Текст книги "Тайна поместья Оффорд (СИ)"

Автор книги: Виттория Флэйм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Борясь с искушением послать ко всем чертям гостей и запереться в комнате с возлюбленным, госпожа Макабр сладко потянулась.

– Я могу проводить их лично, если вы заняты. Есть какие-то особые пожелания? Или мне поступить на своё усмотрение? Кстати, их осталось только пятеро, учитывая компаньонок, – Айна к чему-то прислушалась. – Боюсь сэр Барлоу больше не с нами.

– Хм, – госпожа Макабр села на ложе и задумалась. Кончиками пальцев она поглаживала шёлковые простыни. – Ту маленькую болтушку, Агнесс Уайлд, пусть заболтают до смерти.

Айна распахнула дверь: на пороге, рядом с чернокожей женщиной стояла Оливия.

– Это будет большой честью для меня, – девушка склонила свою хорошенькую светлую головку и отступила в тень.

Айно сделала стойку, как охотничий терьер:

– Они пытаюсь увести ваших слуг!

– Слуг оставить здесь, – госпожа Макабр нахмурилась. Сэр Грейхолд погладил невесту по руке. Она улыбнулась. – Молоденькую мисс Вуд я не желаю видеть никогда – она скучная. Но за танец с моим любимым – не видать ей самой никогда любви!

Айна достала небольшой блокнот и делала пометки, как вышколенный секретарь.

– Мисс Фламел можно проучить за её маленькую проделку с барсучьим жиром, но я буду рада ей после, – задумалась госпожа. – Господин суперинтендант… его выстрел заставил меня упасть на колени перед надменным лордом Хаттоном… Это требует расплаты. Но он довольно привлекательный, так что…

– Дорогая, – с укором произнёс сэр Грейхолд.

Госпожа Макабр расхохоталась.

– Я люблю только тебя, милый! – она обвила руками шею жениха. – Хорошо. Айна, уничтожь его доброе имя и, если он сможет с этим жить, дай ему монетку от моего имени. А ассистентка врача… просто с глаз долой. Она бестолковая и бесполезная.

мисс Вуд, мисс Уайлд, мисс Фламел, мисс Виктория, сэр Уоррэнпоместье Оффорд, западное крылосентябрь, 163 часа 2 минуты после полуночи

Господа и слуги бежали по коридорам. Впереди показалась заветная дверь, ведущая к западным воротам поместья, где располагались конюшни и каретный двор.

– Туман слишком густой, – крикнула мисс Вуд на бегу. Через огромные окна было видно, как здание погружается в белую мглу. – Давайте возьмёмся за руки и пойдём неразрывной цепью!

Она обернулась к Агнесс, чтобы показать на примере свою идею. Мисс Уайлд остановилась, стискивая руками голову и бормоча:

– Хватит-хватит-хватит!

Мисс Вуд подбежала к компаньонке.

– Агнесс, что случилось? Мисс Фламел, дайте мне успокоительное!

Суперинтендант, замыкающий группу беглецов, нагнал их и удивлённо остановился: возле мисс Агнесс Уайлд миловидная молодая леди быстро и громко шептала ей что-то, появляясь с разных сторон.

Нахмурившись, сэр Уоррэн шагнул вперёд и замахнулся, пытаясь отбросить порождение Оффорда, но рука его даже не коснулась леди Оливии.

леди Макабрпоместье Оффорд, центральное здание, четвёртый этажсентябрь, 163 часа 7 минут после полуночи

– Он посмел ударить вашу верную Оливию! – воскликнула Айна, прислушиваясь к тому, что творится в поместье.

– Рука ему больше не понадобится! – сверкнула глазами госпожа Макабр.

мисс Вуд, мисс Уайлд, мисс Фламел, мисс Виктория, сэр Уоррэнпоместье Оффорд, западное крылосентябрь, 163 часа 7 минут после полуночи

И тут же рука интенданта повисла вдоль тела бесчувственной плетью. Призрак сверкнула на полицейского глазами и удвоила усилия: бедная Агнесс упала на колени, сотрясаемая судорогами.

Мисс Фламел повернула пострадавшую девушку на бок и удерживала голову той, пока Виктория вводила ей успокоительное.

«Туман. Некуда бежать», – всплыли в памяти суперинтенданта последние слова сэра Барлоу. – «Я подожду в тумане, а вы бегите».

Джеймс бросил взгляд на сосредоточенную Викторию, склонившуюся над вздрагивающей Агнесс. Решение было принято.

– Мне нужно кое-что уладить, – негромко произнёс сэр Уоррэн, обращаясь к рядом стоящему слуге, и отступил в коридор. – Не ждите меня.

Агнесс задышала ровнее. Конюх помог мисс Вуд поставить её ослабшую компаньонку на ноги и подвести к двери.

– А где сэр Уоррэн? – оглянулась мисс Олдрэд.

– Он пошёл что-то уладить, мэм, – произнёс один из немногих оставшихся слуг. – Велел не ждать его.

Виктория бросила быстрый взгляд на мисс Фламел, сжала её руку и побежала в направлении холла – она не собиралась оставлять упрямого суперинтенданта одного. Мисс Фламел тяжело вздохнула: она предполагала, что такое может случиться. Её ассистентка была отважной и была девушкой, что создавало опасную смесь. Застегнув медицинский саквояж, врач скомандовала:

– В цепочку за руки и на выход!

Все повиновались. Мисс Фламел по привычке положила ладонь на рукоять револьвера, чтобы успокоиться, и не обнаружила его.

леди Макабрпоместье Оффорд, центральное здание, четвёртый этажсентябрь, 163 часа 15 минут после полуночи

– Агнесс пока жива, но это не надолго, – констатировала Айна. – Конюх помогает гостям бежать. Но мы же его простим? Он хороший работник.

– Ох, первый и последний раз, – вздохнула госпожа Макабр, расправляя свои чудесные тёмные локоны.

мисс Вуд, мисс Уайлд, мисс Фламелпоместье Оффорд, конюшнисентябрь, 163 часа 15 после полуночи

Мисс Вуд и конюх усадили ничего не соображающую Агнесс на лошадь. Писательница вдела ногу в стремя и попыталась забраться в седло, но никто ей не помог. Она обернулась: конюх исчез.

– Мисс, – раздался юношеский голос рядом. Помощник конюха подошёл и придержал стремя. – Разрешите вам помочь, – дрожа от страха произнёс он. И это последнее, что он сказал, прежде чем хлынувший в конюшню туман унёс его.

Энни Вуд взобралась в седло, сдёрнула с крючка небольшой фонарь и тронула поводья.

Мисс Фламел молча последовала за ней, также подсвечивая туман фонарём из конюшни.

Уже у самых ворот её догнал голос чернокожей служанки Айны, только теперь она говорила на понятном ей языке:

– И спасать тебе уже некого. Это твоя вина. Ты ошиблась, Джорджиана Фламел. Снова.

Слёзы покатились по её щекам, но она лишь подстегнула своего скакуна.

Часть 17. Последний аргумент

сэр Уоррэн, мисс Викторияпоместье Оффорд, центральное зданиесентябрь, 163 часа 11 минут после полуночи

Сэр Уоррэн поднимался по лестнице, когда за его спиной раздались шаги и голос:

– Господин суперинтендант!

– Виктория? – он обернулся, чтобы увидеть бледную ассистентку врача. В дрожащей руке она сжимала небольшой револьвер. Но как бы страшно ей ни было, взгляд её был полон решимости.

– Я иду с вами. Возражения не принимаются. Все уже уехали.

Суперинтендант тяжело вздохнул и качнул головой, веля ей следовать за ним.

Они поднимались молча. Сэр Уоррэн не знал, что сказать. Джеймс надеялся, что Виктория сбежит, пока он отвлекает Оффорд. Надеялся, что его теория верна, и за пределами поместья ей ничего не угрожает, как и всем, кто сможет выбраться. Он думал, что его жизнь оплатит все прочие.

А теперь Виктория шла рядом. Оффорд пугал её, но не сводил с ума – она была чиста в своих мыслях и поступках. И потеряла свой шанс на спасение, вернувшись. Зачем она вернулась?

Второй этаж утопал во мраке. Здесь раздавались голоса.

– Не бойтесь, – негромко сказал сэр Уоррэн. – Просто продолжайте идти.

Бежать было некуда. Единственное, что он мог – подбодрить свою спутницу.

На лестничной площадке между вторым и третьим этажом в окне мелькнула косматая тень. Полицейский оглянулся на Викторию: она стиснула зубы и крепче сжала рукоять револьвера.

Третий этаж был ярко освещён, но лучше бы здесь не было света вовсе: стены, пол, потолок окрасило в различные оттенки алого. Раздался приглушённый топот: кто-то в ботинках на каблуках бежал по пушистому ковру, пританцовывая.

Они миновали лестницу и ступили в коридор четвёртого этажа.

– Господин суперинтендант, мы ведь не выберемся, – горько усмехнулась Виктория.

– Наверное, – отозвался он.

Джеймс хотел бы ответить что-то другое, но ложь была ему отвратительна.

Они прошли мимо первой двери, из которой на них смотрела ещё одна тень зверя. Сэр Уоррэн пинком захлопнул её.

– Что ж, это было отличное приключение, – храбро произнесла Виктория, захлопывая следующую дверь, откуда слышался стук каблучков. – Может быть, о нас даже однажды напишут.

– Если они выберутся – вполне возможно, – сэр Уоррэн прислушался к голосам за следующей запертой дверью. Судя по обрывкам фраз, в комнате обретались пропавшие постояльцы.

леди Макабрпоместье Оффорд, центральное здание, четвёртый этажсентябрь, 163 часа 21 минута после полуночи

– Фройлян, дела не получи́ться отложить до утро. У вас гости, – выступая прямо из теней, произнёс управляющий.

– Сколько? – сердито спросила госпожа Макабр, с сожалением отрываясь от своего жениха. Сэр Грейхолд хмуро посмотрел на герра Беркенштоффа.

– Двое, фройлян. Это бистро.

– Ванна готова, госпожа! – раздался голос горничной Лиззи.

– Вот пусть её и примут! – фыркнула госпожа Макабр.

– Тогда я приготовлю для вас другую ванну, – спокойно сообщила невидимая Лиззи.

сэр Уоррэн, мисс Викторияпоместье Оффорд, центральное здание, четвёртый этажсентябрь, 163 часа 24 минуты после полуночи

Звуки в коридоре стали затихать. А затем разом погасли все свечи. Виктория прижалась к сэру Уоррэну, а он ободряюще сжал её руку.

– Куда теперь?

В паре шагов от них приоткрылась дверь.

– Сэр Уоррэн. Мисс Виктория, – на пороге стоял дворецкий.

– Чарльз, – усмехнулся суперинтендант. – Не подскажешь ли, где мисс Парсен?

– Госпожа Макабр несколько занята, но она просила вас подождать, – дворецкий чопорно поклонился и распахнул дверь, пропуская в комнату гостей.

Переглянувшись, Виктория и сэр Уоррэн вошли и заняли места на небольшом диванчике. Чем-то эта комната напоминала малую гостиную: такой же камин, эркер с окном, стол с двумя стульями возле него и ещё один столик в центре, рядом с диванчиком и двумя креслами. Единственным отличием было наличие второй двери, в противоположной от камина стене. Именно оттуда вышла леди Макабр, облачённая в алый халат с меховой опушкой и простое домашнее платье с откровенным декольте.

– Господин суперинтендант, – она медленно прошла по комнате и села в кресло, обращённое к двери. – О чём вы хотели поговорить?

Сэр Уоррэн молча достал револьвер семьи Барлоу и отложил в сторону. Затем достал своё оружие и выстрелил леди Макабр точно в лоб. Даже несмотря на то, что пришлось использовать левую руку, промахнуться с такого расстояния было сложно.

Из пулевого отверстия стекла капля крови. Леди Макабр улыбнулась.

– Ах, вы так импульсивны, – она провела рукой по лбу. – Простите, – она поднялась, – не надлежащий вид для приёма. Ничего, это легко смыть, – она приблизилась к суперинтенданту и набросила ему на шею меховое боа, которое казалось до этого воротником её алого халата. И потянула на себя: высокий сильный мужчина захрипел, не в силах сбросить удавку. Виктория кинулась на помощь, но леди небрежно оттолкнула её ногой так, что девушка ударилась о край стола и упала на пол.

– Виктория! – Джеймс рванулся изо всех сил, пытаясь сбросить удавку. – Оставь её, она не виновата ни в чём!

Леди Макабр рассмеялась, неторопливо шагая в сторону приоткрытой двери, из-за которой слышался плеск воды и просачивался густой ароматный пар, и таща за собой упирающегося суперинтенданта так легко, словно он был капризным щенком болонки.

Виктория с трудом поднялась, встав на колени, увидела, что человека, ради которого она пожертвовала своим спасением, уводят, нашла свой револьвер и прицелилась.

– Эй, балаганная фокусница! – крикнула она, пошатываясь. Голова кружилась: ассистент врача понимала, что у неё сотрясение.

Леди Макабр остановилась. Взгляды Виктории и суперинтенданта встретились.

– Простите, – сказала она одними губами.

Грянул выстрел, прожигая грудь сэра Уоррэна.

– Она никогда не получит вашу душу, – прошептала Виктория. Её взгляд затуманили слёзы.

– Обменять свою душу на его? – удивилась леди Макабр, оборачиваясь. – Ты же понимаешь, что убийце отсюда не сбежать.

– Понимаю, – кивнула Виктория и схватила всё ещё лежащий на диванчике револьвер семьи Барлоу.

Леди Макабр метнулась вперёд, но «Последний аргумент» рявкнул, ставя точку в их противостоянии.

мисс Вуд, мисс Уайлд, мисс Фламелгорная дорога, окрестности Оффордасентябрь, 163 часа 37 минут после полуночи

Туманную тишину разорвали два выстрела. Мисс Фламел судорожно втянула воздух: она задыхалась от ужаса. Она надеялась на спасение своей отчаянной ассистентки, и надежда – это всё, что у неё осталось в этот раз.

Дамы продолжали блуждать в тумане, опасаясь подъезжать к краю горной дороги и ощущая, что сбились с пути; скакуны спотыкались и тревожно всхрапывали.

– Энни, – раздался слабый голос Агнесс.

– Моя милая Агнесс! – мисс Вуд дёрнула поводья, лошадь зафырчала. – Всё хорошо, мы почти дома, – она не имела ни малейшего представления, сколько ещё им предстоит пробираться сквозь туман до Вуд-чёрч. – Мисс Фламел, она очнулась!

Энни поддержала голову подруги, вглядываясь в полуприкрытые голубые глаза. Лошадь шла медленно, но всё же шла. Спасение где-то там. Нужно всего лишь преодолеть этот чёртов туман.

– Главное не останавливаться. Мы уже рядом, слышишь? Милая, только больше не засыпай.

Мисс Вуд думала обо всех балах, которые они ещё не посетили с Агнесс, о поездке в Брайтон, которую им обещали родители, о платье, которое нужно будет сшить к свадьбе и об уточках. В голове всплывали детские игры и шалости. А потом мысли стали совсем мрачными: вспомнился самый страшный день.

Энни была капризным и избалованным ребёнком. Нередко, когда к её отцу приезжал знакомый, сэр Уайлд, и привозил с собой дочь, ровесницу юной леди, – Агнесс, – они вдвоём подшучивали над прислугой. Чаще всего целью их шалостей становились молодые горничные, часто сменяющиеся в доме семьи Вуд.

В 1851 году, когда Энни исполнилось двенадцать лет, на работу приняли Жозефину, невысокую рыженькую девушку со множеством веснушек на лице. В свои семнадцать лет юная горничная хоть и отличалась живым умом, тем не менее была довольно неуклюжей. Юной мисс Вуд доставляло особое удовольствие не просто наблюдать за оплошностями горничной, но и устраивать разные шалости, не всегда безобидные.

Спустя несколько месяцев работы, когда в очередной ничем не примечательный вечер Жозефина собиралась позвать на ужин юную леди и её подругу, горничная обошла почти весь дом, стараясь найти их. И когда она поднималась по крутой лестнице на второй этаж, девочки выпрыгнули из тёмного угла и напугали её. Череда опасных подлых шалостей от молодой мисс, постоянные наказания за разбитую посуду и излишний шум во время уборки дома – всё это ярко пронеслось перед глазами Жозефины, и самообладание её покинуло. Совсем забыв про своё положение и уж тем более про статус подружек, с которыми она разговаривала, девушка высказала им всё, что мучило её эти месяцы. Тяжело дыша, Энни лишь гордо вскинула голову, выслушивая претензии прислуги. А когда горничная, нервно расправив фартук, всё же позвала их на ужин и развернулась, чтобы направиться в столовую, юная мисс Вуд шагнула к ней.

– Знай своё место, Жоззи, – и Энни толкнула её, прямо в спину.

Пока хрупкое девичье тело летело по лестнице вниз, девчушка мельком подумала: «Что такого может случиться, если всего лишь упасть с лестницы? Подумаешь, ногу подвернёт, так будет ещё смешнее наблюдать, как она пытается аккуратно пронести поднос с вечно покачивающимися тарелками и чашками».

– Я не хотела, я просто была глупой, – задыхаясь от боли и ужаса, бормотала мисс Вуд. – Глупой и испорченной девчонкой. Ты так испугалась.

Странно вывернутая шея горничной.

Удивлённо распахнутые навсегда замершие серые глаза.

– Не плачь, Энни. Прошлого не изменить. Это была ошибка, и ты за неё уже расплатилась сполна. Не прошло и дня, чтобы ты её не вспомнила, – голос Агнесс звучал глухо и бесцветно. – Всё оплачено. Отпусти прошлое.

Испуганная Агнесс, побелевшими пальцами вцепившаясь в перила.

И чужой высокий крик. Крик мисс Энни Вуд.

– Нет!

Энни остановилась, прижимая тело подруги. По щекам катились крупные обжигающие капли, и она ощущала себя сейчас той маленькой испуганной девочкой.

– Я так виню себя, Агнесс, – девушка отчаянно зашептала, гладя рыжеватые кудри. – За то, что сделала. За то, что ты это видела. И после всего оставалась рядом. Ты всегда была рядом. На моём первом балу, когда только ты знала, как сильно у меня тряслись колени. Когда мы с замиранием сердца ждали ответа от редакции о публикации моей первой книги под именем Генри Вуда. Когда Франк сделал мне предложение. Всегда…

Слова потонули в тумане. Агнесс не ответила.

– Пожалуйста… – она зажмурилась. Так сильно, чтобы когда откроет глаза, это всё осталось лишь страшным сном. Но ощущение холодеющего на руках тела не проходило, под ней всё также фыркала лошадь, и нестерпимо противно было от всей этой влажности вокруг.

А потом на её плечо осторожно легла чья-то ладонь.

Стараясь унять слёзы, Энни усиленно моргала. И вот – или ей только так казалось? – вдалеке проступили очертания знакомых домиков Каддингтона.

– Мисс Фламел, туман… – девушка ладонью смахнула оставшиеся слезинки, не веря, вглядываясь вдаль.

– Он расступился, – раздался голос врача. Энни обернулась, чтобы увидеть радость на лице мисс Фламел.

Рядом никого не было, лишь в отдалении затихали строчки, которые она слышала в гостиной:

– Семь красивых цветочков на ленте у меня… – пропел голос Джорджианы и угас, затерявшись в стене тумана, отрезавшей мисс Вуд от поместья Оффорд.

Эпилог

миссис Энни БессантЛондон, Ноттинг-Хилл, Вестборн-Грин, 5июль, 221873 год

«Итак, я должна изложить перед вами события середины сентября 1863 года; судить же будете вы, а не я» – миссис Бессант оторвала ручку от первого листа книги, которую она многие годы не решалась начать.

Те самые записи покинули планшетку и хранились в шкатулке на зеркальном столике в спальне большого дома по улице Вестборн-Грин. Миссис Бессант перечитывала их, когда приходило странное ощущение, что она забывает события, случившиеся в поместье Оффорд почти десять лет назад.

Через несколько месяцев миссис Бессант планировала нанести визит родителям, проживающим в Каддингтоне – в этом году семья Вуд решила оставить свой дом и перебраться в столицу, поближе к старшей дочери, и помощь во время сборов будет крайне необходима. Для этой поездки были и более весомые причины: каждый год с тяжёлым сердцем она несла белоснежные хризантемы, чтобы оставить их на выточенных из камня последних подтверждениях существования пяти людей, о потери которых она сожалела и не могла не думать каждый день. Навещала она и ныне пустующее поместье Оффорд, оставляя два букета – кипельно-белый, как одежда врача, и невероятно-алый, как дорогой атлас, – в память о людях, которых словно вывели из страниц истории: мисс Джорджиана Фламел и мисс Иоланда Парсен (которую миссис Бессант, а тогда и весь Каддингтон знали под именем леди Макабр) исчезли, словно их не было.

Детский смех оторвал писательницу от мрачных размышлений. Агнесс и Николет, её дочери, радостно кружили по саду, играя с няней в жмурки: девушка хитрила, приподнимая повязку, и быстро находила одну из девочек, чтобы потом, вытянув руки, кинуться за той. Всё это приводило в дикий восторг всех участников игры и вызывало новую волну смеха и визга.

Загадка поместья Оффорд терзала разум Энни: став свидетельницей событий мистической природы, она не могла понять, что послужило причиной такой суровой расправы над всеми, кому, по своей воле или нет, случилось оказаться в особняке, прячущемся в горах. Лишь благодаря своему ангелу с медно-рыжими волосами, Агнесс, писательница поняла, что страшный туман, да и сам Оффорд удерживал тех, чью душу тяготило преступление, не повлекшее наказание. Даже если в сердце своём ты смирился и лишь хранишь боль воспоминаний, оно оставалось преступлением до тех пор, пока ты не искупишь его и кто-то не признает его искуплённым.

Несчастный случай с горничной многие годы был её, тогда ещё Энни Вуд, страшнейшим ночным кошмаром. Как и ужас в глазах милой Агнесс, ставшей невольной свидетельницей её отвратительного и непоправимого поступка. Ежедневно мисс Энни с того вечера воспитывала себя, учась уважать и ценить тех, кто работает на её семью; эту же важную истину она прививала своим детям и распространяла среди знакомых – ценность и значимость жизни любого человека.

Тогда, на горной дороге, бредущая в тумане, она впервые снова заговорила об этом с Агнесс – и милая подруга простила её, завершив скитания их обеих; свои, к сожалению, навечно.

Стараясь найти подтверждение своей теории, миссис Энни Бессант провела настоящее расследование. Она посетила полицейское управление, прибегла к помощи сэра Абрахама Барлоу, чтобы он разузнал о женщинах-врачах и рассказал ей о лорде Уильяме Хаттоне; подкупила всех мальчишек Каддингтона, чтобы они тайком обыскали Грейстоун-Лодж.

Писательница открыла шкатулку и нашла нужный лист:

«Сентябрь, 29 1863

Руки мои перестали дрожать всякий раз, когда я берусь за перо. Сегодня я осмелела настолько, что открыла записную книжку Дж.Фламел и обнаружила, что это в своём роде дневник. Многие записи связаны с пациентами, покупкой лекарств, поездками, но одна из них меня встревожила. Мисс Фламел пыталась вывести чернила из страницы, но мне удалось восстановить строки. Теперь я должна написать моему доброму другу А., чтобы разузнать подробности.»

Дальше записей никаких не было – Энни помнила, что она ждала, выглядывая нарочного, как заточённая в башне принцесса – своего принца.

«Октябрь, 11 1863

Дни тянулись невероятно долго. Стало невозможно холодно; я больше времени провожу в кабинете – здесь самый большой камин. Получила известие от А.: случай, описанный мисс Дж. Фламел подтвердился! Некая женщина-врач отдала приказ убить семерых тяжело раненых пациентов в отсутствие повозки с медикаментами. Обоз задержался из-за неожиданной атаки, но пришёл днём или двумя позже. Конечно, он пригодился другим раненым, которые поступали ещё до конца войны, но это страшное решение должно было мучить мисс Фламел всю её жизнь. Как она смогла не бросить медицину и продолжить жить после этого, поддерживая идеальную репутацию? Я напугана и одновременно восхищена этой женщиной!»

Жизнь и карьера мисс Виктории Олдрэд казалась примером для подражания – или никому не удалось запечатлить тёмные стороны личности ассистентки врача. Вспоминая об этой девушке, миссис Бессант склонялась к тому, что мисс Виктория, как и Агнесс, стала случайной жертвой, из-за неудачного стечения обстоятельств оказавшейся в Оффорде. Каждая из девушек лишь сопровождала тех, чья совесть была нечиста. О служанке леди Макабр однако же Энни была противоположного мнения: чтобы ни совершила её госпожа, африканка, исполнительница злой воли леди медиума, была виновна не меньше – и никто бы не убедил писательницу в обратном.

Следующий лист был связан с суперинтендантом, и к нему прилагались запросы в полицейское управление, которые были отклонены, банковские выписки и послание от А. Барлоу.

«Декабрь, 271863

Документы мне удалось прочитать, но ответ пришёл из неожиданного источника: ежемесячные отчисления семье Фергюса Келли, которые вносились анонимно. Влияние моего доброго друга А. помогло, и я узнала, что настоящим жертвователем был Джеймс Уоррэн. За год до первого взноса тогда ещё старший инспектор Уоррэн ошибочно обвинил отца семейства в страшных убийствах, и того приговорили к повешению. Позже был пойман настоящий убийца, некто Янс Юстик, а обвинения с мистера Келли были посмертно сняты. Семье удавалось выживать всё это время за счёт денег, выплачиваемых сэром Уоррэном.

Я была поражена. Теперь заботу об этой семье я возьму на себя, хотя А. уговаривает меня перепоручить эти хлопоты ему.»

Вероятно, Джеймс Уоррэн так никому и не рассказал о том, что тяготило его, и Оффорд призвал господина суперинтенданта.

Миссис Бессант взяла следующий лист.

«Январь, 14 1864

Третий визит в Кодинтон-холл прошёл бессмысленно. Присутствие А. сделало нынешних хозяев поместья радушными, но ничего нового узнать мне не удалось. Поместье продают в следующем месяце, а первые сундуки с вещами были отправлены в Лондон позавчера. Оливер старался найти что-либо в вещах старого лорда, но был пойман на месте: уши у него горели, когда мальчик приехал ко мне.

P.S. Привезли образцы ткани для свадебного платья. Как я могу думать об этом сейчас? Пусть хоть в солому нарядят – мне безразлично.»

Миссис Бессант негромко рассмеялась. Свадьба состоялась и была хороша. Благодаря терпению и поддержке мамы и Франка, в основном. Они оба понимали, что Энни убита горем, и единственное, что может её успокоить – истина. Основными свадебными хлопотами занималась миссис Вуд, а будущий муж, мистер Бессант, взял на себя все расходы и сложные переговоры с цветочницами, пекарями и музыкантами. Тогда же было решено переехать в Лондон: лишившись многих важных членов общества, таких как лорд Уильям Альберт Хаттон, господин суперинтендант Джеймс Уоррэн и молодой хозяин гостевого дома сэр Джонатан Барлоу, Каддингтон словно начал вымирать – многие благородные семьи покидали его. Одной из первых, по известным причинам, стала семья Уайлд.

Сэр Абрахам Барлоу прекратил попытки превратить Оффорд в гостевой дом и оставил его пустовать. Даже приехав на похороны внука, он остановился в Вуд-чёрч, где ему всегда были рады.

Энни перевернула ещё несколько листов – это были записи с января 1864 по май 1869. Под каждой датой значилось, что поиски Иоланды Парсен или леди Макабр по-прежнему не увенчались успехом. Одна из записей была прелюбопытной:

«Сентябрь, 171866

Говорила с цветочницей, мамой Оливера. Она удивилась, зачем мне нужен красный букет. Я была удивлена не меньше. Я ведь третий год беру у неё цветы, и она знает что алые – для леди Макабр. Цветочница изумилась и спросила, кто это. К своему ужасу я не смогла ответить. Я поспешила в Грейстоун-лодж, но не нашла его. Принесла цветы домой и перечитала свои записи: только тогда мне удалось вспомнить о медиуме. Букет я всё же возложила на ступени Оффорда сегодня утром, вместе с белыми цветами для мисс Фламел. После полудня возвращаюсь в Лондон.

P.S. Надо поговорить с мамой снова – почему они продолжают здесь жить?»

Самое важное, что миссис Бессант поняла, было то, что смерть Оливии Боунс была связана с медиумом, но подтверждений не смогла найти. Но само по себе наличие такой связи могло послужить для Оффорда причиной призвать леди. И жизнь, и смерть леди Макабр окутывала тайна – тело её не было найдено в тот год, а в последствии исчезли все упоминания о существовании медиума.

Такая же судьба постигла и мисс Джорджиану Фламел – невидимая рука вычёркивала её из истории жизни.

«Сентябрь, 171869

Наконец нам удалось поговорить с А., пока поднимались к поместью. Раскрыть тайну лорда Хаттона так и не удаётся, но он не оставляет попыток. О внуке он сказал лишь: «У любого проклятого места должен быть свой безумный хозяин, и Джонатан не хотел им быть. Я жалею, что много лет назад не пустил вторую пулю себе в лоб». Надеюсь, я записала всё очень точно.»

Следующий лист был весь неровным, чернила местами расплылись.

«Сентябрь, 271869

А. умер. Мне привезли его последний подарок. Целый день не решалась открыть шкатулку. Внутри оказался «Последний аргумент». А. забрал его, когда закрыли дело о массовых смертях в Оффорде, и хранил все эти годы. Теперь он принадлежит мне.»

Коснувшись скрытого выступа, миссис Бессант открыла потайной отдел шкатулки и извлекла на свет три самые главные улики, указывающие на преступление Оффорда: револьвер, брошь в форме черепа и записную книжку Джорджианы Фламел.

Всякий раз, когда Энни казалось, что те страшные события были бредом, навеянным туманами, укрывшими Оффорд, она касалась этих ценных вещиц, и воспоминания холодным облаком окутывали её, не позволяя сомневаться.

Она разгадала мрачную тайну поместья Оффорд. И она никогда об этом не забудет. И сделает всё, что в её силах, чтобы люди помнили сентябрь 1863 в городе Каддингтон, графства Суррей.