Текст книги "Ритуал. Эпизод первый (СИ)"
Автор книги: Виталий Останин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7
Ждать Амалайю с Годрохом мы не стали. Едва появились подозреваемые, пусть и такие хлипкие, как британский профессор психологии с эльфским певцом, как сразу стало очень отчетливо ясно, что время уже вот-вот перевалит за середину. Не дня, а срока, который, по словам моего начальника, столица отпустила на расследования. Еще чуть больше полутора дней и, если мы не дадим хоть какого-то результата, сюда приедут настоящие «серебрянки», а не ссыльные. Далеко не факт, что их расследование сложится удачнее нашего, но в том, что они наломают тут дров, я не сомневался.
Не думаю, что где-то во вселенной существует такой мир, в котором бы провинция с воодушевлением ожидала приезда столичного начальства.
Прежде чем ехать, я попросил гнома сделать еще один руноскрипт. Мысленно махнул рукой – нарушать, так нарушать!
– Схожие убийства? – удивился он. – Ты считаешь, что ритуалы и раньше проводились? Но почему тогда…
Вслух он вопрос не закончил, хотя и так было ясно, что он намеревался спросить: почему же тогда Серебряную Секцию не привлекали раньше?
– Убийца мог уничтожать следы ритуала, – пояснил я. – И оставались только обычные криминальные трупы.
– А на этом месте тогда почему так не сделал?
Одна фраза, и от моего и без того зыбкого предположения ничего не осталось. Дым и пыль. Но и отбрасывать я его не хотел.
– Не знаю я, Ноб. Просто… стоит проверить. Тебе же не сложно?
– Да что там сложного? Минут десять, и будет готово! – все-таки хвастлив он был безмерно. Полагаю, на этом и погорел в свое время. Зная о его тщеславии, кто-то мог управлять им, как сейчас это делал я. – А что заводим в критерии поиска? Перерезанные глотки?
Через десять минут, как он и обещал, мы уже спускались во внутренний двор управы к внедорожнику Секции.
– Только не гони, – попросил я его, пристегиваясь на заднем сидении. С этим психом на место рядом с водителем я сяду только в случае, если выбора не будет.
– Когда это я гнал? – самодовольно бросил Ноб, запуская двигатель. – А почему профессор? Потому что орк?
Первым мы решили навестить психолога. В отсутствие Амалайи гном мои решения по расследованию не оспаривал, вновь сделавшись водилой и специалистом по силовым вопросам. Хотя, как оказалось, он и артефактор неплохой.
– И потому что певец – личный гость губернатора. Его так просто на беседу не дернешь, иначе потом проблем не оберешься. По нему вообще стоит через Лхудхара действовать. Он с губернатором дружит, вроде.
– Логично.
Ехал в этот раз Ноб вполне пристойно. Все равно быстро, километров на двадцать-тридцать превышая разрешенный в городе скоростной режим, но все-таки не настолько, чтобы мне пришлось закрывать глаза. Так что у меня даже была возможность немного полюбоваться родным городом.
Не сказать, что Екатеринодар такой уж красивый город. Обычный. Есть места, на которые приятно поглядеть или погулять по ним. Тот же Казачий парк с тенистыми аллеями и пирамидальными тополями. Или Белые Столбы на берегу Кубани, где больше века назад, во времена Последней войны Старших, в мрамор был превращен наступавший полк Добровольческой армии.
Есть и совершеннейшие трущобы частного сектора, причем не где-нибудь, а в центральном районе. Там такой мрак с правами на землю, что городские власти до сих пор не могут выдать решение, которое удовлетворило стороны хотя бы на пятьдесят процентов. После наступления темноты туда лучше не совать нос.
Я вырос на окраине, которая теперь уже почти так же котируется на рынке недвижимости, как и центр – его мы как раз сейчас и проезжали. В голове тут же раздался записанный на пленку голос, которым объявляют остановки в трамвае: «Дендрарий. Следующая остановка…»
Я жил в этом районе с рождения. Мальцом, когда родители еще живы были, исходил его вдоль и поперек. Дрался с соседскими пацанами. Ходил на Красную площадь на танцы, когда подрос – там, кстати, тоже больше дрался, чем танцевал. Здесь закончил юридический, раскрыл первое убийство, но так и не выяснил, почему обычный, застроенный многоэтажками спальный район, решили так назвать. И где, черт возьми, находился этот самый дендрарий?
– Ты чего затих?
Гному, ехавшему в неспешном режиме не нужно было сосредотачиваться на дороге, поэтому хотелось поговорить.
– Да так… Знаешь, на город смотрю, и думаю – странно ведь. Вроде, живу здесь с рождения, а по сути бываю только там, где квартира и где служба. Бывает, занесет по работе, где ты в детстве еще бегал, и ты такой – опа, а я ведь тут уже лет десять не бывал!
– Не понял?
– Ну, вроде как в большом городе живу…
– Это ваша слепленная из десятка разросшихся станиц деревня – большой город? Не смеши меня, человек! Ты городов-то не видел!
– Ну, почему, я и в Питере был, и в Москве… – я немного обиделся за родной город, но не мог не признать, что кое в чем собеседник прав.
– Я тебе про настоящие города толкую, а не про эти ваши поселения людские! Ты бы съездил разок в Фьельстанг или хотя бы Хьюлбронн…
– Ага, пустили человека в ваши подземелья!
Историческая родина гномов – Гренландия. По мере того, как крупнейший остров в мире относило на север, и он переставал быть зеленым, предки Ноба, спасаясь от холода, все глубже и глубже уходили под землю. Со временем там появились настоящие города – гордость этой расы. Вход в которые для всех остальных рас был ограничен.
– Хочешь, я тебе приглашение оформлю? Или даже – дело закончим, возьмем отпуск и рванем вместе?
Я понимал, что гном не от внезапно возникшей между нами приязни это предложение озвучивает, а, так сказать, в рамках поддержания беседы в пути, но все равно было приятно.
– Хочу.
– Договорились! Проведу тебя по всем достопримечательностям настоящего города. Там ты увидишь, что такое архитектура!
Я уже собрался было ответить ему, что у нас очень сильно отличаются понятия прекрасного, но не успел – завибрировал телефон. Еще один незнакомый номер.
– Это Кляйн, – сообщил мне тоненький и невероятно скрипучий голос – аж мурашки по спине пошли.
– Какой еще Кляйн?
– От Василича, – скрипнул голос. – Он попросил для вас за квартирой Линьковых присмотреть.
– А! Ага. Что?
– Я зайти хотел по-соседски, – Кляйн, видимо, был домовым, как и Василич. И «зайти по-соседски» для него значило незаметно материализоваться в доме вдовы. – А меня не пустило. Как в стенку. Я подумал – странно. А Василич велел обо всех странностях вам докладывать.
В голове что-то щелкнуло. Будто часть головоломки встала на свое место. Еще не было понятно, как фигура будет выглядеть после полной сборки, но с этой ее частью я по крайней мере не ошибся. Георгий Линьков не был случайной жертвой.
– Как это не пустило? Ты в их доме прописан?
– Что? А, нет. Я с соседней шестнадцатиэтажки. В доме Линьковых наших нет.
– А что тебя могло не пустить?
– Да много чего. Хозяйка могла запирающий наговор поставить, другой родич поселился, магией можно…
– Понял. Кляйн, спасибо! Тебе на этот номер можно перезвонить, как подъеду?
– Аппарат не мой, – чуть смущенно сообщил домовой. – Я вас у подъезда подожду.
Нажав отбой, я привлек внимание гнома.
– Ноб, по профессору пока отбой. Кажется, у нас проблема на другом конце города. Знаешь, где квартира Линьковых? Ну, жертвы?
– Знаю, – с некоторым недоумением произнес тот. – Вчера к вдове его ездили. А что стряслось?
– По пути объясню, – никогда не думал, что скажу такое. – Гони туда, Ноб.
И опустил веки, чтобы не видеть, как гном выполняет мой приказ.
Не было никакого пресловутого чувства надвигающейся беды – я совершенно точно знал, что беда если еще не произошла, то вот-вот случится. И мы не успеем, несмотря на все мастерство вождения гнома. Потому что не «наговор хозяйка поставила» и «другой родич» в доме не появился. А вот магия – да. Именно она не пустила домового внутрь квартиры Линьковой. Магия, которой в последние дни просто изо всех щелей фонит.
Я не понимал, почему так. Откуда в городе, где я за полугодие сдаю в архив с вещдоками максимум десяток боевых гномьих побрякушек, да и то, как правило, разряженных, стало шагу не ступить, чтобы не вляпаться в очередное проявление сверхъестественных способностей нелюдей. У нас что – очередная война Старших рас на подходе? Или передел рынка, как четверть века назад, когда император умер, оставив династию без наследника, и вся страна на пару месяцев погрузилась в хаос?
Гном несся так, что вчерашняя наша поездка в Дашковку показалась аттракционом для дошколят. Сквозь опущенные стекла авто до меня доносился беспрерывный рев клаксонов, которым другие водители выражали свое возмущение манерой езды тонированного внедорожника. Пару раз машину здорово потрясло, из чего я сделал предположение, что Ноб свернул на грунтовку, чтобы срезать путь. А то и вовсе поехал по обочине дороги – с него станется!
Доехали мы быстро – быстрее бы никто не смог. Разве что порталом, но кто бы его нам сделал? Эльфы и те не все умели пользоваться пространственной магией. Не просить же каждый раз губернатора, да и я не шеф криминальной полиции.
Но это не имело значения – все равно я был уверен, что мы опоздали. Называйте это как хотите: интуиция, чувство опасности, опыт следователя – неважно. Главное, что я чувствовал – все, что должно было произойти, уже произошло.
Как только машина, взвизгнув тормозами, встала, я открыл глаза и заметил коротышку в коричневых шортах с лямками поверх белой рубашки с короткими рукавами. Безошибочно определил его как домового, хотя в такой горячке немудрено было и спутать его с десятилетним мальчиком. Но никто так по-идиотски пацана не стал бы одевать в наше время. А вот лет сто назад…
– Кляйн? – спросил я, выскочив из машины. Гном, бросив внедорожник прямо посреди двора многоэтажного дома, неотступно следовал за мной.
– Я. Они на четвертом живут.
– Знаю. Пошли.
На площадке между вторым и третьим этажом я спросил у перевертыша.
– По-прежнему не можешь войти?
– Не.
– Ясно.
Через несколько секунд он указал на простую металлическую дверь, выкрашенную рыжей краской и глазком на уровне лица.
– Эта.
– Ноб!
– Понял!
Домовой еще что-то произнес, но я его не расслышал. Посторонившись, я следил за тем, как взявший короткий разбег гном окутывается едва заметным сиянием и врезается в преграду. Дверь открывалась наружу, но для моего напарника это не имело никакого значения – он снес ее вместе с рамой и частью кирпичной кладки. Если я ошибся, и ничего страшного тут не случилось, ремонт влетит мне в копеечку. Не говоря уже о возмещении морального ущерба и повышенного интереса комиссии внутренних расследований за несанкционированное проникновение в жилище. Что ж, буду только рад.
Я уже собрался входить в квартиру за ним, как услышал:
– Газ!
В дверном проеме показался кашляющий Ноб. Из глаз у него лились слезы, пробивая дорожки сквозь белую известковую пыль на лице. Ничего не говоря, он похлопал себя по карманам, вынул оттуда парочку мелких предметов, один из которых тут же сунул в рот, другой же протянул мне.
Я присмотрелся – ну, точно! «Второе дыхание» – простенький, но безотказный артефакт, весьма распространенный в свободной продаже. Представляет он из себя плоскую, с копейку, железную пилюлю, которая может снабжать кровь кислородом минут двадцать. Туристы, когда на море едут, активно их покупают.
Последовав примеру гнома, я закинул таблетку в рот, задержал дыхание и только после этого прошел внутрь квартиры.
Довольно стандартная планировка недорогой квартиры. Узкий коридор, засыпанный обломками кирпича и белой пылью, расходился в две стороны – в кухню и к комнатам. Хозяйку мы нашли в одной из них. Рядом с обоими своими детьми. Уже остывшими. Ясно-понятно. Нельзя сказать, что я этого не ожидал.
Зафиксировав расположение тел в комнате, я сходил на кухню, закрыл газовые конфорки, прошел по всему дому, стараясь ступать повдоль стенок, и открыл окна. Вернулся в детскую.
– Выглядит, как самоубийство, – тон, которым я это произнес, был холодным и каким-то чужим. Будто внутри меня проснулось некое существо, эмоций испытывать не умеющее, и смотрящее на мир вокруг выпуклыми фасеточными глазами. Очень внимательными и все-все фиксирующими.
Гном обернулся и недоуменно посмотрел на меня. В глазах у него стоял только один вопрос: «Серьезно?» Я кивнул и стал указывать на детали.
– Смотри. Дверь была заперта изнутри – я проверил, язычки замка так и остались в раме. Сама женщина сидит рядом с детьми. Руки на их головах. Гладила до последнего, пока не умерла. Рядом книга сказок – читала. Не хотела, чтобы они волновались. Решила сделать это в обеденный сон.
– Да, но…
– Сама в халате, не накрашенная, – продолжил я безжалостно. – Из дома сегодня не выходила. Еду не варила – я был на кухне. Апатия – обычное дело после смерти мужа. На прикроватной тумбочке в спальне пакет документов по кредиту, на эту квартиру, кстати. Еще не выплатили больше половины суммы. Приступ жалости к себе, горе по убитому мужу. Если покопаться в финансах семьи, выяснится, что Георгий был единственным кормильцем, сбережений особых не имел. После его смерти жить семье стало не на что. Равно, как и за квартиру платить нечем. Все сходится.
– Ты серьезно? Самоубийство? Женщина убила себя и детей – таких маленьких, потому что…
– Я тебе говорю не что тут случилось, а то, сколько трудов положил тот, кто это сделал, чтобы оно так выглядело. Кто-то очень серьезно поработал над этим, Ноб. Очень серьезно. Так, чтобы каждая деталь в отдельности указывала на самоубийство, а в совокупности они давали неопровержимые доказательства добровольного ухода из жизни.
– Понял, – качнул головой гном. Но в глазах понимания не было. – А с чего ты такой вывод сделал? Если все так, как ты говоришь, если факты на это указывают?
– Слишком явно. Образцово. Всё находится ровно в тех местах, куда посмотрит любой нормальный следователь. Словно крича: «Посмотри сюда!» Тот, кто это сделал, знал, куда будут смотреть.
– Но ты догадался? – Ноб все еще не мог понять, к чему я веду.
– Домовой.
– Чего?
– Смерть наступила когда? – я притронулся к руке женщины. – Минут двадцать, около того. Не остыла еще полностью. То есть примерно в то же время, когда Кляйн попробовал проникнуть в квартиру, используя свои способности, и не сумел этого сделать. Домовой сказал, что его могла не пустить магия. Или наговор, который сделала хозяйка квартиры. Ты, Ноб, веришь в то, что решившая убить себя и своих детей женщина так основательно подойдет к делу? Поставит наговор?
– Да бред! – уловил суть здоровяк.
– Именно. А значит, Кляйна не пустила магия. Какое-то запирающее заклинание, простенькое, которое самостоятельно развеется через полчаса и не оставит никаких следов.
– «Шатер тишины», например.
– Да, подходящее. Или «барьер» – он дешевле и найти его проще. Даже магом не надо быть, можно купить его уже в активированном гномьем артефакте.
– То есть кто-то подстраховался со всех сторон, – медленно проговорил гном. – Даже Младших учел. Чтобы в момент, когда убийца будет работать над инсценировкой, никто ему не помешал.
– Верно.
– Только один вопрос, Антон. Нахрена? Кому нужно было убивать вдову муниципального служащего?
Я кивнул. Сам думал об этом с начала дня. Не о вдове, в смысле, а о жертве вчерашнего убийства – Георгии Линькове. И никак не мог уложить его кандидатуру в преступление. Ответа так и не придумал. Мужчина мог родиться под какой-то специальной звездой – вроде, для магического ритуала это имело значение. Мог быть замешан в махинациях в муниципалитете и его убили, замаскировав это ритуалом. Мог оказаться не в том месте не в то время – так тоже бывает, но именно в эту версию я не верил нисколько.
Но до этой вот инсценировки ответа и не могло быть. Зато теперь он появился. Женщину могли убить только в одном случае – она могла что-то знать. Может, даже не осознанно, но сболтнуть что-то, что вывело бы нас на след. Черт, как же паршиво, что я сам с ней не поговорил, когда была такая возможность!
Глава 8
Было видно, что Шар’Амалайя испытывает противоречивые эмоции. С одной стороны, она была зла на то, что к убийству Линькова прибавилась еще и смерть его супруги с детьми, с другой же выражала сдержанную, хорошо замаскированную радость от того, что расследование сдвинулось с мертвой точки. Не потому, что была эльфом, а им, дескать, человеком больше, человеком меньше – все одно. Просто она, пусть и не являлась настоящим следователем, понимала, что чем больше преступлений совершит наш убийца, тем больше шансов на его ошибку, благодаря которой мы его и возьмем.
Сегодня же, говоря языком моего дворового детства, он подставился просто невероятно. Убив семью с детьми, он показал, что Линьков был не случайной жертвой, тем самым обозначив для нас направление, в котором нужно рыть дальше.
– А у нас ничего, – коротко отчиталась эльфка. – Ни на легальном рынке, ни на черном, никто не покупал нужных для Бренна или Торуса ингредиентов. Либо убийца сделал это так, что мы не смогли найти следов, либо привез все необходимое с собой. Как у вас с гастролерами?
Ноб бросил на меня короткий взгляд, желая получить подтверждение тому, что я собирался сдержать данное ему обещание. Я ответил кивком, который со стороны выглядел, как «да, говори ты», и он приступил к докладу.
– Когда мы закончили на убийстве вдовы, успели только встретиться с орком, который психолог. Антон считает, что доктор – пустышка. Задержался он в городе, чтобы навестить дальних родственников, а у них не остановился потому что с некоторыми у него не очень простые отношения. Завтра уже улетает домой – у нас нет оснований его задерживать.
– Это не он, – подтвердил я. – Все, что он нам говорил – правда. Я умею задавать вопросы так, что на них можно ответить только однозначно, но он ни разу не соврал.
– Или он очень хороший ментат, – не усомнился, а лишь обозначил данный факт Годрох.
– И психолог, – согласился я. – Нет, Годро, он даже в мелочах не юлил. И, кстати, натолкнул на любопытную мысль, когда узнал о деталях расследования…
Амалайя удивленно, даже с недоверием посмотрела на меня.
– Ты что, обсуждал с ним дело Секции? Антон, это непрофессионально!
– И попадает под множество параграфов закона об оперативно-розыскной деятельности, – не преминул ввернуть орк. Опять же, не язвительно, а лишь констатируя.
– Ну там… получилось так, – я едва справился, чтобы не показать смущение, которое испытывал.
С точки зрения профессионализма это был провал, конечно. Немного извиняло меня то, что после убийства семьи Линькова я был в некоторой прострации. Пока проводили осмотр, пока работали криминалисты, пока шел опрос соседей, я еще вполне успешно отгораживался от того факта, что неподалеку в своих кроватях лежат тела двух маленьких детей, которых хладнокровно убили только для того, чтобы замести следы другого преступления.
Я много повидал на службе – работа следователя вообще быстро избавляет от иллюзий и заставляет душу обрасти непробиваемой броней цинизма. Только к детским смертям я никак не мог привыкнуть. Мне казалось жутко несправедливым, что жизни, не успевшие толком начаться, вдруг вот так вот заканчиваются.
Короче говоря, в беседе с доктором психологии я допустил оплошность. Уже убедившись в том, что, отвечая на вопросы, он не лжет, я рассеянно разрешил ему снять свой верхний эмоциональный слой. Никакого чтения мыслей и, тем более, глубокого ментального сканирования, просто что-то вроде доверительного рукопожатия на прощание – в орочьей культуре «касание» примерно это и значит.
А у меня, напомню, прадед – орк. С которым я очень плотно общался, пока он не отбыл на историческую родину. И кое-каким правилам приличия он меня научил. Так что, когда доктор привстал, провожая нас, и совершенно рефлекторно «коснулся» меня, я на полном автомате ответил. А он, соответственно, кое-что увидел. И, будучи увлеченным своей работой специалистом, предложил помощь. Я согласился.
– В общем, док считает, что ритуал – демонстрация. Или послание, – свернул я с темы своего промаха. – Мне это тоже в голову приходило – ничего же не стоило убрать составные части обряда и потом выдать убийство Линькова за банальное ограбление, которое зашло несколько дальше, чем планировалось.
– Ну… логично, – была вынуждена признать Амалайя. – А зачем кому-то привлекать внимание Серебряной Секции?
Говоря о Секции, она безусловно подразумевала себя. Как эльф и как маг Амалайя подсознательно ставила себя выше большинства разумных. При ближайшем знакомстве я не увидел в ней какого-то особенного снобизма, но некое врожденное чувство собственного превосходства прослеживалось невооруженным взглядом. И поэтому для нее было странным, что убийца предпочел связаться с такой опасной дамой, а не группкой обычных людей.
Я замялся, не зная, как отвечать. Ноб, который при разговоре с доктором присутствовал, понял все правильно и обижаться на правду не стал. Да он себя никогда и не считал следователем, так, техническим специалистом, не больше. А вот эльфка могла расстроиться, если ей напрашивающийся вывод в лоб выдать. Мол, такие дела, уважаемая, ритуал не стали прятать, поскольку знали, что за спецы работают в екатеринодарской Секции. И предпочли, чтобы делом занимались они, а не «обычные» следователи.
Но она меня удивила. Некоторое время молча смотрела на меня, после чего тихо спросила:
– Мы настолько плохи?
И вот тут у меня неожиданно включилась та модель поведения, которую любой нормальный мужчина использует, когда слышит от женщины (не важно, своей, чужой или вообще – эльфки) вопрос – не толстая ли она.
– Ну что вы, госпожа Амалайя!
Получилось ужасно неискренне. Орк едва заметно дернул щекой. Гном, не скрываясь, гоготнул. Я, кажется, покраснел, по крайней мере, уши у меня стали горячими. Эльфка великодушно кивнула и махнула рукой, мол, все с тобой ясно, Лисовой.
– Подобная версия вполне имеет право на жизнь, – сказала она абсолютно серьезным голосом.
«Пронесло!» – с облегчением подумал я.
И, чтобы увести разговор подальше от скользкой темы, спросил.
– А что насчет вдовы… погибшей? С ней же вы разговаривали?
– Не я. Годрох, – она поднялась, бросила взгляд на настенные часы. – Только давайте вы это обсудите у него в кабинете или у Ноба. У меня со столицей разговор.
«Нет, – понял я. – Не пронесло. Сдерживается. Ну и черт с ней!»
Уже за дверью, я спросил орка про опрос Линьковой.
– Тебе странным ничего не показалось? Можешь мне рассказать во всех подробностях?
Тот пожал плечами, кивнул. Начал говорить на ходу:
– Женщина, убита горем. Дети ничего не понимают. Я задал ей несколько стандартных вопросов: были ли у ее мужа враги, неприятности на работе, проблемы со здоровьем…
– Как она отреагировала на смерть мужа?
– Ну… расстроилась. Как еще можно на такое отреагировать?
Я шумно вздохнул, проследовал за ним в кабинет. Уселся на стуле у окна.
– Очень по-разному, на самом деле. Она была опустошена? В истерике? Напугана?
– Скорее, опустошена. И еще, знаешь, отгородилась будто стенкой. Не то чтобы помогло…
– Погоди! – я даже привстал. – Отгородилась? Это как?
– Ну как ты, когда не хочешь, чтобы с тебя «снимали» верхний слой. У нее тоже кто-то в предках с нашими подгулял, полагаю. Но очень и очень давно, пять, а то и больше поколений назад. Она, кстати, даже не знала об этом.
– И она попыталась поставить блок?
– Инстинктивно, думаю. Даже не блок, а некое неоформленное желание защититься. Я легко обошел.
– А ты делал сканирование?
– Ну вообще-то стандартная процедура с родственниками жертв запретной магии. Мало ли, вдруг ее благоверный сам этим баловался.
Надо же! А я вот не знал, например, что у Секции такой порядок. В преступлениях моего профиля разрешение на ментальное сканирование получить было так же сложно, как выиграть миллион в казино. Права личности разумного и все такое. Я-то думал «серебрянки» с вдовой просто поговорили, а оно вон как. Что ж, мое упущение, буду знать.
– И что оно показало?
– Да ничего, – орк пожал плечами. – Она точно была не в курсе, если Георгий чем-то противозаконным занимался. Кто его мог убить, не представляла. Вообще не понимала, как это могло с ним случиться – он абсолютно тихим был человеком, что дома, что на службе.
– Бред!
– Ну почему же сразу «бред». Среди людей довольно много порядочных… людей.
– Да я не про то! – подошел к орку, поднял голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза и произнес: – Бред в том, что убивать ее в этом случае совершенно не нужно было. Ни ее, ни детей. Так убийца мог поступить только затем, чтобы скрыть что-то, что она могла знать. А он, по твоим словам, убил непричастного человека. И вместо сокрытия информации привлек наше внимание. Это, по-твоему, как – логично?
– Ну теперь, когда ты сказал… – Годрох отступил на полшага – черт, забыл совсем, у них же пунктик по поводу личного пространства. – Тогда зачем ее убили?
– В том и дело, что причины нет! Смотри, ее муж жертва. Его убили на ритуале – Бренн, Торус – вот пофиг в данный момент. Мы ищем убийцу, но пока – это надо признать! – в тупике. Хватаемся за соломинки, орков-психологов допрашиваем. Завтра, если начальство добро даст, с эльфским певцом будем встречаться. При этом понимаем, что это пустышки – ну на кой ляд звезде эстрады убивать обычного человека. Схожих убийств в городе не было – мы с Нобом проверили, верно?
Гном, стоящий уперевшись плечом в дверной косяк, молча кивнул. За моими метаниями по кабинету – блин, а когда я начал туда-сюда носиться? – он наблюдал с легкой иронией.
– То есть по всем фронтам у нас голяк. Мы не знаем ничего, не можем найти ни одного следа, а убийца – хлоп! – и валит семью жертвы! Полностью! Жену, детей – в расход. Даже эта его попытка инсценировать самоубийство – уже бред! Если она ничего не знала, ее не нужно было убивать – с инсценировкой или без нее. Преступник берет и подбрасывает нам след!
– Ты успокойся, Антон, – орк поднял руки. – Понятно очень излагаешь, действительно странно. Но убийство семьи может и не убийство вовсе…
– А я согласен с нашим коллегой, – бросил Ноб от двери. – Это убийство. И мотив его вправду не понятен. Либо перед нами ошибка убийцы, либо попытка увести следствие в сторону.
«В сторону? – подумал я. – В сторону от чего? От ритуала? Но тут же прямая связь – муж, жена. Как убийство жены может отвлечь от убийства мужа?»
– Ты что имеешь в виду? – уточнил я, так и не сообразив, что имел в виду под сказанным гном. – Как это – в сторону?
– Ну, смотри. Наш колдун убивает семью жертвы, мы начинаем гадать, что бы это значило, а он того и добивался.
– Прости, Ноб, я что-то потерял нить твоих рассуждений…
– Да что непонятного! Дополнительный фактор, на который мы отвлекаемся. В обходе чужого руноскрипта так часто делают: внедряют в атакующую программу дополнительную, которая является обманкой, но агрессивной, и по всем признакам – более опасной. Защита в первую очередь реагирует на нее, а настоящая тем временем тихо делает свое дело.
Я поморщился – ход мыслей гнома был понятен, но нелогичен напрочь. Если мы и так в тупике, зачем убийце подбрасывать нам какие-то отвлекающие факторы? Только если мы близко подошли к чему-то, не заметив этого. Тогда да, но ведь неясно, что именно мы пропустили.
Орк, как выяснилось, был того же мнения. Нахмурившись, он что-то там повыстраивал у себя в голове, после чего с полной уверенностью буркнул:
– Хрень.
И в этот момент у меня в мозгах что-то щелкнуло. Прям так отчетливо, словно застрявшая шестерня встала на свое место и весь механизм мышления обрел целостность. Шестереночная передача сообщила движение своим товаркам, система пришла в движение и меня пронзило озарение.
– Хрень, – сообщил я ни к кому конкретно не обращаясь. – ритуал этот – полная хрень.
И ведь с самого начала все было перед глазами! С самого, мать его, начала! Но я повелся на всю эту магию-шмагию, древние ритуалы, черные свечи и прочую хрень. А она и была хренью! Обманкой, которая выглядела настолько убедительно, да еще в контексте с Серебряной Секцией. Алфавит Арахны, глифы Юпитера, рассуждения о том Бренн это или Торус!
– Ты чего? – осторожно спросил Ноб.
Я дернулся на его голос и обнаружил, что хожу вокруг орка, что-то бормочу под нос и потираю руки. Имелась у меня такая дурная манера стимулировать работу мозга.
– А если сам ритуал – инсценировка, парни? Что, если никакого обряда никто не проводил? Нарисовал таинственных знаков на лице у жертвы, вокруг свечей понатыкал…
– Ты не слишком в конспирологию заигрался, Антон? – нахмурился орк. – Убийство семьи – тут я еще согласен. Слишком все нарочито. Но ритуал? Зачем кому-то инсценировать ритуал?
– Затем, чтобы вас привлечь к расследованию.
– А это уже расизм, – с едва заметной улыбкой произнес гном. Пошутил, но глаза остались вполне серьезными.
– Мы может и не сыщики, Антон, – Годрох говорил без обиды, но тон его выдавал напряжение. – Однако следы проведения ритуала способны распознать. Точнее, я могу, в основе все-таки наша запретная магия лежала.
– Уверен? Не про то, что ваша, а что запретная?
– Слушайте, мы, похоже куда-то не туда зашли в своих размышлениях. Факт проведения ритуала не ставится под сомнение!
– Вот! – ткнул я в него пальцем. – Вот именно – не ставится! А почему? Вот давайте на минуточку представим, что я прав, ладно? Просто представим, что перед нами обычное преступление, в котором магия может быть и фигурировала, но в основе лежал какой-нибудь прозаический мотив. Скажем, Георгий Линьков что-то случайно узнал по службе. Где он у нас трудился – кадастровый департамент муниципалитета? Да, там не разгуляешься… Но все равно! Узнал про какие-нибудь махинации. Неосторожно сболтнул об этом при человеке, который в эти махинации был замешан по самые уши. Тот решил избавиться от опасного свидетеля. Нанял парочку преступников, которые инсценировали проведение ритуала, а потом – просто на всякий случай, вдруг муж жене проболтался, – решил и жену так же устранить. Ну, в смысле, горе-отчаяние, газ и тэдэ.
Орк с гномом смотрели на меня с каменными лицами. Я ничего на них не мог прочитать, но их выражение в комплекте с позами не оставляло сомнения в том, что моя версия для них неприемлема.
– Почему нет? – разозлился я. – Мы ведь даже не проверили это направление. Не сходили к Линькову на работу, не поговорили с коллегами, с начальством. Уперлись в этот обряд, будто это единственная заслуживающая разработки версия.
За спиной гнома возникла вдруг Шар’Амалайя. Тронула его за плечо, прося посторониться, вошла в кабинет. Взгляд ее постоянно соскальзывал с меня, будто она и хотела на меня посмотреть и одновременно не решалась.
