Текст книги "Кумихо Лисий отряд (СИ)"
Автор книги: Виктория Миш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
9. Идея
Кирилл звонил всю следующую неделю, но она поставила его номер в черный список. Специально, чтобы мама не устраивала сцен. Да, ей приходили сообщения о попытках дозвониться, но Марина испытывала какое-то садистское удовольствие от мысли о том, как парень мучается.
Вот сидит он дома, смотрит в окно и вспоминает, как был неправ. Его сердце гложет чувство вины, его нервы натянуты, как канат, а чувства…
На этом моменте Марина обычно останавливалась, потому что даже в фантазиях она не могла представить, чтобы у гота Кира были к ней чувства. Да он бесчувственный чурбан! Нет, скорее, он испытывает чувство вины…
А вот Кирилл на самом деле ничего подобного не испытывал. Его терзала досада и гнев. Хотелось высказать этой рыжехвостой все, что он о ней думает.
Прыгнула на столб! Да как она вообще решилась. И куда делась, куда ловко скрылась? Может, посещала кружок по гимнастике в детстве? Или там не учат прыгать со столбов?
Пока Кирилл мучился вопросами, Марина неуловимо менялась. Ее оценка вещей и людей становилась другой. Она искала в сети информацию про лис-оборотней и натыкалась на противоречивые сведения. Людям свойственно то приукрашать, то наоборот, очернять действительность. Но если раньше ее пугала способность лишать людей жизни, сейчас она смиренно принимала эту информацию, и только пыталась понять механизм действия.
Как сделать так, чтобы не всех подряд? Ей совершенно не хочется убивать ни в чем не повинных людей…
Марина остановилась, машинально щелкнув мышкой и зайдя на новую страницу. Очередная псевдоистория про то, как парень встретил кумихо. А на самом деле попытка оправдать свою беспомощность. Не смог увлечь девушку? Значит, она была ведьмой, духом, магом, оборотнем – кем угодно, но не обычной девушкой, которую его ухаживания просто не тронули.
Но Марина не видела этот текст, озаренная новой просто таки необыкновенной идеей.
Невинных убивать нехорошо… А вот виновных? С ними же все иначе. Если человек убил другого человека, какое право он имеет жить? Или имеет? А если пырнул ножом? А если жертва выжила? А если муж убил жену…
Мысли побежали, заиграли примерами, идеи вырисовывались, и Марина даже вскочила со стула, принялась нервно вышагивать по комнате. Ей показалось, что она нащупала ту нить, которая приведет ее к открытию.
Да, она – лиса, неведомо каким образом попавшая в городской курятник. Да, она умеет лишать жизни. Давать – только если естественным путем, но сейчас не об этом.
Что, если она будет вершить правосудие? Разумеется, юридического образования у нее нет, но она может покарать преступника, если у того много денег и он купил себе хорошего адвоката.
Марине идея понравилась. Она взвизгнула от восторга и перепрыгнула через кровать. Как же хорошо! Она сможет принести обществу пользу, пусть и непривычным путем. И ее совесть, которая нет – нет, да и скажет, что она – чудовище, будет спать спокойно.
Девушка закрыла вкладку, так и не прочитав душевные излияния свидетеля, и открыла новости. В мире происходило много всего, но ее интересовала только Москва. Так, нужно найти сводку происшествий и прочитать внимательно. Где же она? Ах, вот…
Чем больше девушка читала, тем зеленее у нее становились глаза. Это же до какой степени нужно потерять человеческий облик, чтобы вершить такое? Да кто вообще способен на подобные поступки?…Она прочитала новость и скрипнула зубами. Жаль, их поймали. Уж она-то смогла бы лишить жизни сразу обоих, не задумываясь. Бедные женщины, сколько их пострадало от рук этой парочки, ужас!
Через час идея карать убийц уже не казалась легко выполнимой: во-первых, о тех преступлениях, что она читала, уже все было известно, и чуть ли не доказано: преступник находился под стражей или почти пойман, и ее вмешательство могло привести только к общественному возмущению. Раз поймали, нужно осудить показательно. Она с этим согласна. Но тогда, как она может наказывать преступников сама?
Проводить собственные расследования? Марина почесала нос и обернулась посмотреть на свой хвост. Тот стоял торчком, готовый на всё, но девушка не была уверена, что хвост может реально помочь. Ведь она не знает, как это делается. Вот если бы она училась на криминалистике, а не на менеджменте, от нее был бы толк, а так…
Ей вспомнились дамские детективы, продающиеся в мягких обложках, и Марина горько усмехнулась. Не хотелось становиться детективщицой-любительницей, гордо рассекающей по городу на высоченных каблуках. Это может опошлить всю идею. Ей хочется, как Эркюль Пуаро, пошевелить серым веществом и сразу вычислить преступника, а уж выпить его жизненную энергию из родничка, она всегда сможет…
Марина бросилась на кровать и застыла, лежа на животе. Прежде, чем разыскивать потенциальных жертв, можно было бы потренироваться на братьях. Она чуйкой чувствовала, что с рыжими не все так просто. Почему Валера не берет трубку? Неужели боится?
Пока девушка мучилась предположениями, распаляясь все больше и больше, братья нежились на золотистом песочке у теплого, Средиземского моря. Они уже и думать забыли про нерасторопную, глупую Лиску, а та тем временем вынашивала планы мести.
Но все упиралось в их обнаружение, и именно здесь Марина чувствовала свою беспомощность.
– Нет, их я не найду, – все-таки пришла к разумному заключению она и оттопырила ушки. По карнизу начал бить тоненькими капельками дождик, – Слишком многолюдно, а запахи я стала различать позже. Но… потренироваться на людях все же стоит.
Прежде всего, нужно научиться различать, взволнован ли человек. Какое у него настроение – радостное или грустное. Опасается он чего-то или спокоен, как скала.
Потом, когда она научится считывать предпосылки, нужно научиться выслеживать подозрительных личностей: где они живут, как часто выходят из дома, с кем дружат, а от кого ждут неприятностей. Наверняка, маньяки по-особенному пахнут. Она убеждена! Вот только нужно научиться различать, окунуться в их мир, переживания и впечатления. Интересно, а чтение мыслей – это выдумка или следующая стадия мастерства?
Марине захотелось начать тренироваться сразу, и зарядивший летний дождик не умерил пыл. Она бросила маме пару фраз, что сходит за хлебом, и выскочила наружу. Дождь лил, как из ведра. Девушка раскрыла темно-красный зонтик и подняла его высоко над головой, позволяя легким брызгам освежить кожу.
Как же она любит теплый дождь! Летний, быстрый, ненавязчивый. Он подобен сну – только включишься в него, подставишь руку мягким каплям, а он уже прошел.
Девушка опустила взгляд на лужи и вздрогнула: прямо напротив подъезда, верхом на черной оградке сидела неподвижная фигура.
Дождь смывал очертания, падая крупными каплями, но Марина видела, что человек сидел без зонта, понуро опустив голову и предоставив судьбе свое здоровье. Девушке стало неприятно. Вопреки летней погоде дождь усиливался, и вот уже по лужам шли пузыри. Она не знала, что это за человек, и почему он так странно себя ведет – сидит под дождем на тоненькой, черненькой оградке, без всякого укрытия. Пьяный?
Она побежала по лужам, не заботясь об открытых босоножках. Вздернула над ним зонтик и человек поднял голову. Волосы облепили бледное лицо, а в глазах будто не осталось жизни.
– Ты не берешь трубку, – Кирилл невозмутимо смотрел на нее, а Марина не могла поверить своим глазам. Какого лешего он тут?!
– Сколько ты здесь сидишь?
– День.
– Что? Целый день? – поразилась она.
Дождь заливал за ворот платья, но она не чувствовала этого. Марина смотрела на жутко упрямого и настырного парня, и в упор не понимала, зачем он делает это.
– Со вчерашнего вечера, – прошептал он замерзшими губами, и Марина не выдержала.
– Ты! Промок насквозь. Ты – псих! Пошли наверх.
Тот отрицательно качнул головой.
– И что это значит? – тут же вспылила она.
– Не хочу встречаться с твоей мамой.
– И? – Марина даже притопнула.
Ей жутко не нравилась вся эта ситуация и вообще, изрядно разозлила. Это надо же такое придумать: притащиться к ее дому и тупо сидеть, не взирая на снег и дождь. Влюбился он в нее, что ли?
– Хочу поговорить с тобой, – просипел парень синими губами.
– Скотина, – в сердцах выругалась она и огляделась.
Надо бы попросить кого-нибудь из прохожих его поднять. Сама она не справиться. Такое ощущение, что он примерз к оградке. Вот же упрямый. Сколько идет дождь? Минут двадцать? Трудно сказать, но ведь какие глубокие вокруг лужи… И, как назло, никого.
– Пошли ко мне, – вдруг сказал парень и закашлялся.
– Вот еще, – фыркнула она, но внутри всё сжалось.
А ну как из-за нее заболеет? И где берут таких упрямых парней? Синюшный весь. И что с ним делать? В XXI веке умирают от простуды? Вроде бы только от воспаления легких, а судя по зеленому цвету лица, ему уже не много осталось.
– Где ты живешь?
Он назвал адрес. Марина удивилась. Вроде бы и недалеко, час езды, но только нужно доехать до метро – это минут пятнадцать, потом через четыре станции сделать пересадку на другую ветку, и там еще – минут двадцать.
– Я вызываю такси, – сказала она вслух и открыла приложение.
Проверила наличность в сумочке. При условии, что ей нужно купить хлеб, вот именно на хлеб и останется. Эх, потратит все свои карманные деньги на этого осла. Вот же…
Марина так была возмущена, что вплоть до прибытия такси с ним не разговаривала. А когда желтая машина въехала в узкий дворик, он отказался садиться. Марина снова завелась. Водитель, не понявший, что к нему на заднее сидение плюхнется полностью промокший субъект, только подгонял его, угрожая накруткой за ожидание, и в итоге парень сдался.
Всю дорогу он сидел с закрытыми глазами и тяжело дышал. Девушка искренне переживала, борясь с желанием пощупать его лоб. Вдруг температура? Они вышли у высокого панельного дома, и когда Марина достала кошелек, чтобы расплатиться, парень ожил.
– Не надо, – хрипло сказал он и залез в карман брюк.
– Да у тебя там все промокло, – махнула рукой девушка, – Я сама.
– Не надо, – настойчивее сказал он и достал банковскую карточку, – По безналу?
Водитель кивнул и парень рассчитался. Желтое такси мигнуло им напоследок и скрылось за поворотом.
– Ну, ты и осел, – не удержалась Марина, когда парень повернулся к ней и махнул на подъезд, мол, проходи.
– А ты – лиса, – криво усмехнулся он, и в темных глазах что-то блеснуло, – Настоящая.
– Ожил? Тогда я домой, – резко сказала Марина, хотя когда уже они подъезжали к его дому, в ней проснулось любопытство.
Очень захотелось узнать, как он живет, с кем, посмотреть на его комнату. Там все черное или нет? Все-таки быть лисой – значит, обладать всеми лисьими качествами, в том числе и любопытством, а не только ушками и хвостом. В этот момент Марина испытала такой сильный зуд интереса, что с трудом удерживала на лице маску безразличия.
– Постой, – Кирилл схватил ее за локоть и с силой потянул к подъезду, – Раз ты показала свой хвост, я так не могу… – его передернуло, – ты должна все рассказать, мы же однокурсники… Не уходи.
Для приличия поколебавшись пару секунд, девушка кивнула.
– Ладно, – но Марина не могла выдержать, чтобы кто-то управлял ею, пусть за локоть и к своему подъезду, поэтому она своевольно выдернула руку и улыбнулась, – Веди уж.
Они поднялись на пятый этаж и позвонили в черную дверь.
10. Другая сторона
Им отворила неулыбчивая, смурная женщина лет сорока. Одета она была в простые джинсы и безразмерную темно-зеленую кофту. Даже не поздоровавшись и не взглянув на Марину, она ушла в свою комнату. Порядком сбитая с толку, не ожидавшая такого неласкового приема, девушка вошла вслед за парнем.
Коридор утопал во тьме. Из-под двери в конце просачивались две тоненькие полоски света, но они смотрелись так сиротливо, что даже привыкшей к вечерним прогулкам Марине стало не по себе.
– Лампочка не работает, – буркнул Кирилл, и, не разобуваясь, пошлепал в свою комнату.
Хлюп-хлюп. Дверь в комнату захлопнулась с громким треском, и Марина осталась в темноте.
Ну и дела! Девушка поежилась.
Понятно, что ему нужно переодеться и уж точно он не собирался этого делать при Марине, но разве не стоило пригласить ее в большую комнату, или на кухню, предложить чай и оставить ждать там?
Марина вспомнила про хмурую женщину, которая не обратила внимания на продрогшего Кирилла и не удивилась присутствию рядом девушки, и, кажется, поняла.
Мачеха…Бедный Кирилл, невозмутимый до мозга костей гот! Как же ему тяжело жить в этой атмосфере. Не удивительно, что он ушел в музыку и свою подворотную компанию…
Пока девушка анализировала жизнь парня, тот быстро переоделся в сухую домашнюю одежду и, прислонившись к двери, пытался унять резко колотившееся сердце. Он не ожидал, что все так выйдет, ведь парень не собирался приводить Марину домой. Приглашение вырвалось спонтанно, и теперь он жалеет.
Лена как всегда пьяная. Сколько раз отец запрещал пить с утра, но на эту женщину не было управы. Он старался не замечать сожительницу отца, и она платила ему тем же. И почему сегодня осталась дома, ведь, насколько он помнил, ее ночная смена должна длиться до следующей ночи? Неужели ее уволили?
Кирилл с трудом сдержался, чтобы не выругаться в слух. Теперь у него гостья и нужно сдерживаться в выражениях. Лена – не его мать, абсолютно чужая женщина, так что он не несет ответственности за ее поведение. Да!
С этими мыслями Кирилл распахнул дверь и выглянул в коридор.
– Долго ты еще будешь стоять в темноте? – грозно спросил он, и Марина подошла ближе.
Ее решительное и слегка виноватое лицо насторожило парня:
– Что? – сразу же спросил он, а в уме пробежали разные предположения: «Она недовольна», «Она не хочет со мной общаться», «Ее испугала Лена», «Она раскаивается, что пришла» и все в этом духе.
Кирилл не понимал, почему не хочет, чтобы Марина сослалась на неотложные дела и ушла. Нет, она не должна так быстро уйти, ведь у него накопилось столько вопросов, да и само присутствие Лиски почему-то приносит радость.
– Та женщина, – Марина покосилась за плечо, туда, где была спальня отца, – Ей плохо.
– Забей, ей всегда плохо, – Кирилл резко схватил Марину за руку и втащил внутрь, – Она много пьет. Прости, что притащил тебя, когда она…
Дверь за нею захлопнулась, и Марина удивленно разглядывала комнату. Никакой черноты, надо же. Темно серый компьютерный стол, бежевый стул. Деревянная кровать, стеллажи, на которых очень много книг. Модели старинных автомобилей, штук двадцать, коллекционные, наверное. Много постеров на двери. И вокруг – мягкая, загадочная атмосфера. Марина принюхалась. Да, вокруг витают темно-синие нити, редкая черная нить топчется у двери. Очень редко сюда заходит кто-то чужой, и, судя по всему, Кирилл убирается в комнате сам. Надо же, какой чистоплотный. А с виду и не скажешь!
Марина перевела взгляд на понурого Кирилла. Черная футболка с готическим крестом, шорты до колен. Он выглядит, как нашкодивший котенок. Но острый лисий слух опять различил стон, умело заглушенный подушкой, так, что только она и могла бы услышать.
– Ей нужно помочь, – решительно сказала девушка и повернулась.
– Проблюется, и все пройдет, – возразил Кирилл.
Ему было неприятно, что они наткнулись на Лену, что Марина видела опухшую физиономию сожительницы отца, и он сожалел, что отец на работе, и не может разобраться с Леной сам.
– Ей плохо, – Марина и сама не могла бы объяснить, почему она в этом уверена, но интуиция вопила: женщине нужна помощь! И дело не в алкогольном отравлении.
– Если бы я водку глушил ведрами, и мне было бы плохо, – буркнул Кирилл.
Он оперся правой рукой на дверь и не собирался Марину отпускать.
– Пусти, – девушка сузила глаза, – Я серьезно.
Тупоголовость парня начинала выбешивать. Вот уже упрямый, не понимает, что она – не шутит! – Ия, – парень не отставал, – Ты хотела ко мне в комнату, вот и сиди тут.
– Отойди, – Марина не заметила, как сзади у нее проявился хвост, а на макушке поднялись остро возмущенные ушки, – По-доброму прошу.
– И что ты сделаешь? – парень завороженно рассматривал Марину, и не уловил угрозы в ее голосе, – Твои ушки – прекрасны…
Кирилл не знал, что появление Лиски в ее настоящем обличии всегда сильно действует на мужчин. Вокруг нее уплотняется воздух, искрятся эмоции, а сама девушка начинает казаться самой восхитительной и манящей в мире. К ней хочется прикоснуться, разговаривать, быть рядом. Надо же, а раньше он не замечал Марину, считая ее кем-то вроде ботанического гриба. Да, она была обычной, серой девушкой. Такая – не поражает остроумными шутками, не увлекает пышными формами и не снится в эротических фантазиях.
Но сейчас… Ему больше всего на свете хотелось коснуться ее.
Лискино терпение кончилось. Она снова слышала стоны и безрадостные мольбы. Лена молилась, она ругалась, проклиная свою жизнь, сожителя, начальство и всех подряд. Женщине действительно было очень плохо, ведь болезнь, о которой она не собиралась никому говорить, прогрессировала. Опухоль разрасталась, забирая силы и уменьшая количество часов. Лена мужественно терпела вспышки боли, с каждым днем все удлиняющиеся, и пыталась забыться в алкоголе.
Удивительно, но единственный, о ком она не вспоминала плохо, был Кирилл. Как бы плохо он не относился к ней, в женском сердце навсегда поселилась жалость к заброшенному и выросшему без женской ласки ребенку.
Марина резко сдернула упирающуюся в дверь руку и пихнула парня в грудь. Ожидавший чего угодно, но не резкого сопротивления, он потерял опору и полетел вниз.
Марина распахнула дверь и влетела в комнату напротив. Так и есть. Кусая зубами подушку от бессилия и боли, плашмя на кровати лежала сожительница. Она уже потеряла чувство реальности, живя от вспышки боли к вспышке, и то, что над нею склонилось существо с необычным лицом и рыжим хвостом, восприняла как очередной глюк. В прошлый раз ей привиделась покойная мама, с сожалением склонившаяся над ней.
Теперь же пришла девушка с собачьими ушами. Или кошачьими? Лена приподнялась на локте, но увидела рыжий пушистый хвост, и сразу же бухнулась обратно.
Живот пронзило очередной вспышкой боли, и женщина зарыдала от бессилия.
– Тише, тише, – услышала она чей-то голос, – Сейчас… Одну секундочку…
Марина гладила женщину по голове и сама мучительно соображала, как же может помочь.
Лекарств с собой не было. Она не врач, и дать нужное лекарство точно не сможет. Что же делать?!
Лиска прикрыла глаза, передавая женщине через руку теплую энергию. Ведь может она поделиться своей жизненной силой? Раз может отбирать жизнь, ведь она могла бы, по идее, и подарить ее?
Лена перестала метаться на кровати, и вроде притихла. Марина снова подумала о лечении, и вдруг почувствовала, что у нее появилось что-то во рту. Круглое и прохладное, как леденец.
Девушка открыла глаза и поднесла руку. Что там?
В комнате было темно – зашторенные окна слабо пропускали свет. Марина открыла рот и оттуда вылетела небольшая, светящаяся жемчужинка. Она распространяла холодный, призрачный свет, похожий на лунный, и Марина сама удивилась, увидев ее на своей ладони.
– Нужно дать, чтобы проглотила вместо лекарства, – пронеслось у нее в голове, и девушка последовала своей интуиции.
Она аккуратно опрокинула тело Лены на бок. Женщина, почувствовав долгожданно облегчение, заснула, но болезнь ненадолго ушла, и нужно было действовать быстро.
– Что ты делаешь? – Кирилл офигевшими глазами смотрел на призрачную жемчужинку и не понимал, почему Лена в отключке. Совсем напилась?
– Шшш, – Марина приоткрыла женщине рот, но побоялась, что жемчужинка не проглотится. Пусть она выглядела чуть больше обычной таблетки, но была круглая и упругая, как мармеладка, – Помоги посадить.
Кирилл молча подошел к женщине, и они вместе с Мариной прислонили ее к спинке кровати. Лена так и не проснулась. Потом Марина легонько подтолкнула жемчужинку в полуоткрытый рот и попросила женщину проглотить. Та вроде бы послушалась…
– Воды? – метнулся Кирилл.
Но Марина отрицательно качнула головой.
– Оно излечит. Правда, я не знаю, надолго ли.
– Что это? – Кирилл присел на пол у кровати больной и вгляделся в ее лицо, – Смотри, появился румянец.
– Давно она в таком состоянии? – шепотом спросила Лиска.
Теперь и она заметила, что кожа у женщины посветлела, и дыхание выровнялось. Поможет ли ее средство или только облегчит на время страдания – девушка не знала. Но она сделала все, что смогла, а вот Лене нужно явно показаться врачу.
– Они с отцом год живут, – неприязненно сказал Кирилл, – И она всегда была такой.
– Плохи ее дела, – Марина взяла руку бедной женщины, – Пусть отдохнет. А мы с тобой что-нибудь приготовим на ужин.
– Ну… – парень обалдело смотрел, как Лиска поднялась и бодро нырнула в темный коридор, С таким настроением она и уборку затеет. Да что за девица! – Ты даешь…
Он поднялся за нею, но перед выходом, бросил взгляд на Лену. Если Марина бросилась ее спасать и выдумала какое-то средство из самой себя, значит, с женщиной и вправду все плохо. Надо бы сказать отцу, а то он тоже, как и Кирилл, списывал все на дурной характер Лены. Какими же они оказались слепцами!
Ужин ребята готовили в тишине, каждый предавался своим мыслям, и только стук вымытых тарелок нарушал одинокую тоску кухни. На темных, потрепанных обоях виднелись застаревшие следы жира; беспорядок и уныние царили в этом некогда теплом и веселом месте.
Кирилл думал о том, что в жизни не всё очевидно, не всё так, как кажется на первый взгляд. Как же все это время он ошибался! Сожаление накатывало взрывной волной, и парень испытывал жгучее желание сделать себе больно, наказать. С трудом удержался от того, чтобы не поцарапать себя картофелечисткой. Он – дурак, не умеющий отличить правду от лжи. Он – зациклившийся только на своих эмоциях и желаниях субъект, и как теперь смотреть Марине в глаза?
Парень хмуро нависал над мусорным ведром и старался не глядеть вправо, туда, где подвижная рыжая Лиска нарезала кубиками морковь.
Ею тоже овладели горькие мысли. Она впервые столкнулась со смертью – она увидела, что у головы женщины сидело темное пятно, и оно ждало конца, наслаждалось мучениями жертвы, наблюдало за ходом ее болезни и обещало мирное успокоение.
Это было неприятно. Марина не могла успокоиться, ее нервная система пошатывалась от напряжения, и сейчас она даже не осознавала, что стоит в боевой готовности: хвост и ушки оттопырены, губы сжаты и все движения через чур четкие, резкие.
Кирилла она не винила, она даже не думала о нем. Приоткрывшаяся темная сторона жизни пугала, вселяла первородный ужас, а то, что она прикоснулась к этой стороне, выбивало из привычной колеи напрочь.
Она ведь уже почти смирилась с тем, что она – чудовище. Конечная точка чьей-то жизни. А получается, есть нечто более сильное, нежели она сама – смерть, темная материя, черное облако… Пока она не могла это идентифицировать, и рыжий кончик хвоста в волнении подрагивал.
– Мы готовим второе или суп? – все-таки спросил Кирилл, и Марина вздрогнула.
Она механически порезала морковь, лук и чеснок, и даже не подумала, для чего. Бедной женщине плохо, значит, ей нужен бульон. Но у нее болит живот – значит, очень слабенький бульон.
Марина решительно открыла шкафчики и почти сразу наткнулась на большую сковородку. Она оценила масштабы запущенности готовки в этой семье и решила приготовить сразу на несколько дней вперед.
– Второе. Бульон я приготовлю сама.
Они заправили жаркое, разморозив кусок мяса, по виду – свинину. Холодильник был такой же заброшенный, как и вся кухня. И если со вторым блюдом Марина рискнула, то за курицей отправила парня в магазин.
– Купи свежую, – напутствовала она, и как только дверь за Кириллом закрылась, взялась за веник.
Прошла в спальню, проверила больную – Лена сладко спала, и ни звук шагов, ни стук веника об паркетную доску ее не разбудил. С грустью подумала о Кирилле: только сейчас до нее дошло, какие натянутые отношения были между сожительницей отца и парнем. Выросшая в благополучной, дружественной семейной обстановке Марина с трудом представляла, что чувствовал парень.
Прибираясь, она нашла в одном из кухонных шкафчиков одноразовые тряпочки для уборки, и после того, как были подметены и вымыты шваброй полы, вытерла пыль. Прибирать вещи, переставлять их с места на место девушка не решилась, лишь тщательно вытерла все рамочки, статуэточки и старинные шкатулки, которые в изобилии стояли на серванте в спальне.
Кирилл вернулся, когда она домывала коридор.
– Ты… не обязана это делать, – ему вдруг стало стыдно и неловко, что она моет, прибирается в этом темном коридоре без лампочки. И как только ориентируется в темноте? Разве открытой двери в ванную достаточно?
– Не мели ерунду, – Марина не стала разбирать сваленную в кучу обувь, а только вытряхнула половой коврик за дверь, – Я сама хочу это сделать.
– Ты все-таки странная, – Кирилл расслабился и позволил себе даже улыбнуться.
Марина не видела его улыбки, продолжая все также сосредоточенно вымывать пол. Она не раздумывала и не рассуждала, что мыть пол в чужой квартире – необычно, непринято или дико. Она делала то, что велела ей внутренняя Лиска, ее совесть и воспитание.
Куриный бульон они сварили быстро, взяв только грудку, остальную курицу Кирилл разрезал на кусочки и убрал в холодильник. Теперь они молча хлебали свежезаваренный зеленый чай и снова молчали.
Дождь закончился, стрелки на часах доползли до половины девятого, а Лена все еще спала.
– Я пойду, – Марина отставила недопитый чай и поднялась.
– Мы так и не поговорили, – Кирилл тоже встал.
Он не понимал, что с ним. Они всего-то провели полдня вместе, большей его частью, молчали. Она уже стала привычной в этой квартире, в тусклом цвете обоев ярко и празднично смотрелся ее хвост, бодро торчали ушки. Ему подумалось, что в его жизнь вошел маленький рыжий лучик.
С нею было тепло и хорошо, а вот ее уход может принести боль.
– А что говорить, – пожала плечами Марина, – Ты итак все знаешь: я не человек, а помесь крокодила с носорогом…
– Ты красивее, – поправил Кирилл.
Она улыбнулась.
С виду казалось, что он совершенно равнодушно слушает ее, не интересуясь тем, что услышит. Невыразительное, спокойное лицо, чуть сгорбленная фигура… Но Марина заметила, что обычно отрешенные глаза все-таки блестят от волнения, ждут ее ответа, и она поняла: он – на крючке.
Не предаст ее, не обманет, не бросит. Он будет только ее, если скажет – придет хоть на край света, как бы это глупо не звучало. Он – покорен, и покорен именно Лиской, а не ею, Мариной. Не обычная серая мышка вызвала этот томный блеск, а инородное существо, загадочное и манящее.
Ей стало и грустно, и радостно одновременно. Однозначно, у нее появился друг. Но…Но…Но…
Что-то грустное царапнуло сердце, и Марина нарочито бодро улыбнулась.
– Красивее, но я стала другой. Не понимаю, почему и как. Помнишь, мы ездили на дачу к Валере? Дождавшись чуть изумленного кивка, она продолжила:
– Я набрела на Храм лис. Нарисованные лисы были повсюду, а внутри меня встретил жрец. Он хотел совершить обряд, только я не поверила. Ты бы поверил?… – она подошла к раковине и побрызгала на лицо холодной водой. Почему-то горели щеки. Наверное, жрец ее вспоминает и ругает.
Кирилл ждал ее рассказа, боясь шевельнуться и сбить с мысли. Он скрестил руки на груди и напряженно ждал.
– Я не поверила. Испугалась. Не прошла до конца обряд. Не получила имя, не получила поддержку и признание кумихо. Это теперь я понимаю, что сглупила. Тогда же моим единственным желанием было убежать как можно дальше. Но побег, – тут она горько усмехнулась, – Не выход.
– И что теперь?
– А теперь… Я стала чудовищем, – Марина подошла к окну и поглядела вниз. Задумалась. Высоко… может спрыгнуть?
Кирилл будто почувствовал ее мысли и, сам от себя такого не ожидая, подошел и обнял ее сзади. Прижал к себе. Марина затихла. Человеческое тепло, сочувствие – это то, что ей сейчас больше всего нужно. Да, прыгать она не будет, но это не значит, что у нее не появляются иногда такие мысли…
Рыжий закат просачивался сквозь бегущие серые облака, и теперь в городе было темнее, чем обычно бывает летом.
– Ты не чудовище, пока осознаешь, что делаешь, – прошептал ей на ухо Кирилл, – И я буду с тобой…
– Спасибо, – она с признательностью пожала его руку, и сама откинула голову парню на грудь, – А что, если мне захочется убить?
– Убивай, – спокойно сказал парень, – Людей на Земле переизбыток.
– Я серьезно! – она сделала попытку повернуться и посмотреть, не троллит ли он, но крепкие руки удержали.
Пока он не был готов говорить такое в лицо.
– Я тоже серьезно, – чтобы удержать ее, требовалось слишком много сил, поэтому он говорил сквозь зубы, – Я же твой друг.
– Да, мы так решили, – оставила свои попытки она и снова посмотрела на вечерний город, – А еще я хочу найти сородичей, товарищей по несчастью… Но они не появляются.
– Найдешь, – Кириллу почему-то нравилось ее успокаивать, – Главное, будь честна с собой.
– В чем? – заинтересовалась она.
– В том, что чувствуешь.
Они помолчали некоторое время, думая каждый о своем. Наконец, Марина шепотом спросила:
– А если я захочу найти себе новую жертву, поможешь?
Вместо ответа он сжал ее крепче в объятьях.
– Тогда… Мне понадобится интернет… – довольно сказала она.
