Текст книги "Валерий Лобановский. Четыре жизни в футболе"

Автор книги: Виталий Галинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Интересная деталь. Ни один из украинцев в итоговом списке «33 лучших футболиста» 1961 года не получил место на первой позиции, хотя на нее по праву могли рассчитывать Йожеф Сабо, Олег Базилевич, Виктор Серебряников, Виктор Каневский, Олег Макаров, Василий Турянчик, Владимир Щегольков. Ведь в лучшей команде, по логике, выступают и лучшие футболисты.

К искрометному, изобилующему техническими приемами в игре 22-летнему Валерию Лобановскому в «белокаменной» отнеслись равнодушно. Лучшими левыми крайними нападающими были названы Месхи – традиционно, – а также безликие ростовчанин Мосалев и московский железнодорожник Спиридонов. В Киеве болельщики шутили: «Москва финтам не верит».

В составе киевского «Динамо» Лобановский, как утверждают статистики, провел 144 матча, забив в них 42 гола. Несколько из них Лобановский направил в ворота соперника непосредственно из углового сектора. Чуть позже «дугу Лобановского» стали копировать московский торпедовец Олег Сергеев и пахтакоровец Берадор Абдураимов. Но сравниться в мастерстве подачи и непредсказуемости траектории его последователям было не дано. Уж и вправду – любая копия уступит оригиналу.

Как, где и когда зародился этот крученый удар – не могут сегодня с полной определенностью сказать ни его бывшие одноклубники, ни футбольные историки-эрудиты. Однако можно утверждать: угловой Лобановского стал грозной отповедью на бескультурье и техническую несостоятельность грубиянов-защитников, косой срезавших спелый стебель «подсолнуха».

В моей журналистской памяти отчетливо сохранилось: только за бразильцем Пеле и украинцем Лобановским на футбольном поле следовали два опекуна. Одному защитнику в рамках правил не удавалось сдержать этих высокотехничных нападающих. Но и двоим громилам с косой челкой далеко не всегда по силам было справиться с изобретательностью киевского нападающего: интеллект дробит грубую силу, словно отбойный молоток. «Нужны в футболе не только ноги. Нужна в футболе и голова» – такая незамысловатая песенка была на устах у болельщиков в романтичные 60-е годы.

То, что у юного Васильича голова была ясная и светлая, в один голос утверждают все, кто знал его «с младых ногтей». Возможной подсказкой к изобретению необычного углового могли стать и скупые кадры кинохроники, повествующие о чудо-команде из Бразилии образца 1958 года, «начиненной» такими самородками, как Пеле, Гарринча, Вава, Загало, Диди. Последний во всех футбольных энциклопедиях называется изобретателем мудреного удара, получившего название «сухой лист».

На чемпионате мира в Швеции щуплый бразилец пробивал штрафные вблизи ворот соперников неведомым доселе способом: мяч после удара Диди взмывал ввысь над «стенкой». Казалось, кожаная сфера завершит свой полет за пределами поля, где-нибудь в секторе для толкания ядра. Однако в 6-7 метрах перед воротами происходило что-то у невероятное: мяч на неуловимый миг замирал в апогее своего полета и, словно иссушенный осенний лист, сорванный ветром с ветки, снижался в воротах. Голкипер всегда стерег дальний угол, а мяч нырял в ближний.

Ежедневно часами Лобановский разучивал новый удар на тренировочной базе на Нивках, направляя мяч с места пересечения боковой и лицевой линий то на ближнюю штангу, то на дальнюю. Он, талантище, следовал в данном случае ремесленническому принципу: усердие и труд все перетрут. Олег Базилевич и Виктор Каневский, прекрасно игравшие головой, с пониманием отнеслись к технической новинке в исполнении своего партнера. Когда они уставали и, махнув руками, кричали ему: «Все, хорош!», он находил кого-то из неоперившихся ребят, считавших за честь поработать с «рыжим». В конце концов начинало мигать в глазах и у старшего тренера Вячеслава Соловьева. Сам он Лобановскому ничего не говорил – посылал к нему своего помощника Виктора Терентьева, человека интеллигентного, с покладистым характером. Виктору Васильевичу импонировала одержимость Лобановского. Однако выполнять указания «первого» был обязан:

– Ну, че, Валера, может, хват на сегодня? – с московским акцентом произносил Терентьев фразу, ставшую на Нивках обыденной.

Привычным стал и ответ Лобановского:

– Васильич, я уже заканчиваю – еще несколько подач.

Когда все, включая вратарей, шли в душ, Лобановский продолжал свое, «крутил» до изнеможения. Был рад, если кто-то из местных мальчишек соглашался подносить мячи. Когда помощников под рукой не оставалось – трусил за мячами сам.

Юрий Рыбчинский, поэт:

В истории нашей страны, бывшей и нынешней, было много ложных кумиров, которых потом, как идолов, сбрасывали в реку Времени. Иногда они «выдыбали», но все равно течение Времени уносило их в море Забвения.

Когда Валерий Лобановский появился на футбольном поле в динамовской форме, никто и предположить не мог: именно он будет олицетворять футбольную эпоху, начиная с 60-х годов ушедшего столетия до начала XXI века.

Футбольных кумиров тогда было много, эпоха царствования киевлян на футбольном Олимпе СССР только начиналась. И предположить, что диктовать моду в течение сорока лет будет этот рыжий долговязый мальчишка, никто не мог.

Однако очень быстро у Лобановского появились «фаны», которые ходили на матчи динамовцев именно из-за него. Так и говорили:

– Идем, на Лобана посмотрим!

Тогдашний «фан» ходил на футбол как на спектакль: посмотреть финты, полюбоваться прыжками вратарей, увидеть нечто, чего раньше не видел. Поэтому и любили тогдашние болельщики тех игроков, которые отличались от большинства своей артистичностью, неповторимым почерком.

Поэтому многие и ходили «на Лобана».

Он не был похож на всех: бегал не так, как остальные, каким-то своим аллюром, мелкими шажками, хотя ростом был под стать вратарям. «Финтил» не так, как все, любил «объехать» трех-четырех игроков, что очень нравилось зрителю. Мяч прикрывал так, что отобрать его без нарушения правил было фактически невозможно. И Лобана косили. И падал он не так, как другие. Так падают гигантские деревья. Про угловые Лобановского написано столько, что повторяться не хочется. Это было фирменное оружие Валерия, обросшее легендами болельщиков. И когда осенью в киевских скверах парят сухие листья, каждый хочется назвать именем Лобановского.

Короче, нестандартным игроком был Валерий Васильевич. Парадоксальным даже. При его росте легче всего было бы голы забивать головой. А он, видать, голову уже тогда берег для другого дела. Знал, что пригодится для большего. Сама фамилия подсказывала, что лоб – для мышления, для фантазии, для режиссерской деятельности. И став тренером, он из парадоксального игрока превратился в гениального режиссера массовых зрелищ, к которым, несомненно, принадлежит футбол.

Именно он, Валерий Васильевич, заставил уважать работу футбольного тренера. Поднял значение этой профессии. Именно он, без преувеличения, стал главным стратегом советского футбола, расколов футбольных фанатов, функционеров, спортивных журналистов на два лагеря: в одном его боготворили, а в другом сектанты-атеисты доказывали себе – Бога нет.

В дни громких побед Лобановского «носили на руках». В дни поражений – обвиняли во всех «футбольных грехах», особенно – в «выездной модели». Но он оставался единственным маятником-хронометром отечественного футбола. Только от него зависело, как будет развиваться Игра. Он раскачивался на скамейке во время игры, и только искушенному зрителю было понятно: главное в этом спектакле – лоб Лобановского. Это был лоб сочинителя, алхимика, фантаста, мыслителя. И в то же время – жесткого прагматика, одержимого идеей грядущих побед.

Жаль, что не всегда «актеры» могли воплотить его гениальные замыслы. Так посредственные певцы иногда способны «убить» гениальную песню. Так нули при умножении унижают до нуля любое число. Более сорока лет имя Валерия Лобановского было и остается на устах миллионов болельщиков. Даже люди, далекие от футбола, знают его имя.

...Мне посчастливилось познакомиться с ним в «звездном» 1961 году, в манеже киевского суворовского училища, где я зимой тренировался. Мы, легкоатлеты, заканчивали занятия, а нам на смену приходили динамовцы-футболисты во главе с Вячеславом Соловьевым. Вячеслав Дмитриевич, как-то глянув на меня, рыжего и веснушчатого, шутя спросил Лобановского:

– Не твой ли младший брат?

– Да вроде бы нет, – ответил Валерий.

Я не имел счастья быть близким другом

Валерия Васильевича, но свою любовь к нему как к Личности попытался воплотить в песне, которую написал вместе с Игорем Покладом и которая была впервые исполнена моим другом, вратарем Михаилом Михайловым.

И поверьте, вспоминая 70-е годы, я иногда закрываю глаза и вижу, как во сне: бегают по футбольному полю не люди, а цветы, и среди них выделяется один, самый высокий – Рыжий Подсолнух. А солнце над ними – большой оранжевый мяч:

...Но сбивая тебя и ворота свои защищая,

Защищали они не себя, а вчерашний футбол,

И крученной подачей обиды свои возмещая,

Ты дарил с углового нам чудо по имени «гол».

Сколько было в судьбе твоей, вспомни, и ссадин, и шишек,

Сколько разных подножек порой прерывали твой бег,

Но и тренером став, ты остался на голову выше,

Неудобный для многих, всегда не похожий на всех.

* * *

После завоевания золотых медалей пятое место в чемпионате СССР в 1962 году было воспринято футбольной общественностью страны как провал. Из «высокого дома» по улице Орджоникидзе (ныне – Банковая) была дана команда: «Ату их!» СМИ угодливо выполняли заказ на «партийное видение футбола». Вячеслав Соловьев, всего год назад купавшийся в лучах славы, был изгнан из Киева. Его обвиняли «во всех тяжких» – неумении «сплотить» команду, в пренебрежении к воспитательной работе и чуть ли не в завуалированном космополитизме – москвич все-таки.

«Партийные тренеры» как-то упустили из виду, что динамовцам не хватило всего-то трех очков, чтобы дотянуться до бронзовых медалей. Шестеро киевлян – Турянчик, Сабо, Базилевич, Серебряников, Каневский и Лобановский были утверждены президиумом федерации футбола СССР в списке «33 лучших», а линия атаки «Динамо» была признана самой грозной.

В календаре-справочнике за 1963 год, изданном киевским областным книжно-газетным издательством, есть такой фрагмент: «Что случилось в 1962 году? Может быть, основные игроки киевского «Динамо» постарели? Ничего подобного, большинство их – в расцвете сил, а остальные завидно молоды. Может быть, снизилось техническое мастерство команды? Этого тоже не скажешь, скорее наоборот. Так в чем же все-таки дело? Все объясняется довольно просто: тренеры и игроки «Динамо» забыли, к сожалению, известную истину о том, что «на всякий яд имеется противоядие». Стоило динамовцам замедлить обновление своего тактического арсенала новыми приемами и стандартами (не будем бояться этого слова), стоило им, образно говоря, перейти к «стрижке купонов», как их преимущество над другими командами растаяло. Иными словами, киевское «Динамо» приостановилось в своем творческом росте, дав возможность соперникам подтянуться к себе. Не всем, конечно, а только сильнейшим. Этим и объясняется сравнительно легкий путь динамовцев к первому месту в подгруппе и лишь пятое место в финальном турнире. Разумеется, отрицательную роль сыграли и другие факторы. Например, очень затянувшееся и неоправданное экспериментирование при определении основного состава команды, бесконечные перемещения в линии защиты, недостаточно продуманное использование отдельных игроков (Бибы, Лобановского) и т. д.».

Хотелось бы обратить внимание читателя на слова: «...недостаточно продуманное использование отдельных игроков (Бибы, Лобановского) и т. д.». Где партия хотела видеть Лобановского – в центре динамовской атаки или на позиции крайнего защитника – здравомыслящему человеку сказать трудно. На левом фланге Лобановский чувствовал себя вольготно: и сам забивал, и партнерам пособлял. Но когда нет ясных доводов – на виновных «вешают ярлыки».

Место старшего тренера после изгнания Вячеслава Соловьева занял Виктор Терентьев. У этого человека была масса достоинств. Кроме одного – Виктор Васильевич не годился на роль лидера тренерского штаба «Динамо». Он, как говорят и поныне, был «профессионально вторым» – помощником, ассистентом, советником. Терентьев не имел своего собственного творческого кредо, а мог только подстраиваться под чье-то. Поэтому и неудивительно, что возглавляемое им «Динамо» съехало в итоговой турнирной таблице еще на четыре пункта, пропустив вперед себя не только столичные клубы «Динамо», «Спартак», ЦСКА, но и периферийные команды из Минска, Ростова-на-Дону, Тбилиси, Ленинграда и Баку.

Такого позора пережить в «большом сером доме» не могли. В авральном порядке занялись поисками очередного наставника для клуба со статусом «флагман украинского футбола». Были разосланы гонцы в направления «от Москвы до самых до окраин». На окраинах 1/6 всей мировой суши ничего путного отыскать не удалось. И все же поздней осенью 1963 года по Киеву распространялась новость: «Маслов принимает «Динамо».

В советском футболе тех времен Виктор Александрович Маслов считался фигурой культовой. Он происходил из плеяды «последних могикан», к которой принадлежали Борис Аркадьев, Михаил Якушин, братья Николай и Андрей Старостины, Константин Бесков, Николай Гуляев, Олег Ошенков, Андрей Жордания. Футбольная Украина всколыхнулась в ожидании больших перемен. И не ошиблась.

Маслов производил на человека, впервые видевшего его, впечатление ожившего монумента из какой-нибудь сказки Андерсена. Невысокий, но плотно сбитый, по земле он ступал уверенной походкой хозяина. Говорил Маслов неторопливо – этаким баском с хрипотцей. Прежде чем позволить слову вылететь изо рта, как бы мял его языком, проверяя на основательность. Косматые, кустистые брови придавали всему его облику суровость и фундаментальность. Но стоило «монументу» чуть растянуть губы в улыбке, и он преображался. От напускной суровости не оставалось и следа. За кустистыми бровями искрились умные глаза бывалого лиса. Он был добр к тем, кого любил, но редко это показывал открыто. Журналистов не признавал, называя их «пустыми балаболками». Дружбу водил только со своим сверстником – красноносым москвичом Александром Витом, писавшим тогда Мартыну Мержанову – первому главному редактору еженедельника «Футбол». Вит отстаивал в прессе теоретические новации «деда» – прозвище, прицепившееся к Маслову навсегда.

С новым тренером у Лобановского отношения не сложились с первого дня. Уж очень разные они были люди. Маслов начал создавать ансамбль, соответствующий его видению футбола. Ему нужны были «пахари». Техничные, атлетичные, мобильные, но все же – пахари. Рафинированный интеллигент Лобановский чувствовал себя в создаваемой заново команде «белой вороной». «Дед» опирался в работе на Щеголькова, Соснихина, Турянчика, Сабо, Серебряникова, Бибу, подрастающих Мунтяна и Бышовца. Маслов хотел видеть в «Динамо» взрывного нападающего из донецкого «Шахтера» Виталия Хмельницкого. Положил он глаз и на одессита Валерия Поркуяна. Индивидуалисту Лобановскому, острому на язык, в строящемся коллективе места не было. За весь сезон он лишь девять раз появился на поле в основном составе и не забил ни единого мяча. Маслов посадил «Подсолнух» на скамейку запасных. Это не могло не уязвлять самолюбия форварда, постоянно получавшего приглашения на контрольные матчи от Вячеслава Соловьева, возглавлявшего олимпийскую сборную СССР.

«Не нужен», – эта мысль ежедневно колола занозой в самое сердце. И тогда в одночасье он принял решение «Ухожу». В прошлом остались семь сезонов в «Динамо», 144 сыгранных матча и 42 забитых мяча.

Юрий Войнов, главный тренер одесского «Черноморца» в 1962-67 годах:

— Как только узнал, что Валерий не сжился с «дедом», тотчас же позвонил ему и пригласил в «Черноморец». Команда только вошла в первую группу класса «А» и нуждалась в усилении состава. Я сказал Лобановскому, что кроме него планирую пригласить в Одессу его друзей – Олега Базилевича и Виктора Каневского. Я подбодрил его, сказав, что трем таким «богатырям» рановато вешать бутсы на гвоздик. Валерий принял предложение, и через несколько дней я встречал его на железнодорожном вокзале.

Мне, выросшему в Ленинграде, импонировали врожденная интеллигентность Лобановского, его ершистый характер, эрудиция и юмор. Когда он появился в киевском «Динамо», моя футбольная карьера была на излете. Однако восьмилетняя разница в возрасте не мешала нам поддерживать товарищеские отношения. В нем подкупали настойчивость и желание достичь поставленной цели. Он очень много читал – книги и периодику. Никогда не слышал от него нецензурных слов.

Валерий сторицей оправдал доверие. Благодаря ему, Базилевичу и Каневскому «Черноморец» закрепился в группе сильнейших. Между нами никогда не было конфликтов, мы всегда находили точки соприкосновения для взаимопонимания. Отношения сложились ровные и товарищеские, и сохранились на протяжении более чем сорока лет.

Тренерский талант в нем проявился необычайно рано. Он критически осмысливал события, происходившие в отечественном и мировом футболе. Из спортивной амуниции игрока он вырос, словно из коротких штанишек: стремился к реализации заложенного в нем интеллектуального потенциала и со временем заставил весь футбольный мир не только считаться со своими идеями, но и уважать себя как выдающегося тренера современности.

* * *

С таким понятием, как «мотивация», Лобановский, пожалуй, столкнулся весной 1965 года, оказавшись в «Черноморце». Раньше все – футбол, учеба – давалось легко. Теперь приходилось доказывать всем, что он не только был, но и остался отменным мастером своего дела. Отсутствие друзей и близких, атмосфера чужого города, хоть и наделенного неповторимым колоритом, тупой болью отдавали где-то внутри него. Даже отеческое отношение Юрия Николаевича Войнова и давнишнего товарища Вити Каневского не могли заполнить внутренней пустоты. Оставалось только переломить себя и включить подсознательную функцию, определенную австрийским психоаналитиком Зигмундом Фрейдом как «замещение». Вакуум необходимо было чем-то заполнить. Но чем? Ответ напрашивался сам по себе: яркой игрой и забитыми мячами.

Это был один из лучших сезонов игрока Лобановского. Вместе с Виктором Каневским, другим «изгоем», они составили яркий атакующий тандем. Любящая экзотику одесская публика не пошла – повалила на «своего Лобана».

Вот что писал корреспондент «Советского спорта» Алексей Леонтьев, оценивая выступление «Черноморца» в его дебютном сезоне в высшем дивизионе:

«Команда вошла в первую группу в 1965 году и заняла 14-е место. Лучший бомбардир клуба в чемпионате – Валерий Лобановский.

В центре атаки успешно действовали В. Лобановский и В. Каневский, прошедшие школу высшего мастерства в киевском «Динамо». В первом круге В. Лобановский показал хорошую результативность, во второй половине чемпионата в роли бомбардира выступал В. Каневский... Тренеры Ю. Войнов. М. Черкасский и С. Шмерлин сумели заметить хорошие задатки у В. Поркуяна и В. Сака. Эти пять футболистов и образовали сильнейшую ось команды – линию форвардов, отличавшуюся современными методами ведения атак.

...Основная цель, которую поставили перед собой тренеры «Черноморца» в сезоне 1966 г., – уйти подальше от роковой черты, близость которой мешает вести эксперименты по созданию собственного тактического почерка. И поэтому в период подготовки тренеры уделяли большое внимание укреплению обороны, стремясь уравнять силу защиты и нападения. В их равноценности они видят залог будущих успехов».

В 1966 году прошел чемпионат мира в Англии. На нем состоялось окончательное прощание со старушкой «дубль-ве» – тактической схемой, царившей на футбольных полях Европы и Латинской Америки почти что с начала века. Ростки новых тактических веяний пришли из Бразилии. Ее сборная на чемпионате мира в Чили перешла на расстановку 4-2-4, менявшуюся в ходе матча на 4-4-2. Впоследствии Лобановский утверждал, что пионерами в переходе на новую систему игры были отнюдь не тогдашние наставники «кудесников» из Рио и Сан-Паулу Висенте Феола и Жоао Салданья, а Виктор Маслов, применявший эти схемы сначала в московском «Торпедо», а потом и в киевском «Динамо». Во всяком случае, когда весь мир трубил о тактическом новшестве Альфа Ремси – 4-4-2, киевские динамовцы уже третий год кряду использовали такую расстановку: на острие атаки «дед» выдвинул Бышовца и Хмельницкого. Этот тандем поддерживал квартет полузащитников, успевавший снабдить пасом своих нападающих, а при необходимости – оттянуться к своим воротам. Крайним защитникам – Щеголькову и Владимиру Левченко – вменялось в обязанности, кроме функций разрушения, вспарывать оборону соперника фланговыми проходами.

«Черноморец» же играл по старинке – с «крайками» и инсайдами. 27-летнему нападающему такой примитивизм уже давно набил оскомину. Поэтому когда Олег Ошенков, работавший в донецком «Шахтере», через своего тренера-селекционера Николая Кузнецова предложил Лобановскому и Базилевичу «сыграть дуэт», оба бывших динамовца незамедлительно ответили согласием.

Опытный Ошенков, тонкий теоретик и практик, формировал тогда в донецком клубе передовой стиль игры. Он требовал от футболистов расширения зон действий, взаимозаменяемости, интенсивности и надежности. Возможно, Ошенкову и удалось бы совершить с командой качественный скачок, будь в его распоряжении прочный каркас, состоявший из шести-семи ключевых игроков. К сожалению, тренер не располагал даже тремя-четырьмя добротными исполнителями. Поэтому между замыслом и его реализацией образовалась непреодолимая пропасть.

В своем последнем игровом сезоне Лобановский провел 18 матчей, забив в них пять мячей. Напористый Базилевич – и того меньше: два. Оба понимали: «Шахтер» не стал «их» командой. Они приближались к порогу 30-летия – возрасту зрелости. Нужно было принимать решение, как жить дальше.

Долго ждать не пришлось. На партсобрании, состоявшемся по окончании сезона, двух киевских интеллигентов обвинили в «отсутствии морально-волевых качеств и отрыве от коллектива». С этой формулировкой и отчислили из команды.

На удивление легко они ушли из такого футбола. Они его не понимали, а в нем для них не находилось места. Где-то вычитали: «Выдающийся литературный критик XIX века Виссарион Белинский был отчислен из университета за... скудоумие»...

Им оставалось одно: открыть свой «университет футбольных знаний».

Жизнь вторая

1968-1983

Тренер

Один из узловых моментов в биографии профессионала – окончание спортивной карьеры. Наступает день, когда приходится на прошлом «поставить точку»: на быстротечных годах изнурительных тренировок, радостях побед и горечи поражений, калейдоскопе аэропортов и вокзалов, экзотических странах и веренице городов, гостиницах и стадионах, пахнущих везде одинаково гостевых раздевалках... За плечами – растаявший мираж ушедшей молодости, впереди – дорога в неизвестность... Вчерашние поклонники при встрече отводят взгляд в сторону: для них ты уже не кумир... Стремительное скольжение недавней «звезды» с небосвода на грунт будничности травмирует бывшего спортсмена, ставшего вмиг «тренером самому себе».

«Как жить дальше», – этот вопрос извечен для тех, кто навсегда покинул мир большого спорта. Ответить на него не смогли многие выдающиеся мастера, чье появление на поле когда-то встречалось неистовой бурей оваций. Гарринча, Джордж Бест, Алан Болл, Нобби Стайлс, Бобби Мур, Валерий Воронин, Эдуард Стрельцов доживали либо Доживают свои дни воспоминаниями о минувших ристалищах. Увы, такова спортивная жизнь...

Дружбу с Олегом Базилевичем Лобановский пронес «через годы, через расстоянья». Коренные киевляне, выросшие в интеллигентном окружении, оба были склонны к накоплению знаний, аналитике, неустанному расширению кругозора. И на поле они смотрелись интеллектуалами: в игре уповали не на примитивные напор и силу, а на фантазию, импровизацию, игроцкую утонченность. Своих резвых, но, как правило, прямолинейных опекунов Валерий и Олег превосходили прежде всего уровнем мышления, а уж потом – в прочих компонентах мастерства. Оба в карман за словом не лезли. Во время матчей нерадивым защитникам, игравшим не в мяч, а в «кость», могли бросить:

– Ты б уж лучше, парень, в кузнецы пошел не за свое дело взялся...

Такие слова выводили из себя неуклюжих гренадеров типа московских динамовцев Владимира Глотова и Георгия Рябова, минчанина Ивана Савостикова, привыкших выкашивать вместе с травой и всякие ростки индивидуального мастерства. Тут уж лучше Евгения Евтушенко и не скажешь:

...Зависть к титулованным запрятав,

Он от желчи собственной прокис:

Мерзок дундукизм аристократов,

Но страшней – плебейский дундукизм...

Времени для бесед о настоящем и будущем советского футбола у Лобановского и Базилевича за четыре последних года их выступлений в «Черноморце» и «Шахтере» благо было более чем достаточно. Доискивались до корней ежегодных неудач лучших советских команд в еврокубках, унылой игры сборной СССР, натужно работавшей, а не творившей на поле. Импульсом для углубленного анализа стал чемпионат мира в Англии, подаривший новую схему 4-4-2. Мировой футбольный форум на Островах показал, сколь велика роль лидера в успехе коллектива: англичанина Бобби Чарльтона, португальца Эйсебио, не по годам зрелого немца Франца Беккенбауэра. Именно в игре 21-летнего баварца просматривались фрагменты футболиста будущего: универсала, умеющего равноценно выполнять функции защитника, игрока средней линии и нападающего. При всех своих сильных качествах немец вовсю трудился для команды, не делая ничего, что пошло бы ей во вред.

Сборная СССР, укомплектованная умелыми мастерами – Яшиным, Хурцилавой, Шестерневым, Ворониным, Сабо, Численко, Банишевским, – на этом турнире напоминала ненастроенный рояль. Чистые звуки извлечь из него можно было только после основательного ремонта.

Но как «настроить» инструмент так, чтобы в нужный момент многоголосие разрозненных звуков слилось в единую мелодию? Где взять качественный камертон, который будет определять чистоту каждой взятой ноты? Для двух молодых людей – Лобановского и Базилевича, только что завершивших карьеру профессиональных спортсменов, – поиск ответов на эти непростые вопросы становился делом всей их будущей жизни.

Олег Базилевич, начальник команды «Динамо» (Киев):

– Наши диспуты с Лобановским об эволюции футбола порой заканчивались за полночь. Чемпионат мира в Англии дал обильную пищу для размышлений. Это был первый всемирный футбольный форум, который советское телевидение транслировало от начала до завершения. Мы вместе анализировали игру лучших команд – Англии,

Германии, Португалии, – сравнивая ее с выступлениями сборной СССР. Не уступая ни португальцам, ни немцам в подборе исполнителей, советская команда тем не менее оказалась в матчах с ними побежденной. Соперники значительно ушли вперед в организации коллективных действий, в интенсивности и чистоте выполнения технико-тактических приемов, скоростной выносливости, мотивации. Как профессионалы мы понимали: наша кадровая система подготовки устарела, не соответствует духу времени. Для выхода на уровень конкурентности с ведущими клубами и сборными необходимо в корне менять учебно-тренировочную работу в командах мастеров.

Лобановский засел за учебники. Он изучал книги, штудировал статьи и лекции известных специалистов того времени: Эленио Эрреры, Альфа Ремси, Гельмута Шена, Висенте Феолы. Вел конспекты, докапываясь до главного: как правильно спланировать тренировочный процесс в сезоне, в межигровых циклах таким образом, чтобы команда постоянно находилась в хорошем игровом тонусе. Что является приоритетом в работе тренера – подбор кадров под игровую идею, либо же она должна стать производной от технических и функциональных возможностей футболистов. Следование второй части этой дилеммы завело советский футбол в тупик. Значит, архаичный подход изжил себя. Мы оба пришли к такому заключению. Васильич во время одной из наших полемик пошутил, процитировав Маркса: «Раб, осознающий свое рабство, – революционер».

Нежданно-негаданно Лобановского пригласили на работу в днепропетровский «Днепр». Инициатива, как утверждали, исходила от генерального директора производственного объединения «Южмаш» генерала Макарова, страстного почитателя футбола. «Днепр» находился на балансе «Южмаша» и выступал во второй группе класса «А», по нынешней классификации – в первой лиге.

Кто рекомендовал Макарову 29-летнего Лобановского, не имевшего ни тренерского, ни педагогического образования, так и осталось для нас загадкой.

Васильич принял предложение и уехал в Днепропетровск. Я вернулся в Киев и поступил на работу на кафедру футбола в институте физкультуры. Так познакомился с очень интересным человеком – Анатолием Михайловичем Зеленцовым, доцентом кафедры теории физвоспитания. Зеленцов не относился к «кабинетным теоретикам». В молодые годы он активно поднимал планку всесоюзных рекордов среди юниоров в секторе для прыжков с шестом. Зеленцов называл себя учеником известного тренера Валентина Петровского – наставника двухкратного олимпийского чемпиона Валерия Борзова.

Анатолий Михайлович четко сформулировал те идеи, которые вызревали в наших дискуссиях с Лобановским. Учебно-тренировочный процесс в команде мастеров должен опираться на научно-методический фундамент. В нем обязаны присутствовать элементы прогнозирования, управления и контроля-тестирования. То был настоящий революционный переворот в методике учебно-тренировочной работы. Ведь практически все команды высшей лиги, не говоря уже о коллективах, выступавших в низших дивизионах, готовились по принципу «что Бог на душу положит». Учебные занятия затягивались до трех часов, проходили скучно и монотонно, «методички», рассылаемые федерацией футбола СССР по городам и весям страны, требовали от тренеров не качества, а объема работы и, конечно же, строгой отчетности. Ежегодно в команды первой и второй групп выезжали «проверяющие», доносившие во всесоюзный футбольный штаб о состоянии дел «на местах».

Зеленцов считал такой подход к делу архаичным. С Анатолием Михайловичем трудно было не согласиться. О своем новом знакомстве я поведал Лобановскому. Он выразил желание встретиться с Зеленцовым лично. Для начала я с позволения доцента продиктовал его рабочий и домашний телефоны. Васильич начал с ним созваниваться. Профессиональные и дружеские отношения у них установились с первых бесед.

В 1969 году я принял черниговскую «Десну». Там стал воплощать в жизнь знания, приобретенные на кафедре футбола Киевского инфизкульта. Но порадоваться плодам своей работы было не суждено: «Десну» расформировали. Первый секретарь обкома партии во всеуслышание заявил: «Мне хвутбол в области не нужон. Мне нужон хлеб». Спорить с партийным бонзой было бесполезно. Впрочем, никогда не считал, что хлеб и футбол исключают друг друга.