Текст книги "Имперский пёс. «Власовец» XXI века"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Послушай лучше меня, – сварливо прервал Зиверса профессор, подходя к большой политической карте мира, висевшей на стене кабинета. – Вот здесь, – его кривой палец с раздутыми суставами воткнулся в ламинированную бумагу где-то в районе Дальнего Востока, – открываются врата в иной мир! Нам нужно пройти сквозь них! Там нас ожидает истинное могущество!

– А ты уверен, что тебе это все не приснилось? – до сих пор не решив, верить или нет профессору, спросил Вольфрам.

Профессор насупился, его глаза недобро блеснули из-под седых бровей:

– С каких это пор, юноша, вы перестали мне доверять! А? И ты еще смеешь обвинять меня в маразме? Да это тебе сносят башку гормоны молодого тела!

– Все, Фридрих, не кипятись! – примирительно произнес Вольфрам. – Ты же знаешь, что я всегда тебе доверял! Даже в нюрнбергской тюрьме, в двух шагах от эшафота… Но как, позволь тебя спросить, мы отыщем эти врата? Вон, ты даже пальцем на карте половину Дальнего Востока закрыл. А поточнее нельзя?

– О, майн Готт! – прорычал, не сдержавшись, профессор. – С «высшими» не все так просто… Их тяжело понимать… Нельзя точнее!

В груди старика что-то заклокотало, и он обессиленно откинулся на спинку кресла.

– Фридрих, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Вольфрам.

– Все… хорошо… – с придыханием ответил Хильшер. – Сейчас отпустит… Я слишком стар – волноваться в моем возрасте уже нельзя.

– Так вот и я о том же, – опять оседлав любимого конька, подхватил Зиверс, – возраст…

– Забудь! – просипел профессор.

– Все! Все! Не буду! – пошел на попятный Зиверс. – Мучайся, раз уж тебе нравится! Ты мне вот лучше что скажи… Допустим, мы найдем эти твои врата. Но как их открыть? Или они стоят распахнутыми постоянно?

– Я работаю над этим, – ответил профессор. – И еще – мне нужен толковый и надежный инженер.

– С этим-то проблем не будет, – фыркнул Зиверс. – С нашими капиталами стоит только свистнуть…

– Тогда ищите врата! В России сейчас бардак, это нам на руку. Перестройка, гласность…

– Да уж, – Вольфрам криво усмехнулся, – даже обидно: сломать такую державу не смогла вся мощь Вермахта, а американцы, даже не проливая крови…

– Потому что умнее! – брезгливо произнес Хильшер. – Напролом не перли да к умным людям прислушивались… К тому же им досталась часть архивов «Наследия». И американцы в отличие от русских с ними плотненько поработали и соответствующие выводы сделали! Выгода налицо!

– Ну уж, чтобы жид да без выгоды, – согласился Зиверс. – Но без твоей помощи им бы вовек не разобраться.

– Да, – смущенно кашлянул Фридрих, – был грешок. Хотелось восстановить все на новом месте… Но не рассчитал, что после войны американцы до дрожи в коленках боялись повторения холокоста.

– Ага, – поддакнул Вольфрам, – боялись, а сами чего в Японии сотворили?

– Значит, – не слушая Зиверса, проскрипел Хильшер, потеряв интерес к разговору. Его старческое настроение менялось каждую минуту, – готовься к путешествию!

– В Россию так в Россию, – не стал больше спорить с профессором Вольфрам, поднимаясь с дивана.

27.06.2005 г.

Дальний Восток.

Россия. Тереховское охотоведческое хозяйство.

Иностранцы вместе с Петром Семенычем покинули уютный навес и перебрались в дом, когда солнце почти село. Они бы посидели на улице еще, но слишком уж донимала непривычных немцев надоедливая мошкара. Едва только вечерние сумерки разрисовали полянку перед избушкой егеря причудливыми тенями, гости чуть ли не бегом скрылись в доме. Под навесом остался лишь Паша, заранее приготовивший «поляну» в доме, да Вольф, не перестающий дымить вонючей «Примой».

– Эх, красота! – блаженно расслабился Паша. – Тихо-то как! А воздух, воздух-то какой! А, Вольфыч? Нет, надо почаще к тебе наведываться! Вона как Серега матерился, когда его шеф домой отправил!

– Да я не против. – Путилов глубоко затянулся и бросил окурок в догорающие угли костра.

– Я знаю, но… – Паша горестно постучал кончиками пальцев по стеклышку наручных часов, – как говорят в народе – цигель-цигель ай-люлю! Времени в обрез, постоянно надо куда-то мчаться, дела делать, проблемы решать… А жизнь проходит!

– Паша! – донесся из домика голос Петра Семеныча.

– Пойду, – виновато развел руками Паша, – шеф зовет.

Путилов понимающе качнул головой: «иди, мол», а сам остался на свежем воздухе. Мошкара его не сильно беспокоила – за эти годы он привык к ней, выработал иммунитет. Когда совсем стемнело, Вольф затушил остатки костра, забрал из сеней заранее приготовленный спальник. О гостях они с Пашей позаботились загодя: застелили кровати свежими простынями, благо их осталось в избытке от покойной жены старика-егеря.

«Эх, Степаныч, Степаныч, – вспомнил старика Вольф, – как мне тебя не хватает!»

Расстелив скатанный в рулон спальник на широкой лавке под навесом, Путилов скинул сапоги и забрался в стеганый мешок. Повозился, устраиваясь поудобнее, затем закрыл глаза и постарался уснуть. Хоть Вольф и вымотался за день, но сон почему-то бежал от него. Перед закрытыми глазами Путилова стояло костистое лицо старого немца. В его бездонных глазницах плескался непроглядный мрак преисподней, в котором изредка проскакивали багровые искры адского пламени. Старик резко взмахнул рукой, и перед глазами Вольфа вспыхнул огненный круг. Секундой позже внутри круга, сотканная из тысяч маленьких языков пламени, проявилась уродливо изломанная свастика. Старик дико захохотал, прищелкнул пальцами и что-то каркнул. Неведомая сила ударила в грудь Вольфа словно тараном, и его, беспомощно кувыркающегося в воздухе, куда-то понесло. Безумный полет Вольфа остановил какой-то большой и твердый предмет, о который Путилов крепко приложился спиной. Он очнулся в ворохе прелой листвы у подножия расколотого молнией дуба. Вокруг Пса стояли, ухмыляясь бескровными губами, семеро изуродованных диверсантов, которых он собственноручно уложил под дерновое одеяльце. Мертвецы утробно рычали, облизывая синими распухшими языками непомерно длинные зубы. Словно по команде эти исчадия ада скопом кинулись на Вольфа и принялись рвать его тело на части. Пес в ужасе закричал…

* * *

От богатырского храпа Петра Семеныча звенели оставленные на столе стопки, стоящие слишком близко друг к другу. Один из телохранителей Иоганна Брунера поднялся со своего места, на цыпочках подошел к толстяку и, взяв его за плечо, сильно встряхнул. Петр Семеныч недовольно хрюкнул, затих на секунду, а затем принялся храпеть с удвоенной энергией. Телохранитель удовлетворенно кивнул и, больше не таясь, подошел к Паше. Он отвесил здоровяку тяжелую пощечину, но тот даже не пошевелился.

– Все в порядке – дрыхнут без задних ног! – в полный голос произнес телохранитель.

– Марк, – раздался в темноте надтреснутый голос старика-немца, – зажги свет!

Крезе достал из кармана фонарик, и прохладный полумрак избушки разрезал узкий луч света.

– В глаза не свети! – раздраженно чертыхнулся старик. – Сходи лучше проверь лесника! Да, и засвети лампу – не в темноте же нам сидеть.

Бруно, подсвечивая себе фонариком, нашел масляную лампу и поджег зажигалкой фитиль. Поставив закопченное стеклышко на место, доктор выскользнул во двор.

– Спит! – сообщил он старику, вернувшись через мгновение.

– Хорошо! – Хильшер довольно потер ладони.

– Вколю им по пять кубиков внутримышечно, чтобы дрыхли крепче! – сообщил старику Крезе.

Он достал объемный рюкзак и вынул из него пластиковую аптечку. Вскоре в руках доктора появились три одноразовых шприца.

– Пять кубов не маловато? – засомневался Хильшер.

– Достаточно, – заверил его врач, – они проспят сутки. Суток нам хватит…

– Может, их вообще того, ликвидировать? – предложил Вольфрам.

– Нет! – Хильшер был непреклонен. – Оставим их живыми для подстраховки… На случай, если мы ошиблись.

Когда инъекции были сделаны, Хильшер распорядился:

– Осмотрите егеря. Вдруг хоть какая-то зацепочка обнаружится. Ведь это он появился здесь неизвестно откуда два года назад. Возможно, он с той стороны…

– Сейчас возьму фонарик помощнее, – ответил Марк, перетряхивая рюкзак. – Пойдем, Вольфрам.

– Фридрих, Фридрих! Ты должен это видеть! – донесся со двора взволнованный голос Вольфрама.

Старик с трудом встал с кровати и поковылял к выходу. Подойдя к навесу, он достал из кармана пенал с очками. Дрожащими руками раскрыл его и нацепил очки на нос.

– Смотри! – нервно произнес Зиверс, освещая фонарем тело раздетого до пояса егеря.

Лесник оказался крепким мужиком – в его жилистом теле, несмотря на возраст, не было ни капли жира, лишь тугие жгуты крепких мышц. И шрамы: пулевые, ножевые, осколочные.

– Он воевал долго и много, – произнес Бруно, – настоящий профессионал…

– Но не это главное! – перебил его возбужденный Зиверс. – Смотри!

Он взял егеря за руку и поднес его запястье ближе к свету.

– Татуировка! Такие наносились узникам концлагерей! – опознал метку бывший нацист, большую часть прошлой жизни прослуживший в Дахау и Натцвайлере. – Очень похожа!

– А теперь посмотри сюда! – Вольфрам осветил фонарем левое предплечье лесника. В луче света недобро скалилась взъерошенная голова пса над двумя скрещенными метлами, карикатурно повторяя «тотенкопф». Под метлами по-немецки готическим шрифтом было начертано – «хунд» и «1962». – Пес, – прошептал Зиверс. – А вот эту аббревиатуру над головой пса я бы перевел как «первый детский военизированный интернат для неполноценных». Черт! Он действительно из другого мира!

– Чего-то подобного я и ожидал! – глубокомысленно произнес Хильшер.

– Но как он оказался здесь? – воскликнул Бруно.

– Уместней было бы спросить, почему он оказался здесь? – поправил его старик. – Как, это понятно: врата где-то рядом! А вот почему… Возможно, случайное проникновение, а возможно, и нет! Если он здесь не случайно, все становится только интереснее…

– Так, может, его допросить? – предложил Зиверс.

– Сейчас ты от него вряд ли чего добьешься, – возразил врач.

– А вот если у нас ничего не выйдет с вратами, а что мы их найдем, я уже не сомневаюсь, тогда вполне… – сказал Фридрих. – Сейчас возьмите у него немного крови – она нужна для моего прибора. Затем всем отдыхать до утра. Бродить по ночной тайге, не зная местности, – неразумно! Выходим с рассветом.

Заснуть иностранцам так и не удалось: Петр Семеныч, напичканный снотворным, оглушающе храпел, действуя немцам на нервы. Рассвет они встретили как божью благодать: похватали рюкзаки и выскочили в промозглую утреннюю сырость.

– Как работает твой прибор? – спросил Вольфрам профессора, когда тот достал из рюкзака небольшую пластиковую коробочку с большим круговым циферблатом и плавающей стрелкой. – Я так понимаю, кровь ты для него собирал?

– Это анализатор, – устало произнес Фридрих. – Ведь параллельный мир должен хоть чем-нибудь отличаться от нашего… Если лесник с той стороны, это различие должно присутствовать в его крови. А если портал рядом, а он должен быть рядом, от него тянется шлейф… Хватит болтать, – неожиданно раздраженно заявил профессор, – а то что-то наши поиски затянулись.

– Все готово! – отрапортовал Вольфрам, давно привыкший к постоянному брюзжанию своего старого соратника.

– Тогда не стой столбом, а подай мне склянку с кровью лесника, – буркнул Фридрих.

Щедро оросив щуп прибора кровью, Фридрих принялся крутить ручки настройки. Стрелка начала хаотично вращаться. Хильшер выругался и переключил пару тумблеров. Стрелка дернулась из стороны в сторону еще пару раз, а затем замерла как вкопанная, указывая на северо-запад.

– Есть! – в один голос закричали Бруно и Зиверс.

– Наконец-то! – выдохнул старик. – Берите снаряжение – и в путь.

Через десять минут маленький поисковый отряд углубился в дальневосточную тайгу. Первым шел навьюченный тяжелым рюкзаком Марк. За ним, налегке, опираясь на суковатую палку, ковылял старик-профессор. Замыкал колонну вооруженный карабином Вольфрам Зиверс. Через полчаса продрогшие и вымокшие от росы путешественники наткнулись на узенькую тропку, протоптанную в густых зарослях папоротника. Тропинка бежала в нужном направлении.

– А здесь частенько кто-то ходит, – сказал Вольфрам, без долгих раздумий сворачивая на тропу. Под его высокими ботинками с рифленым протектором жалобно хрустели сочные стебли разлапистого папоротника.

– Лесник, – тяжело дыша, просипел старик, – больше некому.

Таежная дорога для столетнего старика была тяжелым испытанием. Но Хильшер не думал сдаваться. Не обращая внимания на одышку и подозрительный свист в груди, он упрямо продвигался к намеченной цели.

– По тропинке лучше не идти! – предостерег соратников Зиверс. – Мало ли каких он сюда сюрпризов натыкал…

– Точно, – согласился Бруно, – пойдем параллельным курсом.

– Только под ноги посматривайте, – присовокупил Вольфрам, настороженно зыркая по сторонам.

Еще через час похода путешественники неожиданно выскочили на небольшую полянку, скрывающуюся под сенью исполинского дуба, расщепленного вдоль ствола давним ударом молнии. Марк остановился и предупреждающе поднял вверх руку. Хильшер и Зиверс замерли на месте, во все глаза рассматривая перепаханную взрывами землю.

– Мины! Не шевелитесь! – Зиверс изогнулся и скинул с плеча лямку рюкзака. Затем, придерживая вторую лямку рукой с карабином, осторожно поставил рюкзак возле себя. После этого он принялся методически обламывать веточки с произрастающего рядом дерева. Наломав их целую охапку, Вольфрам смело ступил на распаханную взрывами полянку. Двигался бывший эсэсовец медленно, по спирали, от краев поляны к ее центру. Время от времени он останавливался и втыкал в землю очередной прутик.

– Это он что, мины метит? – удивился Бруно.

– Тихо! – одернул его старый немец. – Не мешай!

Путешественники терпеливо ожидали, пока Вольфрам закончит свое опасное занятие.

– Как думаешь, – спросил Крезе старика, – для чего здесь это минное поле?

– Тут и думать нечего, – с ходу ответил профессор, – мы на месте! Перед нами врата, которые время от времени открываются. И через них кто-то регулярно проникает сюда…

– Значит, наш друг-егерь прошел сквозь врата не случайно?

– В точку, мой мальчик, – просиял Хильшер, – он дезертир! А это минное поле – страховка от новых проникновений. Видимо, ему не очень нравятся его бывшие…

Вольфрам, остановившийся в центре поляны, привлекая внимание соратников, крикнул:

– Всё! Все мины отмечены! Ходите аккуратно и как можно дальше от прутиков!

– Как тебе это удалось? Ты же не сапер, – полюбопытствовал Бруно.

– За последние шесть десятилетий кем я только не был, – усмехнулся Зиверс.

Он осторожно обошел вешки и приблизился к соратникам.

– Молодец! – скупо похвалил ученика старый немец. – Вот что, ребятки, прошвырнитесь-ка по округе да внимательно все осмотрите! Чувствую, мины – не единственный сюрприз на сегодня.

Профессор оказался прав в своих предположениях – сюрпризы продолжались. Неподалеку от полянки Зиверс наткнулся на свежую могилу. С помощью саперной лопатки, предусмотрительно захваченной путешественниками, им удалось быстро раскопать захоронение. Осмотрев вытащенные из могилы изувеченные тела, Хильшер произнес:

– А вот, собственно, и пришельцы, против которых наш лесник и затеял всю эту свистопляску с минным полем.

– Серьезный противник. – Вольфрам присел на корточки и указал пальцем на пулевые отверстия. – В каждой голове – дырка! Даже у этого, разорванного пополам миной, голова продырявлена.

– Контрольный, – согласился Хильшер, – чтобы уж наверняка!

– Стяните с них куртки! – распорядился профессор. – Нужно посмотреть, может, есть похожие татуировки.

– Есть! – радостно сообщил Бруно, особо не церемонясь с мертвецами. – У всех номера и оскаленные псы под метлами.

– Только даты разные…

– Тела свежие, с момента смерти прошло не больше двух-трех суток, – определил Бруно, как-никак – доктор медицины, профессор.

– Отлично! Значит, остаточное излучение сопредельного мира еще велико… Можно попытаться открыть врата. А получится или нет – это мы сейчас проверим! – оптимистически заявил он. – Подходите поближе ко мне, ребятки.

Они сгруппировались примерно в центре полянки.

– Что с минами делать будем? – спросил Вольфрам.

– Пусть себе стоят! – отмахнулся старик.

– Подходите поближе ко мне, ребятки, – сказал профессор, сверяясь с часами, – время! Все готовы?

Получив утвердительный ответ, старик начал обратный отсчет:

– Драй. Цвай. Айн…

Зиверс почувствовал, как на него навалилась чудовищная тяжесть. Он сопротивлялся этой нагрузке что было сил, но они стремительно таяли. Во рту появился металлический солоноватый привкус крови. Голову сжало тисками, а в глазах потемнело. Последнее, что он почувствовал, прежде чем потерять сознание, как сдирает кожу на его лице грубая ткань рюкзака Бруно.

Глава 5

28.06.2005 г.

Дальний Восток.

Россия. Тереховское охотоведческое хозяйство.

Мерзкие исчадия преисподней рвали на части его безвольное тело, а он был не в силах даже пошевелить руками. Он мог лишь кричать, зная заранее, что никто не придет ему на помощь. Твари тоже это знали и не спешили, упиваясь безнаказанностью. Размазывая темную тягучую кровь Вольфа по своим бледным, обезображенным смертью лицам, они довольно урчали. Одна из тварей ухватила когтистой лапой руку егеря, приподняла ее повыше и с хрустом принялась отгрызать пальцы. Пес закричал, забился в истерике – никогда еще он не испытывал такого животного ужаса, даже когда попал в плен к виртуозам в области пыток китайцам.

– Мы пожрем твое теплое тело, Пес! – урчали твари, сдирая с него кожу. – Мы поглотим твою душу, Вольф! Вольф… Вольф… Вольфыч! Вольфыч, мать твою! Да очнись же ты, наконец!

От полновесной пощечины голова Вольфа дернулась, и он выпал из кошмарного сна. Раскрыв глаза, Вольф увидел занесенную для повторной пощечины здоровую Пашину ладонь и резко вскинул вверх левую руку, блокируя удар. Правой рукой егерь инстинктивно саданул бугая под дых. Паша охнул и сложился пополам, уткнувшись посеревшим лицом Вольфу в живот.

– Ты… чего… – хватая ртом воздух, прошипел Паша, – сдурел?

Пес небрежным движением оттолкнул бугая в сторону и уселся на лежанке.

– Какого хрена?! – выругался он, заметив багровый солнечный диск, готовый вот-вот скрыться за горизонтом. – Сколько же я спал? Ты как? – Вольф повернулся к Паше. – Не сильно я тебя?

– Бывало и хуже, – философски ответил Паша, потирая ушибленное место. – Ты чего с цепи сорвался?

– Сон плохой. Кошмар. – Вольф внутренне содрогнулся, вспоминая, как хрустели костяшки пальцев под острыми зубами твари. – Паша, объясни мне, что происходит? Как мы могли проспать до самого вечера?

– Вольфыч, я сам ничего не понимаю! Едрен батон, как же чердак трещит, – пожаловался Паша, – словно паленой водки вчера обожрался! А ведь пили только фирменную конину… Я минут двадцать назад проснулся! Башка не варит! Коньячку стопку принял – слегка полегчало. Огляделся, а в домике, кроме нас с шефом, нет никого! Петра Семеныча тряхнул – а он даже ухом не ведет. Я было подумал, что он кони двинул. Нет, дышит! Я тогда к окошку – а на дворе-то уже вечереет! Тут ты заорал, словно тебя на куски режут! Я на улицу… Ты орешь благим матом, а не просыпаешься! Пришлось мне тебя того, реанимировать. Ты уж не серчай – перетрухал я!

– Да ладно! – отмахнулся Вольф, хотя отбитые щеки до сих пор пылали. Видимо, дело не обошлось одной пощечиной, а рука у Паши оказалась тяжелой.

Вольф потер пальцами виски, и терзавшая его головная боль слегка притихла.

– И где, черт возьми, наши иностранцы?

– Джип здесь.

– Это и я вижу, а сами-то они где?

– А это что такое? – Вольф обнаружил на предплечье среди многочисленных укусов мошкары болезненную припухшую ранку. – На комариный укус не похоже, на чирей тоже.

– Да это же след от укола! – догадался Паша. – Я год в «дурке» санитаром работал, такого добра насмотрелся!

Он судорожно скинул футболку. На его левой руке обнаружился точно такой же след от инъекции.

– Писец! – выругался он. – Вот и ответ на твой вопрос. Нам с тобой вкатили хорошую дозу снотворного или какого-нибудь наркотика! То-то башка так трещит! Вот твари!

– Кто? Да и зачем вся эта суета с нашим усыплением?

– Не знаю, Вольфыч. Кроме немцев залетных, больше некому! Давай Петра Семеныча растолкаем, – предложил Паша, – может, он в курсе всех этих заморочек.

С Петром Семенычем Паша с егерем возились больше получаса. Лупцевать своего босса по щекам Паша побаивался. А ну как рассердится и прогонит на хрен из конторы? А своим местом Паша дорожил. В конце концов Вольф окатил толстяка холодной водой из ковша. Петр Семеныч недовольно завозился на кровати, но глаза так и не открыл. После второго ковша Петр Семеныч с трудом разодрал припухшие слипшиеся веки. Его взгляд был мутным – Петр Семеныч до сих пор не мог прийти в себя.

– Шеф, шеф, – затараторил Паша, – вы как?

Петр Семеныч провел ладонью по мокрому лицу:

– Вы что творите, засранцы? Что за дурацкие шуточки?

Постепенно к Пашиному боссу возвращался начальственный тон. Босс приподнялся с подушки, но тут же со стоном рухнул обратно, схватившись руками за голову.

– Паша, – раздраженно бросил он здоровяку, – мы чего вчера пили?

– «Хэннесси», – тут же отозвался Паша.

– Ты его что, на рынке брал?

– Петр Семеныч, – обиженно засопел Паша, – там же, где и обычно! У Левандовского. Продукт качественный, голову даю!

– Сдалась мне твоя голова! Тут своя на куски разваливается! Дай мне упаковку «алкозельцера». Там в рюкзаке… в кармашке.

– Не поможет, Петр Семеныч.

– Это еще почему?

– Нас какой-то гадостью ширнули! Если поищете внимательно, то обнаружите такой же след от укола.

Паша продемонстрировал шефу след от иглы.

– Вот дерьмо! – сморщился Петр Семеныч, обнаружив ранку.

– Как думаете, кто бы это мог сделать? – подал голос Вольф.

– Да кто угодно! Врагов у меня хватает! – буркнул Петр Семеныч. – Только понять не могу, зачем меня усыплять? Пришили бы, да и дело с концом. В тайге и не найдет никто… Стоп, а где немцы? – Петр Семеныч наконец заметил пропажу гостей. – На улице? Их тоже того… ширнули? Как же я им все объяснять-то буду?

– Их нигде нет, – виновато произнес Паша. – Пропали!

– Пропали? – Петр Семеныч, несмотря на головную боль, подскочил с кровати. – Их похитили! Конкуренты! На чем их увезли?

– Петр Семеныч, – Паша схватил шефа за плечи, – успокойтесь! Сейчас мы с Вольфычем осмотрим окрестности. Если найдутся какие-нибудь следы… Пойдем, Вольфыч!

– Стволы возьмите, – посоветовал Петр Семеныч, – вдруг эти гады где-то рядом!

Оставив матерящегося сквозь зубы Петра Семеныча в избушке, вооруженные Вольф с Пашей принялись методически обшаривать окрестности в поисках каких-либо следов злоумышленников. Во дворе ничего обнаружить не удалось, и Вольф перенес поиски в лес. Вскоре он понял, что никаких посторонних злодеев не было. Единственные следы, которые удалось обнаружить егерю, вели прочь от избушки в тайгу. Принадлежали они небезызвестной троице, о чем Вольф тут же сообщил Паше.

– Почему ты думаешь, что это наши немцы? – засомневался Паша.

– А ты сам подумай, – предложил Вольф, – мы же с тобой выяснили, что к моей избушке никто не приближался! Ни пешком, ни на машине! Нет следов в этом направлении. А вот от избушки в тайгу ушли трое. Вот здесь шел один, здесь второй, а вот здесь третий, – он указал на примятую траву и раздавленные стебли густо разросшегося папоротника. – И этот третий – старик, смотри, как он загребал землю ногами. Он и в избушке шаркал ногами, словно спадающие шлепанцы волочил. О! А вот еще одна деталь, – Вольф присел над глубоким ребристым отпечатком ботинка, – это мой окурок! «Прима». Видать, застрял в протекторе, вон какие у них шикарные гады. Словно у диверсантов…

Озарение неожиданно окатило его ледяной водой. Загадочные немцы направлялись прямиком в сторону переходного портала Третьего Рейха. И как он, дурак, сразу не сообразил! Видимо, мозги после дозы неизвестного лекарства до сих пор работали плохо. Неспроста появились в его избушке эти гости! Ох, неспроста!

– Нагоним? – Вольф вопросительно посмотрел на Пашу.

– Как думаешь, далеко они сумели уйти?

– Не очень, – прикинул скорость троицы егерь. – Они вышли с восходом. Ночью плутать по тайге может выйти себе дороже. А старик неважный ходок, ему лет сто, не меньше. Есть шанс перехватить!

– Нужно посоветоваться с Петром Семенычем, – решил Паша.

– Ну, беги, советуйся, а я им на хвост сяду, – попытался избавиться от ненужного свидетеля Вольф. Если Паша с Петром Семенычем увидят его минное поле, то легко отбрехаться не получится. А в том, что немцы отправились к заветной полянке, он почти не сомневался.

– Не-не, ты чего? – заупрямился Паша. – Как мы без тебя дорогу найдем? Ты же у нас единственный следопыт.

Вольф подавил подкатывающее раздражение: какая ему сейчас разница? Пропавших немцев просто так со счетов не скинуть! Так или иначе предстоят большие разборки. А – будь что будет!

– Хорошо, – скрепя сердце согласился Вольф. – Только давай поторапливаться – стемнеет скоро!

– Ты уверен, что ночью не было посторонних? – переспросил егеря Петр Семеныч.

– На все сто! Это немцы!

– Во дела! – почесал затылок Пашин босс. – Зачем им все это? Неужели аферисты? Да нет, я их основательно по всем каналам пробил! Ничего не понимаю! Так, говоришь, можем догнать?

– Если поторопимся, – кивнул егерь. – Старик не ходок…

– Ладно, рискнем здоровьем! – решил Петр Семеныч.

Он хоть и был дородным толстяком, но в тайге неподготовленному крепкому ходоку запросто мог дать фору. Сборы не заняли долго времени – через несколько минут небольшой отряд преследователей под предводительством Пса отправился по следам злоумышленников. Вольф даже не пытался выискивать следы беглецов – немцы шли напрямую к переходному порталу. Неожиданно Вольф почувствовал небольшое головокружение и жжение в области сердца. Так происходило всегда, когда Штрудель разогревал свою установку. После этого профессор активировал врата.

«Не может быть! С момента последней заброски прошли всего сутки! Это не Штрудель! – внезапно понял Вольф. – Это наши недавние гости!»

В глазах запрыгали разноцветные зайчики, а ноги подкосились. Вольф оперся о ближайшее дерево, переводя дух. Врата открыты!

– Вольфыч, плохо? – спросил Паша.

– Сейчас пройдет! – пробормотал Вольф, чувствуя, как прекращаются болезненные судороги.

Все – врата закрылись! Теперь Пес был абсолютно уверен в своей правоте: беглецов уже не достать.

– Отдышался? – участливо поинтересовался Петр Семеныч. – Погнали?

– Да. – Вольф сплюнул на землю горькую слюну, явно отдающую желчью. – Все в порядке.

– Далеко еще?

– Они рядом, – ответил Вольф, – минут через десять нагоним.

Полянка, затянутая рассеивающимся зеленоватым туманом, вынырнула внезапно. Вольф даже не сразу ее признал – таким разительным образом она изменилась. Но приметный расколотый дуб стоял на своем месте, ни капельки не изменившись, и Пес понял, что они достигли своей цели.

– Я их вижу! – восторженно заорал Паша, разглядев сквозь странную дымку тела мертвых диверсантов, которые принял за беглецов. – Сейчас я их достану! – он словно лось ломанулся сквозь кусты.

– Стой! – вцепился в него егерь. – Здесь мины!

– Чего?! – в один голос закричали спутники Вольфа.

– Мины? Да какого хрена здесь происходит? – вышел из себя Петр Семеныч. – Вольфыч, что за игру ты ведешь за нашими спинами?

– Я объясню, Петр Семеныч, – устало ответил лесник. – Только позже! Темнеет!

Туман тем временем совсем рассеялся, и путешественники смогли внимательно рассмотреть сложенные аккуратной поленницей мертвые тела.

– Это не они, Петр Семеныч! – возбужденно воскликнул Паша. – Бля буду, не они!

Паша топтался на окраине полянки, не решаясь нарушить запрет лесника. Вольф пошел к мертвецам, настороженно осматривая полянку, но не забывая при этом поглядывать себе под ноги. На память Вольф не жаловался, он отлично помнил, где устанавливал мины-ловушки. Но в тех местах, где он их установил, торчали прутики. Беглецы попросту их пометили. Паша с опаской пробежал по рыхлой земле к неподвижным телам. Трупы были уложены друг на друга лицами вниз. Перевернув одно тело, Паша в ужасе отшатнулся: вытекший из простреленной головы глаз шлепнулся на высокий ботинок здоровяка и растекся по нему, словно разбитое куриное яйцо по сковороде. Паша взбрыкнул, словно необъезженный жеребец, затряс ногой, пытаясь стряхнуть с ботинка глаз. Тот неожиданно лопнул, забрызгав кровавым киселем камуфляжную куртку здоровяка. Этого Паша не выдержал: его вывернуло наизнанку остатками обильной вчерашней трапезы. Петр Семеныч, благоразумно держащийся в отдалении, демонстративно громко щелкнул затвором.

– Вольфыч, мать твою, – держа егеря на мушке, выругался он, – кто эти люди? Кто их убил? И где наши немцы?

– Это диверсанты! Их убил я! – в голосе Вольфа прорезались стальные нотки.

– Диверсанты? – истерически взвизгнул Паша. – Ты что, фээсбэшник?

– Если это ты их убил, почему просто не зарыл в землю? – качнул стволом винтовки Петр Семеныч. – Кто ты, Вольфыч?

– Пушку! Пушку брось! – опомнился Паша, срывая с плеча собственную винтовку.

– Паша, не истери! – Вольф бросил оружие на землю. – А этих я зарыл… Паша, за кустом посмотри – там могила была. Только зачем их откопали ваши гости, убей, не пойму!

Петр Семеныч кивнул Паше головой: проверь! Паша сначала подобрал с земли карабин егеря, а уж затем посмотрел на могилу.

– Так, где немцы, Вольфыч? – спросил егеря оставшийся Петр Семеныч.

– Они ушли. Их можно больше не искать.

– Куда? В тайгу?

– Нет, они вообще покинули этот мир!

– Сдохли, что ли? Тогда где трупы? – недоумевал Петр Семенович.

– Они живы. Здесь находится переходной портал, врата в альтернативный мир…

– А ты часом не болен, Вольфыч? Фантастики в одиночестве перечитал? Не надо мне мозги парить!

– Петр Семеныч, – вернулся запыхавшийся Паша, – Вольфыч правду сказал: есть там разрытая могила. Свежая! Видно, что их оттуда сюда перетаскивали! Вот, даже лопатку забыли, – похвалился он, демонстрируя находку.

– Вот засада! – Петр Семеныч забрал лопатку у Паши. – Ихняя это лопатка! Немец еще в городе хвалился, что его лопаткой можно гвозди рубить… Гвоздь разрубили, но на лопатке зарубка осталась. Вот она. Че за дела творятся?

– Вернемся в избушку, – предложил Вольф, – я расскажу все, что знаю. А дальше сами решайте!

– Хорошо, – подумав, согласился Петр Семеныч. – Возвращаемся!

До заветного домика егеря маленький отряд добирался уже в кромешной темноте. И если бы не знание лесником окрестностей, то плутать бы им по тайге до самого утра. Но наконец вековые деревья расступились – изматывающая дорога закончилась. Паша глухо матерился: он умудрился расцарапать лицо, не заметив в темноте торчавшие ветки. Благо что глаз не выколол! Вольф сразу направился к сарайчику. Немного повозившись с капризным движком, егерь завел старенький генератор. В избушке вспыхнула тусклая лампочка. Паша собрал со стола остатки обильной трапезы и без сожаления вынес их во двор. Затем он быстренько накрыл стол, вскрыл несколько жестяных банок с тушенкой и сосисками, нарезал колбасу, ветчину и сыр. Недопитые бутылки с дорогим коньяком он тоже выбросил, опасаясь, что в них может остаться отрава. Благо спиртного было в избытке. После нескольких стопок Петр Семеныч, навалившись локтями на стол, жестко произнес: