Текст книги "По следам большой смерти"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Самой запутанной Артуру показалась вторая фаза игры. Если каким-то чудом возникала патовая комбинация, все костяшки ложились на поле, и драконы замирали на равном расстоянии от центра, противники начинали оперировать цифрами на табличках, как картами при игре в "очко". Но Настоятель предупредил, что до второй фазы доходят лишь изощренные мастера, к коим он себя не относил.

Артур не ожидал, что его настолько захватит. Он забыл о времени и опомнился только тогда, когда в прорези купола загорелись звезды. Настоятель тоже проявил недюжинный темперамент. Он хлопал себя по коленям, откидывался назад и ругался сквозь зубы, когда делал неверный ход.

Первую партию Артур проиграл на двести семнадцатом ходу. Красный и оранжевый драконы не добрались до центра поля, но соприкоснулись передними лапами. Ли предложил закусить и выкурить по трубочке.

Артур думал, какой из кувшинов Настоятель изберет. Внешне ничего не изменилось, толстяк даже не упомянул о своем выигрыше. Он гостеприимно потчевал гостя засахаренными грушами, глазированными орешками и подливал в пиалу терпкий зеленый чай. Когда Артур осторожно заикнулся насчет военной истории Храма, Ли не стал скрытничать. Он проявил глубокое знание предмета. Он рассказал, что первые монахи пришли в горы около ста лет назад, но точной даты никто не знал. Было известно лишь, что люди, основавшие Храм, до того служили разным богам. Имена основателей хранились в тайне.

Монахи потратили много времени, чтобы убрать грязь, а затем придумали сложный обряд посвящения. С самого начала они не планировали миссионерской деятельности, но очень скоро в Храм Девяти Сердец потянулись люди, заслышав о добрых волшебниках. Отцы-основатели действительно обладали нешуточным могуществом; по крайней мере почтенный Ли считал себя по сравнению с ними ребенком. Они создали ритуал, согласно которому каждый вступивший в Орден оказывался привязан к нему на всю жизнь. Ценой этой несвободы стали тайные знания…

Об этом пункте Настоятель скромно умолчал, и Коваль решил не докапываться. Зато толстяк чуть ли не с гордостью сообщил, что Настоятели Ордена избираются исключительно из числа тех, кто рожден под землей и имеет явные уродства. Это делает их похожими на отцов-основателей и подразумевает передачу могущества.

Артур спросил, что значит родиться под землей. То, что он услышал в ответ, перевернуло всё его представления о Хранителях. Женщины почитали за честь зачать и выносить ребенка в непосредственной близости от складов ядерных боеприпасов, Ли охотно согласился, что далеко не все дети подземелий появлялись на свет с врожденными колдовскими способностями, и девять из десяти младенцев приходилось умерщвлять в первые годы жизни. Зато те, кто выживал, умели видеть будущее, взглядом разжигать огонь и повелевать дикими зверями. Некоторые, как Настоятель Гоа, без труда удерживали в повиновении сотню разбойников и могли заставить любого человека, например, прыгнуть со скалы.

В способности Двуликого Коваль безоговорочно поверил. Он еще не забыл, как чуть не перерезал себе горло.

Братьями в зеленой одежде, по словам Настоятеля, могли стать мужчины, принесшие свой дар из других мест. "Зеленые" занимались тем же, чем и русские Качальщики. Колесили по стране в поисках Слабых меток, стирали грязные промышленные районы, высаживали леса и очищали воду в реках. Братья с большим уважением относились к поморским Хранительницам Книги, водили дружбу с уральцами, но по части предсказаний у них имелись свои методы.

"Синие" послушники при известном старании могли получить зеленую одежду, но чаще навсегда оставались в статусе обслуги. Их это устраивало, и конкурс всегда оставался большой. Храм давал защиту в смутные времена и укрывал обиженных в периоды раздоров. А раздоры в новом Китае не прекращались.

Сложнее всего оказалось разобраться с идеологической платформой. Здесь Артур почти сразу сдался, а Настоятель дал понять, что только постоянно проживающие в храме послушники имеют шанс приобщиться к вере. Господин Ли сыпал цитатами из Конфуция, Лао Цзы и менее известных буддистов. Как ни странно, он неплохо относился к Мао и ставил Председателя на одну доску с Мэн Кэ и Сунь Цзы. Подводя итог размышлениям, он напомнил Ковалю, что в Китае нравственные установки никогда не носили характер религиозных догм.

– Вселенная без того слишком сложна, – хихикнул толстяк, – чтобы засорять ее лишними богами.

И начал перемешивать костяшки.

Вторую партию президент проиграл на триста двадцать первом ходу. Он даже сумел проделать хитрый финт под названием "замена глаза", когда ценой двух оленей можно остановить движение вражеского дракона пустышкой. Налицо был несомненный прогресс, это отметил и соперник. Господин Ли тонко пошутил, что если Артур передумает и останется в Храме хотя бы на три года, то сможет зарабатывать деньги, обучая игре молодых послушников.

Коваль мысленно попрощался с Христофором.

Он не хотел даже думать, что произошло в тот момент, когда настоятель соединил на поле две изломанные линии, белую и голубую. Возможно, уже утром Христофор забросит должность и покинет Зимний, став его заклятым врагом. Или, чего доброго, переметнется на Волгу к недобитым Озерникам…

Серп луны заглянул в щель купола, когда Настоятель в третий раз перемешал кости. У Артура крепло желание прекратить балаган. Он не стеснялся признаться себе, что двигать фишки чертовски интересно, но финал был обоим известен заранее.

– Почтенный Настоятель зря тратит время на столь неумелого игрока…

– Мне приятна твоя скромность, – степенно кивнул Ли. – Я многому научился у тебя, мирный человек.

На четыреста пятом ходу Коваль перевернул свои костяшки. Из мрака возник бурят, шустро сложил принадлежности, поднес Настоятелю трубку со свежим табаком, а Ковалю – тарелку с дымящимся мясом и кружку обжигающе крепкого чая.

"Матч завершился со счетом три – ноль в пользу хозяев поля…"

– Ты был прав, мирный человек. Несправедливо выходить на поединок с противником, который еще не научился сидеть на коне и держать меч. – Настоятель помолчал, ожидая реакции. – Я получил большое удовольствие…

– Мне тоже было приятно твое общество, – искренне ответил президент.

– Почему ты не скажешь, что я поступил с тобой дурно? Согласись, что тебя обманули! – Монах рассмеялся. – Согласись, и будем считать, что мы играли просто так…

Ковалю очень хотелось засмеяться в ответ, но он чувствовал какой-то подвох. Не может быть, чтобы после этого представления с кувшинами всё разрешилось так просто!

Бурят тоже ухмыльнулся, показав дырки на месте выбитых зубов. Настоятель прямо-таки излучал доброжелательность. Вечер заканчивался великолепно: посмеялись, блеснули эрудицией, перекинулись в домино, и никто никому не должен…

– Я трижды проиграл, почтенный Настоятель, и ты вправе забрать то, что принадлежало мне.

Воцарилось молчание. Толмач больше не улыбался, Ли отложил трубку.

– Но ты проиграл, не зная правил.

– Я проиграл не в "Четырех драконов", Настоятель. Я согласен уйти с тем, что у меня есть, и оставляю тебе твой выигрыш.

– Это настолько важно для тебя, что ты готов потерять любовь самых близких друзей?

– Я уверен, что почтенный Настоятель поступил бы так же, если бы речь шла о жизнях тысяч его братьев.

Золоченая маска качнулась, и перед Ковалем склонились две макушки. Одна иссиня-черная, другая – седая.

– Хорошо… – глухо произнесла маска. – Ты покорил наши сердца, но это еще не всё.

– Э-э-э… Так ты тоже?.. – промямлил Артур, обращаясь к переводчику. Он чувствовал себя крайне глупо. – Ты не бурят?

– Меня зовут Настоятель Вонг, – вторично поклонился бывший соперник. – По воле моих братьев, я провожу много времени вдали от Храма, поэтому мне нет нужды прятать лицо. Для тебя будет лучше, если мы больше никогда не встретимся. Но если так случится…

– Значит, я нужен братьям и пойду за тобой.

Президент поклонился в ответ, а когда поднял голову, обнаружил, что остался один.

15. КОЛЬЦО ДЛИНОЙ В ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ

Коваль поднял факел вверх. Сумел разглядеть балкон и узкие ложи по бокам, спускавшиеся к самой сцене. Зал был выполнен по старинке, еще до эпохи «Долби-стерео», и выглядел изнутри как длинная кишка. Наверное, здесь собирали для пропагандистских показов свободные смены ракетчиков. А может быть, совсем наоборот, солдат развлекали бравыми похождениями их великого земляка Брюса Ли… Артур спустился по центральному проходу, слушая гулкое эхо.

Что-то его настораживало.

Гоа при расставании отобрал кастет. Артуру очень хотелось поверить в миролюбие Храма, но совсем без оружия было как-то неуютно.

Он постоянно ощущал чье-то присутствие.

Пустые ряды сидений засыпало обвалившейся с потолка декоративной плиткой, ложи тонули во мраке. С балкона свешивались рваные полотнища с портретами людей в военной форме и рядами иероглифов. Посреди зала проход пересекался под прямым углом с другим таким же проходом.

Слева и справа чернели запасные выходы. Обе двери стояли распахнутыми, словно голодные рты.

Артур чертыхнулся.

Хитрый гном снова затащил его на развилку, только на сей раз роль говорящего камня выполнял разбитый киноаппарат. Его когда-то столкнули с балкона и зачем-то выволокли в самый центр зала, на пересечение дорожек. В аппарате не осталось ни одной целой линзы, все ручки были сломаны, а ролики – погнуты. На боковой поверхности бурой краской, подозрительно похожей на кровь, были намалеваны три стрелки. Две указывали в боковые выходы и одна – прямо на экран.

И никакого текста.

Иван уселся на опрокинутой станине, как ни в чем не бывало, разжег масляный фонарик и погрузился в книжку.

– У нас привал? – осведомился Артур. Он говорил очень тихо, но шепот вернулся троекратным эхом. Звуки крались вдоль стен, отталкивались и возвращались назад неразборчивым бормотанием.

– Без понятия, что там у вас, а мне дальше идти некуда.

– Вот дела! – растерялся Артур. – Выходит, что мы расстанемся?

– Выходит, что так, – почти что с грустью ответил гном. – Выбирай и топай.

– Но тут ничего не написано!

– Что, мил-человек, совсем мозги рассохлися? А Настоятели уж было за тебя водочки клюкнули…

Артур впервые ощутил к гному нечто вроде приязни. Пустышка, фантом, слепое зеркало, отражающее чужие мысли, и, вместе с тем, смешной, ехидный коротышка. Седьмое Сердце Храма, лакмус души человеческой, маленький суровый полиглот. Если Настоятели выпили за успех, значит, и правда, всё закончилось. Остались три стрелки и последний выбор. И долгая дорога домой с заветным кувшинчиком под мышкой.

– Мое дело маленькое, – пожал плечами гном. – Вам же развилки подавай. Сохнете вы без загадок.

Артур обследовал левый проход. Не доходя пару шагов до распахнутой двустворчатой двери, он замер. За пределами кинозала свет факела проваливался в пустоту. Лабиринты Храма подготовили Коваля к любым неожиданностям, но совсем не хотелось под завязку переломать ноги или раскроить череп, свалившись в пропасть. Он подошел поближе и оцепенел.

За дверью расстилалась тайга.

Президент на всякий случай оглянулся, но гном сидел, сгорбившись, и водил узловатым пальцем по строчкам. В зале всё оставалось по-прежнему, а в шаге от стального косяка шуршали лапы столетних елей, чистила на ветке свои перышки куропатка и тысячи муравьев строили метровую пирамиду.

Место показалось Ковалю до боли знакомым. Он сделал еще один шаг вперед, остановившись на самой границе крошащегося цемента. Дальше пол переходил в густую подстилку из листвы и иголок. Сразу набросились запахи. Артур вдыхал пьянящий смолистый воздух и никак не мог остановиться.

Он пытался убедить себя, что это очередной морок, но картинка была невероятно яркой и объемной.

В воздухе витали запахи коптильни, столярного цеха, подсыхающего сена, а поверх всего этого – восхитительный аромат топленого молока. Между стволами виднелся распаханный косогор, лоснилась тягучая лента реки. С холма спускалась накатанная дорога, петляла среди стогов, затем ловко взбиралась на горбатый мостик. На противоположном берегу дымили трубы избушек, полоскалось на ветру белье, гонялись друг за другом две рыжие собаки. Стояла самая сочная пора, начало августа, и самое вкусное время суток, предвестие сумерек. Вечерняя прохлада еще не наступила, воздух дрожал и струился; пресыщенная теплом земля словно потягивалась в истоме, избалованная солнцем. Лес за речкой казался таким мягким, бархатным, что хотелось погладить его, как котенка…

Уральская деревня Качальщиков.

В полуметре от Артура порхали две лимонницы. Он протянул руку и ощутил легкое прикосновение крыльев. Где-то замычала корова, ей ответила другая, послышался перезвон бубенчиков. Стадо возвращалось домой. Над головой молотил дятел, в рыбачьих сетях плескалась рыба. Из-под горы, пока невидимая, катилась телега; постукивали на корнях колеса, мягко ступала лошадь; потом запищал ребенок.

– Красиво, правда? – со странной интонацией произнес за спиной Артура гном. И без всякого ёрничанья добавил: – И что вам не живется, люди? Земли прорва, одет-обут, хата в чистоте, баба в соку, киндеры опять же…

Телега приближалась. Уже различалась за высокими колосьями серая шкура кобылы, затем промелькнули голые ноги и рукав пестрой рубахи. Ребенок снова загукал, женщина звонко рассмеялась и что-то сказала, но не ребенку, а кому-то взрослому. Ей коротко ответил мужской голос, затем он же прикрикнул на кобылу, и телега остановилась. Сквозь колыхание веток виднелись только спицы переднего колеса, повисшие вожжи и лошадиный хвост, отгоняющий мух.

Артура трясло, как в лихорадке.

– Зачем вы это делаете?! – Он обернулся к гному.

– Угадал, поди, мил-человек?

– Чего ты добиваешься?!

– Ета ты добиваешься, родимый. А мы тебе токмо помочь хотим. На том стоим, шобы к равновесию людишков возвертать.

Артура тянуло вперед, как магнитом. Вцепившись в косяк, он осторожно ступил на теплую землю. Теперь он мог видеть всю семью на телеге.

Там была его семья, и там был он сам. Артур даже вспомнил этот день, когда они возвращались с Надей с мельницы, куда его послала Хранительница рода. Один из редких дней, который будущий Клинок мог провести с семьей. Только накануне они с Бердером и другими учениками вернулись из окрестностей Миасса, где успешно уничтожили две Слабые метки. А через неделю предстоял большой поход на запад, усмирять шептунов и набирать рабочую силу для рытья оросительных каналов. На пару недель во время сбора урожая все взрослые мужчины впрягались в сельскую работу. Хранительница рода распределяла обязанности, и Артуру тогда неслыханно повезло. Вместо колки дров, молотьбы или строительства выпала крупная удача – отвезти зерно на мельницу.

Надя еще не была беременна Белочкой и прихватила с собой старшего сына. Годовалый ребенок сосал грудь матери, Надя смеялась, легонько укачивала его, ухитряясь одновременно целоваться с мужем.

Коваль видел себя, молодого, бородатого, с густыми русыми косами, еще не тронутыми сединой. Он скинул рубаху и сидел, болтая ногами, голый до пояса, мускулистый, черный от загара. Еще не избороздили тело шрамы, еще оставались годы до губернаторского кресла и разрушения Москвы. Молодой Коваль держал в ладони розовую пяточку сына, обнимал голубоглазую красавицу. Им обоим в голову не приходило, как мало жизни отпущено их первенцу…

– Ты можешь остаться, – сказал гном.

– Кто ты такой? – прошептал Коваль. Кувшин с червями жег ему грудь.

– Отдай червей и иди. Ты заменишь его.

– Я тебе не верю…

Надя ван Гог отняла мальчика от груди и, завернув в одеяло, осторожно положила на ворох пустых мешков. Серая лошадка меланхолично жевала траву. Молодой Коваль соскочил с телеги и что-то сказал жене. Надя засмеялась, откидываясь назад, и легонько ударила мужа по губам. Ее сарафан просвечивал на солнце.

– А ты мне поверь, мил-человек. Я дурного-то не предложу…

– Это было… прошло тринадцать лет! Никто не в силах вернуть прошлое!

– Ета тебе так в школе вдолбили? Слыхал такое: когда нельзя, да шибко хоцца, то вроде как и можно?

Президент закусил губу. Сейчас он был готов поверить во что угодно. В голове не укладывалось, что кто-то научился поворачивать время вспять.

Заходящее солнце спряталось за тучку. Дятел устал колотить и вспорхнул черной молнией. Молодой Коваль поймал руки сидящей жены и подошел к ней вплотную. Надя раздвинула ноги и обхватила мужа крепкими загорелыми лодыжками. Президент видел собственную спину и ладошки женщины, ласкающие его затылок.

– А кому хочется, чтобы прошлое вернулось?

– Храму, мил-человек.

– Храму нужно, чтобы я уснул и не проснулся? – Артур заставил себя оторваться от созерцания собственного оголяющегося зада. Позади, под шатром еловых ветвей, колыхался темный прямоугольник двери. Гном стоял на пороге, протирая очки. По его полосатому чулку полз рыжий муравей.

– Ты спросил, кто я такой. Есть Настоятель Вонг, его планида – поддерживать равновесие между Орденом и миром снаружи. А мое тело всегда остается там, внизу. – Гном потыкал пальцем в землю. – Я удерживаю равновесие внутри Ордена, я слушаю каждого из нас и смотрю вперед. Я дал тебе провожатого, и каждый, пришедший в Храм, получает провожатого.

– Я могу тебя увидеть?

Гном отрицательно покачал головой.

– Настоятель Вао не покинет своего угла, пока не придет время уступить его новому Вао. Я мог бы пригласить тебя в гости, но вряд ли тебе это придется по душе.

– Откуда ты знаешь русский?

– Я не знаю русский, я всего лишь пользуюсь памятью твоего детства. Ты ждал от куклы именно таких слов…

– Ты управляешь гномом? Но кукла не существует, это мираж!

– Мне нравится кукла, в которую ты меня обрядил. Когда ты нас покинешь, ее не станет. Мне нравится спорить с тобой и слушать твои мысли, но…

– Но ты не хочешь отпускать меня?

– Я лишь обязан предложить тебе выбор, а вместо этого делаю подарок. Я был бы рад вернуть тебя не на тринадцать лет назад, а в то время, о котором ты грезишь, но это не в моих силах. Я отыскал опорное звено тринадцать лет назад; там еще можно замкнуть кольцо.

– Ты говоришь о?..

– Да, да! – потряс бороденкой Иван. – Ты ведь до сих пор видишь во сне мир, каким он был до Большой смерти. Потому я и сказал, что с тобой занятно поболтать. Ты можешь вернуться в лес и снова быть счастливым. Ты станешь молодым, но сохранишь память и знания. Ты выберешь другой путь на развилке.

– Значит… – до Артура начало доходить. – Значит, вы тут посоветовались и решили, что меня надо забросить назад?! Чем же я так мешаю?..

Он уже не сомневался, что Настоятель Вао говорит правду. Каким бы чудом это ни казалось, старый мутант, не покидающий радиоактивных подвалов, мог вернуть его на тринадцать лет в прошлое.

– Ты ищешь правды и раскачиваешь мир.

– Черт! А как, по-твоему, надо жить?

– Оглянись! Чем была плоха жизнь? Кто тебя заставлял покидать лес? От тебя идет волнение, и чем дольше ты живешь, тем сильнее мир качается!

Президент не находил слов.

– Это я, по-вашему, главный враг спокойствия?

– Когда ты проснулся от долгого сна, я сразу услышал тебя. Потом появились другие Проснувшиеся, как вы их называете, но они не несли с собой такой бурной волны. Ты ворвался в мир, как камень, упавший в тихий пруд. Камень слишком велик, и пруд вышел из берегов…

– Тогда что вам мешает просто меня прикончить? Или ты играешь по правилам, как и твой дружок Ли?

Коваль старался говорить громче, чтобы заглушить стоны своей жены. Ему казалось, что он подглядывает в замочную скважину или смотрит кассету с записью собственных любовных утех. Солнце снова вышло из-за тучки, разрезав лес сотней лучей. В речке с хохотом плескались мальчишки. Дверной проем, ведущий в будущее, покачивался, точно зеркало, подвешенное на невидимых нитях.

– Твоя смерть принесет еще больше проблем. Если мы пойдем на убийство одной опорной личности, Ордену придется уничтожать всех, кто способен изменить мир, – невозмутимо сообщил гном. От его деревенского говорка вдруг не осталось и следа. – Не сомневайся, мы просчитали исходы одиннадцатью различными способами. Ваша Книга указывает на опасность, но не указывает пути, как ее избежать. Единственный способ вернуть Россию к равновесию – это вернуть тебя на тринадцать лет назад. Если ты сейчас уйдешь, память о нашей встрече сохраним только мы с тобой, президент Кузнец и старый монах Вао.

– И в России всё будет по-другому. Москва останется столицей…

– Нет, Москву всё равно расплавят, – быстро сказал гном. – И реки не потекут вспять, и спустя тысячу четыреста лет снова изобретут водородную бомбу. Существуют вещи, которые не в силах изменить один человек.

– А почему всё уперлось в меня? – не отставал Артур. – Найди кого-нибудь другого и с ним экспериментируй!

– Опору кольцу может дать только человек, сдвинувший время. Каждый второй согласится вернуть молодость, но у старого Вао не хватит сил, кольцо не сомкнётся. Очень редко рождаются люди, про которых говорят, что они меняли ход событий. Разве в древнем мире было не так?

– Но если ты видишь так далеко, скажи, почему ты так хочешь избавиться от меня? Чем я не угодил Храму в будущем?

– Разве ты не хочешь туда вернуться? – вопросом на вопрос ответил гном. – Разве не о том все наши мечты, чтобы опять вкусить счастье юности?

Артур изо всех сил старался не прислушиваться к тому, что творилось на дороге. Там его двадцатилетняя жена шептала в ухо молодому мужу матерные слова и вскрикивала, пугая проснувшегося ребенка…

– Ты снова насладишься обществом тех, кто покинул этот мир, – продолжал Настоятель. – Ты станешь хорошим Клинком и займешь место Хранителя силы, ты вырастишь сыновей и оставишь мечты о проклятом городе! И никто не заметит, что время сдвинулось, только мы с тобой…

– Я очень хочу вернуться, – Коваль развернулся и шагнул обратно через порог. – Теперь я поверил тебе, Настоятель! Но если я вернусь, то снова выберу ту же дорогу и снова, спустя годы, приду сюда, за червями. Что ты сделаешь в таком случае? Опять забросишь меня в прошлое?

– Если такое случится, то нас обоих спасет только смерть, – понурился гном. – Чтобы разорвать кольцо, я буду вынужден убить тебя и, конечно, себя.

– Зачем ты мне это сказал? Теперь я могу остаться в прошлом, но не приду в Храм за драконами. Я заранее уничтожу своих врагов, не буду повторять ошибок и обойдусь без вашей помощи!

– Не получится, мирный человек, – печально улыбнулся Бао.

Артур ощутил, как взметнулись волосы у него на затылке. Словно теплый вихрь пронесся по кинозалу, и всё исчезло. Не стало ни тайги, ни деревни, только в воздухе носился слабый хвойный аромат. Вместо солнечной лесной прогалины за дверью возник унылый полузатопленный коридор. В черной воде играли блики факела и плавала метровой длины мертвая моль с откушенной головой.

– Почему не получится? – с трудом стряхивая наваждение, спросил президент.

– Я говорю – без помощи нашей не получится! – Гном отвернулся и засеменил по проходу к оставленной книге. – Не одолеть тебе врага без Красных драконов. Всё, хватит с тебя спецэффектов. Ступай прямо, там покормят и помоют, а то – президент, а разит от тебя неприлично… Да, чуть не забыл! Покудова червячки кровь сосут, о спиртном забудь! А то некоторые пригубляют, а у червяков толерантность высокая, желудок неясный, мигом привыкнут. Не воевать будешь, а из запоев друзей выводить!