Текст книги "По следам большой смерти"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

8. ХРАМ ДЕВЯТИ СЕРДЕЦ

В синем хлопчатобумажном балахоне Коваль чувствовал себя голым и смешным. Волосяные веревки стягивали ткань на шее; ноги его обули в деревянные сандалии.

Он почти ничего не видел сквозь плотные шторки на окнах. Закрытая кибитка резво катилась по гальке, подпрыгивала на корнях деревьев и жидких мостках через ручьи. На третий день дорога ощутимо пошла в гору. Лесной пахучий воздух постепенно сменился свежим и холодным, исчезло цоканье копыт встречных всадников, не мычали быки, не доносились тонкие выкрики крестьянских детей в редких деревнях.

Коваль задействовал внутренний компас, стараясь хотя бы определить направление. Он был заперт снаружи, четверо сопровождающих скакали вплотную к дверям. Периодически возница просовывал в щель под облучком хлеб и пробковую флягу со свежей водой. Оправляться приходилось на ходу, в деревянное ведро. Только по ночам будущего послушника выпускали размять ноги и ополоснуть лицо. Молчаливые охранники в синих плащах бродили вокруг, выставив длинные пики. С холодом и тряской Артур справлялся легко, гораздо тяжелее было перенести жажду и непривычную еду. Казалось, что бесконечный вояж никогда не закончится.

На четвертый день они долго стояли под снежной крупой. Коваль чувствовал, каким разреженным стал воздух. Высота составляла уже не меньше двух с половиной тысяч метров. Когда за шторками начало темнеть, впереди раздался топот. Возница перекинулся с встречающими несколькими отрывистыми фразами, и всё опять надолго стихло. Затем колеса дернулись и покатили, проваливаясь в глубокий снег. В эту ночь охранники не зажигали факелов, они спешились и подталкивали повозку на крутых подъемах. Дважды они отзывались на свист, и дважды сзади доносился скрип закрываемых ворот.

Артур понял, что провожатые нарочно выжидали, пока спустится мрак.

По его прикидкам было около трех ночи, когда экипаж одолел последний тридцатиградусный подъем, и обитые железом колеса загрохотали по камням. Артур смежил веки и осмотрелся внутренним зрением. Еще до того, как открылась дверца, он заметил, что находится в удивительном месте. Здесь пахло мокрой древесной корой, кислым металлом и сладкими благовониями. Сюда доносилась свежесть от нетающего горного снега и глубоких незамерзающих озер. К созданию Храма приложили руку несколько поколений строителей, совершенно не знакомых друг с другом и с первоначальными чертежами. Артур не мог объяснить своего странного ощущения. Храм походил на кусок пластилина, из которого каждый мастер лепил что-то свое. Или на переживший несколько перепланировок старый доходный дом. В нем успел застрелиться граф, затем квартировали разночинцы, затем из приемных нарезал соты пролетариат, и, в конце концов, под пляски цыган пьянствовали новые русские людишки. Каждый принес что-то свое и выпустил это свое в извилистые лабиринты…

Коваль чуял металл, первоклассные сплавы и механизмы, уснувшие в недрах горной гряды. Одновременно тут присутствовало нечто потустороннее, отголосок неясной пока опасности. Это не была Слабая метка; похожие чувства он испытывал, приближаясь к гнезду Озерных колдунов. Слабая метка несет в себе сказочный привкус, она всегда непостижима и пульсирует, как гнойный нарыв на теле земли. Но Метка – явление того же плана, что смерч или сход ледника. Она возникает там, где мать-земля устала от грязи людишек…

А здесь сквозь толщу горы пробивались очень странные вибрации. Волшебство. Бердер об этом предупреждал. Настоящее волшебство, от которого встают дыбом волосы и начинается икота. Чародейство, которого не бывает просто потому, что такого не может быть никогда.

Под сандалиями будущего послушника скользили облизанные ветрами гранитные плиты, но метром глубже дышала сыростью пустота. Пещера простиралась под землей во все стороны, словно Артур оказался на верхушке исполинского термитника. Доносились мозговые излучения нескольких десятков человек; все они, похоже, спали, кроме тех, кто ждал ночного гостя. Артур напрягся изо всех сил, пытаясь обнаружить в людях враждебность. В бодрствующих он не нащупал ничего плохого, кроме легкого раздражения. Однако, переместившись глубже, столкнулся с неприкрытой злобой. Кто-то здесь его заранее ненавидел.

Но ведь для того, чтобы испытывать ненависть, совсем не обязательно родиться человеком…

Во мраке возник лучик света. Приоткрылась узкая дверца в массивной створке ворот, оттуда помахали рукой. Коваль обнаружил себя стоящим посреди круглого двора, обнесенного невысокой каменной кладкой. Кибитка уехала. За парапетом с трех сторон зияла пропасть. Он остался совсем один, лязгающий зубами и промокший до нитки.

Массивные двери открылись прямо в толще горы. Артуру никто не предложил вытереться или погреться у очага. Вместо этого узкоглазый дядька с козлиной бородой жестами повелел снять всю одежду, кроме кожаных шортов, а также обувь и идти за ним. Сам монах оставался в толстой шерстяной накидке, войлочных чунях и держал в руке красивый масляный фонарик. Когда свет от лампы мазнул по его лицу, Артур заметил несколько сложных шрамов под глазами и синюю повязку поперек лба. Ни слова не говоря, привратник начал спуск по узкой лесенке, выдолбленной в скале. Не прошло и минуты, как Артура пробрал дикий холод. На сводчатых стенах поблескивал иней, пятки примерзали к полу.

Спустившись метров на двадцать в глубину, дядька откинул холщовую занавеску и пошел, согнувшись, внутри гулко звучащей стальной трубы. За следующей занавеской он оставил Коваля одного, посреди полутемной залы, похожей на танцплощадку или цирковую арену. Следуя старой бойцовской привычке, Артур отступил спиной к стенке, выровнял дыхание и прислушался. Теперь он ощущал себя внутри огромной головки сыра. Это была гора, но гора почти пустая внутри и напичканная металлом. То, что он принял за танцплощадку, оказалось крышкой колоссального раздвижного люка. Сверху тянуло сквозняком через неплотно закрытые створки еще одного люка, и кисло пахли скрытые в стенах механизмы. Моторы давно умерли, электричество не поступало, отрезок вертикальной шахты освещался только пламенем факелов.

"Чёрт подери, да, это пусковая шахта. Вон и направляющие, и сопла газоотводных каналов…"

– Подойди ближе, мирный человек!

Коваль узнал гнусавый голос бурята. Интересно, как толмач его опередил? Или прискакал вместе со всадниками эскорта?

Артур пошел вдоль стеночки, не решаясь наступать на рифленую поверхность люка. Бердер предупредил его, что монахи большие озорники, могут такую подлянку подстроить, типа капкана или волчьей ямы! На противоположной стороне шахты за узкой открытой дверцей начинался шаткий навесной мостик. Мостик болтался над двадцатиметровой пропастью. Внизу на ржавых рельсах стоял самый настоящий поезд, только уменьшенный раза в два. Открытые платформы чередовались с аккуратными цистернами, а место локомотива занимала ручная дрезина. С обеих сторон состав терялся во мраке под полукруглыми арками тоннелей. Слева и справа от себя Коваль заметил еще несколько хрупких мостков, подвешенных над железной дорогой. Все эти сходни упирались в широкий балкон. С балкона свешивалась стеклянная будка диспетчерской. Сохранились не только стекла, но и пульт с телефонами, и даже плакаты с картинками на тему неотложной помощи. За будкой пространство балкона занимали вертикальные консоли с разбитыми в хлам мониторами. В зарослях паутины змеилась обгоревшая проводка и скалились пасти трансформаторных шкафов. Посреди этого великолепия горел костер. По потолку между рядами разбитых прожекторов плясали кривые тени.

Перед тем как подойти и представиться, Артур еще раз глянул вниз. Поезд застрял на свободном пространстве между двумя тоннелями. Напротив цистерн, на равном расстоянии, из стен торчали конусы с кранами и соединительными муфтами. Поверх заборных устройств возвышались жерла огнетушителей и тускло поблескивали ряды циферблатов.

"ДУН-1 или ДУН-2, учили на военной кафедре… Устаревшие ракеты жидкостного типа, закачка топлива шла несколько часов…"

– Хочешь вернуться домой, мирный человек? – Звуки будили дробное многократное эхо. Даже после того как бурят замолчал, где-то в невидимых коридорах продолжалось невнятное бормотание.

Подле костра на желтых подушках выпивало и закусывало изысканное общество общим числом в шесть персон. Бурята Коваль узнал по голосу, поскольку все монахи были в раскрашенных золотом масках, изображающих восточных свирепых божков. Скалились распахнутые рты, раздувались ноздри, к вискам убегали гневные щели глазниц. Бурят, как и привратник, кутался в темно-синее.

Наверное, это был цвет местного плебейства. Еще один монашек, с длинными косами на спине и комплекцией двенадцатилетнего подростка, подливал алкоголь в глиняные кружки.

Двое мужчин постарше носили лишь длинные зеленые юбки. Выше пояса их задубевшие тела походили на рекламу татуажного салона. Иероглифы поднимались по бокам, вокруг шеи, убегали под маску. Когда обладатель зеленой юбки повернулся спиной, Ковалю открылось множество поперечных, едва заживших шрамов. Сначала он решил, что парня били плеткой, но позже заметил грубые стежки и несколько булавок, залитых прозрачной смолой.

"Эти ненормальные сами себя калечат…"

У второго полуголого мужика спина была в норме, а вот с руками вышел полный конфуз. Он поднялся во весь рост, чтобы освободить Артуру место на подушке, но кулаки остались лежать на полу. Одно плечо урода было заметно выше другого, позвоночник торчал, как плавник, а руки от плеча до кисти сгибались в трех местах. С головой у "зеленого" тоже было не всё в порядке. Маски всех монахов держались на кожаных ремешках, а у обладателя уникальных конечностей вместо ежика волос на затылке крепилась вторая деревянная рожица.

Артур сначала решил, что сосед отдает дань какому-то тайному обряду, пока не заметил, что изо рта задней маски течет слюна. Длиннорукий периодически обтирал ее тряпочкой или нежно закладывал в изогнутую прорезь кусочки разжеванных сухарей. Он постоянно жевал хлеб, затем сплевывал на ладонь разбухший мякиш и отдавал его своему второму рту. Коваль подумал, что со стороны соседа это большая любезность – оставаться в маске.

Сильное впечатление производили также "желтые" старички, те, что развалились на низких скамеечках, прикрывая спинами выход на лестницу. Артур узнал эту лестницу по рассказам Бердера – по ней предстояло начать путь послушника. Перед "желтыми" на круглом серебряном блюде грудой лежали овощи, на вертеле жарилась тушка некрупного животного. Из одежды на старейшинах сохранялись только массивные бусы и короткие грязные накидки. Юный послушник успевал подливать им в кружки самогон и поливал жаркое острым соусом.

– Тепла вам и доброй беседы, почтенные наставники! Я хотел бы найти проводника и подобрать посох по силам…

Мужик с располосованной спиной, не вставая, кинул в будущего послушника посохом. Артур ожидал, что поймает высохшую, никуда не годную палку, и чуть не сломал костяшки пальцев. Меньше всего он предполагал таскать с собой чугунный лом. Монахи загоготали, наблюдая, как он потирает ушибленный мизинец. Артур хотел сказать, что оценил шутку, но тут он пригляделся к лому повнимательнее, и острота повисла на языке. С одной стороны железяки имелось тяжелое утолщение, другой конец был сильно заострен. Полтора метра металла между этими крайними точками были покрыты шрамами, порезами и следами зубов.

Посоху изрядно досталось…

– Чем тебе не угодила палочка, мирный человек? С ней из Храма вышло немало послушников…

– Она мне очень нравится! – воодушевленно ответил Коваль, гадая, какая должна быть челюсть, чтобы зубами промять такой рельс. Потом он еще раз смерил глазами расстояние от себя до сидящего китайца. Тот метнул лом без замаха, нисколько не напрягаясь, продолжая хлебать бурду из чашки. Железяка пролетела метров шесть и вполне могла бы убить, попав в лоб…

– Или не по силам? – издевался "зеленый".

– В самый раз! – Коваль ощупал ряд глубоких пропилов на вороненой поверхности. Впечатление было такое, будто по ней с усилием водили алмазной фрезой.

– А бери, раз по силам. Только ни в коем случае из рук не выпускай!

"Оп-ля, вот и первая зарубка на пути…"

– Раздели с нами трапезу, мирный человек!

Ему протянули деревянный шампур с дымящимся куском мяса. Артур машинально принял угощение, поднес ко рту и замер. Несколько секунд он боролся с собой под пристальными взглядами хозяев. Следовало откусить кусочек и запить рисовой водкой.

Президент Кузнец умел сдерживать брезгливость, но такого он увидеть не ожидал. Монах в желтом протягивал ему мясо, ухватив шампур пальцами ноги. Второй ногой он непринужденно придерживал кружку с теплой водкой. Вместо верхних конечностей у золотолицего божка выросли лишь короткие культи, зато обе его ступни походили на гибкие обезьяньи кисти, покрытые мелкими волосками. Большой палец вытянулся раза в три длиннее обычного, а между мизинцем и безымянным монах ухитрялся держать зажженную самокрутку. Желтые от табака ногти закручивались, как ястребиные коготки.

Артур принял угощение и впился зубами в мясо. И тут же пожалел, что забыл о советах учителя. Он едва не сломал зубы, наткнувшись на кость. Милейшие наставники предложили неофиту слегка прикрытый кожей запеченный крысиный череп. Впрочем, это могла быть не крыса, а совсем другой обитатель ракетных шахт, но, несомненно, грызун. Зубастая пасть такого же существа, крутящегося на вертеле, занимала не меньше четверти от длины тела. Борясь с желанием прополоскать рот, Коваль сплюнул и аккуратно отложил мясо на край очага.

Члены Ордена покатывались со смеху; визгливый хохот метался между стальными балками и улюлюканьем возвращался из тоннелей.

– Это лисица, мирный человек. Ты собрался покорить сердца Ляо, а пугаешься лисички? Ха-ха!

– Как же ты справишься с проводником?

– От мух ты тоже бегаешь? Ха-ха! – Артур скорчил вежливую улыбку.

– Я уже сыт, почтенный наставник.

– Тогда выпей с нами, мирный человек!

Приятель безрукого неожиданно пошевелился на скамеечке, и Ковалю открылось его уродство. До этого момента второй "желтый" прятался в тени, а теперь, будто специально, наклонился к огню. Под маской колыхался огромный зоб, а накидку оттопыривали отвисшие женские груди невероятного размера. Человека с таким широким торсом Коваль еще не встречал. Шею и руки гермафродита покрывала седая шерсть.

Артур проследил, чтобы водки ему налили из общего кувшина, но всё равно не удержался и сначала опустил в вонючую жидкость кончик языка. Кое-как ему удалось отправить отдающее сивухой пойло в желудок.

– Ты хочешь стать таким, как мы, мирный человек? – ласково спросил грудастый шкаф. – Тогда войди в ворота Храма!

Сосед скрипнул суставами и покормил хлебом свое второе лицо. Послышались чавканье и утробный звук отрыжки. Безрукий непринужденно затянулся самокруткой. Кряжистый мужик в зеленой юбке склонился над костром и потрогал языком шкворчащую лисью тушку. Его язык высунулся из дыры в маске на полметра в длину.

Во мраке за спиной Артура что-то быстро проползло по цементу. Он сжал зубы, стараясь не оборачиваться.

"Веселятся, сукины дети, развлекаются. Вот тебе и волшебство; нанюхались их мамочки ракетного топлива, нарожали красавцев! Там внизу не то что пасть на затылке, еще и похлеще кое-что может отрасти…"

– Спасибо за угощение, почтенные наставники. – Коваль поднялся и сделал шаг к лестнице.

– Следи, чтобы стук сердца не заглушал твой разум, – бросил вослед безрукий. – Ляо услышит дрожь твоей кожи…

Коваль замер с приподнятой ногой. Наконец-то он услышал что-то действительно важное.

– Красота порой страшнее уродства, – добавил парень с полуметровым языком. – Минь услышит дрожь твоей души…

– Не всегда свет спасает от тьмы, – перевел бурят слова женоподобного монстра. – Чжан услышит дрожь твоих ног!

– Кто меняет проводника, тот рискует не дойти.. – добавили из мрака.

"Где же чертов проводник? Кто из этих кошмаров пойдет со мной?.."

Монахи замолчали, никто его больше не задерживал. Коваль успел удивиться, что лестница ведет не вниз, а вверх. Когда садился к костру, показалось, что было иначе. Над пролетом лестничной площадки красовались два рогатых черепа. Когда кандидат в послушники поднял голову, чтобы разглядеть их получше, вместо черепов он увидел две мохнатые медвежьи морды, сросшиеся затылками. Развесистые оленьи рога никуда не делись, но стали еще больше и спускались, как побеги вьюна, утыканные колючками. Левая медвежья голова высунула язык и заворчала, правая подмигнула Ковалю одним глазом.

"Что эти мерзавцы подсыпали в водку? Не стоило пить!.."

Он обернулся, желая напоследок показать монахам, что ничего не боится, но балкон опустел. В очаге дотлевали угли; исчезли не только люди, но и подушки, и посуда. Глумливо скалилась с вертела жареная лиса, металось по закоулкам пламя факелов. Мостки, по которым Коваль пришел, оказались подняты. Перебраться через пропасть к внешней стенке ракетной шахты стало невозможно. Коваль осторожно приблизился к краю, на ходу расслабляя мускулы и включая режим охоты. Он так и не понял, в какую щель успели схорониться хозяева горы. Мало того, он даже не мог поймать щлейф от их недавнего присутствия.

"Шайка Сусаниных, чтоб им пусто было…"

Артур выдернул из гнезда самый яркий факел и прошелся среди нагромождений мертвого оборудования. Он нашел широкую дверь, за которой начинался проход, заваленный камнями. Видимо, там когда-то сработала мощная бомба. Он нашел доверху засыпанную обломками вертикальную кабельную шахту. За будкой диспетчера обнаружилась лесенка, спускающаяся вниз, к поезду, и обрывавшаяся через несколько метров. Когда Артур свесился, изучая остатки лестницы, что-то мелкое снова прошмыгнуло во мраке за спиной. Не опасность, но и не друг. Какая-то тварь, сама себе на уме, даже не уловить, как выглядит. Слишком быстро двигалась.

Обратный путь захлопнулся.

Провожатого не дали.

Пьяные уродцы каким-то неведомым образом успели перебежать пропасть, задраили за собой люк и подняли мостки. За пару секунд совершить подобный подвиг, да еще вшестером, было абсолютно нереально, но они это сделали. Артуру оставалось только одно – идти вперед. Он вернулся к арке, за которой начиналась лестница. Поднял факел, ожидая увидеть медвежью морду, но над притолокой опять ухмылялись желтые черепа, прибитые кривыми гвоздями.

Позади раздался шорох.

Президент оглянулся и успел заметить, как один за другим гаснут на стенах факелы. Светил только тот, что человек держал в руке. Мигом позже он убедился, что не факелы гаснут, а приближаются стены. С легким потрескиванием сдвигались массивные плиты, поглощая шкафы, приборные доски, диспетчерскую. Беззвучно захлопнулась расщелина, на дне которой стоял состав, затем стены впитали панель с рубильниками, остатки костра и подобрались вплотную, оттеснив человека на лестницу. Коваль ждал, выставив руку, пока его ладонь не наткнулась на влажный камень.

Стена остановилась.

Остался только метровый пятачок пространства перед лестницей, всё остальное оказалось иллюзией. За слоем бетона он ощущал многометровую толщу скалы. И если начать раздумывать, как такое могло получиться, можно сойти с ума.

Путь назад был отрезан.

9. ХОЛОДНОЕ СЕРДЦЕ ЛЯО

Артур поднялся на один пролет. Дальше лестницу загораживали перекошенные металлические жалюзи. Под ними можно было пробраться, но, судя по слою пыли на полу, последние лет сорок никто этого не делал. Артур поднял факел повыше. В полумраке лестничной площадки зиял квадратный проход. Темный коридор наполовину перегораживала стальная плита, застрявшая на ржавых роликах. У двери сохранилось несколько пластмассовых табличек-указателей с надписями на китайском.

Коваля не покидало чувство, что за ним следят сверху.

Когда-то потолок состоял из подвесных декоративных плит, но плиты давно были оторваны, и обнажилось нутро перекрытия. Оттуда свисали обломки трубопроводов и пучки проводов, густо покрытые лохмотьями паутины. Взрослый человек там спрятаться не смог бы, но какая-нибудь мелкая зверюга вроде летуна легко бы схоронилась.

Чтобы упасть сзади на шею.

Артур протиснулся в коридор и крадучись двинулся вперед, касаясь левым плечом лежащей на кронштейнах трубы. Под ногами кое-где шелестели остатки коврового покрытия, но чаще пятки ступали в цементное крошево. Артур представил, как полтораста лет назад здесь топотали кованые ботинки, рысью проносились боевые расчеты, визжали сирены и мелькали оранжевые маячки тревоги. После того как погибли военные, по лабиринтам подземной крепости прошли еще сотни и тысячи людей, превращая кафель, ковры и линолеум в серую пыль.

Через двадцать шесть шагов обозначилась первая развилка. Артур прислушался к своим ощущениям и свернул в левый, более узкий и захламленный проход. Следующая развилка его озадачила. Она оказалась вертикальной. Две железные лесенки разбегались вверх и вниз. Справа от лестницы зияло разбитое окно, валялись погнутый турникет и рамка металлоискателя. В свое время тут располагался один из внутренних постов досмотра. Артур подумал, что сейчас он движется по нисходящей, если ракетные шахты считать зоной для персонала с высшим допуском. По наитию президент выбрал нижний коридор и сделал на стене засечку ломом.

Впервые ему в голову пришла мысль о боеголовках. Он стал вспоминать всё, что знал о китайской ракетной технике. Как выяснилось, в памяти осталось совсем немного. Вроде бы, ДУНы в свое время были самыми большими и самыми мощными; их начинали строить еще во времена правления товарища Брежнева, и все очень радовались, что ни одна из этих дур так ни в кого и не попала. Невероятный по мощности заряд, колоссальная взлетная масса и архаичные методы предстартовой подготовки.

Полковник на военной кафедре еще шутил, что пока китайцы закачивают топливо, мировая война благополучно завершится…

Это было давно, поправил себя Коваль, углубляясь в следующий поворот. В двадцать первом веке инженеры Поднебесной могли тех еще делов натворить…

Он наткнулся на засохший трупик лисицы. Или отъевшейся крысы. Непонятно чей, потому что зверька разрезали на несколько частей. Разрезали аккуратно, словно фанерку электролобзиком.

"Где эти чертовы боеголовки? Если нет одной ракеты, это не значит, что нет остальных. И куда смотрят их Качальщики? Неужто им наплевать на источник радиации?.."

Еще через сто шагов левая стена начала едва заметно вибрировать, и возник далекий шум воды. А потом под полом обнаружилась пустота. Внешне всё выглядело отлично. Президент посветил факелом и не заметил ничего, кроме пыли и многочисленных следов – человеческих и не только. Однако отпечатки голых пяток и крысиных лап являлись бутафорией; Артур чувствовал, что достаточно пройти еще метр, и загремишь вниз. Он опустился на колени, прислонил лом к стене и поводил ладонями в сантиметре от пола, пока не убедился, что вдоль стены есть надежный проход. Как-то не хотелось отступать назад.

"Кто ищет, тот всегда найдет!.."

Незыблемым оставался узкий карниз вдоль стены, не больше ширины ступни, а дальше путника поджидала ловушка. Вместо бездонного колодца под тонким покрытием тянулся коридор, расположенный под углом к верхнему.

И в нижнем коридоре что-то двигалось.

Артур прижался к стенке и сделал маленький шаг, пробуя карниз на прочность. Пальцами ног он ощущал едва заметную дрожь; достаточно было легкого толчка, чтобы створки потайного люка распахнулись. Артур продвинулся на два метра, когда понял, что замаскированный провал не кончается. Он сам загнал себя в крайне невыгодное положение. Почти голый, одна рука занята факелом, другая – ломом, и ни малейшей возможности для маневра.

Стоило ему так подумать, как положение резко изменилось к худшему. Внизу появился кто-то живой. Скользнул и очень быстро исчез, но мимолетного прикосновения к чужой нервной системе для Артура оказалось достаточно. Обитатель нижнего яруса не имел ничего общего с приматами, а также с человеком, но он неплохо соображал, обладал крепкими мускулами и очень хорошим нюхом.

Он был здорово голоден.

Артур продолжал двигаться, царапая голую спину о торчащие крюки и неровности кладки. Более-менее ровная штукатурка кончилась, ее место заняли острые углы и наплывы застывшей замазки. Чтобы не напороться на торчащие крюки, приходилось идти, опасно нагнувшись вперед.

Внизу появился еще один движущийся объект.

Сначала Коваль решил, что это тот же самый, но скоро убедился, что ошибается. Живое существо не способно прожить в катакомбах и прокормиться в одиночку. Их стало двое, затем четверо. Они были голодны, но не стремились пожрать мяса. Похоже, они в принципе не питались мясом. Гораздо хуже другое – они были чертовски любопытны и могли своей возней заставить ловушку сработать.

Потому что они ползали внизу по потолку.

Каждое создание весило около пуда. Артур очень надеялся, что это летучие мыши или особый вид китайских горных обезьян. Он изо всех сил пытался выйти на контакт, и, наконец, ему это удалось. Контакт получился очень странным, вроде общения со стрекозой. Мозги соседей снизу воспринимали только самые простые команды и силовые импульсы, имитирующие электрический разряд. Между собой они общались без единого звука.

Человеческое ухо слышало шорохи, легкое постукивание и скрип. Ковалю пришли на ум навозные мухи, потирающие лапки перед кладкой яиц.

Артур преодолел еще метр и, наконец, почувствовал, где кончается яма. Оставалось совсем немного, лишь бы внизу прекратили раскачивать потолок. Раза два он мысленно рявкал, и твари разбегались, но тут же возвращались снова. Теперь их скопилось не меньше дюжины, и количество продолжало расти. Они непринужденно ползали по стенам и потолку, перемещаясь вслед за запахом человека. А может, их привлекал шум, хотя Артур и ступал предельно тихо. При этом ему приходилось следить за тылом и за тем, что происходит впереди.

А впереди поджидало немало интересного. Коридор в который раз делился надвое, и за правым поворотом виднелся кусок ночного неба. Это было так неожиданно и так нелепо, что президент даже прикрыл глаза, стараясь избавиться от миража. Но мираж никуда не пропал. Неровный пролом закрывала частая решетка с одним выломанным прутом. Из отверстия лился голубоватый свет; вдалеке за решеткой различались склон горы, присыпанный снегом, и цепочка соломенных хижин на далеких уступах.

Артур видел выход и впитывал кожей ледяной ночной ветер. Он даже чувствовал, как острыми иголочками колют лицо долетающие в подземелье снежинки. Близкая свобода казалась настолько притягательной, что он едва заставил себя отвести взгляд. Он не за тем сюда спустился, чтобы выпрыгнуть обратно через мусоропровод или взорванную вентиляционную шахту!

Слева дела обстояли гораздо хуже.

Из-за поворота виднелся пожарный гидрант, а у самого потолка из трубы торчал здоровенный красный вентиль, размером с автомобильный руль. На вентиле вниз головой висела связанная девушка-подросток. Узкие щиколотки девчонки стягивала толстая веревка, руки были скручены за спиной, а длинные черные волосы свисали до пола. Артур не видел лица девушки, потому что ее голову обнимал сидящий на корточках китайчонок лет четырех. Оба тихонько подвывали. Малец был совсем раздет и непрерывно расчесывал кровоточащие струпья на боках. На девушке сохранились обрывки ткани, а голое тело, проглядывавшее там и сям, было сплошь в синяках. Как будто нарочно, лунный свет падал через решетку прямо на детей, превращая обе фигуры в кошмарный живой монумент.

Пакля горела всё хуже, Артур щурился сквозь дым и никак не мог понять, отчего девочка качается, в сознании она или нет. Ветер налетал короткими порывами. Мальчик плакал, обхватив девчонку тощими ручками…

"Это неправда, это всё бред. Здесь не было, не могло появиться женщин…"

А внизу под пятками шелестели десятки острых ножек. Очень острых и очень шустрых. Фальшивая плита вибрировала всё сильнее. Артуру не хотелось представлять, как выглядят подземные стрекозы. Он подумал, что множество острых ножек легко очистят от мяса даже очень крупное человеческое тело. Они вполне могут повесить его подсохнуть на сквознячке, а затем обработать, вылизать каждую косточку. Возможно, зверюшки увидят в этом некий юмор. Тут, в Храме, весь народ с юморком…

Коваль стал сомневаться, что при необходимости легко рассеет противника, но тут таинственные обитатели нижнего коридора рассеялись самостоятельно. Их не стало в одно мгновение, словно ветром сдуло, и почти сразу ушей Артура достиг высокий пронзительный звук. Так мог бы кричать дельфин, проткнутый гарпуном; только тренированное ухо Клинка уловило высокочастотные вибрации. Никаких дельфинов здесь не водилось, но кричавший, несомненно, страдал. Визг приближался, одновременно слабея, и вот уже послышались шаги.

На сей раз внизу объявился настоящий хищник.

Артур скачком преодолел последний метр до крепкого пола. Он чуть не пропорол ногу какой-то острой железякой, похожей на обломок ножовки с редкими зубцами, но сумел сохранить равновесие. Он рассматривал детей, пока не приближаясь, и слушал то, что творилось внизу. Можно было убежать, даже, скорее всего, следовало бежать сломя голову, но Бердер всегда учил обратному.

Бежать сломя голову стоит лишь тогда, когда впереди ворота родного дома и преданные друзья. В противном случае можно угодить в капкан. Поэтому Артур не побежал. Он смотрел и слушал.

До сего дня Коваля уверяли, что послушниками Храма становятся исключительно мужчины. Если девицу монахи принесли кому-то в жертву, то непонятно, почему злодей ее не скушал…

"Очередная шуточка! Крадутся где-нибудь по параллельному коридору и не могут придумать, как меня посильнее застращать…"

Визг в нижнем коридоре резко оборвался. Коваль сделал шаг вперед; до развилки и до окна оставалось не больше десятка метров, когда позади распахнулись створки люка. Ловушка сработала, взметнулось облако пыли. Затем в спину ударил поток прокисшего теплого воздуха, и до ушей Артура донеслось мерное чавканье.

В нижнем тоннеле кто-то тщательно пережевывал пищу.

Этот "кто-то" догнал одного из шустрых, но бестолковых обитателей нижнего яруса и теперь с остервенением рвал его на части. Наверное, у горной обезьяны была очень крепкая шкура: Артур нутром воспринимал, как хищник с усилием втыкает клыки и с не меньшим усилием тянет их обратно.

Желудок человека содрогнулся, пытаясь извергнуть водку и остатки ужина.

Первое, что пришло президенту на ум, – медведь. Он даже не успел настроиться на волну этого кровожадного создания, как из ямы показалась одна из конечностей, и мысли о медведе пришлось отложить в сторону.