Текст книги "Эхо выстрелов в Далласе"

Автор книги: Виталий Петрусенко

Соавторы: Сергей Лосев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Независимые расследователи

Сколько их, независимых американских расследователей[7]7
  Слова «расследователь» и «исследователь» используются здесь как синонимы. (Прим. авт.)


[Закрыть] посвятивших себя поиску подлинных убийц 35-го президента? Даже примерной цифры вам никто не назовет, хотя, несомненно, соответствующие подсчеты спецслужбами США ведутся. Появление этих необычных искателей правды, рост их рядов проходили в годы нашей журналистской работы в Америке. С некоторыми из них нам пришлось подолгу беседовать, дискутировать; почта и поныне приносит от них редкие, но интересные письма.

Лифтон был довольно видной фигурой среди независимых расследователей. Он был связан с радикальным сан-францисским журналом «Рэмпартс», публиковал в нем материалы с критикой деятельности комиссии Уоррена и принадлежал к числу так называемых серьезных исследователей, концентрировавших внимание на научном доказывании несостоятельности тех или иных положений доклада комиссии. В частности, как студент инженерного факультета, готовившийся стать специалистом по электронике, Лифтон сначала доказывал несостоятельность, с точки зрения законов физики, версии о стрельбе в Кеннеди сзади.

Негласным лидером «серьезных исследователей» является жительница Нью-Йорка Мигер. Она работала в области международного здравоохранения в качестве администратора и аналитика, выступала в радиопередачах. В 1964 году изучила доклад комиссии Уоррена и 26 томов документов к нему. Они были без всякого указателя. В марте 1966 года Мигер издала 150-страничный «Предметный индекс к докладу и документам комиссии Уоррена», ставший, по выражению французского журналиста – автора книги «Дело Освальда» Лео Соважа, «главным оружием в арсенале критиков комиссии Уоррена». Соваж отмечает, что Мигер знает каждую букву во всех 26 томах, обладает научным складом ума, потрясающей въедливостью исследователя, позволившими ей выявить множество противоречий между выводами доклада и материалами, содержащимися в томах.

В 1967 году исследовательница выпустила книгу «Соучастники после факта совершения преступления. Комиссия Уоррена, власти и доклад».[8]8
  В названии книги использовано понятие, существующее в американском уголовном праве, – «соучастник после факта совершения преступления» (accessory after the fact). К таковым относятся лица, которые после совершения преступником любого рода тяжкого преступления скрывают его или оказывают ему содействие, хотя и знают, что он преступник, намереваясь таким образом помочь ему избежать ареста, суда, осуждения и наказания. {Прим. авт.)


[Закрыть] Мигер писала, что если сопоставить факты, доказательства и выводы доклада с материалами, помещенными в 26 томах документов, показаний и стенограмм слушаний комиссии, то получится еще около 26 новых томов исследований, которые, как и всю печатную продукцию комиссии Уоррена, сможет прочитать и осмыслить лишь ограниченное число людей. Она сконцентрировалась на наиболее заметных «расхождениях, противоречиях, искажениях, извращениях критически важных свидетельств» с целью показать широким кругам американской общественности, что «комиссия Уоррена вынесла сама себе приговор». «Ввиду характера расследования, – подчеркивала Мигер, – вероятно, что убийцы президента Джона Ф. Кеннеди скрылись необнаруженными. Доклад комиссии Уоррена, попросту говоря, преследует цель задержать их опознание и привлечение к суду».

Мигер отмечала, что «разработанная в ее книге гипотетическая конструкция имела много общего с теорией окружного прокурора Нового Орлеана Джима Гаррисона, который обвинил антикастровских кубинских эмигрантов и агентов ЦРУ в соучастии в убийстве» Кеннеди. Однако Мигер и критиковала его за неосмотрительную доверчивость к свидетелям (книга вышла в разгар судебного процесса в Новом Орлеане, на котором мы остановимся ниже). Она призывала провести новое тщательнейшее расследование «независимыми исследователями и неправительственными органами». Это расследование «должно установить личности тех, кто виновен в политическом убийстве (Кеннеди. – Прим. авт.) и косвенных убийствах» более 50 человек, знавших что-то о преступлении века. (Теперь это число перевалило за 100.)

Следует иметь в виду, что и другие независимые исследователи на основе изучения различных материалов, включая непопавшие ни в один из 26 томов комиссии Уоррена, ставили вопрос о том, что официальные лица и органы, занимавшиеся расследованием убийства Кеннеди и сделавшие все возможное, чтобы скрыть правду по тем или иным мотивам, стали тем самым в правовом отношении «соучастниками после факта совершения преступления» и сообщниками в убийстве президента.

В 1980 году в соавторстве с Гэйри Оуэнсом Мигер выпустила «Большой индекс к расследованиям убийства Джона Ф. Кеннеди». Судя по отзывам Лифтона, Мигер – человек целеустремленный, мало кому доверяющий. Она постоянно предупреждает независимых расследователей своего круга быть начеку, «не давать материала противникам, цель которых – найти способ уничтожить такой материал». Вскоре после того как Лифтону выпала, по его словам, «счастливая случайность» обнаружить в докладной Сайберта и О'Нейла констатацию того, что производилась хирургическая операция на голове президента, Мигер настоятельно рекомендовала ему не посвящать в находку никого за пределами их окружения, сменить номер своего телефона и никому его не давать. Определенная конспирация была предпринята Лифтоном, поэтому, живя рядом с Эдамсом и Ньюкоумом, он не стремился к обмену с ними данными и гипотезами.

Мигер и ее единомышленники убеждены, что комиссия Уоррена и штат ее сотрудников виновны в изощренном обмане американского народа. С точки зрения этой группы независимых расследователей, заговор состоял из двух частей: 1) убийство Кеннеди и 2) сокрытие правды. Лифтон предложил модифицировать эту структуру: 1) убийство, 2) маскировка истинных обстоятельств убийства, 3) введение в заблуждение комиссии Уоррена, проводившей официальное расследование.

С этим Мигер и ее наиболее рьяные последователи согласиться не могли. Они стояли на своем – не комиссию Уоррена вводили в заблуждение, а она обманывала американский народ. Но Лифтон был против такого подхода ко всем, кто работал в комиссии. Всех их нельзя было заставить пойти на преднамеренный чудовищный обман. Ему хотелось верить, что не все знали и не все подозревали, в частности, о закулисных делах в госпитале ВМС США в Бетесде. За сотрудничество с одним из бывших юрисконсультов комиссии Уоррена Уэсли Либелером Мигер обвинила Лифтона в «несомненном нарушении доверия» и отлучила его от своего круга.

Позднее Лифтон понял мудрую правоту Мигер не доверять таким, как Либелер, который доносил в Вашингтон обо всех открытиях независимого расследователя. Лифтон порвал с юрисконсультом и начал 15-летний труд, увенчавшийся выходом упоминавшейся сенсационной книги.

Родителям его старт казался финишем. Когда они услышали от 27-летнего сына, что он не закончил университет, но зато нашел ключ к тайне «перекройки» тела президента, отец с горечью заметил: «Кажется, ты преодолел последний барьер на пути перехода из мира реального в мир фантазий».

Действительно, совершенно невероятной кажется даже сама мысль о возможной «перекройке» тела и «создания» иных повреждений. Это представляется невозможным в первую очередь потому, что все без исключения прижизненные повреждения органов и тканей настолько существенно отличаются от посмертных, что их легко отличит специалист. Простой укол иголкой, не говоря о повреждениях более серьезных, оставляет в тканях кровоизлияние и оно тем больше, чем больше повреждение. Всего этого нет в ранах, нанесенных после смерти. Значит, нужно было не только как-то «перекроить» раны, не только создать видимость их прижизненного возникновения, но и заставить молчать людей, присутствовавших при этом или догадавшихся о содеянном.

Лифтон спланировал свою работу исходя из деления им далласского преступления на две условные категории: первый заговор и второй заговор. Суть первого заговора – убить президента выстрелом спереди. Суть второго заговора, или преступного, пусть даже молчаливого, сговора – обработать мертвое тело так, чтобы можно было выдать смерть за результат выстрелов сзади.

Лифтон решил посвятить себя доказательству существования второго заговора, сосредоточившись на анализе всех доступных ему материалов о состоянии «лучшего свидетельства», каким считают труп судебно-медицинские эксперты США. Он почти не тратил усилий на разгадку первого заговора и только высказывал от случая к случаю свое мнение, если наталкивался на какие-то интересные факты, подтверждающие наиболее важные элементы его гипотезы.

В преступлении века можно насчитать немало проблем, заслуживающих специального расследования. Есть среди американских независимых расследователей признанные «энциклопедисты», сумевшие вникнуть во все проблемы. Это прежде всего Сильвия Мигер и профессор философии из Филадельфии Джошуа Томпсон, уделившие в своих исследованиях значительное место и судебно-медицинской экспертизе. Но универсалов – единицы, и тот, кто им пытается подражать, не имея на то знаний, считается верхоглядом. Зато в почете тот, кто среди многих важных вопросов, требующих разгадки и решения, избрал какой-то один как, говоря словами Лифтона, свое призвание и бьет все время в одну цель.

Одному из нас приходилось, например, встречаться с корреспондентом газетного синдиката «Скриппс-Говард» Сетом Кантором – маленьким, щупленьким, необыкновенно подвижным журналистом с узенькой полоской черных усиков и постоянным карандашом в правой руке. Он стал главным специалистом по проблеме «Джек Руби». Кантор сопровождал Кеннеди в Далласе и находился в Парклэндском мемориальном госпитале, куда привезли смертельно раненного президента. Там он повстречал Руби – будущего убийцу Освальда. Они знали друг друга раньше, так как Сет долго работал корреспондентом в Далласе. Они тогда немного поговорили в Парклэндском госпитале. Комиссия Уоррена и ФБР не поверили Кантору, что он общался с Руби в госпитале, хотя последнего видели там еще два свидетеля.

Это недоверие превратило Кантора в расследователя подлинных мотивов, толкнувших Руби на убийство Освальда. Журналист собрал огромный материал и выпустил не так давно книгу «Кто был Джек Руби?». Есть и другие специалисты по проблеме «Джек Руби»; в их поле зрения мафия, на которую работал владелец далласского ночного клуба «Карусель», и далласская полиция, с которой он был тесно связан.

Что можно было бы особо отметить из последних «находок» в деле Руби? Доклад комиссии Уоррена в мельчайших подробностях описывает, как он проводил у себя дома время примерно с 9 до 11 часов утра 24 ноября. Это действительно важно, если учесть, что в 11 час. 21 мин. Руби пристрелил Освальда в подвале полицейского участка Далласа. Описания комиссии Уоррена построены на показаниях делившего с Руби кров некоего Джорджа Сенатора. И Руби, и Сенатор, и комиссия Уоррена создавали впечатление, что убийца Освальда забрел в подвал случайно и в самый последний момент перед покушением.

Таким образом, далласской полиции можно было предъявить обвинения в недосмотре, халатности, оплошности, но не в преднамеренном содействии Руби. Независимые расследователи разыскали священника, который поднимался вместе с ним в лифте полицейского участка уже в 9 час. 30 мин. утра. По словам служителя церкви, Руби сошел на том этаже, где содержался Освальд. Незадолго перед этим три телевизионных техника, устанавливавших аппаратуру возле полицейского участка, видели там владельца «Карусели». Независимые расследователи составили три списка: 1) несколько сот далласских полицейских, которых хорошо знал Руби; 2) пятьдесят далласских полицейских, которых он знал очень хорошо, и 3) трое полицейских, наиболее близких к нему: Уильям «Чернявый» Гаррисон, сержант Дин – дружок далласского мафиози Джо Чивелло – и лейтенант Джордж Батлер, руководивший полицией в подвале полицейского участка. Эти трое подозреваются в том, что передали Руби данные о времени перевозки Освальда и помогли ему незаконно проникнуть в полицейский участок.

ФБР и ЦРУ усиленно интересовались Руби. Независимые расследователи выявили довольно интенсивные контакты между Руби и ФБР, которое давало ему различные задания, связанные с борьбой Вашингтона против революционной Кубы. Он имел деловые отношения и с представителем ЦРУ в Новом Орлеане Уильямом Джорджем Годэ, который общался и с Освальдом, когда тот проживал около шести месяцев в 1963 году в Новом Орлеане.

На допросе в комиссии Уоррена был упомянут некий Дэвис. Сотрудники комиссии не обратили внимания или не захотели обращать внимания на это имя, ибо Руби говорил, что Дэвис занимался переправкой оружия на Кубу. Кантор установил, что этот Дэвис, Томас Дэвис, был грабителем банков и одновременно имел друзей в кругах американской разведки. В Далласе Руби и Дэвис встречались в ночных клубах.

После покушения в Далласе Дэвис оказался в Северной Африке и там был арестован полицией безопасности Марокко, заподозрившей его в соучастии в заговоре против президента Кеннеди. Из тюрьмы в Танжере он выбрался благодаря вмешательству агента ЦРУ, профессионального убийцы, бывшего капитана французской армии, активиста ОАС Жана Сутрэ, который был в Далласе в момент убийства Кеннеди, а затем внезапно выехал оттуда.

Руби, далласская полиция, люди, проживающие в Далласе и знавшие Освальда, площадь Дили-плаза, на которой была устроена засада президенту, здания вокруг нее, очевидцы преступления привлекают к себе внимание независимых расследователей. Журналисты, школьные учителя, ученые, инженеры, техники, врачи, домохозяйки, пенсионеры отдают изысканиям свободное время, сбережения, рискуют жизнью. Ими собраны, обработаны, систематизированы и надежно упрятаны от посторонних глаз уникальные данные, включая фотоснимки, кинопленки, магнитофонные записи рассказов свидетелей, пресс-конференций и пр. Как правило, они знают, что есть у одного и что у другого и третьего.

Независимые расследователи обнаружили в последнее время неизвестные ранее любительские кинофильмы, фотографии, слайды, позволяющие расширить представление о том, что происходило и в Техасском складе школьных учебников, и соседних зданиях, и на травянистом бугре, и вокруг него. Один из кинолюбителей, например, случайно сфотографировал шестой этаж склада учебников за несколько минут до покушения. Эксперты СКРУ различили на этой пленке фигуры двух человек в правом крайнем окне, из которого якобы стрелял Освальд. Третий человек виден в крайнем левом окне.

Исследовательским движением называет деятельность независимых расследователей Лифтон. Оно политически и идейно разнородно, страдает от групповщины, взаимных подозрений, известной доли соперничества, недостатка средств, проникновения в него провокаторов ФБР и ЦРУ. У него были свои герои и предатели, свои взлеты и спады, свои надежды и отчаяния. Некоторые его активные участники по тем или иным причинам отошли от расследования преступления в Далласе. Другие продолжают его. Открыто или сохраняя до поры до времени конфиденциальность.

Например, одна из групп независимых расследователей – «Информационное бюро по проблемам политических убийств» (ИБППУ) – предлагает свою по-: мощь и участие в раскрытии преступления века, а также в «синтезировании» находок с конечной целью вывести на чистую воду «политическую клику», виновную в убийстве президента Кеннеди, и посадить организаторов и технических исполнителей преступления на скамью подсудимых.

«Наше движение, – говорит Лифтон, – прошло путь длительной напряженной борьбы, но не все главы в ней еще написаны».

Проводя свое расследование, Лифтон все же закончил инженерно-физический факультет Корнеллского университета, работал инженером по электронике и ЭВМ в космической программе «Аполлон». Когда читаешь его книгу, прошедшую рецензии медиков, криминалистов и ученых различных специальностей, возникает ощущение, что знакомишься с результатом многолетнего компьютерного исследования, которое проводил человек, не пожалевший времени на изучение проблем патологической анатомии, нейрохирургии, судебной медицины. Каждый раз, когда автор открывает новые для себя данные, он с учетом уже накопленных материалов взвешивает буквально все заново.

Особенно важно ему было очистить от всего наносного представление о реальной ситуации, которая сложилась в связи со вскрытием мертвого тела президента. Острие его расследования было направлено на те считанные часы между отправкой тела президента из Далласа и окончанием бальзамирования трупа.

Свое место в исследовательском движении Лифтон определяет следующим образом: «Я никогда не предавался иллюзии, что смогу когда-либо установить личности тех, кто стрелял в президента. Я мог только строить догадки относительно того, как человека типа Освальда могли заманить в склад учебников и превратить в «затычку»… Но в чем я был уверен, так это в том, что тело президента было изменено, что было извращено направление выстрелов… Отныне я был убежден, что путь к решению проблемы политического убийства Кеннеди лежит в разоблачении тех, кто создавал «политический протокол о вскрытии». Под таковым я имею в виду тот официальный протокол, который был призван скрыть фальсификацию «лучшего свидетельства» – мертвого тела президента. Иными словами, «лучшее свидетельство» было уничтожено для истории навсегда. Это означает, что было уничтожено единственно точное вещественное доказательство, какими выстрелами президент был убит».

Следы ведут
в госпиталь имени Уолтера Рида

Для того чтобы вывезти тело мертвого президента из Далласа, тем, кто это делал, пришлось преодолеть очень трудное препятствие. Оно было создано экспертом судебной медицины далласского окружного суда Эрлом Роузом, кабинет которого находится в здании Парклэндского мемориального госпиталя, где скончался Кеннеди. Эксперт судебной медицины окружного суда в Америке сочетает функции врача и представителя местных судебных властей, обладает знаниями и навыками медика и юриста.

Согласно законам штата Техас (они в данном случае мало чем отличаются от законов других штатов США), в возникшей ситуации только Роуз мог дать письменное свидетельство о смерти, и только при наличии такого свидетельства труп можно было вывезти за пределы штата. Правда, согласно закону, Роуз мог передать труп одному из мировых судей Техаса для вынесения последним заключения о причине смерти, а тот – выдать свидетельство о смерти.

Но Роуз требовал вскрытия в Далласе. Ему говорили, что это – экстраординарный случай и тело покойного должно быть отправлено в Вашингтон. Его убеждали агенты секретной службы, помощники и советники покойного президента, врач покойного – адмирал Джордж Беркли.

Но упрямый Роуз категорически возражал. В своей книге Манчестер издевается над этим «педантом и сухарем по натуре», который «имел привычку… говорить назидательным тоном сварливого классного наставника», коллеги считали его грубияном и ловкачом, казалось, он намеренно вызывает чувство неприязни к себе. Но, добавляет Манчестер, юридическая позиция эксперта судебной медицины была неуязвимой. Она основывалась на том, что суду необходимы будут объективные данные о посмертном вскрытии тела, что «нельзя упустить даже одного звена в цепи улик». Разыскали было одного мирового судью, который изъявил поначалу согласие дать документ на вывоз мертвого тела без вскрытия в Далласе. Но потом он узнал, что за исключением одного врача весь медицинский персонал Парклэндского госпиталя, представители судебных и прокурорских органов были на стороне Роуза, и сам высказался против выдачи трупа.

Тело в присутствии Жаклин Кеннеди было обернуто парклэндскими медсестрами в простыню и положено в бронзовый гроб, который закрыл служащий похоронной конторы Обри Райк. Далее разыгралась смахивавшая на голливудский боевик сцена. По указанию мирового судьи и эксперта судебной медицины Роуза около тридцати далласских полицейских и работников госпиталя преградили путь агентам секретной службы, окружавшим Райка, который вез на тележке бронзовый гроб. «Я, – вспоминает Райк, – был напуган до смерти. Даллас хотел делать вскрытие сам. Правительство хотело забрать гроб. Представители правительства командовали мне: «выносить гроб», Даллас командовал: «заносить назад». Только мы начнем двигаться, кто-то хватает нас, толкает назад и тянет гроб назад. Не увидев всего этого, невозможно представить себе, что там происходило».

Агенты секретной службы поставили мирового судью и Роуза к стенке с дулами пистолетов, упиравшимися в их животы. «Заложники» притихли, и наконец бронзовый гроб поставили в белый «кадиллак»-катафалк. В него села Жаклин с адмиралом Беркли, и, сопровождаемые машинами секретной службы они, опасаясь погони, понеслись в аэропорт Лав Филд.

Еще ранее из Парклэндского госпиталя отбыл Джонсон, не пожелавший выполнить печальную обязанность – объявить стране, что президент скончался. В те полчаса, пока врачи пытались спасти жизнь президента, Джонсон с супругой находился под охраной секретной службы в небольшом операционном кабинете. Армейский адъютант Кеннеди генерал Честер Клифтон мгновенно организовал телефонную связь между этой операционной, Белым домом и Пентагоном. Генерал поставил тут же так называемого «пешего курьера», носящего все время за президентом «футбол» – портфель с планами на случай ядерной войны. Объясняя заместителю пресс-секретаря Белого дома Малколму Килдафу, почему он не может объявить о смерти президента, Джонсон сказал: «Я думаю, мне лучше убраться отсюда и сесть в самолет прежде, чем вы объявите сами. Мы не знаем, не международный ли это заговор, не охотятся ли они и за мною, как за президентом Кеннеди, а также за спикером Маккормаком или сенатором Хейденом. Мы просто не знаем».[9]9
  Спикер палаты представителей и лидер партии большинства в сенате (в данном случае Хейден) по конституции США следуют в качестве преемников президента после вице-президента. (Прим. авт.)


[Закрыть] И добавил, что во время покушения на президента Линкольна был ранен также его государственный секретарь Сьюард.

По непонятной причине Джонсон отбыл в аэропорт Лав Филд не в машине секретной службы, а в автомобиле каких-то техасских друзей, которые якобы положили его на пол перед задним сиденьем и… накрыли своими телами. Машина техасцев примчалась в аэропорт первой, и, когда Жаклин взошла на борт «ВВС-1», она, к своему удивлению, увидела Джонсона. И где? В своей спальной кабине полулежащим на президентской кровати и что-то диктующим своей личной секретарше Мэри Фемер. Они тут же вышли, и вскоре Джонсон плотно закусил.

Окружение покойного президента было уверено, что из уважения к памяти Кеннеди вице-президент сохранит в последний раз ритуал их передвижения и отправится в Вашингтон на «ВВС-2». Но у техасца были иные планы. И один из этих планов вызвал, мягко выражаясь, недоумение. Джонсон решил на борту «ВВС-1» принять присягу и немедленно стать президентом. Он сослался на совет, полученный им от Роберта Кеннеди, однако последний напрочь отрицает, что рекомендовал Джонсону нечто подобное.

Так или иначе, но на борту «ВВС-1» начали разворачиваться сцены одна другой удивительнее, если учесть, что впопыхах отдававшиеся приказы не согласовывались, не успевали доходить сразу до всех и пр. Драма высшего накала, которую переживали люди Кеннеди, переплелась с гротескным экстазом суетившихся людей Джонсона, словно хлебнувших через край из пьянящего кубка власти.

Традиция требовала, чтобы до погребения убитого президента, который по конституции США является главнокомандующим, в почетном карауле около его тела постоянно находился офицер высшего ранга. Им стал на этот раз военно-воздушный адъютант президента генерал Годфри Макхью. Он нес скорбную вахту у гроба, помещенного в хвосте самолета. Там же расположилась и Жаклин. Они не понимали причины задержки с вылетом, хотя уже давно работал один из моторов. Макхью отправился в кабину пилотов и отдал приказ о взлете командиру «ВВС-1» полковнику Джиму Суиндалу. Но у того был уже приказ людей Джонсона выключить мотор. Макхью покидал гроб на время от 14 час. 18 мин. до 14 час. 32 мин. Жаклин примерно в это же время отлучалась на церемонию присяги Джонсона.

«ВВС-1» имел кодовое название «Ангел», что, по мнению техасцев, очень подходило к новой президентше леди Ребекке «Берд» («Птица») Джонсон. Поддерживая Жаклин под руку, леди «Берд» вполголоса говорила ей: «О, Джекки, вы же знаете, мы никогда не стремились стать даже вице-президентом, и, боже, вот что теперь получилось!»

Разысканная где-то в Далласе федеральный судья Сара Хьюз, давний друг Джонсона, держала перед ним личную Библию Джона Кеннеди. Левая рука Джонсона была поднята вверх, правая возлежала на переплете Библии, где черным на черном фоне были выведены инициалы покойного. Произнеся слова присяги, новый президент повернулся к Жаклин и скорбно промолвил: «Это самый печальный момент в моей жизни».

Лифтон предполагает, что в отрезке времени между 14 час. 18 мин. и 14 час. 32 мин., когда Жаклин и Макхью уходили из хвостового отсека, тело президента было вынуто из бронзового гроба.

Подозрение № 1. Тело перенесено на самолет «ВВС-2» или какой-то военный сверхзвуковой самолет и доставлено в столицу до прибытия «ВВС-1».

Подозрение № 2. В отрезке времени 14 час. 18 мин. – 14 час. 32 мин. тело было вынуто из бронзового гроба и спрятано где-то на «ВВС-1». После прибытия самолета на базу ВВС США Эндрюс близ Вашингтона оно было мгновенно вынесено через одну из двух запасных дверей, находившихся на той бортовой стороне самолета, которая не попадала в поле зрения телевидения и встречавших. Отсюда на вертолете оно было доставлено в центральный госпиталь армии имени Уолтера Рида. После хирургических и других манипуляций труп на вертолете был переброшен в «жестянке» в район Бетесды.

Подозрение № 1 отпало, так как никаких прямых или косвенных подтверждений оно не нашло. У подозрения № 2 есть некоторая основа.

У «ВВС-1» был не один канал радиотелефонной связи с Вашингтоном. То, что говорилось по одному из них, попало в отредактированном виде в президентский архив Джонсона и после долгих усилий независимых расследователей было показано им в Библиотеке имени Линдона Джонсона в Остине (штат Техас), где хранятся его основные бумаги.[10]10
  Писатель Манчестер безрезультатно пытался получить магнитофонную пленку в «первозданном» виде. (Прим. авт.)


[Закрыть] Безуспешны их попытки заполучить стенограммы переговоров между «ВВС-1» и Вашингтоном, проходивших по другим каналам. Но и отредактированная стенограмма из президентского архива хранит на себе следы незримой напряженной работы: наряду с госпиталем ВМС в Бетесде привести армейский госпиталь имени Уолтера Рида в состояние чрезвычайной готовности для проведения, как предполагает Лифтон, стремительной хирургической операции, на которую отводился минимум времени. Эти приготовления делались якобы для того, чтобы провести в армейском госпитале обычное вскрытие тела покойного президента.

Хлопоты на самолете «ВВС-1» и в Вашингтоне относительно Уолтера Рида выглядят довольно подозрительными, и вот почему. Перед взлетом «ВВС-1» президентский врач адмирал Беркли уверил Жаклин, что все ее распоряжения в отношении покойного будут восприниматься как закон. Ее первым желанием было не проводить никакого вскрытия. Когда Беркли сказал, что это необходимо, она спросила: зачем? Тот ответил, что нужно определить, если это возможно, тип использованных пуль и сопоставить их с уликами, которые будут найдены позднее. Беркли подчеркивал, что лично у него нет какого-либо предпочтения в отношении места проведения вскрытия. И тогда вдова указала на госпиталь ВМС в Бетесде. Его называли тогда президентским госпиталем, так как именно на нем в начале своего пребывания у власти остановил выбор Кеннеди (в отличие от его предшественников – Трумэна и Эйзенхауэра, предпочитавших Уолтер Рид). Кеннеди везло, он ни разу не воспользовался бетесдовским госпиталем, где ему оборудовали специальные палаты. И вот по иронии судьбы впервые ему суждено было попасть туда мертвым для вскрытия. Итак, вопрос о месте этого заключительного акта трагедии, казалось, был решен предельно ясно: Бетесда.

Между тем полной ясности здесь, судя по всему, не было. Из стенограммы переговоров между «ВВС-1» и Белым домом:

Радист «ВВС-1»: Нам нужен главный хирург армии генерал Хитон.

Белый дом: Ждите. Мы ищем генерала.

Беркли: Мне нужен генерал Хитон или заместитель генерала Хитона.

Белый дом: Мы стараемся как можно быстрее связать его с вами. Он в Уолтере Риде. Мы не можем его Там разыскать. Мы ищем.

Пока по приказу адмирала Беркли ищут генерала Хитона или его заместителя, специальный агент секретной службы Келлерман беседует со своим начальником Беном, находящимся в Белом доме. Келлерман говорит: «Прибываем на Эндрюс в 6.05. Тело будет отправлено в Уолтер Рид. Обеспечьте машину из Уолтера Рида, чтобы забрать тело».

В их разговор вмешивается Беркли, который уже успел переговорить с Хитоном по другому каналу.

Беркли: Тело будет отправлено в медицинский центр ВМС на вертолете или же на машине?

Бен: На вертолете. На вертолете.

Беркли: Я вызывал Хитона и все с ним обговорил. Позвоните ему и отмените Уолтер Рид. Я не знал, что эти приготовления (какие не ясно. – Прим. авт.) уже сделаны… Тело в гробу, и оно должно быть отправлено машиной, а не вертолетом.

Затем опять Беркли связался с Хитоном, но микрофон у него неожиданно берет армейский адъютант президента генерал Клифтон.

Клифтон: Мы доберемся без вертолета до медицинского центра в Бетесде. Нам нужна «карета» скорой помощи от Эндрюса до Уолтера Рида: мы хотим, чтобы в Уолтере Риде было произведено обычное, требуемое законом вскрытие. Вам понятно?

Хитон: Понятно, генерал Клифтон… вы хотите обычное, предусмотренное законом вскрытие в Уолтере Риде.[11]11
  Американские независимые расследователи считают слова «обычное, предусмотренное законом вскрытие» излишними и даже бессмысленными (других вскрытий в США закон не предусматривает), если только в них не заложен какой-то зашифрованный приказ. (Прим. авт.)


[Закрыть]

Беркли, видимо, не совсем понимает смену и чередование приказов. Он пытается включиться в разговор, напоминая, что какие-то приготовления ведутся и в Бетесде. И это воспринимается Хитоном, Клифтоном, Беном как нечто само собой разумеющееся, с их стороны не требующее комментариев. Они концентрируются в разговорах на том, чтобы уточнить роли вертолетов и машин, но они уже переходят на какой-то понятный только им условный язык.

Но вот Клифтон отдает новый приказ Бену: «Слушайте внимательно. Нам нужен передвижной трап – нормальная лестница. Подгоните его к передней части самолета, справа по борту сразу же за кабиной пилота. Мы хотим вывести первую леди (Жаклин. – Прим. авт.) этим путем. Поняли?»

Это был странный приказ. Что значит вывести вдову отдельно от гроба и не на виду у телевизионных камер, а каким-то черным ходом? Приказ был отдан, видимо, для отвода глаз, чтобы оправдать появление трапа у правого борта и обеспечить вынос мертвого тела через запасную дверь. Указания о дополнительном трапе, о вертолетах, об Уолтере Риде и были той основой, на которой выросла гипотеза о проведении преступных хирургических манипуляций на теле убитого президента в центральном армейском госпитале имени Уолтера Рида на 16-й улице Вашингтона в пяти минутах пути на вертолете от госпиталя ВМС в Бетесде. Невольно этой гипотезе придал вес патологоанатом подполковник Пьер Финк, когда на судебном процессе в Новом Орлеане проговорился, что вскрытием и в Бетесде руководил армейский генерал. Об этом признании Финка мы расскажем ниже. Кстати, согласно воспоминаниям одного из очевидцев, в момент прибытия гроба-«жестянки» в морг бетесдовского госпиталя там находились главные хирурги ВМС, армии и ВВС. Остается необъяснимой, в частности, причина стремительного перемещения из Уолтера Рида в Бетесду главного хирурга армии Хитона, если только не он был тем армейским генералом, руководившим вскрытием, о чем проговорится позднее подполковник Финк. Помимо высокопоставленных военных медиков, в Бетесду съехалось множество крупных чинов Пентагона. По чьему приказу и с какой точно целью? Это остается неясным.