Текст книги "Зов Уршада"

Автор книги: Виталий Сертаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

8
Доктор Ромашка

– Мы просим лекаря Анатолия Ромашку принять нас. – Рахмани в третий раз повторил свои слова в дверную щель.

Ему уже начали надоедать бега в потемках. Вначале они битый час пробивались на слишком широком баркасе по узкой реке, забитой крохотными прогулочными лодчонками. Затем, когда напуганный до полусмерти лодочник упал на колени и стал умолять отпустить его живым, Саади пришлось перехватить управление. Два Мизинца предложил простой и изящный выход – затопить все лодки, которые торчат впереди и мешают плыть. Получив добро, он с присущей ему энергией взялся за дело и быстро наделал дырок в днищах.

Зато уже под следующим мостом корабельщикам любезно посоветовали швартоваться, поскольку «Сообразительный» добрался до владений великого Эрисмана. Добрые прохожие добровольно предложили приглядеть за катером, пока команда решает вопросы на берегу. Кстати, бравый капитан сбежал, стоило «эсминцу» удариться бортом о гранитный парапет.

Центавру становилось все хуже. То ли раны, полученные два дня назад, от дурной воды загноились, то ли подступила иная хворь. Поликрит дрожал под попоной, с него катились капли пота, крупные, как горошины, а к раненому боку невозможно было прикоснуться.

– Идите впереди… Я понесу твоего друга, – с натугой прохрипел он. – Я обещал Женщине-грозе убить последышей…

Рахмани нашел табличку «Хирургия», после того как рысью пробежал два круга между затихших корпусов, распугивая одичавших собак и нищих, а теперь с ним почему-то никто не хотел разговаривать. То, что это вход в приемную великого лекаря, Ловец не сомневался.

Сквозь щель в высокой резной двери он видел угол роскошной залы, с потолочной лепниной, зеркалами и дубовыми перилами над парадной лестницей. Из щели неприятно пахло, но из какого госпиталя веет сказочной амброзией? Здесь висела табличка со сложной формулой восхваления, а еще имелась волшебная горошина, нажимать на которую Вору из Брезе очень понравилось. При каждом нажатии на горошину где-то внутри раздавалась красивая мелодия и долго не затухала. Все, как описала раздетая девушка на мосту.

– Мы просим лекаря Ромашку принять нас, – в четвертый раз повторил озябший Ловец.

– Да кто он такой, ваш Ромашка? – раздраженно ответил старческий голос за дверью. – Чего долбитесь? Через приемный покой надо идти, а не тут долбиться!

– Что именно она сказала, друг мой? – растерялся Саади. – Что надо долбить?

– Сейчас я растопчу эту дверь вместе со старой ключницей, – мрачно посулил Поликрит.

– На четвертой тверди трудно жить, дом Саади, – философски заметил Вор из Брезе. – Мы не знаем волшебную формулу Ключа, которой, несомненно, вооружены граждане Питера, и потому не можем попасть к знахарю. Сдается мне, чужестранец может и околеть под окнами приюта, дом Саади…

Рахмани уже хотел выступить в защиту великой старшей сестры, как вдруг двери распахнулись. В столбе божественного света стояли две белые ангельские фигуры.

– Кто тут искал Толика? – спросила звонким голоском хрупкая фигурка слева.

– Только человек поспать улегся, сутки почти отпахал, так нет же, неймется вам, – укоризненно пробасил бородатый ангел справа. Этот ангел был раза в два шире Рахмани, его волосатые руки до локтей торчали из рукавов халата. – Ну, чего встали? Кто Ромашку искал?

Пока что они не видели укрывшегося в тени центавра с его ношей.

– Мы прибыли издалека. В моем друге поселился уршад, – заученно произнес Саади, уже не надеясь на адекватную реакцию.

– А чужой в нем не поселился? – язвительно спросила тоненькая девушка с челкой. – У вас руки и грудь в крови. Чья кровь?!

Дежурный хирург Анатолий Ромашка чем-то походил на ваганта. Рахмани встречал таких задумчивых людей на Зеленой улыбке. Особенно много их бродило по Южной Галлии, Провансу и латинским селениям. С подобной братией Ловец всегда легко находил общий язык. Они не поддавались на подлости, недолюбливали папских ищеек, а при случае легко выбалтывали тайны. Жандармов и стражников они также недолюбливали.

– Мы виноваты в том, что ворвались во дворец слишком поздно… – завел смиренную речь Ловец.

– Нет, вы ворвались слишком рано, – усмехнулся врач и потушил папиросу в консервной банке. – И чего бы вам не подраться двумя часами позже? Занималась бы вами дневная смена…

Саади видел лекаря в профиль: тот мыл руки, наклонясь над раковиной. В соседнем помещении кто-то глухо ругался и стонал. Под потолком в белой трубке с гудением метался свет.

– Нам необходимо попасть на прием к величайшему знахарю Эрисману…

– Сожалею, но он умер много лет назад.

Рахмани остолбенел. Хотя чего-то подобного следовало ожидать. Кусок восхитительной лепнины, которую он наблюдал с улицы, оказался действительно всего лишь обломком. Коридоры внутри плохо освещались, мозаичные полы потрескались, с обшарпанных стен полосами отваливалась краска. Здесь все дышало стариной – и решетки лестничных пролетов, и дубовые перила, и бронзовые ручки дверей, – но стариной запущенной, неухоженной…

– Откуда вы такие? Акцент интересный. Прибалты?

Рахмани беспомощно поглядел на водомера. Вор из Брезе скорчил умную рожу и знаками посоветовал соглашаться.

– Да, мы… при-балты. Там, у нас… с нами…

– Так я и думал. Вы извините… Только что двоих недотеп заштопал. – В дверную щель было видно, как Ромашка принял у кого-то полотенце. – Сил нет, нажрутся и выясняют, у кого толще… На таких дураков даже палату жалко, кладем в коридоре. Пусть померзнут, протрезвеют…

– Ваше имя указала нам ваша сестра, – на всякий случай пояснил Ловец. – Мы встретили ее на мосту в повозке с бе-ло-ру-са-ми.

– Ах, вот оно что, Аннушка, – потеплел хирург. – Да у нее сейчас самый чес, белые ночи.

Все это время Анатолий Ромашка говорил, наклонившись над раковиной. Он сдернул резиновые перчатки и надраивал руки, общаясь с Рахмани через полуоткрытую дверь. Наконец, он вытерся, шагнул в коридор, и его, без того длинная, физиономия вытянулась еще больше.

– От эта номер… Погодите-ка… – Он дважды бегом обежал путешественников и даже лязгнул зубами, точно пес, почуявший добычу. – Ребята, вы откуда такие? Да, сестра, говорите, вас послала? Ха-ха, молодчина! Что-то я не пойму, в какую игру играем? Вы в Выборге, в последнем турнире участвовали, нет? За кого выступали? Конечно же, не были, я бы вас непременно запомнил. Аркадий… Аркадий, слышишь меня?!

– Ну? – лениво отозвался тот самый, широкий бородатый лекарь, который впустил Рахмани внутрь. Сейчас он что-то писал за дверью комнаты, на которой было написано: «Бокс номер 2».

– Аркаша, ты себе не представляешь… Ты хоть раз таких геймеров видел? Форма совершенно необычная. Поножи, брамица, налокотники оригинальной конструкции, с шипами, и скрытые доспехи. Вау, а кольчуга-то… Я такой вязки ни разу не встречал. Кто такие вяжет?

– Анатолий Николаевич, у них – раненый, – терпеливо напомнила тоненькая сестра. На ее нагрудном кармашке Саади прочел имя – Елена.

– Что у вас с лицом? – задал последний вопрос Ромашка. – Сыпь? Раздражение? Покажите.

– Нет, со мной все хорошо. – Саади отступил, придерживая платок. – Это… это в моей семье такой обычай.

До сей поры Снорри, повинуясь отчаянной отмашке Ловца, оставался с центавром за дверью. Теперь пришла пора показаться в свете. Несмотря на элегантные кожаные штаны с завязками у колен и брезентовую куртку со значками стройотряда, водомер мало походил на бодрого студенческого комиссара. Скорее, на исхудавшего пропойцу, отягощенного множеством попутных заболеваний.

Но окончательно испортил ситуацию лабрадор доктора Аркадия, до того мирно ожидавший конца смены хозяина на коврике и надежно привязанный цепью к старинному ростомеру. Это был серьезный, дисциплинированный пес, вывести его из равновесия могло лишь появление абсолютно незнакомого и крайне опасного хищника. Ему сразу не понравилось, как пахнет новый человек, но следом за человеком в дом ворвался тот самый хищник…

Хорошо, что Саади успел перехватить падающее тело друга. Собака повалила ростомер и с места в карьер кинулась на Снорри. Вор из Брезе, с детства не слишком большой любитель собак, недолго выбирал линию поведения. Поскольку дом Саади приказал пока никого не убивать, водомер предпочел прилипнуть к потолку.

– Боже… – Вторая сестра с именем Настя начала стремительно белеть. Дрожащим пальцем она указывала вверх, но говорить не могла.

Одни длинные руки Снорри спрятал на животе, другие растопырил между деталей гипсовых фигур. Черные бусинки его глаз беспомощно вращались в глазницах. Уши шевелились. Из ноздреватой серой кожи на лице снова полезла шерсть. Весь вид выражал смирение и крайнюю неловкость. Штаны Рахмани не выдержали растяжки и с треском порвались.

– Что за черт… – прошептал доктор Ромашка.

Лабрадор надрывался, таская за собой ростомер. Вбежавший Аркадий застыл, растопырив руки. Рахмани мысленно взмолился, чтобы центавру не ударила в голову идея прийти на помощь. Обе девушки были в шаге от коллективного визга. Где-то далеко кто-то колотил по железу и кричал, что будет жаловаться, что это не институт, а психбольница.

– Мой друг погибает, – сухо напомнил Саади, когда собака ненадолго затихла, буквально захлебнувшись слюной. – Мы прибыли через Янтарный канал с иной тверди. Если вы не уберете пса, я сожгу его… – и показал им огонь.

Он ожидал очередного приступа паники и спрашивал уже себя, к кому же идти дальше, если повсюду они вызывают такой ужас, но эти люди оказались крепче. Аркадий схватился за цепь и уволок беснующегося пса в подвал. Снорри немедленно спустился, сестры тихо ойкнули и спрятались за спину хирурга.

– Как вы это делаете? – неестественным голосом спросил Анатолий.

Ивачич на руках у Саади застонал. Ловцу казалось, что его друг раскалился до состояния расплавленного металла. Его измученное сердце билось неровно и часто, как у загнанной антилопы.

– Снорри, дай им себя потрогать, – предложил Ловец. – Это не цирковой трюк и не колдовство. Водомеры Большой Суматры умеют применять колдовство, но принимать облик двуногого человека их заставили века преследований.

– Нас осталось не так много, – подтвердил Два Мизинца. – Когда я вспоминаю свое детство, я помню одно – моя мать меня все время прячет.

Он вытянул руку и ногу, демонстрируя, как плавно исчезают под кожей маслянистые волоски и страшные пилы.

– На каком языке он говорит? – опомнился Анатолий.

– На ютландском. Мой приятель долгое время прожил в городе Брезе. На вашей тверди есть город Брезе?

– Может, и есть… – В глазах Ромашки сверкнул интерес. – А что, обязательно должен быть такой город?

– Тверди во многом повторяют друг друга… Потрогайте же его, – почти приказал Рахмани. – Или мне солгали, и здесь не приемная лекаря?!

Почему-то последний укор произвел на команду доктора Ромашки самое серьезное впечатление. Пока хирурги и сестры спорили, не снимают ли их скрытой камерой, Рахмани старался не смотреть на воспаленный лоб и порванное ухо своего друга.

– Это фантастика. – Аркадий робко, а затем все смелее, ощупал водомера и принялся с бешеной силой дергать себя за бороду. Девушки так и не отважились прикоснуться, но, по крайней мере, не дрожали больше от страха. – Это фантастика. Вы на самом деле с другой планеты? Какая чушь… И главное, говорят на исковерканном русском. Но… вы не похожи на космонавтов. Вы понимаете, о чем я? Толик, они выглядят так, словно вывалились из двенадцатого века. Ну скажи же что-нибудь, ты ведь знаток всей этой деревянной кутерьмы.

– Эти люди – не космонавты и не толкинисты, – решительно отрубил Толик, щупая скрытые лезвия на голени Снорри. – Не знаю, откуда они свалились, но… я им верю. Невозможно так подделать организм. Однако… займемся делом. На вас кровь, но вы не ранены, – вспомнил о своей профессии Анатолий.

– Это кровь нашего товарища. Он… он ждет на улице.

Ромашка твердо посмотрел Саади в глаза:

– Ваш товарищ, который на улице… он тоже не человек?

– В языке руссов слово «человек» перегружено лишним смыслом, – обтекаемо заметил Ловец. – Да, с точки зрения ваших книжников, он не человек. Но уверяю вас, он разумнее многих двуногих. Это достойнейший воин и честный сын своего народа.

– Не сомневаюсь… – Анатолий выдохнул так, словно меру песка сдерживал дыхание. – Позвольте… это все слишком…

– Слишком внезапно, – подсказал бородатый Аркадий, приваливая креслом дверь в подвал.

– Вы уверены, что ваш товарищ на улице меньше нуждается в помощи?

– Уверены, он крепкий. Поторопитесь, прошу вас. Если вас беспокоит оплата…

– Меня беспокоит, что у него началось заражение крови, – огрызнулся хирург.

Теперь они молча уставились на Зорана. Но глядели уже не как на дивное диво, а как на пациента.

– А почему у него не закрыто лицо?

– Он… он из балканских склавенов. Они не закрывают лиц.

– Ага, понятно… – неопределенно протянул Аркадий.

– Настенька, каталку. – Старший хирург откашлялся и заговорил вполне естественным голосом. В следующую минуту он кардинальным образом изменился. Следуя за ним в фарватере, как торговые баржи за ледоколом, подтянулись остальные медики. – Ребята, всю кровь нулевой группы – в операционную. Аркаша, позвони наверх.

Зорана уложили на кровать с колесиками и покатили по коридору.

– Я пойду с ним, – взвился Рахмани, как только Зорана попытались от него оторвать.

– Хорошо, хорошо, не возражаю… – рассеянно проворчал Ромашка, светя Ивачичу в глаза фонариком. – Он диабетом не страдает? Такое впечатление, что парень давно без сахара. Настенька, давайте во второй блок. Но учтите… – Ромашка повернулся к Ловцу. – Если не по нашей части, мы держать не сможем…

– У него внутри – уршад. Мне говорили, что ваши лекари способны заглянуть человеку внутрь, не разрезая его ножом, – на бегу соврал Рахмани.

– Именно этим мы сейчас и займемся, – невозмутимо ответил хирург. – Аркаша, давай перевернем… Ах, черт, он же у вас завшивел! Леночка, тащи сюда все антисептики, всю дезинфекцию, что найдешь.

– Поняла! – упорхнула Леночка.

Зоран Ивачич спал неровным, болезненным сном на железном столе. Когда над распростертым другом вспыхнули огненные болотные глаза, Рахмани попятился, столь жутко выглядела серая, раздувшаяся кожа Зорана. Помощницы лекаря принялись неловко раздевать героя. Первым желанием Саади было остановить это неслыханное оскорбление, но под выразительным взглядом Ромашки он смирился.

Очевидно, знахари северной твердыни позволяют посторонним незамужним женщинам касаться чужих мужей.

– Мы возьмем все анализы, какие сможем. Под вашу ответственность… – Ромашка горько вздохнул. – Если придется, взломаем рентгеновский кабинет. Однако до девяти утра лаборатория закрыта, так что… никаких результатов, понимаете? Я ничего не могу сказать. Все, что я могу сделать, – сбить ему температуру и поставить капельницу с… полезным раствором. Кажется, у него сильное обезвоживание.

– Нет, ему не нужен полезный раствор, – как можно более мягко возразил Ловец. – Если вы не можете найти уршадов, спрятавшихся в нем, признайтесь честно. Мы заберем его и уйдем.

– И куда… куда вы его понесете?

– Никуда. Мы его разрежем, вытащим последышей и сожжем.

– О боже! – схватилась за рот тоненькая Лена.

Но Ромашка отреагировал спокойнее:

– А что будет, если?..

– Если последыши родятся, они растворят его тело и сбегут. В следующих трех поколениях они убьют всех в этом городе. И погибнут сами. Так происходит всегда.

– Но… если они погибнут, откуда же возьмутся новые?

– Этого никто не знает. Новые не живут сами по себе. Они проявляются сразу или в скотине, или в человеке.

После этих слов стало слышно, как далеко в подвале скулит запертый пес Аркадия.

– Вы знали это и принесли эту гадость к нам на Землю? – отважилась Настя.

– Мы не позволим уршаду родиться, – заверил Ловец. – Послушайте… меня воспитали Слепые старцы. Вероятно, это самые мудрые люди на Хибре. Слепые старцы прочли на серой паутине, что знахари четвертой тверди избавят наш мир от убийц-уршадов.

– А здесь, стало быть, четвертая твердь? – притопнул ногой Аркадий. – Вот так номер. А три другие, это что – Венера, Марс и?..

– Вы поймите, мы – дежурная бригада… – Анатолий нервно взъерошил волосы. – Мы даже анализ крови толком взять не можем… Настя, давай-ка начнем с ванны, так работать невозможно.

– Уже готовлю!

– Молодец. Аркадий, посадим его. Голову держите. Вы нам можете немного помочь? – Взмокший хирург повернулся к Ловцу. – Кстати, меня зовут Толик.

– Рахмани. – Саади с чувством пожал протянутую руку.

Зорана избавили от одежды, окунули в воду, оттерли грязь. Показались гниющие царапины. Следы дубинок и кнутов. Рахмани сидел как на иголках, каждую песчинку ожидая, что сахарные личинки проснутся в теле друга. Но, убаюканный грязным воздухом или по какой-то иной причине, уршад спал.

– Я ничего не понимаю, – заявил Ромашка, выдернув из ушей черные трубочки. – По всем признакам, этот человек в коме. Склеры… кожные покровы… состояние слизистой…

Саади молился, прикрыв глаза. Под потолком медленно вращались лопасти, как у ветряной мельницы. Стеклянные шкафы со снадобьями позвякивали по углам. Нервно сопел водомер.

– Тоны сердца… нитевидный пульс… мышечный тонус… Лена, кати сюда ЭКГ… Аркаша, мы можем сейчас выдернуть узиста?.. Печень увеличена… интоксикация… однако желудок пустой… Обезвоживание… зрачки не реагируют… Настенька, приготовь противошоковое…

Откуда-то сверху прибежала заспанная женщина в белом комбинезоне и круглых стеклах на глазах. Стекла обрамляли золотые дужки. Сначала женщина принялась ругаться на коллег, но очень скоро любопытство в ней возобладало.

– Смотри, дом Саади, это серое стекло! – возбужденно выдохнул водомер, когда под руками у грозной колдуньи засверкал голубой глаз страшного зверя. – Смотри, дом Саади, живое серое стекло! Почти такое же, как ты находил во льдах!

Женщина намазала голый живот Ивачича какой-то клейкой дрянью и принялась тыкать его розовым валиком. Хирурги послушно замерли рядом.

Неожиданно Зоран застонал. Лекари яростно заспорили, указывая друг другу в голубой глаз. Там клубилось и мохнатилось нечто, похожее на грозовые облака.

– Сдается мне, дом Саади, что пора нам его выручать. – Два Мизинца готов был удариться в панику.

– Нет. Я верю этому… Толику. – Рахмани подумал, что потерять веру в лекаря Ромашку означает потерять веру навсегда. В таком случае следует самому зарезать Ивачича.

– Вы с ума сошли! – громко произнесла строгая ведьма, поблескивая стеклами. Светящийся глаз на ее гудящей машине погас.

– Тем не менее, – ровно ответил ей Ромашка.

– Но не закись азота… – обрывочно сопротивлялась женщина.

– Трахеостома… попрошу Лизавету… – отбивался Ромашка.

– Как вам угодно, – фыркнула женщина. – Я в этом безобразии принимать участия не желаю!

– Вы были правы, – Ромашка подошел к Ловцу, – там действительно что-то есть. Что-то похожее на личинок с раздвоенными хвостами.

– Это они… Сколько их?

– Мы видели двух. Но… вы поймите, мы встречаем такое впервые. Где они еще могут прятаться, кроме брюшной полости?.. Э-э-э, кроме живота?

– Где угодно. В ноге, в голове. Уршад выпускает яд, убивающий боль.

– Черт побери… – Аркадий чуть не оторвал себе бороду. – Толик, что делать? Опять узи? Или просветим его на рентгене?

– Да фиг с ним, ломай замок. Под мою ответственность! Леночка, сбегай к соседям, спроси анестезиолога. Может, Лизавета нам не откажет?..

– Поняла. Я – мигом! – Маленькая сестра упорхнула.

В рентгеновском кабинете явно происходило что-то страшное, потому что у Рахмани периодически кололо в спине, в затылке, а пальцы вздрагивали. Наконец оттуда выбежал взъерошенный лекарь.

– Ты чуешь, дом Саади? – задрожал водомер. – Это черная магия, будь я проклят!

– Оперировать в таком состоянии опасно, – заявил Ромашка. – Но если не оперировать, он погибнет. Я верно понимаю? Мы нашли еще одного… этого, уршада. В бедре. Это немыслимо, таких тварей на нашей планете нет. Он проделал ход из брюшной полости, чудом не зацепив печень и кишечник… Если вы не возражаете, мы начнем прямо сейчас. Аркадий будет мне ассистировать. К счастью, Елизавета согласилась помочь, она прекрасный анестезиолог. Шансов очень мало, скажу вам честно…

– Чего мало? – не понял Снорри.

– Я не верю, что мы его спасем, – признался Ромашка. – Выбирать вам. Но если не предпринять попытку сейчас… короче, эта штука в нем движется…

– Зато я верю. – Рахмани стукнул ладонью по подлокотнику кресла. – Но вы забыли о последышах…

– Аркадий не забудет. Смотрите… – Толик показал высокий прозрачный сосуд с плотно притертой резиновой крышкой. – Это стекло разбить невозможно. Аркадий пересадит личинок туда, а после мы вместе подумаем, что с ними делать.

Рахмани с сомнением покачал головой:

– Толик, уршадов невозможно изучать. Все, кто пытался изучать их, погибли. Я должен находиться рядом, я сам их уничтожу…

– А вот это невозможно, – выпятил узкую грудь Ромашка. – Извините, но от вас разит, будто вы из канавы вылезли. В операционную я вас не пущу! Кроме того… Я ведь еще должен заняться вашим раненым товарищем, который лучше, чем человек?