Текст книги "Строптивая невеста"

Автор книги: Вивьен Найджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

8

Когда Лиз ехала в приют, нервы ее были на пределе. Ее не оставляли мысли о Гарри, о томительном сне, о его поцелуях и ласках, сладко терзавших ее во сне и наяву. Теперь она чувствовала себя перед ним беззащитной и уязвимой. Целых две ночи она почти не спала, а когда засыпала…

Нехотя она признала, что, вопреки их желаниям, между нею и Гарри сложились особые отношения. Нет, дело было не только в этом обоюдном вожделении. С самого начала знакомства она пыталась убедить себя в том, что Гарри ей неприятен. Она навесила на него ярлык самовлюбленного казановы. Он олицетворял для нее все то, что она презирала: деньги, престиж, власть. Но теперь она убедилась, что он другой.

Она не ожидала, что проникнется к Гарри симпатией. Но так случилось. Он заставил ее размышлять, пересмотреть свои убеждения, вселил в ее душу надежду на любовь. И от этого душа ее теперь полна… страха.

После развода родителей Лиз почти не общалась с отцом. Он погрузился в тоску и лелеял свою потерю, вместо того, чтобы пытаться построить жизнь заново. Он отказывался встречаться с Лиз, жалуясь, что она слишком напоминает ему о бывшей жене. Лиз не хватало отцовской заботы. Она надеялась, что хотя бы отчим сможет полюбить ее. Но этого не случилось. И следующие мужья матери не делали попыток сблизиться с Лиз. В конце концов, она перестала надеяться и закрыла свое сердце для любви.

И то, что сейчас с ней происходило, происходило вопреки ее воле.

Накануне, приняв твердое решение изгнать Гарри из сердца и мыслей, Лиз сосредоточилась на работе. Поскольку спать она все равно не могла, всю предыдущую ночь она размышляла о маленьком Джонни, искала пути контакта с ним, строила планы. Но стоило Лиз заснуть, уже под утро, как приснился Гарри, да еще в качестве ее мужа, ее страстного и нежного любовника… Неизвестно, будет ли у нее когда-нибудь брачная ночь наяву, но во сне она ее уже пережила…

Лиз прерывисто вздохнула и попыталась взять себя в руки.

Едва доктор Уилкинсон вошла в комнату, где обычно ждал ее Джонни, она резко остановилась, не веря своим глазам.

– Что ты тут делаешь? – растерянно спросила она.

Гарри сидел рядом с Джонни на полу. Рядом в беспорядке валялись детали мозаики, а в сторонке спокойно лежала большая черная собака с висячими ушами, Лабрадор, если Лиз правильно определила породу. Джонни спокойно и заинтересованно занимался мозаикой. А Гарри… Гарри был само очарование. Увлеченный и взлохмаченный – прядки темных волос беспорядочно спадают на лоб, взгляд озорного мальчишки…

– Мы как раз тебя ждали, – улыбнулся он, рассеянно поглаживая собаку.

Лиз постаралась справиться с собой. Ох, Гарри… Ее взбудораженное состояние вряд ли облегчит контакт с пациентом. Хотя, похоже, ее помощь Джонни больше не нужна. Гарри за короткое время удалось добиться гораздо большего.

Изобразив на лице улыбку, Лиз подошла к ним.

– Здравствуй, Джонни.

Мальчик даже не повернул головы, лишь взял новый фрагмент мозаики и принялся прилежно рассматривать его. Зато пес поднялся, подошел к Лиз и принялся обнюхивать ее ноги в практичных неброских туфлях. Мальчик отвлекся от мозаики и посмотрел на Лабрадора.

Лиз наклонилась, почесала пса за ухом:

– Привет! Как тебя зовут? Откуда ты взялся?

– Это Кундер, – ответил Гарри. – Мой Лабрадор.

– Как! Разве у тебя есть собака? – удивилась Лиз.

– А ты что, не любишь собак? – удивился в ответ Гарри.

Джонни напряженно прислушивался к разговору.

– Люблю… Но мне казалось…

Пес бросился к окну, поставил лапы на подоконник и стал рассматривать птиц на ветке. Джонни с интересом следил за ним.

– Что тебе казалось? – напомнил Гарри.

– Мне казалось, что ты не из тех, кто заводит собак. Ты всегда такой аккуратный, накрахмаленный, отглаженный.

– Ты никогда не видела меня по-настоящему растрепанным? – ухмыльнулся он. – Можешь посмотреть. Как-нибудь рано утром.

Она не собирается отвечать на дурацкие намеки! Но внизу живота предательски шевельнулось желание. Лиз вспомнила свой сон и покраснела. Значит, он тоже об этом думает!

– Зачем ты пришел? – спросила она.

– Он принес мне книжку! – вдруг отчетливо сказал Джонни.

И вернулся к своей мозаике.

Ни мальчик, ни Гарри не отреагировали на немое изумление, отразившееся на ее лице.

– Джонни, как дела? – осторожно начала Лиз, опасаясь разорвать едва наметившийся контакт.

Но не дождалась ответа. Гарри, казалось, неприятно удивило упрямое молчание ребенка. Он попытался смягчить разочарование Лиз. Показав ей потрепанную и, по всему видно, любимую детскую книжку, он пояснил:

– Мне хотелось поскорее привезти Джонни книжку, которую я ему обещал.

Лиз живо представила себе, как Гарри роется на полках в дедушкиной библиотеке и наконец извлекает старую книжку из какого-то дальнего угла. Почему-то она была тронута чуть ли не до слез. Представила себе Гарри маленьким мальчиком, как он лежит в постельке и непослушные прядки спадают ему на лоб, прямо как сейчас. И он просит: «Бабуля, ну почитай еще немножко». Картинка получилась такая яркая, теплая и милая, что Лиз не смогла удержаться от нежной улыбки.

– И еще мне хотелось увидеть тебя до встречи с твоей матерью. Нам нужно поговорить.

– Вот как? Но сначала у меня занятие с Джонни.

О чем им разговаривать? О том, что при покупке никому не нужного кольца следует ограничиться разумными пределами?

– Гарри, я нашел! – радостно воскликнул Джонни, но, столкнувшись взглядом с Лиз, замолчал и опустил головку.

Ревность пронзила ее. Ну почему ей никак не удается добиться контакта с Джонни? Почему он сразу же потянулся к Гарри? А она сама-то почему?

Гарри внимательно посмотрел на фрагмент картинки.

– Точно, нашел. Молодец, ковбой! А теперь мне надо поговорить с доктором, ладно?

Он подтянул длинные ноги в ковбойских сапогах и оперся на руку, чтобы встать.

– Сиди, сиди, – остановила его Лиз. – Вы так хорошо играете.

Лиз сама себе удивлялась. Гарри нарушил ее планы, ведь она всю ночь размышляла о том, как подобрать ключик к этому ребенку. Но ему-то удалось сразу наладить контакт с мальчиком. А ей не удалось добиться практически ничего за полгода работы.

– Ладно, – согласился Гарри. – И ты снимай туфли и садись с нами.

Она послушно кивнула и опустилась рядом с ними на ковер. Ох, как неудобно. Она ерзала в своей узкой юбке, жалея, что не надела джинсы. Наконец она устроилась, вытянув ноги во всю длину. Кундер лег рядом, положив морду ей на колени. Гарри потянулся к ней и снял с ее ног туфли.

Наверное, она взяла неверный тон с Джонни. Нужно вести себя проще, как товарищ, а не как учительница.

– Ну вот, видишь, как удобно, – улыбнулся Гарри.

Было бы удобно, если бы Лиз не вспомнила тот день, когда Гарри стащил с ее ног кроссовки и снимал мерку. Воспоминания о его прикосновениях были так ярки, что Лиз тяжело задышала. Сразу вспомнился и сон… Смутившись, она подобрала ноги.

Ей нужно вести себя с Гарри более официально. Никаких мерок. Никаких объятий и поцелуев… Какая безрадостная перспектива!

– Джонни, я слышал, у вас тут сегодня матч. А ты играешь? – спросил Гарри мальчика, примеряя кусочек мозаики к уже сложенному фрагменту.

Джонни сосредоточенно рассматривал рисунок на коробке. Он долго молчал, но все же нехотя покачал головой.

– А почему? – мягко настаивал Гарри.

Лиз затаила дыхание и старалась не шевелиться.

– Меня не берут, – вздохнул Джонни.

– Почему? – продолжал Гарри.

– У меня ничего не получается. Я теряю мяч.

– А штрафные броски?

– Тоже не получается.

– Знаешь, я бы мог с тобой позаниматься.

– Бесполезно… – Джонни понуро опустил голову.

– Знаешь, – улыбнулся Гарри, – меня в свое время называли королем трехочковых бросков. Меня даже «Рэйнджеры» приглашали.

– Да ты что?!

Джонни вытаращил глаза так восторженно, что Лиз устыдилась: она понятия не имела, кто такие «Рэйнджеры». А вот Гарри с мальчиком разговаривали на одном языке.

– Ага, – кивнул Гарри. – Но я отказался. Надо было помогать деду с делами.

Гарри не перестает удивлять, подумала Лиз. Надо же, ему пришлось отказаться от завидного, по всей видимости, шанса, чтобы принять на себя ответственность за семейное дело. Но он не жаловался, просто объяснил, почему так получилось. Его приверженность семейным ценностям поразила Лиз.

– Значит, ты научишь меня обводке? И попадать в корзину? – неуверенно спросил Джонни.

– А как же. Обязательно научу. Поможешь нам, док? Справишься со счетом? – Гарри заговорщицки подмигнул ей.

– Ой, я не умею.

– Это совсем просто! – И Гарри снова подмигнул, но на этот раз мальчику, словно хотел сказать: «Девчонки, что с них взять!».

А Джонни подмигнул в ответ. Удивительно, как быстро они нашли общий язык!

– Пойдемте прямо сейчас! – загорелся Джонни. – А Кундер будет бегать за мячом, если я его потеряю.

Лиз сунула ноги в туфли и поспешила за ними. У приюта была обширная территория: там были и футбольное поле, и беговые дорожки, и баскетбольная площадка. Туда они и направились. Кундер бежал впереди, обнюхивая все вокруг. Гарри весело подбрасывал мяч, который они только что попросили у тренера. Солнце играло в его блестящих волосах. Несколько прядок в беспорядке упали на лоб, и Лиз захотелось протянуть руку и отодвинуть их. Но она не стала.

Сначала Гарри и Джонни тренировались без мяча. Они бегали по площадке, крутились на месте, уворачивались друг от друга. Джонни чувствовал себя совершенно свободно. Постепенно внимание Лиз переключилось с пациента на жениха. Мнимого жениха, напомнила себе Лиз.

– А вы правда выходите замуж?

Лиз даже вздрогнула. Джонни обращался к ней! Он сам заговорил с ней! А ведь до этого он не замечал ее существования! Что ж, если помолвка с Гарри дает ей лишние очки в глазах ребенка, пусть. Главное – сохранить тонкую ниточку понимания, которое начало складываться между ними.

Но лгать ребенку?

Она смутилась и замялась. Начала было беспомощно что-то лепетать…

– Да, это правда, – твердо сказал Гарри. Она метнула в его сторону гневный взгляд.

Она ненавидит ложь. Никогда в жизни она не обманывала пациента. До сегодняшнего дня. Впрочем, Гарри выручил ее и взял грех на себя.

– Как это вышло? – полюбопытствовал Джонни.

Гарри заглянул ей в глаза. Что теперь? Сказать малышу, что они любят друг друга? Он замялся.

– Я так понимаю, вы любите друг друга? – предположил Джонни, не дождавшись ответа.

– Да, – подтвердил Гарри.

– А вы целуетесь? – не унимался Джонни.

– Конечно, – признался Гарри.

Между доктором и пациентом должна быть дистанция, в панике подумала Лиз. Где она теперь? В смущении Лиз делала вид, что ее очень беспокоит пыль на туфлях.

– А вы…

– Джонни, – строго одернул мальчишку Гарри. – Есть вещи, которые джентльмены не обсуждают!

– Я только хотел спросить, будут ли у вас дети!

Лиз открывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Дети. Ей вдруг остро захотелось иметь настоящую семью. Что может быть лучше, чем дети?

– Я… Мы… Наверное, будут, правда? – обратилась она к Гарри за поддержкой.

– Обязательно, – поспешно сказал Гарри. – Мы очень хотим иметь детей.

Слишком поспешно, подумала Лиз. У нее мурашки пошли по коже. Она вспомнила его недавний намек на то, чтобы вместе встретить утро. Она живо представила себе, как Гарри играет с их сыном. По его взглядам было ясно, что и он в эту минуту думает о чем угодно, только не об игре в баскетбол. У нее учащенно забилось сердце. Он в замешательстве откашлялся.

– А ты когда-нибудь был на свадьбе, Джонни?

К счастью, он сменил тему. Лиз еще раз удивилась тому, как хорошо он разговаривает с детьми. Мало кто из взрослых это умеет. Большинство обращается с ними, как с умственно неполноценными. Задают идиотские вопросы вроде «Кого ты больше любишь – папу или маму?». А дети тонко чувствуют снисходительное отношение. Они ценят, когда с ними разговаривают как с равными. И инстинктивно чувствуют, кому можно доверять. Джонни, как видно, сделал правильный выбор.

А она сама? Почему она должна доверять Гарри? И какое это имеет значение? Но по какой-то неизвестной ей причине для нее это очень важно.

Она затаила дыхание. Если Джонни ответит, она узнает о нем гораздо больше, чем написано в истории болезни. Вот почему у нее так колотится сердце, к Гарри это не имеет никакого отношения.

– Один раз был.

Джонни задумчиво ковырял пальчиком пупырышки на баскетбольном мяче.

– Ну давай, попробуй попасть в корзину. Сначала бросай вот отсюда.

Гарри обнял мальчика за плечи и поставил его поближе к щиту. Джонни подбросил мяч, но промахнулся.

– Давай еще раз, – подбадривал Гарри.

Джонни очень старался и, когда наконец смог попасть в корзину, Гарри зааплодировал.

– Молодец, парень! Из тебя будет толк, точно тебе говорю!

– Один – ноль в нашу пользу, – не растерялась Лиз.

Малыш расплылся в улыбке.

Запыхавшиеся игроки уселись на скамейке рядом с Лиз.

– А теперь расскажи про свадьбу, – напомнил Гарри.

– Ну, я был на свадьбе, когда мама замуж выходила.

Лиз знала, что мать Джонни снова вышла замуж вскоре после развода с его отцом. Может, только из-за этого Лиз не сдавалась и не отказывалась от Джонни. Сколько раз она сама в детстве переживала такое! Правда, ее не отдавали в приют.

– Ты, наверное, не знал, куда себя девать, – посочувствовал Гарри.

– Точно, – подтвердил мальчик.

– Ну а теперь пойдем потренируем подбор под щитом, – предложил Гарри.

Лиз открыла было рот. Мальчик только что начал говорить о том, что стало причиной психического расстройства! Гарри взглядом остановил ее готовые сорваться с губ вопросы. Терпение, сказал он одними глазами. Не так быстро. Ему требуется время.

Ей тоже требуется время. Но много ли его осталось до той минуты, когда Гарри порвет с ней?

– Большое спасибо, – сказала Лиз и провела ладонью по мягкой коже сиденья. Машина у Гарри, как в кино у Джеймса Бонда: стремительная, удлиненная, с откидным верхом.

– За что? – удивился Гарри.

– Ты так хорошо влияешь на Джонни.

– Он славный малыш.

– Может быть, мне нужно чаще приглашать тебя на наши занятия.

– Всегда рад помочь.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Ни о чем. Это был предлог.

– Чтобы увидеть Джонни?

Он помедлил, переключил передачу, перестроился на другую полосу.

– Чтобы увидеть тебя.

У нее сладко заныло сердце.

– О-о… А зачем?

– А ты всегда все анализируешь?

– Всегда.

По крайней мере, так было раньше. А теперь она не в силах разобраться в своих чувствах, не может понять, почему у нее так колотится сердце, почему она не в состоянии думать ни о чем, кроме поцелуев и прикосновений Гарри.

– И напрасно, – отрезал Гарри. – Перестань это делать. Хотя бы сегодня.

– Твоя мать – что-то особенное, – заметил Гарри, вертя в руках нарядную коробочку. В коробочке лежало безумно дорогое обручальное кольцо.

– Не то слово, – кивнула Лиз, рассеяно поглаживая нагретую солнцем поверхность машины.

Гарри подбросил ее до дома после посещения ювелира, и теперь они стояли у его автомобиля, не спеша расстаться.

В магазине Гарри не переставал удивляться покладистости Лиз. Она во всем соглашалась с матерью, хвалила модели, на которые обращала ее внимание Розмари. Гарри был на сто процентов уверен, что как раз эти модели нравятся ей меньше всего. Гарри не слишком хорошо знал Лиз, но успел заметить, что она предпочитает простые, элегантные и совсем не претенциозные вещи. Розмари же была ее полной противоположностью. Но, к удивлению Гарри, Розмари совсем его не раздражала, скорее забавляла.

– Она мне понравилась! – сообщил он Лиз.

Лиз недоуменно подняла брови.

– Я была уверена, что она совершенно извела тебя своими расспросами. Но самое главное, что ты ей понравился. Она от тебя просто без ума.

– Она же мать! Естественно, она беспокоится о том, с кем свяжет свою судьбу дочь. Но вообще-то я больше тревожусь о том, как все воспримет твой отец.

– О, я думаю, вряд ли он придет на свадьбу. Если свадьба состоялась бы, я имею в виду. Но она ведь не состоится?

Он усмехнулся.

– Пока все идет к тому, что состоится. Если мы что-то не предпримем.

– Что, например?

Он много чего мог бы ей предложить, только все то, что ему хочется, никак не может помешать свадьбе. К счастью, она не может знать, о чем он думает.

– Нам нужно договориться о том, как и когда мы объявим о разрыве.

Стиснув зубы, он кивнул. Потом перевел разговор на другое.

– Знаешь, познакомившись с твоей матерью, я понял, почему ты так злилась из-за ее попыток с кем-то тебя познакомить.

Еще бы, он и сам злился. Его бесила сама мысль о том, что Лиз может встречаться с кем-то другим.

– Вы с ней очень разные. Мне кажется, что и в выборе мужчин у вас должны быть совершенно разные вкусы.

– Полярно противоположные.

Он был уязвлен. Ведь он понравился Розмари, значит, Лиз его ни в грош не ставит?

– А почему ты сказала, что твой отец не придет на свадьбу?

– Мы почти не общаемся. Честно говоря, я его уже несколько лет не видела.

– Ты не хотела?

– Нет, он. Я всегда была для него лишь приложением к маме. Вот ее он безумно любил. Он утверждал, что каждый раз, как он меня видел, я напоминала ему об утрате. Вот я и старалась поменьше напоминать.

Гарри выругался. Лиз была шокирована, и ему пришлось извиниться.

– Прости. Но это низко. Прежде всего, он должен был помнить об ответственности перед ребенком, а не об оскорбленном мужском самолюбии.

– Ты никогда не рассказываешь о своих родителях, – со значением сказала Лиз.

Правильно, он не имел никакого права ругать ее отца.

– Они не очень-то мной интересовались. Были слишком заняты. Меня вырастили и воспитали дед и бабушка. Родители всегда были в отъезде.

– По делам?

– Отнюдь. В поисках развлечений. Так что я не сомневаюсь, что на свадьбу они приедут. Если свадьба будет. А почему твоя мать так легкомысленно относится к браку?

– Я бы не сказала, что легкомысленно. Каждый раз, как она выходит замуж, она искренне верит, что это наконец по-настоящему. Она ищет свое счастье, но у нее не хватает воли на то, чтобы строить его каждый день.

А у Лиз хватит воли? А у него самого?

– И что происходит дальше?

– Всегда находится кое-кто получше. Красивее. Интереснее. Настойчивее. Богаче. Как правило, богаче.

Она поморщилась. Гарри понимающе кивнул.

– Ясно. Я так и думал, что дело в деньгах.

Ему это стало ясно еще в магазине. Розмари разбиралась в качестве бриллиантов лучше, чем все его бывшие подружки, вместе взятые. А про самого Гарри она знала больше, чем все газетные писаки в городе. Его беспокоила реакция Лиз на эту информацию, но лицо «невесты» во время откровений ее мамочки оставалось совершенно непроницаемым.

– Тебе ведь безразличны чужие деньги? – осторожно спросил он.

Гарри с волнением ждал ответа. Он и сам не смог бы объяснить, почему ответ Лиз так важен для него. Хуже всего то, что он вдруг испытал какое-то чувство неполноценности, словно, кроме денег, ему нечем привлечь Лиз. А ему очень хотелось привлечь ее. Очень.

– Меня вообще не интересуют деньги, – заявила Лиз.

– А что тебя интересует?

– Я по мере сил стараюсь помогать людям.

Он нахмурился. Впрочем, она с самого начала не скрывала, что близкие отношения ее не привлекают. Почему же теперь он так разочарован?

– Интересно, почему ты выросла совсем не такой, как твоя мать?

Она обхватила себя за плечи, хотя солнце и не думало прятаться за тучи. Похоже, психоаналитик неуютно себя чувствует! Но она все же ответила:

– В этом нет ничего необычного.

– Чтобы женщину не интересовали деньги? – Он расхохотался. – В моем кругу это как раз редкость. Женщины, с которыми я встречаюсь, прежде всего интересуются количеством нулей в моем банковском счету.

– Не может быть!

Действительно, откуда ей это знать. Вряд ли она знакома хоть с одной из его приятельниц.

– Деньги – далеко не главное твое очарование, – серьезно продолжала Лиз.

Он радостно заулыбался. Ему часто говорили, что он красив, просто ему в голову не приходило, что Лиз это заметила.

– Правда? – прищурился он. – А какое же главное?

И он шагнул к ней. Она отвела глаза и пробормотала:

– Ты симпатичный.

Симпатичный? И все? Он ожидал большего! Гарри приблизился к ней еще на шаг.

– А мне казалось, женщинам нравятся негодяи!

Она чуть отодвинулась и облокотилась на крыло машины.

– Это просто миф.

– И кто же распускает такие слухи?

– Наверное, психоаналитики, которым нужны клиенты.

Он засмеялся.

– Ну а что еще во мне такого, что нравится женщинам, помимо банковского счета и ярлыка «славный парень»?

Она обвела глазами автостоянку, взглянула на небо, потом обернулась, чтобы убедиться, что они одни. Неохотно ответила:

– Ты, несомненно, очень привлекательный мужчина.

– Ты так считаешь?

Она вновь обхватила себя за плечи, словно защищаясь.

– Что я считаю, значения не имеет. Об этом пишут в газетах и журналах. Зачем бы им печатать твои фотографии на обложках? Значит, ты нравишься читательницам.

– Логично. А еще?

– Все!

Он сделал еще шажок вперед.

– А когда я тебя целую… тебя это возбуждает?

– Гарри, – дрогнувшим голосом проговорила она, – мне нужно возвращаться. Мне, правда, уже пора.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Ну… я…

– Значит, возбуждает! – И он прищурился, словно сытый кот.

– Я этого не говорила!

– Говорить и не нужно. Достаточно того, как ты отвечаешь на мои поцелуи.

– Ничего я не отвечаю!

– Насколько я помню, ты и сама целовала меня.

Он легко коснулся ее плеча.

– Но я ведь объяснила!

– Действительно, объяснила, – согласился он, улыбаясь.

Она выставила руки вперед.

– Нам нужно немедленно договориться, когда и под каким предлогом мы расстанемся.

Он не сводил глаз с ее губ. Поцеловать ли ее сейчас? Но к чему это приведет? И почему ему так трудно удержаться от поцелуя?

Его охватил страх. Потому что эти поцелуи слишком много значат для него. Это не просто увлечение. Его чувства к Лиз становятся глубже и серьезнее с каждым днем. Он впадает в зависимость от этих чувств. Ничего подобного он не мог предположить, когда заключал с ней сделку. И его это пугает.

Он отступил и сдержанно кивнул:

– Хорошо, давай договоримся.

– Мне кажется, нам нужно поссориться в присутствии моей матери и твоей бабушки. Они сами все увидят, и нам не нужно будет давать объяснения. Все закончится само собой.

Да, так будет лучше всего. Уже пора. Пока не стало слишком поздно, пока чувства не захватили его безраздельно.

– Так ты согласен?

– Конечно. Давайте поужинаем в пятницу все вместе, во время ужина все и устроим.

Гарри терзали сомнения. От его уверенности не осталось и следа. Хуже всего то, что он не может разобраться в своих чувствах к Лиз. Он даже не уверен, что готов порвать с ней. Но если нет, то что будет дальше?