Текст книги "Ритуал. Эпизод первый (СИ)"
Автор книги: Виталий Останин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 5
– Что значит, смогу? – возмутился Ноб. – Кто по-твоему всемирную сеть создал?
– Неужто ты? – в притворном восхищении всплеснул я руками.
– Гномы! – мой собеседник воздел короткий и толстый палец вверх. – А что сделал один гном, всегда может повторить другой! Или сломать…
Разговор наш проходил во второй, до этого еще не знакомой мне «кладовке» в тупичке Серебряной Секции. Эльф с орком уехали трясти черные и белые рынки ингредиентов, которые мог использовать для ритуала наш убийца, мы же с гномом должны были заняться сбором информации.
Признаться, я уже представлял, как мы сидим, просматривая документ за документом до тех пор, пока в глазах не начнут двоиться буквы, цифры и фотографии въехавших в Екатеринодар нелюдей, когда мой «напарник» предложил более изящный выход:
– Я сейчас быстренько напишу руноскрипт, который соберет для нас всю нужную информацию по служебным сетям пограничной службы, миграционной, таможенной и полицейской. Отбракует тех, кто нам не нужен, каталогизирует тех, кто подходит. Нам потом останется только отсмотреть результаты и принять решение. Такой же скрипт можно запустить и в сеть муниципального диспетчерского центра, в ведении которого находятся все камеры наружного наблюдения, кроме ведомственных.
Предложение гнома подкупало. Если он справится с задачей и его детище соберет нужную нам информацию, мне не придется убивать глаза на чтении сотен документов. Останется только вдумчиво изучить максимум десяток файлов. Я не сомневался, что Нобу эта задача вполне по плечу – гном он или погулять вышел?
Волновал меня совсем другой аспект – законно ли это?
Любое не установленное администратором на сервера ведомств программное или артефакторное обеспечение априори считается вредоносным. Значит, активируются спящие охранные системы, которые будут всеми силами бороться с вторжением. Руноскрипт гнома будет их обходить, возможно, даже повредит в процессе. И повиснет на нас кроме «преступного завладения служебной информацией» еще и «нанесение ущерба имуществу государственных или муниципальных учреждений». В свете двух этих статей уголовного кодекса идея Ноба уже не выглядела так выигрышно.
С другой стороны, сперва многочисленные запросы в различные службы, затем вал информации, которую никто не постарается сделать для нас удобоваримой.
– Вообще-то я не обязан у тебя разрешения спрашивать, – сообщил мне гном, когда я поднял вопрос о законности его действий. – Это дело Секции, а значит, решения должна принимать Шар’Амалайя. В ее отсутствие – я.
Я хотел было возразить, но гном вдруг сделал глубокий вдох, а когда набрал полную грудь воздуха, выдал:
– Согласно уложению номер 14 Особой Сенатской Комиссии Российской Империи от 20 ноября 2001 года, любой агент Серебряной Секции, действующий в рамках проведения расследования, вправе рассчитывать на всемерную помощь органов власти всех уровней.
Отдышался и довольно крякнул.
– Вот! А что есть установка руноскрипта, написанного штатным сотрудником Серебряной Секции, как не использование этой самой всемерной помощи?
– Ты не гном, – произнес я, не скрывая искреннего на этот раз восхищения. – Ты орк какой-то! Как закон-то под свою аферу подводишь!
– Да я только этот и знаю, – отмахнулся гном. – Выучил, когда сюда… перевели.
– За что, кстати?
Я почувствовал, что Ноб готов рассказать об обстоятельствах, приведших его на службу в нашу провинцию. Но, как выяснилось, слишком рано решил «подсекать». Гном не ответил, только зыркнул на меня мрачно, и потянулся к обручу нейроинтерфейса, с помощью которого копался в руноскрипте.
– За дело, – буркнул он спустя минуту. – Знаешь, Антон, ты бы сходил погулял, что ли? Толку от тебя сейчас нет никакого, а меня от работы отвлекаешь. Часика через пол приходи, все уже готово будет. Вместе пройдемся по результатам.
И опустил на глаза непрозрачную пластину.
Стараясь не показывать эмоций, я вышел из мастерской и побрел к выходу из здания. Внутри бурлило раздражение, выплескивая на поверхность лопающиеся пузыри, из которых вылетали слова: «ловко он меня», «как мальчишку», «надо было с эльфкой ехать, хоть какой-то толк бы был». Нет, я понимал, что ни Ноб, ни тем более Амалайя не пытались убрать меня с дороги, все-таки я был полезен расследованию.
Я не то чтобы обиделся на гнома или психовал, просто нерастраченная энергия, которая должна была пойти на расследование, искала выхода, а я решительно не понимал, куда могу ее применить прямо сейчас. Все направления уже отрабатываются, а мои несогласованные с остальными участниками группы действия и правда сейчас только помешать могут…
Хлопнув себя по лбу, я остановился на лестнице между первым и вторым этажом. Выматерился в свой адрес. И пошел обратно. Но не в тупичок Секции, а в свой кабинет. Какой смысл «гулять», как выразился Ноб, если можно заняться делом.
– Василич, – бросил я в пустоту, усевшись за стол.
Так вышло, что Младшие расы куда охотнее сотрудничают с людьми, а не со своими старшими родичами. Не любят их, если уж совсем прямо говорить. Горя и крови от них хапнули немало. Как, впрочем, и люди, только мы живем меньше и память у нас, соответственно, короче.
Порученец был прописан в моем кабинете – одно из условий его контракта с управлением полиции Екатеринодара. Это был якорь – домовым он критично нужен: без привязки к материальным объектам они могут потерять связь с реальностью до полного развоплощения. Ну а я отсюда мог его позвать и где бы он не находился, мгновенно получал отклик. В теории дернуть я его мог и из Секции, только, как уже было сказано, Младшие со Старшими не особенно ладили.
За спиной почти сразу раздалось деликатное покашливание. Я не стал оборачиваться, дождался, пока метаморф выйдет к столу.
– Антон Владимирович? Хорошо, что вы сюда пришли, в комнатах Секции я без вашего вызова как-то опасался появляться.
Выглядел он как обычно: мрачный костюм гробовщика, аккуратно уложенная прическа, густая, но вполне опрятная бороденка, словно бы наклеенная поверх сморщенного личика-картофелины.
– Есть что мне сообщить?
– Никак нет. Просто в рамках, так сказать, получения инструкций.
– Ясно, орел ты мой канцелярский. Есть у меня к тебе дело, как раз по профилю.
– Слушаю.
– Нужно выяснить у твоего племени, а также всей родни, до которой дотянуться сможешь, не приезжал ли в город подозрительный орк, гном или эльф.
– Чем подозрительный?
Никаких лишних вопросов – строго по делу все. И вид такой деловитый донельзя. Из внутреннего кармана пиджака появился перекидной блокнот и свинцовый карандаш. Я с трудом сдержал улыбку – маленький потешный похоронный агент. Почему, интересно, он именно этого образа придерживается, ведь может создать любой? Ведь на самом деле ни костюма, ни блокнота, ни карандаша не было. Весь этот образ не более чем пропитанная магией плоть метаморфа.
– Недавно приехавших по делу или без такового. Типа, родственника больного навестить или еще чего. Поселившихся отдельно от общины. Не общающихся с соплеменниками. Покупающих магические ингредиенты.
– Принято. Это наш убийца?
– С высокой степенью вероятности.
– Что-то еще?
– Как только узнаешь что-то, что посчитаешь важным, без промедлений найди меня, где бы я ни был.
– Сделаем.
– И еще одно, Василич…
Тот вскинул брови, почувствовав изменение тона. Я и в самом деле хотел попросить его о том, что за рамки служебных обязанностей немного выходило. Точнее, с ордером я мог просто приказать, но его не было, и получать его я не собирался – на каком, собственно, основании?
– Ты мог бы… хм-м… понаблюдать за семьей убитого? Знаю, коллеги из Секции с ней уже говорили, но они такие сыщики, что могли и упустить что-то. А оснований для того, чтобы идти к вдове второй раз у меня нет.
Взгляд домового метнулся в сторону, затем снова вернулся ко мне.
– Почему? – только и спросил он.
– Слушай, я не верю, что он случайный человек. Что-то должно быть! Если убийце просто нужен был разумный для ритуала, не проще ли было взять обычного бродягу или одинокого человека? А он выбрал – я уверен, что именно выбрал – Георгия Линькова. Почему? Звезды так сошлись? Избранным он был каким-то?
– Я понял. Сделаем. Шепну «соседям».
И все. Ни слова больше. Я только что попросил его пойти на превышение служебных полномочий, на слежку за гражданским без официального разрешения, и он согласился. Всего год мы с ним работаем. Все-таки человека и его домового связывает несколько более прочные узы, чем должностные инструкции предписывают. Что бы там в кадровом департаменте про это не думали.
После того, как порученец ушел, я решил, что сейчас и правда можно прогуляться. Пусть бы это и выглядело, как несвоевременный променад посреди рабочего дня – плевать. Как говорится, а судьи кто? Правильно – судьи в другой части города находятся. Кто может запретить следователю, если у него нет никаких дел, выйти на улицу и поразмять ноги, а заодно и голову проветрить? Зачастую именно во время таких вот прогулок и появляются в ней озарения, которые потом выводят на след.
В этот раз, правда, ничего похожего не произошло. Я старательно гнал из головы все мысли, чтобы не мешать подсознанию сделать свою работу – разложить по полочкам все имеющиеся факты, и выдать на-гора целеуказание на то, что в горячке пропустил или пометил, как неважное. Но – безрезультатно.
Я смотрел, как жаркий ветер треплет клен у входа в управу, а перед глазами стоял дрожащий лепесток пламени в чаше свечи из черного воска. Пытался раствориться в шуме города, но воображение заменяло его предсмертным хрипом жертвы, лежащей в «сильме». Заставил себя даже придумать какой-нибудь подарок для Лары – у нас же годовщина, так ее и разэтак! – но вместо этого начал представлять, как мог выглядеть ритуальный нож, которым перехватили горло Георгию Линькову.
Странное это дело. С одной стороны, древний магический обряд, с другой же, единственные подозреваемые – люди, у которых просто не может быть способностей для его проведения. Жертва – муниципальный служащий. Случайно схваченный на улице человек, во что я не верю, или подобранный по каким-то неведомым мне признакам? Почему убийца не прибрал за собой? Достаточно было стереть знаки на земле, убрать свечи и ритуальное убийство превращается в банальный криминал. Который при полном отсутствии мотивов становится висяком.
Все происходящее будто собрали из фрагментов разных преступлений, как и сам ритуал сложен из трех только мне известных школ. Словно убийца был такой же бестолочью в делах магических, как мои коллеги – в сыскарских. А может, так и есть? Вдруг я тут накручиваю себя, ища несуществующие связи, но нахожу их не потому что глупый, а потому что их нет?
Может, убийца только пробует силы – кстати, надо посмотреть, а не было ли схожих висяков с подобными ножевыми ранениями, как у Линькова. Или наш злодей не вполне понимает, что у него получится на выходе? Скажем, юный орк, к которому в руки попали старинные семейные реликвии, и он решил с их помощью изменить свою жизнь.
Даже не свою – жизнь близкого человека! Положим, он влюблен в орчанку, но она смертельно больна. Родные знают о существовании запретного обряда, но, верные традиции отказа от прошлого, запрещают его проводить. Тогда орк берет дело в свои руки. Он готовит ингредиенты, нанимает подручных, которые должны поставить ему жертву…
Боги! Что это за мелодрама, Лисовой?! Ты следователь или сценарист? Нет, больше никаких сериалов с Леркой в обнимку – мозги плавятся от того фееричного бреда, который туда втискивают шоураннеры!
Вибрация телефона вырвала меня из потока мыслей. Звонил Ноб, желая сообщить, что он уже все сделал, а его напарник – он необычайно желчно выделил это слово – где-то гуляет.
– Сейчас буду, – буркнул я. Тряхнул головой, будто это могло вытрясти мусор, который туда набился, и двинулся в управу.
Едва я перешагнул порог мастерской, как гном тут же сунул мне в руки два листа бумаги, и буквально заплясал вокруг, что при его комплекции выглядело весьма забавно.
– Я говорил? Всего двое! Вот так мы, гномы, и вознесли все расы на вершину цивилизации! Логика, точное понимание цели и немного магии!
– Круто, – отозвался я, чтобы сказать хоть что-то. Сам же сосредоточенно изучал распечатки в руках.
С первой на меня смотрело лицо орка. Закхтан Бахтор, доктор психологии из Британии. Приехал за сутки до убийства, принял участие в семинаре по прикладной судебной психологии – в тот же день, как прилетел. Зачем-то остался в городе, хотя дел тут уже не имел. В ночь убийства находился в арендованном гостевом доме – м-м-м, как интересно! – расположенном всего в полутора километрах от места преступления!
Я со значением посмотрел на гнома, тот ответил мне таким же точно взглядом. Ухмыльнувшись невесть чему, я приступил к изучению второго подозреваемого.
Эльф? Исполнитель классических эльфийских баллад в современной обработке под человеческую музыку. Популярный, вроде. Уже три дня в городе, дал выступление в Роза-Холле – кстати, Лерка моя что-то говорила, даже предлагала сходить, но мне эльфийские песни и пляски не заходят. А чего он тоже остался, к слову, после концерта? А, вот. Прибыл по личному приглашению губернатора Рухефалиона из дома Горькой Воды на именины его младшего сына, которые состоятся послезавтра. Решил, стало быть, совместить халтурку с гастролями. Ясно-понятно.
Но почему руноскрипт Ноба выделил его? А, ага, точно, вот же – зафиксирован камерой наружного наблюдения в центре Дашковки в день, предшествующий убийству. И фотография имеется – важный, богато одетый подросток выходит из представительского седана. Ушки прикрыты густой копной светлых, почти белых волос, не будешь знать, что перед тобой эльф, примешь за обычного мажора. И что мы там делали, как там его, господин Ир'Элвайнефел? Боги, ну и имечко!
– Ноб, а чего эльф в выборке делает? – уточнил я. – Мне казалось, мы больше на орка нацелены, не?
– Оно-то так, – отозвался напарник. – Но эльф, как и гном, в теории способен провести ритуал. А он попал по перекрестным запросам. У меня, кстати, в выборку еще жеребец попал, но я тебе его совать не стал.
Сказав это, он вдруг изменился в лице, будто только что выдал мне государственную тайну.
– Кто?
– Кентавр. Тоже на гастролях, что интересно, – слово «гастроли» гном как-то по-особенному выделил. Да и говорил неохотно, понимая, что я после «А» обязательно вытрясу из него «Б». – Уже неделю в городе живет. Каждое утро моцион через Дашковку совершает. Знаешь же, этим копытным нужно двигаться постоянно. Но я тебе его давать не стал, магии у кентавров почти нет.
– На гастролях?
У меня в голове никак не укладывались два эти понятия: публичные выступления и монгольский жеребец. Он что, вольтижировку зрителям показывает? Сам скачет, сам крутится?
На мой изумленный взгляд Ноб отреагировал каменным лицом. Но недостаточно непроницаемым, мне показалось или у него покраснели уши? Точно, вон и лысина тоже красная! Да в чем дело?
– Вы ничего не желаете мне сказать, коллега? – спросил я.
Тайн гном хранить не умел. Стоило только добавить в голос стали, как он тут же выпалил:
– Да порноактер он, дубина! Выписанный одной дамочкой богатой по частному контракту!
Сперва я, конечно, прыснул. Ноб побагровел, казалось, он сейчас взорвется. Я тут же прекратил ржать, успокаивающе поднял ладони.
– Ладно. Ладно! Ты-то чего так завелся? Думаешь, я стану тебя осуждать, что ты… ммм… оказался осведомленным в данном вопросе?
Тут я снова не выдержал и загоготал, как тот монгольский… актер. Сразу же получил болезненный тычок в бок, охнул, но смеяться не прекратил.
– Дурень ты, Антон, – гном после того, как стукнул меня, как-то сразу успокоился, словно пар сбросил. – При чем тут вообще какое порно я смотрю? Руноскрипт выдал всю информацию по его нанимательнице, понимаешь? Известная в городе дама, между прочим. Представляешь, что будет, если ее служба безопасности отследит мои поиски по их серверу?
– Ого! Настолько известная, что у нее есть своя служба безопасности?
– Да, представь. Нет, кто такая не скажу. Я уже стер всю информацию по ней и поисковый скрипт уничтожил. Короче, жеребец нам не подходит, а ты, если госпожа Шар’Амалайя спросит, как мы этих двоих вычислили, не говори ничего про мое участие, лады? Сидели, смотрели камеры, запрашивали службы и все такое.
Я некоторое время без отрыва смотрел на гнома. Надо же, только что я просил выйти за пределы дозволенного своего порученца, и вот уже ко мне обращена та же просьба. Просто знак судьбы, иначе не скажешь. Но прежде чем давать Нобу ответ, я решил уточнить – надо же понимать, с кем работаешь.
– Ты за это здесь оказался, в городе? Залез куда не надо? И увидел то, что не стоило видеть?
Тот молча кивнул, продолжая внимательно изучать мое лицо. Мою реакцию, точнее: сдам или не сдам?
– Та дама…
– Говорю же, не скажу! Поверь, тебе лучше не знать.
– Я не про это. Она точно никакого отношения к нашему расследованию не имеет? С этим не будет проблем?
– Нет.
– Ну и ладно. Тогда замнем. Про твой руноскрипт я Амалайе ничего говорить не буду. Но если она спросит напрямую – не делал ли Ноб поисковый скрипт, врать не стану.
– Да я понимаю. Я и сам не смогу. Просто… давай на этом не заострять?
Глава 6. Интерлюдия
Следующее ее пробуждение произошло в новом месте. Над головой горел уже знакомый тусклый «фонарь», но теперь вокруг были не каменные стены колодца, а… живая изгородь? Довольно высокая, метра два с половиной, то есть не посмотришь, что там за ней. О том, чтобы проломиться сквозь кустарник, тоже говорить не приходилось. Несмотря на кажущуюся хрупкость, материал стен ее новой тюрьмы был достаточно прочным. И в то же время податливым, не дающим забраться наверх.
Сама камера стала больше. Теперь у нее было свободное пространство в десять или около того квадратных метров. Земля под ногами – по-прежнему босыми – поросла короткой густой травой.
Кот довольно быстро сориентировалась. Вспомнила, как убегала от насильника, как с разочарованием выговаривал кому-то голос над головой. Как она разбила нос о невидимую стену. Прикоснувшись к нему, девушка выяснила, что он цел и невредим. Она не могла понять – его вылечили или она пробыла без сознания так долго, что он успел зажить? Право на жизнь имели оба варианта.
«Не буду больше кричать и плакать! – ожесточенно пообещала она себе. – Хватит! Этого похититель и добивается. Чтобы я почувствовала себя жертвой, согласилась на эту роль! Хрен ему!»
Несколько минут ничего не происходило. Было тихо, даже лепестки живой изгороди воздух не шевелил. Кот решила, что это иллюзия, как и те стены, которые по команде невидимого тюремщика превращались в сигаретный дым. Правда, на ощупь преграда была вполне материальной, но черт его знает каким технологиями обладали проклятые инопланетяне?!
В том, что ее похитили «зеленые человечки» она уже практически не сомневалась. Кто еще мог сделать такое: круги тусклого света, исчезающие объекты и нелепые, но страшные тесты? Точно не люди! Но главным доказательством ей виделось то, что похититель, точнее, похитители, изучали ее. С безжалостным равнодушием ученых, которых тоже, надо полагать, не особенно трогало эмоциональное состояние лабораторных мышек.
Вскоре, несмотря на данное себе обещание, ей захотелось подать голос. Позвать кого-нибудь, пусть бы даже и тех, кто держит ее в плену. Хоть кого-то, лишь бы не чувствовать, что она одна во всем мире. Довольно безжизненном, кстати.
Но она держалась. Мысленно пела любимые песни, читала стихи, спорила с коллегами, вспоминала лица друзей и родных, в общем делала все, чтобы хоть как-то отвлечься от реальности.
Вскоре она заметила, что свет «фонаря» сделался более тусклым. Обратив внимание на одну перемену, она тут же обнаружила еще кое-что. По левую руку от нее стена стала выше и поросла какими-то жуткими шипами, а в той, что была справа, появился проход. Небольшой узкий проход, которого, она была уверена, только что не было.
«Значит, предлагаете мне идти туда? Это что теперь? Тест на сообразительность? Ладно!»
К своей наготе Кот уже привыкла настолько, что перестала ее стесняться. Но, как только появился этот выход, модель «приличная девушка» тут же вернулась, и она сразу прикрыла одной рукой грудь. И только после этого нырнула в проход.
За стеной оказалось еще одно помещение, практически точная копия покинутого ей только что. Отличалось оно одной деталью: в стенах – прямо и налево – было два прохода. Заглянув в оба, Кот убедилась, что и там ее ждут небольшие загоны, в каждом из которых было два выхода.
«Лабиринт? – подумала она. – Ну, точно, тест на сообразительность!»
Тренированная память психолога тут же выудила из своих недр сведения: если выбирать все время одно и то же направление, то можно найти выход. Правда, она не помнила, можно ли верить когда-то прочитанному, и не было ли это репликой какого-нибудь героя из многочисленных сериалов.
«А варианты? – она мысленно пожала плечами. – Ничего умнее я все равно не придумаю. О, можно же еще метки оставлять!»
Правда, одежды, от которой можно было бы отдирать лоскуты и ими помечать свой путь, у нее не было. А на стены из кустарника надежды особенной не было – создатели лабиринта могли вернуть к исходному состоянию любую веточку, которую она обломает. Но за неимением других вариантов, она все же решила метить кустарник. И двигаться налево.
Довольно быстро девушка потеряла чувство направления. Каждая новая камера повторяла предыдущую, никаких отличий друг от друга не было или она их не видела. Через десятка два пройденных помещений с проходами она уже не была уверена, что не ходит по кругу.
«Чертовы пришельцы! – не раскрывая рта ругалась она. – Видите же, что я разумная! Что я разговариваю! Понимаю происходящее… хотя тут, да, не особенно. Но все равно! Чего бы они ни хотели, можно же просто озвучить это! Они же знают русский!»
Но тут она вспомнила, как гнался за ней в темноте голый мужик, и то, с каким разочарованием голос над головой произнес: «Я не понимаю! Должно было сработать!». Выходит, от нее ждут не просто реагирования на раздражители, но и чего-то еще? Но, мать их, чего?! Так сложно сказать, что ли? Так, мол, и так, земная женщина, мы хотим оплодотворить тебя червем-паразитом с нашей планеты, чтобы ты потом заразила все человечество и очистила нам Землю для последующей колонизации. Что ж она дура, не поняла бы?
По внутренним часам прошло не больше десяти минут, когда совсем недалеко кто-то зарычал. Но не так, как тот наблюдатель, в чьем голосе тоже были звериные нотки. Звуки, которые она услышала, определенно издавало животное. Очень крупное и, судя по всему, плотоядное.
Рык этот будто ветром сдул браваду, которая так помогала держаться с момента пробуждения. Забыв обо всех обещаниях, девушка завизжала и бросилась бежать в противоположную от зверя сторону. Направления она уже не выбирала, влетая в тот проход, который был ближе.
Второй раз животное подало голос уже совсем вплотную. Ощущение было такое, что оно находится у нее за спиной. Кот даже обернулась на бегу, чтобы убедиться, что это не так. И тут же об этом пожалела. В пяти шагах от нее, в проеме живой изгороди замер, будто красуясь, монстр.
Одного короткого взгляда хватило девушке, чтобы образ этого чудовища навсегда впечатался в ее память во всех деталях. При этом, спроси ее кто прямо сейчас: «Кого ты видела?», она бы с полной уверенностью заявила бы: «Оборотня».
Хотя на волколака, в смысле, здоровенного прямоходящего волка, монстр нисколько не походил. От шеи до ступней он был человеком. С чудовищно гипертрофированной мускулатурой, темной, будто сильно загорелой, кожей, и абсолютно голый. А вот выше ничего человеческого уже не наблюдалось. Мощную шею венчала голова льва. Настоящего африканского льва, с густой желтой гривой, янтарными кошачьими глазами, черным носом с небольшим розовым родимым пятнышком над левой ноздрей, и пастью, в которую спокойно можно было поместить ее голову.
Больше она не оборачивалась – увидела все, что нужно, да и то, что не нужно, тоже. Страх придал ей сил, и она побежала, кажется, не касаясь ногами земли. Даже когда за спиной раздавался очередной рык человека-льва, каждый раз на метр ближе, она не рисковала посмотреть назад. Боялась, что снова увидев зверя, окончательно потеряет силы и сдастся.
Лабиринт все решил за нее. Вбежав в очередную комнату, Кот увидела, что выхода из нее нет. Сплошные зеленые стены, в которых поверх листьев торчали тонкие, но очень острые на вид шипы – даже спиной к стене не прижаться.
Девушке захотелось свернуться в клубочек и закрыть глаза. Пусть зверь ее рвет, грызет – плевать! Она так устала и совершенно ничего уже не понимала. Тесты? Какие, в жопу, тесты?! Ее похитили только для того, чтобы покормить домашнего питомца. А все проверки, которые были до этого, сводились к тому, сможет ли она обеспечить имитацию охоты.
«Тот, русский, расстроился. Считал, что должно было получиться, но не получилось», – сообщила каким-то чудом еще не отключившаяся от ужаса рассудочная часть сознания.
И тогда она решила повернуться.
Человек-лев стоял в двух шагах от нее. Нависал. Жаркое его дыхание опаляло лицо. Между зубами мелькал розовый кошачий язык. Между ног топорщился возбужденный член.
«Что? – почему-то возмущенно подумала она. – И этот хочет меня трахнуть? Да что же это за инопланетяне такие?!»
Ужас отпустил грудь. Вместо него там возник ком холода, словно ей вырвали сердце, а вместо него вложили здоровенный кусок льда. В голове замелькали какие-то схемы и знаки, которых она никогда раньше не видела и даже представить себе не могла, что они могут значить.
– Убирайся! – заорала она с такой ненавистью, которой никогда не было в девушке по имени Кэйтлин Смирнова.
Взмахнула рукой и оранжевые лепестки пламени слетели с ее пальцев и ударили монстра прямо в морду. Невесомые, будто крылья бабочки, они, тем не менее, содрали с него кожу до самой кости. Лопнул от огромной температуры кошачий глаз.
Еще одно движение – не просто абы какое, а осмысленное и кем-то, но явно не ею, просчитанное, и с выброшенных вперед рук сорвалась волна воздуха, ударившая человека-льва в живот. Его подняло над землей и впечатало в живую изгородь.
Последний жест Кот, кажется, даже поняла. Не на уровне рассудка, а эмоции. Очень… женской эмоции, но чужой. Она исходила из того места, где у нее раньше было сердце.
Она подняла и резко опустила руку. Пальцы прижаты друг к другу, как наконечник копья. Через тело чудовища, от левого плеча к правому бедру, пролегла тонкая красная линия. Монстр стал заваливаться и одновременно с этим стал расширяться разрез, обнажая перерубленные кости и мышцы.
Через секунду девушку скрутило. Она упала на колени и нимало не заботясь об аккуратности принялась блевать.
Некоторое время она слышала только те звуки, которые сама же и издавала. Потом, когда остались только спазмы, расслышала два голоса у себя над головой. Оба были ей знакомы: рычащий и человеческий. И говорили на русском. Но она бы и без перевода поняла, что оба говоривших радуются.
– А я тебе говорил, что угроза насилия ее испугает меньше, чем смерть! – хохотал человек. – Говорил? Да! Они помешаны на сексе, у них вся культура на этом выстроена. Для женщины оттуда прожить жизнь и ни разу не стать жертвой насилия практически невозможно.
– Ну, не знаю, – снисходительно улыбался – Кот слышала улыбку в его голосе – рычащий. – Мне кажется, именно член ракшаса поставил в деле точку. Я наблюдал за ее эмоциональным фоном, и пока она не увидела торчащий отросток кошака, то готовилась умирать.
– Да? Отметь в журнале!
– Уже.
Кот слушала их, и в голове у нее одна за другой складывались детали пазла. Те, кто сейчас обсуждал ее, хотели добиться этой реакции. Вот этого пламени, этого уплотненного воздуха, слетающего с рук и бьющего, как кузнечный молот. И этого росчерка, который за пять метров, словно острейший клинок, почти надвое разрубил монстра. Именно для этого ее пугали насильником в первый раз, а когда не удалось, тот человек так и сказал: «Я не понимаю! Должно было сработать!»
– Эй! – слабым, но решительным голосом позвала она. – Эй, вы там, наверху! Кто вы такие, вашу мать? Какого хрена тут происходит?
И понимая, что теперь она не беззащитна, добавила:
– Освободите меня, иначе я все тут нахрен спалю!
Сверху донеслось шуршание, сквозь которое рычащий голос буркнул: «Микрофон, идиот!», после чего человеческий с необыкновенной любезностью произнес:
– Конечно, Кэйтлин! Мы сейчас же освободим тебя! И все объясним. Поверь, ты невероятная удача!
«Не для тебя, урод!» – подумала новая, совсем не добрая и улыбчивая Кот. Но вслух этого не сказала.
