Текст книги "Бывший"

Автор книги: Виталий Дёмочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Затем, опять же по незнанию, пролетели с оборудованием. Если с организацией и проведением сложных съемок проблем не возникло, ему даже казалось, что он откуда-то знал это все, то с монтажом и озвучкой были большие проблемы. Ни с кем не посоветовавшись, купили монтажное оборудование в компании «IPS компьютер». А так как, начиная снимать фильм и экономя пленку, записывали новые съемки на старые, уже смонтированные записи, то, когда компьютеры эти накрылись и многие файлы безвозвратно пропали, на ветер выбрасывалось не только много потраченных денег, но и два месяца работы. Потом, когда после его «поздравлений» руководство компании побежало жаловаться в ФСБ, Виталий, стиснув зубы и выслушав предупреждение спецслужб, продолжил работу. Он никогда не забудет те дни, проведенные в ожидании в этой злополучной компании, сотрудники которой пытались восстановить исчезнувшие файлы. Часть из них удалось вернуть, но многое из его кропотливого труда пропало навсегда, и фильм получился не совсем таким, каким он его снимал. К примеру, когда кавказцы перекрывали трассу для грабежа, изначально это снималось с размахом, по-голливудски. «КамАЗ» на полном ходу делал занос и переворачивался на бок, скребя таким образом по асфальту еще метров тридцать. Это была одна из самых тяжелых съемок. Проклятый «КамАЗ» никак не хотел переворачиваться, как не набирал скорость Виталий. И после десятка неудачных попыток, разозлившись, он попросил пригнать еще две фуры. Отсняв занос «КамАЗа», его перегнали на начальный этап езды юзом и зацепили тросами к двум японским мощным фурам, которые рывком смогли все-таки его перевернуть и протащить по дороге. Снималось все, естественно, в таких ракурсах, чтобы этого не было видно и все выглядело по-настоящему. Пропажу этих и других съемок Виталий переживал очень сильно, и если что-то он еще мог переснять, то таких эпизодов уже не делал, нужно было укладываться в свои деньги. Подобные кадры в фильме, конечно, были переработкой произошедших когда-то событий. Некоторые сцены из жизни он приукрашивал. Например, смерть его друга Олега Дона на самом деле была не такой красивой, как он показал в фильме, чтобы не порочить память о друге. А некоторые сцены, наоборот, получились не такими красивыми, какими были в жизни. Когда муж Иринки застал их вместе в машине и разбил стекло, все было гораздо красивее. Рогоносец, действительно служивший когда-то в десанте, прыгнул тогда на капот и в красивом прыжке двумя ногами выбил лобовое стекло, которое от многочисленных аварий было покрыто трещинами и не выдержало. Все произошло как в кино. После просмотра фильма участники тех событий из милиции и очевидцы говорили, что Бандера умышленно показал его совсем беспомощным лохом. Но в действительности актер Володя, которого Виталий долго подбирал для роли обманутого мужа, просто побоялся делать этот трюк. А заменять его очень не хотелось, уж больно похож он был внешне. Да и намучился с ним до этого Виталий немало, заставляя все время повторять любимые слова ее мужа – «скажем так», которыми тот так достал Бандеру, что они ему до сих пор слышатся. Володя на съемках забывал повторять эти слова, и приходилось долго с ним работать и переделывать с другим актером все после того, как Володя не решился прыгать. К тому же образ он сыграл довольно точно, и остановились на том варианте, который сняли в фильме, просто вынужденно. Потому что не было хороших гримеров с профессиональными принадлежностями, чтобы использовать дублера.

Закончив расчеты и подводя итог, Виталий уже не был так рад, как еще несколько часов назад. Если просчет бюджета съемок складывался в его пользу, учитывая, что почти все он делает сам, то реклама выходила в несколько раз дороже. Но бизнес есть бизнес, не потратишь – не заработаешь. И если уже решил больше не заниматься криминалом, то играй по правилам.

Примерная итоговая сумма съемок, доводки и рекламы фильма была ненамного больше той, что он предполагал. Он вылез из машины и пошел смотреть квартиру, так как за этим занятием день прошел незаметно и наступило назначенное вечернее время. Если с жильем наконец все получится, то можно надеяться, что полоса неприятностей, постигших его в первые дни, закончится.

* * *

Проснувшись утром уже в постели, Бандера с удовлетворением отметил, что во времени уже акклиматизировался. Вчера его уже не тянуло в сон засветло, допоздна ездил смотреть квартиры. За весь вечер успел объездить только три, все они были, конечно, не того вида, чтобы стоить при этом пятьсот долларов в месяц, но, как потом выяснилось, в приличном районе жилье стоит еще дороже. Вчера вечером, было уже не до комфортных апартаментов. В две первые однокомнатные «хрущевки» он вообще зря съездил. В первой – уже были люди и смотрели квартиру. Увидев его на пороге, они сразу всучили хозяйке деньги. Во второй – хозяин отказывался оформлять без официального агента, которого в том агентстве не предоставляли. И когда Виталий уже поздно вечером добрался наконец до третьей квартиры, и хозяин оказался покладистым, ему уже было все равно, какая она – спать в неудобной позе в машине больше не хотелось. Да и осмотрев жилище, он обнаружил, что оно вполне пригодно. Еще и напротив кровати стоял телевизор, который работал, и вчера он его с удовольствием посмотрел перед сном. Оставалось только купить постельное белье, и на первое время жить есть где.

Попив сок прямо из коробки, Виталий отправился в ванную. А когда закончил все процедуры и вернулся, оказалось, что кто-то звонил на мобильный, там светилось два не отвеченных вызова. Посмотрев на определитель и увидев, что звонил Саня Тумак, он сразу набрал его номер. Возможно, уже были какие-то новости.

– Здорово, Виталь. Не разбудил? Слушай, я тут твой фильм посмотрел. За два вечера весь посмотрел…

Уже по голосу Виталий понял, что фильм ему понравился, и, значит, предложение его заинтересовало.

– Давай, наверное, встретимся, поговорим, – продолжал Тумак, – тут вопросы кое-какие есть. Ты где сейчас?

Виталий назвал свой адрес.

О, удивился Саня, – а это где?

– Я не знаю, Сань, – честно ответил Бандера, – в Москве где-то.

– Ну ладно, я найду. Где-то ближе к двенадцати подъеду. Пообедаем где-нибудь, да пообщаемся, да?

– Ты сам позвонишь? – спросил Виталий. – Ну давай, жду.

* * *

Тумаковские двенадцать часов оказались двумя часами дня. Как выяснилось позже, для Москвы это было вполне нормально. Когда Саня и Сергей, кряхтя, вылазили из бедной «Ауди», Бандера подумал, что создатели этой машины, наверное, не рассчитывали, что даже в самых мощных моделях будут ездить такие монстры. Он уже хотел было посоветовать парням что-нибудь побольше, джип какой-нибудь из тяжелых, но не стал. Они могли воспринять это, как насмешку, и еще не начавшиеся отношения сразу бы осложнились.

А парни были настроены дружелюбно, оба приветливо улыбались и крепко пожали руки. Хотя крепким их рукопожатие могло Виталию и показаться, для людей такой комплекции это было обычно.

– Слушай, ну нормальное вы кино сняли, – восхищенно говорил Тумак, когда втроем входили в «Сушибар», – звук только хреновый. Че за запись такая?

– Я же говорил, снимал без профессионалов, у нас там таких нет. Художественные фильмы только при СССР снимали. – Виталий был доволен, что его фильм посмотрели за два дня, несмотря надела. Значит, действительно интересно было. Чтобы еще раз убедиться в этом, спросил: – Весь фильм посмотрели?

– Я весь посмотрел, – ответил Саня, усаживаясь почему-то на один стул, – а Серега – первые четыре серии, остальные я ему только что отдал. Ну ему тоже вкатило. Только в машину сел, вместо привета говорит: «Ты диски привез?». Да еще с таким наездом.

Тут подошел Сергей, который ходил мыть руки. Сев за стол, первым делом тоже заговорил про кино:

– А это правда, что ли, все было? Ну у вас там?

– Большей частью, да. Только это в 2000 году было, я же то время снимал. А потом записи внимательно просмотрел, а там на заднем плане машины мелькают, которых тогда не было еще. Ну я и датировал 2003 годом, и таблички техосмотра кое-где вставил. Разницы-то особой нет, 2000 или 2003.

– Бля, смотришь как документальный, будто скрытой камерой снимали, только мата почти нет. А что там не правда, ты говоришь? – продолжал спрашивать Сергей, пока Тумак делал заказ.

– Ну есть там места, где примерно додумывал то, чего сам точно не знал. Например, как Сережу Шустрика завалили в джипе прям в лобешник. Я-то там не присутствовал, не знаю, кто работал. Да и подругу его тоже для эффекта подсадил, она не успела тогда выйти к машине.

Все время, пока обедали, они разговаривали только о снятом фильме, и уже воткнув в зубы зубочистку, Саня, наконец, спросил:

– Ты бюджет еще не прикидывал?

Виталий, качнув головой и дожевав, ответил:

– В районе двух.

– Двух миллионов? – уточнил Сергей.

Бандера опять качнул головой. Здоровяки переглянулись, видно было, что сумма их озадачила. Они рассчитывали «в пять раз меньше», как было сказано накануне. Виталий, видя их недоумение, сразу поправил:

– Это вместе с рекламой, она здесь дорогая. Без рекламы не один фильм не будет работать, как надо. Про съемки того фильма, что вы посмотрели, по всем каналам в «Новостях» говорили, да и в прессе много писали, а вы о нем даже не слышали.

Тумак почесал затылок, и они опять с Сергеем переглянулись, задержав взгляд друг на друге. Виталий даже хотел уже было найти предлог, чтобы оставить их наедине посовещаться, так надолго затянулась пауза на их раздумье. И когда он уже собрался сказать про туалет, Тумак произнес:

– У нас сейчас пока нет таких средств. Мы-то криминалом давно не занимаемся, «бабки» все вложили. У меня фирма своя, таксистская. Легальная, все как надо. Это на одной из моих машин ты того лопуха поймал. У Сереги тоже свое дело. Сейчас, даже если все «бабки» выдернуть…

Саня замолчал и опять посмотрел на Серегу. Виталий все ждал, когда можно их будет подтолкнуть к главной мысли. А пока перебирали другие варианты.

– А у вас там, в Приморье что, нет людей с деньгами, что ли? – спросил Сергей.

– Есть, но там все далекие от этой темы. Они лучше через каждые сто метров настроят всяких магазинов, ресторанов и прочих заведений, – усмехнулся Бандера, не называя главную причину, – но вкладывать деньги во что-то новое, им совсем неизвестное, они не будут. Я почему сюда и приехал, потому что здесь в этом деле толк понимают.

– А здесь больше ни к кому не обращался? – спросил Тумак.

– Нет, я приехал за день до знакомства с вами.

– А ссуду не пробовал взять?

– Ее дадут только раскрученной студии, – ответил Виталий и, видя, что парни опять задумались, хотел задать главный вопрос. Но тут Серега сам перешел на нужную тему.

– Может, с Геной поговорить? – спросил он и посмотрел на Тумака.

– Да я вот и думаю, – ответил тот и опять повисла тишина.

– Гена, это кто? – прикинулся Виталий.

– Это старший у нас, – ответил Тумак, – дядя Миша.

Виталий не стал спрашивать, почему он одновременно Гена и дядя Миша, а продолжил по-другому:

– Если есть кому предложить тему, предложите. Вы-то по-любому в доле будете, мне здесь ваша помощь понадобится. Если есть люди нормальные, устройте встречу, поговорим. Только не говорите, что я прошу деньги. Не просил ни у кого, даже тогда, когда шесть лет назад не в чем было на улицу днем показаться. Скажите, что есть человек, который предлагает совместный бизнес-проект.

Подумав еще несколько секунд, Тумак качнул головой и сказал:

– Ладно, давай так. У меня послезавтра встреча с Геной, я ему твой фильм дам посмотреть, и уже что он скажет, из этого и будем исходить. Он-то его за два дня точно не посмотрит, но где-то через неделю уже мне даст ответ. Я тогда сразу назначаю встречу и звоню тебе. Идет?

– Конечно, идет, – ответил Виталий.

* * *

Неделя прошла незаметно. Бандера решил посвятить ее изучению дорог Москвы, чтобы не останавливаться постоянно и спрашивать. Оказалось, что сами москвичи почти все ездят с картами дорог, а когда у кого-нибудь из водителей спрашиваешь, как проехать, они достают карту и показывают. «Самое главное, – говорили они, – это выучи все развязки». Виталий и сам уже заметил, что стоило проехать мимо нужного поворота на главных направлениях – и приходилось ехать порой несколько километров, чтобы развернуться. Иногда проезжал мимо и вторую развязку, которую находил дальше по курсу уже на своей карте. Где-то в других местах он бы уже давно переехал через все сплошные линии и развернулся без всяких развязок, но здесь, в Москве, почти на всех главных дорогах вместо сплошной линии был бетонный или железный барьер. Иногда встречные направления разделяли всяческие бульвары или просто пешеходные и цветочные аллеи, но от этого было не легче. Чтобы развернуться в обратную сторону, нужно было ехать до ближайшей развязки и не проехать нужный поворот.

В выходные изучение продвигалось довольно быстро. Пробок почти не было, и за два дня он проездил больше дорог, чем за все последующие будни. Тумак еще не звонил, и, когда заканчивалась уже вторая неделя, он знал уже все основные дороги, все развязки и проезжал их по второму разу. Звонить сам он не хотел, это выглядело бы навязыванием с его стороны. Решил подождать еще.

Оставаясь дома в одиночестве, его неотвязно преследовали мысли об Ириске. Когда занимался раньше делами, «зарабатыванием» денег на фильм и самими съемками, у него не оставалось времени думать о ней, и вспоминал о ней только перед тем, как уснуть. Теперь же, когда делать практически было нечего, эта болезнь, которую иногда называют «любовью», опять скрутила его. Когда они были вместе, это чувство, конечно, не казалось болезнью, но сейчас это было похоже на рак мозга. Он уже не видел, что показывает телевизор, хотя смотрел в экран, и даже, когда выезжал на дорогу, перестал смотреть по сторонам. Особенно тяжело переживался ее день рождения, который они когда-то проводили вместе. Воспоминания об этом заставляли сердце болеть и биться учащенно, и он думал, скорее бы этот день прошел. Иногда его отвлекали звонки друзей и всяческих корреспондентов, интересующихся показом фильма. То, что они как-то узнавали его приморский номер, с которого шла переадресация, его уже не удивляло. А в разговорах с корреспондентами и журналистами он понял, что когда он окунается в мир, связанный с кино, то забывается, и «болезнь» отступает. Правда, только на время.

«Надо срочно приступать к съемкам, – думал он, когда ворочался в постели и не мог уснуть до глубокой ночи. – Только так можно вылечиться. Скорее бы Саня позвонил».

Иногда Виталий, проезжая по Садовому кольцу мимо той аферной конторы, в которой заключал договор, вспоминал девушку, которая таким приятным деловым голосом обещала ему квартиру за 150 долларов. Хоть она и оказалась обычной аферисткой, но как была похожа на Ириску. На его настоящую Ириску, не ту, что сыграла ее в фильме, они были совсем разные. В фильме он взял сниматься любовницу своего погибшего перед съемками друга. Решил отвлечь ее от боли утраты, поскольку по себе уже знал, что это помогает.

А эта девушка, которая представилась Викой, и ему удалось случайно ее увидеть, в точности копировала ту, его любимую, которая занимала все его мысли и не давала спать. Через некоторое время Виталий стал замечать, что его путь все чаще проходит мимо Курского и он высматривает ее возле здания конторы или ищет ее машину на стоянке у торгового центра, где она в нее садилась. К исходу третьей недели после разговора с солнцевскими, когда Виталий уже почти не ждал звонка Тумака и начал продумывать другие варианты, он решил познакомиться с этой девушкой. Где-то в глубине души он надеялся, что если знакомство окажется удачным, ему легче будет пережить этот период бездействия, который, судя по всему, может затянуться надолго. Когда все получится со съемками, он весь включится в работу, это Виталий знал точно. А пока ему срочно нужна была «таблетка от той головной боли», которую причиняли ему принудительные мысли об Ириске. И он опять выехал на Садовое кольцо уже с определенной целью – познакомиться с этой самой «таблеткой».

* * *

Весь день до вечера Виталий прогуливался пешком от торгового центра возле Курского вокзала до здания, на последнем этаже которого находилось это, как они себя называли, агентство недвижимости.

Пользуясь тем, что она не знает его в лицо, он даже пошел в само агентство посмотреть, может, она не на машине приехала на работу. Пройти туда было не просто. Внизу охранник останавливал и спрашивал: «Куда?», и услышав ответ: «В агентство», спрашивал документы и звонил, докладывал наверх. Так было и в первый раз. Тогда в агентстве, после того, как охранник назвал его имя, там сразу сказали: «Пропустить». Видимо, туда пропускали только тех, кто уже созвонившись и попавшись на удочку шел заключать договор. А тех, кто шел качать права, после того, как выяснялось, что с дешевой квартирой его обманули, просто не пропускали.

– Вы же уже заключили договор, теперь созванивайтесь по телефону, – сказал охранник.

«Интересно, сколько приплачивает агентство к его зарплате за это?» – подумал Бандера и сунул ему пятисотрублевую бумажку со словами:

– Если что, скажешь, что я на второй этаж, отмечался.

Наверху было много дверей, и, не увидев ни за одной из них знакомую фигуру, он вышел на улицу и набрал ее номер. Когда она ответила, он отключил телефон и стал ждать дальше, прохаживаясь по уже надоевшему маршруту и все думая о своей любимой Ирине.

Продолжая анализировать свой разрыв с ней, Виталий, как и большинство мужчин, во всем винил ее. Это она, по его мнению, разбалованная деньгами родителей, не смогла отказаться от окружающей ее роскоши. Он же, хоть и производил впечатление обеспеченного человека, на самом деле жил напичканным смолоду воровскими понятиями и своего ничего не имел. Жил, как это называется, людским ходом и содержал большое количество людей в тюрьмах и лагерях. У него никогда не было своего бизнеса и никакой работы. Когда-то получив условный срок или освободившись из первого заключения «за хорошее поведение» с надзором, что было еще хуже, он числился на предприятиях кем-то, но на самом деле никогда не работал. Не было никогда и своего дома, а с родителями не жил еще с малолетнего возраста, считая себя самостоятельным. Не имел он никогда ни детей, ни семьи, и даже прописки в паспорте не было до сих пор вот уже несколько лет. Свою верную Ирину он хоть и называл женой, на самом деле расписан с ней не был. И умереть он тоже собирался, естественно, в тюрьме, которую считал своим вторым домом. Хотя при Советском Союзе этим вторым домом для уголовников колонии и тюрьмы считались официально. Банина и всех остальных, со сроками более двух лет, даже выписывали из занимаемых квартир «по приговору суда», было такое положение в жилищном кодексе.

А на тот, решающий в их отношениях с Ириской, момент он мог ей предложить только одну из своих машин, которые были в три раза дешевле любой ее машины, и, посчитав все свои деньги, сказал, что они могут купить двухкомнатную квартиру, хорошую, но в недорогом районе. Она же, подумав совсем немного, как и почти все современные девушки, отказалась от любви, не желая жить как все, и предпочитая оставить за собой все те жизненные блага, которые предоставляло положение дочери миллионера. Все это, конечно, давало Виталию повод во всем случившемся винить ее. Но иногда чувства к ней заставляли оправдывать Ириску, и ему приходила в голову и другая мысль – почему он, человек с большими способностями, которому со школы прочили большое будущее, не стал тем самым миллионером или, как говорят девушки, принцем на белом коне, о котором они все так мечтают? Тогда, безусловно, между родителями и им она выбрала бы его.

Виталий вспомнил, когда в его жизни наступил первый перелом, не давший ему стать каким-нибудь крупным бизнесменом или даже политиком. Ведь начиналось все довольно не плохо.

До восьмого класса учился на отлично, без «троек», да и «четверки» ставили довольно редко. Даже на математическую олимпиаду ездил единственный из всей школы. А в восьмом классе стал тусоваться с компанией взрослых парней, с которыми познакомился на футбольном поле. Они оказались настоящими уголовниками, и двое из них уже отсидели в колониях для малолетних преступников. Виталий и сам-то был не подарок родителям. Пользуясь тем, что в классе был самым сильным и всегда первым по всем видам спорта, по которым проводились соревнования, он часто бил кого-то и дрался со старшеклассниками. Естественно, по поведению всегда ставили «два» и вызывали родителей в школу, потому что вел себя вызывающе даже с учителями. А когда связался с этой компанией, которую вскоре посадили за какую-то кражу, стал постоянно прогуливать школу и начинал учиться жить самостоятельно. Вот только учителя оказались плохими во всех смыслах этого слова. Если раньше молодой ученик зарабатывал деньги на кино и мороженое только игрой в «трясучку», то потом стал со своими новыми друзьями отбирать их у других мальчишек в городе. Отбирали даже не только деньги, но и модные заграничные вещи, которые были редкостью. На этих-то шмотках его «мудрые» учителя и попались, став носить вещи с совершенной где-то без него кражи. А их молодой ученик продолжал, пользуясь своей силой, отбирать деньги теперь уже у сверстников, поскольку в одиночку идти на старших не решался. В школе за прогулы стали ставить «двойки», а когда перед Новым годом он получил первую «пару» в четверти, то не решился пойти домой и сбежал из дома. Жил сначала в кочегарке интерната, где у него были друзья по футбольной и хоккейной команде. А когда на каникулы освободилась койка в мальчишеской спальне, тайком перебрался туда, где его потом и поймали. Но после этого он стал уходить из дома часто и надолго. Учителя в школе, ставившие ему весь год «двойки» за прогулы, из сожаления выставили ему в аттестате все «тройки», кроме тех предметов, по которым были экзамены. На экзамены он все-таки явился, и все за восьмой класс сдал на отлично. Хотя теперь уже никто не пророчил ему светлое будущее. Не решившись поставить итоговые «тройки» по экзаменационным предметам, учителя все же не взяли его в девятый класс и отправили в жизнь с аттестатом, с которым был один путь – в ПТУ. Это и был тот самый переломный, как ему теперь казалось, момент. Оставь его учиться учителя дальше, так, глядишь был бы институт, а дальше… кто знает? Возможно, что без своих взрослых дружков он бы и остепенился. Атак… В ПТУ или, как их называли «фазанки», учились в основном хулиганы и двоечники. Из них-то вскоре, после того как его через год выгнали уже из второго училища, собрал самых отъявленных в одну команду и стал грабить и вымогать деньги не только у зарождающихся тогда кооператоров, но и у обеспеченных людей. Молодость и неопытность сделали свое дело, и как только исполнилось восемнадцать, его сразу и посадили. Видимо, оперативники уголовного розыска, тогда организованными бандами занимались они, специально ждали его совершеннолетия, зная, что малолеток сажают очень редко. Потом при задержании у него еще и конопля оказалась, которую они постоянно курили и наркотиками не считали. Через год с небольшим следствия ему отвесили по совокупности трешку и отправили отбывать срок на Урал. Это и был второй перелом в жизни. Не познакомься он в иркутской тюрьме с вором в законе, который зашел, чтобы спросить с него за устраиваемые в камере избиения и беспредел, может, и тут все было бы иначе. Многие из тех, кто начинали так же, как и он, по всей стране, сумев дожить до наших дней, стали богатыми людьми. Некоторые их них даже отсидели когда-то, что, собственно говоря, современных девушек нисколько не смущает, если у человека есть деньги. И в этом случае Ириска тоже бы выбрала его. Но тогда, в Иркутске, Бандит увидел в девятнадцатилетнем Бандере, который уже начинал лысеть и выглядел старше самого иркутского вора, свою молодую копию. Ему и самому тогда в 90-м году было не больше двадцати семи, но выглядел повидавшим виды человеком. Он-то и начал учить жизни молодого приморского пацана, на которого, видно, ставил в своей дальнейшей игре. Что именно хотел из него слепить Бандит, Виталий так и не узнал, его освобождение совпало с убийством вора. Но с тех пор он жил уже другой жизнью, со своими законами и понятиями, пока, спустя долгие годы, не споткнулся об любовь, которая переломила его жизнь в третий раз. И хоть ничего из этой любви не получилось, потому что рыба ищет, где глубже, а женщина – где лучше, он все равно был благодарен ей за этот перелом. Теперь от точно знал, что жизнь пойдет уже по-другому. Открыл в себе много новых способностей и был уверен в своем будущем. Только бы избавиться от этого болезненного чувства…

Дойдя в очередной раз до конца стоянки торгового центра, Виталий наткнулся на стоявшие там знакомые «Жигули». Девушки в ней не было, и вокруг ее не было видно. Очевидно, он так задумался, что просто пропустил ее, она наверняка прошла мимо него в агентство. Он не стал долго думать над способом знакомства, а просто подошел и, посмотрев по сторонам, проткнул два колеса ножом. Потом подогнал свою машину и, перекрыв ей выезд со стоянки, пошел в торговый центр, взяв с собой для вида пакет с коробками музыкальных дисков. Ждать пришлось не долго, буквально через минуту-полторы она пришла, недоуменно уставившись на два спущенных колеса, присела на корточки и, как показалось Виталию издалека, схватилась за голову.

«Пора», – решил он и направился к своей машине. Проходя мимо нее, демонстративно переложил из правой руки в левую пакет с дисками, изображая тяжелую покупку, и стал открывать свою машину.

– Вы извините, я тут вас подпер, некуда машину ставить было. Я просто увидел, что эта машина здесь надолго. Где это вы так? – Бандера говорил, казалось, совершенно просто и искренне, как бы между делом, бережно укладывая на заднем сиденьи пакет с «покупками».

Девушка встала и, достав из сумочки сотовый, начала перебирать номера в карте памяти.

– Сама не понимаю, где. Пять минут назад подъехала, все нормально было, – ответила она расстроенным голосом.

Виталий видел, что она ищет чей-то номер в телефоне и, подумав, что она хочет позвать на помощь своего друга, решил атаковать сразу и подошел к ней.

– У вас есть запаска? Давайте я вам помогу.

– Чем поможете? Я эвакуатор вызываю, запаска только одна, – с горечью ответила она и, найдя нужный номер, нажала кнопку вызова.

– Я могу свозить ваши колеса в шиномонтажку. Это недолго и к тому же бесплатно, – сразу предложил Виталий и, чтобы не вызвать подозрений, продолжил: – Шиномонтажникам только заплатите.

Девушка опустила трубку, сбросив вызов и недоверчиво посмотрела на него.

– Что это вы мне помочь захотели? И где же это так бесплатно помогают? Акцент у вас какой-то странный.

– Это не у меня акцент, это у вас, москвичей, акцент. Вот вы и определяете приезжих, потому что они обычно разговаривают. Я из Приморья. Машины сюда гоняю, – он показал на свою машину и тут же, вспомнив рассказы транзитников, пояснил свою доброту: – Водители должны помогать друг другу – закон трассы. Я к нему привык, в длинной дороге сюда из Приморья со всяким может случиться беда, вот и помогаем друг другу. И к тому же хочется увидеть вашу улыбку, а то грусть вам не очень идет.

Она сразу смущенно улыбнулась и спрятала телефон в сумочку.

– Хорошо, но только в шиномонтажя с вами поеду, а то увезете еще мои колеса на рынок. Что тогда я делать буду?

– Ну, конечно, – радостно улыбнулся в ответ Виталий.

* * *

– У вас прорезы боковые, – объяснял шиномонтажник через окно, – кто-то специально проколол, похоже, перочинным ножом, острым. Надо варить.

– Это надолго? – сделав озадаченный вид, спросил Виталий и услышал еще более радостный для него ответ:

– У нас тут работа еще одна не закончена… Оставляйте, через два часа заедете, будет готово.

– Хорошо, – он развернулся к Виктории, они уже познакомились в машине, – слушай, я вообщето поесть собирался, – честно сказал он, прождав ее весь день, он так и не съел ничего, – ты со мной или как? У нас целых два часа.

Но Виктория его даже не слышала, подняв на него задумчивые глаза, она спросила:

– Кто мне колеса проколол? Зачем?

– Наверное, украсть что-нибудь хотели. Такделают иногда, пока колеса меняют, с машины можно все вытащить, даже магнитофон снять, – объяснил Виталий, разглядывая ее задумчивое лицо. В нем явно были видны признаки интеллекта, и это нравилось ему.

– Они что, дебилы? Неужели думали, что я колеса сама менять буду?

– Может, они и не видели, что ты за рулем, подошли к стоячей машине и прокололи. Они по-разному работают.

– А ты откуда все это знаешь? Ты что видел, что-то? Рядом же стоял.

– Да нет. Просто машинами много лет занимался, – совершенно искренне сказал Виталий и даже удивился, что здесь врать не пришлось, – я же говорил. За это время, что занимался этим автобизнесом, сталкивался почти со всеми видами афер. Я по этим делам уже спец.

При последних словах он заулыбался, в первый раз он испытывал удовольствие при рассказе о себе, понимая, что она его все равно не поймет.

– Вот козлы, – зло выговорила она. – Что делать теперь два часа? Мне все равно машина нужна.

– Я же говорю, поехали съедим кого-нибудь. А то я так голоден, что съем сейчас или тебя, или колеса твои дырявые.

Она стояла задумавшись. Его хорошее настроение на нее совсем не действовало, и он острожно взял ее за руку и серьезно сказал тихим голосом:

– Да не переживай ты так. Это же всего лишь резина. И к тому же сейчас все поправят. Поехали поедим куда-нибудь, пока сделают.

Она подняла на него глаза и сделала попытку улыбнуться. Потом, видимо, смутившись этой своей вымученной улыбки, осторожно освободила свою руку и стала доставать из сумочки зеркало. И только увидев, что выглядит хорошо, Виктория улыбнулась уже открыто и сказала:

– Поехали тогда в «Макдоналдс», здесь рядом.

Виталий удивленно обрадовался и пошел к машине. По словам его самого первого знакомого тогда, в ресторане, все красивые москвички настолько разбалованы, что при первом же знакомстве, когда их приглашают куда-нибудь, сразу составляют план на вечер следующим образом: сначала «Пушкин» или еще какой-нибудь дорогой ресторан, а потом клуб, тоже, разумеется, цивильный. Виктория приятно удивила, не каждый день тебе попадаются девушки, которые не хотят тебя развести как можно дороже. А когда в кармане зазвонил телефон, едва он успел сесть в машину, и Тумак сообщил ему, что на завтра назначена встреча с дядей Мишей, он подумал, что черная полоса наконец-то закончилась.