Текст книги "Часовой механизм (СИ)"
Автор книги: Виолетта Стим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Подвинувшись к ней, он смог разглядеть геротип, на котором был изображен пышный кортеж, растянувшийся от здания Большого вокзала.
«На ряде заседаний будут рассматриваться такие важные темы, как приезд принца Александра, а так же…»
Чья–то рука выхватила газету из под его носа. Дэй поднял голову и увидел Морта. Главарь Падальщиков высокомерно усмехнулся и вернулся к своему креслу, откуда и начал свою речь.
– Друзья! – воскликнул он, взмахнув газетой. – Сегодня мне пришла весточка от нашего дорогого Брагса! Наш приятель, а так же пресса, утверждают, что знать вновь возвращается в Кору из своих тепленьких летних резиденций!
– Быть того не может! – пробасила Мэри, которая сидела на скрипучем ящике, по–мужски расставив ноги. – Неужто новое дельце?
– В феврале мы неплохо поживились на этой… как ее? – подал голос Кристиан, находившийся по правую руку от Морта. – Напомните мне ее имя?..
– Леди Харрингтонс, – хищно улыбнулась Лисс.
– Спасибо принцу, переполошил корпорацию! – хохотнул Кроу.
– Друзья, – сверкнул глазами Морт. – В этот раз наш клиент будет сложнее и солиднее, чем та мамзель. Намечается грандиозный прием, и мы приглашены.
Падальщики ответили бурными овациями. Дэй обводил их растерянным, скрытым за красными окулярами, взглядом, не поняв ничего из слов лидера. Но остальные точно знали, о чем идет речь. Когда шум немного поутих, Морт продолжил:
– В этот раз я немного изменил расстановку. Я и Крис пойдем наверх, Лисс и «Тень» останутся внизу. Кроу и Мэри – на подхвате. – Он окинул всех красноречивым взглядом. – Все ясно?
– А как же я, Морт? – подал голос Олди.
– Ты подготовишь Люси к путешествию, и останешься в штабе, вместе с новичком, – сказал лидер. Паренек, услышав это, обиженно насупился.
– Это дело, – Морт ткнул пальцем в газетную статью, – должно стать для нас самым важным, поэтому отнеситесь к нему ответственно. Не так, как всегда, Крис.
– Мамзель была мной просто очарована, – фыркнул Кристиан. – Хочешь поспорить?
– В ближайшие дни Брагс пришлет Список и подробные указания, – повысил голос Морт, не обращая внимания на друга. – До того момента – сидите тихо и не высовывайтесь. Как можно меньше мелькайте в городе. Все должно пройти идеально. Вопросы?..
Лисс неуверенно огляделась по сторонам.
– Нельзя ли сделать что–нибудь с этим холодом? – спросила она. – Я просто не чувствую ног!
– Вопросы по делу, – усмехнулся Морт. Цыганочка покачала головой и все остальные тоже молчали.
– Мы должны заготовить как можно больше топлива. Ведь, как Лисс верно заметила, в убежище холодает, – насмешливо проговорил лидер. – Сейчас уже темнеет, значит, Хранитель проснулся. Займетесь этим завтра, тихо и без лишней суеты. Нужно забить книгами все пустые полки на складе. В городе считают, что потепление придет не скоро.
– Откуда ему взяться, если солнца нет? – проворчал Олди, и на этом собрание было завершено.
После похлебки из репы и картофеля, приготовленной Лисс, Дэй затащил в общую спальню соломенный тюфяк и ящик, чтобы обустроить свое спальное место. Лежа на жесткой мешковине и глядя в ставший темно–красным потолок из–за маски, он думал о дне, когда все Падальщики отправятся на «дело». В штабе останется лишь Джошуа, с ключами от всех дверей. Заполучить их будет несложно. Значит, именно тогда он наконец обследует весь подвал и найдет изобретение, которое положит конец монополии Корпорации на свежий воздух.
Всего несколько дней отделяло Дэя от этого момента, а пока можно было побыть простым Падальщиком и почувствовать себя среди друзей. Ведь уже скоро он вновь станет опасным диссидентом, разыскиваемым за преступления против власти.
Следующим утром, поев печеной в кожуре картошки, все принялись выполнять указание Морта. И делали это с большим рвением, ведь каждый из Падальщиков, проснувшись, обнаружил тонкую корку льда на своем матрасе. «Тень» вдруг начал кашлять и захлебываться в собственных соплях, потому Лисс вновь пришлось вспомнить о целебных рецептах своей бабки.
Остальные же поднялись по выщербленным ступенькам, ведущим из гостиной, и распахнули потайную дверь в читальный зал. Там их уже ждал мелкий Сэмми, пропавший из виду на пару дней. Мэри шепотом отчитала его, чтобы не разбудить Хранителя, и малыш стал таскать книги наравне со всеми. Маркус «Тень» следил за печкой, чтобы она всегда оставалась хорошо натопленной.
Дело продвигалось медленно – некоторые книги были слишком сырыми, другие рассыпались в труху. Вытащив один из фолиантов, Лисс Делисс наткнулась на огромное крысиное гнездо и завизжала, когда его обитатели с воинственным писком бросились на нее. Послышался топот и рев Хранителя – работу пришлось остановить.
Вечером Джошуа, Лисс и «Тень» перетащили свои спальные тюфяки ближе к печи, чтобы не околеть в общей спальне. Места для других на кухне не осталось, но больше никто не рвался к теплу. Мэри достала откуда–то большую вонючую шкуру, вроде той, что лежала на кресле Морта и решила укрываться на ночь ей, в обнимку с Сэмми. Дэй соорудил себе покрывало из мешковины. Каждый придумывал сам, как спастись от холодов.
Утром нового дня работы по заготовке «дров» были продолжены, и этот раз прошел без чрезвычайных происшествий. Книгами забили склад и часть гостиной, а Морт назначил график дежурств у печи, как это бывало зимой.
За обедом, грызя сырую морковь, Дэй вновь сидел рядом с Лисс. Они только что узнали о том, что информация от нанимателя, Браггса, дошла до Морта. Мэри и Кроу лидер приказал менять тент на фургоне, а сам, вместе с Крисом отправился за «униформой». Другие должны были сидеть и думать о своих «ролях».
– Не слишком ли туманно он выражается? – поинтересовался Дэй у цыганочки, когда поблизости никого не было.
– Это для конспирации, – пожала плечами Лисс. – Мы проворачивали подобные дела уже три раза. Первый был, когда этого убежища еще даже не существовало. Часто так делать, конечно, нельзя… Иначе – могут и поймать.
– Нельзя делать что?..
– Грабить богатые особняки, естественно, – хихикнула девушка. – Проще всего это делать в больших домах, где иногда требуется дополнительная прислуга. Морт и Крис – вырядятся лакеями, я и «Тень» будем работать на кухне, а Мэри и Кроу станут бакалейщиками. Ну, они будто–то бы привезут еду на фургоне. Лакеи будут тайно передавать награбленное нам, а мы – относить к повозке. Главное, чтобы остальная прислуга нас не заподозрила. Но, когда они бегают, как обычно, в мыле, становится не до нас.
– И вы выносите все подряд? – удивился Дэй.
– У нанимателя имеется список того, что ему нужно. Он откуда–то узнает, что в каких домах находится. Но никто не запрещает нам брать то, что понравится. Это платье, например, я стащила в первом доме, – поделилась цыганочка. – Жаль немного было его хозяйку. Слышала, она потом выбросилась с крыши. Не пережила расставания с драгоценностями.
Дэй хотел сказать что–то сочувствующее, но тут со склада послышался радостный вопль и топот. Через секунду на кухню влетела Мэри и мелкий Сэмми, следом за ней.
– Скорее, все наружу! – скомандовала девушка, и оттолкнув Дэя, бросилась к веревочной лестнице, ведущей к люку.
– Что случилось? – переполошилась Лисс.
– Сами увидите, скорее–скорее, – пропищал малыш Сэмми, карабкаясь за матерью. Мэри дернула рычаг люка и подвал заполонил ярчайший свет. На шум выбежали Олди, «Тень» и Кроу – все последовали за ними. Дэй оказался последним в очереди.
Когда его руки коснулись холодной мостовой, чтобы подтянуться, он все понял, и в глазах потемнело, несмотря на царящую вокруг белизну, выглядевшую сквозь маску ослепительно–красной. Его план провалился. Он не успел. Самые страшные предсказания из дневника отца начали сбываться.
Лисс протянула ему руку, и Дэй выбрался наружу, неловко поднявшись на ноги. Его взгляд в панике метался вокруг, перескакивая с счастливого Сэмми, кружащегося посреди улицы, на радостную улыбку цыганочки, и Олди, раскрывающего рот, как жаба.
В Брайпорте шел снег.
Крупные мокрые хлопья вихрились в воздухе, собирая на себя дым и смог, и падали на прохожих и лоточников, остановившихся, чтобы поглядеть на небывалое для июля действо. Небо над Корой посветлело и стало молочно–серой дымкой. Дэй обреченно опустил голову. Не видя выражения его лица, Лисс дергала друга за рукав рубашки, а «Тень» запустил в него снежком.
Дэй приложил ладонь к виску, но наткнулся на холодный металл маски. Сквозь окуляры ему показалось, что с неба капает кровь. Он отошел в сторону.
Из–за угла дома напротив показались Крис и Морт. Даже их лица посветлели от увиденного. Кристиан увлеченно ловил снежинки ладонью. Лисс Делисс замахала им, подзывая ближе. Горожане не скрывали эмоций – они восхищались наперебой, веселясь, словно дети. Дэй понял: они думают, что смог отступил, и теперь все станет хорошо. Наивные.
– Дэй, ну что ты там стоишь?! – подбежала к нему Лисс Делисс. Ее волосы, собранные в два хвоста, припорошило снегом, а на ресницах таяли снежинки. – Это такое чудо! Когда еще мы увидим снег посреди лета?
– Это не чудо, – выдавил Дэй. – Это начало конца.
– О чем ты, Дэй? – захлопала глазами цыганочка. Дэй молчал и улыбка на ее лице погасла. – Это всего лишь снег!
– Лисс… Эти заморозки начались не только в Коре, – проговорил он. – Думаю, что это происходит по всей стране, везде, где есть фабрики Вестона.
– Не понимаю, – нахмурилась девушка. – Выкладывай, что знаешь. Если хочешь, я никому не скажу.
– Ты смотришь на снег и радуешься ему, а в эту минуту погибает весь урожай за год. – Дэй понизил голос. – Через два месяца, после праздника Жатвы, начнётся голод в деревнях, и крестьяне станут забивать скот, чтобы выжить. Император прикажет Вестону открыть зернохранилища и начать закупать продовольствие в соседних странах, даже в Градаре, но они не смогут прокормить нас всех. Тогда еду будут распределять только в крупные города и в шахтёрские посёлки, чтобы не останавливать производство. Когда об этом узнают выжившие из деревень, они начнут осаждать городские магазины и склады, провоцируя конфликты. К следующему лету часть населения умрёт от истощения. Начнется гражданская война.
– Но ведь снег… Снег скоро прекратится, – прошептала Лисс Делис. В ее голосе слышался испуг.
– Снег прекратится, – сказал Дэй. – А вот морозы – нет.
Глава 8. Дом для куклы
Абигейл встряхнула пуховку из лебяжьего пуха и в воздухе заплясали невесомые частицы, переливающиеся на свету подобно мельчайшей бриллиантовой крошке. Эти румяна изготавливали из жемчужин, растворенных в кислоте, а затем добавляли красный кармин – краситель из перетертых редких жуков кошенили для насыщенного оттенка. Так сказала Салли, когда принесла их в золоченой коробочке, перевязанной атласной лентой. Вывод из ее слов можно было сделать только один – стоили румяна очень дорого. Как, впрочем, и все, что дарил Ланфорд.
Лебяжий пух нежно окрасил щечки и сделал Эбби почти неотличимой от хорошенькой фарфоровой куколки, сидящей на игрушечном диванчике в углу комнаты. Такие же золотистые кудряшки у лица, белоснежная кожа, и светло–коралловое, в оборках, выходное платьице. Новые покои были ей подстать – щедро украшенные позолотой, розовым мрамором и лепниной. Абигейл вздохнула и подняла взгляд к расписному потолку, где в облаках порхали стыдливые амуры.
В поезде месье Броуди ясно дал понять, что люди из корпорации Вестона желают ей смерти. К чему теперь продолжать эту игру, с манерными речами и сантиментами, будто ничего не изменилось? Этого Эбби никак не могла понять. Еще покровитель велел слушаться. И она слушалась, не задавая вопросов. Однако обман мерещился теперь повсюду, не оставляя ни на секунду. Особенно в новом доме.
В четырех комнатах, выделенных ей, мог уместиться весь особняк отца из деревеньки Лан–Лаин. Кроме невероятных размеров спальни, здесь были туалетная комната, гардеробная, кабинет, личная столовая и салон для приема гостей. А последних обнаружилось немало. Кроме Катарины Соланж, заезжавшей каждый день на чай, заходили Ланфорд с Орсоном и Марлоу, а так же люди, подосланные им – модистки, парикмахеры, аптекари и танцмейстеры.
Расписание дня Салли составляла таким образом, чтобы Абигейл не оставалась ни на минуту наедине с собой – будто это могло спровоцировать появление нежелательных мыслей. Сбежать было нельзя. Покои находились на третьем этаже, под окнами – колючие розовые кусты, заново высаживаемые садовниками каждый третий вторник.
Она закрыла румяна и вернула их на туалетный столик. Перед зеркалом в несколько рядов выстроились пузырьки, флаконы, баночки с духами и косметикой. А на комоде неподалеку лежала сверкающая серебром защитная маска, в которой ее приволокли сюда, точно в наморднике, сняв с поезда на конечной станции.
С чувством безысходности Абигейл вспоминала последние дни на «Виктории». Она так и просидела в своем купе, навещаемая лишь Салли и Ланфордом. Много плакала и почти ничего не ела. Тогда ей было страшно, а теперь стало почти все равно. В день прибытия в Кору горничная собрала ее вещи, затем неожиданно для всех пришел Марлоу. С кривой ухмылкой он сообщил, что не держит зла за обман и происшествие в багажном отделении, и надеется на плодотворное сотрудничество.
Когда состав остановился, Абигейл вышла на перрон под руку с ним и Ланфордом. Вместе они сели в экипаж, запряженный механической лошадью, и направились сюда, в район Свифт–Гарден. Больше она с Марлоу не встречалась. Этот факт радовал ее теперь даже больше, чем все подарки.
Поднявшись из мягкого кресла, Эбби потянулась до хруста в суставах, и не торопясь прошла из спальни до салона, под мерный гул воздушных фильтров, размещенных под потолком. Заточение в богатом доме казалось ей почти приятным, но невозможность размять ноющие мышцы становилась все более тягостной. В деревне она каждый день бегала с поручениями от гувернантки Рины и отца – то до бакалейной лавки за покупками, то на поля, чтобы доставить запасные детали для машин. Теперь же, после недельного путешествия на поезде, она чувствовала себя болезненной и слабой – как полагается настоящей леди.
Салли появилась с точностью до секунды – Абигейл проверила по новеньким наручным часам, сверкавшими драгоценностями вместо цифр. Распахнув двустворчатые двери, горничная возглавляла колонну пяти молоденьких служанок – они несли скатерти, столовые приборы, и серебряные подносы, накрытые блестящими колпаками.
– Достаточно румян, Салли? – спросила Эбби, пока девушки относили все в столовую. – Платье не помялось?
– Сегодня все как нужно, мадемуазель, – кивнула Салли. – Одна из моих подопечных шепнула мне, будто в разговоре с месье Броуди вы назвали меня «горничной». Это так?
– Может и так, Салли, – пожала плечами Абигейл.
– Попрошу называть меня отныне камеристкой, и не портить мою репутацию в глазах слуг, – поджала губы девушка. – Камеристка – это значит старшая горничная, которая прислуживает хозяйке дома.
– Я знаю, что означает это слово, Салли.
«Камеристка» едва заметно нахмурилась и подала знак одной из служанок. Та принесла большую коробку из голубого картона и протянула ее Абигейл.
– Месье Броуди не хочет, чтобы вы чувствовали себя здесь одиноко… – сказала Салли. – И выражает надежду, что вы будете чаще улыбаться.
С равнодушным видом Эбби подняла крышку, ожидая увидеть внутри очередную безделушку или куклу, но в коробке оказался живой котенок, с белоснежной шерсткой и любопытными голубыми глазками. Охнув от удивления, она осторожно подняла его и прижала к груди. Пушистый малыш звонко пискнул и тут же замурчал. Улыбка сама выступила на лице узницы. Все–таки Ланфорд умел пробивать дорогу к ее сердцу, всеми доступными способами.
Спустя несколько минут, когда прибыла Катарина, они все вместе расположились в столовой – круглый стол там уже был накрыт на две персоны.
Мадам Соланж, одетая сегодня в бежевое платье с гобеленовой вышивкой, не сводила изумленных глаз с котенка. К неудовольствию Салли, он лакал сливки прямо из фарфорового блюдечка возле тарелки Абигейл.
– Теперь я готова поверить любым слухам, – жеманно протянула Катарина, пока хозяйка разливала чай по чашкам. Сделать это, не пролив содержимое на белоснежную скатерть, оказалось непросто.
– Каким, например? – поинтересовалась Абигейл, убирая наполовину опустевший чайник в сторону. Она раздумывала, что взять с хрустальной этажерки – бисквит с клубникой и сливочным кремом, фруктовый пирог или сэндвич с фуагра? Еще там были кокосовые шарики, тоже довольно вкусные, но уже немного надоевшие.
– Например тем, в которых утверждают, будто месье Броуди в тебя влюблен, – промурлыкала мадам Соланж. Рука Эбби, потянувшаяся было за бисквитом, замерла в воздухе.
Катарина насладилась изумленным видом собеседницы и продолжила, как ни в чем ни бывало:
– После такого подарка я в этом уверена. Котенок в Коре… Домашних животных здесь не было со времен Великого Мора. – Маркиза положила на тарелку маленький треугольный сэндвич и отпила чай.
– Ланфорд рассказывал мне о том, как в тот год погибли животные. Но в этом особняке стоят отличные фильтры, не хуже тех, что были на «Виктории», – проговорила Абигейл. Ее щеки все еще пылали от внезапных слов подруги. Но в этом была вся Катарина – она любила наносить точные, колкие удары и любоваться произведенным эффектом. – Этому малышу здесь ничего не грозит.
– В моем особняке таких хороших фильтров нет. Да и мой муж не состоит в верхах корпорации, – заметила мадам Соланж с нескрываемой завистью. – Зато у меня есть два пса–автоматона. Две гончие, изготовленные Вестоном по специальному заказу. Можно я… поглажу твоего котенка?
Абигейл улыбнулась и положила на тарелку бисквит и кокосовый шарик.
– Конечно, можно, – сказала она. – Когда я жила в деревне, у нас тоже был кот. Месье Джинглс, так его звали. Он был уже старым, совсем не ручным, и гулял где хотел. Завести котенка мне не позволяли…
– Вот она – прелесть пасторальной сельской жизни, – манерно вздохнула Катарина, осторожно касаясь пальцами белоснежного меха малыша. Она провела рукой по холке, почесала котенка за ушком и заулыбалась. Эбби поняла, что видит такую искреннюю эмоцию на лице подруги впервые. – А ты так и не рассказала, почему решила сменить имя. Хотя «Мари» мне нравилось больше, «Абигейл», на мой взгляд, звучит аристократичнее.
– Я хотела начать в Коре новую жизнь, – протянула Эбби, глядя как котенок разваливается на скатерти, подставляя для поглаживаний розоватый животик. – Но мне не позволили.
– А как ты хотела, ведь ты же девушка. Незамужняя девушка в строгом, патриархальном мире, – насмешливо проговорила мадам Соланж. Она подхватила котенка, поднесла к своему и лицу и поцеловала его в нос. – Какое же, все–таки, чудо!
Когда чай был допит и закуски съедены, Абигейл предложила подруге прогуляться по особняку.
– Можешь взять с собой котенка, если хочешь, – добавила она, видя, что Катарина ни на секунду не выпускает питомца из рук. Маркиза играла с ним, нежно гладила и шутливо тискала. Малыш, кажется, был в восторге от подобного внимания.
Когда они вышли из покоев в широкий коридор, освещенный газовыми лампами, котенок задремал под шелест пышных юбок и цоканье каблуков по паркету. Горничная Салли сопровождала их, держась на почтительном расстоянии позади.
– Твои комнаты, конечно, чудесные, но сам особняк мрачноват, – сказала мадам Соланж, обводя взглядом темные, старинные картины и сеть медных вентиляционных труб под потолком. – Вспомнить хотя бы его историю.
– Какую историю? – спросила Абигейл, сворачивая за угол в светлую галерею с высокими окнами и зеркалами – она вела к парадной мраморной лестнице.
– Этот особняк был построен в прошлом веке и первая семья, занимавшая его, умерла в одну ночь. А несколько лет назад здесь жила молодая вдова леди Латур. С ней произошел ужасный случай, – Катарина облизнула губы, подкрашенные розовым, – Хитроумные грабители, притворяющиеся благопристойными людьми, втерлись к ней в доверие и вынесли все подчистую. Драгоценности, дорогую мебель, даже некоторые предметы декора. А затем – исчезли, оставив ее без денег, зато с огромными долгами бывшего мужа. Иного выхода, кроме как разбежаться посильнее и прыгнуть с крыши, она найти не смогла.
– Так уж и прыгнуть? – поразилась Эбби. – А что же ее родственники и друзья?
– Она была сиротой, а друзья, узнав о ее наивности, от нее отвернулись. Вот и нашелся только один выход. Что же еще делать в подобной ситуации воспитанной девушке, оставшись без средств к существованию?
– Она могла пойти работать, – пожала плечами Абигейл. Катарина насмешливо фыркнула и остановилась.
– И какую же работу могла найти красивая, молодая, но абсолютно нищая девушка без образования, особых умений, и без связей? – спросила маркиза, когда Эбби на нее оглянулась. – Это Кора, Абигейл. Не будь наивной, как та вдова, это не приведет тебя ни к чему хорошему. И никому здесь не доверяй, даже друзьям.
Прижав сонного котенка к груди, Катарина пошла вперед. А Эбби думала о том, как сильно трезвая маркиза отличается от той капризной и легкомысленной красотки, которой она казалась в поезде.
Они спустились по парадной лестнице на второй этаж и уже планировали попросить Салли принести защитные маски, чтобы выйти на террасу, ведущую в сад, как из южного крыла показался сам Ланфорд Броуди. Он был одет в серые брюки и белую рубашку, что для него означало выглядеть просто, по–домашнему.
– Мадам Соланж, – сдержанно улыбнулся Ланфорд. – Вижу мой подарок для Абигейл пришелся вам по вкусу.
– О, мистер Броуди, вы знаете, я бы все отдала за то, чтобы вы подарили мне такого же, – кокетливо наклонила голову набок Катарина. – Жаль Абигейл не ценит того, что вы для нее делаете!
– Надеюсь, милая Катарина, что вы все же ошибаетесь насчет своей компаньонки, – с легкой усмешкой проговорил мужчина. – Ведь так, мадемуазель Абигейл?
– Думаю, что ошибается, месье Броуди, – включилась в привычную игру Эбби. «Он влюблен в тебя» – вспомнила она слова подруги и вновь почувствовала, как краснеет.
Ланфорд распорядился подать в гостиную на первом этаже шампанское, и так они провели еще четверть часа – за пустым флиртом и праздной болтовней. Когда пришло время расставаться с котенком, Катарина чуть не плакала. Заметив встревоженный взгляд Эбби, она вовремя перевела все в шутку, и легкой походкой покинула особняк. Должно быть, маркизе было очень одиноко в своем доме, без детей, друзей и питомцев. С одним лишь мужем, для которого она не представляла никакого интереса.
Салли провела Абигейл в ее покои, где в салоне уже ждал аптекарь. Он принес последний заказ – специально изготовленные крема для тела, а так же соль и масло для ванны. По его заверениям, эти средства должны были превратить ее бледную кожу в сияющую и бархатистую, так, что любая принцесса позавидовала бы.
В уборной комнате, располагавшейся позади гардеробной, стояла большая медная ванна с эмалированным вкладышем. Вода в нее подавалась уже горячей из большого бойлера, оснащенного газовой горелкой. Нагреваясь, он грохотал и фырчал, всегда пугая Эбби как в первый раз. В деревне Лан–Лаин о таких новшествах не знали, и пользовались переносными ваннами, воду в которые приходилось таскать обычными ведрами.
Абигейл смешала черную соль с маслом плюмерии и флердоранжа – тропических цветов, привозимых с островов Куантаис, а затем высыпала все в воду. Проверив ее температуру градусником, она вновь отваживалась забраться в эту странную «газовую ванну». Аптекарь не обманул – аромат масел и вправду показался приятным, непохожим ни на один другой. Время, проводимое в этой комнате, с розоватой мозаикой на стенах и большим полукруглым окном, занавешенным белыми шелковыми портьерами, стало для Эбби самым любимым. Салли не заходила сюда, ожидая хозяйку в гардеробной, и можно было думать о чем угодно. Например о том, чтобы как–нибудь улизнуть из особняка и отправится на поиски брата. Мечта о том, чтобы вновь увидеть лицо Демиана стала совсем призрачной, и почти недостижимой. Что же он мог украсть? Чем так насолил корпорации, что они взяли ее вместо него в заложники?
Да и образ далекой деревни Лан–Лаин становился в голове все размытее. С трудом можно было представить, как отец, прочитавший прощальное письмо, бросился на поиски дочери. Скорее всего, он просто вздохнул, как делал это всегда, когда был чем–то расстроен, и вернулся к своим механизмам. Так он отреагировал на пропажу Демиана.
Брат исчез ночью из общей спальни, так тихо, что даже Абигейл не проснулась. Утром мама плакала и винила себя в произошедшем. Тогда было не понятно, в чем кроется ее вина. Но теперь можно было подозревать, что в этом замешано темное прошлое Элизабет Шерри и таинственный проект «Сент–Эрис», бумаги о котором хранились в багажной ячейке Марлоу. Стоило попытать счастья, расспросив об этом Ланфорда за ужином.
Когда Салли принялась требовательно стучать в дверь, Эбби решила, что так и сделает.
Стоило ключу повернуться в замке, и горничная с привычным рвением взялась на дело. Она растерла Абигейл дорогими кремами, завернула в большое полотенце и отправила в спальню – отдыхать. После получасового сна распорядок дня начался заново.
Заключенную одели в новое платье – теперь в небесно–голубое, причесали, накрасили и велели ждать нового посетителя.
Сидя на диване, Эбби с тоской смотрела на большой кукольный дом, стоящий в углу. В нем все было как настоящее – целых три этажа с паркетом, обоями и меблировкой. На столах стояла игрушечная посуда с игрушечной едой, в игрушечных шкафа – игрушечные книги, а игрушечные кровати заправлялись игрушечными, но мягкими пуховыми одеялами. Все это подарил ей Ланфорд, после того, как она вскользь упомянула о том, что в детстве у нее были только тряпичные, самодельные куклы.
Теперь, глядя на фарфоровых красоток, сидящих за столом, и понарошку пьющим чай, Абигейл поняла, что ничем от них не отличается. Она – точно такая же кукла, живущая в кукольном доме. Ее привезли и поселили здесь, в облачно–розовом царстве, наряжают, нежат и балуют. Вопрос был только в одном – что произойдет, когда «хозяева» с ней наиграются?
В комнату вошел танцмейстер, чтобы провести очередной скучный урок бальных «па». Живя в деревне, она редко выбиралась на званые вечера, а если и выбиралась, то там танцевали лишь мазурку и кадриль. Других танцев Абигейл не знала, до того момента, как месье Броуди не захотел научить ее. Но и теперь она не особо желала танцевать, как пойманные птицы не желали петь в клетке.
Обучение закончилось к вечеру, и Салли ненадолго оставила Эбби одну, чтобы та поправила макияж и прическу. А затем вернулась, чтобы проводить хозяйку в крыло, где располагались покои Ланфорда. Ужин должен был состояться в его личных покоях.
Вместе они прошли знакомым маршрутом по галерее, в зеркалах которой причудливо отражался свет газовых ламп, спустились на второй этаж и оказались на половине месье Броуди. Стены коридора здесь обрамляли темные деревянные панели и изумрудная парча.
Сколько всего у покровителя имелось комнат, Абигейл не знала. Большая часть дверей была закрыта, а вездесущая Салли не позволила бы свершиться неуместному проявлению любопытства. Поэтому для пленницы существовал лишь этот длинный коридор, заканчивающийся гостиной с камином и картинами, изображавшими боевые сражения. Далее шла короткая анфилада, окна которой выходили в город. Оттуда можно было полюбоваться на Адамант–стрит – широкую улицу, вымощенную белым камнем. Даже сейчас, когда стемнело, на ней было многолюдно. По тротуарам центральной аллеи, в свете газовых фонарей прохаживались богатые леди и джентльмены в изящных защитных масках, а по обе стороны от них проезжали богато украшенные экипажи, запряженные механическими лошадьми.
Наконец, горничная распахнула дверь в столовую Ланфорда – небольшую квадратную комнату, с большой золоченой люстрой и камином в углу, а затем удалилась. Стол здесь, как и в комнате Эбби, был круглым.
Покровитель, облаченный в серый смокинг, уже ждал ее, стоя у окна. Заметив появление гостьи, он передал недокуренную сигару лакею. Абигейл нахмурилась, поняв, что слугой был не Орсон, а другой мужчина. Не осмеливаясь радоваться этому преждевременно, она села за стол, пребывая в некотором замешательстве. Своим неприятным видом и наглым поведением валет месье Броуди подпортил ей немало ужинов, которые могли стать весьма приятными в его отсутствие.
– Ваш учитель сказал мне, что вы делаете успехи в фигурах контрданса, – сказал Ланфорд, присаживаясь за стол и расстилая салфетку на коленях.
– Это тоже самое, что кадриль. В деревне ее очень любили, – ответила Эбби, бросая короткий взгляд на нового лакея. Его лицо оставалось отстраненно–равнодушным, и к ее присутствию, и к ее словам.
– И все же, меня радует, как легко вам дается обучение, – мягко заметил мужчина. – Вижу, вас заинтересовал мой новый слуга?
– Я… лишь хотела поинтересоваться, куда исчез Орсон, – тихо проговорила Абигейл, смутившись. Она не хотела, чтобы покровитель узнал, что она недовольна нанятыми им людьми.
– Он ненадолго отбыл по делам корпорации, – спокойно сообщил Ланфорд, принимая из рук молчаливого лакея бокал белого вина. На секунду отойдя до бокового столика, слуга подал вино и гостье.
– Выходит, он и ваш валет, и служащий корпорации одновременно? – спросила Эбби, осторожно принимая бокал за тонкую ножку. Свет, проступающий сквозь тонкие грани хрусталя, бросал на скатерть яркие отблески.
– Проще называть его моим личным помощником, – усмехнулся мужчина. Абигейл слегка улыбнулась в ответ на эти слова, радуясь про себя о том, что сегодня наконец сможет расслабиться и поесть спокойно.
За первым блюдом – белым супом с курицей и горошком, они обсуждали сегодняшний приезд Катарины и ее привязанность к котенку.
– Вот что происходит с женщиной в бездетном браке, – сказал Ланфорд, окуная в густой суп кусочек обжаренной в масле гренки. – Ослепительная красавица на балах, мечта любого кавалера. А на самом деле – одинокая страдалица, топящая грусть в шампанском и интрижках.
– Я подумала сегодня о том же, – кивнула головой Эбби. – Хотела бы я знать, почему она выбрала себе именно такого мужа…
– Катарина – дочь владельца «Вестника Коры» – крупнейшего газетного магната и моего делового партнера. Он хотел отдать ее замуж за Марлоу, но она отказалась и поступила ему наперекор.
– За Марлоу! – воскликнула Абигейл, забыв о хороших манерах. – Да кто же, в здравом уме, согласится…
– Милая Абигейл, – рассмеялся Ланфорд. – Конечно, нехорошо потешаться над своим коллегой, но здесь я с вами соглашусь. Он совершенно не умеет общаться с женщинами, в отличие от меня.
