на свободное плавание и базой делюсь. Решай.

– А бабки? – нагло поинтересовалась Лена. – Вас за сколько наняли? Хочу половину.

– Гуляева, ты меня удивляешь. Иди, работай, пока я не передумал. А то стану думать о тебе плохо.

– От того, что Вы обо мне думаете, в кармане не звенит. Вот папка с договором и я пошла, как Вы сказали, работать. А то два звонка сегодня уже сбросила от клиентов. – Приврала и демонстративно медленно стала разворачиваться к выходу.

– Постой! – усмехнулся старый Лев, разгадав все наивные увертки молодой львицы. – Да хрен с тобой! Мне чисто ментально жалко, душа противится с мнимым доходом расстаться, а как таковых денег все равно не предвидится. Полста штук зеленых рублей хочешь?

Лена медленно развернулась обратно.

– Пишите четкий договор, словам я не верю. Дата, подпись, печать – обязательно. Пятьдесят процентов, то есть двадцать пять тысяч долларов после попытки исполнить задание – могу на камеру снять, – вне зависимости от результата. Остальное – в случае исполнения. Торг не уместен.

– Не сыпьте Ильфом и Петровым, Леночка, – укорил ее шеф. – Но в принципе ты права. Я согласен.

Днем Лена подъехала к зданию на машине. Пешком покрутилась вокруг. Заходить внутрь почему-то стало боязно. Крупнейший в городе, дорогой как шмотки от Луис Витона спа-салон «Виталина» с соляриями, фитнесом, парикмахерскими, визажистами и прочим педикюром с банями всех сортов, бассейном и разными массажными с какими хочешь приблудами, включая иглы и воск с депиляцией. Все для женского настроения, красоты и здоровья. С обратной стороны от главного входа висела скромная надпись «Массаж». Порывшись в городских форумах, узнала, – это бордель. Ну и прямое соответствие названию тоже присутствовало – по желанию клиента.

Задумала поиграть в Штирлица и наведаться к зданию вечером, причем, оставить машину в квартале отсюда и пройти пешком через парк. Туманное какое-то объяснение услышала от шефа, детективный азарт разыгрался. Наркотики? Оружие? Черт разберет, но не просто так случилась замута. Странно все, неправильно.

Снег еще на выпал, но вечером сквозило по-зимнему. Стемнело. Лена закуталась в куртку и шла по главной аллее безымянного парка в центре города. Половина фонарей не работала, лавочки пустовали. Ничто не предвещало беды. Конечно, стараниями оператора и композитора можно было бы нагнать атмосферу напряжения, как в триллере, но ничего подобного Лена не чувствовала. Интуиция не колыхнулась, не шевельнулась, не прорвалась еле слышным шепотком, когда Лена, ничего не подозревая, схлопотала удар по темени. Боль в голове и тьма в глазах.

Очнулась она в кустах. Лежала, придавленная увесистым мужским телом. Перед лицом маячила рожа в балаклаве, пыхтящая, пахнущая тяжелым возбужденным дыханием. Глаза в прорезях горели жадным вожделением и в то же время пугали холодом безразличия. Чужие противные руки судорожно расстегивали джинсы…

О серийном насильнике в парке Лена не слышала, да и о маньяке слухи в городе не ползали. Но он вот, на ней, и прямо сейчас готов завершить свое черное дело. Лена завопила было от страха, но жесткая ладонь зажала рот

– Пикнешь еще раз – убью, – холодно произнес насильник и Лена ему поверила.

Ужас обуял все ее существо. Ужас, противность, гадливость. Попыталась бороться – мужик был сильней. Штаны с колготками и трусами стягивались медленно, но непреклонно. От беспомощности и страха хотелось визжать поросенком на бойне, но смертельно холодный взгляд ее физически парализовал. Конечности стали ватными, о серьезном сопротивлении и думать не приходилось. Одежда запуталась на коленях, и насильник с рычанием загнул ноги Лены чуть ли не к голове, оголив самое сокровенное. Лена успела почувствовать холод, обдувающий задницу, а вслед за этим горячий возбужденный член в презервативе, тыкающийся вслепую в святая святых.

От гадливости ее чуть не вырвало. От неизбежности изнасилования, от предчувствия боли и унижения сознание затуманилось. В реальность происходящего перестало вериться. Но она не сдалась, сопротивлялась, как могла, забыв обо всем на свете…

Злодей бал человеком, а не осьминогом, на все конечности его не хватало. Правую руку Лены он упустил и буквально ослеп от вспышки. Поморгав, восстановив зрение, увидел перед носом камеру смартфона.

– Теперь мне придется убить тебя, дура. Могла бы живой остаться и удовольствие получить, сука… – с этими словами попытался отобрать телефон, но рука прошла мимо.

Тихо взревев, большими пальцами захотел придушить наглую жертву, но они сами собой разъехались, и он уперся в холодную траву. Чувствовал он себя как обычно. Все вроде бы слушалось. Но по отношению к этой чертовой красивой бабе руки и ноги действовали неловко. Попытался ударить – промазал. Хотел удержать – не получилось. Девушка вывернулась из-под него, девяносто килограммового накачанного самца и с визгом, на ходу натягивая штаны, пустилась наутек. Побежать за ней насильник побоялся. Член обмяк.

Лена не думала куда бежала, но ноги сами принесли ее к стоянке, к родной машине. Обнаружила, что сумочка с ключами остались там, в парке, рядом с насильником. Дико завыла и пнула по дверке. В ответ, споря с ее голосом, застонала сигнализация, будто вторя хозяйке. Плачь вырвался сам по себе и Лена, опустившись на колени, уткнулась в руки, сложенные на холодном капоте, заревела белугой.

Со слезами вытекали ужас и страх, заменяясь глубокой жалостью к себе, к такой нежной, доброй и неповторимой. Почему она? В чем провинилась? За что это гадкое наказание? О самом насильнике, который в любой момент мог вырваться из парка и напасть, не думалось. Захотелось немедленно принять душ и отмыться от грязи. От дерьма, которое заляпало ее всю, от липких рук, от ощущения собственной противной до рвоты беспомощности…

Воспользовавшись волшебным айфоном как обычным телефоном, вызвала такси. Спустя полчаса, почти успокоившись, оказалась дома. Расплатилась онлайн банком с карты, давно разблокированной, и залезла в душ. Слава богу муж работает в ночную, и снова слава ему же, дети ночуют не у бабушки, как привыкли за время болезни матери, а все-таки наскучавшись по мамочке, были дома. Ключи от квартиры остались там же, рядом с ключами от зажигания. Никита открыл дверь.

В душе, задевая шишку на темени, смачно материлась. В зала, на диване, размотав с волос полотенце принялась сушиться феном и взвыла. От горячего воздуха опухоль загудела, разливая боль по всему черепу. Странно, что теплая вода, наоборот, успокаивала. Лети, повисев на матери первые две минуты, закрылись в своей комнате, чтобы заниматься более интересными вещами – воевать онлайн не по-детски.

– Козел …(в переводе на язык без матов примерно соответствует прилагательному «затраханный»), пидорас долбанутый! Кочерыжка вывернутая, чтоб тебя разорвало, гандона конченного. Эх, млядь, мне бы тебя, пидора, коснуться, ты бы у меня поплясал тарантеллу!

В этот момент в кармане махрового халата громко завибрировал смартфон. Лена уже не удивлялась появлению аппарата в самых неожиданных местах. Во время нападения в руке он возник сам собою.

«Вам предлагается интерфейс удаленного управления запечатленным сексуальным партнером». «Принять», «Отклонить». Разумеется, принять!

Сверху надпись: «Безымянный объект», ниже поле, на полу которого лежит оранжевый шарик. Под ним бежит полоса времени, слева вертикально столбец, подписанный как «сексуальное возбуждение». Лена пальцем подвигала шарик, который перемещался только вверх-вниз. Злорадно усмехнувшись, резко подняла его на максимум. Над круглым пятнышком возникла и замигала длиной на весь экран продолговатая ярко красная клавиша «оргазм», в правой части которой, отделенная от основной части черной чертой, красовалась надпись «настройки». Ее-то и нажала, заранее представляя, что за этим последует. В памяти возникли давно усвоенные графики, которыми пользовалась интуитивно. Возникшее меню открытием не стало, и Лена, испытывая предвкушение мести, выбрала первый пункт: «семяизвержение без приятных ощущений, без удовольствия». Пролистнула далее. Снова знакомое.

«Желаете, чтобы объект не подозревал о причине своего состояния?» – это случай с Валькой. Ей его интуитивно устроила.

«Желаете, чтобы объект знал о причине своего состояния, но воспринимал этот факт как само собой разумеющееся?», – так Серега думает.

«Желаете, чтобы объект знал о причине своего состояния и любыми путями стремился к разрешению возбуждения?», – начальная стадия порабощения высокомерной инспекторши.

Выбрала последний. Вспомнила, как Серега готов был на стену лезть всего лишь через несколько часов от невозможности поссать, сладко улыбнулась. Муж, кстати, если судить по новоявленной шкале, находился тогда всего-то на половине возбуждения. А если бы его «шарик» был поднят, как сейчас у насильника, до упора? Трудно представить, что бы было.

Следующий лист оказался сюрпризом.

«Желаете всегда знать местонахождение объекта?»

«Желаете, чтобы объект всегда знал ваше местонахождение?»

«Желаете, чтобы вы с объектом всегда знали местонахождение друг друга?»

Пришлось не на шутку задуматься и, в конце концов, выбрать первое, догадавшись, что настройки можно изменить в любой момент.

Наглядный интерфейс в плане выбора вариантов заметно уступал интуитивному, но Лена резонно подозревала, что он далеко не окончательный, что может меняться чуть не на ходу, подсказывая хозяйке новые или возобновляя старые, несправедливо забытые возможности.

Довольно откинув айфон, закуталась в одеяло. Ночь, думала она, выйдет бессонной, но насильнику придется гораздо хуже. Стоило только о нем подумать, содрогнуться от злобы и омерзения, как с точностью до пары вершков узнала, где он находится. В десяти верстах без малого, в Староградском районе, на улице Ямщицкой, в доме пять, квартире одиннадцать, третий этаж дверь направо. Пообещала себе не спать, следить за перемещениями – вдруг в сумочке адрес найдет, наличие которого в поддельной Гуччи хоть убей не помнила – был он где-нибудь записан или нет. Паспорт с собой не носила, права лежали в козырьке над водительским местом, чтобы не забыть, на удостоверении риэлтора только имя, фамилия и ID с названием конторы. Позвонить туда сможет только утром, вот и подождем. Строя планы мести, Лена сама не заметила, как уснула.

Будильник зазвенел в двадцать минут восьмого. Лена заполошно вскочила, но, вспомнив, что у нее свободный график, с наслаждением забралась под одеяло… которое через полминуты откинута. Детей в школу отправлять надо! Растолкав ребятишек, заставив умыться, накормив сонных сыновей завтраком, проверив рюкзаки, раздав с целью профилактики подзатыльники, от которых они, привычные, даже не почесались, захлопнула за ними дверь.

В десятом часу пришел муж, первым делом спросив, где машина. Ответила, что у мамы оставила и сразу позвонили с работы.

– Алло, Лена? – тихо спросила секретарша Света, судя по звуку, прикрывающая рот ладонью. – Здесь мужик на говно исходит… симпатичный, кстати, тобой интересуется… нервный какой-то, бешенный, глаза красные, дикие. адрес твой требует. Что делать? Еще минута и я охрану позову…

– Привет, Свет. Нет, адрес не давай. Передай ему, чтобы выдвигался в Елочки к дому Павлова и пусть там меня ждет, я обязательно подтянусь.

– Ты с ума сошла! Он не в себе, как моя свекровь с похмелья! Ты уверена? Может, охрану?

– Стопудово, – уверенно ответила Лена. – Посылай его туда и не переживай – у меня все под контролем, – с этими словами отключилась.

Дом Павлова – старый, еще советский недострой, до которого у власти все никак руки не доходили. Полуразрушенное пятиэтажное кирпичное здание. Место игр соседской детворы, летнее обиталище бомжей, помещение для тайных свиданий, локация для любителей пейнтбола. Лена надеялась, что в будний день ни пацанов, ни спортсменов там не окажется. А бомжи уже по теплотрассам рассосались.

Накормила мужа, не торопясь вызвала такси и, спустя пятнадцать минут, стояла возле старого недостроя. Насильник, чувствовала она, приближался к ней бегом. Не спеша, вошла в дом и поднялась на второй этаж, где и встретилась с тяжело дышащим от скачков по лестнице злодеем. За пять минут до этого, сидя в машине, она включила опцию «знать месторасположение обоюдно».

– Сука! – зарычал он и накинулся на развернувшеюся к нему лицом Лену.

Ни ударить, ни задет ее у него не получилось. Тело в отношении ее действовало крайне неловко: руки – ноги промахивались, захват замыкался рядом, а не на талии. Насильник зарычал диким зверем, взялся за голову и упал на колени.

– Сука, садистка, дай поссать!!! Я скоро лопну!!!

– Сумку принес? – спокойно, с воистину садистским наслаждением поинтересовалась Лена.

– Дома, млядь, осталась! Забыл, падла! У-у-у, – схватившись за живот, парень упал на грязный бетонный пол и принялся перекатываться туда-сюда, продолжая выть.

– Жаль, – вздохнула Лена. – Но хрен с тобой. Если ты встанешь на колени и вежливо попросишь меня: Госпожа, позвольте мне кончить и поссать, то я, так и быть, разрешу тебе и то и другое.

– Что?! – он замер в положении лицом вниз. Перевернулся. – Да чтобы я?! Да не надейся, сука!!!

Лена молча пошла на выход. Первая ступень была преодолена, когда насильник жалобно завопил:

– Стой! – голос предательски «дал петуха». – Я согласен… – хотел закончить оскорблением, но прикусил язык, пересиливая гордость. Лена вернулась.

– Г-госпожа… разрешите мне кончить и поссать… – пересиливая себя, стоя на коленях, уперев взгляд в пол, заметно переминаясь от неистового желания освободить раздутый, нестерпимо режущий живот мочевой пузырь и, разумеется, кончить, разгрузив больно гудящие яйца, промямлил парень.

Симпатичный, только сейчас отметила Лена. Аккуратная бородка, широкие накачанные плечи, фигура как у спортсмена, на вид лет двадцать пять – тридцать, самый сок! Если бы не промышлял изнасилованиями, то цены бы ему не было…

– Повтори четко, глядя мне в глаза. Ну? – поторопила, когда надоело ждать. «Упорный!», – с долей восхищения подумала Лена.

В его взоре плескалась вселенская мука и горячая ненависть, но он повторил

– Госпожа, разрешите мне кончить и поссать… пожалуйста…

– Доставай телефон.

Парень недоуменно вытащил из кармана куртки смартфон непонятной марки.

– Принимай соглашение. Нажмешь «да» – будет тебе счастье, «нет» – и суда нет. Больница тебе не поможет, уверяю.

Он скоро пролистал сообщение и глаза его расширились дальше некуда.

– Ведьма… – выдохнул он. – Да чтобы я сам…

Не дослушав его до конца, Лена, ухмыльнувшись, развернулась и медленно пошла по старому маршруту.

– Да хрен с тобой, сука драная! – услышала она и ее айфон пропищал. Прочитала. «Объект помещен в слот. Внимание! Количество слотов ограничено. В случае…», – и так далее, в точности как после порабощения чиновницы. Вернулась. Парень продолжал стоять на коленях. В его взоре плескалась вселенная мука и… надежда. До конца не смирившись, он все еще на что-то надеялся, наивный.

– Иди в тот угол, дрочи и ссы. Разрешаю кончить.

Он подлетел, как ошпаренный. Подбежал, судорожно расстегнул ремень, спустил джинсы и принялся мастурбировать. У Лены глаза на лоб вылезли. Такого длинного члена, сантиметров двадцать пять примерно, она только в порнухе лицезрела. Его лицо напряглось в гримасе. Шумно выдохнув, замер, всем своим видом ожидая наслаждения… но когда, дергая возбужденный член, стала выплескиваться густая белая сперма, его брови полезли на лоб. Он чувствовал, как молофья течет по уретре, как напряглись и вот-вот расслабятся яйца и ноги, ощущал, как привычно звенит в голове, но… никакого удовольствия не испытывал. Стало ужасно обидно. Точь-в – точь как ребенку, который предвкушал конфетку, которой его долго манили. Стараясь ее добыть любыми путями, клянчил, вымаливал, обещал все на свете и, наконец, завладел. Сглатывая слюну, развернул обертку, а внутри пусто. «Дядя Петя, Вы дурак?», – самое мягкое, что захотелось сказать долбанной ведьме. Столько часов ждал, надеялся, представлял, унижался и ради чего?! Только долгое и долгожданное освобождение мочевого пузыря, нестерпимо болящего от переполнения, принесло некоторое удовлетворение.

Обманула, сука… в самом интимном, в самом ценном обманула… шлюха позорная… но как можно было поверить? Как лох последний повелся, твою едручую мать! Корил бы себя еще долго, если бы не услышал.

– Сойди с лужи, придурок! Хозяйство спрячь, нечего хвастать… это приказ.

Ноги сами собой вышли из озера мочи, руки, будто чужие, управляемые неподвластной частью сознания, натянули трусы, штаны, застегнули ширинку и ремень.

– Я для тебя – Госпожа. Если мы не одни, разрешаю называть меня по имени – отчеству, Елена Сергеевна. Андестенд?

– Да… Госпожа, – вырвалось у него.

– А тебя как величать, злодей недоделанный?

– Андрей… Андрей Викторович Пустышкин…

– Ха! Какая точная фамилия! Пустышкин ты сейчас и есть. Чем занимаешься?

– В салоне «Виталина» работаю фитнесс тренером… я кэмээс по плаванию…

– О, как… да мне повезло! А не боялся рядом с работой паскудством заниматься? Отвечать честно!

Высокий, за метр восемьдесят пять, спортивный молодой человек возрастом около тридцати лет, виновато потупился.

– С Вами, Госпожа, в первый раз там вышло. Не удержался. Вы – мой типаж. Молодая, красивая, стройная брюнетка со стрижкой – каре в джинсах… от таких мне голову сносит. Обычно я на окраинах охочусь… Всегда с презервативом, свой материал не оставляю… да и не заявлял, вроде, никто…

– А сколько жертв было? – леденея, уточнила Лена. Его спокойные ответы, будто насилие – само собой разумеющееся явление, ее взбесил.

– Пятнадцать, – ответил, не задумываясь. – Я всегда в балаклаве, всех в живых оставлял. Вы – шестнадцатая.

Последний ответ переполнил чашу Лениного терпения. Присела на корточки и уперла лицо в ладони, делая глубокие вдох – выдох, чтобы успокоиться. Как его наказать – не знала. Без оргазма точно останется, а что еще в ее силах? В ментовку с повинной? Надо будет узнать, сколько ему светит и обдумать этот вопрос. А убить его она сейчас, после порабощения, не могла физически. Как и он ее. Не зря, искренне желая Лене смерти, Надежда Александровна, сама слабая как младенец, доползла до телефона и вызвала «скорую». Потом еще и палату с сиделкой оплатила. Не от большой любви, надо заметить.

– Ты женат? – спросила, не отнимая рук от лица. – Как до жизни такой докатился?

– Нет и не был. С мамой живу. Она учительница русского и литературы на пенсии. Отца не знаю. Мама говорит, он летчик, разбился. Понятно, что врет. Она строгая. В детстве шагу нельзя было без ее ведома ступить. Шлангом от стиральной машинки по жопе хлестала, когда совсем малым был. Увидела однажды в ванной, как у меня писюн стоит, а я его тереблю и взбеленилась. Потом первая девчонка моя смеялась… длинный и вялый, хоть бабочкой завязывай… до слез хохотала. Я тогда переволновался, не вышло ничего… ну и закрутилось. Без насилия не получается и тянет… будто свербит внутри, а не почешешь.

– Ах ты бедненький онанист! Тьфу, пидор, убила бы. Ганнибал Лектор недоделанный… пародия на него, сволочь. Отца искал?

– Пытался. Не нашел. Да сильно не стремился. Нахрен мне такой козел нужен? Одно время хотелось его пристыдить, в зенки бессовестные плюнуть. Потом остыл.

– Ладно, хрен с тобой, – устало произнесла Лена, поднимаясь, внутренне усмехнувшись над «бессовестными». А сама-то? – Дуй за моей сумочкой, а я тебя на улице, на остановке подожду. Глаза от твоей мочи, сука, режет. Какой ты вонючий, падаль.

Когда Андрей на собственном Лексусе привез сумочку, в которой все оказалось на месте, включая кошелек с картами, тысяча наличных сотками и удостоверения риэлтора со всеми ключами, Лена успокоилась.

– Просвети-ка меня на счет вашей внутренней кухни. «Виталины», я имею ввиду.

– О чем конкретно, Госпожа? – на богом забытой остановке никого не было.

– Кто хозяин, в чем проблемы и так далее.

– Хозяйка Виталина Витальевна Фомина, она же директор. Салон ей муж подарил, потом развелись. Ей где-то полтинник, но выглядит моложе. Трое детей, все взрослые.

– То есть, при разводе салон достался ей… а кто хозяин здания?

– Точно не знаю, но слышал, что муж его строил. Он известный застройщик в городе. Фомин, не слышали, Госпожа?

Лена отрицательно помотала головой. Откуда? Никогда не интересовалась. А не он ли Льву заказ подкинул? Сор из избы выносить не хочет, а строение понадобилось. Или бывшей насолить хочет. А что, похоже на правду…

– Все, гандон, завязываем с базаром и едем за моей машиной.