Текст книги "Просто Иван (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

   Метрах в трёх за бронемобилем неспешно плелись, покачиваясь на кочках, три тентованных грузовика. Вот в них как раз и можно было с первых же пулемётных очередей, основательно проредить личный состав этой колонны: прямо через брезент – да длинными ..., в несколько проходов. Но пулемётов не было: небольшое уточнение, пулемётчики ещё вряд ли успели разобраться с трофейным оружием, и полагаться на их огневую мощь было верхом легкомыслия.

   Достигнув развилки, бронетранспортёр остановился: однако двигатель не заглушил – следом это же сделали и сопровождающие его автомобили. Потянулось ожидание – растягивающее секунды в мучительные минуты выворачивающее душу наизнанку, красноармейцы затаившиеся в лесу, уже не думали не о чём кроме как подороже взять с врага за свою гибель. В том, что если немцы навалятся на небольшой отряд – от него ничего не останется, никто из притаившихся мужчин не сомневался: но, и трусливо убегать никто из советских воинов не желал. А германские командиры всё никак не подавали команды на покидание машин. Изматывающее ожидание неизбежного боя окончилось тем, что бронеавтомобиль пару раз взревев двигателем, тронулся и поехал по дороге уходящей вправо: а за ним как нитка за иголкой последовала и вся вражья мини колонна.

   Когда уже улеглась пыль поднятая колёсами чужеземных автомобилей: выждав ещё минут десять, Иван, даже не обратил внимания на то, как сильно промокла на спине его гимнастёрка, он молча поднялся и устало побрёл прямо через трещащий ветками кустарник, в котором он до этого лежал притаившись. Игнат Хватов, также встал и двинулся в направлении – куда были отбуксированы трофейные мотоциклы.

   А там, уже по-хозяйски неспешно орудовали пулемётчики: Марк скрутил с мото-коляски MG и методом 'научного тыка‟ его осваивал. Савелий, держа в руках второй пулемет, внимательно наблюдал за действиями своего друга – иногда давая советы. Щеглов, завладев планшетом штабс-ефрейтора, изучал извлечённую карту – негромко бормоча себе пол нос:

  – У этих паскудников, даже карты намного лучше и подробнее чем наши. Да. Эти сволочи основательно готовились к нападению на нас: все карты отпечатаны в типографии и я больше чем уверен, что наделали их в немалом количестве...

   Разложив пару немецких палаток-накидок, Сотник сортировал извлекаемое на божий свет трофейное имущество, возимое убитыми немцами в мотоциклах; а трое новых членов команды с хмурым выражением лица, – мешая друг другу локтями, копали яму.

  – Что командир, решил отправить их в штаб Духонина⁶? – Поинтересовался Игнат, кивнув в сторону копающих бойцов своим покрытым густой чёрной щетиной подбородком.

   Копающие яму бойцы, услышав такие слова, нервно вздрогнули и затравлено заозиралась по сторонам. А самый молодой из них – по виду вылитый подросток: затравленно и жалостливо посмотрел на лейтенанта своими серыми, широко раскрытыми от испуга глазами.

  – Я сейчас тебя туда отправлю, балабол. – Огрызнулся Щеглов, отрываясь от изучения карты. – Нужно немцев прикопать: как-никак они тоже люди. Не дело, если их дикий зверь по лесу растаскает.

  – Вот ещё здрасти. Делать нам нечего, как только поганого врага хоронить. – Лицо Хватова подёрнуло презрительной улыбкой и он зло сплюнул на землю. – Я вообще-то, их сюда не звал...

  – А их никто сюда и не звал! – По слегка подёргивающемуся веку правого глаза Щеглова, можно было понять, что он и сам, был на взводе и удерживал себя от неконтролируемого срыва на ретивом подчинённом из последних сил. – Поэтому мы и будем их убивать, и закапывать: снова убивать, и вновь закапывать! И так, покуда у нас будет биться сердце, или последняя вражина, поджав ободранный хвост не убежит к себе домой повизгивая от страха!

   Эта небольшая эмоциональная тирада, обдала всех как холодной водой: и больше никто из бойцов не желал выражать своё недовольство по поводу похорон фрицев или ещё чего-либо. Все молча занялись своими делами. Вскоре появился старшина: он бесшумно вышел из густого подлеска, невозмутимо прошёл мимо Игната и, усевшись возле раскладывавшего на расстеленных накидках трофеев Сотника, приступил к чистке самозарядной винтовки.

  – Семченко, – проговорил Дзюба, не отвлекаясь от разборки оружия, – Подь к дороге Ляксандр батькович, там подле неё схоронись понадёжнее и понаблюдай трохи за ней. Тебя опосля Сотник сменит.

   К моменту когда Григорий Иванович с довольным видом человека выполнившего самую важную часть своей работы, отложил свою винтовку в сторону: трое недавно присоединившихся к отряду бойцов уже закончили утрамбовывать лопатками получившийся холмик и сиротливо стояли возле разграбленных мотоциклов. Они были растеряны, и дабы это скрыть, делали вид что о чём-то беседуют, и жадно посматривали, как Лейтенант с рядовым Сотником делили на всех галеты и плитку шоколада из трофейных запасов.

   Ели мизерную пайку в полной тишине, и лишь по окончанию скромной трапезы, лейтенант отослал Сотника на смену Семченко и обратился к новым бойцам:

  – А сейчас соколы вы мои ясные, расскажите, кто вы такие и какими судьбами здесь оказались?

   Двое солдат посмотрели на самого высокого из них и тот, сняв пилотку и норовисто привычным движением оправив рукою волосы, вышел немного вперёд. Это был худощавый светловолосый парень, с сильно выдающимся кадыком на шее и странными – небольшими островками растительности на подбородке и скулах нижней челюсти. Говорил он окая и сбиваясь от того что не на шутку сильно нервничал:

  – Стало быть мы с шестьсот семьдесят девятого стрелкового полка. Вот. Знать это, выступили мы после того как нас немец бомбами и снарядами закидал. Вот, Вышли из Семятыче и пошли знать занимать наши основные позиции. Вот. А по пути на нас Немчура и напала с права стало быть ударили. Стрельба, грохот. Я, с Миколой и Протасом, стало быть в этой неразберихе еле до леса добежали. Вот. Отстреляли мы все патроны по Немчуре, и давича до своих пробиваемся. Вот.

  – Стало быть вы так и тащите свои пустые винтовки! – С кривоватой ухмылкой поинтересовался Дзюба. – А что не бросили их как ненужный груз.

   Светловолосой красноармеец обиженно встрепенулся – как ошпаренный, с нескрываемой злобой посмотрел на Григория Ивановича, и через секунду взяв себя в руки ответил:

  – Вы товарищи старшина над нами не смейтесь: мы оружие ни за что не бросим. Вот

  – Цыц старшина! – Рявкнул Щеглов. – Здесь я всё решаю...

   В общем, когда всё было выяснено, и уточнено то, с благословения лейтенанта, через пять минут в отряде начался медицинский час – благодаря трофейным аптечкам сделали перевязку всем раненным. Итогом этого стало то, что Дзюба ещё долго удивлённо цокал и приговаривал:

  – Ваня я дыть всякое видел. Но чтобы рана на плече и спине зажила так быстро, ни в жизнь не видел. Но почему тогда твой бок не заживает так же лихо как на собаке? ...

  Глава 7

   Чем ближе подбирались бойцы отряда Щеглова к окраине леса, тем сильнее становился тяжёлый, неприятно-сладковатый запах смерти. Вот уже сквозь деревья, стала хорошо видна огромная поляна, которую пересекала насыпная дорога. А левее того места куда вышли бойцы: у самой кромки леса стояла советская пушка. Её осиротевший ствол замер, продолжая смотреть в сторону дороги, где ещё были видны последствия её последнего боя: немного отъехав от тракта, стоял покрытый окалиной 'безголовый‟ танк, чья оторванная башня с укороченной пушкой лежала вверх тормашками метрах в десяти от него. В кювете самой дороги валялись два опрокинутых остова больших обгоревших грузовиков. По самой дороге, шли неприятельские войска и среди них выделялась группа техников, они заканчивали цеплять к тягачу гусенично-колёсный бронетранспортёр с развороченным от взрыва капотом.

   У войны мерзкое – совершенно не человеческое лицо, и последствия её ужасной поступи по планете, противны нормальному человеческому сознанию. Сейчас под это определение вполне подходила позиция, с которой неизвестные артиллеристы вели свой героический бой, – она то и стала для них последним пристанищем. Ещё на подходе к пушке были видны два распухших от жары человеческих тела: они лежали рядом, один – видимо заряжающий, лежал на боку и сжимал своими мёртвыми – почерневшими руками снаряд, – другой покоится почти под самым казёнником орудия. Когда окруженцы морщась от запаха, предварительно замотав лица запасными нательными рубахами, подошли поближе, то обнаружили ещё и три индивидуальных стрелковых ячейки с погибшими в них бойцами – правда, все они были безоружными.

  – Старшина. – Тихо распорядился лейтенант, скорбно сняв с головы свою фуражку. – Распорядись, пусть бойцы похоронят наших погибших братьев. Пулемётчики, ко мне.

   Григорий кивнул, недолго постоял поиграв желваками, повернулся к солдатам и сдавленным голосом, продублировал приказ:

   – Щеглов, Непомнящий, и вы трое хорошенько прикопайте прах наших артиллеристов – они уже потекли и их с того места сдвигать нельзя. Хватов, Сотник, засыпьте землицей тех, кто покоится в ячейках. Пусть земля нашим братьям будет пухом.

   Сам Дзюба немного постоял, чего-то шепча – еле слышимое сквозь повязку, трижды перекрестился, снял с плеча свою 'Светочку‟ подошёл к Щеглову: который прячась от фрицев за деревьями давал какие-то указания Марку и Саве. Те, всё терпеливо выслушали, соглашаясь кивнули и низко пригибаясь побежали на правый фланг от артиллерийской позиции. А старшина, молча взяв СВТ на изготовку, занял позицию рядом с командиром.

  – Жалко Григорий Иванович. – Донёсся до слуха Непомнящего голос лейтенанта. – Вроде даже пара снарядов в ящике есть, но у пушки нет не прицела, не замка. А нам бы перед уходом с неё, хоть разок пальнуть не помешало: чисто для острастки супостатов – дабы не гуляли так смело по нашей земле и пугались всего, что из леса выглянет или чирикнет.

   Непомнящий осмотрелся вокруг: его товарищи, сильно осунувшиеся – обросшие несколько дневной порослью на лицах, время от времени косились недобрыми взглядами на дорогу, по которой по-хозяйски шествовали солдаты вермахта. И только у троих новичков взгляды были настороженные, можно сказать даже подавлено – надломленные.

  – И то верно. – Мысленно констатировал Иван. – Нам с нашим лейтенантом довелось бить врага своими руками, а им нет. Весь их боевой опыт и заключается в том, как бегать от неожиданно напавшего из засады врага. То, что эта троица видела как мы уничтожили мото-разведку не в счёт – они в том бою не участвовали: видимо поэтому и решили к нам примкнуться, – как к наиболее боеспособной группе. Им самим надо одержать хоть незначительную, но победу...

   Когда скорбный труд по приданию погибших земле был окончен, то в голове у Непомнящего окончательно сформировался план его дальнейших действий. И он, пригнувшись решительно направился к Щеглову и Дзюбе, залёгшим неподалёку на окраине леса.

  – Товарищ лейтенант, – обратился он присев: не дойдя пары шагов до их позиции, – мы фрица немного пощиплем?

   Вопрос был задан так, что он больше походил на констатацию намерений. Что не скрылось от красного командира.

  – Это что ты ещё удумал? – Щеглов недоумевал от такого предложения. – Ты что, хочешь всех нас здесь положить? Рядышком с предыдущими бойцами.

  – Нет.

  – А оно так и будет боец. Сопоставь, сколько у нас штыков, и какой у нас боеприпас к каждой винтовке: и заметь, пополнять его у нас неоткуда? А теперь подумай, сколько немцев ринутся на наши позиции после первого выстрела. Мы и получасу здесь не продержимся.

  – А зачем нам здесь стоять насмерть? Ведь здесь не передовая: я предлагаю поступить как в прошлый раз – когда мы устроили засаду с использованием повреждённого максима: ужалить побольнее и отойти. Надобно нам приучать врага постоянно ждать такие нападения. Да и новички должны почувствовать, что и им по силам успешно бить врага.

   Щеглов задумался, он уже не раз обращал внимание, что несмотря на сильную усталость и постоянное недоедание, у его бойцов хоть слабо, но всё же светился огонёк жажды к сопротивлению – а у недавно присоединившихся солдат нет – как перегорело.

   А старшина, занимавший позицию рядом с Щегловым – с хитрой улыбкой поглядывал то на дорогу, то на Непомнящего и давно всё поняв, встретившись взглядом с последним: одобрительно подмигнул опекаемому им бойцу.

  – Хорошо. – Тихо согласился с Иваном лейтенант: и уже громко приказал: обращаясь ко всем. – Приготовиться к бою. Каждый по моей команде отстреляет по обойме, после чего мы уходим подальше в лес. Только братцы, не подставляемся под пули врага: также выбирайте позиции удобные для отхода.

  – А пулемётчики выпускают по половине ленты, или ведут бой до вашего приказа об отходе. – Продолжая наглеть, вставил небольшое уточнение Иван.

  – Семён Семёнович, тодысь я беру на себя отстрел офицеров и всех, кто с их стороны постарается руководить боем.

  – Да ну вас старшина, делай со своим любимчиком всё что хотите. – Махнул рукой Щеглов и снова посмотрел на дорогу: давая понять, что на этот раз он со всем согласен и дискуссия на эту тему завершена.

   И через пару минут томительного ожидания, по лесу разнеслась команда поданная лейтенантом:

  – Огонь!

   Резво застрекотали оба пулемёта, в патронной ленте которых присутствовали и трассирующие пули: благодаря этому, было видно, что смертоносные очереди густо прошлись по кузовам двух крытых грузовиков из которых почти сразу ещё до их остановки, стали выпрыгивать уцелевшие солдаты. Еле различимо на фоне работающих MG, сухими щелчками работали винтовки, результативность стрельбы которых, на фоне возникшей на дороге суеты оценить было невозможно. И только в одном можно быть твёрдо уверенным – не один выстрел старшины не ушёл в пустоту.

  – Я отстрелялся! Я отстрелялся! Красноармеец Сотник, стрельбу по врагу окончил! ...

   Доклады посыпались один за другим, и, выслушав их, Щеглов, борясь с желанием продолжить бой, дал команду на отход. В этой короткой стычке, в сторону красноармейцев врагом не было произведено ни единого выстрела: группа окруженцев – не понеся никаких потерь, успела отойти ещё до того как оккупанты успели опомниться от дерзкой засады. Ивану даже показалось, что враг всё же вёл ответную стрельбу – но его попытки подавить огонь красноармейцев ведущих обстрел из засады, выглядели ка-то нелепо, если не сказать не рационально. Многие из тех фрицев, кто успел спрятаться за дорожной насыпью, просто подымали над ней винтовки и глупо палили 'в молоко‟ – видимо желая таким образом отпугнуть солдат, устроивших эту засаду и самим не пострадать.

   Успешно покинув дорогу, отряд всё дальше уходил в лесные кущи и остановился только по достижению небольшой поляны: где лейтенант, приказал сделать привал. Протас Гончаров, Яков Кузнецов и Микола Полторабатько – из нового: только что проверенного боем пополнения, были выставлены в дозор. А остальным, в приказном порядке – не смотря на навалившуюся на всех усталость, было рекомендовано первым делом почистить оружие и после чего, насколько это возможно, привести в порядок свой внешний вид.

  – ... Помывку и постирушки устроим возле ручья который мы недавно пересекли. А то, вы похожи на кого угодно – на тех же беспризорников, но только не на доблестных бойцов Легендарной Красной Армии...

   Всё что было сказано Щегловым спокойно – без командного метала в голосе, и как не крути было справедливо, так что, бойцы выслушали это без обид. А выслушав все ЦУ, расселись по поляне, и приступили к разборке своего оружия: только черноволосый Марк и Сава, извлекли из сумки инструмент и начали временами тихо переругиваясь, неуверенно 'колдовать‟ над одним из трофейных пулемётов. И вот, когда отведённое для оружейной профилактики время подходило к своему логическому окончанию. В лесу послышался немного осипший от ночёвок на сырой земле голос Якова:

  – Стой стрелять буду!

  – Стою! – Ответил незнакомый голос.

   Иван вспомнил анекдот из своего времени и мысленно продолжил за часового: – 'Стреляю‟! – и невольно улыбнулся этой несвоевременной и крамольной мысли. На самом деле, далее всё происходило по-другому. Яков поинтересовался:

  – Кто такие?

  Незнакомец без задержки и уверенно ответил:

  – Майор артиллерии Потапчук. Со мной двое бойцов, с которыми я пробираюсь к своим.

   Наступила тишина – было ясно что Кузнецов растерялся и не знает что делать дальше. Проходят не более трёх секунд, и за кустарником слышится голос майора, судя по интонации, и тому, как это было сказано, артиллерист вознамерился подавить волю остановившего его часового: задавить его своим авторитетом.

  – А вы то, кто такие?! Кто старший?! Веди меня к нему немедленно!

  – Мы свои, мы тоже красноармейцы. – Затараторил Яков. – А старшим у нас лейтенант Щеглов.

  – Веди меня к нему – солдат! Живо!

   Пока из леса доносились эти голоса, все бойцы насторожились, и приведя оружие в боевое состояние, рассредоточились по поляне. Дзюба и Непомнящий вообще – юркнули в лес, где и притаились с винтовками наизготовку. А лейтенант, спрятав взведённый пистолет в кобуру: не застёгивая её, шустро поднялся с земли, оправился: сноровисто расправив складки на гимнастёрке и подтянув ремень портупеи. И в этот момент появился скандальный майор в сопровождении двух крепко сложенных бойцов. Со стороны выглядело так, что не высокорослый худой Кузнецов конвоировал чужаков к командиру, а они вели растерянного солдата за собой.

   Щеглов подошёл к майору остановившегося в пяти шагах он него, и только собирался рапортовать кто он, откуда идёт и кто с ним: как майор с чёрными петлицами придрался и к нему.

  – Что за внешний вид, лейтенант?! На кого похожи вы и ваши люди?! Развели Махновщину, понимаешь! Сколько вас?!

   Щеглов опешил от такого неожиданного напора – вдобавок ко всему, сказалась армейская привычка подчиняться старшему по званию. Но быстро придя в себя, ответил абсолютно спокойным голосом:

  – Товарищ майор, нас десять человек. А внешний вид такой – так мы только недавно вышли из боя: и перед этим в нескольких боестолкновениях успели поучаствовать. Вот сейчас – перед вашим приходом, как раз запланировали приводить себя в порядок.

   Майор Потапчук 'выпустив пар‟ немного отошёл от овладевшего им 'праведного‟ гнева – с лица плавно сходил багряный румянец; с веска исчезла пульсирующая жилка. И уже более спокойным взглядом он осмотрел бойцов Щеглова, которые всё это время держали его на прицеле. Артиллерист улыбнулся, снял фуражку, вытер рукавом пот – который крупными бисеринами выступил на его загорелом лбу.

  – Ты это. Не обижайся лейтенант. – Голос майора звучал виновато, примирительно. – Сам видишь, что вокруг творится. У меня ведь тоже нервы есть: и они у меня оголены до предела.

  – Бывает товарищ майор. – Семён Семёнович позволил себе расслабиться и тоже улыбнулся.

  – Слышь лейтенант, это твои орлы только что устроили немцам большой переполох у дороги.

  – Да, мои.

  – От чертяки! От молодцы! – Артиллерист, панибратски похлопав Щеглова по плечу, восхищённо покачал головой. – Лихо вы их! Орлы! Если бы у нас все так воевали...

   Потапчук не окончил своей фразы: он увидел старшину и Ивана выходящих из леса и на секунду замялся; в его взгляде промелькнули еле уловимые жёсткие искорки и он, переведя взгляд на лейтенанта, неожиданно поинтересовался:

  – Никого там не потеряли? После никого никуда не отсылали?

  – Никак нет: все целы и все здесь.

  – Это прекрасно, это прекрасно ... – Подытожил артиллерист о чём-то задумавшись.

   Ваня, выходя из леса первым, неотрывно смотрел на Майора, поэтому он заметил мимолётную метаморфозу в его взгляде, и это оставило в его душе неприятный осадок: -'У-у типичная штабная крыса. Считает себя намного выше солдат, которых не задумываясь пошлёт на верную и порою бессмысленную погибель‟. – но делиться своим неприятным умозаключением Иван ни с кем не стал.

  – ... Видел я ваш бой. – Снова оживился Потапчук. – С радостью понаблюдал за ним из лесу. Наблюдал и радовался – скольких вы фашистов накрошили в капусту. Ой многих...

   У Ивана как колокольчик в голове звякнул: – 'Как он мог узнать сколько погибло немцев, если из леса этого оценить невозможно. Этому как минимум мешают кузовные тэны‟.

   – О-у! Да вы никак успешно освоили оружие противника. – Восхищённо воскликнул долговязый боец пришедший с майором: на его чёрных петлицах была видна красная полоса с тремя треугольниками идущими после танковой эмблемы. – Я признаться уже тоже успел его изучить.

  – Ну, тогда браток, помоги нам его почистить. – Обрадовался Марк. – Мы ещё не так сильно освоились и никак не отважимся на его разборку.

   От слов Розенблюма, у старшего сержанта слегка подёрнулся на щеке нервный 'живчик‟: что снова не скрылось от Иванова взгляда. А сержант, как ни в чём не бывало присел у пулемёта и, параллельно давая пояснения, приступил к его чистке. Неизвестно сколько это заняло времени: Непомнящий не засекал, он всё время исподволь наблюдал за пришлыми – и они его всё сильнее беспокоили.

  – ... Вот смотри. – Объяснял майор лейтенанту, что-то показывая ему на трофейной карте. – Немцы идут так: здесь, здесь и вот здесь. Их задача охватив наши войска создать несколько котлов и уже в них нас уничтожать – каждого по отдельности. А вот здесь находится наш новый засекреченный аэродром, номер объекта сообщать не буду, только скажу что он расположен в Стригово – это Кобринский район. Знать так, на нём находятся наши новейшие самолёты и представители КБ их создавшие. Так уж получилось, что они учили технарей и лётный состав обращению с новой техникой да запозднились с убытием. Так вот, в нужный момент – когда на нашу страну напали немцы, на аэродроме совсем не было бензина, а позавчера топливо каким-то странным образом отправили не к нам, а под Лунинец. И пока его возвернут на аэродром, заправят самолёты, и вывезут на них особо ценных спецов и секретную тех. документацию, необходимо удерживать оборону на дальних подступах. А людей как ты понимаешь, у нас до безобразия мало – мы в окружении и каждый штык на счету.

  – Ясно.

  – Я как раз собираю в здешних местах разрозненные группы и ...

   Здесь уже чувство нависшей над небольшим отрядом опасности взвыло лютым зверем. С чего это майор разглашает военную тайну перед первым встречным? Иван – он же в ещё не наступившем прошлом Алексей, прекрасно помнил, что когда он учился в школе, его старый, вечно сутулящийся учитель истории Сергей Юрьевич Мясоедов, рассказывал на внеклассном занятии что в сорок первом году, немцы разведали расположение всех аэродромов и уничтожили их одними из первых. Пусть здесь другой – параллельный мир: но основные события не выходят за определённые исторические рамки и почему Гитлеровская клика должна здесь пренебречь немецким педантизмом в деле подготовки к войне. Еле сдерживаясь чтобы не сорваться на бег, он неспешно подошёл к Дзюбе и, стараясь не смотреть по сторонам – особенно на пришлых, поделился с ним своими опасениями: конечно утаив про свои знания о будущем. Тот выслушал его; ненадолго задумался – как будто чего-то вспоминая и проговорил:

  – Похоже здесь ты Ванюша прав. И каковы твои предложения.

  – Вы с Хватовым незаметно уходите в лес и занимаете позиции в том подлеске – держите этих гадов на прицеле. А я, как лейтенант освободится от этого майора, подхожу к нему и докладываю о своих наблюдениях. Далее – когда мы будем их задерживать, вы нас страхуете.

   Сказано – сделано. Первым в лесной поросли растворился Игнат: когда туда ушёл Григорий, Иван даже не успел заметить – хотя старался отследить и этот момент. Ну это и к лучшему, ничего не заметили и чужаки – несмотря на то, что они постоянно осматривались, как говорится: – 'Старались держать руку на пульсе событий‟. Проще говоря – стараясь всё делать незаметно, контролировали окружающую их обстановку.

   Они немного напряглись, когда Непомнящий подошёл к Щеглову и заговорил с ним. Долговязый старший сержант, вроде бы беспечно засунул руки в карманы своих широких галифе и с показной небрежностью побрёл к выбранной им точке. Другой крепыш с бычьей шеей борца – небрежно поправил свой ППД: в результате чего его стало удобнее скинуть с плеча и начать вести огонь. Заметив боковым зрением эти приготовления, и как будто случайные перемещения троицы в зоны у которых наиболее удобные сектора для ведения огня по поляне: молодой солдат молил бога, дабы ни у старшины, ни у Хватова не сдали нервы, и они не начали стрелять раньше условленного времени.

  – Товарищ лейтенант, тут относительно гостей, меня одолевают некоторые неприятные сомнения. – Заговорил Ваня непринуждённо глядя себе под ноги, и одновременно стараясь держать в поле бокового зрения как минимум двоих чужаков.

  – Знать не одного меня гложет это мерзкое ощущение. – Ответил Щеглов, исподволь покосившись на майора недобрым взглядом. – Обосновать свои догадки сможешь?

  – Первое. Мы из-за блужданий по сырому лесу чумазые как трубочисты и от нас разит лесной прелью и немытым телом. А они относительно чистые и без этого запашка: да и форма на них ещё не совсем обмята. – Подумав немного, Ваня пояснил. – Я после контузии, тоже в новое обмундирование был облачён: однако, оно уже таковым не выглядит. Второе. Когда 'танкист‟ показывал нашим пулемётчикам как обращаться с трофейными пулемётами: движения у него были отточенными – такое приходит только с опытом. Уже после перечисленного стоит задуматься. Третье. Как я случайно услышал: Майор Потапчук смело ходит с двумя бойцами по лесу и собирает окруженцев для обороны некого аэродрома – указывая куда им нужно двигаться. Уж больно это похоже на заманивание в заранее приготовленную засаду.

  – С чего такой вывод?

  – Можно вопрос? – Оживился Непомнящий. – Кого в армии больше сержантов или майоров?

  – Сержантов.

  – А вы будете рисковать майорами когда вам предстоит трудная оборона? – Зло сощурившись поинтересовался Непомнящий: и тут же сам и ответил. – Я нет. А вот если кого-то надо заманить в ловушку: то высокий чин подсадной утки – в самый раз. Так что, предлагаю для окончательной ясности проверить у Потапчука документы. А Григорий Иванович с Игнатом, будут нас страховать.

  – И что нам это даст. – Лейтенант уже всё понял: но, ему хотелось выслушать что скажет этот странный солдат, с его не менее загадочной амнезией.

   Иван в запале не уловил ироничную нотку: прозвучавшую в голосе его командира и он свою очередь, постарался как можно естественнее навести Щеглова на нужные выводы.

  – Ну, я думаю что там стоит посмотреть не переклеена ли фотокарточка; в порядке ли буквы на печатях: не пляшут ли они. Если документ фальшивый, то немцы могут для его изготовления использовать другие – не свойственные для наших материалы.

  – Я тебя понял.

   После этих слов Щеглов извлёк свою 'корочку‟ и внимательно изучил её, поочерёдно открывая каждую его страницу, и придирчивым взглядом осматривая каждую 'загогулину‟. Затем, спрятав её в нагрудный карман, подмигнул Ивану и бодрым голосом сказал:

  – Ну что Непомнящий, или там тебя по настоящему, пойдем, проверим нашего 'высокопоставленного‟ знакомца.

   На требование лейтенанта о предъявлении документов, майор отреагировал весьма спокойно и, соглашаясь с оправданностью таких мер предосторожности, добродушно пробубнил, небрежно протягивая своё удостоверение:

  – Ну да, конечно, конечно, понимаю: времена такие...

   Иван не заметил каким образом это произошло, однако оба спутника Потапчука – в подпружиненной готовности выросли по бокам: но не своего командира, а тех кто проверял у него документы. Отчего у солдата, от недобрых предчувствий нехорошо засосало под ложечкой. А у его командира увлёкшегося изучением предъявленного документа, вскоре во взгляде вспыхнула радостная искорка – он обнаружил то, чего искал.

  – Да это липа, а не нас....

   Договорить лейтенант не успел, стоящий рядом с ним лжесержант, с невероятной быстротой выхватил из кармана наган и выстрелил в упор. А Щеглов, осёкшись на полуслове, беспомощной куклой рухнул на землю. С незначительным запозданием слитным дуплетом прогремели два ружейных выстрела и оба головореза Потапчука упали где стояли: вооружённый ППД диверсант – к счастью Ивана не успел совершить не единого выстрела и, свалившись на траву несколько секунд хрипел и в предсмертной горячке сучил ногами, хватая как рыба ртом воздух. Этого Иван не видел, – не до того было. Только благодаря приобретённым многолетними тренировками рефлексам, как на учебном спарринге, он отреагировал на удар ноги фальшивого майора в область паха: и отведя 'крюком‟ удар в сторону; Ваня блокируясь левой рукой ринулся вперёд, и сделав хват, бросил противника лицом на землю. Далее, шёл добивающий удар ногой в рёбра лежащего и захват его ноги на удержание, с фиксацией её своим весом.

   Рядом – под самым ухом раздался истошный крик пулемётчика Марка:

  – Су...а! – Су...а! – Падаль! Ты командира... – В ритм этих выкриков он наносил удары прикладом трофейного MG, по голове того, кто не так давно представлялся майором.

   Оттащить Марка от диверсанта удалось не сразу: только после того, как измочаленная голова последнего, окончательно потеряла изначальную форму. Резко обмякший Розенблюм ещё с минуту сидел сотрясаясь всем телом в мелкой дрожи, а затем, свалившись на землю, схватился за голову и стал кататься по траве неистово воя: напоминая своим истошным рёвом раненного быка. У непомнящего вид забитого врага вызвал чувство мерзкой тошноты.

   Да, некоторым людям нелегко даётся навык в убийстве себе подобных, и также, им трудно привыкнуть к тому, что тот, кто сейчас стоит рядом с тобой: абсолютно здоровый – как говорится жить, да жить, в следующую секунду может упасть замертво и больше нечто на этом свете не вернёт его обратно.

   Дзюба и Сотник пытались привести в чувство ефрейтора Розенблюм, а остальные потерянно столпились вокруг и потерянно наблюдали как старшина, старался насильно влить Марку – которого удерживал Леонид, остатки спирта разбавленного водой. И только Иван, занялся неблагодарным, но столь необходимым делом: он извлёк из нагрудного кармана лейтенанта его удостоверение; без особого труда высвободил из его руки майорову фальшивку – решив осмотреть её позднее. Затем принялся за осмотр сидоров чужаков. Когда непомнящий закончил раскладывать содержимое вещмешков по траве, послышался возмущённый, немного дрожащий голос Якова:

  – Мародёр! Таким как ты нужно тёмную устраивать, или лучше расстреливать, чтобы неповадно было по чужим вещам лазать! Встать сволочь когда я с тобой разговариваю! ...