Текст книги "Кумихо Лисий отряд (СИ)"

Автор книги: Виктория Миш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

14. Возвращение

Удар был сильным, и она потеряла сознание. Всё исчезло. Трансформация произошла мгновенно, в одну секунду. Была Марина, вдруг – бац! и нет Марины. Что-то невесомое стало ею и парило в безвременье. Марина потеряла личность, она осознавала себя теплым, горящим огоньком, и не было ничего, кроме того, что вокруг, и того, что было ею. Это продолжалось вечность, и завораживало своим существованием.

Возвращение же было странным: ее, теплое и приятное, счастливое и невесомое нечто втянуло в, не пойми откуда взявшуюся, гигантскую трубу и в одно мгновенье выбросило во что-то тяжелое.

Тело… Тяжелое и гнетущее… Марина вздохнула, и горло обжег воздух. Дышать было сложно, будто ее грудную клетку что-то перетянуло. Поколебавшись совсем немного, она открыла глаза.

На нее чуть не обрушился потолок. Освещенный приглушенной лампой, стоящей на тумбочке у стены, он некоторое время давил на нее, будто грозил прихлопнуть. Марина повернула голову и услышала чьи-то тихие рыдания. Девушка лежала на незнакомой постели в незнакомой комнате, а рядом стояли непонятные приборы и к телу тянулись белые провода…

Где-то у ее головы раздался пиликающий звук. Чужие рыдания прекратились, и прямо перед собой Марина вдруг увидела лицо встревоженной женщины. Она утирала кулаком слезы и смотрела прямо в глаза девушки, будто не веря, что видит ее перед собой.

– Ты очнулась, – прошептала она и судорожно вздохнула, – Ты действительно очнулась.

Потом она потянулась куда-то вбок и нажала кнопочку. Марина все рассматривала женщину, не помня, откуда она ее знает. Вроде бы знакомое лицо, но память отказывалась работать. Момент невесомости пропал, но Марина чувствовала его отголоски – она все еще была чем-то единым.

Женщина, не отрывая восторженного взгляда, вдруг вытащила из кармана телефон и, не глядя, набрала номер.

– Очнулась… Нет, я не шучу. Я не могу таким шутить… Да, приезжай, мой мальчик… Да, конечно….

Тут же распахнулась дверь и вбежала серьезная женщина в очках и белом колпаке.

– Как доктор, – подумала Марина и попыталась улыбнуться.

У нее не получилось, а женщина, проверив датчики и лишь мельком взглянув на Марину, заметила предательский аппарат в руке и тут же начала выговаривать посетительнице за то, что она та воспользовалась телефоном.

– Как вы не понимаете, это – особая палата! – ворчала в полголоса она.

Женщина шепотом извинялась, косясь на Марину и зачем-то кивая. Ее заплывшие от слез глаза виновато умоляли доктора прекратить, не выговаривать ей больше, но женщина в колпаке была неумолима. Как заведенная, она все больше и больше возмущалась, и спустя минуту, уже говорила почти нормальным голосом, отчитывая посетительницу и грозясь никогда ее больше не пускать.

– Хватит! – просипела девушка и сама удивилась своему голосу.

Он прозвучал достаточно высоко. Не смотря на сип и хрип, был достаточно силен.

– Простите, но она нарушает правила, – доктор подхватила под локоть женщину и потянула к двери, – Тем более, не родственница, и я вообще не знаю, как она пробралась в палату…

Эта фраза про – не-родственницу зацепила какую-то ниточку в мозгу девушки, потянула за собой, разматывая весь клубок, и почти сразу девушка вспомнила. Да, она в один миг вспомнила всё. Когда две фигуры уже были на пороге, Марина вскричала:

– Лена!

Посетительница оглянулась…

Девушке все еще было сложно говорить. После первых слов навалилась усталость, но она все-таки слегка повысила голос, – Лена, можно вас?

– Порядок… – хотела вмешаться докторша, но женщина оттолкнула ее и подошла. Упала перед кроватью прямо на колени и осторожно взяла за кисть Марину, вопросительно глядя на нее.

– Ты отдала мне свою жемчужину?

– Что? – судя по непонимающим глазам, Лена действительно не знала, о чем спрашивает девушка.

– Я была в коме? – очень просто спросила пациентка.

Посетительница переглянулась с врачом и, помедлив, кивнула.

– Конечно. Упала с четвертого этажа… – Марина вдруг вспомнила последние секунды жизни, как пролетала мимо белоснежного ствола березы, как сверху падали ледяные капли дождя и она в этот момент совсем ни о чем не думала. Даже не удивлялась.

– Прости, что по возвращении ты увидела меня, – женщина очень смутилась, – Родители уехали где-то час назад. И я пришла повидаться… Прости, Мариночка. Я узнала не сразу. Кирилл нашел меня, он рассказал. Я же тогда уехала домой, а потом путешествовала. Мне было так хорошо, болезнь отпустила, и я за полгода объездила почти весь свет… – Лена всхлипнула, – Ну, пол страны точно… Я не знала, почему чувствую себя хорошо. И вдруг позвонил Кирилл… А я еще ее хотела включать старый номер, не хотела возвращаться к прошлой жизни – порвала все контакты, она же у меня была несчастливая… Но будто что-то звало включить телефон…И позвонил Кирилл… Он сказал, ты вылечила меня, дала лекарство. А я не помню!!!.. Но он… Хороший мальчик, – Лена очень ласково улыбнулась, – Он рассказал, что ты упала и чудом осталась жива. Было так стыдно, что не поблагодарила тебя…Вот так уехала, не поблагодарив. Даже не зная, кому я обязана жизнью…

Не выдержав, женщина громко разрыдалась.

– Пойдемте, вы волнуете больную, – подняла ее с пола врач и оттащила в коридор.

А спустя полминуты палата наполнилась врачами.

Марина отрешенно смотрела, как ей меряют давление, температуру, какие-то непонятные параметры… Она лежала и думала, что Лена, сама того не зная, спасла саму Марину – вернув ей лунную жемчужину.

Прислушавшись к своим ощущениям, она сразу поняла, что в животе, посредине пупка ее что-то греет.

– Поэтому я и жива, – подумалось ей.

Ведь пока в мире существует жемчужинка, лиса-оборотень не может до конца умереть. А почему – ей сразу же пришел на ум ответ.

– Неужели я ощущала себя жемчужинкой? – рефлексировала она.

Кирилл пришел вечером. Она уже дремала, когда услышала ругань под дверью. Мужской и женский голоса бурно разговаривали о чем-то, но потом повернулась ручка двери и в палату проскользнула высокая темная тень.

– Привет, – услышала она и окончательно проснулась.

Кирилл изменился. Бледное лицо, решительный взгляд – он показался ей чужим. И дело даже не в том, что прошло много времени, скорее, в ее собственных ощущениях – кома будто перечеркнула привычное восприятие. Она помнила все, но относилась ко всему совсем по-другому – отстраненно.

– Привет, – спокойно сказала она.

– Как себя чувствуешь? – напряженно спросил он и подошел ближе, – Ты изменилась….

– По-другому, – не стала врать она.

– Иначе?

– Да…

Он пододвинул стул и сел. Помялся, не решаясь говорить, но встретив ее вопросительный взгляд, все-таки спросил:

– Лена отдала тебе жемчужину?

– Ты специально привел ее? – тут же спросила она, – Пожертвовал ее жизнью? Парень крепко сцепил пальцы и наклонился вперед:

– А как бы ты сделала на моем месте?

Марина подумала, и честно призналась:

– Не знаю…

– Вот и я не знал, – Кирилл напряженно рассматривал ее лицо, удивляясь, каким же белым оно стало. Кожа – почти прозрачная, сквозь цвет волос пробивается рыжина… Он нечасто заходил к ней в эти месяцы, боясь услышать, что она не проснется, с болью осознавая, как дорога она стала ему.

– Ты все такая же лиска, – он горько усмехнулся, – даже больше…

– Не нравлюсь тебе? – не удержалась она и слабо улыбнулась.

Парень притих, о чем-то раздумывая. Потом, несмело коснувшись рукой ее растрепанных волос, слегка вздрогнул, удивляясь своим ощущениям. Зачем она спрашивает то, о чем итак знает? Дикая, отчаянная лиска. Как же сильно бьется его сердце, когда она рядом!

А еще та боль, что поселилась рядом с сердцем… Она возникла сразу, когда он увидел, что она с собой сделала… Мечтал умереть. Разрываясь на части, пил две недели, окончательно бросив работу и потеряв уважение отца.

Но не смог оставить ее одну. Да, надежда – это то, что двигало им все эти месяцы. То, что заставило искать Лену по всему бывшему Советскому Союзу, и обзванивать абсолютно незнакомых людей, выспрашивая информацию, и получая бесконечные отказы.

– Ты сама спасла себя, – прошептал он.

– Спасибо, – ответила она так нежно, что не удержался и взял ее за руку.

– Глупышка. Спасибо, что жива, – боясь сделать больно, он погладил ее тонкие пальчики.

Совсем исхудала, бедная. Кормить ее нужно, восстанавливать. И он безумно рад, что она очнулась. Живая, с блестящими глазами и таким родным лицом.

– Все неправильно, – вдруг сказала Марина, – Ты сделал выбор, а ведь его должна была сделать судьба. Жить мне или умереть…

Кирилл пораженно замер. Последнее слово разрезало тишину палаты и упало. Показалось, что он даже услышал звук удара. А может, это так сильно стукнуло сердце в груди. «Она сошла с ума» – подумалось ему, но он отмахнул предательскую мысль. Просто слишком долго была без сознания, вот и мысли путаются. Нет, она не имеет в виду суицид, нет, такие как Марина не будут прятаться от правды…

– Ты тоже делаешь выбор: жить человеку или умереть, спасти Лену или нет, – осторожно сказал он, опасаясь ее реакции.

Марина скривилась.

– Я поступила неправильно. Нельзя спасать человека, если он сам этого не хочет.

– Она хотела, – уверенно перебил ее Кирилл.

– Я не спрашивала, – возразила она, – Вмешалась в ее судьбу и всё: живи, женщина, радуйся.

– Разве это плохо? – удивился Кирилл.

Мысль о том, что с Мариной что-то случилось, не оставляла его. Слишком странно звучали ее слова: вроде и присутствовал в них смысл, а был он какой-то извороченный, надуманный. Делать хорошо – правильно. Делать правильно – это хорошо. Что здесь сложного?

– Я не знаю, – протянула она и осторожно высвободила руку, – Но чувствую, что не имею права менять. Я – лишь пешка, не могу принимать решения за других. За себя-то принять решение правильно – уже полдела…

– А как же борьба за справедливость? Ты же хотела наказывать убийц.

– А если ошибусь? – Марина медленно подтянула под себя ноги и села на кровати, – Цена ошибки – чья-то жизнь. Каково?

– Ты заморачиваешься, – встряхнул головой парень, будто отгоняя наваждение, – Не нужно придумывать. У тебя есть дар. Пусть он сильный, как суперсовременное оружие и опасный, как острый нож, но ты должна им научиться пользоваться, иначе…Зачем он был тебе дан?

– Хороший вопрос! – Марина вздохнула, – Сама не знаю. Но у меня есть ощущение, что неспроста. Ведь недаром потянуло в лес и я отыскала этот храм… Зачем-то и для чего-то я должна быть лисой…

Они некоторое время помолчали, каждый раздумывая над словами другого.

– Что намерена делать? – Кириллу хотелось прояснить, и он первым нарушил молчание.

– Долечиться. Тело немного ноет. Отыскать Лену, отдать ей жемчужину… И найти способ вылечить маму.

– Маму? – Кирилл подался вперед.

– Ах, да. Я же не говорила…

Марине пришлось рассказать, запинаясь, все, что она смогла узнать о маминой болезни. Кирилл слушал внимательно, только мрачнел лицом. Просто ужасно осознавать, сколько человек вокруг страдают недугом. Как же хочется всех излечить, разом и навсегда! Но у нее только одна жемчужина, и дело чести вернуть ее тому, кому отдала первой. С мамой она что-нибудь придумает. Конечно, если бы рядом нашлись другие лисы, было бы проще. Наверное, есть куча разных приспособлений и примочек, возможно, трав, помогающих вернуть здоровье. Просто Марина этого не знает. А вот лисы вполне могут знать.

– Но никто не спрашивал о тебе, – Кирилл с жалостью посмотрел на девушку, – Валера перевелся в другой институт, не знаю, в какой. Да и где живет – в деканате не сказали. Личную информацию они не сообщают.

– Вот же! – девушка даже шлепнула по подушке с досады, – Почему они убежали? Им что, нельзя общаться со мной? Что за глупость? Бросили совсем одну…

Кирилл хотел пожать плечами, но на половине движения его осенила мысль:

– Слушай, а раз ты не прошла инициацию, получается ты не настоящая лиса?

– М?

– Ну, возможно, им действительно нельзя общаться с тобой? – развил мысль он, – Может, у них там каста какая или высшее общество, и в него допускаются только существа, прошедшие обучение?…

– Ну, ты и загнул! – хихикнула Марина, – Каста, общество! Да они просто выпендрежники, самодуры и абсолютно невоспитанные типы, особенно этот старшенький…

Рядом запиликал какой-то прибор, показывая повышенное давление. Испугавшись, что девушка распереживается и впадет снова в кому, Кирилл успокаивающее погладил ее по руке.

– Тссс, не нужно волноваться. Потом поговорим…

– Не надо меня трогать! – еще пуще разошлась она и в ту же секунду в палату вбежала перепуганная медсестра. Оказывается, все это время она сидела под дверью, и только когда голоса превысили допустимую норму, да еще и прибор стал подавать экстренные звуковые сигналы, ворвалась разбираться.

Кириллу пришлось уйти, чтобы не беспокоить пациентку. В дверях больницы он столкнулся с родителями Марины. Глядя на их взволнованные лица и быстрые шаги, он почувствовал укол совести. А ведь он первым увиделся с Мариной и даже взволновал их дочь. Медсестра наверняка доложит об этом. Что же, в следующий раз его не пустят?

Клавдия Ивановна даже не заметила темную фигуру парня, когда бежала к полукруглой стойки регистрации. За последнее время женщина сильно похудела и волосы остригла коротко. Кирилл не задумывался раньше, почему у женщин пожилого возраста часто короткая стрижка. Теперь он стал догадываться…

Марина сжимала и разжимала кулаки ровно до того момента, когда одеяло вдруг растаяло в них. Вколотое успокоительное подействовало внезапно и девушка даже не успела додумать свои тревожные мысли. Все это время, с того самого дня, когда братья показали осведомленность в ее хвостатых делах, она бессознательно надеялась встретить Валеру, хотя бы на учебе, и расспросить обо всем. А теперь эта надежда рассыпалась, превратилась в пепел, и Марина снова осталась одна в этом враждебном диком мире, где никто и никогда не сможет помочь одинокой и испуганной молодой лисе, а груз ответственности только сильнее давит на и без того хрупкие и нестойкие плечи…

15

Больничный длился ужасно долго, и когда Марина впервые оказалась на улице, она некоторое время стояла неподвижно. Март выдался холодным, и девушка стояла под козырьком родного подъезда восторженная, радостная, с широко распахнутыми, как у ребенка, глазами: вокруг лежал снег, а воздух был до того свеж, что хотелось плакать.

Она открыла рот и теперь ловила мягкие снежинки языком. Клавдия Ивановна, стоявшая тут же рядом, не вмешивалась, хотя и подумала, что таким образом можно заболеть. Но радостный и восхищенный вид дочери заставил ее воздержаться от замечаний. Пусть дитя радуется, это же наоборот, пойдет ей на пользу. Слишком долго она хмуро смотрела в потолок, почти не разговаривая, думая свои тревожные, грустные мысли.

Клавдия Ивановна искренне считала, что Марина поссорилась с Кириллом. Эх, жаль они тогда в больнице не встретились! Она бы вернула его, помирила бы молодых.

Но прошлого не возвратишь. Она заботливо ухаживала за дочерью и не знала, как сказать, что ей самой нужно ложиться в больницу. Последние обследования пройдены, последние анализы сданы и ей нужно отлучиться на неделю-полторы.

Но как сказать это Марине? Клавдия Ивановна тянула время, придумывая правдоподобную причину и не зная, что дочь сама обо всем догадалась.

Марина улыбалась, громко клацая зубами и поедая невесомые снежинки. Раз врач разрешил выходить на улицу и дышать свежим воздухом, ей, во что бы то ни стало, нужно встретиться с Алиской. Да, с пронырливым характером подруги она вмиг разузнает, куда делась семья рыжих.

Как же хорошо, что она поправляется! Сидение дома выбивало ее из колеи и лишь вгоняло в депрессию: негоже лисе сидеть в четырех стенах. Нет, ей нужны приключения, ощущения и много чего еще такого, о чем девушка даже не догадывалась.

– Алиска скоро придет? – нарушила тишину мама, и девушка кивнула: – Обещала вечером.

– Испеку пирог, – пообещала Клавдия Ивановна, и они двинулись на прогулку.

Гулять с мамой, оказывается, очень даже неплохо. Марина радовалась, как дитя, когда они сделали круг по району – обогнули ее старый садик, прошли мимо почты и повернули к продуктовым магазинам.

– Мне так хорошо, – вздыхала она, и мать умиленно улыбалась: кажется, дочка действительно идет на поправку, раз настроение у нее улучшилось.

А вечером прибежала Алиска с большим букетом хризантем. Сразу же с ее появлением в комнате исчезла болезненная благость: когда все двигаются очень осторожно, а говорят на два тона ниже.

– Ты не представляешь, что у нас произошло! – с порога заявила подруга.

– Спасибо, – кивнула на цветы Марина и привстала с постели. Это Клавдия Ивановна настояла, чтобы девушка сидела. А в теле Марины царил такой подъем, что ей хотелось, как минимум, прыгать.

– Ах, да. Это тебе. Выздоравливай! Мы так переживали…Куда поставить?

Тут же с подносом в комнату вошла мама и взяла цветы. Девчонки расположились в ногах у Марины и принялись пить чай.

– Он обещал свозить меня летом в Крым, – сразу же похвасталась подруга.

Она шустро налила себе полкружки заварки и выцепила кусочек пирога из серединки.

– Кто?

– Саша. Мы теперь встречаемся. Разве я не говорила, что люблю его? – проговорила с забитым ртом, – Вкусно как!..

– Подожди. Я не припоминаю, чтобы ты… Стоп! А тогда, летом…На даче у Валеры, вы эмм….?

Алиска густо покраснела.

– Мы только целовались. Ничего такого. По пьяни. Я тогда думала, что делаю ему великое одолжение. Он же был толстый и такой дурак…

– То есть он изменился? – Марина смотрела на подругу такими удивленными глазами, что та рассмеялась.

– Ну да. Занялся спортом. Каждое утро встает в пять утра и идет в тренажерку. Килограмм на десять похудел. И родители у него такие интеллигентные – папа прокурор, а мама – детский врач. Если вдруг мы поженимся, и у нас будут дети, представляешь, как удобно – всегда есть, к кому обратиться…

– Стоп-стоп-стоп, – Марина даже перехватила руку подруги с новым кусочком пирога, – То есть, как поженимся? Ты же любишь жгучих брюнетов, а у Саши волосы цвета соломы…

– Ну, мало ли что я люблю, – философски рассудила Алиса, – Он мне как человек нравится. Интересный. И на гитаре играет. А уж как меня любит – вообще огонь. Не передашь словами… Ну, если только одним – парень-находка… И матери моей понравился…

Весь вид подруги был до того сияющий, будто каждая клеточка ее тела гордится тем, что встречается с Сашей. И это было так искренне, что Марина не знала, как реагировать.

– Вот как, – она взялась за свою кружку, но не смогла пить, – А как же богатый парень? Ты же хотела и квартиру, и машину, и…

Алиска загадочно молчала, только лукаво улыбаясь, и Марина снова опешила. Ну, не может быть, что бы Саша был подпольным Корейко. Он же подрабатывал в баре и всегда одевался ну очень просто… Даже стригся чуть ли не сам – поэтому у него так торчали в разные стороны волосы, а вместо обеда в столовой он брал с собой питьевой йогурт или чипсы.

– Родители держат в черном теле, заставляют работать, – пояснила невысказанный вопрос Алиска, – Но это правильно. Если мы поженимся, на что будем жить? Я только за самостоятельность, – довольно сказала подруга, – А еще Валера перевелся. Говорят, за границу, только не знаю, куда. Вообще, похоже: я ему звонила, трубку не берет.

– Понятно. А Кирилл?

– Хм… – подруга отчего-то отвернулась и теперь упрямо смотрела в сторону стола, – Мы с ним поругались. Не разговариваем.

Поворот был неожиданным, и конечно, Марина спросила про подробности. Но подруга ни в какую не хотела рассказывать. Лишь только обзывала Кира нехорошими словами и советовала Марине с ним не общаться.

– Жаль, братья уехали, – вздыхала она, и Марина соглашалась: да, жаль, очень грустно. Симпатичные мальчики были.

– А можно как-то узнать, где они живут? Вдруг еще не уехали и вещи дома собирают? – с надеждой спросила она.

– Вот это вряд ли. В сентябре уехали, – сообщила подруга, – Ну, ладно, мне пора. Выздоравливай. Я еще зайду на следующей недельке. Тетрадки с лекциями принесу. Может, даже с Сашей. Бай!

После ее ухода Марина долго смотрела в окно и пыталась решить, как ей искать лис дальше. Не было ни ниточки, ни зацепки, которая привела бы ее к сородичам. Ни одного намека. Только молчаливый Кир, не отвечающий на смски, да нуждающиеся в заботе родственники. И институт, опять же – нужно догонять и попытаться сдать сессию в июне. Очень не хочется брать академ, хоть мать и советует.

Она поскреблась когтями по стеклу и черном отражении окна увидела свои ушки. Появились таки. Девушка повернулась боком. Хвост на месте. Да, не нужно вешать нос! Может и получится у нее выжить в городе в одиночку, кто знает. Если все отвернулись – в этом тоже есть плюс: отчитываться ни перед кем она не обязана.

На следующий день Марина уже смогла выйти на прогулку одна. Клавдия Ивановна боялась ее отпускать, но перечить дочке не стала. Теперь она ценила каждое проведенное вместе мгновение, стала как-то мягче, ласковее, и это не укрылось от внимательного взгляда Лиски. Девушке становилось дурно каждый раз от этой нежности, потому что мама как будто прощалась с нею.

– Нужно что-нибудь сделать! – решила она ночью и с утра, сразу после раннего завтрака, одна вышла на улицу.

Снежный март продолжался. У Марины было такое ощущение, будто она в сказке. Сделав себя невидимою, она со второго раза допрыгнула до проводов. Да, в теле еще чувствовалась слабость, но она не была помехой. А еще в это раннее морозное утро Марина чувствовала, что может многое. И хоть неудачный прыжок с родного подоконника напоминал ей об осторожности, девушка хотела снова испытать чувство невесомости. Сказка на то и должна быть сказкой, что открываются огромные возможности, а то, о чем раньше можно было только мечтать, претворялось в реальность.

Пока Марина неспешно шла вперед, она раздумывала над тем, чтобы включить в работу все свои экстраординарные способности: пристроившись и принюхавшись, она снова смогла различать разноцветные нити. Они заполоняли все пространство многолюдных улиц и окутывали людей наподобие коконов.

– Скорее всего, это аура, – подумала девушка, – Ну, или я ее так вижу.

Несколько часов она бродила по городу, прислушивалась к разговорам, пытаясь ухватить какой-нибудь знак. Да, она откуда-то слышала о такой практике, и хоть никогда не была фаталисткой, теперь решила попробовать. Но то ли в этом деле была какая-то хитрая особенность, то ли девушка делала что-то не так, но все услышанные фразы и слова не наталкивали ее на нужные мысли: как помочь маме и как научиться быть настоящей лисой.

И в момент, когда Марина уже собралась идти домой, она услышала:

– Важно знать свои корни, – сказала какая-то бабулечка другой, и девушку прошибло будто током.

– Точно! – остановилась посреди улицы она, – Если во мне есть лисья сущность, если я стала лисой, это должен во мне быть соответствующий ген. А как понять, откуда он мне достался? Правильно, нужно достать архив.

Вприпрыжку она побежала домой, радостно предвкушая разгадку своей тайны. У метро забежала в пекарню и взяла маме ее любимые пирожные – творожные колечки.

– Мам, а расскажи о бабушке! – с порога прокричала она и подняла над головой бумажный пакетик, – Заодно чаю попьем.

Клавдия Ивановна с радостью согласилась. Даже нашла старый выцветший фотоальбом, где была изображена ее мама с бабушкой. Усевшись на кухне и заварив крепкого черного чая, она пустилась в приятные воспоминания детства.

– У нас были корейцы в роду? – через десять минут проникновенного рассказа спросила Марина.

Мама удивленно подняла лицо от фотографий:

– Нет вроде. С чего ты взяла?

– Странно, – девушка почувствовала, что ее догадка тает подобно снежинке на теплой ладони, – Я думала, есть.

– Но… – задумалась мама, – Отец говорил, что его бабушка была с красивыми миндалевидными глазами, вообще, считалась редкой восточной красавицей и дедушка с трудом завоевал ее…

– Что это значит? – растеряно спросила Марина; в понимании Лиски восточная красавица – это грузинка или армянка.

– Всегда думала, что она с Кавказа, – согласилась вслух с ней мама, – но вот после твоих слов…

– А фотография не сохранилась? – с надеждой спросила Марина.

– Увы! Только слова папы…

– Не густо, – сразу же поникла Марина.

– А тебе зачем?

– Да просто подумалось, что в Россию в двадцатом веке мигрировало много разных национальностей, корейцев, китайцев…

– К экзаменам готовишься? – догадалась мама, – Вопрос, конечно, интересный, ведь мы все перемешались, переженились друг с другом. Уже трудно сказать, кто к кому относится. Может, и была бабушка Ханна кореянкой, а может еврейкой – я больше к этому склоняюсь, – сказала мама.

– Ханна? – Марина покатала имя на языке, произнося с разным ударением: – Ха~ ана, Хана, Ха На. Кстати, очень даже корейское имя. Может быть, звучало даже так: Хан На.

– Этого я не знаю, – мама доела последнее колечко и поднялась, – Ты молодец, что не забрасываешь учебу. Без образования сейчас никуда.

– Угу, – машинально кивнула головой Лиска и тоже допила чай.

Если ее подозрения верны, у нее действительно есть корейские корни. Иначе, с чего вдруг – кумихо? А раз так, то где-то должна бродить по свету ее родня, и наверняка, они тоже – лисы-оборотни. Девушка залезла в интернет, пытаясь найти нужную информацию.

– Генеалогическое дерево, – вбивала она, но в каждой второй ссылке с нее требовали деньги за информацию.

– Что ж, в Москву стекается много народа. Попробую их учуять, – решила она и ночью надумала выйти на разведку.