Текст книги "Аршин, сын Вершка. Приключения желудя"

Автор книги: Витаутас Петкявичюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

ЧЕМ ЛЕЧАТ ОТ ЗАВИСТИ

Чем дальше друзья удалялись от столицы Кривди-на государства, тем приятнее, обходительнее были встречавшиеся им люди и тем меньше приходилось друзьям опасаться посторонних глаз. Жёлудь всё чаще садился за свой дневник, а Горох и Фасолька пели с утра до вечера. Дружная троица весело доскакала до какого-то странного полуразрушенного селения, у которого было почему-то два названия: по правую руку от развалин висела доска с надписью «Не пройди», а по левую – «Не минуй». На обеих досках висели объявления с изображением Жёлудя, Гороха, Фасольки и с посулами Хоря щедро заплатить за голову каждого беглеца.

Проскакав ещё несколько десятков шагов, всадники увидели, что кто-то роет нору под большущим камнем. Из норы вылетала земля, которую выбрасывали землекопы.

– Эй вы, хотите землю насквозь прорыть? – крикнул Жёлудь.

Из норы высунулась плешивая голова Мышиного Горошка. Он долго смотрел на пришельцев, вытаращив глаза, потом крикнул что-то, обернувшись к норе, выскочил наружу и схватил лошадей под уздцы.

– Пожалуйте в гости, – пригласил он путников. С другой стороны камня подоспел весь в песке долговязый Вьюнок и, оттолкнув Мышиного Горошка, закричал:

– Навестите и меня, не пожалеете!

Пока они спорили, сбежались их жёны и дети.

– Мы вас на печи уложим! – кричал Мышиный Горошек.

– А мы-на перине!-не уступал Вьюнок.

– Мы от вас мух отгонять будем!-хором кричали дети Мышиного Горошка.

– А мы вам – пятки чесать! – старались перекричать их малыши Вьюнка.

С криками и воплями они рвали друг у друга из рук поводья, толкались, потом затеяли драку. Поднялся такой гам, что путникам пришлось заткнуть уши.

– Тихо! – закричал, не выдержав, Жёлудь. – Говорите по одному. Начинай ты, Мышиный Горошек.

– Дорогие гости, я корчмарь, прошу вас отдохнуть у меня. За умеренную плату вам будет оказано истинное гостеприимство.

– А ты, Вьюнок?

– У меня ещё лучше, милости прошу ко мне. За совсем ничтожную плату вам будет предоставлен роскошный отдых.

– Как же тут быть? – почесал в затылке Жёлудь. – А где же ваши хоромы?

– Развалились, – в один голос ответили гостеприимные корчмари.

– Ну ладно, мы люди не гордые,– рассудил Жёлудь. – Если вы оба такие радушные, то мы день погостим у одного, а день – у другого.

– Нет, только у меня,-заупрямился Вьюнок.

– Нет, у меня, – не уступал Мышиный Горошек. Два часа пререкались соседи, пока дело снова не дошло до драки. Друзья растащили их, сели на коней и поскакали к видневшейся роще. Обе семейки, не отставая, бежали рядом. Кузнечики брыкались, стрекотали и не подпускали их к всадникам.

Первым не выдержал такой гонки Мышиный Горошек. Он свалился посреди поля, но и лёжа продолжал кричать:

– Только у меня! Вьюнок вас Хорю выдаст!

– Я вас никому не выдам! – из последних сил крикнул Вьюнок и тоже рухнул в дорожную пыль.

– Вот и весь наш заработок! – вцепились друг другу в волосы жёны завистников.

– Ни вам, ни нам! – устроили потасовку дети.

– Какие-то безумцы! – удивлялся Горошек. – Они даже камня на дороге не уступят друг другу.

– Да ну их!… -отмахнулась Фасолька.– Видно, и сегодня придётся ночевать под открытым небом.

Они подъехали к роще, стреножили коней, развели огонь и легли отдохнуть под стебельком Клевера. Жёлудь, положив руки под голову, хотел было уже заснуть, но чей-то голос предупредил его:

– Послушай, дружок, отодвинь-ка в сторону огонь, а то корни мне сожжёшь.

Жёлудь оглянулся: нет, это не Горошек сказал – его друг лежал, накрыв голову курткой.

– Отодвинь, пожалуйста, нельзя же думать только о себе!

Это говорил Клевер. Ему стало слишком жарко от разложенного Жёлудем огня. Фасолька извинилась перед Клевером и передвинула костёр подальше.

– Послушай, добрый человек, – обратился Жёлудь к Клеверу, – ты здешний и наверняка знаешь, что это за корчмари, которые подрались из-за нас, чтобы получить обещанную Хорём награду?

– Какие они корчмари – завистники!-ответил Клевер и грустно покачал головой. – Из-за них здесь никому жизни нет. Путники обходят эти места, птицы стороной облетают, сюда даже дикие звери не забредают; одна только дорога никуда не может свернуть от них: как проложили её здесь солдаты, так и будет петлять, бедняга, пока не зарастёт травой.

– Расскажи нам про завистников, ночь длинная, – попросил Клевера Горох и высунул голову из-под куртки.

– С давних пор по обе стороны этой дороги, которая ведёт в Перцовую землю, стояли две корчмы. Одна называлась "Не пройди", а другая – "Не минуй". В одной хозяйничал Мышиный Горошек, а в другой – Вьюнок. Они вечно соперничали и завидовали друг другу.

Их деды завидовали, даже если у соседа вскочит шишка на лбу, и, нарочно разбив себе голову, выпрашивали милостыню у дороги. Дети их выросли ещё большими завистниками, а внуки и вовсе помешались. Они до того завидуют друг другу, что уже ночами не спят.

Шёл однажды по дороге весёлый путник и задумал подшутить над завистниками. Заглянул к Мышиному Горошку и говорит:

– На сокровищах живёшь, а так бедствуешь. Деньги из твоей земли сами наружу прут! – и показал ему золотой. – Видно, здесь клад зарыт.

Не успел путник проститься, как Мышиный Горошек со всей семьёй бросился копать в огороде. Чем дальше, тем глубже.

Ходит Вьюнок вокруг соседнего забора и никак не может понять, что это Мышиный Горошек в земле ищет. На обратном пути шутник и ему ту же самую байку рассказал за доброе угощение. Вьюнок побледнел от зависти и тут же зарылся в землю, точно крот.

Оба по три раза как можно глубже перекопали свои огороды, каждый комок земли руками раскрошили. Только всё напрасно.

– Не нашёл, сосед? – спросил Вьюнок у Мышиного Горошка.

– Я и не ищу ничего, просто огород копаю, – ответил сосед-завистник.

"Обманывает, иначе не стал бы рыться в земле, как крот",– подумал Вьюнок и, побагровев от зависти, ещё трижды перекопал огород.

– Много ли монет накопал, сосед? – спросил Мышиный Горошек у Вьюнка.

– А я и не копаю вовсе, просто огород разравниваю, – соврал тот

"Наверное, всё сокровище в его огороде зарыто", – подумал сосед и позеленел от зависти.

Соседи по нескольку раз друг у друга огороды по ночам перекопали. Но и после этого остались ни с чем.

– А может быть, Вьюнок сокровище под домом спрятал? – спросил однажды у жены Мышиный Горошек.– Почему он там землю не роет?

– Ведь все прячут богатства под домом! -словно сообщая величайшую тайну, шепнул Вьюнок жене.

И начали оба по ночам друг у друга фундамент подкапывать. Рыли, копали, пока обе корчмы не рухнули. А соседи как бросятся в драку: дескать, отдавай сокровища, которые из-под моего дома вырыл! Конечно же, ничего не добились и дракой. Тогда стали друг на друга доносы строчить. Наврали, наболтали, что один столько-то и столько-то золотых нашёл, а другой ещё больше, что у одного денег куры не клюют, а другой тротуары золотом мостит…

Великой Мы, как всегда, требовались деньги. Она прислала отряд солдат с приказом во что бы то ни стало отыскать эти сокровища. Все развалины по пять раз с места на место перетаскивали, но так ничего и не нашли. Тогда начальник велел хорошенько выпороть обоих завистников, чтобы впредь не врали. Однако они друг другу до того завидовали, что, когда секли Мышиного Горошка, он не выдержал и крикнул:

– Почему Вьюнку пятьдесят всыпали, а мне только сорок? Чем он лучше?

Солдаты добавили ему ещё десяток.

– А почему обоим поровну? – выходил из себя Вьюнок.– Ведь он гораздо меньше ростом! Нечего ему со мной равняться.

Солдаты добавили и этому десяток горячих. А соседи, оба еле живы, всё просят ещё добавить, только бы побольше другого получить. Возможно, солдаты засекли бы их насмерть, однако бедняги так ослабли, что уже и просить не могли.

Но как только немного оправились, снова принялись за своё: всю землю вокруг перекопать хотят. Вот только под тем огромным камнем ещё не копали. Потому теперь и роют норы, спешат-каждый хочет первым сокровище заполучить.

– Я таких завистников отродясь не видал! – удивился Горох. – Ну бывает, что кто-то кому-то завидует, но чтобы так…

– Завидовать вообще не следует, – сказала Фа-солька.

– Правильно, нечего завидовать завистникам,– усмехнулся Клевер.

Рано утром друзья простились с любезным рассказчиком, поблагодарили за ночлег и двинулись в путь. Однако когда они снова проезжали мимо развалин, их почему-то никто не встретил, не стал приглашать в гости. Непривычно тихо было и возле камня.

– Может быть, они действительно что-нибудь нашли? – засомневался Горох. Ведь это был последний клочок неперекопанной земли!

– И тебе сокровища захотелось? – засмеялась Фасолька.

Жёлудь немного поколебался и сказал:

– Взгляни, чтобы не жалеть потом. Огромный камень изрядно осел. Из-под него торчали какие-то лопаты.

– Неужели их придавило? Всех? – Вихор Горошка встал дыбом. – Подумать только, какой ужасный камень: ни поднять, ни сдвинуть!

– Не камень, а зависть их придавила, – сказал Жёлудь и погнал кузнечика дальше.

Всю дорогу Жёлудь поддразнивал товарища: как это он, прошедший огонь и воду, попался на сказочку о сокровищах.

– Перестань, – просил Горох.

– Угадай, чем лечат от зависти, тогда перестану, – не унимался приятель.

Горошек морщил лоб, думал и всё никак не мог угадать, подскакивая на спине коня, как заправский кавалерист. Ему казалось, что от зависти хороши все средства, однако Жёлудь требовал назвать самое главное.

– Сдаюсь, – не выдержал Горох.

– От зависти прекрасно излечивает настоящая дружба,– угадала за него Фасолька.

– Это самое лучшее лекарство! – согласился Жёлудь и перестал дразнить товарища.

ПОДВИГ ГОРОШКА

С величайшей осторожностью ехали друзья через Перцовую землю и владения Каштана-разбойника. Днём отдыхали, а ночью гнали кузнечиков вдвое быстрей. Звёзды указывали им путь. Но как-то ночью небо затянуло тучами, и звёзд не стало.

– Дальше ехать нельзя, – решил Жёлудь. – Лучше дождёмся утра.

Сели, разложили костёр и стали греться.

– Хоть бы одним глазком посмотреть на эту страшную Перцовую землю!-сказал Жёлудь.– И чем она так страшна?

– Не знаю. И у нас в деревне, чуть что, сразу говорят: зададим перцу, вслух размышлял Горох.

– Ничего хорошего там нет, – объяснила им Фасолька. – Все скрючились, прогоркли от злобы, сморщились, словно перцу наелись. Страшное дело: три часа бранятся, прежде чем скажут приличное слово!

– Откуда ты знаешь? – не поверил Жёлудь.

– Через их землю нас гнали в столицу Кривдина государства, – ответила Фасолька.– И я не понимаю, что за интерес смотреть, как эти перцы злятся, ссорятся и ябедничают друг на друга?

– Всё равно мне нужно знать. – Жёлудь вытащил тетрадку. – Рассказывай.

– Однажды стража остановила нас возле сложенного из веток шалаша. В нём жила семья Горького Перца: он сам, жена Горюха и сын Горчиш. Только мы остановились, как вышел старик и выругался:

"Чёрт возьми!"

За ним вылезла из шалаша старуха и тоже шамкает беззубым ртом:

"Чёрт побери!"

А их сынок, от горшка два вершка, и тот, наглядевшись на родителей, бормочет:

"Чёрт подери!"

От этих слов запахло чем-то неприятным, гадким. А часовые всё время подзуживали ругателей и хохотали. Однако я не могла смеяться: мне было жаль их.

Услыхав смех стражи, старуха как глянет – сразу скисло молоко в моей чашке. Старик как зыркнет – сразу красная свёкла белой стала. А маленький Горчиш тоже не отстаёт: как посмотрит из-под насупленных бровей – сразу у одного часового пальцы инеем покрылись, до того холодно стало.

"Кто это учил вас так смотреть?"– спрашиваю я.

"Разве это взгляд? Мой дед как посмотрит, бывало, как глянет, тысяча дьяволов, так у всех вокруг сразу носы напрочь отмерзали, – стал бахвалиться малыш Горчиш. – А уж если разинет рот, чтоб ему пусто было, так за версту воняло".

– Когда собирается много перцев, – продолжала Фасолька, – становится нечем дышать, как будто в воздухе огонь. Поэтому они вечно живут врозь, и чужеземцы так легко покорили их. Теперь там правит какой-то заморский злодей по прозванию Тютюн.

– Когда я разозлюсь и выругаюсь "чёрт возьми", у меня вовсе не пахнет изо рта, – сказал Горошек, но на всякий случай понюхал воздух.

– Ну и как? – спросил его Жёлудь.

– Попахивает,– признался Бегунок.

– Вот и молчи, не мешай рассказывать! – осадил приятеля Жёлудь и снова заскрипел пером.

– А уж какие они ябедники, какие кляузники! – продолжала Фасолька.– Нигде таких не найдёшь. Одних доносов тысячу пудов тащили они за нами в столицу Кривдина государства. А от сплетен у наших стражников пухли головы и шлемы лопались. Словом, никчёмные создания. К ним даже стражу не требовалось приставлять – они сами друг друга сторожили. Если кто-нибудь захочет бежать из неволи, другие за ноги держат, пока стража не подойдёт.

– Мне кажется, что не стоит и знакомиться с такими злюками, – сдался Жёлудь.-Пойдем-ка, Горошек, поищем дров, до утра ещё далеко.

Когда они вернулись с двумя охапками дров, то не нашли у костра ни Фасольку, ни коней, ни записей Жёлудя.

– Нас ограбили! – испугался Горошек.

– Вижу! – рассердился Жёлудь.

– И Фасольку похитили, – застонал приятель.

– На небо не улетела, пойдём по следу и найдём – нечего плакать! – одёрнул Жёлудь Бегунка.

Как только рассвело, друзья пустились в погоню. Следы свернули в густой лес и привели к огромной пещере у подножия горы. В пещере пылал костёр и кто-то громко хохотал. Подкравшись поближе, следопыты увидели странное существо в колючем, как ежовая шкура, плаще, накинутом на плечи, и в нахлобученной на бритую макушку такой же колючей шапке. Заткнув за пояс пару пистолетов, оно что-то говорило Фасольке и, держась за живот, хохотало во всю глотку. От этого смеха даже камни с грохотом катились под гору.

– Ты говоришь, что эти хлюпики освободят тебя? Го-го-го! Да я их обоих одним пальцем левой руки с горы скину. Хочешь, я тебе расскажу, что делают сейчас эти два молокососа? Один бежит маме жаловаться, да так, что пятки сверкают, а другой догоняет его, ого-го-го!

– Если ты и впрямь такой силач, так зачем же связал бедную путницу?

– Я бы развязал тебя, только дай честное слово, что не будешь царапаться.

Фасолька ничего не ответила.

– Я рассчитывал на большую добычу, а что мне эти жалкие клячи и тетрадки на растопку?! Путешественники! И кастрюли-то хорошей не завели, чтобы кашу варить.

– Мы бежим из неволи, – ответила Фасолька,

– Таким нищим не стоило и бежать оттуда.

– Лучше уж быть нищим, чем вором. Тетрадки у путников украл.

– Ну-ну, я вижу, тебе жить надоело!

– Жаль, что у нас нет ружей, – прошептал Горох.– Ведь это Каштан-разбойник!

Вдруг разбойник замолчал на полуслове, прислушался, схватился за пистолеты и загремел, сотрясая горы:

– Эй, кто мешает мне отдыхать! Ну-ка вылазьте, а не то сейчас свинцом затылки запаяю!

Жёлудь не испугался угрозы. С ним были два верных друга, а Каштан – один.

– Отпусти нашу подругу и верни мои записи, – сказал он смело.

– О несчастный писака! Вот хорошо, что ты сам ко мне приплёлся. Я уж было собрался искать тебя. Садись на камень да пиши своим родственникам письмо: пусть они за тебя шлют выкуп! – И он приставил оба пистолета к груди Жёлудя.

Однако Жёлудю было не до письма. Обернувшись, он увидел, что Горошка нет, и подумал, что тот не решился подойти к разбойнику и спрятался где-то за камнями.

– А где же твой дружок, этот кругляш вихрастый? – словно угадал его мысли Каштан.

– Убежал, – коротко ответил Жёлудь.

– О-го-го! А что я говорил? Ну, довольно: садись и пиши! А твоя подружка пусть возьмёт лучинку и посветит.

– Не буду писать!

– Тогда я тебя скину в пропасть.

– Делай что хочешь, а писать я всё равно не буду.

– Напишешь как миленький.– Каштан схватил его и поставил на край пропасти, а сам, прищурив один глаз, навёл пистолет.– Ну?

– Ты герой, когда перед тобою безоружный. Посмотрел бы я, что бы ты запел, будь у меня в руках хотя бы дубина. Трус! Негодяй! Жадюга!

– Все вы со страху так орёте, ого-го-го! – захохотал Каштан,– Последний раз спрашиваю: будешь писать?

– Горох! – крикнул Жёлудь не своим голосом и кинулся на Каштана, но… было поздно.

Спрятавшись за скалой, Горошек следил за каждым движением разбойника. А когда Каштан хотел нажать курок пистолета, он прыгнул прямо ему на шею и увлёк за собой в пропасть. Падая, он крикнул:

– За вас, друзья!

"…а…а!…" – повторили горы и скалы, а затем стало тихо-тихо, как в воскресное утро.

Жёлудь развязал Фасольке руки и сел рядом, но долго ещё не мог выговорить ни слова. Всё произошло так быстро и неожиданно, что друзья не могли опомниться. Они молча спустились в ущелье, пробитое горной речкой, разыскали останки Гороха и похоронили, сложив из камней высокое надгробье. Немного подумав, Жёлудь нетвёрдой рукой вывел надпись:

Прошедший тысячи дорог,

Ты шапку скинь свою.

Здесь кончил путь

Герой Горох:

Он в честном пал бою!

Им так не хотелось уходить с этого места, ноги будто приросли к земле…

Пока они стояли в скорбном молчании, над скалами показался Ворон, который прилетел их искать. Сделав несколько кругов, он спустился, почистил клюв о камень и хотел было отругать Жёлудя, но передумал. Чем могли помочь теперь даже самые умные речи?

И сын Дуба вернулся домой.

Вечером, когда Лягушка стала снова звать свою Куотре, когда Голубь, присев, начал хвалить посев, а Скворец затянул песню в честь гостя, Жёлудю стало необычайно грустно: надо сделать что-то очень благородное, хорошее. Для всех, для всех! Чтобы жить на опушке леса было славно и весело.