Текст книги "Мистические города"

Автор книги: Вилар Кафтан

Соавторы: Майкл Джаспер,Бен Пик,Дженн Риз,Дарин Брэдли,Пол Мелой,Каарон Уоррен,Марк Теппо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Джек объяснил безучастный взгляд Колби:

– Он по уши в своем докладе. Депрессия. Не обращай на него внимания. Рассказывай.

Рот Херли растянулся в улыбке, еще шире, чем его расставленные руки.

– Так вот, есть тут одна секретарша, работает у вице-президента по продажам. Ей, по слухам, где-то около пятидесяти или вроде того. Поверить невозможно. В тонусе, подтянутая, небось проводит в зале часа четыре в день. Аппетитная бабенка.

Так вот, едем мы сегодня в лифте – возвращаемся с собрания на Четвертом этаже, – только мы вдвоем, и она ловит мой взгляд на ее титьки. И знаете, что она говорит? Она говорит…

– Трахни меня у себя кабинете? – Колби вынырнул из своего забытья, как призрак, восставший из древней могилы, рассказ вернул его к застолью.

Улыбка спала с лица Херли – разрушительное действие режима реального времени, способного разламывать скалы.

– Да ладно, Колби, ты чего?

– Ты всегда рассказываешь одну и ту же байку. – Колби посмотрел на других, стараясь разглядеть на их лицах признак того, что они тоже в курсе непременного атрибута историй Херли. – Вам не надоело?

– Эта совсем другая, – воспротивился Херли.

– А что было на прошлой неделе? – спросил Колби. – Стажерка в копи-центре, которой хотелось откопировать твой член. Другая? А неделю назад – там было что-то про автомобильную мойку?

– Да ладно. Колби, мы же все в «Алиби». – Дэвид положил руку ему на плечо. – Разве это важно?

Колби стряхнул руку, по пьяни попав мимо запястья, так что ему пришлось отталкивать приятеля всем телом.

– Да, возможно. Может, если мы врем друг другу, да и себе тоже, нам следует делать это чуть-чуть получше?

– Кто нассал ему в стакан? – проворчал Херли.

– Черт подери! Я серьезно. Мы что, слишком стары для этого? Как долго мы будем ходить сюда и рассказывать одни и те же пошлые старые байки?

– Я полагал, что в этом и есть смысл. – Джек приподнял бровь.

– От чего мы хотим спрятаться? – выпалил Колби.

Джек потянулся к стакану:

– Что ж, Колби, ты испортил нам вечер, вот ты и расскажи. От чего мы… от чего ты хочешь спрятаться?

Пол под Колби резко накренился, как будто слова Джека сопровождались землетрясением, – толчки прогрохотали по искусственному склону на окраине города, угрожая обрушить «Алиби Рум» и сбросить ее в залив. Мышцу в щеке Колби свело, как от укуса осы. Разве это важно?

Разве что-то важно?Экзистенциальная черная дыра замаячила перед ним. Бархатное лоно «Алиби» попыталось спрятать его, не дать ему вывалиться в бескрайнюю бездну…

– Ни от чего, – пробормотал он.

– Тогда прекрати портить вечер всем остальным!

– Ты девственник? – спросил у Колби Херли, когда они шли по тропе под оледеневшими ветвями.

– Что? – переспросил Колби.

Херли остановился и, положив руку Колби на плечо, задержал и его.

– Единорога могут заполучить только те, кто безгрешен. Ты знаешь историю: непорочные девы сидят под деревом и ждут, пока не придет единорог и не положит им голову на колени. Поэтому их и использовали как приманку – они могли видеть животное. – Он пожал плечами. – Ну, вот ты его видишь, может, ты девственник?

Колби посмотрел вверх, на оледенелые ветви тополей и берез. Ребенком он гонялся в парке за белками, со смехом забегая за ними в самую глушь, пока они не вскакивали на сучковатые стволы деревьев. Давно это было, но он помнил, что всегда смотрел на небо – голубое – сквозь почти сплошной пазл листвы. Сейчас, зимой, деревья как будто застыли в неловких объятиях, как дальние родственники на семейных похоронах. Казалось, что ты находишься в храме, священном месте, где звучат откровенные признания и где оценивается благочестие. Ты девственник? Ты достоин объятий Господа?

Внезапно похолодев – спинной мозг так отреагировал на смутное ощущение, латентное воспоминание, скорее инстинктивное, чем личное. – Колби вздрогнул и взглянул за ледяной купол.

Впереди Дэвид и Джек шли по следу единорога, во все глаза всматриваясь в беспорядочный узор кровавых брызг.

– Слушай, – сказал Херли, – не важно, девственник ты или нет, но…

– А как же Джек? – перебил его Колби, показывая вперед на своих товарищей. – Он тоже девственник?

Херли несколько раз открыл и закрыл рот.

– Может быть. Я не знаю.

– По-твоему, недевственники не могут видеть единорога, что объясняет, почему такие жеребцы со стажем, как вы с Дэвидом, его не видите. Вы слепы, потому что оттрахали слишком много девок. Таков принцип?

– Это только догадка…

Колби прервал его резким смехом:

– Может, у меня и не было «офисных романов», как у тебя, Херли, но я потерял девственность в пятнадцать. И с тех пор мне тоже доводилось спать с женщинами.

– Прекрасно, – огрызнулся Херли. – У тебя есть объяснение получше?

– Нам следует спросить Джека. Он, видимо, у нас главный спец.

– Ладно, – фыркнул Херли. – Дэвид должен знать лучше. Он охотился…

– Что?

– Может, дело в этом. – Херли схватил Колби за руку. – Слушай, может, это как рассказ, в котором что-то изменяется при каждом пересказе. Мы в школе играли в такую игру: все выстраиваются в ряд и учитель шепчет слово на ухо первому ребенку. Тот передает следующему, а следующий – следующему, понимаешь, и так далее. Последний в ряду произносит то, что ему сказали, вслух, и это слово обычно совсем не то, что в начале игры. Может, так и с мифом о единороге. После того как эта история рассказывалась столькими поколениями, детали наверняка перепутались. Может, нужно быть не девственником, а просто невинным.

– Невинным. Это как?

– Ты когда-нибудь охотился, Колби? Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?

– Нет. Боже мой, Херли… – Колби поморщился. – Да я до сегодняшней ночи и арбалета-то в руках не держал.

– Верно. А мы с Дэвидом охотились. Он брал меня с собой пару раз на охоту с луком. Так что я не в первый раз.

– Но это означает, что Джек тоже невинен. – Колби посмотрел вслед удалявшейся паре. Пока Джек еще не нашел свою добычу. Пока они не нагнали раненое животное.Грудь его сжалась, будто питон стиснул ему ребра. – Что станет с единорогом, когда мы убьем его?

Херли подкинул арбалет в руках, поудобнее ухватив ложе. Взгляд его был живой и ясный, не затуманенный алкоголем.

– Может, его опять станет видно. Может, это единственная возможность всем нам его увидеть.

Официантка принесла им новые напитки, забрала стаканы со льдом, как будто убирая лишнее после завершения некоего ритуала. Четверо мужчин первое время не смотрели друг другу в глаза, повернувшись в разные стороны, как четверка размагниченных компасов. Четыре приятеля, выбитые из колеи вспышкой Колби, пытались найти, на что бы отвлечься. Херли глазел на официантку, Дэвид увлекся игрой света на полумесяце своих ногтей, Колби бесцельно блуждал взглядом по залу, усиленно притворяясь, что не чувствует мрачного блеска в пристальном взгляде Джека.

– Ты устал нас слушать, Колби? – спросил Джек. – Для тебя непосильная задача выпить пива и подыграть нам несколько часов? Мы настолько наскучили тебе?

Колби уставился в стакан, не желая поднимать голову.

– Я просто устал, – сказал он. – Тяжелая неделя. Вот и все.

– Ага, «все». В этом вся проблема? Ты проснулся сегодня утром и осознал, как пуста твоя жизнь. Когда у тебя в последний раз была приличная прибавка к зарплате? Или свидание? У тебя есть друзья, кроме нас троих? Ты все так и живешь в этой дыре в Парквэе или тебе все-таки удалось скопить взнос на ту квартирку за мостом?

Каждый вопрос психологическим ударом обрушивался на него, но почему-то доставалось телу: легкие сжались, живот скрутило, горло сузилось до крошечной дырочки. Каждый вопрос воплощал в слова внутреннее недовольство, которое пытался побороть Колби, от которого пытался отделаться в течение нескольких последних месяцев, занимаясь своим докладом. Как будто эти вопросы можно решить, когда он поделится своими открытиями, как будто он пишет жизнеутверждающий манифест, а не изучает потребление бумаги. Вопросы Джека ввергали Колби в экзистенциальную пустоту, наполнявшую вакуум за той незначительной реальностью, каковой был его доклад.

Колби попытался отмахнуться, отстраниться от них мановением руки.

– Забудьте, – сказал он. Он с трудом поднялся из удобного плюшевого кресла. – Я все. Я пошел домой.

– Ты должен что-то сделать, – сказал Джек. – Что-нибудь настоящее. Спрыгни с самолета, погоняй на мотоцикле. В таком роде.

Колби замер, запутавшись в рукаве пальто.

– Сейчас?

– Почему бы и нет?

Колби демонстративно оглядел зал:

– Потому что сейчас середина ночи. Потому что я…

– Потому что ты боишься? Потому что проще говорить о том, что неплохо бы что-то сделать, чем действительно сделать? Потому что тебе проще придираться к нам из-за одних и тех же старых баек, чем пойти и принять участие в создании настоящей и новой?

– Нет…

– Это только отговорка, Колби. Все, что бы ты ни сказал. Жалкая отговорка, чтобы опять ничего не делать.

Колби вспыхнул. Он всунул в пальто вторую руку.

– Ты-то какого хера взъелся?

– Я думаю, что ты прав. Херли из раза в раз рассказывает одну и ту же треклятую историю, и меня это тоже достало до чертиков. Но разве он виноват? Разве в том, что нам не удается сделать, виноват кто-то, кроме нас самих?

– Боже, Джек! – фыркнул Херли, задетый его словами.

У Колби пересох язык, он облизал губы, как будто они могли смочить его.

– Что у тебя на уме?

Джек улыбнулся:

– В Виндвордском парке есть единорог.

Херли рассмеялся:

– Твою мать, Джек, прекрасное начало. – Остальные взглянули на него. – Что? Прекрасное начало для байки, говорю. Сначала ты критикуешь нас за то, что мы скучны, а потом добиваешь… – Он запнулся. – Что? Вы ему верите?

Дэвид кивнул:

– Я тоже об этом слышал. От кого-то еще.

– И что? От этого оно становится правдой? – Херли встряхнул головой и потянулся к стакану. – Здесь все могут твердить одну и ту же ложь. От этого она не становится правдой.

Джек все еще не отводил взгляда от Колби:

– Что ж, пойдем и выясним. Если тебе так хочется чего-то настоящего, сложновыполнимого, честного, пойдем. Пойдем прямо сейчас и выясним.

– Почему? – спросил Колби. Никаких других слов ему не удалось выдавить.

– Почему бы и нет?

– Это не объяснение.

– Разве? – Джек подбородком указал на стену позади Колби. – Охотничьего снаряжения Дэвида и Херли хватит на всех нас. Убьем единорога и набьем чучело. Повесим его голову вот тут на стене за тобой, чтобы никто не забыл. – Он засмеялся и посмотрел на остальных, обжигая их пламенным взглядом. – На хер байки. Пойдем и сотворим собственную.

Земля около скульптуры льва обледенела – Колби поскользнулся и чуть не упал. Бедром он задел сердитую пасть статуи, когда хватался за холодный камень, восстанавливая равновесие. Позади него Джек издал бессвязный вопль – воплощение тупой боли в раздробленных костях предплечья.

Единорог скакал вверх по склону Глори, стуча копытами по заиндевевшему холму. Колби, прижавшись к каменному льву, взглянул наверх, пытаясь рассмотреть животное. Его грива отливала серебром, острый рог сверкал. Кровь стекала по белому боку из раны от стрелы Джека.

– Где он? – впал в панику Херли. – Где хер его носит?

– Следи за стрелой Джека, – прокричал Дэвид.

Стоя на открытой поляне у основания Глори, он тщательно прицеливался через прицел своего арбалета. Опытный охотник,подумал Колби, потрясенный спокойствием Дэвида, ждет, пока его добыча не подойдет на расстояние выстрела.

Единорог, наклонив голову, помчался вниз по склону мимо Колби.

Но он его не видит.

Дэвид прищурился и выстрелил. Единорог вскинул голову, подняв рог. Металлическая стрела, рикошетом отскочив от твердого рога, высекла сноп искр, разлетевшихся каскадом падающих звезд. Проскакав мимо ошеломленного охотника, единорог резко наклонил рог. Дэвид завертелся, разлетелись тонкой дугой темно-красные брызги, и он упал на землю лицом вниз.

Херли в нерешительности замер, раздираемый желанием что-то сделать с раздробленным плечом Джека и броситься на помощь упавшему другу. Колби поймал себя на мысли, насколько нереальным должно казаться происходящее преуспевающему коммерсанту. Сначала Джека сбили с ног и лягнули, теперь Дэвид с перерезанным горлом корчится на белой земле. А Херли так и не видел животное, которое сразило двух его товарищей. Как битва с призраками.

У границы леса единорог развернулся и поскакал назад через поле. Колби прильнул спиной к холодной статуе – животное мчалось на него. Арбалет лежал рядом на земле, но он не смел отойти от статуи, будто мог слиться с камнем и исчезнуть.

Единорог резко остановился прямо перед Колби и встал на дыбы. Его огромные копыта сверкали, как лезвие топора палача. От стекающей по боку крови ребра под бледной шкурой проступали серовато-коричневыми тенями. Глаза застыли и побелели от ужаса, а грудь вздымалась, как огромные кузнечные мехи.

Колби затянуло в зимнюю белизну глаз единорога, и он неожиданно оказался в чистой пустоте без единого признака тени или мрака. Животное вздымалось над ним, а ужас и страх вытекали, как будто кто-то вытащил затычку, – спало эмоциональное напряжение. Он парил в матовой чистоте взгляда единорога, и вместо того, чтобы потеряться на этом фоне, он был единственной точкой в белом море. Орехом. Семечком. Катализатором.

Единорог моргнул, души закрылись, и Колби выбросило обратно в его тело. Животное опустило рог. Но не как враг, а в знак признания и доброжелательности. Понимания. Колби поднял руку, чтобы прикоснуться пальцами к кончику рога.

Единорог жалобно промычал и, пошатнувшись, шагнул влево – из его бока, чуть ниже лопатки, торчала новая арбалетная стрела.

Джек, опираясь на Херли, опустил арбалет, торжествующая усмешка проступила на перекошенном гримасой боли лице.

Животное, закачавшись, сделало несколько шагов по неровному склону Глори. Оно встряхнуло головой, изогнув шею, чтобы посмотреть, что разъедает его плоть. Колби, все еще протягивая руку, шагнул ему навстречу. Теперь он пытался дотянуться не до рога, а до торчащей из бока стрелы. Если бы он только дотянулся до стрелы, он бы вытащил ее до того, как единорог испустит дух. Он бы смог остановить кровотечение.

Передние ноги единорога подкосились, и он тяжело рухнул на склон. Голова на ослабевшей шее склонилась к земле, и Колби опустил руку на тяжело вздымавшийся бок животного. Он крепко стиснул пальцами горячую потную плоть.

Его руки вздрогнули от безотчетного порыва сжать тело животного, возникло непонятное желание зарыться пальцами в проклятую кожу, прорваться в его плоть, как будто так он мог понять его секреты. Как будто плоть под трепещущей шкурой была своего рода причастием, священным мясом, не таким, как его собственная плоть. Как будто животное было сама жизнь, вытекающая на белую землю. Единорог был настоящим – только он был, только он мог быть настоящим, его горячий дрожащий бок под рукой и щекой Колби.

– Колби, в сторону! – прокричал Джек.

Он держал в руках арбалет Херли, направленный на Колби и единорога. Кончик стрелы трясся в такт сведенным судорогой и дрожавшим от возбуждения мышцам Джека.

Так же ясно, как ясно было белое поле в глазах единорога, Колби знал, что Джек выстрелит. Он знал, что даже если он бросится ему под стрелу, заслоняя своим телом животное, жертва будет совершенно бессмысленна. Джек или Херли застрелит его, перезарядит арбалет и беспрепятственно выстрелит снова.

Единорог хрипел, печально вздыхая, как затухающий огонь. Колби чувствовал, как слабеет его неровное дыхание. Потянувшись через спину к другому боку животного и обернувшись, он заметил свой брошенный арбалет. Он был заряжен и готов к стрельбе.

– Колби… – начал Джек с беспощадной решимостью в голосе.

Он мог бы остановить кровь. И в это застывшее зимой мгновение Колби понял, как остановить кровотечение единорога. Это был акт жертвоприношения. Единственный акт – как единственная мысль или единственный выстрел. Остальные события произойдут уже сами по себе.

Уцепившись за арбалет, Колби подхватил его с земли. Он поднял его одной рукой и нажал на курок.

Джек вздрогнул, когда стрела попала в него, что-то похожее на испуг сменило жестокую решимость во взгляде. Наконечник его оружия опустился, и он закашлялся. Кровь забрызгала перья стрелы, черты лица исказились в слабом крике, он уставился на металлическую стрелу, торчащую из груди. Он попытался посмотреть на Херли, но ноги его подогнулись, и он упал.

Единорог еще раз тяжело вздохнул, поднимаясь. Голова его безвольно свисала, колени не размыкались, но встал он во весь рост. Для Колби он почти совсем поблек: чуть темнела его холка, хвост и грива сияли хрустальным светом.

Я никогда его больше не увижу,понял он. Его жертвой должно было стать кровопролитие другого рода.

Херли перезаряжал арбалет, переданный ему Джеком.

Колби перезарядил свой.

– Какая печальная история.

Дженни распустила косичку, волосы оплели клубком ее длинные пальцы.

Во рту у Колби пересохло от долгого рассказа, как будто слова засыхали еще в горле.

– В последнее время много говорят о единороге – популярная тема, – но твоя история… – Она передернула плечами. – Она совсем другая. Обычно речь идет об исполнении желаний. Ну, знаешь, все эти байки для незрелых подростков.

Колби кивнул.

– Н-да. – Она прищелкнула языком, подытожив сказанное, и похлопала подносом по ноге. – Ну а если серьезно, придут сегодня твои друзья?

Колби бессознательно положил левую руку на бедро, где все еще саднила содранная кожа.

– Нет, – сказал он, – только я один.

ПОЛ МЕЛОЙ
Алекс и шиверы
Пер. О. Александрова

«Алекс и тойсиверы» – вступительная глава романа, который объединяет цикл рассказов о битве между Небесными Хирургами и автоскопами, воинственными сверхъестественными существами, которые, с одной стороны, стремятся усовершенствовать мироздание, а с другой – разрушить его, изменив энтропию и низвергнув в бездну отчаяния. Рассказы «Черная статика», «Не мешайте блэкаутам», «Умереть в объятиях Джин Харлоу» и «Айлингтонские крокодилы» являются как бы предысторией повествования о первом столкновении Алекса со злобными тварями на службе у автоскопов – тойсиверами.

Алекс прошел на кухню, чтобы собрать кое-какие вещи. Инспектируя буфет на предмет чего-нибудь, из чего можно сделать сэндвич, он неожиданно заметил тень, промелькнувшую за окном, и услышал царапающий звук, доносившийся с крыши. На дорожке в саду зашуршала галька, и Алексу почудилось, будто кто-то цокает в дальнем конце лужайки. Быстро вскочив, он осторожно выглянул в окно. Деревня была застлана пеленой дождя, а потому картинка искажалась и краски были размыты, словно он смотрел через колышущуюся тюлевую занавеску.

Алекс судорожно вздохнул. Там, в конце сада, виднелась крошечная фигурка, стоявшая на таких высоких ходулях, каких он доселе еще не видел. Дождь хлестал, и черты лица разглядеть было невозможно, но при виде этого существа, с ходуль которого ручьями стекал дождь, Алекс почувствовал неприятный холодок под ложечкой. Неожиданно существо нырнуло вперед, вытянуло правую ногу и перекинуло ее через стену. Ходуля просвистела в воздухе, точно стрелка гигантских часов, и с глухим чавканьем опустилась на землю возле подоконника. Алекс в ужасе отпрянул от окна.

Существо наверху каким-то образом умудрилось вывернуть бедра и перебросить вторую ходулю через ограду. Отчаянно вращая руками, оно приземлилось на своих ходулях прямо перед окном. И хотя видно было не слишком хорошо, Алекс все же сумел разглядеть, что ходули выщербленные и жутко грязные.

В это время на крыше снова возобновилось непонятное царапанье, а потом, к ужасу Алекса, сверху свалился здоровенный кусок водосточной трубы.

– Эй! – заорал Алекс, услышав в ответ с крыши мерзкое скрипучее хихиканье.

Алекс почувствовал, что вконец растерялся: еще минуту назад он готовился хорошо провести свободный день, а тут подвергся нападению оттуда, откуда совсем не ждал. Порывшись в ящике с инструментами под раковиной, Алекс достал небольшой топорик, натянул куртку, надел ботинки и открыл заднюю дверь.

Пока он пытался хоть что-то разглядеть сквозь завесу дождя, ему на голову посыпалась черепица, которая потом с громким треском раскалывалась прямо на ступеньках. Он обошел рахитичные ходули и посмотрел наверх. Ходули, стоявшие на земле, казалось, могли достать до неба. Существо уже успело слезть с них и сейчас стояло на крыше и, как заправский вандал, сдирало с нее черепицу, сопровождая свои действия жутким надтреснутым смехом. Куски черепицы градом посыпались вниз. Придя в ярость от такой наглости, Алекс подошел к ходулям и занес топор. Заметив это, существо пронзительно заверещало и метнуло в противника кусок кровельного покрытия. Алекс увернулся и снова замахнулся топором. Топор с силой вонзился в ходули, так что только щепки во все стороны полетели.

Существо опять заверещало и соскользнуло с крыши. Ухватившись обеими руками за ходули, оно злобно уставилось на Алекса, который выдернул топор и приготовился ко второму удару.

Тогда существо обхватило ногами ходули и, к величайшему удивлению Алекса, совсем как обезьянка вскарабкалось наверх. Слегка побалансировав, оно всунуло ноги в странного вида приспособления, напоминающие стремена, и, не дав Алексу возможности еще раз ударить топором по ходулям, исчезло из виду.

Все случилось так быстро! В два прыжка существо перемахнуло через ограду и оказалось на проселочной дороге. Единственным свидетельством визита непрошеного гостя остались две дымящихся дыры от ходулей под окном. Алекс поднял глаза и снова увидел крошечную фигурку на гигантских ногах.

– Пак-Пак! – закричало существо пронзительным надтреснутым голосом. – Пак-Пак!

Алексу страшно захотелось швырнуть в него топором, но не успел он даже замахнуться, как услышал более чем странный шум.

Из-за коттеджа раздавалось ритмичное поскрипывание ржавых пружин.

Бросив на Пак-Пака прощальный взгляд, Алекс стремительно вбежал в дом. Быстро поднявшись по лестнице, он влетел в спальню в задней части дома.

И как раз вовремя, так как успел заметить безобразное синее лицо, тотчас же скрывшееся из виду.

Алекс крадучись стал подбираться к окну, но замер как вкопанный посреди комнаты, поскольку снова услышал «дзинь» ржавых пружин, а потом увидел жуткое лицо, искаженное гримасой злобной радости. Существо размахнулось и швырнуло в окно камнем размером с кулак. Раздался чудовищный звон – и осколки стекла полетели в комнату, а камень ударился о стенку у Алекса за спиной. Алекс попытался уклониться от града осколков, но поскользнулся и врезался в шкаф.

Немного придя в себя, он все же вернулся к окну и настежь распахнул его.

Дзинь!

Существо снова возникло прямо перед ним, и Алекс заметил неприкрытое удивление на его лице. Вид у существа был преотвратнейший: оно было жирным и очень противным, с торчащими коротенькими толстыми ручками и ножками, к тому же абсолютно лысым, с синей кожей. Существо это, вооруженное пригоршней камней, было так ошарашено при виде Алекса, что тотчас же исчезло из виду.

Тогда Алекс одним решительным движением вытащил из платяного шкафа нижний ящик, протащил его по комнате и, крепко держа за тяжелые медные ручки, поставил на окно.

Дзинь!

Существо взмыло вверх и впечаталось лицом прямо в дно ящика, которое выгнулось и тут же треснуло. Раздался сдавленный крик. От неожиданности Алекс чуть было не выпустил ящик из рук, а потому поспешно втащил его назад, бросил на кровать и перегнулся через карниз, наполовину высунувшись из окна.

Там, внизу, распластавшись, лежало странное существо и отчаянно ругалось. Рядом стоял маленький круглый батут. Латаная-перелатаная обшивка посерела от грязи. Ржавые пружины, прикрепленные к расшатанной раме, были покрыты вековой пылью.

Через какое-то время существо пришло в себя, встало на ноги, помотало головой, стряхивая тяжелые капли холодного дождя, и уставилось на Алекса.

Алекс, вытянув шею и выставив голову под дождь, как завороженный следил за всеми этими манипуляциями. Заметив выражение лица непрошеного гостя и лютую ненависть в маленьких злобных глазках, он почувствовал, что холодеет от ужаса.

Тут его отвлек отрывистый крик где-то за домом, и Алекс даже глазом моргнуть не успел, как невесть откуда появившиеся ходули стремительно пронеслись над крышей и с силой вонзились в темную мокрую траву на задней лужайке.

Пак-Пак одним махом перелетел через коттедж. Он посмотрел на Алекса сверху вниз и издал булькающий горловой звук. Второе же существо, бросив на Алекса прощальный взгляд, проковыляло к батуту и ухватилось за рамку. Вытащив батут из травы, оно перевернуло его и поволокло за собой через сад к калитке.

Тем временем Пак-Пак, покрутившись на своих ходулях, гигантскими шагами пошел в сторону Уэлтса. Если в саду деревья были редкими и тонкими, то чем гористее становилась местность, тем гуще был лес. Сейчас, в разгар холодной зимы, листва совсем облетела, и Пак-Пак на ходулях выглядел как зверь, крадущийся на мощных когтистых лапах.

Хлопнула калитка, и Алекс увидел, как существо с батутом поплелось в сторону Уэлтса Посмотрев на Алекса еще раз, оно с шумом втянуло воздух носом, а потом повернулось – и было таково.

Алекс на секунду задержался у окна, наблюдая за тем, как ветер гуляет в ветвях деревьев, омытых холодным моросящим дождем. Калитка, тихонько поскрипывая, качалась на старых железных петлях. Он закрыл окно, стараясь не порезаться о разбитое стекло, и спустился вниз. Он чувствовал себя вконец измочаленным, но был страшно доволен, что сумел выпроводить незваных гостей. Интересно, зачем они сюда заявились? Зачем вздумали крушить его дом? Алекс прошел на кухню, чтобы забрать сумку, оставленную на столе, а затем – в сарай за большим старым трехколесным велосипедом с корзиной впереди.

Пока Алекс выкатывал велосипед, через ограду перелетел его кот Бонг. Кот слегка притормозил у задней двери, но, заметив Алекса, сменил направление и прыгнул прямехонько в корзину.

Обрадованный Алекс погладил кота по голове, а тот с несвойственной ему готовностью ткнулся носом в ладонь хозяина. Кот выгнул спину и задрал хвост трубой, а в его бледно-серых глазах сквозил страх. Неожиданно уши у кота встали торчком, и он резко отпрянул назад. Бонг зашипел, уперся передними лапами в край корзины, шерсть у него на загривке поднялась дыбом.

Со стороны Уэлтса донесся жуткий крик. Крик этот начинался на очень низкой ноте и пробирал до костей. Он все нарастал, резал слух, и Алекс понял, что ничего ужаснее в жизни своей не слышал. Ибо звук этот причинял почти физическую боль.

От страха Алексу даже захотелось закричать в ответ. В мгновение ока все птицы на мили вокруг взмыли над деревьями, как огромное черное веретено. На фоне белых облаков птицы казались сплошным пульсирующим пятном, но самое странное было то, что они летели одной стаей независимо от вида. Вороны и голуби (обыкновенные и лесные), скворцы и сороки – все сбились в настоящую стаю. Казалось, что само небо то сворачивается, то разворачивается. В этом полчище птиц Алекс увидел козодоев, корольков, цапель, уток, зимородков и даже сов. Но что более всего обескураживало, так это то, как выглядели птицы. А выглядели они до смерти напуганными, словно все происходило помимо их воли. Клювы были раскрыты, а маленькие глазки выпучены от страха. Птиц подгонял, поднимая с насиженных мест в Уэлтсе, этот дикий, невыносимый крик.

Алекс погладил Бонга по голове, засунул кота поглубже в корзину и накрыл тряпкой, а потом, сев на велосипед, покатил по дорожке к калитке.

Неожиданно он почувствовал, что сейчас, как никогда, хочет увидеть дружелюбное лицо Хемога, получить от того слова поддержки, и глаза его увлажнились, причем на сей раз дождь был ни при чем. Алекс привстал с седла и решительно заработал педалями. Велосипед покатил вниз по тропинке в сторону коттеджа Хемога.

Когда Алекс свернул на тропинку, убегающую на восток, к опушке Уэлтса, погода неожиданно изменилась: дождь перешел в снег. Из сгущающихся облаков, точно лепестки роз, кружась падали снежинки. А потом метель разыгралась не на шутку, густыми хлопьями повалил снег, он укрывал рыхлую землю и голые ветви деревьев, залеплял глаза и оседал на спине. Бонг поймал языком снежинку величиной с чипсину и, сердито зашипев, спрятал голову под тряпку.

Ужасающий крик, слава богу, прекратился, птицы устроились под снегом на ночлег, и зловещий вихрь черных частиц сменился благодатной, успокоительной белизной. Алекс подумал, что для Бонга, который особо не любил птиц, все это было уж чересчур.

Наконец Алекс подъехал к коттеджу Хемога и остановился у калитки. Бонг выскочил из корзины и мягко приземлился в пушистый снег. Оглянувшись на Алекса и получив его одобрительный кивок, кот перемахнул через забор и стал осторожно красться по дорожке. Но не успел он добраться до входной двери, как во дворе неожиданно появился здоровый белый бультерьер. Бонг тотчас же затормозил, но было поздно. Собака бросилась на кота, ощерившись, вывалив язык и щелкая зубами.

Бонг, опустив голову, каким-то чудом исхитрился проскользнуть между кривыми передними лапами бультерьера. Перекувырнувшись, кот все же удержал равновесие и прыгнул псу прямо на спину. Тот взвыл, но Бонг, вцепившийся ему в ухо, уже чувствовал вкус победы. Бультерьер с котом, словно приклеенным к его спине, кружил по саду, но так и не сумел стряхнуть наездника.

В это время Алекс распахнул калитку и пошел по дорожке к дому. И хотя дверь была полуоткрыта, он все же постучал, не упуская из виду собаку, которая, промчавшись мимо него, запуталась в плетущейся жимолости: голова точно белая наковальня, а на шее, словно шарф, – маленький кот. Алекс уже было собрался войти внутрь, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение у него за спиной, ближе к Уэлтсу. Алекс оглянулся и увидел, как два устрашающего вида чудовища, выскочившие из-за деревьев, напрочь снесли калитку.

От страха у Алекса сжало горло. Бонг, который тоже заметил пришельцев, прекратил мучить пса и стал помогать ему выбираться из спутанных ветвей жимолости. Пес, который извивался и яростно грыз усики растения, наконец освободился и, злобно рыча, бросился навстречу чудовищам. А Бонг в поисках защиты прыгнул Алексу на руки.

Одна из тварей была низенькой, вся покрыта чешуей, с человеческим лицом и какими-то неестественными светлыми кудрявыми волосами. Впечатление было такое, будто кто-то приделал кукольную голову к монстру джила. [8]8
  Монстр джила– гигантская ящерица, обитающая в пустынях Аризоны и Мексики.


[Закрыть]Тварь шла на четвереньках, причем вместо ног у нее были руки с длинными пальцами. А вокруг шеи – шипы, похожие на вязальные спицы.

Вторая тварь сошла с дорожки и кружила вокруг пса. На лбу у этого существа, как у паука, сверкали злобные глазки, причем целый пучок. Существо шло выпрямившись во весь рост, но двигалось как-то странно – с предельной осторожностью, точно только недавно оправилось после тяжелой аварии. Лицо у него было бледным и круглым, как форма для пудинга, и абсолютно гладким, лишенным каких-либо черт, если не считать пучок глаз на лбу. На нем был темный костюм в тонкую полоску, очень грязный и в пятнах плесени. Существо, которое стояло, слегка покачиваясь, в какой-то ужасный момент сквозь снежную пелену разглядело Алекса. Оно вытянуло руку в сторону Алекса, сложив пистолетом большой и указательный пальцы, и сделало вид, что стреляет. Внезапно Алекс почувствовал, как что-то просвистело мимо его щеки, и увидел аккуратную дырочку, появившуюся в дверном косяке прямо над его головой.