Текст книги "Месть обреченного"
Автор книги: Виталий Гладкий
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Опер
Странно, но меня оставили в покое. Стояло какое-то грозное и непонятное затишье.
Саенко при встрече улыбался, как сфинкс – невозмутимо и загадочно. На оперативках он был сдержан больше обычного, немногословен, но в его глазах временами мелькал страх.
Нет, это не был страх, иногда посещающий рядового обывателя, например, когда с него снимают шубу или в доме пожар.
Это была смесь боязни, отчаяния и обреченности, присущая только чиновничьей касте, когда под ними начинает шататься казавшийся совсем недавно незыблемым трон или пусть небольшое, но "хлебное" креслице.
Иногда я даже жалел таких людей. Ни к чему не приспособленные, разве что к пустозвонству и бумагомаранию, они при любых переменах испытывали трепет, сравнимый с ужасом варваров, когда рушились их идолы.
А такие перемены как раз и наступили – сменился премьер-министр. И новый хозяин был на ножах с "отцом" области Шалычевым.
Теперь и Саенко наконец понял, что с перепугу поставил не на ту лошадку. А я тоже уразумел, откуда в свое время подул ветер, когда мне дали задание собирать компру на губернатора…
Баранкин все-таки разыскал Плешнева.
Он жил уже не на Цветочном бульваре, а в новом "престижном" доме из кирпича улицей ниже, на берегу пруда. И трудился все в той же "конторе", которая так милостиво обошлась с ним в свое время.
Звали его Никифор Петрович. А звание он имел никак не ниже майорского, хотя этот вопрос пока оставался открытым – мы не хотели раньше времени ворошить осиное гнездо.
Выяснили мы и еще одно, весьма интересное обстоятельство. Плешнев состоял в приятельских отношениях с Журкиным и особенно с его начальником охраны, бывшим сотрудником КГБ, попавшим под сокращение, когда проводилась реорганизация службы безопасности. Они даже дружили домами.
Несколько раз Плешнева и Журкина видели в компании девиц сомнительного поведения. Но материалы такого рода без соответствующего подтверждения не представляли оперативной ценности, а скорее служили фоном расследования.
И все же мне это затишье не нравилось. Я чувствовал, что главные события впереди и пока моя жизнь под угрозой.
По-прежнему я не мог как следует ни защитить себя, ни дать ход материалам на Шалычева. Того, что официально фигурировало в деле губернатора и хранилось в моей папке, для полной "раскрутки" не хватало.
А другие оперативные наработки, предъяви я их моему непосредственному начальнику Саенко, как этого требовала субординация, означали одно – мою гибель. Притом практически мгновенную – уж я-то знал возможности Шалычева и его наемных убийц.
Почему меня оставили в покое?
Думаю, по единственной причине – я был, что называется, прикноплен к планшету, как букашка, и весь на виду. Но пока я особо не трепыхался и не гнал волну, угроза от меня исходила минимальная.
Ведь никто, даже Саенко, не мог поручиться, что в случае моей насильственной смерти "разработкой" губернатора не займется кто-либо из центра. А там были весьма грамотные и подкованные в своем деле спецы.
Но я понимал и другое – если Шалычеву удастся выйти сухим из воды, мои дни будут сочтены.
И я решился…
Помог мне встретиться с генералом в неофициальной обстановке не кто иной, как Палыч. Я совершенно выпустил из виду, что в свое время генерал проходил практику под руководством моего бывшего шефа, хотя Палыч как-то рассказывал мне об этом.
Они и сейчас поддерживали отношения. Правда, в основном на уровне телефонных звонков – поздравлений с Новым годом или, например, Днем милиции.
Поэтому, уже четыре дня спустя после того, как я поплакался Палычу в жилетку на предмет невозможности скрытного рандеву с начальником УВД области, а старик только сокрушенно покачал головой – мол, садовая ты башка, Ведерников, – я сидел с березовым веником на верхнем полке сауны и усердно трудился над широченной генеральской спиной.
Встретились мы в бане общества "Динамо". Естественно, не в той, где парились спортсмены, а в отдельной, куда имели доступ только важные шишки.
Все было продумано и исполнено в лучших традициях секретных служб: я уже сидел в парилке, когда в сауне появился генерал, внезапно для своих шаркунов пожелавший на этот раз посетить сауну вне графика и в одиночестве.
Впрочем, в этом не было ничего необычного – такое случалось и раньше. И даже если кто и следил за передвижениями начальника управления внутренних дел, то рассмотреть меня через стены конечно не мог.
А я уж постарался, чтобы за мной не было не только "хвоста", но даже намека на нечто подобное. -…Интересно, интересно… – бормотал генерал, временами покряхтывая от удовольствия. Я старательно охаживал его веником и вполголоса рассказывал о своих перипетиях. – Значит, Саенко все-таки купили… – задумчиво сказал генерал.
В его голосе я почему-то не услышал осуждения.
– И этот тоже… – Генерал огорченно крякнул.
– В этом не мне разбираться. Я в такие эмпиреи не лезу. Меня больше волнует та ситуация, в которой я очутился. – Да, ситуация и впрямь хреновая… Хорошо, хорошо, левее… спасибо…
Генерал забрал веники и занял мое место.
– Давай теперь ты, капитан. Не смущайся – в бане нет начальников и подчиненных.
Он отдраил меня веником от души.
В чем, в чем, а в банном деле генерал знал толк. Когда мы, завернувшись в свежие простыни, наконец уселись за стол, чтобы почаевничать, я впервые за последние три месяца почувствовал себя так, словно только что на свет родился. – Рекомендую…
Генерал разливал по чашкам духмяную жидкость темно-зеленого цвета. – Что это? – спросил я. – Травяной чай. Моя старушка – что твой врач-гомеопат. Как чаек? – Блеск! За душу берет.
– То-то… Здесь сбор из двенадцати трав. И еще какие-то корешки и ягоды. Бодрит и снимает усталость. После баньки лучше не придумаешь. Так, говоришь, видеоматериалы при тебе?
– И не только. – Отлично. Тогда не будем откладывать задуманное в долгий ящик…
Он ненадолго умолк, погрузившись в размышления. А потом сказал:
– Завтра я вылетаю в столицу. Мне, как ты, наверное, и сам понимаешь, тоже требуется поддержка. – Понимаю…
– Думаю, через три-четыре дня это дело мы у Саенко изымем, а значит, выведем тебя из-под удара.
– Спасибо, товарищ генерал. Это предел моих мечтаний. – Что, поджилки трясутся? – Не так, чтобы очень… Но уж больно обидно получать удар в спину, притом от своих. – Какие они свои…
По лицу генерала пробежала тень.
– Таких нужно выжигать каленым железом, – сказал он морщась, будто от боли.
– Интересно, чем у нас занимается служба внутренней безопасности?
Мне не хотелось, чтобы в моих словах прозвучал праведный гнев. Но, похоже, эта тема для генерала была весьма злободневной и не очень приятной.
– Тем, чем нужно! – отрезал он с неожиданной злостью.
Я тут же сделал крутой вираж и постарался выйти из пике, задав совсем невинный вопрос:
– А кто будет заниматься этим делом?
– Я буду настаивать, чтобы была создана специальная следственная группа со столичным подчинением.
Я понимал генерала – в этом деле ему светиться не с руки.
– Кроме Шалычева у тебя есть еще что-нибудь? – спросил генерал, отставив пустую чашку.
– Я в бригаде по расследованию убийства Саши Грузина.
– Ну вот и ладушки. Расследуй.
– Если они узнают о моих оперативных наработках, то, боюсь, все вернется на круги своя.
– А ты все-таки трусишь, капитан…
– Я всего лишь человек, а не робокоп.
– Не обижайся, я тебя понимаю.
– Не в трусости дело, товарищ генерал. Я хочу, чтобы вся эта история пришла к своему логическому завершению. Вам лучше, чем мне, известно, как сейчас бывает – много шума, а в конечном итоге получается пшик. Обидно.
– Еще как обидно… Но ты можешь быть спокоен – утаенные тобой от Саенко оперативные материалы будут представлены как результат работы специальной следственной группы.
– А видеоматериалы?
– Да, здесь все обстоит сложней. Даже не знаю, как мне быть…
– Выход есть, товарищ генерал. Он, конечно, не панацея, но все же.
– Ну-ну, – подбодрил он меня. – Выкладывай. – Вы должны вызвать меня к себе, как сотрудника, занимающегося делом губернатора. – Проще простого. – Но только когда Саенко не будет в управлении.
– И это сделаем. Завтра с утра. Саенко я найду куда услать на это время. Что дальше?
– А дальше вы, ознакомившись с материалами, что в папке, весьма строго спросите меня: а что же это ты, капитан Ведерников, не предоставил в мое распоряжение видеоматериалы?
– Откуда мне о них стало известно?
– Это не суть важно. Об этом думать – не наша задача. Главное, чтобы наш разговор происходил в присутствии какого-нибудь вашего зама, который тут же сообщит о нашей беседе кому нужно…
Я запнулся, но потом все-таки спросил: – У вас есть такой?
– Есть, – нехотя признался генерал.
– То, что мы по нему работаем, притом с подачи верхов, Шалычеву уже известно. Так что наш предстоящий разговор для него неожиданностью не будет.
– И это все?
– Нет. Вы должны меня вывернуть наизнанку, пока я не признаюсь. Мечите в мою голову громы и молнии, грозите отдать под суд… Короче, сделайте так, чтобы я едва не плакал.
– А у тебя башка варит, капитан… – с невольным уважением посмотрел на меня генерал. – Но тогда тебе придется сдать Саенко. А мне, соответственно, сделать оргвыводы, так как он нарушил закон.
– Ни в коем случае! О Саенко я даже не заикнусь. Все возьму на себя. Представлю события таким образом, что очень уж хотел отличиться и не доложил по инстанциям только из-за желания накопить материалы стопроцентной убойной силы.
– А что, может, и сработает твоя задумка… Но вот только не могу понять, зачем ты выводишь из-под удара Саенко?
– Скажем так – до поры до времени. Если я его сдам, он сразу же попадет в "раскрутку". А у Саенко рыло уже в таком пуху, что для своего спасения ему первым делом нужно будет устранить главную опасность – меня. Ведь если дело дойдет до суда, мои свидетельские показания – что нож ему под сердце.
– Логично. И если Саенко останется в стороне, то он должен будет оберегать тебя как зеницу ока.
– Именно. В противном случае след сразу же приведет к нему. Ведь он не может быть уверен на все сто процентов, что я не оставил где-нибудь эпистолярное наследие с описанием, как все было на самом деле.
– А как ты предлагаешь поступить с Плешневым?
– Я о нем первый раз слышу.
– Ты, оказывается, большой интриган, капитан Ведерников, – вытаращил на меня глаза восхищенный генерал.
Если бы он только, ЧТО я от него утаил… – Просто опыт оперативной работы… Я сделал вид, что смутился.
– Если мы с тобой выпутаемся из этой истории без последствий, возьму тебя под свое крыло. Мне, скажу честно, ох как не хватает толковых и порядочных работников…
Я промолчал.
И подумал: поживем – увидим.
Обещания власть имущих – тот же дым: перегорели поленья, и снова небо чистое. Лови момент.
Чему я так и не научился.
А что касается самого генерала, то кто знает, под чью он дудку пляшет. Нельзя сказать, что я до конца поверил в искренность его намерений.
Но, увы, иного выхода у меня просто не было.
Киллер
Волкодав встретил меня улыбкой до ушей. – Наслышаны, наслышаны…
Он подмигнул мне и пожал руку. – Шухер был что надо. – Старался… – Шеф от нежданного счастья расчувствовался, как старая дева. – Мне его "счастье" по барабану. – Ну, не скажи. Когда он в хорошем настроении, с него можно веревки вить.
– Тебе, может быть, и можно. А я ведь к вашей "конторе" не имею никакого отношения. Это чтобы не сказать больше…
– Брось! Не наводи тень на плетень. Мой тебе совет: оставь свои сомнения и используй ситуацию на всю катушку. – Как именно?
– Сегодня, завтра, а может, и послезавтра он сделает все, – или почти все – что ты пожелаешь. Проси. Но не тяни резину. Будь понастойчивей. Иначе через неделю о тебе он просто забудет. И тогда до него дотянуться будет тяжелее, чем до луны.
– Похоже, твой шеф не умеет держать слово.
– Напрасно так говоришь. Еще как умеет. Только у него хватает и других забот. Служба, Ерш, служба… – Добро. Поступлю так, как ты советуешь. – Вот это другой компот. Все будет в ажуре, за базар отвечаю… – Как там жена и сын? – перебил я его бесконечный треп.
– Лучше не бывает. Устроены, как и оговаривалось. Тебе, кстати, куча писем. Естественно, от супруги.
– Где?! Каким образом?..
– Все очень просто – я их три раза навещал. Задание есть задание, а я привык все выполнять на "отлично". – Ну, рассказывай, рассказывай!
– Жена у тебя – прелесть. Умница. Поправилась, похорошела. Ей теперь больше восемнадцати не дашь. А сын – весь в батю. Молчун. Крепкий парень. – Где письма? – Письма? В твоей комнате, на тумбочке. – Все, я убегаю. – Постой! А ключи? Держи… К шефу – через час.
– Спасибо. Понял. Кстати, что с Сидором?
– То есть, с Акулой. Жив-здоров. Проверено – мин нет. Зачислен в штат инструктором. Заважничал, сукин кот.
– Где он сейчас? – На объекте.
Заметив недоумение на моем лице, он поспешил объяснить: – Это учебный полигон. Что сие значит, тебе известно.
– И что он там делает?
– Отрабатывает с нашими ребятами методику снайперских засад – "кукушек". Маскировка, запасные позиции, тренировки на скорость лазания по деревьям и прочая. У него, кстати, есть чему поучиться. – Эт точно, – сказал я.
И, не дослушав разъяснений Волкодава, развернулся и едва не бегом направился к своему домику.
– Так не забудь – к шефу через час! – прокричал он мне вслед.
Меня ждали письма…
Полковник и впрямь благодушествовал: – Отличная работа. Профессиональная…
Как я понял, это была высшая степень похвалы.
– Особая благодарность – за документы. Насколько я понимаю, за них мы еще с тобой не рассчитались…
Да-а, у шефа Волкодава мозги действительно были на положенном месте. Он с удивительной прозорливостью вычислил мои замыслы.
Документы я передал им раньше, когда вышел на запасную связь. Этот связник должен был обеспечить меня в случае каких-либо неприятностей новым паспортом и билетом на самолет. И только.
Но билеты я купил сам. А вот документы, позаимствованные мною из сейфа Крученого, тащить через несколько границ не решился.
Да и не хотел.
Поэтому и вручил бумаги связнику, который, похоже, переправил их полковнику быстрее, чем добрался я сам.
Деньги, чуть больше двух миллионов долларов, я поделил пополам.
Эрнесто, когда я ему всучил его половину, на некоторое время лишился дара речи. А потом до самого моего отъезда надоедал клятвами в вечной любви и признательности и вопросами: не намечаю ли я еще гденибудь подобное мероприятие?
Конечно, о деньгах полковнику я говорить и не собирался. – Я на это надеюсь… – Опустив глаза, я невольно затаил дыхание – что ответит полковник? Мне поневоле пришлось поначалу поскромничать в ответ на предложение полковника.
– Можешь не сомневаться – я не забывчивый, – сказал полковник веско.
Это точно. Но мне очень хотелось, чтобы и в моем случае у него не случился провал памяти…
– Итак, – продолжал шеф Волкодава, – мы свою часть договоренности выполнили.
– Я бы не сказал, что в полном объеме…
Он посмотрел на меня, как рублем одарил.
– У кого не бывает накладок? По крайней мере, в той части, которая касается твоих передвижений туда и обратно все было чисто.
– Да, – вынужден был согласиться я.
– Осталось последнее – чтобы ты отработал ВСЕ свои обязательства.
Черт! Если бы кто знал, как мне не хотелось больше связываться с "конторой" полковника.
– По-моему, вы только что говорили о своей благодарности за документы. А ведь они не входили в наш договор.
– В ощем-то, да… – осторожно ответил полковник.
– Поэтому я надеялся, что мы квиты. – Ну, если ты настаиваешь…
Полковник нехорошо ухмыльнулся.
– Однако ты еще кое-чего не знаешь. Тебе известен Груздь?
Я немного помедлил и ответил:
– Приходилось встречаться…
– И, похоже, придется еще раз.
– На кой… он мне?
Полковник саркастически ухмыльнулся. – Тебе он не нужен. Спору нет. А вот ты ему зачем-то понадобился. – С какой стати? – Нам это пока неизвестно. По этому факту информация у нас нулевая. – Ошибка исключается? – Есть магнитофонная запись переговоров Груздя с представителем Синдиката…
Я невольно вздрогнул.
Если за мной начнет охотиться Синдикат наемных убийц, моя песенка спета. Сражаться с ними можно только при наличии за спиной такой мощной силы как "контора" полковника. И то проблематично.
Я это понимал очень хорошо. – Контракт уже подписан? – спросил я с душевным трепетом.
– Трудно сказать… – Мне показалось, что полковник меня интригует. – Я думаю, вряд ли. – Откуда у вас такая уверенность?
– Для Синдиката Груздь не авторитет. Он всего лишь один из многих русских, с которыми боссы Синдиката стараются по возможности не иметь никаких дел. – Почему?
– Русские сразу пытаются стать на главные роли. А Синдикат – достаточно устоявшаяся, стабильная система. Боссам Синдиката не нравится славянская непредсказуемость. – Может быть…
– Но тебе от этого легче не станет. Груздь устроил на тебя настоящую охоту. Он уже нанял русских киллеров. Притом на деньги не поскупился. – Откуда у вас такие сведения?
Он посмотрел на меня как на недоразвитого.
– Все это называется оперативная работа, – веско сказал полковник. – А если конкретнее, то мы весьма тщательно следим за уголовным миром и его окрестностями. И поверь, наших возможностей вполне хватает, чтобы знать, о чем не только говорит, но и думает какой-нибудь пахан.
– И все равно мне хотелось бы завершить наши отношения именно сейчас. – Вольному воля…
Лицо полковника приобрело замкнутое, отчужденное выражение.
– Только ты, похоже, забыл, что у тебя на руках семья, и как только ты выйдешь из-под нашей опеки, за ваши жизни я не дам и ломаного гроша.
Проклятье!
Я почувствовал, как больно сжалось сердце, – полковник был прав, сто раз прав. По несчастью, я сцепился с ворами "в законе". А они могут, когда нужно, несмотря на вечные свои распри, объединиться и достать любого человека.
Ладно меня убьют, но семью… Ольгушку и сына… Нет! Ради сохранения их жизней, я готов убить кого угодно. – Я согласен…
Мой голос был тих и невыразителен.
– Я выполню ваше задание, – сказал я немного тверже и поднял глаза на полковника.
– Вот так-то лучше. – Он уколол меня своими острыми буркалами.
– Но у меня есть два условия. – Я выдержал его взгляд и как-то сразу успокоился.
Полковник недовольно пожевал губами и нехотя сказал: – Готов выслушать.
– Мне некогда заниматься Груздем. К сожалению. А ему уже давно пора отправиться к праотцам. Такой сволочи нечего делать на земле. Это первое условие. – Ты хочешь, чтобы мы его ликвидировали? – Именно так.
– Это же надо… – Полковник скептически ухмыльнулся. – Преступник, получивший "вышку", смеет давать нам поручение такого свойства. По-моему, это наглость.
– Отнюдь. Это всего лишь предусмотрительность. Ликвидировать Груздя в ваших интересах. – Не понял… Объяснись.
– Груздь был в тесном контакте с Крученым. Кто может дать гарантию, что Тимоха не выболтал Груздю те тайны, из-за которых его убили? Никто. Вот и соображайте…
Полковник помрачнел. И задумался. Но не надолго.
– В этом вопросе я ничего не могу обещать. Проблема существует, это ты верно заметил. Но чтобы ее решить, нужно кое-что прояснить. Чем мы и займемся. Здесь ты можешь быть уверен. – А если я окажусь прав? – Вот тогда мы и подумаем, как закрыть Груздю рот. Но только тогда, – подчеркнул он.
Я не стал спорить и настаивать. Хрен с ним, с этим Груздем. Пусть живет. Лишь бы не путался под ногами. Я не очень боюсь его киллеров. Чтобы достать Ерша, им нужно еще найти его.
А вообще-то я предполагал, что полковник имеет на Груздя какие-то виды. Скорее всего, в окружении вора "в законе" есть информатор "конторы", притом это человек, близкий к самому Груздю. И полковник просто не хочет терять такого ценного кадра.
– Итак, с первым условием мы имеем определенную ясность, – сказал полковник. – Согласен? – Да, – твердо ответил я. – А как выглядит твое второе условие?
– После выполнения задания вы отправите меня за рубеж. Естественно, с соответствующими документами.
– Я нечто подобное и планировал, а потому говорю – возражений нет.
– Это не все. Моя семья должна быть там еще до того, как я выполню обещанное.
Полковник посмотрел на меня странным взглядом, немного подумал и уверенно ответил:
– Опять-таки – никаких проблем.
– И я должен сам ее туда отправить.
Лицо полковка вдруг пошло пятнами. Было видно, что он разгневался.
– Э-э, нет, парень, так не пойдет. Всему бывает предел, даже доверию. Семья отправится за рубеж без тебя. И никаких иных вариантов!
– Похоже, вы решили оставить себе заложников?
– Считай, как хочешь. А почему бы и нет? На карту поставлено слишком много, чтобы верить тебе на слово.
Я понял, что это его последнее слово.
– Ладно, деваться мне некуда… Но это задание – последнее!
– На противном я и не настаиваю.
– Куда вы хотите нас отправить?
– Только не в цивилизованные страны. Надеюсь, ты понимаешь почему.
Я молча кивнул, соглашаясь. Полковник отлично знал, что прежде всего меня будут искать дома и в хорошо освоенном нашими земляками зарубежье.
А там россиянину спрятаться тяжелее, чем китайцу.
– Скорее всего, в Азию, – между тем продолжал шеф Волкодава. – Как ты относишься к жаркому климату?
– Не очень…
– Найдем поумеренней. Решили.
– И еще одно – когда жена обустроится на новом месте, я должен ей позвонить и переговорить.
– Само собой… – согласился полковник. – Жильем мы вас там обеспечим, скорее всего, купим дом. А если ты выполнишь задание, то и денег у тебя будет вполне достаточно, чтобы не бедствовать по крайней мере лет пять, пока не обживешься и решишь вопрос с работой.
Я промолчал. Зачем полковнику знать, что денег, скопленных мною, хватит моей семье до нового пришествия?
И на их домик мне было наплевать. Я вовсе не собирался торчать в том месте, куда нас определит "контора" полковника. Мне хотелось держаться от нее подальше.
Мир велик…
– Что я должен буду сделать? – решил спросить я напрямик, чтобы прервать тягостную паузу.
Шеф Волкодава задумался надолго и, похоже, не о приятном. – Ты точно решился? Полковник уколол меня острым взглядом.
– Учти – назад ходу не будет, – сказал он жестко. – И то, о чем ты сейчас узнаешь, является смертельно опасной тайной.
– Почти всю свою взрослую жизнь я только тем и занимаюсь, что тщательно храню и хороню чужие тайны, – мрачно ответил я полковнику.
И отвернулся, чтобы не видеть его вурдалачью физиономию.
– Хорошо. Я понял. А задание таково – ты должен ликвидировать губернатора одного города. Фамилия его – Шалычев.
– А может, лучше президента? – не удержался я, чтобы не съехидничать.
– Когда нужно будет – займемся и президентом, – жестко отрубил полковник. – И нам сейчас, парень, не до шуток.
– Извините…
– Вот так оно лучше…
Он снова оттаял и даже сделал попытку улыбнуться.
– И чем перед вами провинился этот… Шалычев? Надеюсь, это не секрет? – спросил я осторожно.
– Верно, не секрет. И не перед нами, а перед страной и народом.
– Даже так?
Я не удержался и в моем голосе прозвучал сарказм.
– Именно так.
– Он что, продался иностранной разведке? Так ведь в таких случаях, насколько я знаю, ваша "контора" действует по-иному.
Полковник недобро посмотрел на меня своим змеиным взглядом.
– Не слишком ли ты любопытен? Или тебе каждый раз, когда ты шел на ликвидацию, предоставляли досье на "клиента", если говорить на вашем жаргоне?
– Случалось и такое. Дело в том, что убийство губернатора – случай в моей практике исключительный.
– Ладно, расскажу. Этот человек украл – между прочим, у нас с тобой! – по меньшей мере миллиард долларов.
– Не он первый, не он последний… – Да! К сожалению. Но ответь – кто-нибудь из таких наказан? Ответь! – Насколько мне известно – нет.
– Увы. Даже наоборот – эти мерзавцы теперь уважаемые люди, посты высокие в стране занимают. Им кажется, что за деньги можно купить все. Не так ли?
– Так.
– Но кому-то же нужно убедить их в обратном. Хватит с ними миндальничать и делать вид, что ничего не происходит.
– Да вы, я вижу, большой патриот…
(Дурак ты, Ерш! Захлопни свою пасть. С кем пытаешься пикироваться?)
– Да, патриот! И не скрываю этого, как некоторые! Я уже не говорю о том, что Шалычев возглавляет мафиозный клан и на его совести не менее шести заказных убийств. Достаточно для приговора?
– Вот пусть суд это и решает.
(Господи, что я несу!? Какой суд? И где найти справедливый суд для таких, как Шалычев?)
– Не прикидывайся наивным, парень! Впору сказать – а судьи кто?
– Про то ладно, но почему именно я? – И это нужно тебе объяснять? Я считал, что ты умней… – И все-таки…
– Да потому, что ты не существуешь. Нету тебя – и все тут. Случись оплошность – тьху, тьху! – след обрывается сразу. Понятно?
Еще как понятно…
Своих они конечно же послать не могут. В службе безопасности тоже не ослы работают, по ниточке до клубочка доберутся, не успеешь и ахнуть.
А спецы в армейской системе все наперечет.
Похоже, я для них самый удобный вариант. Никто, ничто и звать никак. И даже если я расколюсь – кто поверит моим басням?
А именно так и прозвучит история моих несчастий, ведь концы давно спрятаны в воду. Уж о чем, о чем, а об этом полковник позаботился, сомнений нет. – Скажите…
Я немного помедлил, пытаясь правильно сформулировать неприятно поразившую меня мысль.
– Скажите… все эти отстрелы главарей мафии и прочая – ваша личная инициатива или государственная политика? – Никто… никто из моих подчиненных еще ни разу не осмелился задать такой вопрос…
Полковник от ярости побледнел до синевы. Он не говорил, а шипел, как потревоженная змея. – Их можно понять – им пока не надоело жить…
Я завелся и лез на рожон.
Лез, понимал, что это глупо, что мне так нельзя, – и ничего не мог с собой поделать.
– Я – другое дело. Как только что вы изволили выразиться, меня нет, я фантом, призрак. Потому и спросил. Все-таки интересно знать, за что буду сражаться: за весьма перспективную и, главное, понятную идею или вольюсь в ряды опричников, которым не важно, кому рубить головы, лишь бы государь так велел и чтобы хорошо платили.
– Ладно, – с угрозой сказал полковник, сверля меня холодным немигающим взглядом, – я отвечу. Хотя бы потому, что ничего нет такого тайного, которое бы не стало явным. И если мы сейчас особо не афишируем свою деятельность, то со временем все может измениться, и о нас заговорит весь народ. – Мы? Я скептически ухмыльнулся.
– Да – мы! – повысил голос полковник. – Люди, которым дороги такие понятия, как Родина, честь, совесть. Страной сейчас торгуют оптом и в розницу, люди обнищали до предела, закон и право существуют только на бумаге да в воспаленном сознании некоторых болтунов-демократов, еще недавно с наслаждением хлебавших из коммунистического корыта, армия развалена, офицеры уже не гордость нации, а пьянь-рвань безденежная, голь перекатная. Мыслимо?! И – доколе?!
Если б не серьезность ситуации, я бы рассмеялся.
Ничто не ново на земле, а идеи, которые вынашивал полковник и иже с ним – тем более.
Мне вдруг стало скучно. И, чтобы прервать этот уже ненужный и утративший для меня интерес треп, я резко спросил:
– Где и когда?
Полковник, остановленный на полуслове, несколько опешил, а затем, постепенно остывая, медленно проговорил:
– Когда – мы еще определимся. Наши люди ведут наблюдение…
Так вот почему Волкодав торчал возле стадиона! Похоже, он возглавлял группу наружного наблюдения за губернатором, который почему-то так и не приехал на матч.
– А вот где – вопрос вопросов, – продолжал полковник. – У Шалычева охрана не хуже, чем у президента. Ни на какой козе к нему не подъедешь. На людях он в последнее время почему-то не появляется, нередко даже ночует в своей резиденции – там у него есть спальня, – а если и бывает дома, то только на своей даче, которую охраняют как атомную электростанцию. Притом милицейский спецназ и служба безопасности.
Я смирился с неизбежностью. И успокоился.
Да пошли они!..
– Мне нужны все, подчеркиваю – все материалы на Шалычева, – сказал я с нажимом. – Я имею в виду его передвижения, привычки, квартиры и дачи, связи, данные прослушиваний телефонов и прочее. Постоянный контроль сможете за ним установить?
– Какой угодно – аудио, видео…
– И всегда держите наготове авиатранспортное средство – вдруг Шалычева вызовут в столицу. Ведь он, кажется, депутат?
– Да. А по поводу воздушного транспорта не беспокойся – вертолет в твоем распоряжении круглосуточно. Если понадобится, получишь и самолет.
– Пока все. Разрешите откланяться…
Над лесом собиралась гроза.
Почерневшее небо тяжело придавило верхушки замерших в полной неподвижности деревьев и уже коегде роняло на землю крупные капли дождя. В моей душе тоже клубились грозовые тучи безысходности, готовые в любой миг раскроить сердце щербатым лезвием молнии отчаяния.
Я снова плыл, направляемый чужой злой волей, вопреки всем моим желаниям и устремлениям, по течению.
И где-то впереди, совсем близко, ревели буруны порогов…