Текст книги "Прайд Саблезуба"

Автор книги: Виталий Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Теперь Семен бродил между трупов и прижимал к ссадине на лбу отодранный клок кожи в надежде, что он как-нибудь приклеится и прирастет на место – надо бы повязку сделать, но из чего? В конце концов он не придумал ничего лучше, чем использовать для этой цели уже имеющуюся на его голове ритуальную повязку – если ее сдвинуть на рану, а сзади – на затылке – подсунуть сучок, то она будет внатяг. Глубокая царапина на животе, перечеркнувшая старые шрамы, кровоточила несильно, и Семен ограничился тем, что промыл ее собственной мочой – оказалось, что рубаха пострадала гораздо сильнее. Впрочем, Семен подозревал, что просто еще не вышел из шока после драки, и не все еще начало у него болеть.

Ситуация поражала своей абсурдностью – Семен чувствовал прямо-таки физическую потребность немедленно что-то понять и самому себе объяснить.

«Ведь это хьюгги – самые натуральные неандертальцы! Но какого черта они делают в лесу?! Пологие лесистые сопки – не их среда обитания. Тут мало крупной дичи, а на ту, что есть, без дистанционного оружия охотиться невозможно. Или это какие-то особые – лесные – хьюгги? От моих старых знакомых эти отличаются только формой набедренных повязок: у них не фартуки, а что-то типа юбок из старых облезлых шкур. И потом: Семхон Длинная Лапа, конечно, великий воин, но... Столько противников?! Допустим, одного завалил из арбалета, с двумя справился по-честному, двое других были так потрясены представлением Эрека, что не могли толком сопротивляться. Причем один из них оказался каким-то трусливым недомерком: что-то я не слышал, чтобы хьюгг пытался уклониться от рукопашной. Вот луков и стрел они боятся, но чтоб от драки бегать?!»

Осмотр поля боя и трупов, точнее, того, что от них осталось после воздействия палицы Эрека, заставил сделать печальный вывод: «Это не отряд воинов и, уж конечно, не охотники за головами. Скорее всего, это просто охотники. И охотились они на нас как на обычную „среднеразмерную" дичь. Будь на их месте какой-нибудь олень или буйвол, удача была бы им обеспечена. Ну, максимум, забодал бы кого... А мест, пригодных для „контактной" охоты, в округе, кажется, почти нет. Так ведь нужно, чтобы добыча еще и забрела в такое место! Эти ребята совсем не выглядят хорошо откормленными – они, может быть, еле на ногах держались с голодухи...

Но почему?! Что их выгнало с привычных мест обитания? Все тот же голод? Но здесь им в любом случае еще хуже – тогда что? Или... кто? Другие племена? А вдруг началось великое переселение народов, и теперь неандертальцы тут кишмя кишат? Как бы на тот берег не перебрались – там же женщины остались! Впрочем, плавать они не умеют, большой воды боятся... Но выше мы проплыли как минимум два брода, где вода по пояс, а голод сделает смелым кого угодно... Ч-черт, надо сматываться отсюда! Нигде нет покоя, тесен становится этот мир!»

– Кончай скулить! – приказал Семен Эреку. – Ты сегодня прошел боевое крещение! Мне первый раз тоже было плохо... Но ты молодец – спасибо тебе. Если бы не ты, они бы меня прикончили. Забирай мешки и пошли скорее к женщинам!

Они уже отошли на десяток метров, когда Семену показалось, что, проходя мимо тела беглеца-недомерка, он заметил какое-то движение, но внимания не обратил. Чем мучиться потом сомнениями, он решил просто вернуться и проверить.

Вернулся.

Перевернул тело на спину.

И пожалел об этом: мальчишка – почти ребенок. Впрочем, кто их разберет, этих хьюггов...

Проблема в другом – он жив.

Кандидат наук, бывший завлаб С. Н. Васильев ненавидел хьюггов до судорог душевных. Но добить ребенка не мог. Семхон Длинная Лапа не мог тоже.

И что теперь делать?

К своему причалу они прибыли почти одновременно – Эрек, конечно, вплавь. Он выскочил на берег и, не обращая ни на что внимания, даже не отряхнувшись, с подвыванием устремился к Мери. Ну, натурально, как разобиженный ребенок к маме, которая должна его немедленно утешить и пожалеть. С полминуты питекантропы стояли, обнявшись, а потом подались в сторону кустов – там у них было оборудовано нечто вроде гнезда или лежки.

«Ох-хо-хо-о-о, – вздохнул Семен, влезая в ледяную воду, – и что сейчас будет? »

Он догадывался, что выглядит ужасно – в разодранной рубахе, весь заляпанный кровью – но был уверен, что ни криков, ни причитаний не услышит. А вот как Ветка отнесется к его добыче?

Семен привязал лодку, выгрузил на берег мешки с серой, забрал арбалет, посох и пошел к костру. Ветка смотрела на него широко раскрытыми глазами. Во взгляде ее светились одновременно страх и гордость за своего мужчину: «Он опять сражался! Жив, значит, победил! Конечно же, ранен, но он вернулся!» Она привстала на цыпочки и, вытянув шею, стала рассматривать ссадину на лбу.

– Ага, – сказал Семен, – и еще живот, но не сильно.

– Снимай, – слегка дернула она его рубаху. – Лечить буду – и тебя, и одежду. Хьюгги?

– Они, проклятые. А скальпы опять не снял – вот такой я у тебя бестолковый! Никому не рассказывай, ладно?

– Хи-хи, глупенький! Все и так знают, что ты скальпы не режешь. Снимай, пока совсем не засохло.

– Погоди, тут такое дело...

Он оставил оружие и пошел к лодке. Вернулся с телом юного воина на руках и довольно небрежно свалил его на землю у костра.

– Вот... Как в том анекдоте: ни фига себе, сходил за хлебушком!

– Анекдот – это где?

– Это не место, это такой короткий рассказ. Он должен быть смешным, потому что в нем содержится неожиданность – заканчивается он совсем не тем, чего ожидает слушатель вначале. Кстати, надо будет попробовать сочинить парочку анекдотов по-лоурински.

– Сочини – я люблю, когда ты рассказываешь смешное, – одобрила затею женщина и принялась осматривать добычу. – Это же хьюгг! Только маленький...

– Вот тебе первый анекдот: пошел Семхон за грибами, а принес живого хьюгга.

– Хи-хи, и правда, смешно! Мужчины же никогда не ходят за грибами – только женщины и дети.

– А хьюггов приносят?

– Не-ет... – призадумалась Ветка. – А зачем они нужны? Только скальпы... Ой, неужели это мне?! Да? Ой...

– Тебе-тебе, – в некотором недоумении подтвердил Семен. – Забирай!

– Ой, я же не умею!! Даже и не видела, как надо!

Семен просто физически ощутил, как его женщину заливает волна радости и счастья – да такого, в которое и поверить-то сразу трудно. Наверное, нечто подобное случилось бы с его женой из другого мира, если бы он, придя с работы, сказал, что получил премию и купил ей автомобиль – вон под окном стоит.

– Семхон!! Ни у кого нет, а у меня будет! Настоящий!! Хи-хи, тетки же описаются от зависти – хи-хи! Ой, только как же... Какой же ты, Семхон!.. Правда, мне, да? Даже страшно! А он не укусит?

Хьюгг лежал лицом вниз. Ветка присела возле него, потрогала грязную, спутанную шевелюру, покрывающую низкий вытянутый череп, слегка подергала...

– Нашим женщинам никто никогда не дарил такого! Но я же совсем не умею! Надо вокруг, да?

Она провела пальцем себе по лбу и вопросительно уставилась на Семена. Тот хлопал глазами, с превеликим трудом начиная что-то понимать.

– Но он же... живой!

– Ага, дышит. Надо, наверное, горло сначала перерезать, да? Но у меня нож такой маленький, – она показала кремневый сколок. – Им только шкуру хорошо кроить и мякоть резать. Ему же больно будет... А можно... твоим? Ну, волшебным ножиком?

Ветка покраснела и потупилась – по местным меркам подобная просьба считалась дерзкой до неприличия, но она совсем потеряла голову от счастья – такой подарок!!

Содержание Семеновой черепной коробки в сегодняшнем сражении пострадало несильно, однако мыслительный процесс явно не поспевал за стремительно меняющейся ситуацией: «Моя нежная, ласковая, робкая Ветка собралась резать горло человеку?! Снимать скальп?! Но беда-то, оказывается, даже не в этом! Женщина получила подарок, о котором и мечтать не смела. И вот, когда она поверила-таки своему счастью, надо его у нее отобрать и сказать, что пошутил?! Вот это я влип...»

– Знаешь что, Веточка... – принял, наконец, решение Семен. – Ножик я тебе, конечно, дам, но у меня есть другое предложение. Давай привезем в поселок живого хьюгга. Погоди, не смейся, слушай дольше! Там мы соберем всех людей у Костра Совета – и воинов, и старейшин, и женщин. Представляешь: все стоят, смотрят, и тут в центр круга выходишь ты – в новой рубахе, в красивых тапочках, с пушистыми волосами. Ты, значит, выходишь... Я притаскиваю хьюгга... Ты берешь его за волосы... И на глазах у всех, двумя легкими небрежными движениями... Чик-чик! Хьюгг лежит, скальп висит – все в отпаде! А?

Сухая Ветка похлопала глазами, осмысливая услышанное. Осмыслила и...

– Семхон!! – она вскочила и буквально повисла на Семеновой шее, забыв о его ранах. – Семхон, как здорово!!

Впрочем, она тут же пришла в себя и устыдилась своего порыва – от Семена отцепилась, смущенно потупилась:

– Прости меня... Тебе, наверное, больно, да? Я сейчас – тут есть такие травки... Снимай рубаху! – удержаться, впрочем, она не смогла и все-таки спросила: – А он не убежит?

– Если убежит, – вздохнул Семен, – я тебе другого поймаю.

Окончательно пришел в себя Семен лишь после лечебных процедур и плотного ужина. Мыслительный процесс, конечно, начался с решения вопроса: что делать с пленным? Или кем его считать?

Исходя из своих давних наблюдений, Семен полагал, что у неандертальской молодежи детство и юность значительно короче, чем у кроманьонской: достигнув какого-то возраста, ребенок начинает стремительно матереть – обрастать волосами и мышцами. И, наверное, за год-два превращается во взрослого. Вот эта конкретная особь в стадию возмужания еще не вступила или находится в самом ее начале. С какого же перепугу юный хьюгг взялся за оружие?!

Обследование показало, что мальчишка давно оклемался после удара по затылку – там у него теперь здоровенная шишка. Он, похоже, в сознании, но лежит с закрытыми глазами и не шевелится. Роста в нем меньше полутора метров, вес – килограммов пятьдесят, но не за счет мышц, которых мало, а из-за массивного, чисто неандертальского скелета. Кожа довольно смуглая и темная от грязи, волос на ней немного.

«Я, сдуру, как бы подарил его Ветке. Теперь, надо полагать, должен придумать, как дотащить подарок до дома в свежем виде. Держать его связанным? Намучаешься... Перебить ноги, чтоб не убежал? Тоже не выход... А может быть, просто махнуть на все рукой? Ну, сбежит – и слава Богу! Буду просить у Ветки прощения и ловить ей другого хьюгга – всю оставшуюся жизнь. В конце концов, что за кровожадность?! Да мне и не пристало так церемониться с женщиной – я же не подкаблучник какой-нибудь! Я же хозяин своего слова: сам дал, сам и забрал! Вот это будет, пожалуй, правильным решением!»

Семен дождался, когда Ветка закончила хлопоты по хозяйству и залезла в вигвам. Подбросил в костер дров, отрезал приличный кусок подкопченной свинины и положил его на камень у огня. Некоторое время сидел и напрягал память, вытаскивая из ее глубин язык неандертальцев. Правда, он допускал, что у этих он может быть и иным – нужен ментальный контакт. Что ж, попробуем...

Парнишку он подтащил поближе к свету, перевернул на спину и, взяв за волосы, перевел в «положение сидя». Свободной рукой слегка похлопал по щекам.

– Сидеть! Глаза открой (начинай смотреть)!

Никаких иллюзий относительно своего произношения Семен не питал – диапазон воспринимаемых и издаваемых звуков у неандертальцев значительно шире, чем у кроманьонцев и их потомков. При всем старании последние слышат и в состоянии воспроизвести лишь какую-то часть неандертальской «мовы». Впрочем, пленник, кажется, что-то понял: вздрогнул, открыл глаза и перестал заваливаться корпусом назад. Семен отпустил его волосы и попытался расслышать изумленный шепот:

– Темаг?!

«Есть контакт!» – без особой радости отметил Семен и заявил:

– Темаг – ты. А я – бхаллас.

– Ты – бхаллас?!

– Ага, – усмехнулся Семен. – Что, не похож?

Никакого самозванства тут не было: материальной формой богоприсутствия Семена когда-то сочли сородичи этого парня. Они дорого заплатили за это, а Семен узнал на собственной шкуре, что такое «ложе пыток ».

– На, жри! – ткнул он в лицо мальчишке кусок мяса.

Тот втянул воздух широкими ноздрями, судорожно сглотнул и...

– Не подавись, – мрачно усмехнулся Семен. – Когда ел в последний раз?

– Давно.

– Вижу. Имя?

– А-тын...

Это звукосочетание, по представлениям Семена, обозначало «несовершеннолетнюю» особь мужского пола. Правда, с неандертальскими именами и обозначениями «своих» он до конца не разобрался – и черт с ними!

– Тех, кто был с тобой, я убил. Еще «твои» здесь есть?

– Нет.

– Их здесь нет, или ты не знаешь?

– Не знаю.

– Хочешь еще еды?

– Хочу. Не убивай меня, бхаллас!

– Не убивать? Я подумаю... – изобразил глубокое сомнение Семен и отправился за новой порцией мяса. Он специально долго возился в надежде, что мальчишка вскочит на ноги и скроется в ближайших кустах. Увы...

– Это почему же тебя не убивать? – поинтересовался могучий бхаллас по возвращении к костру.

– Я... мы... Не знаю... Боюсь.

– Ладно, живи пока. Почему взял копье?

Вопрос, конечно, был поставлен шире – с какой стати, мол, досрочно принял на себя мужские обязанности?

– Боялся... Не хотел, как другие.

– Были, значит, среди вас и другие а-тыны? Где они?

– Их... больше нет.

– Приняли внутрь?

– Да.

– Ясненько, – сказал Семен по-русски и вздохнул: «Не люблю людоедов! Что стоило Эреку тебя добить с остальными до кучи? Возись теперь...»

– Ладно, – решил Семен закончить эту канитель, – я пошел спать в жилище. Ешь вот это мясо. Больше ничего вокруг не трогай – все заколдовано. Спи, где хочешь. И не вздумай тут гадить – убью! Только там – далеко, понял?

– Понял.

– Тогда отдыхай! – приказал Семен и поднялся: «Может, все-таки сбежит, а? Иначе придется придумывать ему имя. Ну, скажем, Хью – от слова „хьюгг"».

Глава 12
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вот теперь лодка оказалась загруженной сверх всякой меры – под самую, как говорится, завязку. Преодолевать за день десятки километров, как питекантропы, юный хьюгг, конечно, не мог, и пришлось везти его в качестве груза. Он и был на плаву как неодушевленный предмет – сидел на мешках в носу лодки и боялся пошевелиться.

В первый день Семен грузил лодку в мрачном настроении – надежда в очередной раз не оправдалась. Неандертальский мальчишка сбежать и не подумал, а довольная подарком Ветка за завтраком скормила ему добрых пару килограммов мяса. Семену это не понравилось (откармливает, как кабанчика на убой!), но он промолчал. Его больше заботила другая проблема: что делать, если в лодку все не поместится или этот урод не захочет в ней плыть?

К сожалению, запас плавучести у судна оказался достаточным, а хьюгг из двух вариантов – сидеть в лодке или убираться ко всем чертям – выбрал первое. Вообще-то, Семен понимал, что с таким грузом любое препятствие или неловкий маневр отправит их судно на дно – вопрос о том, кого именно из присутствующих он будет спасать, для него, конечно, не стоял.

Как-то так незаметно прошел первый день, и второй, и третий... Погода стояла, в общем-то, приличная, хотя по ночам температура, похоже, опускалась ниже нуля – лужи замерзали, появились забереги. Как проводят такие холодные ночи неандерталец и питекантропы, Семен не интересовался, поскольку они не жаловались, а настоящие холода, конечно, ждут их еще впереди. Он не сомневался, что хорошая погода рано или поздно обязательно сменится плохой, и старался полностью использовать светлое время – плыть от темна до темна.

От такой жизни Эрек и Мери исхудали и выглядели как загнанные лошади. Семен сообразил, что они просто не успевают кормиться на ходу, и начал щедро подкармливать их мясом. Оно от этого, естественно, стало быстро подходить к концу. Мальчишку питекантропы пугливо сторонились и при нем к костру не подходили. Он, в свою очередь, старался держаться от них подальше. Впрочем, Семену было не до них: он спал 4-5 часов в сутки, а все остальное время грузил лодку, разгружал лодку, работал веслами в лодке... Эти дела перепоручить было некому, со всем же остальным Ветка как-то умудрялась справляться сама. Эрек и Мери помогали ей с превеликой радостью, но Семен подозревал, что они больше мешают. Вначале он приказал юному хьюггу озаботиться сбором дров для костра. Эксперимент оказался вполне успешным, и Семен пошел еще дальше – поручил ему помогать при установке жилища. Помогать парень не стал, а просто принес слеги и воздвиг вигвам сам – довольно коряво, но для одной ночевки вполне пригодно. Данный факт Семена немало порадовал, и он, в качестве поощрения, предложил Ветке учить мальчишку говорить – все равно в лодке ей нужно как-то развлекаться. Предложение было воспринято как шутка – разве можно этому научить?!

– Нельзя, конечно, – покорно согласился Семен. – А ты поиграй в такую игру: говори всякие слова, а я велю ему их запоминать и повторять. Это же, наверно, смешно, когда хьюгг произносит человеческие слова, правда?

Ветка действительно сначала хохотала от души над произношением парня – она даже рукоделием перестала заниматься и мучила мальчишку целыми днями. Впрочем, память у него оказалась прекрасной. «Учись-учись, – мысленно поощрял его Семен, – может, в человека превратишься, а то и в живых останешься».

И вот, наконец, случилось то, что и должно было случиться, – борта долины раздвинулись, впереди открылся бескрайний простор степи. Позади половина пути, впереди другая половина и куча нерешенных проблем – устье притока Большой реки.

В выборе места для стоянки Семен не колебался – конечно же, левый берег основной реки. Во-первых, он, так сказать, родной – на нем поселок. А во-вторых, подальше от саблезубов. Правда, принять такое решение оказалось гораздо легче, чем выполнить. Вода в реке, конечно, сильно спала, но возле устья ширина русла все равно составляла добрых две сотни метров. Кроме того, примерно посередине сформировалась довольно мощная и быстрая струя – на перегруженной лодке нечего и соваться. Переправа заняла целый день...

Сначала Семен перевез Ветку и часть груза. Приличного места для высадки поблизости не нашлось – лодка села на мель в двух десятках метров от берега. Пришлось перетаскивать и Ветку, и груз по колено в воде. Ноги у Семена замерзли жутко, и он окончательно перестал понимать, что ему делать с Мери и Эреком: в лодку их не загнать, а переплыть ТАКУЮ реку, в ТАКОЙ воде?! Бред! Впору оставить их на том берегу...

Пока Семен лазил по кустам и отмелям, пытаясь найти хоть что-то подходящее для каркаса жилища, пока воздвигал вигвам и таскал издалека камни, чтобы придавить низ покрышки, он думал, думал и не мог придумать ничего путного. Он даже позавидовал Ветке, которая, будучи свободной от всех этих проблем, деловито обустраивала очередной новый очаг.

Так ничего и не придумав, Семен забрался в пустую лодку и начал работать веслами – ему нужно было подняться вверх по течению на добрый километр, чтобы на той стороне не проскочить место, где его ждали остальные члены команды. Эта процедура принесла новую радость: выяснилось, что даже пустую лодку гнать вверх почти невозможно – или слишком мелко и мешают затопленные кусты, или сносит течением. Да и ветер, как знал Семен по прошлому опыту, дует преимущественно с верховьев. Ну, хоть на зимовку тут оставайся...

В общем, на тот берег Семен прибыл в полном расстройстве чувств. Загрузил в лодку неандертальца и оставшиеся вещи. Потом скормил питекантропам по куску мяса (почти последнее!) и долго объяснялся с ними. А что он мог им объяснить? Побудьте здесь, ребята, подождите, пока я что-нибудь придумаю? В конце концов, он же их не звал в это путешествие! Даже если их и удастся переправить, что они будут делать на степном берегу?! В общем, Семен отчалил и заработал веслами, целясь на тот берег и чуть наискосок вверх по течению.

Он продвинулся примерно на полсотни метров, табанить стало трудно, и он развернул лодку, чтобы грести обычным порядком. И сердце его ухнуло куда-то в желудок, который от этого противно заныл: в нескольких метрах из воды торчали две облепленные мокрыми волосами головы. Они довольно шустро его догоняли. «Все-таки поплыли... Самоубийцы чертовы! Психи ненормальные!!!» – подумал Семен и заорал:

– Назад!!! Назад, говорю!!! Потонете же!

– Тхаа-ом! – ответил Эрек, мощно загребая руками. – Ом аа тха!

– Да пошел ты, дебил несчастный, – безнадежно ругнулся Семен. – Хоть бы бабу свою пожалел...

Выбора у Семена, похоже, опять не было – обстоятельства оказались сильнее. Ему оставалось лишь держаться возле пловцов и надеяться непонятно на что – чем он им сможет помочь, Семен не представлял.

Впрочем, кое-что он сообразить все-таки смог: раз такое дело, то стратегия и тактика меняются: держать курс на далекую пирамидку вигвама нет никакого смысла, ведь для этого придется бороться с течением, а это надо исключить. Нужно просто плыть на тот берег, и пусть течением сносит хоть до самого моря – как-нибудь выберемся, лишь бы миновать реку. И Семен сменил курс, а питекантропы поплыли за ним...

Только чудес не бывает – теплокровные существа, живущие в ледяной воде, вроде китов или моржей, выработали в процессе эволюции специальную защиту от холода. У сухопутных ее нет, какими бы выносливыми они ни были. Может быть, в стоячей воде питекантропы и продержались бы, но течение многократно усиливает теплоотдачу, и никакая шерсть на теле спасти от нее не может.

Первой сдала Мери – уже почти на середине. Их несло и несло вниз, а ее движения стали вялыми, она начала отставать, явно выбиваясь из сил. Эрек еще держался, но помочь ей ничем не мог.

– Да держитесь вы за борта! – орал Семен. – Хватайтесь с двух сторон!

Они его не понимали. А может быть, просто были не в состоянии выполнить такой маневр, ведь нужно перестать грести и буквально повиснуть на борту лодки... Пока Семен мучительно пытался подобрать слова их языка, Мери начала захлебываться...

Насмерть перепуганный обилием быстрой воды вокруг, Хью скорчился на корме лодки. Семен посмотрел на него и принял решение:

– Волосы! Возьми ее за волосы! – закричал он на языке хьюггов. – Схвати и тяни вверх – не давай хлебать воду!

Неандерталец приказ выполнил, хотя для этого ему нужно было немного свеситься за борт. Семену пришлось притиснуться к другому борту, чтоб хоть как-то уравновесить судно.

– Держи, не пускай! – хрипел Семен и изо всех сил налегал на весла.

Каркас у лодки был совсем не жесткий, его перекосило, обшивка неравномерно натянулась, кое-где по швам начала активно сочиться вода. На такие мелочи Семен внимания не обращал – он хотел любой ценой пересечь основную речную струю.

По-видимому, Мери совсем выбилась из сил или, почувствовав помощь, стала меньше работать конечностями – лодку кренило все больше и больше...

Над бортом показалась коричневая мокрая рука, и пальцы сомкнулись на изогнутой палке верхнего обвода – Мери взялась-таки за борт!

– Отпусти ее! – крикнул Семен хьюггу. – Пусть сама держится, а ты к другому борту – перевернемся!

Парнишка, конечно же, половины слов не понял – отпустил волосы Мери и вновь сжался в комок на дне лодки. Семен с превеликим трудом удерживал равновесие и умудрялся при этом как-то еще и грести. Вдруг он понял, что сейчас Эрек повторит движение своей подруги – возьмется рукой за борт. За тот же самый!

«Мать вашу!!! – Семен со страшной силой заработал одним веслом – Вас же надо разделить любой ценой!» Маневр почти получился, но Эрек, потеряв из виду подругу (ее загораживала корма), начал паниковать и хлебать воду – он тоже, похоже, был на пределе.

Осталась последняя попытка, последнее средство, и Семен постарался мобилизовать все свои ментальные и прочие способности.

– ВОЗЬМИСЬ РУКОЙ ЗА БОРТ! – выдал он торчащей из воды голове питекантропа. Увидев, что тот на него смотрит, Семен бросил весло и показал жестом: – Возьмись за борт – вот так!

Из воды высунулась темная рука, пальцы обхватили борт, лодка качнулась и почти выровнялась. Правда, при этом она приобрела сильный крен на корму.

«Господи, лишь бы пополам не разломили!..»

До берега оставалось метров двадцать, когда лодка перестала двигаться, а Эрек за бортом что-то замычал. Семен перестал грести вперед и лишь подрабатывал левым веслом, чтобы лодку не развернуло. Питекантроп завозился, сильнее навалился на борт и... встал на ноги – воды ему было по пояс.

Мери, похоже, закоченела настолько, что стоять на ногах уже не могла. Эрек отцепил ее от лодки и поволок на сушу. Семен длинно выругался на всех языках, которые знал: по самому оптимистичному прогнозу, их снесло километров на пять ниже лагеря. Русский мат он прокрутил дважды, а потом тихо поплыл вслед за питекантропами: расставаться с лодкой он пока не собирался, и лишний груз в виде юного неандертальца был ему ни к чему – сам дойдет.

К лагерю Семен выгреб уже в сумерках – злой, голодный и усталый до невменяемости. Однако то, что он увидел, выпихнув лодку из-за кустов, повергло-таки его в легкий шок: у дымного костерка сидела ВСЯ его команда. Мери располагалась рядом с Хью и, кажется, перебирала его волосы!

– Хорошая компашка собралась! – оценил прелесть момента Семен. – Кого нам для полного комплекта не хватает? Орангутанга или хоббита?

Мыслительный процесс шел непрерывно, но все время по кругу: что делать, как жить дальше? Семен то пытался разложить проблему на составляющие и справиться с ними по отдельности, то найти общее решение, а потом разобраться с частными. Ни так, ни эдак ничего не получалось. С этими мыслями он уснул, с ними же проснулся и продолжал думать. И занимался этим до тех пор, пока не обнаружил, что в покрышку вигвама кто-то скребется. Некоторое время Семен соображал, кто из его спутников может этим заниматься с утра пораньше. Потом клапан входа отодвинулся, внутрь просунулась чья-то голова, а за ней и туловище. Существо вполне уверенно шагнуло к лежащему под стенкой мешку с остатками мяса.

«Та-ак, – констатировал Семен, – приплыли!» Он высунул из-под шкуры руку, дотянулся до своего вонючего мокрого мокасина и, коротко размахнувшись, запустил им в гостя. Получив тапочком по загривку, существо пригнулось, оглянулось, показало зубы и вплотную занялось мешком. «Ах ты, гад», – начал злиться Семен и взял второй мокасин.

– Ой, тигрик пришел! – сказала проснувшаяся Ветка. – Какой хорошенький!

– Чего в нем хорошего? – пробурчал Семен, вылезая из-под «одеяла». – Наглая тварь – и здесь достала!

В вигваме было холодно, кожа немедленно покрылось мурашками, но Семен терпел. Он подобрался к зверю, взял его за шкирку (тот пугливо пригнулся и зашипел), развернул головой к выходу и пинком под зад выпихнул наружу. Оттуда послышалось недовольное фырканье.

– Ну и отожрался! И когда успел?!

Замечание было справедливым: «тигрик» был размером с приличную овчарку.

– Зачем ты его так, Семхон? Он же в гости пришел, а я даже погладить не успела!

– Ты что, саблезубов не боишься? – удивился Семен. – Они же кусаются!

– Правда? Но ведь это же наши звери, мы же из рода Тигра...

– Знаешь что, – перебил Семен, надевая на голое тело обвязку арбалетного крюка, – из рода или не из рода, а сиди здесь и не высовывайся! Была у нас в будущем такая поговорка: «За что боролись, на то и напоролись». Как они тут оказались?! Помнишь, я тебе про них рассказывал? Впрочем, может быть, это другие... Эх, верил бы в Бога – помолился бы!

Молиться Семен не стал, но пару минут потратил на то, чтобы сосредоточиться и настроиться на ментальный контакт. Думать о том, что остальные члены команды, может быть, уже съедены, ему не хотелось.

Огромный кот дремал, положив голову на лапы, в нескольких метрах от входа. Кроме детеныша, который деловито обнюхивал оставленные снаружи посуду и вещи, никого больше поблизости не наблюдалось. Сначала Семен решил, что это другой саблезуб – окраска более светлая, а морду пересекает большой рваный шрам. Потом сообразил, что зверь, наверное, обзаводится зимней шерстью, а шрам, вроде бы, свежий, так что, скорее всего...

Детеныш, увидев человека, немедленно двинулся к нему и выразил желание ухватить его зубами за голую голень. Клыки у него были не очень большие – всего с мизинец, – так что Семён не испугался и отважно пихнул его ногой в бок.

– Отстань! – сказал он вслух и, напрягая мозги, обратился к коту:

– «Ты что, его не кормишь?»

Саблезуб приоткрыл один глаз (« Притворяется », – догадался Семен):

– «Он просто любопытный. Играть хочет».

– «Вот и играй с ним сам!»

– «Лень. Надоел».

– «Мне тоже! Почему ты здесь? Это не твоя земля!»

– «Теперь – моя».

– «Ты перешел реку вместе со „своими"?»

– «Да».

– «Зачем?»

Кот перестал-таки изображать спящего, поднял голову, протяжно зевнул, облизнулся.

– «Все меняется...»

Последовал обмен несколькими «мыслефразами» или «мыслеобразами», из которого Семен понял только, что изменились обычные пути передвижения копытных. Они, вроде как, в этом районе раньше переходили реку, а теперь такого не стало. О подробностях можно было только догадываться, и Семен предположил, что здесь раньше был брод, у которого саблезубы и кормились.

– «Тут (на этом берегу) раньше не было саблезубов?»

– «Были. Пришлось драться...»

– «Вижу. Ты победил?»

– «Конечно».

Семен принял в свои мозги «мыслеобраз» схватки двух саблезубов, причем не со стороны, как в кино, а глазами одного из участников – брр! Даже в черно-белом варианте... И, в заключение, толстый короткий хвост убегающего противника. После чего поплыли виды степных холмов и распадков – вероятно, обзор новоприобретенных владений. «Э-э, погоди-ка, – всполошился Семен. – Это что же получается?! Поселок, что ли?! Ничего себе, охотничья территория!»

– «Двуногие (мои) на твоей земле?»

– «Они мне не мешают. Только воняют. Как ты».

– «Не нравится, не нюхай! Я могу (имею право!) охотиться здесь, а ты пугаешь мою добычу!»

Кот посмотрел с насмешливым интересом:

– «Возьми мою».

Некоторое время Семен пытался осмыслить полученный мыслеобраз. Почти ничего не получилось, и он решил уточнить ситуацию:

– «Ты убиваешь мамонтов?!»

– «Редко. У меня от них изжога (неприятные ощущения в животе – чистый понт)».

– «Зачем убил этого?»

– «Добил. Убили двуногие».

– «Мои?»

– «Другие».

– «Какие еще „другие"?!»

– «Не знаю (такими глупостями не интересуюсь)».

«Та-ак, – начал лихорадочно соображать Семен. – Это что же получается: здесь где-то есть люди?! И они подранили мамонта?! Вообще-то, тут, наверное, территория одного из наших пяти племен – бартошей, скорее всего. Только вряд ли из них кто-нибудь выжил. Но, даже если и выжил... Как-то это, вроде бы, не в традиции отпускать раненого мамонта – священное животное все-таки. Непонятно... Что делать? А мясом разжиться не помешало бы... Рискнуть?»