Текст книги "Зов Ночи (СИ)"

Автор книги: Виктория Крэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Виктория Крэйн
Зов Ночи

ЧАСТЬ 1

В его улыбке странно-длительной,

В глубокой тени черных глаз

Есть омут тайны соблазнительный,

Властительно влекущий нас…

В. Брюсов

1

Ника молча рассматривала себя в зеркале. Пора накладывать вечерний макияж. Наверное, достаточно ярко-алых губ и серых теней. Румян совсем немного, ведь бледность очень идет ее черным волосам. Она вздохнула. Теперь прическа. Как она ненавидела эти вечерние светские прически! Сидеть два часа под умелыми руками парикмахера и терпеть все эти шпильки и невидимки. А иначе копну ее длинных волос не удержать. И тонна лака, от которого при прикосновении к голове остается ощущение пластмассовой пленки. Фу! Ника поморщилась.

Дверь в ее комнату со стуком распахнулась – это влетела Дженни, как всегда не спрашивая разрешения, и застыла на пороге.

– Ух ты! – восхищенно протянула девчонка. – Никки, ты лучше всех! Это платье совершенно рулезное. Дашь как-нибудь надеть? На выпускной бал. Меня просто обязаны выбрать королевой! И эта крашеная пластиковая кукла Эйприл сдохнет от зависти.

– Конечно, дам. Я его один разок надену и все. Оно твое.

Ника с улыбкой наблюдала за рыжей бестией по имени Дженни. Дочь Джорджа Формана от первого брака, она жила вместе с отцом и его новой русской женой и с надеждой ждала появления на свет сестренки, как уже показало ультразвуковое исследование. Дженни была просто чудом: конопатая, голубоглазая, всегда улыбающаяся, чуть пухленькая, но совсем не толстая. Волосы ее вились и были коротко пострижены. Девчонка по утрам выливала по флакону геля, чтобы их вытянуть и зачесать назад, грозясь побриться наголо, чтоб больше не мучиться. Правда, пока еще не побрилась. В язык ее было вставлено колечко, которое она радостно всем демонстрировала, высовывая свой розовый язычок по поводу и без. А сколько сережек было вдето в ее уши – не сосчитать. Из-под короткой маечки выглядывал так же отпирсингованный пупок, а правое плечо украшала татуировка с кельтским орнаментом. В общем, Джен была типичным подростком начала 21 века, веселым и совершенно незакомплексованным. И она с первого же взгляда влюбилась в подругу своей мачехи, которая приехала к ним в гости.

В тот день Джордж, как и всегда, заехал домой пообедать, а Дженни только пришла из школы в компании приятеля и двух подружек. А вскоре Ольга, или Хельга, как за типично северную внешность называл жену Джордж, вернулась из аэропорта вместе с Никой и представила подругу семье. Джен просто рот раскрыла в радостном изумлении. Ника воплощала в себе все мечты юной красотки о том, какой должна быть настоящая женщина. Даже несмотря на многочасовой перелет через океан, подруга мачехи была одета отнюдь не в джинсы и футболку. На ней была кружевная черная блузка без рукавов под горло и длинная прямая юбка с разрезом вдоль всего бедра, сквозь который виднелись чулки в сетку. Когда гостья повернулась, Джен разглядела, что чулки были со швом. Стройные ноги с тонкими изящными щиколотками были обуты в полузакрытые узконосые босоножки на шпильке. На плече висела небольшая сумочка на узком ремешке, составляющая ансамбль с обувью. Приятель Джен даже рот открыл от изумления и не закрывал его, пока она не пнула его хорошенько кроссовком по ноге.

Волосы Ники были собраны в классический пучок, украшений почти не было, только маленький кулон на тонкой короткой цепочке да небольшие сережки в ушах. Сложно было даже сказать, сколько ей лет, но, судя по тому, что гостья в свое время училась вместе с Хельгой, ей было около тридцати. Когда Ника сняла солнцезащитные очки, все собравшиеся смогли разглядеть ее лицо. Не красавица, но что-то в ней было. Большие выразительные глаза, чуть припухлые губы, растянувшиеся в открытую улыбку, как только ей всех представили. Джен именно так представляла себе француженок, правда, любая француженка, по ее мнению, должна была быть стопроцентной стервой, а Ника таковой не выглядела. В общем, новоприбывшая сразу же очаровала всю семью. А Джен с тех пор ходила за ней как хвост и полностью взяла на себя обязанность все показывать и рассказывать.

Вот и в этот вечер Дженни все время крутилась возле комнаты Ники. Та вместе с отцом и мачехой собиралась пойти на какое-то светское мероприятие и потому уже несколько часов приводила себя в порядок. Джен никогда не могла похвастаться излишней терпеливостью, и теперь ее душа не вынесла. Ника должна была наряжаться в ее присутствии. Джен не могла пропустить ни минуты этого шоу.

Ника усмехнулась про себя. Как она понимала Джен! Когда-то она была совершенно такой же. Когда-то очень давно. Впрочем, десять лет – это не такой уж и большой срок. В семнадцать лет она тоже ходила исключительно в джинсах и ботинках на толстой подошве, обвешанная цепями, и слушала почти такую же музыку, что и Джен сейчас. Теперь она себе этого позволить не могла: серьезная работа, люди, с которыми она общалась – все это прибавило ей солидности. Впрочем, в душе она ничуть не изменилась и очень многое отдала бы за то, чтобы хоть немного побыть той самой несносной девчонкой-металлисткой, оглушающей весь подъезд скрежетом гитар из своего двухкассетника. Даа… Тех времен не вернуть. Ну что ж делать? Жизнь не стоит на месте, и все меняется.

Пришла парикмахерша Хельги. Ника приготовилась стоически переносить муки с прической. А Джен забралась с ногами на диван, положила подбородок на согнутые в локтях руки и с обожанием принялась следить, как ее любимице делают на голове нечто невообразимое.

Спустя почти два часа парикмахерша удалилась, вполне удовлетворенная делом рук своих, оставив Нику скептически разглядывать себя в зеркале. Джен соскочила с дивана и подошла ближе. Ее рука с некоторой опаской поднялась к голове старшей подруги.

– Ух ты, а как ты потом все это расчешешь? – ехидно процедила эта лиса, погладив несколько локонов, выпущенных из прически и завитых в пружинки.

– Смою к чертям собачьим, – прошипела сквозь зубы Ника.

Джен расхохоталась.

– Я бы хотела пойти с вами, – вдруг грустно сообщила она. – Вы там будете такие красивые.

– Да бог с тобой, Джен, – опешила Ника, – там будет тоска зеленая, как на любом светском рауте. Я бы с удовольствием туда не пошла, но мне это надо по работе. Нужные люди, возможные инвестиции. Твой отец так добр, что пообещал мне помочь и познакомить кое с кем. Одно радует: там будет неплохой джаз. Хельга меня уверяла, что я приду в полный восторг.

– Никки, ты не понимаешь! – Джен тряхнула головой. – Там будут красивые и богатые мужчины. Ты там познакомишься с кем-нибудь не только для бизнеса!

Ника, смеясь, запрокинула голову.

– Джен, я не думала, что ты такая наивная. Ты насмотрелась сериалов и прочих дешевых фильмов. Какой роман?! Мне не до этого сейчас.

– Не говори так, – девочка обиженно надула губки. – Мать Эгнес Прайд, моей одноклассницы, вышла замуж. Буквально год назад.

– Но я не хочу замуж, – Ника взъерошила волосы Джен. – Я уже была там однажды, хватит. Пора пожить для себя и в свое удовольствие. А потом, у меня впереди целая жизнь. Как раз хватит для подбора подходящей кандидатуры.

– Ну тебе уже двадцать восемь лет. У вас в России рано выходят замуж. Не то что тут. Тебе пора.

Ника не знала, смеяться ей или продолжить спор. Джен не производила впечатление наивной простушки. В ее постели наверняка перебывал не один одноклассник. Но тем не менее она искренне верила в счастливое и удачное замужество по большой любви. Или дело было в ней, в Нике? Девчонка просто не могла поверить, что Ника не имела мыслей выйти замуж тут, в благополучной и сытой Америке, и последовать примеру своей подруги.

– Ладно, Джен, я тебе обещаю. Если за мной начнет увиваться подходящий жених, я подумаю над тем, чтобы снова остепениться.

Джен расплылась в довольной улыбке.

– Да за тобой весь вечер будет ходить толпа поклонников, вот увидишь. Тебе останется только сесть в кресло и по-королевски щелкать пальцами.

– Нет, не пойдет. Вот этого я терпеть не могу.

– А мне нравится, – мечтательно протянула девчонка. – Представляешь, сижу я, такая вся красивая, одетая с иголочки, а передо мной выстроились поклонники, готовые выполнить любой мой каприз… Наверно, я не в то время родилась, да? Я часто вижу себя в мечтах в длинном платье с глубоким декольте и пышной юбкой, а кругом слуги и мои рабы.

– Красивые мечты, Джен, но, увы, мы живем в совершенно другие времена. Такие платья можно надеть только на бал-маскарад. А рабы… – она ухмыльнулась, – это уже из серии садомазо.

– Садомазо – это круто, – протянула Джен.

– Думаешь?

– Уверена. Вот у Теренса есть кассеты…

Но их завлекательную беседу жестоко прервали. Хельга заглянула в комнату подруги и сообщила, что лимузин уже ждет. Джен тут же бросилась на шею Нике и, пожелав удачи и поцеловав ее, напомнила о толпе будущих женихов.

Ника в последний раз оглядела себя в зеркало, подхватила сумочку и вышла вслед за Хельгой из комнаты.

2

Как Ника и подозревала, вечер был на редкость тоскливым. У нее разболелась голова от всех этих знакомств, приветствий и сальных поцелуев «в щечку очаровательной гостьи мистера Формана». Мужчины буквально поедали ее глазами, будто стараясь прожечь тонкий лиф ее кроваво-красного длинного платья и посмотреть, что скрывается под ним. Дамы косились в ее сторону сначала с нескрываемым интересом, который позже сменился подозрительными взглядами, а потом язвительными двусмысленными ухмылками. Перчатки стали чуть влажными в области кистей, там, где губы мужчин касались ее с приветственными поцелуями. Как же ей хотелось их стащить! Но пока нельзя. Позже она дойдет до дамской комнаты и помоет руки. А сейчас Джордж вел к ней знакомиться очередного «нужного дядечку», широко улыбающегося во все свои фарфоровые зубы.

Дядечка сильно стиснул в своих ручищах ее ладонь и с восхищенными комплиментами облобызал. Но Ника держала свою натренированную приклеенную улыбку. Светские мероприятия одинаковы в любом месте земного шара, разница лишь во вкусе устроителей сих вечеринок. Так что Ника давно привыкла к этому, и улыбка не исчезала с ее лица. Она хорошо умела скрывать свои чувства и психологическую усталость, неизменно охватывающую ее на исходе второго часа подобных раутов. Но работа есть работа. И в Америке она не только из-за гостеприимного приглашения лучшей подруги.

Девушка внимательно выслушала все предложения очередного собеседника и положила в сумочку визитку. Да, это интересный вариант. Позже она позвонит в Москву шефу и все ему расскажет. Только вот проблемка будет – американец-то явно не слишком интересовался их бизнесом. Перед ним была добыча – русская женщина, молодая и интересная. Он не преминул сообщить ей, что находится в стадии развода. Эх… Ника вздохнула. Говорила же она Сергею, что ему следовало отправить кого-нибудь мужского пола ей в помощь, а он лишь хмыкнул в ответ, уверив, что не сомневается в ее успехе. Успех был, но, увы, совсем не тот, которого она ожидала.

Освободившись наконец от не в меру разговорившегося «клиента», Ника увидела Хельгу, присевшую с яблочным соком на один из многочисленных диванов, и направилась к ней, прихватив по дороге бокал красного сухого вина.

Ника лавировала между бродящими по залу парами и обходила группки оживленно беседующих людей, пытаясь добраться до подруги. Ей вдруг стало душно несмотря на работающие кондиционеры. Флорида – это вам не север, тут всегда жарко. А может, Нике это мерещилось от утомления. Она было вышла на балкон, но на воздухе ей сделалось еще хуже. Начала кружиться голова, и ей захотелось немного посидеть. Ника вернулась в прохладу кондиционированного воздуха, подхватила с подноса еще один бокал и начала высматривать местечко поуединенней.

Внезапно на нее повеяло холодом. Даже не холодом, а обжигающим крепким морозом. От неожиданности Ника вздрогнула. Нет, показалось. Бред какой-то. Она помотала головой, отгоняя странное ощущение, а через секунду ее взгляд встретился с чьим-то другим. Как в стену каменную врезался. Рука ее разжалась, и бокал, как при замедленной съемке, полетел вниз. Все звуки как-то сразу исчезли, будто кто-то разом выдернул из розетки вилку радиоприемника. Возникшая из ниоткуда тишина оглушила Нику, навалилась со всех сторон вяжущей, мешающей соображать массой. Ей показалось, что кто-то заткнул ей уши ватой. Движения ее тоже замедлились. Она с удивлением увидела, как хрустальный бокал бесшумно ударился о пол и разлетелся брызгами мелких осколков вперемешку с рубиновыми каплями вина. Она кожей чувствовала чуждый взгляд. Чуждый этому месту, времени, миру. Ника ощутила, как встали дыбом волоски на ее теле. Паника охватила ее и в мгновение ока распространилась по ее телу, вышибая холодный липкий пот, ее затрясло, как в лихорадке, и она пошатнулась.

В ту же секунду все звуки вернулись, а с ними – привычная духота. Ника тупо уставилась на целый бокал в своей руке.

– Вам плохо? – раздался прямо над ее правым ухом чей-то низкий голос, полный искреннего участия. – Я могу предложить свою помощь?

Ника резко повернулась. Рядом стоял высокий молодой мужчина. Она не видела его до этого, иначе тут же обратила бы на него внимание, ибо так, как был одет он, не одеваются на такого рода мероприятия.

– Мне не нужна помощь, спасибо, – Ника уже взяла себя в руки и улыбнулась ему.

– А мне показалось, у вас закружилась голова и вы разбили свой бокал, – легкая улыбка тронула его очень бледные губы.

До нее не сразу дошел смысл сказанного, а когда она поняла, он уже крепко обхватил ее за талию, не дав упасть. Боже! Какие у него холодные руки! Мысль мелькнула и исчезла. Ника не заметила, как странный спутник довел ее до ближайшего свободного диванчика и усадил, сам при этом устроившись рядом, много ближе, чем позволял в подобных случаях этикет.

– Я думаю, вам следует выпить чего-нибудь крепкого, – непрошеный кавалер не дождался реакции от слишком ошарашенной ситуацией Ники и знаком подозвал официанта.

Через мгновение он держал в руках стопку текилы. Ника, словно парализованная, следила за тем, как он медленно насыпал себе на руку соль и поставил на колени блюдечко с тонкими кружочками лайма.

– Пей, – произнес он очень ласково и тихо, но Ника отчего-то не сомневалась, что это был приказ.

Девушка моргнула, в голове тут же зазвучал ее собственный возмущенный голос, колкие фразы с бешеной скоростью теснили одна другую, но она ничего не могла сделать, не могла заставить себя вылить этот поток на странного типа, не могла выдавить ни слова. Ее язык потерял способность двигаться во рту. И Ника не посмела сопротивляться, чувствуя себя от этого полной идиоткой. Как бы со стороны, она видела, что ее рука независимо от воли хозяйки потянулась к стопке. В следующую секунду она (или не она, а ее тело) наклонилась и слизнула с руки незнакомца соль. Ника залпом осушила стопку и тут же заела ее услужливо протянутым кружочком лайма.

– Вот так-то будет лучше, – удовлетворенно произнес этот мягкий, обволакивающий, гипнотизирующий голос.

Разум Ники кричал изо всех сил об опасности, но тело растекалось туманом по дивану. Она чувствовала, как рука ее кавалера скользнула вдоль ее спины и обвила талию. Нежно обвила.

– Кто ты такой? – спросила Ника, едва разлепив губы и с трудом повернув в его сторону голову.

Вопрос остался без ответа. Необъяснимый паралич, так не кстати сковавший ее члены, неожиданно исчез. Ника смогла ровно сесть на диване, былая дурнота пропала без следа, только еще немного кружилась голова.

– Вот видите, вам сразу стало легче, – глаза незнакомца улыбались.

Надо сказать, очень странные глаза, фиалкового оттенка. Линзы, успокоила себя Ника. Это просто контактные линзы.

Теперь, когда ей стало гораздо легче, она могла подробно рассмотреть своего собеседника. На вид ему можно было дать около тридцати, может, чуть больше, а может, и меньше. Еще стоя среди людей в центре залы, она обратила внимание на его рост. Она едва доставала до его плеча. У него были вьющиеся, чуть ниже плеч, зачесанные назад волосы пепельного оттенка с несколькими, видимо выкрашенными, более светлыми прядями. Тонкие черты очень бледного, просто неестественно бледного лица, выразительные глаза, как она уже заметила, удивительного оттенка, высокий лоб, прямой нос и чувственные губы. Взгляд его был глубоким и проникновенным, а когда его глаза останавливались на ней, ее будто пронизывало электрическим током. Ко всему этому добавлялись истинно кошачья грация в движениях и потрясающий бархатистый голос, оттенки которого менялись от обволакивающе-нежного до почти резкого командного. А в довершение от его стройной фигуры просто разило сексуальностью. Ника еще ни разу не видела подобных людей. Разве что на картинках в журналах. Но фотографии красавцев фотомоделей были ничем по сравнению с этим живым человеком.

Одет он был в черные брюки очень тонко выделанной кожи и в черную же бархатистую рубашку с широкими рукавами и расстегнутым воротом, в котором виднелось какое-то серебряное украшение на кожаном шнурке, похожее на руну. На ногах его были черные узконосые ботинки.

– Кто ты? – повторила свой вопрос Ника, но скорее повторила для себя, чем ожидая на него ответ.

– Меня зовут Аэдан Шиен, – ответил он и снова улыбнулся. – Но для друзей просто Дан.

– Эйдан Шиен? – машинально переспросила Ника.

– Аэдан, имя с ирландскими корнями, – с готовностью пояснил он. – Шиен, так называется родовой замок моей семьи. С одного из диалектов гэльского переводится как что-то вроде холма фей.

– Как интересно, – заворожено пробормотала Ника. – А я…

– А ты просто Вероника, я знаю, – мягко улыбнулся Дан.

Его рука скользнула ей под затылок, он тихонько, но в то же время требовательно повернул к себе ее голову, заставляя смотреть прямо себе в глаза. Она не могла противиться, да, наверно, и не хотела. Ее сознание растворялось в его глазах. Он что-то говорил ей, она не слышала. Его голос убаюкивал. Она падала куда-то вниз, медленно и плавно кружась в мягких потоках прохладного воздуха…

– Ника, мы едем домой, – донесся до нее откуда-то издалека голос подруги.

Она открыла глаза. Хельга и Джордж стояли рядом с ее диваном. Девушка зевнула, нахмурилась, помотала головой, приходя в себя, огляделась. В радиусе примерно метров пятнадцати никого, кроме них, не было.

– Дорогая, я несколько притомилась и не дождусь концерта, – сообщила Хельга. – Приезжай, если хочешь, потом на такси. Я тебе очень советую остаться. Ты получишь массу удовольствия. Это лучшие музыканты юго-восточного побережья.

Ника кивнула и попрощалась с друзьями до поздней ночи, пообещав не уходить сразу, а послушать хотя бы половину программы. Они ушли, держась за руки. Ника помахала им, остановившимся у дверей, и попыталась собраться с мыслями. Кажется, она умудрилась задремать. Но до этого ей сделалось нехорошо и… Дан… Где Дан? Ника завертела головой, оглядывая толпу, но его нигде не было видно. Она вдруг поймала себя на разочарованном вздохе.

Сколько же прошло времени? Она нашла глазами часы. Странно, со времени ее разговора с «нужным дядечкой» и отъездом подруги с мужем прошло не более получаса. А ей казалось, практически вечность… Ника поправила на плече сумочку и направилась в дамскую комнату.

Внутри она подошла к зеркалу, сняла с левой руки браслет, затем длинные, по плечи, перчатки. Резинки чуть сдавили ей плечи и на них отпечатались небольшие следы. Включив воду, Ника со вздохом облегчения сунула в нее руки. Из зеркала на нее смотрела немного бледная девушка в красивом красном платье с глубоким вырезом и замысловатой прической. Так. Глаза в порядке. Надо только их закапать, чтобы они не болели, да подкрасить губы.

Она вытерла руки и полезла в сумочку за помадой. На мгновение ее взгляд вновь поднялся к зеркалу, и она чуть было не выронила помаду. Сзади стоял Дан и молча следил за ней. Потом его сильные руки легли ей на плечи. Тонкие бледные пальцы нежно помассировали места, на которых виднелись следы от резинок. Ника снова вздрогнула от прикосновений этих ледяных рук. Она осторожно покосилась по сторонам. Чистящие перышки дамы никак не реагировали на происходящее. Ника перевела взгляд назад. Дан исчез, будто его и не было. Это определенно текила, подумала девушка. Эти грезы наяву…

Она стала натягивать перчатки и замерла. Она ничего не понимала. Разум ее отказывался воспринимать очевидное. Следы от резинок пропали. Да, они могли исчезнуть и сами, но не так же быстро.

Ника выскочила из дамской комнаты. Из концертного зала раздались первые звуки музыки. Люди начали потихоньку перемещаться туда. Девушка остановилась в нерешительности. Идти на концерт или поехать домой? Она адски устала. Все что ей надо – это душ и постель. Она так явственно представила себе эту постель, широкую, мягкую, что даже тихонько застонала. Дома можно будет снять туфли и вытянуть ноги. О, как же они гудели! Весь вечер провести на высоченных тонких каблуках-стилетах – это знаете ли, требует серьезных усилий. Ника прислонилась к стене и приподняла одну ногу, давая стопе несколько мгновений отдыха.

– Массаж ног – это то, что тебе сейчас нужно больше всего на свете, – прошептал ей на ухо Дан.

– Ты опять подкрался ко мне, – возмутилась Ника, хватая его за руку, так как опять от неожиданности пошатнулась.

– Я всегда так хожу, – покачал он головой, словно оправдываясь.

Его глаза опять смеялись. Ника чувствовала, что пропадает. Этот парень сводил ее с ума, она поймала себя на том, что хочет его до безумия, хочет здесь и сейчас. Но она тут же отогнала от себя эти мысли.

Внезапно по его глазам она поняла, что он знает. Она выругалась. Он читал ее мысли? Не может быть, чтобы ее лицо отображало все, о чем она думала. Она всякое повидала в жизни и давно уже научилась контролировать свои эмоции на людях.

– Ай-яй, – его губы тронула усмешка, – такая утонченная красавица, а ругается как базарный грузчик.

Ника отвела глаза и замолчала. Что, черт возьми, происходит? Ответа не было. Тут она вновь почувствовала духоту, а за ней резкое головокружение. Ее ноги подкосились, но Дан уже держал ее на руках. А потом как-то получилось, что поток воздуха подхватил их, и она отключилась…

3

Ника открыла глаза и потянулась. Глаза ее быстро привыкли к полумраку, и она села в кровати. Взглядом пробежав по комнате, она поняла, что место ей совершенно незнакомо. Напротив кровати во всю стену висело огромное зеркало, отражающее ее, Нику, полуодетую и растерянную. Зеркало было и на потолке. У одной стены располагался высокий шкаф, за полураскрытой дверцей которого девушка узнала свое висящее на вешалке платье. Вся комната была отделана в пастельных тонах. Мебель была современной, несколько строгой, но в то же время уютной. Всюду на небольших столиках стояли толстые горящие свечи. Они, да еще и зеркала, придавали ощущения нереальности, точнее сюрреальности обстановки.

Дверь резко распахнулась, и в комнату вошел по пояс голый Дан с подносом в руках. На нем стояла круглая, пыльная, с виду очень старая бутылка вина и один бокал. Заметив сидящую Нику, которая попыталась прикрыться одеялом, он ухмыльнулся. У Ники от этой ухмылки кота, знающего, что его добыча никуда не денется, мороз пошел по коже.

Тем временем Дан поставил поднос на свободный от свечей столик и одним невероятно быстрым движением оказался в постели рядом с Никой. Она машинально отодвинулась от него. Но он уже держал ее своей ледяной рукой за подбородок.

– Почему ты такой холодный? – прошептала девушка дрожащим против ее воли голосом.

– «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубы?» – передразнил ее Дан. – «Это чтобы съесть тебя».

Он рассмеялся, сверкнув белыми зубами. Ника вдруг подумала, что с его зубами не все в порядке. Пара верхних были очень странной формы и чуть длиннее остальных. Девушке стало не по себе, ее затрясло.

Дан перестал смеяться и неожиданно печально посмотрел на нее. Нике даже показалось, что взгляд его стал сочувствующим. В следующее мгновение он потянул ее к себе, и Ника оказалась прямо в его объятиях. Он наклонился к ней и поймал своими холодными губами ее губы. Когда он ее целовал, глубоко, страстно, все сомнения покинули ее, и она полностью отдалась своему возрастающему желанию. Нике казалось, что она с бешеной скоростью летит в бездну. Но вот он отпустил ее, и ощущение падения исчезло. На его место пришла тоска и боль в сердце. Ей не хотелось, чтобы он отпускал ее, впору было кричать и умолять его не прерывать их поцелуй.

Слезы потекли из глаз Ники. Дан поцелуями стирал их с ее лица. Его руки поднялись, и он начал вынимать шпильки и заколки из прически девушки. Странно, но через пару мгновений ее шикарные длинные волосы, ничем более не сдерживаемые, упали ей на плечи. Дан медленно провел по ним рукой. Самой ей понадобилось бы не менее получаса на то, чтобы вынуть из волос все это хозяйство, а потом еще очень долго расчесывать. А в его руках они совсем не запутались. Они ложились, разглаженные его пальцами, волосок к волоску. Он наклонился и вдохнул их аромат, перемешанный с терпким запахом духов.

Ника почти перестала дышать. Она впала в состояние, близкое к трансу. Она ничего не могла делать, ни о чем не могла думать. Она полностью находилась во власти мужчины, который обнимал и гладил ее. Мозг лишь фиксировал каждое событие и движение, но не мог ни во что вмешаться.

Заиграла музыка. Довольно тихо, но Ника смогла разобрать текст. Вокалист пел что-то о беге времени и бесконечности пространства. Мелодия была потрясающей, гитарное соло завораживало. Именно такую музыку любила Ника. Экспрессия тяжелого рока, полные мистики тексты, чистый глубокий вокал и мелодичная основа.

– Нравится музыка? – шепотом спросил Дан, а она нашла в себе силы лишь моргнуть в знак согласия.

Дан удовлетворенно улыбнулся и легонько толкнул Нику на подушки. В следующее мгновение его руки скользнули вдоль ее тела к груди. Затем ниже, ниже… Ника смогла лишь застонать в сладкой истоме. Губы Дана повторили путь его рук, задержались внизу, слегка покусывая. Потом он одним движением перевернул девушку чуть набок и на живот и прижался к ней сзади всем телом. У Ники на мгновение мелькнула мысль, что он так и не снял брюки. Но она тут же исчезла, отогнанная ощущением непередаваемого блаженства. Когда его холодные губы начали касаться ее плеч, ей показалось, что она умирает, медленно и сладко. Она вцепилась зубами в подушку, когда он начал покрывать поцелуями ее шею, придерживая за волосы, которые он, собрав, намотал себе на руку. Вторая его рука поглаживала ее между ног, слегка их раздвинув. Тело Ники подрагивало в приближающемся экстазе, сдерживаемое лишь сильными руками Дана. И вот волна удовольствия накатила на нее, и в тот же момент она почувствовала, как его острые зубы вонзились ей в шею. Озарение и понимание пришло мгновенно, но было уже слишком поздно. Разум ее вскричал, но сердце и тело его не поддержали. Прежде чем потерять сознание, Ника испытала такое блаженство, что познав его – она совершенно отчетливо это поняла – можно было и умереть…

…Ника проснулась. Какой страшный и в то же время прекрасный сон ей приснился! Она зажмурилась и, сладко потянувшись, свернулась калачиком, чтобы вновь погрузиться в сладкую негу. Но ее безжалостно разбудили, приподняли и прислонили к подушкам, заботливо подложенным ей под спину. Она открыла глаза, готовая яростно протестовать, и тут же в ужасе зажала рот рукой.

Она находилась в той же самой постели, в той же самой комнате. Рядом сидел Дан в неизменных кожаных брюках. Только теперь на нем был бархатистый темно-коричневый балахон. Взгляд его был полон внимания и… раскаяния. В руках он держал бокал, полный ярко красной жидкости. Ника широко раскрывшимися от страха глазами уставилась внутрь бокала.

– Пей, – сказал он. – Это всего лишь подогретое полусладкое вино. Ты должна выпить всю бутылку, можно с маленькими перерывами, если ты не в состоянии это сделать сразу.

– Не хочу и не буду! – Ника в ужасе смотрела на этого наверняка посланного самим дьяволом, или кто там был за него, человека.

– Будешь, милая, еще как будешь, – он посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд сделался холодным и жестким. – Это не вино для удовольствия. Это лекарство, которое тебе необходимо. Это жизнь. Я добавил сюда стимулирующие жизнедеятельность травы. Ну же, Вероника! – он нагнулся к ее уху. – Послушай, я могу тебя заставить делать все, что мне угодно. Ты это уже почувствовала. Если хочешь делать то, что я говорю, сама, то поторопись, я не привык долго ждать.

Ника покосилась на Дана и молча взяла из его рук – она замерла на мгновение… нормальных, теплых рук – бокал и начала пить. Она не очень любила полусладкое вино, но это было на удивление вкусным. Видимо, сказывались добавленные туда травы.

А Дан сидел рядом и безмолвно наблюдал за ней. Что было в его глазах? Ника не знала, он старался не встречаться с ней взглядом. Вина оставалась самая малость, когда Дан поднял руку и коснулся ее волос, затем шеи и плеч. Ника замерла на мгновение, чувствуя, как ее снова охватывает волна страсти. Дан чуть повернул ее голову и дотронулся длинными пальцами до ее шеи. Ника знала, что он ощупывает. Она не видела след в зеркале и не хотела видеть. Но она его чувствовала. Он слегка покалывал и едва ощутимо горел.

– След пройдет, девочка. Ты забудешь все, что произошло этой ночью.

– Я тебе не девочка, – неожиданно для себя самой взъерепенилась Ника. – И я не хочу ничего забывать!

– Девочка, Вероника, маленькая девочка, по сравнению с тем, сколько лет мне, – он печально улыбнулся. – И ты обязательно все забудешь.

– Дан, – взмолилась она и схватила его за руку. – Нет! Я не хочу тебя забывать, я не могу тебя забыть! Не хочу такое забыть!

– А ты меня и не забудешь, – его улыбка жгла ее, словно раскаленные угли. – Ты просто забудешь ночь со мной.

– Но почему ты… почему ты меня…почему не…? – она замолкла на полуслове, не смея продолжить.

– Почему тебя не убил? Я не знаю, – он отнял у нее свою руку и пожал плечами. – Да, скрывать не буду. Я собирался это сделать, но не сделал.

– Дан… ты … ты – человек?

Тот рассмеялся.

– Ты сама знаешь, кто я, – он мягким кошачьим движением соскочил с кровати. – А теперь спи крепко, милая, спи без сновидений.

Он поднял руку. Веки девушки начали тяжелеть, но она из последних сил оторвала голову от подушек и поймала его взгляд.

– Твоя музыка… Это ведь… ты… поешь… Поставь мне… еще раз, – и она, более не способная противиться приказу извне, упала обратно в постель, погружаясь в глубокий сон.