Текст книги "Наследство из преисподней"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

С формальностями мы покончили быстро. Остальные вопросы – с инвентарным бюро и ГАИ – Самуил Абрамович взял на себя. Естественно, не бесплатно. Он просто не мог видеть, как из его рук уплывает неплохой куш.

Пришлось мне, скрепив сердце, раскошелиться. Но все равно я был доволен.

Во-первых, у меня осталось вполне достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами и безбедно прожить как минимум полгода (даже если я больше ничего не получу), а во-вторых, я был уверен, что Самуил Абрамович со своими связями решит мои проблемы эффективно и в сжатые сроки.

Возвратившись в гостиницу, я первым делом забежал в буфет, где и поужинал, отдав должное превосходной украинской колбасе, поджаренной в микроволновке. Она была, как мне сообщили, изготовлена частником и имела восхитительный вкус.

Запахи чеснока, душистого перца и других специй кружили голову, и тающая во рту колбаса напомнила мне о моем далеком детстве, когда еще была жива бабушка. Она проживала в деревне, и меня отправляли туда на лето.

Зная о моих вкусовых пристрастиях, бабушка первым делом доставала из погреба керамическую макитру, в которой под толстым слоем свиного жира лежали кольца домашней колбасы. А потом начинался пир.

Бабушка ставила на стол крынку холодного цельного молока, и я, с куском колбасы в одной руке и с краюхой еще горячего черного хлеба, испеченного на капустном листе в русской печи, в другой буквально погружался в нирвану.

Это был самый прекрасный момент в моей тогда не очень сытой, но вольготной жизни…

Облизываясь от удовольствия, как сытый кот, я поднялся на свой этаж и уже хотел войти в номер, как вдруг где-то внутри сработала пружина, и прозвенел короткий, но резкий звонок "Тревога! Опасность!" Озадаченный и немного напуганный этим мистическим предупреждением, я застыл возле двери с ключом в руках и отвисшей челюстью.

Что касается опасности, то здесь не нужно было меня предупреждать. Я целый день ходил и оглядывался.

Но кто может быть в номере? Неужели еще один киллер?

А на то, что там кто-то находился, я мог бы заключить пари с кем угодно. Мое предположение было на уровне подсознательных реакций, но я чувствовал всеми фибрами своей души, что от номера исходит какаято угроза.

Она просачивалась наружу через крохотные щели, словно отравляющие газы, и мне на какой-то миг даже стало тяжело дышать.

Нет, ну это уже чересчур! Какая сволочь и за что хочет меня замочить!?

Я не стал испытывать судьбу. Еще не сообразив, что мне делать дальше, я побежал на цыпочках по коридору и спрятался за дверью, которая вела на лестницу. Ковровое покрытие приглушало звук шагов, и я питал надежду, что тот, кто засел в моем номере, меня не услышал.

Лестница была безлюдна. А кто по ней пойдет? Нынче люди стали ленивыми, ноги бить не любят. Да и зачем, если есть лифт.

Так что за дверью я был как в окопе.

Немного отдышавшись и успокоив пульс, я осторожно выглянул в коридор. Мой номер находился метрах в двадцати от меня.

Никакого движения. Что же, будем ждать. Конечно, не исключен вариант, что меня пробила шиза, но, как говорится, береженого Бог бережет. А сидеть в засаде мне не привыкать. Тем более, что у меня в кармане целая пачка сигарет.

Устроившись поудобней – с таким расчетом, чтобы не сильно высовываться и чтобы при этом просматривался кусок коридора возле моего номера – я закурил. Думать совершенно не хотелось, да и мысли были пустыми и никчемными. Я был напуган и сильно зол.

Какое-то время ничего не происходило.

Я терпеливо ждал.

Мне почему-то казалось, что того (или тех), кто засел в номере, должны были предупредить о моем появлении в гостинице. А поскольку я поднялся на свой этаж, но в номере не зашел, это должно было насторожить моих противников.

Они должны что-то предпринять. Должны! И очень скоро. Ведь нынче терпение не в моде и не входит в обязательный перечень добродетелей современных людей. Это раньше можно было сидеть на печи и терпеливо дожидаться светлого будущего.

А сейчас все куда-то спешат, начиная от политиков, готовых за пятьсот дней обустроить Россию и перевести ее на капиталистические рельсы, и заканчивая бандитами и ворами все мастей и рангов, вплоть до так называемых олигархов, старающихся как можно быстрее любыми правдами и неправдами нажить себе капитал и смайнать за бугор.

Ну прямо тебе какой-то вселенский понос, против которого бессильны любые лекарственные средства. За исключением пули…

Увы, я оказался прав. Не прошло и часа, как в коридоре появился некий гражданин.

Сначала он прошелся туда-сюда с глубокомысленным видом (мне пришлось срочно ретироваться на четвертый этаж, когда он подошел к двери, за которой я прятался), а затем этот "мыслитель" направился к моему номеру, в котором и исчез – будто прошел сквозь стену.

Пробыл он там недолго. Наверное, инструктировал своего сообщника (или сообщников). Скорее всего, он был каким-то начальником, судя по его уверенной походке и брезгливо-высокомерному выражению лица.

Такие типы нередко встречаются среди ментов среднего и высшего звена, считающих себя вершителями человеческих судеб.

Впрочем, на просторах СНГ так оно и есть. Нынче правит бал мент "в законе". И попробуй пикнуть против этих "защитников правопорядка" – сожрут с потрохами.

О, времена, о, нравы…

Тип спустился вниз на лифте, а я остался в полной растерянности в своем "окопе". И что мне теперь делать?

В номере засада (какие могут быть в этом сомнения?), внизу меня тоже поджидали. Вызвать наряд милиции?

Это можно, но нежелательно. Мне совсем не хотелось засветиться по полной программе; по крайней мере, до той поры, пока я не получу от Самуила Абрамовича все необходимые документы. Начнется разбирательство, а это такая тягомотина, что и врагу не пожелаешь.

Оставалось два наиболее подходящих варианта: слинять по-тихому (но как, каким образом!?) или перекантоваться до утра в другом номере. Эх, почему сейчас на дежурства не Галюня! Мы бы этот вопрос утрясли мигом.

Но она уже ушла домой, а я остался на растерзание каким-то неизвестным недоброжелателям. Вот незадача…

А может, достать ствол из тайника и разобраться с теми, кто засел в номере, так, как меня учили? При этой мысли я даже зуд ощутил в руках.

Увы, увы… Это, братец, не Афган, а ты уже не спецназовец ГРУ. Что если меня поджидают в номер сотрудники милиции? Это вполне может быть, вспомнил я свои соображения, закончившиеся сменой кровати.

Тогда получится такая катавасия, что мало не покажется.

Блин! Куда не сунешься, везде тупик. Хоть в петлю лезь. Я бы мог, конечно, переночевать и на лестнице, – кто по ней ходит ночью? – но боялся, что мои противники, еще немного подождав безо всякого результата, надумают проверить места, где можно укрыться.

Нет, мне нужно любыми путями пробраться в какой-нибудь номер. Это тоже не ахти какое убежище, но только в том случае, если мне на хвост сели менты.

С какой стати? Впрочем, как говорится, был бы человек, а соответствующая статья, чтобы отправить его на тюремные нары, в уголовном кодексе найдется. До одиннадцати, когда законопослушные граждане должны лежать в постели (то есть, по идее, их не положено беспокоить), еще час, а за это время можно запросто проверить все этажи.

А что если залезть на крышу и попробовать уйти по пожарной лестнице? В поисках сбежавшего киллера я поднимался на верхний этаж и видел там люк в перекрытии, но он был заперт на амбарный замок.

Загоревшись спонтанной идеей, я быстро поднялся по лестнице на последний этаж гостиницы, но меня постигло жестокое разочарование. Чтобы справиться с замком, нужно было иметь или ключ, или качественную отмычку, или кувалду.

Представляю, какой поднялся бы переполох, займись я сокрушением железного монстра подручными средствами…

Удрученный неудачей, я спустился на пятый этаж и, чтобы не торчать на лестнице, решил немного посидеть на диване в уголке для отдыха. Такие холлы, уставленные кадками с декоративными растениями и цветами, были на каждом этаже.

Но в этом, как я успел заметить, не было ни телевизора (а значит, отсутствовали и телеманы, готовые пялиться в ящик с утра до позднего вечера без перерывов), ни верхнего света. Горел только один маломощный плафон, который почти ничего не освещал, потому что его закрывал большой фикус.

Я мягко и неслышно, как существо из породы кошачьих, подошел к дивану и сел. Мне показалось, что он свободен, так как там, где стоял диван, была самая густая тень. И только когда подо мной скрипнули диванные пружины, я почувствовал чье-то присутствие.

Не скажу, что мое сердечко не екнуло. Я едва сдержал кулак, уже готовый обрушиться на голову пока невидимого человека, тоже облюбовавшего диван неизвестно с каких побуждений. Черт побери, что творится с моими нервами!?

– У вас не найдется сигаретка?

Женский голос, раздавшийся рядом, – мои глаза все еще не привыкли к полумраку, и я пока не видел соседку – подействовал на меня как теплый душ на замерзающего человека. Я мгновенно расслабился и обмяк.

Слава тебе Господи… что это не киллер.

– Найдется…

Я достал пачку "мальборо" и чиркнул колесиком зажигалки. Пламя на мгновение вырезало из темноты довольно симпатичное девичье лицо, и я едва не ахнул от изумления.

Мама моя родная! Рядом сидела та самая девица-"грызун", которая ехала со мной в одном купе! И она, оказывается, курит!

Ни фига себе, встреча на Эльбе…

– Вы… здесь кого-то ждете? – запинаясь, неуверенно спросил я, после того, как справился с изумлением.

– Да.

– Не смею спросить, кого именно…

– А вы спросите.

– Считайте, что я это уже сделал.

– Я жду мужчину. Любого, с кем можно провести вечер… только без всяких там глупостей.

Вот теперь я уже не сомневался, что это моя попутчица, а не фантом, принявший ее облик.

– Тогда считайте, что вы уже нашли его.

– Неужели? – Она засмеялась странным скрипучим смехом.

Эй, да ведь она здорово навеселе! Похоже, эта тихоня и грымза, выйдя в свободное плавание, решила отвязаться по полной программе. Что ж, и такие ситуации бывают. Свобода пьянит, сводит с ума, расковывает и подталкивает на поступки, которые никогда не совершишь в здравом рассудке.

– Точно.

– Ну что же, я рада.

– У вас есть программа вечера?

– Скажем так – эскиз программы.

– Я так понимаю, вы хотите, чтобы мы спустились в ресторан…

– Ни в коем случае. Я уже там была. Примитив. Провинция.

– Согласен, – не стал я спорить. – Тогда, может быть, пойдем в мой номер?

Я сделал и первое, и второе предложение не без задней мысли. Мне была хорошо известна противоречивость женщин. Если ты хочешь добиться от женщины какого-то конкретного поступка, предложи ей нечто с точностью до наоборот. И все будет тип-топ.

– Хорошо, пойдем в номер. Только ко мне.

– Как скажете. Слушаюсь и повинуюсь, мадам.

– Мадмуазель, – жестким голосом поправила меня девушка.

– Пардон. Во всем виновата эта темень. Я вас почти не вижу.

– Я тоже не разглядела вас, как следует… А, какая разница! Ну, что же вы сидите? Пойдемте.

Ее номер был на этом же – пятом – этаже. Он оказался похожим на мой, как две капли воды. Вот только ремонтировали его в последний раз за царя Гороха.

Единственным приятным исключением из общего мрачноватого колорита была импортная двуспальная кровать (?), застеленная пестрым шелковым покрывалом.

– Что мы будем пить? – спросила девушка, открывая холодильник.

– Мне все равно.

– И мне тоже…

Она достала бутылку шампанского и коньяк. Поставив бутылки на стол, девушка сделала еще одну ходку к холодильнику и принесла шоколадку, сыр и лимон, уже порезанный на дольки.

– Откройте шампанское, – попросила она.

Я беспрекословно выполнил ее просьбу. Но себе налил коньяк. Он был не ахти какого качества, но на безрыбье и рак рыба.

Девушка опрокинула в рот свой бокал одним махом. Лихо, подумал я. Она что, алкоголичка? Или у нее какие-то личные проблемы, в которых без поллитры не разберешься?

– Вас мучает одиночество? – спросила девушка.

– Вы угадали.

– Ах, как я ненавижу одиночество! Налейте еще…

Второй бокал пошел вдогонку за первым. Я старался не отставать. Мои приключения продолжались, но они имели уже более приятный характер. И главное – я все-таки оказался в относительно безопасном месте.

– Как вас зовут? – спросил я, спохватившись, что мы еще не успели познакомиться.

– Что? А… Илона.

– Стив…

Она безразлично кивнула, углубившись в свои мысли. По-моему, девушка не услышала, что я сказал. И еще одно – она меня не узнала! Интересный экземпляр…

– Вы в командировке? – задал я вопрос, чтобы хоть как-то оживить нашу беседу.

– Можно сказать, что так… – ответила Илона и неожиданно рассердилась. – Черт возьми! – воскликнула она. – Ну почему я такая дура!? Почему мне не везет?

– Извините за нескромность… – начал я осторожно – Но в чем именно вам не везет?

– В любви.

Это слово Илона произнесла с таким выражением, будто в этот момент проглотила порошок горькой хины.

Похоже, мои дорожные наблюдения и выводы в отношении девушки оказались верными.

– Эка невидаль… – Я улыбнулся. – То же самое может заявить добрая половина молодых людей и почти все семейные. Любовь – категория абстрактная. Она как госпожа Удача, у которой волосы растут не по всей голове, а только спереди. Успел схватить ее за этот чубчик – и ты выиграл. Не успел – пеняй сам на себя.

Любовь и удача – это миг.

– Вот я сегодня и пыталась поймать… этот самый миг.

– Я так понимаю, у вас получилось дупель пусто.

– Правильно понимаете. Приперлась, дура, за тридевять земель искать Ивана-царевича, а нашла дурака… и вообще ничтожную личность.

– Даже так… – Признаюсь, я был удивлен. – Неужто вы клюнули на брачное объявление?

– Мой вариант еще хуже. Я познакомилась с ним по Интернету. Ах, какие он письма мне писал, дажи стихи кропал, какими красками расписывал наше совместное будущее… Чмо чаморошное!

– Ну, если он писал стихи, то это значит, что ваш, скажем так, избранник человек не бесталанный.

– Избранник! – фыркнула Илона негодующе. – У рубахи воротник засаленный, на брюках, там где колени, пузыри, волосы не мыты и не чесаны как минимум две недели, а под ногтями грязь. Я сказала ему, чтобы он со своими "талантами" катился к чертям собачьим.

– Не переживайте так сильно. Вы очень симпатичная девушка, у вас все еще впереди.

– Глупости, – сказала она устало. – Нет у меня впереди ничего, кроме работы. И карликового пуделя Элдика.

– Вы любите собак? – Я поторопился сменить тему разговора.

– С чего вы взяли?

– Ну как же, у вас есть пудель…

– А… Есть. Ну и что?

– Как это – что? Нельзя иметь пса и не относиться к нему с любовью. Это аксиома.

– Вы такой наивный… Кто вам сказал, что это мой пудель? Он просто живет в моей квартире. Его оставила подруга… на некоторое время. А сама уехала за границу – и с концами. С той поры она ни разу даже не удосужилась позвонить. Что мне оставалось делать? Выбросить Элдика на улицу? Жалко. Вот я и тяну эту лямку уже второй год. Ненавижу собак!

– По крайней мере, я теперь знаю, что вы добрая самаритянка. А это большой плюс в вашу пользу.

– Вы еще скажите, что моя доброта мне зачтется там…

Илона показала пальцем на потолок.

– Не исключено.

– Да ну вас!

Она махнула рукой, попыталась подняться и едва не грохнулась на пол, но я вовремя подхватил ее подмышки.

– Я х-хочу… – Язык у нее начал заплетаться. – Я хо-чу спа-ать… – сказала девушка, запинаясь.

Когда я уложил Илону в постель, глаза у нее уже были закрыты. Да, видать, она здорово перебрала, хотя поначалу это не было особо заметно.

Раздеть ее, что ли? – подумал я, стоя возле кровати. А ведь фигурка у малышки очень даже ничего… Стоп!

Никаких раздеть. Мне не нужны лишние заботы, их и так вполне достаточно.

Чего доброго, подумает с пьяных глаз, что я хочу ее изнасиловать, поднимет крик, прибегут люди, охрана, и потом объясняй, что помыслы твои были чистыми и бескорыстными, а действия – сугубо нравственными.

Так недолго и статью за изнасилование схлопотать.

Я сел к столу и выпил еще немного – все, что осталось в бутылке. Мысли стали вялыми, сонными и мне захотелось спать. Я посмотрел на часы и сокрушенно вздохнул – всего лишь начало второго. До утра еще ох как много. Я почему-то не сомневался, что те, кто меня поджидают, должны к рассвету убраться восвояси.

Но как же хочется прилечь и вздремнуть… На стульях не уснешь, а кровать занята. Вернее, половина кровати. Может, лечь прямо на пол?

Ну, это уже будет чересчур. Мне только и не хватало сыграть роль бездомного бомжа, который валяется, где попало. Да и годы мои уже не те (не говоря уже о положении в обществе), чтобы грохотать костями на голом полу.

Я снова обратил свой взор на кровать, где лежала, сладко причмокивая во сне, Илона. А ведь кровать широкая, двуспальная, места для двоих вполне достаточно…

А, была, не была! Прилягу с краешку, авось, до утра и перекантуюсь на халяву. Будем надеяться, что сон у Илоны крепкий.

Оставив включенным бра, я потушил верхний свет и нырнул девушке под бочок. Ее пышущее жаром тело на какой-то миг разбудило во мне скабрезные мысли, но бог сна Гипнос не замедлил дать мне под дых и унес меня в свои чертоги, построенные из мягкого лебяжьего пуха.

Глава 8

Проснулся я от того, что меня бесцеремонно спихнули на пол. Я открыл глаза и увидел над собой разгневанный лик Илоны.

– Какой гад лег ко мне в постель!? – свирепо спросила она ничего хорошего не сулящим голосом.

Должен сказать, что в номере царил полумрак, а до кровати свет маломощного бра и вовсе не доставал. Так что наши лица были похожи на маски с нарисованными белками глаз, и узнать их было затруднительно.

– Ша, подружка, пароход уже отчалил, – сказал я бодрым голосом и вскочил на ноги.

Илона резко отпрянула к стене. Похоже, она все еще была под мухой и забыла, где находится.

– Кто… кто вы такой!?

Нужно отдать ей должное – она не стала поднимать крик, как поступила бы на ее месте почти каждая барышня, тем более, холостая и с пуританскими замашками. Я поторопился включить верхний свет.

– Илона, это я Стив.

– Стив? – Она глядела на меня широко открытыми глазами. – Стив… Не помню. Я вас не знаю. И вообще – как вы оказались в моем номере!?

Ага, значит, процесс пошел, как любил говорить наш незабвенный болтун Горби, первый и последний президент СССР, который теперь озвучивает мультфильмы. (Все-таки он нашел свое настоящее призвание).

Локализация места действия произошла, осталось последнее и главное – чтобы она узнала меня.

– Естественным путем – через дверь, – сказал я, приятно улыбаясь. – Вы сами меня пригласили.

– Я… вас… пригласила? – спросила она трагическим шепотом и с расстановкой.

– Да, я забыл сказать, что мы прекрасно провели время, пили шампанское и коньяк… беседовали…

– Господи! – простонала девушка, хватаясь за голову. – Наверное, в тот момент я просто сошла с ума.

– Отнюдь, – возразил я бодрым голосом. – Вы высказывали вполне здравые мысли и суждения. В вашем лице я нашел прекрасного собеседника…

– И собутыльника, – с презрительной миной на раскрасневшемся лице и нотками раскаяния в немного охрипшем голосе перебила меня Илона.

Я поймал ее взгляд – она смотрела в сторону стола, на котором, как гусар и профурсетка, стояли рядышком две пустые бутылки.

– В некотором роде, да. Но это была не примитивная пьянка, а разговор по душам.

– Так я еще и выболтала вам все самое сокровенное…

В глазах Илоны застыл вопрос. Я решил не усугублять ее страдания и соврал:

– Ни в коей мере. Мы говорили на отвлеченные темы.

Она с облегчением вздохнула.

– Это же надо так… – Морщась, Илона потерла виски.

– Бывает, – сказал я философски.

Девушка подняла на меня глаза, присмотрелась и сказала:

– Постойте, постойте, а ведь я с вами где-то встречалась…

– Конечно. Мы встретились пять часов назад.

– Нет, нет, это было раньше…

Вдруг Илона обличающим жестом ткнула в меня пальцем:

– Вспомнила! Вы тот самый пьяница, который кутил всю ночь с омерзительным типом, от которого разило перегаром и чесноком. Да, да, это было в поезде. Вчера. Или позавчера?

– Вы плохо относитесь к людям. У каждого человека есть свои недостатки. Но есть и достоинства.

– Я не намерена устраивать диспуты, – жестко сказала Илона. – Убирайтесь, пока я не устроила большой скандал.

– Но мне некуда пойти. Неужели вы так жестоки, что выбросите меня на улицу среди ночи?

– Вон!

– А как все хорошо начиналось… – сказал я, широко улыбаясь. – Успокойтесь и примите таблетку анальгина. Головную боль как рукой снимет. Спокойной ночи, мадмуазель.

С этими словами я вышел. Уже закрывая за собой дверь, я услышал несколько слов, сказанных мне вдогонку, которые только с большой натяжкой можно было отнести к нормативной лексике. Ну и подарочек кому-то попадется…

Пятый час… "Юбилейная" словно вымерла. Ни шороха, ни скрипа, ни человеческих голосов. Все спят.

Интересно, как там поживают те, что раскинули на меня сеть? Поди, и их сморил предутренний сон…

Что если?.. А почему нет? Эти суки имели наглость выжить меня из моего номера, и я теперь должен слоняться по этажам, как бездомный кот. И что, это так и сойдет моим неизвестным противникам с рук? А болт им с гайкой и солидолом в причинное место!

Меня начала забирать злость. Это же надо – в кои-то веки приехал в родной город, и вместо того, чтобы расслабиться под влиянием ностальгических воспоминаний и предаться житейским утехам, я бегаю, как заяц, от непонятно откуда взявшихся опасностей, а мои и так надорванные нервы вообще скрутились в тугие узлы.

Ноги сами принесли меня к двери моего номера. Я уже просто пенился от злобы. Спецназ я, мать их, или не спецназ!? В коридоре царил полумрак, но я предусмотрительно отключил еще один блок светильников, который находился рядом с моей временной обителью.

Осторожно вставив ключ в замочную скважину, я медленно, по доле миллиметра, начал его поворачивать.

Время замедлило свой бег, и мне показалось, что я вожусь с дверью целую вечность. По спине гулял холодок, а в голове билась, как птица в силках, мысль, вполне здравая для текущего момента: "Интересно, как он будет стрелять – через дверь или когда я открою ее настежь?" Когда, наконец, дверь номера распахнулась, я лежал в коридоре на полу возле порога, готовый в любой момент откатиться в сторону. Как я и предполагал, дверь в спальню была открыта. Все верно – тому (или тем), кто меня ждал, нужен был свободный, без всяких преград, сектор для стрельбы.

Я с невольным облегчением вздохнул – на сером фоне окна, вмещавшего почти всю раннюю зорю, зловещая фигура наемного убийцы не просматривалась. Значит, он или прячется за простенком, или… Хорошо бы!

Я прислушался. Положительно, в номере кто-то был. И этот "кто-то", похоже, кемарил. Он даже временами чуть слышно похрапывал. Но нет ли у него напарника? Это вопрос…

А, была, не была! В конце концов, нужно внести ясность в сплошную загадку, которая опутала меня как спрут своими щупальцами мелкую рыбешку. Я должен знать, с кем имею дело, кто мой противник. Иначе мне каюк.

Я поднялся на ноги и вошел в номер. Я использовал ту же методу, что и киллер – передвигался у самой стены, и тоже черепашьим шагом.

В номере находился всего один человек. Он сидел на кровати и спал, привалившись к стене. Укатали сивкубурку крутые горки…

Мгновенно преодолев разделяющее нас расстояние, я врезал его по челюсти, особо не придерживая руку.

Удар получился что надо. Он хрюкнул и затих.

На всякий случай пощупав у него пульс, я быстро и сноровисто связал ему руки, включил настольную лампу, и начал проверять содержимое карманов, предварительно закрыв дверь номера.

Ол-ла-ла! Я растерянно смотрел на пистолет, который вынул из наплечной кобуры обеспамятевшего "клиента" и корочки, в которых черным по белому было написано, что сей документ принадлежит старшему лейтенанту милиции Ахряпину Леониду Николаевичу. И похоже, удостоверение было не поддельным.

Вот те раз… Приехали, слезайте, здравствуйте, я ваша тетя. И что мне теперь делать с этим снулым ментом?

Какого хрена он забрался в мой номер!?

Ах, как дурно пахнет вся эта история…

На долгие и умные размышления времени было немного. Старлей уже начал приходить в себя, и мне нужно было что-то предпринять, чтобы спасти свою шкуру от ментовских плетей.

Но для начала я еще раз приложился к его мордуленции, чтобы он не мешал мне заниматься важными делами. Мент снова затих.

Я быстро положил удостоверение во внутренний карман куртки (туда, где оно лежало прежде). Что касается пистолета, то здесь вопрос ясен. Зашел в номер, увидел на своей кровати подозрительную харю, приложился, как следует, обезоружил и связал. Подумал, что бандит или грабитель.

Что ж, версия вполне приемлема. И мне нужно будет держаться за нее изо всех сил. Иначе менты замордуют. Как же, тронул их дорогого соратника и друга…

Затем я начал методически обыскивать свой номер, начав от входной двери, слева направо, по часовой стрелке.

Я был наслышан о некоторых методах укрощения строптивых, применявшихся в правоохранительных органах. А долгое присутствие мента в моем номере было более чем подозрительным.

Я нашел закладку в сливном бачке. Похоже, у моих оппонентов не хватило фантазии на предмет обустройства тайника. Или они посчитали, что не нужно особо напрягаться, потому как обыск будут производить свои люди.

В плотном полиэтиленовом пакетике был героин. Думаю, что никак не меньше ста грамм. Круто. Кто-то не пожалел больших денег, чтобы вывести меня из игры.

Впрочем, не исключен вариант, что этот героин всего лишь был пущен на некоторое время в оборот. А потом его изымут, подменив сахарной пудрой или тальком.

Какая сволочь хочет меня подставить!? И почему? Эти мысли роились в моей голове, пока я смывал героин в унитаз. Подождав, пока в сливном отверстии исчезнет пакетик, изрезанный на мелкие кусочки, я тщательно помыл руки и продолжил поиски.

Я не успокоился, пока не прочесал весь номер частым гребнем, и не один, а два раза – для перестраховки.

Больше сюрпризов не наблюдалось. (По крайней мере, мне очень хотелось надеяться, что их уже нет). Я даже проверил кровать, для чего довольно бесцеремонно стряхнул мента на пол.

Мой "клиент" очнулся, когда я закончил осмотр номера. Увидел меня, он что-то промычал. Похоже, мент думал, что сделал это грозно, а на самом деле издал звук, похожий на жалобное блеяние ягненка.

– Не трепыхайся! – сказал я нехорошим тоном. – Иначе урою. Бандюга… Сейчас позвоню, куда надо, пусть с тобой милиция разбирается.

Услышав слово "милиция", он успокоился и расслабился. Только глазами у него остались как у потревоженной змеи – холодные и злобные.

Я позвонил дежурному администратору и объяснил суть дела. Спустя четыре минуты (я специально засек время) в номер влетел мужчина примерно моих лет, а за ним показалось встревоженное женское лицо.

– Что ты с ним сделал!? – рявкнул он на меня, увидев лежащего на полу мента.

– Во-первых, не "ты", а "вы", а во-вторых, – я обернулся к женщине, в которой узнал дежурного администратора, – что это за наглая морда и почему вы не вызвали милицию?

– Это и есть милиция, – дрожащим голосом ответила женщина.

– Предъявите удостоверение, – сказал я решительно, обращаясь к нахалу.

Не обращая на меня никакого внимания, он бросился к своему напарнику, развязал ему руки и ноги, и помог сесть на постель.

– Вы за это ответите, – прошипел он, как рассерженный гусь.

– Повторяю – с кем имею честь? – спросил я намеренно грубо.

Я подошел к нему ближе. Он был низкоросл, и я возвышался над ним как Эйфелевая башня над Парижем.

Но его смутил не мой рост, а пистолет в моих руках, которым я поигрывал с небрежным видом.

Не сводя с меня глаз, он сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда свое удостоверение. "Витренко Алексей Петрович, капитан…", прочитал я неторопливо и беззвучно, лишь шевеля губами.

– Спасибо, – поблагодарил я вежливо. – Возьмите пистолет. Я забрал его у этого бандита, который залез в мой номер неизвестно по какой причине.

– Это не бандит! – отрезал капитан.

– Извините – не понял…

– Это наш сотрудник, который выполнял задание.

– В моем номере? – спросил я с иронией. – Без соответствующей санкции, без понятых? Он сидел взаперти! Как он сюда попал? Может, ваш сотрудник работает по совместительству на мафию? Киллером, например. Сейчас это модно.

Я говорил громким голосом и вскоре добился желаемого результата; к моему номеру начали подтягиваться другие постояльцы, разбуженные шумом.

– Не мелите ерунды! – оборвал меня капитан, покосившись на распахнутую входную дверь. – Мы получили информацию, что вы не тот, за кого себя выдаете.

– Какая оперативность… – Я ухмыльнулся. – Все верно – я Карл Маркс и приехал в Украину, чтобы объединить всех пролетариев, оставшихся после демократизации страны.

– Не нужно ерничать, – сказал он, едва сдерживая гнев. – Предъявите свои документы.

– Пожалуйста. – Я протянул ему свой паспорт. – Я уроженец этого города. Вы можете найти массу свидетелей, которые подтвердят этот факт.

– Это еще ничего не значит, – ответил капитан, небрежно пролистав мой документ. – Мы должны обыскать ваш номер.

– А как насчет законности ваших действий? – спросил я не без ехидства. – Между прочим, я гражданин другого государства.

– Можете потом обжаловать мои действия, – отрезал мент.

– Что ж, против лома нет приема… Надеюсь, понятые будут?

– Обязательно… – Капитан хищно осклабился.

Ему пришлось обыскивать номер в гордом одиночестве. Его напарник был никакой. Он попытался встать, но это ему не удалось. Не хрен спать на посту…

Сначала капитан пошарил в моих вещах, затем осмотрел шкафы и тумбочку, а потом разворошил кровать – наверное, чтобы в очередной раз убедиться, что следы от пуль киллера куда-то испарились. Я был уверен, что менты уже исследовали постель едва не с лупой.

Похоже, моя уловка с заменой кровати сработала. Это было видно по лицу капитана, который не мог скрыть разочарования, осматривая постель. Он точно ЗНАЛ, что на ней должны остаться отметины; на ней или гдето поблизости.

Но их не было, и эта загадка, похоже, мучила его всю ночь. А более тщательно присмотреться к потолку капитан не додумался.

Значит, мент работает в связке с киллером. Точнее, с теми, кто меня "заказал". Ах, сука продажная, оборотень паршивый! Жаль, что мы не в Афгане…

Но вот капитан, наконец, направился в туалетную комнату, потащив за собой двух понятых – женщинуадминистратора и одного из постояльцев. Наверное, в душе эта гнида торжествовала, предвкушая радостный миг своей победы. Как же – он практически выполнил наказ пока неизвестного мне кукловода.

Я тоже подошел к двери туалетной комнаты, чтобы посмотреть на спектакль. Конечно же, мент – пардон, мусор – сразу бросился к сливному бачку. Он уже не мог сдержать нетерпения.