Текст книги "Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне"

Автор книги: Винсент Буглиози

Соавторы: Курт Джентри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

С тех пор Гарднер не раз бывал арестован из-за алкогольного или наркотического опьянения. Вслед за последним арестом (после подделки рецепта) он был отпущен на свободу под выкуп в 900 долларов и немедленно исчез. 1 августа, за девять дней до убийства четы Лабианка, Гарднер был официально объявлен в розыск. И теперь, как считала полиция, находился в Нью-Йорке.

Когда офицеры говорили с бывшей женой Гарднера, та вспомнила не менее семи отдельных случаев, когда Фред наносил визиты в дом Лабианка, всякий раз возвращаясь с деньгами либо виски. Когда она спросила мужа, что это значит, тот ответил что-то вроде: “Все о’кей. Я их отлично знаю, так что лучше пусть подкармливают меня, а не то…”

Не попытался ли Гарднер, с его-то пристрастием к кухонным ножам, вновь посетить бывших соседей – и на сей раз получил отказ? Офицеры связались с нью-йоркским агентом ФБР, чтобы попытаться установить местонахождение Гарднера.

Возлюбленная жена Романа

Шарон Тейт-Полански

1943–1969

Пол Ричард Полански, их малыш

В среду состоялись похороны. Более 150 человек пришли отдать последний долг Шарон Тейт на кладбище Святого Креста. Среди пришедших были Кирк Дуглас [64]64
  Кирк Дуглас (р. 1916) – одна из ярчайших звезд послевоенного Голливуда, лауреат премии Киноакадемии за личный вклад в кинематографию за 1999 год (“Письмо трем женам” (1949), “Улисс” (1955), “Жажда жизни” (1956) и др.).


[Закрыть], Уоррен Битти [65]65
  Уоррен Битти (р. 1937) – американский киноактер, режиссер и продюсер (“Бонни и Клайд” (1967), “Лилит” (1964), “Калейдоскоп” (1966) и др.).


[Закрыть], Стив Мак-Куин, Джеймс Кобурн [66]66
  Джеймс Кобурн (р. 1928) – знаменитый американский актер (“Великолепная семерка” (1960), а также драмы “Большой побег” (1963), "Американизация Эмили” (1964) и др.).


[Закрыть], Ли Марвин [67]67
  Ли Марвин (1924–1987) – американский киноактер и продюсер (“Убийцы” (1964), “Профессионалы” (1966), “Грязная дюжина” (1967) и др.).


[Закрыть], Юл Бриннер [68]68
  Юл Бриннер (1915–1985) – американский актер; выходец из царской России, обладавший яркой цыганской внешностью ("Анастасия” (1956), “Десять заповедей” (1956), “Братья Карамазовы” (1958), “Великолепная семерка” (1960) и др.).


[Закрыть], Питер Селлерс [69]69
  Питер Селлерс (1925–1980) – британский комический актер и режиссер (“Лолита” (1962), “Доктор Стренджлав” (1964), “Розовая пантера” (1969) и ее многочисленные продолжения).


[Закрыть], Джон и Мишель Филлипсы. Сопровождаемый врачом Роман Полански не снимал солнцезащитных очков и не смог сдержать слез во время церемонии прощания – так же как родители Шарон и две ее младшие сестры, Патриция и Дебора.

Многие из бывших там, включая Полански, позже присоединились к скорбящим на похоронах Джея Себринга в Форест-Лауне. Среди пришедших знаменитостей были Пол Ньюман, Генри и Питер Фонда [70]70
  Генри Фонда (1905–1982) – знаменитый американский актер, участвовавший в нашумевших постановках на Бродвее ("Новые лица Америки”, “Женитьба фермера” и др.), много снимавшийся в кино: “Молодой Линкольн” (1939), “На золотом пруду” (1981, “Оскар” за лучшую мужскую роль) и др. Отец Питера Фонда (р. 1939) – актера и режиссера, снимавшегося в фильмах “Дикие ангелы” (1966), “Улет” (1967) и продюсировавшего одну из наиболее ярких лент 1960-х гг. – фильм “Беспечный ездок” (1969).


[Закрыть], Алекс Корд [71]71
  Алекс Корд (р. 1933) – американский актер кино и телевидения, выступавший в амплуа мужественных героев (“Братство” (1968), “Минута на молитву, секунда на смерть” (1968), “Стилет” (1969) и др.).


[Закрыть]и Джордж Гамильтон [72]72
  Джордж Гамильтон (р. 1939) – американский актер и продюсер, “визитной карточкой” которого служит неизменный глубокий загар (“Преступление и наказание” (1959), “Победители” (1963), “Лживое сердце” (1965) и др.).


[Закрыть]– бывшие клиенты Себринга.

Куда меньше народу и фотовспышек сопровождало шестерых одноклассников, несших гроб с телом Стивена Парента – через весь город от маленькой церкви в Эль-Монте, где проводилась поминальная служба.

Абигайль Фольгер была похоронена неподалеку от мест, где росла, – на полуострове Сан-Франциско в Южной Калифорнии, вслед за мессой в церкви Богоматери при Дороге, выстроенной ее предками.

Тело Фрайковски оставалось в Лос-Анджелесе, пока польские родственники Войтека не выполнили все формальности для его возвращения на родину.

Пока тела предавались земле, полицейские офицеры пытались воссоздать жизни погибших – и в особенности тот последний день.

Пятница, 8 августа.

Около 8:00 миссис Чепмен прибыла на Сиэло. Она вымыла оставшуюся с вечера посуду и продолжала заниматься обычной работой по хозяйству.

Около 8:30 появился Фрэнк Гуэрреро, чтобы покрасить будущую детскую – комнату в северном конце основного здания. Прежде чем начать, Гуэрреро снял с окон ставни.

В 11:00 раздался звонок. Из Лондона звонил Роман Полански. Миссис Чепмен слышала, как Шарон отвечала мужу; она опасалась, что Роман не сможет вернуться вовремя, чтобы поспеть к своему дню рождения, 18 августа. Очевидно, он успокоил ее, сказав, что планы не изменились и он вернется 12 числа, как и намечалось, – Шарон рассказала об этом миссис Чепмен. Шарон сообщила Роману, что записала его на курсы будущих отцов.

Шарон звонили еще несколько раз; один из звонков касался судьбы соседского котенка, забравшегося на территорию усадьбы, – Шарон как раз кормила его из пипетки. Когда выехал Терри Мельчер, после него осталось немало кошек, и Шарон обещала присматривать за ними. С той поры их количество увеличилось, и Шарон приходилось кормить все двадцать шесть, не считая двух собак – своей и Абигайль.

Большую часть дня Шарон была одета в бикини. По словам миссис Чепмен, так она обычно и ходила по дому в жаркую погоду.

Вскоре после полудня миссис Чепмен, заметившая на передней двери следы собачьих лап и брызги, тщательно вымыла всю внешнюю сторону водой с уксусом. Небольшая деталь, которая позже приобретет чрезвычайную важность.

Стивен Парент съел ленч в своем доме в Эль-Монте. Прежде чем возвратиться на работу, в фирму, поставлявшую водопроводное оборудование, он попросил мать отложить для него комплект чистой одежды, чтобы вечером он смог быстро переодеться перед тем, как отправиться на вторую работу, в магазин стереоаппаратуры.

Примерно в 12:30 две подруги Шарон – Джоанна Петтет (жена Алекса Корда) [73]73
  Актриса Джоанна Петтет уже вторично сталкивается с насильственной смертью близкого человека. Одна из ее прежних подруг, Дженис Вайли, была убита вместе со своей соседкой по комнате, Эмили Хофферт, летом 1963 года в Нью-Йорке. Это дело позднее приобрело известность как “убийство карьеристок”. (Прим. авт.)


[Закрыть]и Барбара Льюис – приехали в дом на Сиэло-драйв на ленч. Миссис Чепмен подавала на стол. Шедшие за ленчем разговоры не имели большого значения, вспомнят позднее женщины, в основном говорили о скором рождении ребенка.

Около 13:00 позвонила Сэнди Теннант. Как упоминалось ранее, Шарон сказала ей, что не планирует вечеринку, но тем не менее пригласила Сэнди заглянуть; это приглашение Сэнди отклонила.

(Если верить ходившим впоследствии слухам, в ту ночь едва ли не пол-Голливуда получило приглашения прибыть в дом 10050 по Сиэло-драйв, но в последнюю минуту все эти люди передумали ехать. По словам Винифред Чепмен, Сэнди Теннант, Дебби Тейт и других, близко знавших Шарон, никакой вечеринки не было и не планировалось. Но офицеры ДПЛА, похоже, потратили сотни человеко-часов, пытаясь найти кого-либо, кто все же побывал на этом воображаемом мероприятии.)

Закончив с первым слоем покраски, Гуэрреро покинул территорию усадьбы около 13:30. Он не поставил на место ставни, поскольку намеревался вернуться в понедельник и покрыть стены комнаты еще одним, последним слоем. Позже полиция заключит, что убийца (цы) либо не заметили снятых ставен, либо побоялись влезать в только что окрашенное помещение.

Около 14:00 Абигайль приобрела велосипед в магазинчике на бульваре Санта-Моника и договорилась, чтобы покупку доставили тем же вечером. Примерно в то же время Дэвид Мартинес, один из двух садовников Альтобелли, появился на территории усадьбы и сразу же принялся за работу. Войтек и Абигайль прибыли вскоре после него, чтобы присоединиться к Шарон и ее гостям за поздним ленчем.

Второй садовник, Том Варгас, появился около 15:00. Когда он входил в ворота, Абигайль как раз выезжала на принадлежавшем ей “камаро”. Пятью минутами позднее Войтек также покинул усадьбу в своем “файерберде”.

Джоанна Петтет и Барбара Льюис удалились около 15:30.

Где-то в то же время Амос Расселл, дворецкий Себринга, подал кофе в постель Джею и его нынешней подружке [74]74
  В конце концов следователям удалось установить личность девушки и удостовериться, что она не сопровождала Себринга в его поездке к усадьбе Тейт тем вечером. (Прим. авт.)


[Закрыть]. Примерно в 15:45 Джей позвонил Шарон – очевидно, чтобы сообщить о своем прибытии немного ранее намеченного. Позже он позвонил секретарю (получил оставленные для него сообщения) и Джону Маддену, с которым обговорил его визит в салон Сан-Франциско на следующий день. Себринг не упоминал о планах на вечер, но признался Маддену, что провел день, работая над логотипом новых магазинов для привилегированных клиентов.

Как раз после звонка Себринга миссис Чепмен сказала Шарон, что закончила работу на сегодня и отправится домой. Поскольку в городе было очень жарко, Шарон предложила экономке остаться и переночевать в доме. Миссис Чепмен отказалась – и это, бесспорно, стало наиболее важным решением всей ее жизни.

Дэвид Мартинес как раз собирался уезжать и подбросил миссис Чепмен до автобусной остановки. Не успевший закончить работу Варгас оставался. Подстригая кусты у дома, он заметил спящую Шарон на кровати в ее комнате. Когда появился посыльный от “Эйр диспетч компани” с двумя синими посылками-тубусами, Варгас не захотел беспокоить миссис Полански и сам расписался в их получении. Точное время – 16:30 – помечено на квитанции. В посылках была одежда Шарон, присланная Романом из Лондона.

Как обычно, в 16:30 Абигайль побывала на приеме у доктора Фликера.

Прежде чем уйти (примерно в 16:45), Варгас сходил к гостевому домику спросить, не сможет ли Гарретсон полить газон на выходных, раз уж установилась настолько сухая и жаркая погода.

На другом конце города, в Эль-Монте, Стивен Парент вернулся домой, переоделся, помахал матери рукой и отправился на свою вторую работу.

Между 17:30 и 18:00 миссис Кэй выезжала с ведшей к ее дому (9845 по Истон-драйв) дорожки, когда встретила Себринга, спешившего мимо в “порше". Вопреки обыкновению, Джей не помахал миссис Кэй – оттого, возможно, что ее машина перекрыла дорогу.

Где-то между 18:00 и 18:30 тринадцатилетняя сестра Шарон, Дебби, позвонила спросить, нельзя ли ей с несколькими подругами зайти вечером в гости. Шарон, быстро устававшая из-за беременности, предложила сделать это как-нибудь в другой раз.

Между 19:30 и 20:00 Деннис Харст прибыл по адресу: Сиэло-драйв, 10050, чтобы доставить велосипед, купленный Абигайль в принадлежащем его отцу магазине. Дверь отпер Себринг (которого Харст позже узнает по фотографии). Харст не видел никого больше и не заметил ничего подозрительного.

Между 21:45 и 22:00 Джон Делгаудио, менеджер ресторана “Эль Койот” на бульваре Беверли, заметил имя Себринга в списке лиц, ожидавшихся на ужин; всего четверо. Сам Делгаудио не видел Себринга или сопровождавших его – возможно, потому, что они как раз в это время вышли. Официантка Кэти Палмер, подававшая этим четверым, вспомнила, что они провели пятнад-цать-двадцать минут в баре, ожидая, пока не освободится столик, и вышли, закончив ужин, примерно в 21:45 или в 22:00. Она, к сожалению, не смогла узнать Себринга, Тейт, Фрайковски или Фольгер на показанных ей фотографиях.

Если Абигайль была с ними, то все четверо покинули ресторан до 22 часов, поскольку примерно в это время ее мать набрала номер дома на Сиэло и говорила с дочерью. Та подтвердила, что намерена лететь в Сан-Франциско десятичасовым рейсом “Юнай-тед” на следующее утро. Миссис Фольгер сказала полицейским, что во время разговора “Абигайль не опасалась за свою жизнь и совсем не нервничала”.

Многие уверяли, что той ночью видели Шарон и (или) Джея в “Кэнди стор”, “Фэктори”, “Дейзи” или в каких-то других клубах. Ни одно из их показаний не подтвердилось. Несколько человек заявили, что говорили по телефону с кем-то из жертв между 22:00 и полуночью. Отвечая на вопросы, они внезапно меняли показания или пересказывали беседу в такой манере, что полицейские заключили, что те не уверены в своих словах или же просто лгут.

Около 23:0 °Cтив Парент остановился у рынка “Дэйлз” в Эль-Монте и спросил у своего приятеля, Джона Лефебьюра, не хочет ли тот прокатиться. Парент ухаживал за Джин, младшей сестрой Джона. В любом случае, Джон предложил отложить поездку на будущий вечер.

Примерно 45 минут спустя Стив Парент прибыл на Сиэло-драйв, надеясь продать Уильяму Гарретсону часы со встроенным приемником. Парент покинул гостевой домик около 00:15. И дошел до своего “рамблера”, не дальше.

Полицейские также опросили многих других девиц, которые, по слухам, были с Джеем Себрингом 8 августа.

Бывшая подружка Себринга, которая предположительно была с ним 8.08.1969 (отрицает), в последний раз спала с ним 7.05.1969. Отвечает искренне; знает о том, что Себринг пользовался контрацептивами; сама ими не пользуется…

“.. часто встречалась с ним на протяжении трех месяцев… ничего не знает о его постельных странностях… ”

“…должна была поехать той ночью на вечеринку, проводившуюся на Сиэло-драйв, но вместо этого пошла в кино…”

Не такая уж простая задача, если учесть количество девушек, с которыми встречался стилист причесок, – но никто из следователей ни разу не пожаловался. Не каждый день им доводилось беседовать с начинающими актрисами, моделями, натурщицей с разворота “Плейбоя”, даже с танцовщицей из отеля “Звездная пыль” в Лас-Вегасе.

То, с каким трудом полиции удавалось найти нужных людей, может послужить барометром страха. Внезапно выехать в неизвестном направлении через пару дней после убийства в обычных условиях показалось бы подозрительным. Но не в этот раз. Из типичного рапорта: “На вопрос, почему она покинула город вскоре после убийств, отвечала, что не знает точно, как и все прочие в Голливуде, она просто была испугана…”

16–30 августа 1969 года

Полиция объявила газетчикам, что “новых продвижений” в деле нет, но кое-что все же установить удалось – хотя до поры и держалось в тайне. Проверив три кусочка рукояти пистолета на следы крови, сержант Джо Гранадо передал их сержанту Уильяму Ли из отделения огнестрельного оружия и взрывчатых веществ ОНЭ. Ли даже не стал сверяться со справочниками; одного взгляда ему оказалось достаточно, чтобы точно определить: рукоять принадлежала пистолету марки “хай-стандард”. Уильям позвонил Эду Ломаксу, менеджеру производства компании, владевшей этой маркой, и договорился встретиться с ним в стенах Полицейской академии. Ломакс также был скор в своем суждении.

“Только у одного пистолета такая рукоять, – подтвердил он. – Это “хай-стандард” 22-го калибра, револьвер “лонгхорн”.

Широко известное как “особый бантлайн” (по паре револьверов, описанных автором вестернов Недом Бантлайном), это оружие имеет следующие параметры: заряд на 9 выстрелов, длина ствола 9 ¹/ ₂дюймов, общая длина 15 дюймов, рукоять орехового дерева, отделка голубой сталью, вес 35 унций, стандартная цена в рознице – 69 долларов 95 центов. Этот, по выражению Ломакса, “в общем, уникальный револьвер”, был впервые выпущен в апреле 1967 года; всего револьверов с именно такой рукоятью сделано 2700 штук.

Ли получил у Ломакса список магазинов, где револьвер продавался, и фотографию образца; ДПЛА начал готовить памятку, которую следователи намеревались разослать во все полицейские участки Соединенных Штатов и Канады.

Спустя несколько дней после встречи Ли и Ломакса криминалист ОНЭ Девэйн Вольфер отправился на Сиэло-драйв, чтобы попытаться подтвердить (или опровергнуть) заявление Гарретсона о том, что он не слышал ни криков, ни выстрелов.

Используя прибор для измерения уровня шума и револьвер 22-го калибра и по возможности максимально близко следуя обстоятельствам той ночи, Вольфер с ассистентом доказали, что:

1) если Гарретсон действительно находился в гостевом домике, то он никак не мог слышать выстрелов, убивших Стивена Парента;

2) при включенном проигрывателе, с ручкой громкости, установленной на делениях 4 и 5 [75]75
  Производя обыск в гостевом домике вслед за арестом Гарретсона, офицер Вайзенхант заметил, что ручка громкости стереосистемы установлена на позицию между делениями 4 и 5. (Прим. авт.)


[Закрыть], он не мог слышать ни крики, ни выстрелы, доносящиеся из главного здания или с газона перед ним. Иначе говоря, испытания подтвердили рассказ Гарретсона о том, что в ту ночь он не слышал никаких выстрелов.

И все же, в противовес научно обоснованному заключению Вольфера, некоторые в ДПЛА продолжали считать, что Гарретсон должен был слышать хоть что-то. Получалось, молодой смотритель был настолько удобен в качестве подозреваемого, что полицейские не торопились признать его невиновным. В общем отчете, составленном в конце августа, следователи по делу 1еит отмечали: “По мнению офицеров следствия и научным выводам ОНЭ, представляется маловероятным, чтобы Гарретсон не подозревал о криках, выстрелах и прочем шуме, которыми сопровождались убийства, совершенные в непосредственной близи от него. Эта точка зрения, однако, не способна безоговорочно опровергнуть заявление Гарретсона, что он якобы ничего не слышал и не видел, как и не подозревал о событиях, связанных с указанными преступлениями”.

После полудня в субботу, 16 августа, следователи ДПЛА несколько часов беседовали с Романом Полански. На следующий день он вернулся в дом 10050 по Сиэло-драйв – впервые после убийств. Его сопровождали сотрудник журнала “Лайф” (фотограф и журналист в одном лице) и Питер Харкос, прославленный специалист в вопросах эзотерики, нанятый друзьями Джея Себринга, чтобы попробовать “прочесть” разыгравшуюся в доме сцену.

Когда Полански показал документы и проехал в ворота, усадьбу все еще охраняли сотрудники ДПЛА; при виде их он горько усмехнулся, сказав Томасу Томпсону (своему давнему знакомому, репортеру “Лайф”): “Должно быть, это самое знаменитое любовное гнездышко в мире”. Томпсон спросил, давно ли здесь остановились Гибби и Войтек. “Наверное, слишком давно”, – был ответ.

Голубая простыня, ранее покрывавшая безжизненное тело Абигайль Фольгер, все еще валялась на траве. Кровавая надпись на двери поблекла, но три буквы по-прежнему ясно читались. Беспорядок внутри, кажется, заставил Романа ненадолго замереть (как и большие темные пятна у входа; у дивана в гостиной – даже больше, чем там). Затем Полански, по словам одного из присутствовавших офицеров, поднялся на антресоль по лесенке, нашел возвращенную на место сотрудниками ДПЛА видеозапись и опустил ее в карман. Спустившись, он принялся ходить из комнаты в комнату, тут и там касаясь каких-то предметов, словно бы стараясь вернуть прошлое. Подушки, как и в то утро, лежали в центре хозяйской кровати. Так они лежали всякий раз, когда ему приходилось уезжать, сказал Полански Томпсону и добавил просто: “Она обнимала их вместо меня”. Он долго простоял, глядя на колыбель, где (в ожидании, пока та не понадобится) Шарон держала детские вещи.

Фотограф “Лайфа” сделал несколько снимков “поляроидом”, проверяя освещение, углы, раскадровку. Обычно их выбрасывают после того, как фотограф приступает к съемке профессиональной камерой, но Харкос спросил, нельзя ли ему забрать несколько штук себе, поскольку они могут добавить яркости его “впечатлениям”, – и получил их. Жест доброй воли, о котором очень скоро пожалеют и сам фотограф, и журнал “Лайф”.

Глядя на когда-то знакомые предметы, вдруг приобретшие пугающее значение, Полански вновь и вновь задавал вопрос: “Почему?” Он постоял на газоне у парадной двери, столь же потерянный и смущенный с виду, как если бы забрел в декорации одного из своих фильмов, подвергшиеся странной и бесповоротной трансформации.

Позже Харкос заявил прессе: “Шарон Тейт убили трое человек, не считая еще четверых… и я знаю, кто они такие. Я назвал полицейским их имена и предупредил, что всех их следует арестовать как можно скорее. Иначе они убьют вновь”. Убийцами, добавил он, были друзья Шарон Тейт, превратившиеся в “обезумевших маньяков” после приема огромных доз ЛСД. Цитируя Харкоса, газеты писали, что убийства произошли в ходе ритуала черной магии, известного как “гуна-гуна” и застигшего жертвы врасплох.

Если Харкос и назвал троих убийц офицерам ДПЛА, никто не потрудился записать их имена. Вопреки основанному на беллетристике устоявшемуся мнению, слуги закона имеют обыкновение вежливо выслушивать подобную “информацию”, с тем чтобы напрочь забыть ее. Поскольку подобными сведениями нельзя воспользоваться в суде, они для полиции совершенно бесполезны.

Не меньший скептицизм к высказываниям Харкоса проявил и Роман Полански. На протяжении нескольких дней он то и дело будет возвращаться в дом, словно бы в поисках ответа, который никто другой не мог ему предоставить.

В то воскресенье блок местных новостей “Лос-Анджелес таймс” демонстрировал интересное соседство двух совершенно, казалось бы, разных материалов.

“Большие новости” об убийствах на Сиэло-драйв занимали верхнюю часть страницы, над которой доминировал заголовок: “АНАТОМИЯ УБИЙСТВ В ГОЛЛИВУДЕ”.

Под этим материалом теснилась история поменьше, на одну колонку. Заголовок гласил: “СОСТОЯЛИСЬ ПОХОРОНЫ СЕМЕЙНОИ ЧЕТЫ ЛАБИАНКА, ЖЕРТВ НЕИЗВЕСТНОГО УБИЙЦЫ.

Слева от материала о “деле Тейт” и как раз над схемой расположения построек усадьбы на Сиэло расположился коротенький, совершенно не связанный с остальными материал, выбранный вроде бы оттого, что он был достаточно мал для заполнения оставшегося пространства. Назывался он “ПОЛИЦЕЙСКИЙ РЕЙД НА РАНЧО. АРЕСТОВАНЫ 26 ПОДОЗРЕВАЕМЫХ В УГОНЕ АВТОМОБИЛЕЙ”, за чем, собственно, шла сама заметка: “Двадцать шесть человек, жившие на ферме в Чатсворте (заброшенные декорации для съемок вестернов), арестованы в субботу на рассвете в ходе рейда, проведенного помощниками шерифа. Все они подозреваются в сговоре с целью сокрытия производимых ими краж автомобилей”.

По словам помощников шерифа, группа занималась угонами “фольксвагенов”, с тем чтобы превращать их в вездеходы-пустынники. Статья, не называвшая имен задержанных, сообщала тем не менее о конфискации целого оружейного арсенала, заключая: “Владелец ранчо – Джордж Спан, совершенно слепой полу-инвалид восьмидесяти лет. Его ранчо расположено в холмах Сими, 12000 по Санта-Сюзанна Пасс-роуд. Как сообщают, Спан проживает один в своем доме на ранчо. Очевидно, он знал о том, что в декорациях поселились какие-то люди, но не подозревал о роде их занятий и не выходил из дому, опасаясь этих незваных гостей”.

То был лишь мелкий репортаж, не получивший даже продолжения, когда несколькими днями спустя все задержанные были отпущены на свободу: выяснилось, что арест произведен по просроченному ордеру.

Получив рапорт, что Уилсон, Мэдиган, Пикетт и Джонс находятся в Канаде, ДПЛА выслал официальный запрос в Королевскую конную полицию на поиск всех четверых; там его разослали по участкам – и через считанные часы все агентства новостей Соединенных Штатов уже трубили о “прорыве в деле Тейт”.

Хотя следователи ДПЛА и уверяли, что указанные четверо ни в чем не обвиняются и разыскиваются лишь для дачи показаний, оставалось впечатление, будто аресты уже близки. В полицию начали звонить; среди звонивших были Мэдиган и Джонс.

Джонс находился на Ямайке и согласился сразу же вылететь в Штаты, если полицейские захотят поговорить с ним. Те признались, что такое желание у них имеется. Мэдиган явился в Центр Паркера в сопровождении своего адвоката. Он выразил готовность помочь следствию и ответить на все вопросы, если те не будут относиться к приему им наркотиков или их продаже. Мэдиган признал, что дважды навещал Фрайковски в доме на Сиэло-драйв в течение предшествовавшей убийствам недели – так что отпечатки его пальцев могли остаться на месте преступления. В ночь, когда произошли убийства, по словам Мэдигана, он был на вечеринке, которую устроила его соседка снизу, стюардесса. Он ушел где-то между 02:00 и 03:00. Позднее это подтвердили следователи, которые также сверили отпечатки пальцев Мэдигана с найденными в доме на Сиэло – без успеха.

Мэдиган подвергся допросу с использованием детектора лжи и благополучно прошел его – как и Джонс, вернувшийся с Ямайки. Джонс заявил, что они с Уилсоном не отлучались с острова с 12 июля по 17 августа, когда он сам вылетел в Лос-Анджелес, а Уилсон – в Торонто. Отвечая на вопрос, чем они занимались на Ямайке, он ответил: “Снимали фильм о марихуане”. Алиби Джонса, разумеется, следовало проверить, но после допроса на детекторе и безуспешного сличения его отпечатков Джонс просто перестал быть “перспективным подозреваемым”, что оставляло в списке таковых лишь Херба Уилсона и Джеффри Пикетта по кличке Пик. Следователи ДПЛА уже знали точно, где находятся оба.

В прессе всю историю раздули до неузнаваемости. Спорить не приходится. Как позже скажет Стивен Робертс, начальник лос-анджелесского бюро “Нью-Йорк таймс”, “все репортажи имели общую канву: жертвы каким-то образом навлекли на себя эти убийства. Общее настроение выражалось эпиграммой: “Дико живешь – дико помрешь”.

Из разрозненных деталей – пристрастия к ужасам Романа Полански, слухов о сексуальных играх Себринга, присутствия среди убитых мисс Тейт и ее бывшего любовника, отсутствия мужа, принципа вседозволенности, которым был пропитан имидж голливудской богемы, наркотиков и внезапного молчания полиции – можно было соорудить сценарий практически на любой вкус. И соорудили. Шарон Тейт называли как угодно, от “королевы ночных оргий Голливуда” до “ведьмы-любительницы, умудренной в сатанинских ритуалах”. Не пощадили и самого Полански. В одной и той же газете читатель мог наткнуться на колонку, описывавшую убитого горем режиссера, не способного говорить от скорби, тогда как вторая, по соседству, описывала его развлечения в ночных клубах с целым “кордебалетом” стюардесс некоей авиакомпании. Сразу несколько изданий если и не обвиняли лично Полански в случившемся, то прозрачно намекали: он должен знать людей, совершивших преступление.

Из новостного недельного обзора:

“Тело Шарон найдено обнаженным, а не в бикини, как сообщалось вначале… На Себринге лишь разорванные остатки трусов… Брюки Фрайковски были спущены до лодыжек… На телах Себринга и Тейт вырезаны кресты… Одна из грудей мисс Тейт отсечена, по-видимому, в результате случайного удара ножом… Тело Себринга имело следы нанесенных ему сексуальных увечий…” Остальное не более правдиво: “Нигде не обнаружены отпечатки пальцев… ни в одном из пяти тел не найдены следы приема наркотических средств…” И так далее.

Хоть все это и звучит как писания былого журнала “Конфиденшиал", статья появилась не где-нибудь, а в "Тайм, – и ее автору явно пришлось долго оправдываться, когда издатели узнали о порожденных его фантазией “украшательствах”.

Рассерженный “потоком гнусностей”, 19 августа Роман Полански созвал пресс-конференцию, где заклеймил позором репортеров, которые “в целях личного обогащения” публиковали “ужасные вещи о моей жене”. Никакого разрыва между ними не было, настаивал он; никаких наркотиков; никаких оргий. Его жена была красавицей и замечательным человеком", и "последние несколько лет, что я провел рядом с ней, были единственным временем подлинного счастья во всей моей жизни…"

Снятие показаний с Полански с применением детектора лжи проводилось лейтенантом Эрлом Димером в Центре Паркера.

В.: “Ничего, если я буду называть вас Романом? Меня зовут Эрл”.

О.: “Конечно… Я вам совру разок-другой, и потом скажу, ладно?”

В.: “Ну… хорошо…”

Димер спросил у Романа, как тот впервые встретился с женой.

Полански вздохнул и заговорил, поначалу медленно:

“Я впервые увидел Шарон четыре года назад на какой-то из вечеринок, которые закатывал этот кошмарный голливудский продюсер, Марти Рансохофф. Тот парень, что делал “Миллиардеров с Беверли-Хиллз” и остальное дерьмо в том же духе. Но он заманил меня туда своими разговорами об искусстве, и я подписал контракт, чтобы вместе с ним снимать тот фильм, знаете, пародию про вампиров.

И на вечеринке мы познакомились с Шарон. В то время она снималась в Лондоне в другом его фильме. Жила в Лондоне совершенно одна. Рансохофф сказал мне: “Погоди, я познакомлю тебя с нашей ведущей актрисой, Шарон Тейт!”

Она показалась мне хорошенькой, но в то время я не был очень уж впечатлен. Но затем я увидел ее второй раз и пригласил пройтись. Мы много говорили, знаете ли. Вот тогда-то у меня по-настоящему закружилась голова. Мне было нужно быстренько трахнуться и продолжать жить. У меня был ужасный брак, понимаете? Еще давно. Ну, не все было так плохо, кое-что просто замечательно, но жена бросила меня, и я чувствовал себя великолепно, потому что я нравлюсь женщинам, а мне нравится трахаться. Мерзавец, правда?

Так вот, я встречался с ней еще несколько раз. И уже знал, что у нее был свой парень, Джей. Затем [Рансохофф] захотел, чтобы я снимал Шарон в том новом фильме. И я устроил пробные съемки.

Однажды, еще до того, я хотел вытащить Шарон из дому, а она сопротивлялась: то “пойду”, то “не пойду”… в общем, я сказал: “Да пошла ты… ” – и повесил трубку. Наверное, это и было началом всего, понимаете?”

В.: “Заговорил ее”.

О.: “Точно. Я ее заинтриговал. Играл “крутого парня”, и мы встречались еще много раз, прежде чем… Уже потом я стал замечать, что нравлюсь ей.

Помню, однажды я провел ночь… потерял ключ… и провел ночь у нее в гостях, знаете, в той же постели. И о том, чтобы заняться любовью, не было и речи. Такая вот девушка.

Я хочу сказать, со мною такое не часто бывает!

И потом мы отправились на натуру… два или три месяца спустя. Прямо посреди декораций, посреди съемок, я ее спросил: “Не хочешь ли заняться любовью?” А она тихонько ответила: “Да”. И вот тогда я впервые был как-то тронут, знаете ли. Мы стали регулярно встречаться. И она была такая милая, такая нежная, что я просто не верил своему счастью. У меня был отвратительный опыт, и я уже не верил, что люди вроде нее где-то еще существуют; мне пришлось долго ожидать, пока она не покажет своих чувств, так ведь?

Но она была восхитительна,безо всяких там клише. Просто фантастика. Она любила меня. Я жил тогда в другом доме, не хотел, чтобы Шарон приходила ко мне. И она говорила: “Я не хочу душить тебя. Просто хочу быть рядом”, и так далее. Я отвечал: “Ты меня знаешь; я сплю с кем попало”. А она в ответ: “Я не хочу, чтобы ты менялся”. Она была готова на все, лишь бы оставаться со мной. Она была гребаный ангел!Она была совершенно уникальна, и, проживи я хоть сто лет, мне не встретить такую”.

Димер спросил о его первой встрече с Себрингом. Это произошло в лондонском ресторане, вспомнил Полански и описал, как нервничал сам, как Джей разбил ледок, сказав: “Я врубаюсь, мужик. Я во все врубаюсь”. Что более важно, “казалось, он счастлив видеть Шарон счастливой”. Роман испытывал легкую неловкость на протяжении еще нескольких встреч с Себрингом, “но, когда я приехал в Лос-Анджелес, начал жить здесь, он приходил на наши вечеринки, все такое. И в итоге мы с ним крепко подружились. Он был прекрасным человеком. О, я слыхал о его странностях. Ему нравилось связывать девиц, с которыми он спал. Шарон мне про это рассказала. Однажды он и ее привязал к кровати, она мне тоже рассказывала. И шутила над ним… Для Шарон это было забавно и немного грустно…

Он приходил в гости все чаще и чаще. Джей просто ходил да ходил кругами, и порой Шарон сердилась на него за настойчивость, потому что он всегда уходил последним, знаете ли.

Я думаю, в самом начале наших отношений Джей по-прежнему любил Шарон, но затем любовь начала сходить на нет. Я вполне в этом уверен”.

В.: “Значит, ничто не говорило о том, что Шарон возвращалась к Себрингу?”

О.: “Ничего подобного!Сам я никуда не годен. Хожу налево, ничего не могу поделать. Это даже привлекало Шарон, понимаете. Но Шарон вовсе никак не интересовалась Джеем”.

В.: “Быть может, она интересовалась другими мужчинами?”

О.: “Да нет же! Никто другой даже близко подойти к ней не мог”.

В.: “Хорошо, я знаю, что вы спешите. С тем же успехом мы могли бы и начать. Я расскажу вам, как эта штука устроена, Роман”. Димер объяснил принцип работы детектора лжи, добавив:

“Важно, чтобы вы вели себя тихо. Я знаю, что в разговоре вы много жестикулируете. Вы человек эмоциональный. У вас творческий склад характера, так что для вас это будет не совсем просто… Но, пока аппарат включен, я хочу, чтобы вы сидели смирно. Когда я его выключу, вы сможете говорить, как привыкли, и даже размахивать руками. В разумных пределах”.

Предупредив Полански, чтобы тот постарался свести ответы к простым “да” и “нет” и оставил бы объяснения на потом, Димер приступил к допросу.

В.: “Имеете ли вы действующую лицензию на вождение машины в Калифорнии?”

О.: "Да”.

В.: “Вы были сегодня на ленче?”

О.: “Нет”.