Текст книги "Синдром гиперпоздней конверсии (СИ)"

Автор книги: Виталий Мешков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Улыбку смахнуло с лица Эрика, но он все еще не верил в чрезвычайность дела Андреи:

– Так садись с нами, тебе сейчас Май кресло принесет. Пива хочешь? Май, где мое пиво?! – пухловатый Эрик потянулся к холодильнику в шаге от своего кресла.

– Нет-нет, Эрик. Это экстремально важно, нам нужно сейчас же переговорить наедине.

Эрик Штерн перестал тянуться к пиву и взглянул на друга:

– Ну ладно, пойдем в мой кабинет, – он неуклюже поднялся со своего удобного мягкого кресла и направился в гараж.

– Май, смотри за мясом, – приказал он сыну.

Они прошли через гараж в дом и зашли в рабочий кабинет Эрика.

Площадью раза в три больше, чем кабинет Стольникова, рабочее помещение Штерна буквально пахло наукой и дорогим деревом. Стеллажи были заставлены книгами по медицине, биологии, химии, анатомии, антропологии и мутарологии. Эрик не стал садиться за свое привычное место позади громоздкого дубового, заваленного рабочей макулатурой стола. Он пригласил Андрею в комнату, указав на темно-коричневый кожаный диван у стены. Андрея незамедлительно зашла, но садиться не стала. Вместо этого она принялась расхаживать взад вперед перед диваном, пока Эрик доставал себе из небольшого холодильника бутылочку пива.

– Да что случилось-то? – Эрик, отвернув крышку от бутылки, присел на диван, глядя недоумевающе на приятеля, а затем бросил крышку в урну у стола. Андрея, проследив зачарованно ее траекторию, перевела, наконец, глаза с урны на Штерна:

– У меня Юля сегодня конвертировалась.

Эрик с секунду пялился на друга.

– Это же ГПК… – Эрик вывернулся из удобного положения на диване и присел на самый его краешек, мгновенно ошеломленный.

Несколько секунд они молчали, перебирая в своих головах варианты следующей реплики. Оба знали, что это событие было одновременно и трагедией, и уникальной возможностью для науки.

Наконец, Андрея сказала:

– Эрик, я знаю, что для тебя это шанс доказать действенность препарата, запатентовать его и запустить в массовое производство. Я знаю, что ты, скорее всего, предложишь Юле баснословный гонорар за испытание, и что этим мы поможем тысячам несчастных людей. Я знаю, что ты займешься этим завтра же, в свой выходной день. Все плюсы я уже давно перебрал в уме. Но Эрик, ты также знаешь, что счастье своей дочери я никогда не променяю ни на какие деньги и ни на какое количество помощи страждущим. Ты мой друг с университета, и поэтому я рассчитываю на твою добросовестность. Так что, помимо этой вести, я пришел тебе сказать лишь одну вещь, значимость которой ты просто не имеешь права недооценить. Эрик – если в ходе эксперимента ты хотя бы на одно мгновение усомнишься в успехе результата, я заклинаю тебя прекратить испытание. Какой бы безобразной ни была моя дочь теперь, я намерен поддерживать ее всеми известными мне способами до самого того дня, когда она обернется, и после. Но я не стану рисковать ее жизнью и здоровьем.

* * *

–Юля! Ты где? – крикнула Лена на весь дом – ее сестры не было в своей комнате. Юля слишком стыдился своей новой внешности, чтобы выходить за пределы усадьбы. Поэтому он мог быть только там, где любой только что конвертировавшийся ребенок проводил буквально весь день после – перед зеркалом.

Лена застала сестру в ванной как раз в тот момент, когда тот изучал ниспосланные ему природой причиндалы. Юля стоял спиной к Лене и передвигал их слева направо и обратно в попытке разглядеть новое орудие удовольствия. Он слышал, как Лена звала его, но не стал одеваться или закрываться – стесняться перед сестрой Юля просто не умел. Он повернулся, болтая своей новой игрушкой и, слегка расставив кривые ноги, упер руки в бока, став в позу, смелее которой нет даже среди одетых:

– Да они просто издеваются! – наклонив немного голову, кипятился он.

Лена же, которая за всю свою жизнь видела не более трех наборов мужества, невольно отвела взгляд:

– Оу! Сестра, ты не забываешься? – хотя ее так и порывало метнуть взгляд обратно.

– Лена!

– Что?

– Лена, посмотри на него!

Получив прямой приказ, Лена решила удовлетворить собственное любопытство. Переведя взгляд с потолка, но, не опуская головы, она уставилась на экспонат:

– Ну и что ты думаешь? – Юля затребовал оценку.

– Слушай, я, конечно, не эксперт в писюнах, но, по-моему, он огромен, – Лена опустила голову, но слишком низко, так, что теперь уже пялилась исподлобья.

– Вот именно! Это как получить в подарок автомобиль без ключей, или, я не знаю… гитару без струн! Как я должна пользоваться этим сокровищем, когда на меня собственная мама без слез смотреть не может? Мало того, что меня сделали уродом, так еще и поиздеваться решили! Мне что, теперь самой за него три года дергать?!

– Юль, да ты не истери пока. Вот если тебе папа скажет, что Штерн ничего сделать не может, тогда спору нет – я и сама с тобой попсихую… Мама принесла тебе одежды?

– Принесла, – Юля опустил руки и снова развернулся к зеркалу. – Вот только нафиг она мне нужна, эта одежда – я отсюда не выйду, пока не обернусь, – поник он.

– А вот в этом я сомневаюсь, – и Лена растянулась в улыбке, предвещавшей сюрприз. – Сегодня в «Two Suns» кое-какие интересные постояльцы.

– Кто? – Юля смотрел на сестру через зеркало, почти заинтригованный.

– Весь состав «Найя». И через пару часов все они будут у Жени в «Cosmic». Она хотела сделать тебе пропуск, но мы поняли, что у тебя еще даже удостоверения пока нет, ну, с новой рожей, то есть. Но Женя будет там сама и пропустит нас. Как тебе?

Пока Лена говорила, глаза Юли наполнялись слезами:

– Да что за фигня-то, а? Ну какого хрена это все сегодня происходит?! Ну как я попрусь туда в таком виде?! Да я даже на фаната не похожа – подумают, что это просто забулдыга какой-то этаж перепутал. Как мне с Марссом разговаривать? Он же меня с крыши скинет! Ай, пусть лучше скинет! Чем так жить, лучше помереть от руки любимого актера! – и Юля направился в комнату, всхлипывая по дороге.

– Ну, во-первых, его на самом деле зовут не Марсс, во-вторых – помрешь ты не от руки, а от асфальта. А в-третьих, Юль, как бы ты не выглядела… выглядел – это будет все так же офигенно – встретить всех актеров любимого сериала. Я знаю, что ты все равно пойдешь. Помнешься с полчасика, но пойдешь. Поэтому давай мы не будем эти полчаса тратить попусту, а сразу тебя оденем и двинемся, – Лена наконец нагнала сестру, когда тот вошел в комнату. Затем Юля развернулся и, выдержав многозначительный взгляд в глаза сестры, отрезал:

– Не дай бог тебе оставить меня там одну.

– Не оставлю. Только тебе нужно перейти уже на мужской род в разговоре. Хотя бы на несколько дней. Так что, теперь ты Юль.

От солнца на горизонте осталось только грязно-оранжевое зарево, незаметно поглощаемое тьмой. Крыша отеля «Two Suns» ломилась от столов, толпы и выпивки. Официанты мельтешили перед звездами, забирая недопитые напитки и предлагая новые. Шведский стол был десять метров в длину и предлагал гостям умопомрачительный выбор закусок из морепродуктов. Стильно одетые, знакомые между собой участники вечеринки не переставали сиять белоснежными киношными улыбками.

Сестры стояли у входа. Их только что пропустил фэйс контроль. Но когда Юль увидел всех тех людей, чьи лица были ему так знакомы, но чьих владельцев он видел вживую первый раз в жизни, он отвернулся в панике.

– Ну, чего ты тормозишь? Прекрати убиваться и иди познакомься с кем-нибудь. Всем пофиг, как ты выглядишь. Им-то, вообще, откуда знать – может быть, ты тоже актер!

– Точно! Красавчик Бандерас, е-мое! Ты хоть раз в жизни таких блевотных актеров видела?

– Конечно, видела! Помнишь, тот дрищ высокий, ну, чувак из «Крутого Парня»! Да вон карлики, и те снимаются! А ты чем хуже карлика?! Давай иди! Вон эта самая стоит… Алисса! С Эллексом болтает! Иди к ним! – Лена толкнула сестру в сторону актеров. Шагнув пару раз по инерции, Юль оглянулся.

– Давай-давай! – Лена отмахивалась от сестры.

Юль неуверенно подался вперед. Не прошел он и двух шагов, как у него в руке уже была «кровавая Мэри». Он запрокинул бокал и осушил его в один глоток. Официанты работали на совесть, так что через секунду он уже попивал второй. Как это, возможно, замечали многие – предвкушение опьянения само по себе производит опьяняющий эффект. Юль почувствовал приятное легкое головокружение, и оно придало ему смелости. Он не спеша подошел к двум актерам, которые как раз отсмеялись какой-то своей истории.

– Добрый вечер, – вымолвил Юль. Актеры вежливо поздоровались. Возможно, они и в самом деле подумали, что Юль актер, потому что на их лицах не было ни толики смущения или неловкости.

– Извините, если я помешала… помешал вашему разговору, но я, вероятно, единственный здесь, кого смело можно назвать фанатом, – Юль по-овечьи улыбнулся. И тут же добавил, – я ни в коем случае не собираюсь вам докучать автографами и прочей ерундой, я просто хотела познакомиться, посмотреть, какие вы в жизни. Поэтому, прошу вас, не делайте ничего необычного, я буду мухой на стене.

Мужчина сорока лет, игравший роль Эллекса в сериале, ответил с серьезным лицом:

– Да, все бы ладно, но вот только мы на крыше, тут и стен-то нет, – и он устремил на нее свой несокрушимый взор Воина Слова.

«Ну, вот и все. Они меня ненавидят и не хотят, чтобы я тут маячила» – думал Юль. На лице его был испуг, как вдруг блондинка заговорила:

– Да перестань ты, Сергей, ты что, не видишь, он сейчас расплачится?! Это он так шутит, – она переключилась на Юля. Сергей расхохотался:

– Вот каждый раз ты, Настя, не даешь мне поиздеваться над фанатами! Ха-ха! Я прикалываюсь, братан, – он похлопал Юля, все еще стоявшего в оцепенении, по плечу. Наконец, из него выскользнул выдох облегчения на пару с дурацкой улыбкой:

– А ведь я и в самом деле уже была… был готов заплакать.

– Как тебя звать? – спросил Сергей.

– Ю… Юль.

Настя, переглянувшись с Сергеем, не выдержала:

– Ты ведь на самом деле Юля? Ну, то есть, рожден девочкой, – она проницательно глядела на оторопевшего Юля.

– А еще ты совсем недавно конвертировалась, – добавил Сергей.

– Я… ну, в общем, да…а, откуда…

– Ну, во-первых, ты путаешь род при разговоре, а так делают только недавно конвертировавшиеся. А во-вторых, ты ужасно неуверен в себе, видимо, потому что не удовлетворен своим новоиспеченным телом. Я угадал?

С Юля будто гора свалилась:

– Да-а! Вы просто не представляете, какая я на самом деле красивая! Я знаю, так говорят только обнаглевшие, зазнавшиеся обезьяны, я сама таких терпеть не могу! Но я вам клянусь, по сравнению с этим убожеством – я просто богиня! Я ведь прима в балете Симмса! И тут вы в городе, я уж и не знала, стоит ли вообще это тельце вытаскивать на обзор, – Юля прорвало, но это только умиляло и веселило ее собеседников.

Разговор вышел оживленным, веселым и интересным. Каждому было, что добавить к истории предыдущего. Но потом подошел продюсер и забрал Настю, он хотел ее с кем-то познакомить. Парни остались вдвоем, и Юль, осознав, что теперь выглядит как болван, молча стоя с пустым бокалом, извинился и направился к барной стойке, где стояли несколько работников съемочной группы. По крайней мере, Юлю так показалось, потому что лица были незнакомые. Он поймал взгляд бармена:

– Повторите, пожалуйста! – и протянул бокал.

Бармен взял бокал, заглянул в него и принялся мешать коктейль. Телефон Юля зазвонил. Он выудил его из кармана джинс – звонил его жених Нимм. Не принимая вызова, Юль сунул телефон обратно в карман, тем временем подслушивая разговор двух мужчин, стоявших, беседуя, у стойки.

– Нет-нет-нет. Я не знаю, ты, наверное, нарвался на ее «некартинное» настроение, как она изволит его называть, но я работал с ней раньше, и у меня с ней никогда проблем не было. Мотор – дубль – снято. Словно робот. И она всегда на волне. Чего не скажешь об этом придурке, который играет того… ну… охотника на тварей… Марсса, или как его там…

– О-о, это ты угадал! Большего тормоза во всем составе не найти! А понтов! Думает, раз он вдул обеим героиням в фильме, так круче всех! Малолетка! Видал я таких, его еще поставят на место!

– Извините, я тут невольно подслушала… подслушал ваш разговор… Видите ли, я очень боюсь подходить к Лису, но мне ужасно хочется с ним познакомиться. Вы мне не поможете? – он втянул голову в знак примирения.

– К кому? Лису? Это этот, что ли, охотник сраный? – не церемонясь, ответил один из мужчин. Юль кивнул.

– Да пошел он, этот слюнтяй, чего ты в нем нашел вообще?

Еще в начале дня Юль был бы осажен и повергнут подобной ремаркой, но предыдущий разговор вселил в него былую уверенность первой балерины города, и он ответил:

– Слушайте, давайте не будем все усложнять – вы меня с ним познакомите, а я взамен за это не стану говорить ему, что только что о нем услышала. А?

– О-ох, не было печали… – расшевелился тот, что был помоложе, – веди.

Все проведенное на крыше время Юль краем глаза следил за передвижениями актера по имени Лис, игравшего главного героя сериала. Вот и теперь ему не пришлось долго его искать. Лис был в окружении приятелей совсем неподалеку. Компания стояла вокруг громоздкого круглого мраморного бублика, в центре которого горел огонь, питаемый газом.

Подойдя к группе людей, Юль предоставил сопровождающему его мужчине возможность пройти через кучку столпившихся и познакомить ее с любимым актером. Тот бесцеремонно пробурил себе проход к цели и бесстрастно продекламировал:

– Лис, тут с тобой кое-кто хочет познакомиться, – и тотчас же исчез.

Все смотрели на Юля. Кто-то из компании усмехнулся.

– Привет, – начал Лис. – Ты, наверное, тот монстр, которого я должен буду утопить в пещерных водах в следующем эпизоде? – тут он и вся его компания рассмеялись. Один из них добавил:

– Не, не – это тот старый пердун колдун, которого Эллекс отмутузил в прошлом сезоне – только молодой!

Тут Лис прищурился и сунул руку в карман:

– Не, это, кажется тот балерун с яйцами с того мема в интернете!

Через мгновение в его руках был телефон с фотографией Юля в трусах. Гогот стоял несусветный. Телефон передавали по рукам со все новыми всплесками смеха. Кто-то даже присел на корточки от слабости.

Униженный, высмеянный любимым актером, Юль развернулся, и слезы потекли по его щекам. Пока он дошел до лифта, все его тело содрогалось от неконтролируемого рыдания. Шмыгая носом, он нажал на кнопку вызова. Табло показывало цифру 1. Не зная, куда себя деть от посторонних взоров, Юль забрел за шахту лифта и дошел до края крыши.

Внизу тянулась полоса пляжа, омываемого скромными волнами спокойного океана.

«Как было бы хорошо сейчас умереть» – подумал он и представил, как падает вниз на тротуар, как его неуклюже-большой череп трескается и сознание уходит, и это ни капельки его не напугало. Он поднялся на бетонный бортик, в который были вживлены совсем-таки невысокие ограждения…

Еще секунду Юль глазел вниз на тротуар, представляя свое уродливое, переломанное, лежащее в луже крови, тело.

«Дзын-н-н-ь!» – поднялся с первого этажа лифт.

Воскресенье

«Дзын-н-н-ь» – микроволновка оповестила своих эксплуататоров о готовности чего бы то ни было, что они в нее запихнули.

– Юлечка! Спускайся, родная! – крикнула из кухни мать, – завтрак готов!

Из комнаты вышел Юль в ночнушке и направился в ванную. Входившая в столовую обернувшаяся за ночь Лена в это время направлялся в столовую. Женское лицо было подменено привлекательным мужским. Теперь роста своего бойфренда (на данный период – друга, который не остался на ночь, зная о той неловкой ситуации на утро после обращения) Лен проводил недоумевающим взглядом сестру, тащившегося зомбиобразной походкой до ванны. Входя в столовую, он собрал длинные каштановые волосы в хвост, затем уселся на свое место за столом. Перед ним дымилась яичница с беконом, а рядом с тарелкой вызывающе блестел полный стакан апельсинового сока.

Алекс уже был за столом. Он покончил с завтраком и теперь, подогнув под себя ноги, сидел, уставившись в телефон, с которым не расставался даже в ванной.

– О, Леночка! Ты обернулась! Очень кстати – в гостевой ванной забился унитаз, а мне не хватает сил его прочистить, подсобишь? – Жанна хлопотала, стараясь успеть накрыть на стол до того, как все члены семьи соберутся для завтрака.

– Мам, ты меня не просветишь, почему гостевой унитаз забит, когда у нас нет гостей? – теряя аппетит, Лен взял полоску поджаренного бекона с тарелки и захрустел.

– Ну, Лен… Ты же знаешь, у меня от волнения бывает, – понизив тон, ответила ей мать.

– Господи, мам, ну тогда можно хотя бы не заставлять свою дочь на это смотреть, а просто вызвать сантехника? Поди, не бедствуем?

– Дай Бог тебе, дочь, всю жизнь прожить в достатке, коим сейчас располагаешь. А вот если бы пожил, как мы с отцом до вашего рождения, так каждую лишнюю копейку бы берег, – она перестала суетиться и взглянула на дочь. Лен нехотя дожевывал бекон, даже не притронувшись к яичнице:

– Почему Юль до сих пор ходит в ночнушке? Ты не купила ему пижаму?

– Как – не купила? Купила – отличную белую пижамку из «Бертоля», она же обожает этот магазин. Она опять в своей персиковой? Просто она ее обожает еще больше, – Жанна дошла до коридора и выглянула, вытирая руки кухонным полотенцем. – Господи, как же там все дорого, в этом ее «Бертоле».

– Да не «БертолЕ», а «Бертолли». И это не магазин, а бутик. Там по умолчанию все дорого. А вообще, мам, кончай прибедняться – папа с Юлей нам всем до конца жизни безбедную жизнь обеспечили. Сядь лучше поешь сама. Только и делаешь, что носишься.

В столовую вполз Юль. Он только что умылся, но по мешкам под глазами было видно, что это не помогло ему согнать с себя сон, который напрочь отказывался посетить его до пяти утра. Все еще в персиковой ночнушке, он утомленно уселся за стол и почти басом пробубнил:

– Аа… яйца… как символично… – и он начал ковырять в них вилкой.

Алекс фыркнул, еле сдержавшись.

– Доброе утро, Юль… Юлик! – начала было Жанна, но тут же осознала что называть подобное утро добрым было чуть ли не большей ошибкой, чем так искренне радоваться несвоевременной и неудачной конверсии дочери, как она это сделала вчера – дочь стрельнул в нее таким взглядом, что Жанна могла только добавить:

– Я вот твои любимые бисквитики испекла. Хоть какая-то радость от этой твоей конверсии, – на что Юль не мог не рассвирепеть:

– Мам, ты меня уже совсем похоронила?! Ну, в смысле, меня девушку?! Ты бы хоть чуть-чуть старалась не выдавать этой своей радости по поводу моей конверсии! Пичкаешь меня этими булками – то есть, у тебя даже сомнений нет, что лекарство не подействует, что я так и останусь этим корявым заморышем на три года!

– Юль, я же…

– А вот хрен! Не собираюсь я твои булки есть! – Юль встал из-за стола. – Мне в пятницу приму танцевать! – и он целенаправленно вышел из столовой, при ходьбе размахивая уверенно взад-вперед руками. Ночнушка шлейфом уплыла за ним.

Алекс вслух расхохотался.

– Алекс, заткнись, бездушное ты чудовище, – Лен искоса посмотрел на мать и покачал головой, давая понять, что та опять так очевидно облажалась.

– Да чего я такого сказала?..

Глава семейства завтрака не дождалась. После столь же бессонной ночи, как и у его старшей дочери, Андрея Стольников немедля рванула на работу. Она договорилась со Штерном встретиться в лаборатории в восемь утра, но сама была на парковке здания «MutarLabs» уже без двадцати. Она закурила сигарету, как только подъехала, но, видимо, Эрик сам был заинтересован в предстоящем не менее Андреи, потому что не успела Стольников докурить, как увидела в зеркало заднего вида поднимающийся шлагбаум и шестилитровую громадину Штерна, проезжающую под ним. Когда тот поравнялся со Стольниковым на парковке, она уже нервно расхаживала туда-сюда перед входом в здание.

– Где дочь? – с ходу спросил Эрик, закрыв машину пультом.

– Я сказала ей подъехать к девяти часам. А пока сама хочу посмотреть, чем конкретно мы будем заниматься, когда она подъедет. Пошли, я хочу знать всю подноготную эксперимента, – они подошли к главному входу, и Андрея провела своим удостоверением перед приемником сбоку от двери. Признав магнитный импульс сотрудника, приемник пиликнул в до мажоре, и дверь поддалась.

– Эй, вы где тут? Пап! – Юль знал, где находилось рабочее место отца в здании, но ранее по телефону тот объяснил ей, что нужно подняться в саму лабораторию для проведения некоторых тестов. И вот он шел по коридору шестого этажа, одетый в новенькие голубые джинсы и модную разноцветную футболку все из того же «Бертолли». Стены и двери коридора были стеклянными, помещения лаборатории пустовали. Над дверями каждого из них светился красный индикатор – закрыто. Вертя головой, Юль наконец приметил индикатор, светившийся зеленым. Подойдя к двери, он увидел внутри отца с доктором Штерном и толкнул дверь:

– Привет.

– Да, Юля, заходи! – предложил Эрик, будто бы не обращая внимания на его внешность, хотя сам видел его впервые. Это немного подбодрило Юля и предрасположило его к общению с доктором. – Как самочувствие? Ну, то есть, я вижу и понимаю, что эмоциональное самочувствие у тебя не на высоте, но в целом, соматическое ощущение – от одного до десяти? – он ходил вокруг приборов и готовил их к проведению тестов.

– Спать не мог ночью, поэтому на семерочку, – угрюмо ответил Юль.

– Это нормальное явление и для поздних. Для гиперпозднего, я бы сказал, ты еще неплохо держишься. Нам нужно будет взять у тебя кровь и мочу, а потом я рассажу тебе о сути процедуры.

Субстанции были взяты, и в течение часа Эрик Штерн сновал вокруг аппаратуры, словно колдун или шаман среди тотемов и котелков со снадобьями. Андрея принесла дочери пару журналов по теме из тех, что лежали в приемной на первом этаже. Юль бесцельно листал цветастые страницы, полные фотографий с улыбками и статей с хэппи-эндами. Затем, поняв, что, возможно, сидеть ему придется долго, он открыл оглавление с целью отыскать интересную и по возможности релевантную к его положению статью. Оглавление было поделено на рубрики:

ФАЗЫ ОБОРОТОВ

– РЕГУЛЯРНЫЕ СКОРОТЕЧНЫЕ ФАЗЫ (РСФ)

– РЕГУЛЯРНЫЕ УМЕРЕННЫЕ ФАЗЫ (РУФ)

– РЕГУЛЯРНЫЕ ЗАТОРМОЖЕННЫЕ ФАЗЫ (РЗФ)

– НЕРЕГУЛЯРНЫЕ ФАЗЫ (НФ)

КОНВЕРСИЯ

– ГИПЕРРАННЯЯ (ГРК)

– РАННЯЯ (РК)

– СВОЕВРЕМЕННАЯ (СК)

– ПОЗДНЯЯ (ПК)

– ГИПЕРПОЗДНЯЯ (ГПК)

– Страница 84… – Юль прошелестел глянцевой бумагой до нужной рубрики. Первая же история была чуть ли не копией его собственной, с единственной разницей – в ней конвертировавался симпатичный парень двадцати трех лет, спортсмен и борец. Приближаясь к пику своего мастерства, уверенный в своей константности ровно настолько, насколько оправдал доверие его врач-мутаролог, парень внезапно и довольно неудачно конвертировался посередине выездных соревнований, превратившись в мужеподобную плечистую бабищу, которая, возможно, и могла бы одержать победу-другую, но разве что над дворовыми пацанами, ничего не смыслившими в борьбе. С соревнований он был дисквалифицирован, и на этом его многообещающая спортивная карьера весьма печально и безвестно оборвалась. Спустя лишь двадцать семь месяцев парень обернулся. Еще через месяц его фаза стабилизировалась, но от амбиций и тщеславия к тому времени уже не осталось и следа. Последние пару-тройку лет парень работал частным инструктором в тренажерных залах своего города, где у него и взяли это интервью.

– Да уж, тут без хэппи-энда. Двадцать восемь месяцев… Лучше сдохнуть… – Юль продолжал листать журнал.

Следующая история была немного более воодушевляющей. Парень двадцати четырех лет, завязавшийся с одной из уличных банд столицы, решил покинуть ее, сославшись на совесть. Как и следовало ожидать, гангстеры не предусматривали столь своевольного выхода из группировки, и они месяцами искали парня для исполнения наказания за подобное нарушение негласного устава. Паренек избежал смерти, даже не пытаясь скрываться от своих преследователей – через день после выхода из банды он конвертировался в миловидную девицу, чья внешность не имела почти ничего общего с конвертировавшимся. Она благополучно изменила свою жизнь в лучшую сторону, успешно оставаясь девушкой последующие неполные четыре года, в течение которых вышла замуж за иностранца и укатила с ним восвояси. С тех пор прошло несколько лет. Группировки не стало, и парень осмелился, наконец, излить душу и рассказать миру о своем небезгреховном прошлом и его без пяти минут летальных последствиях…

– Юль! – окликнул Юля Эрик.

– Да!

– Все готово, – он подошел ближе, снимая на ходу лабораторный халат и перчатки. – Пойдемте все в мой кабинет.

Пять минут спустя все трое находились в кабинете доктора Штерна на верхнем этаже здания. Эрик предложил своей компании присесть на диван. Юль сел. Андрея же на секунду замешкалась – только сейчас она поняла, что кабинет Эрика Штерна в лаборатории является почти точной копией его домашнего кабинета, с тем только отличием, что книг, препаратов, бумаг и мелкого оборудования здесь было вдвое больше. Он так и остался стоять, когда Эрик провозгласил:

– Значит так. Юль. Результаты анализов дают нам зеленый свет на экспериментальное применение данного препарата, – он открыл стеклянную дверцу одного из шкафчиков с массой бело-розовых и бело-голубых коробочек. С полупустой верхней полки он вытянул одну бело-розовую и демонстративно, как в рекламе по телевизору, поднял ее на уровень глаз, повернув названием в «телевизор». «РЕВЕРСИН» – розовыми буквами гласила коробочка. А в скобках – «препарат с М-гормонами для реверсивной терапии синдрома гиперпоздней конверсии».

Юль впился взглядом в заветное снадобье:

– Мне нужно просто принят его, и все?

– Да. На достижение оборота уйдет трое суток, в течение которых ты должен регулярно принимать препарат, – он подошел к Юлю и присел на край дивана рядом с ним. Юль смотрел куда-то вдаль, пытаясь посчитать, успеет ли он обернуться к выступлению. – Здесь двадцать две таблетки. За трое суток ты должен их все принять. Сегодня мы будоражить организм не будем, у тебя до сих пор не установился гормональный баланс. А завтра утром ты начинаешь принимать по одной таблетке. Каждая содержит все большее количество активного ингредиента, поэтому таблетки пронумерованы. Ровно каждые три часа ты принимаешь их от первой в девять утра завтра до двадцать второй в полночь третьих суток, то есть среды. Не делай в течение этого времени ничего необычного. Хорошо питайся – для конверсии и оборота нужно много витаминов, минералов и прочей ерунды, о которой, я уверен, ты знаешь, – Юль кивнул. – Не стоит недооценивать роль питания, потому что именно из-за скудного рациона балерины ты конвертировалась в довольно-таки неразвитое мужское тело. Поэтому разрешаю – нет… наказываю тебе в эти трое суток налечь на мясо, овощи, злаки, морепродукты и даже сладости.

– В кои-то веки сахар есть не можно, а нужно, – охотно согласился Юль.

– Отец сказал мне, что у тебя в пятницу выступление. Я уверен, что у тебя все получится с оборотом, но есть одно правило, о котором ты не захочешь слышать, однако ты должен будешь его соблюсти, дабы не вызвать осложнений в послеоборотную фазу – минимизируй физические нагрузки, – Эрик взглянул на Юля, пытаясь понять, осознает ли он, что это значит.

– Никаких тренировок и никакого балета… Я понял, – Юль опустил голову.

– Это все базовые правила. Детали ты можешь прочесть в инструкции к препарату. Ну, а по сути дела – всё. Иди домой, отдыхай, расслабляйся.

– Да пожирай мамины бисквиты, – добавил Юль с улыбкой. Он заметно приободрился с того момента, как увидел реальное лекарство в руках Эрика Штерна.

– У тебя есть четыре дня, чтобы по-полной и оправданно насладиться бездельем и чревоугодием. А потом я хочу привести всю свою семью в Гранд Холл и провести вечер, глядя на то, как танцует лучшая балерина страны. Так что приказываю тебе до четверга бездельничать и обжираться от пуза.

Юль поднялся с дивана и, по-солдатски отдав честь, с улыбкой сказал:

– Есть, сэр.

Понедельник

Юль проснулся, как ему было наказано. Он принял душ и, обмотав бедра полотенцем, достал из шкафчика над раковиной коробочку. Вчера он на несколько раз перечитал все инструкции, поэтому мешкать было незачем. Он достал первую из трех пластин с замурованными в нее продолговатыми капсулами и выдавил ту, что была под номером один себе на ладонь. Бледно-розовая пилюля полетела в рот. Глоток воды. Точка невозвращения была достигнута.

За завтраком Юль уминал все, что было поставлено перед ним, включая свежие бисквиты, на что мать его не могла смотреть без умиления. Но посередине трапезы зазвонил Юлин телефон. Он взглянул на экран: «Красавчик». Отключив звук, Юль положил телефон на стол. Лен не сдержался:

– Слушай, Юль, я понимаю, что у тебя горе, и это не мое дело, но если ты ему не скажешь, я скажу. Нельзя вот так вот просто держать человека – жениха – в неведении. Он мотается по стране, у него своего стресса хватает, а еще ты его игнорируешь. Он уже, наверное, думает, что ты его избегаешь, что ты струсила, и свадьбы уже не будет. Ему нужно на выступлении концентрироваться, а он, наверняка, только о тебе и думает на сцене.

– Ну и как я должна ему это преподнести? Прости, Нимм, но я теперь мужик, и, возможно, им останусь до конца дней своих?

– Даже если и так, это лучше, чем изводить его нервы.

– А о моих нервах никто не подумал?!

– Юль, ты знаешь, как он тебя любит. А значит, ты знаешь, что он заявится сюда, как только вернется. И тогда это уже будет не телефонный разговор, где тебе не пришлось бы представать перед ним в твоей новой форме. Он придет сюда и не уйдет, пока тебя не увидит. А ты, конечно, не можешь быть уверен, что он отреагирует на тебя адекватно. Так что лучше набери его номер и объяснись с ним. И хватит пожирать булки, ты уже, наверное, килограмм съела.

– Мне полезно, – Юль встал из-за стола и удалился в свою комнату. Он прилег на кровать и неуверенно ткнул пальцем на строку с надписью «Красавчик» в пропущенных вызовах. Вызов пошел. Каждый гудок сердце Юля сжималось. После третьего на другом конце послышался встревоженный молодой голос:

– Алло! Юля, ты чего трубку не берешь?! Я тут уже не знаю, что думать. Твои родственники мне ничего внятного не говорят. Мол, разговаривать с тобой не может. Что случилось? Что-то серьезное? Мне ехать домой?

Он услышал всхлипывания, а затем краткое:

– Нимм…

Юль настолько раскис, что имя вышло фальцетом, так что Нимм даже не заметил подмены в голосе:

– Ты плачешь? Юля, да ради бога, расскажи, что произошло?! Ты попала в больницу?! – тут выдержав паузу, не решаясь произнести это вслух, Нимм все же спросил, – ты не хочешь за меня выходить? – Тут и его голос дрогнул. На другом конце Юль уже ревел навзрыд, стараясь делать это беззвучно. Осознав, что не может вести разговор, он прервал связь, и телефон выпал из его руки на незаправленную белоснежную постель. Дрожа от плача, он упал головой на подушку.