Текст книги "Прайд Саблезуба"

Автор книги: Виталий Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Чей?

– Отца моего отца, только разреши мне про это не объяснять – в племенах людей еще не знают моногамной семьи. Так вот: о способе! – Семен показал кусок тонкого трубчатого стебля какого-то растения длиной сантиметров тридцать. – Берешь трубочку и через нее дуешь на маленький огонь. Он вытягивается, как язычок, и становится на конце голубоватым. А голубой огонь, он самый горячий. Вот этим язычком и греют нужное место. Только это дело непростое – дуть нужно ровно и непрерывно – даже на вдохе. Для этого и щеками и грудью работать приходится. Да и огонь должен гореть все время одинаково. Когда-то со свечой и февкой у меня неплохо получалось!

– С чем?

– Свеча – это такой светильник, вроде наших, а февка – вот эта трубочка, только она, по-хорошему, из металла делается, и форма у нее более удобная.

– Из железа?!

– Из латуни – это другой металл. Только это для тебя лишнее. Запомни на всякий случай название «февка», и хватит пока.

– Запомнил...

– Вот и ладненько! Выбирай в костре палку, чтоб ровно горела, и держи передо мной, а я потренируюсь – вспомню детство золотое.

– Какое?

– Потом объясню, ладно? Тащи головешку!

Так или иначе, но через пару часов первый в этом мире металлический инструмент местного производства с романтическим названием «зубило» был готов. Пришлось вспомнить о том, о чем Семен не хотел думать весь этот длинный, насыщенный событиями день. Дело в том, что метеоритами Семен никогда не интересовался – соответствующую лекцию в институте прогулял, а по работе с ними никогда не сталкивался. Пролистав учебник перед экзаменом, он усвоил лишь, что до земной поверхности они долетают редко и бывают двух видов – железные и каменные. Железо в них вроде бы не чистое, а с примесью никеля. Кроме того, он с детства помнил, что не всякое железо или сталь «принимают» закалку. Например, из толстого гвоздя, сколько его ни закаливай, лезвие для ножа не получится – материал так мягким и останется. По-хорошему, конечно, надо было начать всю канитель именно с теста на закалку, но не сложилось: как бы увлекся... И вот теперь...

– Ты знаешь, парень, – сказал Семен, – а мне страшно: вдруг не получилось?

И произошло почти чудо: Головастик уставился на него распахнутыми от изумления глазами и в полном обалдении переспросил:

– Тебе? ТЕБЕ страшно?!

– Ага, – довольный произведенным впечатлением, подтвердил Семен, – боюсь я. Это, знаешь ли, не с хьюггами драться!

– Я никому не скажу, – полушепотом заверил мальчишка. – Никто не узнает.

– Да? – притворно обрадовался великий воин. – Ну, тогда можно начинать проверку. Тест первый и главный: черта или царапина?

В левую руку он взял ошметок вчерашней находки, в правую зубило и с усилием провел краем острия по корявой поверхности. Острие было пока еще совсем не острым, но на поверхности «сырого» металла появилась глубокая блестящая царапина. Тест «на удар» оказался не менее успешным, и Семен рассмеялся:

– Да я, оказывается, не того боялся! Эту фигню после закалки точить замучаешься! – Корундовый или алмазный абразив нужен, а где его взять?

– Точить – это как?

– Тебе еще недостаточно?! Голова еще не распухла от новых знаний? Или... Погоди, погоди! Может, тебя за твои способности и прозвали Головастиком?! Ладно, не отвечай – шучу я. А точить – это... В общем, сейчас покажу. Хотя нет: давай лучше спустимся вниз, приставим к железной глыбиняке зубило, вдарим по нему приличной каменюкой и посмотрим, что будет. Только захвати деревянные щипцы – не пальцами же держать инструмент.

После первого удара на поверхности метеорита осталась заметная вмятинка. После второго острие зубила углубилось на несколько миллиметров, а после третьего... После третьего – самого сильного – удара инструмент с визгом улетел куда-то в сторону. Увы, этого следовало ожидать – ударная поверхность «кувалды» была отнюдь не плоской. – Искать пришлось долго...

– Ремешок привязать надо, – сказал Головастик, когда зубило все-таки нашлось.

– Да, – согласился Семен, – но на сегодня хватит – нельзя с такой силой искушать судьбу. Теперь я знаю две вещи: эту глыбу мы перерубим – может быть, еще до следующей белой воды. А еще я знаю, какое железное изделие будет вторым в этом мире – не нож, не меч и не корона. Это будет МОЛОТОК.

Дома все обстояло благополучно – Ветка усиленно занималась каким-то рукоделием и об «эталоне» больше не вспоминала. Семен так обрадовался этому, что даже не поинтересовался, что же такое она шьет из куска кожи, выделанной до состояния замши. Ее изделие попалось ему под руку утром, когда он собирался «на работу». Семен долго рассматривал его в полутьме, пытаясь понять, что же это такое. В конце концов понял и чуть не расхохотался: лифчик! «Она что же, и правда бегать собралась?! А лифчик нужен, чтоб на поворотах не заносило?! Дела...» Впрочем, обо всем этом он успел забыть даже раньше, чем добрался до своей «кузницы».

Десятикилограммовый кусок метеорита они отрубили не за шесть месяцев, а за три, причем не месяца, а дня. Правда, работали они от рассвета и до заката. Кроме того, слово «отрубили» для обозначения этой процедуры мало подходит – скорее уж «отломили». Происходило это так: по линии надлома пробивается зубилом непрерывный ряд ямок – этакая бороздка глубиной 2-3 миллиметра. После этого Семен начинает заниматься тяжелой атлетикой – поднимает здоровенный валун и сбрасывает его на край глыбы. Край немного отгибается книзу, пробитая канавка расширяется, и процедура с зубилом повторяется. То и другое действо крайне утомительны, неприятны и вполне могут быть отнесены к категории «труд», а это занятие, прямо скажем, на любителя. Семену же приходилось бороться не только с сопротивлением материала, но и с искушением привлечь к этому делу могучего Эрека. Однако он знал, что потом от питекантропа будет не отвязаться, и терпел. Кроме того, он решил «пойти на принцип» – никого больше не звать и по возможности ничего не просить, пока новая «магия» не получит официального признания. Хватит и того, что и он, и Головастик оказались в положении нахлебников, которые мясо поедают, а видимой пользы не приносят. Впрочем, «пользу» лоурины понимали совсем иначе, чем былые современники Семена.

Вечером третьего дня ржавый край метеорита под ударом валуна ухнул вниз, обнажив зернистый, тускло блестящий излом металла. Правда, Семену пришлось испустить не ликующий вопль победителя, а рев боли, поскольку валун после броска скатился ему на ногу. Так что красивым изломом Головастик любовался один, Семен же рассматривал свою пострадавшую стопу – радость победы была безнадежно отравлена. Впрочем, переломов костей он не обнаружил и решил, что жить, пожалуй, будет.

Надломленный кусок металла Семен могучим усилием рук, ног и позвоночника двинул вверх, потом вниз, снова вверх... и он окончательно отломился. Что теперь?

Семен сидел, массировал стопу и наблюдал, как Головастик щупает и рассматривает серебристо-серый зернистый излом. Парень был явно заворожен этим зрелищем.

– Хватит балдеть! – приказал ему Семен. – Сегодня работать руками больше не будем – только головой. Кончай, говорю, фигней заниматься! Думай лучше!

– Думаю...

– О чем ты думаешь?!

– Красиво... Если еще вот тут отломать, то с двух сторон будет красиво...

– Ага, – догадался Семен, – то есть, ты считаешь, что вся эта канитель была затеяна для получения красивого излома на глыбе?

– Конечно... Но мало – надо еще сделать... Всем показать...

Семен ужаснулся: а ведь парень прав! Именно так мыслят лоурины, да и люди других племен! Вся эта многовековая канитель вокруг Пещеры только из-за того, что в ней создается «красота», – и никто не считает это напрасной тратой сил и времени. Наоборот, все остальные занятия как бы вспомогательные. «Ну, кто придумал, будто люди начали работать с металлами из практических соображений? Глупость какая! На самом деле свежий, неокисленный металл очень красив – непривычно, ни на что не похоже красив! А раз красив, значит, имеет непосредственное отношение к вышним силам, к божественному. Впрочем, сейчас думать нужно не об этом. Срочно нужен молоток: бить каменюкой даже по зубилу – вы меня извините! То, что мы до сих пор сохранили все пальцы на руках, – прямо-таки чудо природы ».

– Нет, сказал Семен. – Мы пойдем другим путем – самым кривым и коротким. Будем создавать настоящую красоту!

– Угу...

– Опять?! Не зли лучше меня! Вот тебе работа для мозгов: как я дул через трубочку на огонь, помнишь?

– Угу... Фев-ка...

– А теперь надо сделать то же самое, только большое, понял? Складываем вот такой очаг, в нем костер, потом угли. В эти угли надо дуть, чтобы они сильнее грели металл. Ртом так не получится. Как быть?

– Варю позвать...

– Здрасте! – опешил Семен. – Хотя ход мысли правильный... Нет, не годится! Вот Варя все бросит, будет тут стоять и дуть нам хоботом в костер! Ей что, больше делать нечего?!

– Нечего...

– Предложение отклоняется – никто нам не позволит из-за какой-то там магии мучить животное! Еще хобот обожжет, чего доброго, или шерсть подпалит... В будущем люди придумали для этого такую штуку: «меха» или «мех» называется.

– Мех?! Чей?

– Да не «чей»! Это не звериный мех, это только так называется! Впрочем, ладно, назовем иначе: скажем, м-м-м... «дулка»! Точно: дулка от слова «дуть»! Сойдет?

– Угу...

– Ладно, полезли наверх – принцип действия покажу.

Ничего иного Семен не придумал, кроме как вытряхнуть из рюкзака остатки угольной крошки, расправить, встряхнуть, а потом собрать и сжать горловину. Поскольку мешок был кожаный, сшит для непромокаемости плотным швом и дырок почти не имел, воздух в нем задержался. Семен прижал этот пузырь к животу, направил горловину в лицо Головастику и разжал пальцы. Пыхх – клуб пыли! Семен дождался, когда мальчишка протрет глаза, и повторил фокус – снова «пыхнул», только уже, конечно, не в лицо.

– Понял? Нужно сделать такой маленький, но сильный ветер, чтобы он дул в костер.

Честно говоря, изображая уверенность и чего-то требуя от парня, Семен просто делал «хорошую мину при плохой игре». На самом деле он решительно не представлял, что тут можно придумать: нужна как минимум пара коротких досок, патрубок, клапан... Все – мелочь, пустяки, но взять негде! А делать... Но парень-то вундеркинд и мыслит нестандартно – вдруг? Потому что калить металл на обычном костре – дело почти безнадежное...

– Мешок... Пузырь... Ветер... – бормотал Головастик. – Ветер не получится – он долго дует...

– Что?! А-а, во-от ты о чем! Ладно, пусть дует не все время, а так: пых – пых – пых! Только в одну сторону – в костер.

– Мешок нужен... Без дырок...

– М-м-м... – заколебался Семен: ничего подходящего, насколько он знал, в его хозяйстве не имелось, шить заново долго и хлопотно, а жертвовать рюкзаком жалко до слез. Мучился он, впрочем, недолго: – Ладно, используем вот этот – гулять, так гулять! А что, ты уже придумал?

– Придумал...

– Как?!

– Так... Тут вдувает, там выдувает... Эту ногой держишь, а эту рукой тянешь...

Из косноязычных объяснений Семен понял лишь, что какая-то идея у Головастика есть. Собственно говоря, как устроены настоящие кузнечные меха в деталях, он и сам не знал – только общий принцип и внешний вид. Этими сведениями он хотел щедро поделиться, но теперь передумал – похоже, парень справится и так.

– Короче! – прервал он невнятное бормотание. – «Дулку» сам сделаешь или вместе будем?

Парень посмотрел на Семена непонимающе.

– Хорошо-хорошо, ладно! Я попросил тебя придумать штуку. Ты придумал – молодец! А теперь спрашиваю: СДЕЛАТЬ сможешь? Если откажешься или не получится, ругаться не буду.

– Смогу...

– Вот и делай. Если нужна помощь – обращайся ко мне, понял?

– Понял...

– А я завтра нормальный очаг буду выкладывать. С этой ямкой много не наработаешь.

Оборудовать кузню Семен взялся на том же месте – у края обрывчика. Наковальня в наличии уже имелась, оставался очаг. Уж получится организовать принудительный приток воздуха или нет, но зона горения должна быть приподнята над грунтом и замкнута по бокам. В идеале, конечно, надо бы ее и сверху закрыть – сделать свод – но это уж очень сложно. Все, что Семену удалось соорудить из речных валунов и крупной гальки, представляло собой этакий холмик с ямкой посередине глубиной сантиметров тридцать и примерно полметра в диаметре.

Семен приступил уже к обмазыванию внутренней поверхности какой-то дрянью – не то глинистым илом, не то илистой глиной, которую нашел на берегу, когда появился Головастик. Под мышкой он тащил некое сооружение, из которого торчали палки и кости. Опознать в нем рюкзак было трудно, и Семену стало грустно – надежная, добротная вещь была!

– Что, – с печальной иронией спросил он, – изобразил? Ногой, значит, здесь, рукой, значит, там, да?

– Не-е... Можно двумя руками...

– Ну, показывай, мастер!

– Угу...

Головастик отвернулся, опустился на корточки, стал что-то раздвигать и подтягивать. Семен терпеливо ждал. Потом ему это надоело, он обошел парня и тоже опустился на корточки. Разглядеть он ничего не успел, кроме того, что сооружение стало объемным. Парень мрачновато улыбнулся, оперся на одно колено, на другое взгромоздил свою конструкцию. Откидываясь назад, он развел руки, в одной из которых была зажата палка, а в другой довольно толстая кость. А потом он руки с усилием свел вместе.

Обезволошенная шкура мешка вздулась, послышался свист и...

И Семен сполна расплатился за вчерашнее «пыханье» пылью в лицо Головастику – по глазам ударила тугая струя воздуха, в которой мусора было не меньше вчерашнего.

– Ну ты, блин!!! – заорал он, плюхаясь на задницу. – Вообще, что ли?! Без глаз оставишь!!

– Я не хотел... – пробормотал Головастик вслед бегущему вслепую к воде Семену.

Последний чуть не рухнул с обрыва, а потом долго пытался промыть глаза. Это в общем-то получилось, но последнюю соринку из-под его века Головастику пришлось извлекать языком.

Впрочем, матерился Семен исключительно по-русски, а по-лоурински попросил лишь больше так не шутить, а то, дескать, и в лоб получить можно.

Внимательный осмотр показал, что, пожалуй, наиболее близким аналогом конструкции кроманьонского гения можно считать лодочный насос. Но не тот, который в народе называют «лягушкой» и на который надо давить ногой, а сугубо ручной. Тот, которым можно подкачивать лодку, находясь на плаву – уж-жасно неудобная штука! Впрочем, в данном случае вопрос об удобстве и не стоял.

Проблему впускного клапана Головастик решил предельно просто: на «вдохе» воздух всасывался через толстую полую кость, попутно играющую роль рукоятки. На «выдохе» отверстие в этой кости нужно было зажимать пальцами. Выдувался воздух через более тонкую кость, торчащую с другой стороны. Как у нее устроен клапан, из объяснений автора Семен не понял, а разбирать ради этого весь агрегат не стал – все было скручено и загерметизировано обрывками ремешков и сухожилий, которые пришлось бы не развязывать, а резать.

– Что ж, – подвел итог Семен, – давай соединять детали в конструкцию. Может быть, получится то, что у нас называли «горн». Вот только боюсь, что ковать железо ты научишься быстрее, чем я орудовать этой твоей «дулкой».

Конструкция соединилась. И заработала. И...

То, что проделывали следующие несколько дней Семен и Головастик, наверное, вызвало бы гомерический хохот не только у мастеровых XX века, но и у кузнецов древних ассирийцев. Ни тех ни других, конечно, поблизости не было – рядом вообще не было зрителей. Люди понимали: на берегу два чудика творят какую-то новую магию с огнем и камнем, а магия, особенно новая, это такое дело... В общем, даже детям, которым можно все, туда лучше не подходить.

...Полуторакилограммовый кусок металла Семен сформовал в виде этакой короткой толстой колбаски. Потом превратил ее в брусок – почти в параллелепипед. Края этого бруска стал утончать и растягивать в обе стороны, стараясь, чтобы они не расширялись. Затем стал сгибать их друг к другу, пытаясь организовать нечто вроде обуха...

Деревянные захваты на такой крупной поковке сгорали мгновенно. Пришлось сооружать костяные – делать их было труднее, а хватало не намного дольше. Несколько попыток изготовить каменную кувалду успехом не увенчались – нужно было сверлить камень, а это целая история. Так что при работе приходилось обматывать правую руку полосами шкуры – от жара они коробились, паленая шерсть мерзко воняла...

Все ясней и отчетливей понимал Семен, почему люди десятки тысяч лет обходились без ЭТОГО. Понимал, но остановиться уже не мог. Наверное, в нем действительно поселился бес – тот самый, который заставлял полководцев завоевывать ненужные им страны или дельцов-капиталистов неустанно множить свои капиталы, которые им не суждено истратить. Охота, как говорится, пуще неволи... Впрочем, возможно, инопланетянин Нит-Потим был прав: он, Васильев Семен Николаевич, является творческой личностью. А это, как известно, неизлечимо.

...Внешне изделие мало напоминало молоток или кувалду. Но его уже можно было насадить на рукоятку и работать им КАК молотком или кувалдой. Отмечать победу Семен не стал, так как к этому времени окончательно выяснилось, что для работы с металлом одного молотка недостаточно. И он закинул в «горн» новый кусок металла...

Прошло три дня, прежде чем бесформенные куски превратились в две поковки толщиной с мизинец и длиной сантиметров сорок. И еще день, прежде чем они соединились вместе. А потом Семен извлек из воды то, что получилось, задрал лицо к небу и испустил вопль победителя: «А-Р-Р-А! Я сделал это!» В руках у него было нечто, отдаленно напоминающее кузнечные клещи-зажимы.

Со всеми этими криками Семен упустил редкое зрелище: рядом с ним стоял Головастик и... улыбался!

Как вскоре выяснилось, занятый своими «грязными» делами, Семен упустил еще кое-что интересное. Причем для остального населения поселка это уже почти перестало быть интересным – привыкли. А вот Семен стоял как дурак с отвисшей челюстью и смотрел, не веря своим глазам: по тренировочной тропе бежала короткая вереница женщин и девочек. Впереди бодро шлепала мокасинами его Сухая Ветка. Кроме обуви, на ней имелся лифчик с бретельками через плечи, так что считать ее совсем уж голой было нельзя. Остальные выглядели не лучше... Точнее, значительно хуже – особенно крупногабаритная матрона, бегущая последней.

Глаза у Ветки вновь тихо сияли, и Семен решил скандала не устраивать.

– Эдак ты скоро и палицу попросишь себе сделать?

– Ой, а мне можно? Правда?!

«Опять влип», – догадался Семен.

Весна уже почти перетекла в лето, когда Семен решил, что пора: сколько, как говорится, водки ни пей, а драться все равно надо. И поставил в известность об этом руководство племени. Руководство обрадовалось, поскольку любило развлечения.

Впрочем, развлечения любили все, так что вокруг Костра Совета народ начал кучковаться с раннего утра. Никакого общего сбора, конечно, никто не объявлял, но у большинства охотников в этот день почему-то нашлись срочные дела в поселке, а те, которые на охоту все-таки вышли, быстренько и вернулись, волоча на копьях невыпотрошенную тушу небольшого оленя. Они ее даже не донесли до места разделки, а свалили посреди «зрительного зала», торопясь занять удобные места. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, Медведь отменил тренировку и разрешил подросткам присутствовать. Чувствительная к настроениям людей мамонтиха Варя тоже пришла и бродила вокруг, принимая хоботом подачки от людей и бесцеремонно роняя комья помета. Старейшинам это не понравилось, и они решили, что она еще слишком мала для знакомства с новой человеческой магией – ей, наверное, вредно. Мамонтиху удалили, что сильно опечалило малышню – они рассчитывали наблюдать происходящее с ее спины, поскольку на плечах у Эрека могут поместиться только двое.

Готовился Семен вдумчиво и тщательно. Вот только помыться и одежду почистить забыл...

– Хорош! – восхитился Медведь.

– Красавец! – поддержал его Кижуч. – Сразу видно: наколдовался человек так, что дальше некуда.

– Рубаху тебе новую надо, – посочувствовал вождь. – Надо будет бабам сказать, чтоб сшили.

Полного представления о своей внешности Семен составить, конечно, не мог – зеркал в этом мире не было, а отражение в луже толком не рассмотришь. По его представлениям значительная часть растительности на его лице была опалена, а кожа, скорее всего, была такой же, как на руках, то есть черной.

– Скажи, скажи, – поддакнул вождю Медведь. – Пусть шьют. Его-то Ветке этим заниматься некогда – она в мужика решила превратиться.

– Да уж! – согласился Кижуч. – Скоро, наверное, в твоей команде будет пополнение: хьюгг есть, пангир есть, только парочки баб не хватает!

– А что, – ухмыльнулся Медведь. – Я приму – пусть телесами потрясут! Представляешь: нападут на нас, скажем, охотники за головами... Они, значит, нападают, а мы на них выпускаем ударный отряд баб. Они ка-ак завизжат!

– Кто, охотники?

– Бабы, конечно. Завизжат – и давай их титьками мутузить!

– Страшное дело! – признал Кижуч. – И опасное – как бы нам самим не досталось. Что-то на это вождь скажет?

– Ну, что... – замялся под взглядами старейшин Бизон. – Воинов у нас мало совсем... Если война... Опасно, конечно... Но моя Нгула хочет... И Тарга... Только они бегать еще не научились. Зато, когда поссорятся, дерутся здорово – смотреть приятно! Так что, наверное, нужно попробовать.

– Что он говорит?! – вскинулся Медведь – Шуток не понимает?!

– Сам виноват, – пожал плечами Кижуч. – Теперь ты никуда не денешься.

Толпа вокруг слушала, затаив дыхание, – начало спектакля было многообещающим.

– Это все из-за Ветки! – буркнул Медведь. – Пригрели волчицу!

– Вообще-то, она из рода Тигра, – поправил Кижуч. – Тигрица, значит.

Старейшина погладил плешь на макушке, посмотрел в небо, вздохнул и обратился к слушателям:

– И где же эта самая тигрица? Спряталась с перепугу?

Толпа пришла в движение, послышались смешки. Через полминуты несчастная женщина оказалась перед грозными очами вождя и старейшин.

– Ага, вот она! – констатировал Кижуч. – Что же ты творишь, Сухая Ветка?! Твой Семхон старается для людей, колдует дни и ночи, а ты, вместо того чтоб его кормить, чистить и все остальное, людей смущаешь?!

Семен слушал и не верил своим ушам. Дело было даже не в том, что именно говорил старейшина, а в том, что он вообще говорил! Обращался к НЕ СВОЕЙ женщине! Обращался ПУБЛИЧНО!!! «Бред какой-то, – думал Семен. – И ведь это не шутка, не экспромт – это явно заранее спланированная, согласованная акция. Не тот Кижуч человек, чтобы по своей прихоти пойти на такое – менять, причем кардинально, отношение к женщине, ее, так сказать, статус в обществе. Просто революция целая! С чего бы это они? Неужели и правда...» Между тем Кижуч продолжал:

– Женских магий тебе уже недостаточно, да? Воином стать решила? И подружки твои толстомясые?

– А что, – подал голос вождь, – в стародавние времена, говорят, такое случалось.

– Так то ж когда было! – возмутился Медведь. – Это ж когда люди с людьми резались, когда в роду нормальных воинов не оставалось! А у нас вроде бы еще есть! Или это уже не воины?!

Ветка стояла ни жива ни мертва. Она теребила подол рубахи и упорно смотрела в землю. Вероятно, больше всего на свете ей хотелось сквозь нее провалиться – и немедленно! Впрочем, Семену показалось (?!), что в ответ на вопрос она еле заметно кивнула.

– Ну, ладно, – сменил старейшина гнев на милость, – мы это обдумаем. А пока, раз ты такая смелая, выдай-ка нам боевой клич лоуринов – пусть люди послушают!

Ветка приподняла голову и еле слышно прошептала:

– А-р-р-а...

Лицо ее из красного сделалось пунцовым, она закрыла его ладонями, повернулась и кинулась в толпу. Последняя разразилась громом аплодисментов. Точнее, криками, смехом и визгом. Больше всех старались два малыша, сидящие на плечах у Эрека, вцепившись ему в волосы. Один из них от восторга отпустил захват и чуть не свалился. Питекантроп его поймал на лету и водрузил на место.

Дождавшись тишины, Кижуч вернулся к основной теме заседания и произнес раздумчиво:

– Да-а... До того, значит, наш Семхон доколдовался, что аж почернел весь – смотреть страшно.

– И Головастик у него такой же ходит, – поделился наблюдениями Медведь. – Весь копченый и довольный. Ты когда-нибудь раньше видел его довольным? Вот что магия с людьми делает!

– Только чего-то в Семхоне не хватает, – заметил первый старейшина. – Вроде бы палки при нем нет, а ведь он с ней и по нужде ходит! Похоже, до того заколдовался, что свою «длинную лапу» где-то оставил! Интересно, он это-самое – наше, мужское – не потерял еще? То-то Ветка у него задурила...

– А-а! Я понял! – глумливо обрадовался Медведь. – Вон, смотри: Головастик бревно на плече держит. Не иначе как Семхонова палка так растолстела! Может, у него и это-самое таким же стало? Может, он теперь все, что хочет, увеличивать умеет?

– Ну, сверток-то у него в руках не очень большой. Там, наверное, самая главная магия и спрятана. Давай, Семхон, показывай – народ ждет!

– Хорошая погода сегодня, главные люди лоуринов, – в меру иронично заметил Семен и посмотрел вверх. – Скоро совсем тепло станет.

– Так ты собрал нас, чтоб сообщить именно это? – притворно удивился Кижуч. – Новость, конечно, радостная, важная, можно сказать, новость! Кто бы спорил?!

Вообще-то, никого Семен не собирал, а просто поставил начальство в известность, что желает продемонстрировать результаты новой магии. Вот они и собрались – а почему нет? Интересно же... Впрочем, ирония старейшин сослужила Семену добрую службу – он перестал волноваться и разворачивал сверток почти спокойно:

– Объявляю о досрочном окончании палеолита!

– И правильно! – поддержал Кижуч. – Мы тоже считаем, что с этой гадостью пора завязывать: хватит, натерпелись!

– Что же теперь будет? – испуганно и робко поинтересовался Медведь. – Другая «лита»?

– Вот чудаки! – рассмеялся Семен. – К черту все «литы»! Будем прыгать сразу в железный век!

– А как же я? – озаботился Кижуч. – У меня колено болит – так далеко мне не прыгнуть.

– A y меня бабы беременные – обе сразу. У них вообще никакой прыгучести, – вспомнил Медведь. – Может, не надо, а? Может, мы уж тут как-нибудь – привыкли все-таки? Бабы, опять же... Ну, сам подумай, что мы там забыли?

– Да ничего вы там не забыли, потому что никогда и не были! – воскликнул Семен и подал гладкую рукоятку Черному Бизону. – Держи!

– Однако... – протянул изумленный Медведь.

– Да-а, – почесал лысый затылок Кижуч. – Не слабо...

– Э-э, поосторожней, Бизон! – предостерег мастер главу приемной комиссии. – Острое же!

Результат долгих магических манипуляций пошел по рукам.

Семен почти не колебался, когда решал, что изготовить для демонстрации: ему был известен лишь один предмет из металла, который в его мире много веков исполнял сразу три функции – оружия, символа и рабочего инструмента. Сотни лет он конкурировал с мечом, а всевозможные булавы, дубины и палицы оставил позади сразу, как только стал массовым. И этот предмет – топор.

Именно топора больше всего не хватало Семену, когда он оказался в этом мире. Будь у него тогда такой острый кусок металла, насаженный на рукоятку, вся его жизнь здесь, наверное, сложилась бы иначе. Лучше или хуже? Трудно сказать, но иначе.

В отличие от ножей, которыми Семен интересовался большую часть предыдущей жизни, увлечение топорами было недолгим – где-то в период окончания школы и первых производственных практик. А началось оно знакомством со старым пьющим деревенским плотником. В его хозяйстве была единственная ценность, но такая, о которой говорила вся округа. Своим топором дядя Леша мог побриться на спор, тремя точными ударами заточить поставленный стоймя карандаш, а одним – срезать «без соплей» ствол березы толщиной с руку. А уж как он тесал бревна для изб! Таких высот Семен, конечно, не достиг, да и не пытался, но топоры знал и уважал.

В данном случае он изобразил некий гибрид – помесь плотницкого и боевого – лезвие длиной сантиметров двадцать, широкий охватистый обух «внахлест», длинная прямая рукоятка (чтобы сделать привычно-изогнутую, нужен другой топор, а этот – первый!). Кроме того, Семен был готов к тому, что оценивать изделие будут не по «деловым» качествам, а по эстетическим. Поэтому на внешнее оформление сил он не пожалел. Следов окалины или ржавчины на лезвии не имелось, оно было отшлифовано... ну, не до зеркального блеска, конечно, но к тому близко. Правда, силы и время, потраченные на это, были в основном не его – почти всю работу выполнил Головастик.

– Эх, какая вещь! – воскликнул Кижуч. – Жалко, что от других племен ничего не осталось – похвастаться не перед кем.

– Да-а, – согласился Медведь, – вот это магия! А блестит-то как! Не знаешь, с чем и сравнить... И острая к тому же! Молодец, Семхон!

– А как ее, – поинтересовался Бизон, – на покрышку жилища нужно вешать или на груди носить?

– Сейчас покажу, – пообещал Семен, забирая топор обратно. – Головастик, давай сюда дерево!

Кусок ствола был примерно в рост человека и толщиной сантиметров пятнадцать. Правда, без сучков – лишних проблем Семен не хотел. Топор он взял в правую руку, а левой поставил бревно вертикально на землю. И устроил маленький цирк: четырьмя косыми ударами сверху (поворачивая вокруг оси) глубоко надрубил и сломал бревно в полуметре от земли. Оставшийся в руке длинный кусок вновь надрубил тем же способом и сломал. Потом поставил один обрубок на другой и четырьмя ударами превратил его в острый кол, который воткнул в землю и расщепил вдоль на четыре части. Все это ловко и быстро – без единого лишнего движения.

Данный комплекс упражнений Семен изобрел не вчера. В прошлом он много раз демонстрировал его своим рабочим, когда они начинали ныть, что, мол, бензопилы нет, двуручка тупая (на самом деле – пилить лень), а топором дров много не нарубишь. «Нарубишь! – говорил Семен и „разделывал" пару бревнышек. – Просто уметь надо». На городских новичков это обычно производило сильное впечатление. Только в данном случае перед ним были не городские и не новички.

– Ловко ты его, – одобрил Кижуч. – А обратно собрать сможешь?

– Зачем это?! – растерялся Семен.

– Ну, как же: раз уж принес, на дрова бы сгодилось. Если одним концом в костер положить, а потом подпихивать, оно бы долго горело.

– Что-то ты, Семхон, какой-то невежливый стал, – заметил Медведь. – Вождь тебя спрашивает, как с этой штукой обращаться, а ты ею тут перед нами палки ломаешь. Наколдовал хорошую вещь, так объясни, как ею пользоваться – замечательное ведь украшение!

– Это не украшение! – озлился Семен и обратился к охотникам, сидящим в первом ряду на туше оленя: – Вставайте, ребята! И голову за рога поднимите – чтобы все видели!